Текст книги "Неизведанные земли"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Глава пятнадцатая
Полет Мики Макгилла
Мики вспомнил свой первый день в Стране затерянных душ. Он проснулся уже более ста лет назад и отправился тогда домой с сестрой. Там-то они и поняли, что стали призраками. Он вспомнил, как провалился сквозь дощатый пол, а сестра, страшно крича, цеплялась за спинку кровати. Тогда они оба ничего не знали о Стране и были в ужасе от того, что с ними случилось.
Но ничто из того, что было с ним при жизни и после нее, не шло ни в какое сравнение с тем, что он ощутил, увидев, как Дмитрий и Элли целуются.
Он проследил за ними и присутствовал на злосчастной вечеринке. До того вечера ему удавалось справиться с собой и преодолеть все более возрастающее желание следить за Элли, но в конце концов любопытство победило. Он следовал за ними, держа дистанцию, и остался незамеченным. Мики видел, как они вошли в тела красивых молодых людей. С того момента их глаза видели только мир живых, и Мики смог подойти совсем близко, на расстояние нескольких десятков сантиметров. Он видел все. Элли и Дмитрий не знали, что он рядом. Для Мики они теперь выглядели как парень и девушка из мира живых, но он знал, что Элли и Дмитрий находятся внутри их тел. Он мог бы узнать их по походке и разговорам, даже если бы не видел, как они вселились в тела людей.
Он слышал, как Дмитрий предложил Элли потанцевать, и видел, как девушка неохотно согласилась. Заметив, как она сомневается, Мики воспрянул духом… но она все же согласилась, и уговаривать ее долго не пришлось. Тогда Мики решил, что за сопротивлением не стояло ничего, кроме обычного жеманства.
Он видел, как они танцуют, как прижимаются друг к другу. Он вышел вместе с Элли и Дмитрием к бассейну.
И там они поцеловались.
Увидев первый поцелуй, Мики пришел в ужас, а второй окончательно добил его, потому что целоваться на этот раз полез не Дмитрий – Элли сама прижалась губами к его губам. Мики получил подтверждение своим худшим опасениям и ужасно разозлился – ведь он привык всецело ей доверять. Как он мог быть таким глупцом?
Он закричал криком подстреленного зверя, но они ничего не слышали.
Мики знал, что сделает, когда Дмитрий снова появится в Стране – он хотел протолкнуть его прямо сквозь доски настила, на которых покоились края бассейна. Сила ярости, владевшей Мики, была так велика, что Дмитрию был обеспечен билет в один конец к центру Земли. Но чуть позже Мики понял: стоит ему сделать это, и он не сможет остановиться.
Жажда мщения не будет утолена и обернется против Элли. Он не мог позволить случиться этому ужасу и бежал.
Мики так и не довелось увидеть, как Элли дает Дмитрию отставку.
Он так и не узнал, что она сказала сопернику «нет».
Он ушел, сраженный невыносимым горем и разъяренный как бык. Как все это было знакомо! Такой гнев обуревал Мики, когда он был капитаном «Морской королевы».
Мики бежал и чувствовал, как гнев преображает его. От ярости на теле появились раскаленные докрасна шипы, от тоски у мальчика выросли острые, как стилеты, зубы в несколько рядов, как у акулы. Зубы продолжали расти, и, когда ими был заполнен уже весь рот, челюсти расширились. От ревности глаза превратились в узкие горящие щелки, а кожа задубела от печали и стала напоминать твердую, как сталь, чешую.
Тело мальчика покрыла шипастая броня, но это никак не повлияло на его желание бежать без оглядки. Его тело стало похоже на средневековую деревянную палицу; тяжелая броня гремела и сотрясалась при каждом шаге, порождая сейсмические колебания почвы в мире живых. Если бы кто-нибудь из людей внимательно наблюдал за поверхностью земли в том месте, где бежал Мики, его удивлению не было бы предела. Мальчик, с головы до ног закопанный в доспехи, не разбирая дороги, мчался по направлению к Нашвиллу. Достигнув города, он не остановился, а продолжил бежать к старой фабрике, в которой жили местные призраки.
Мики предстал перед ними, и те, кто был в тот момент дома, пришли в неописуемый ужас при виде отвратительного создания. Дети не знали, что делать: одни бросились врассыпную, другие замерли, словно громом пораженные, третьи упали на пол, закрыв головы руками. Призраки решили, что наступил конец света.
Мики открыл рот, желая что-то сказать, но слова не получились. Сквозь провал оскаленного рта его стошнило всем существом. Мики буквально вывернуло наизнанку. Броня, покрывавшая тело снаружи, оказалась внутри, превратившись в костистый скелет. Снаружи оказалась ужасающая масса, состоявшая из покрытых синими прожилками обнаженных мышц – отвратительное подобие плоти. Тело мальчика превратилось в сплошную кровоточащую рану.
– Я – Макгилл! – заревел он ужасным голосом, от которого затряслись стены здания. – Я – Макгилл! Смотрите на меня и трепещите!
И призраки затрепетали.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВЕЛИКИЙ БЕЛЫЙ ГОРОД
В книге «Все, что говорит Мэри, – неправда»Элли Отверженная высказывает свою точку зрения на жизнь после смерти: «Я бы не взялась точно утверждать, попали мы в Страну затерянных душ по чистой случайности или по чьему-то умыслу. Некоторые считают, что мы – брошенные дети, затерянные в расщелинах, образовавшихся на зачерствевшей поверхности Вселенной. Кое-кто думает, что все мы здесь по велению всемогущей силы. Эти люди превращают свою веру в набор неопровержимых догм, согласно которым любые их действия оправданы, так как их рукой, по их мнению, двигает сам Господь.
Не знаю, наделил ли меня кто-то способностью вселяться в живых людей, или это произошло случайно. Но мне известно одно. Я видела свет в конце тоннеля и знаю: Вселенная – не покрытая твердой коркой глыба мертвой материи. Мне доводилось читать предсказания; они являются доказательством того, что мы не одни. Я видела, как призраки уходят, зажав в кулаке монету. В этот момент, прежде чем уйти навсегда, они вспоминают, кем были при жизни.
Я видела достаточно, чтобы увериться в том, что за пределами Страны есть что-то другое, но что именно – для нас такая же тайна, как для живых.
Берегитесь же тех, кто здесь, в Стране, считает, что воля Господа им известна. Они ничем не отличаются от тех, кто утверждает, будто Вселенная пуста и холодна. И та, и другая точки зрения – две стороны одной монеты, но, зажав ее в кулаке, вы никуда не попадете».
Глава шестнадцатая
План кампании Мэри
Нельзя сказать, чтобы Мэри спланировала с самого начала все, что ей спустя некоторое время удалось или не удалось совершить. Как и в мире живых, в Стране сначала появляются замыслы, которые потом вырастают в планы. Порой идеи не реализовываются и, состарившись, увядают.
Когда Элли была Королевой малышей и жила в башнях-близнецах на Манхэттене, она брала под свое крыло бесприютных призраков. Заманив очередное заблудшее дитя, Мэри находила для него какую-нибудь рутинную работу или игру, которой призрак мог заниматься бесконечно, до самого Конца света. Мэри считала, что в этом заключается ее священная миссия. Но Ник нарушил ее планы, раздав детям эти отвратительные монеты, при помощи которых они отправились туда, где в конце таинственного тоннеля горит свет. Оттуда возврата нет.
Мэри не винила детей – какой ребенок откажется от сюрприза? Во всем виноват Ник. Им овладело безумие. Как много вреда один-единственный человек способен причинить такой прекрасно отлаженной, отлично функционирующей маленькой вселенной, какой был ее импровизированный приют, сокрушалась Мэри.
Чистота и незамутненность той первозданной ненависти, которую девушка испытывала к своему врагу, объяснялась лишь глубиной скрытой страсти, которую она к нему питала. Конфликт между чувствами не находил разрядки, а значит, пути к примирению были отрезаны. Но ненависть, замешанная на любви, была не единственным чувством, которое Мэри испытывала к Нику. Она была ему даже отчасти благодарна, ведь если бы он не освободил детей, бывших на ее попечении, Мэри и сама бы по-прежнему пребывала в сетях рутины. Теперь же благодаря тому роковому событию девушка увидела все в другом свете и вынашивала грандиозные планы.
Конечно же, она, как и прежде, собирала и защищала заблудших детей, но на этот раз небольшая команда, которую Мэри удалось сформировать, должна была стать ее опорой для осуществления такого грандиозного замысла, от которого голова самой изобретательницы кружилась каждый раз, когда она думала о нем.
Когда Мэри прибыла в Чикаго, план был не более чем черновой идеей – семечком, пустившим первый росток в уме Королевы. Но ростку этому суждено было укорениться и стать громадным раскидистым деревом. Мэри лишь нужно было определить, какой длины будут корни и какой толщины сучья.
Глава семнадцатая
Мертвый босс
В Чикаго о Мэри раньше не слышали, и местные призраки не задумывались, правда ли то, что рассказывают о Небесной ведьме.
Мэри попросила Спидо сделать над городом три круга, чтобы все жители успели разглядеть огромный серебристый дирижабль. Сыщику затея не понравилась.
– Ты точно этого хочешь? – спросил он.
Пока они кружили над городом, мальчик продолжал повторять один и тот же вопрос, словно надеялся переубедить этим Мэри.
– В этом городе все не так, как в других, – сказал он напоследок. – Те, кого мы отправили на разведку, так и не вернулись.
– Скоро мы узнаем причину, – ответила Мэри.
Они сделали два круга над городом, и Мэри решила, что пора садиться. В городе было огромное количество мертвых мест, они появились после эпохального пожара. Одно из них выделялось поистине гигантскими размерами. Мэри узнала место проведения Всемирной Колумбовской выставки 1893 года. Ширина площадки превышала полтора километра – такого огромного мертвого места Мэри еще не видела. Даже с большой высоты было ясно – оно буквально наводнено призраками.
– Там, – сказала Мэри, указывая в центр ярмарки, – мы и сядем.
Спидо, одетый в свои вечные мокрые плавки, затрясся как осиновый лист.
– Может, сядем где-нибудь за городом? Где-нибудь подальше?
– Нет, Спидо, – сказала Мэри спокойно. – На этот раз я хочу быть в самом центре внимания.
Обычно они садились где-нибудь вдали от скоплений призраков, расставляли ловушки, снова взлетали, а потом возвращались, чтобы проверить, сработали ли они. Но постепенно команда «Гинденбурга» росла, и Мэри, осмелев, стала садиться в маленьких городках и деревнях. В таких местах, как правило, можно было встретить небольшое организованное облако призраков. Обычно Мэри вступала в переговоры с лидерами. Иногда после переговоров местная компания присоединялась к тем, кто путешествовал на «Гинденбурге», иногда призраки отказывались. Если события развивались по второму сценарию, Мэри обычно старалась щедро одарить их перед уходом, чтобы у детей появилась уверенность в том, что они отказались от чего-то замечательного.
Когда Мэри прибыла в Чикаго, на борту уже было девяносто три призрака.
– В городе правит Мертвый босс! – предостерег ее Спидо. – Так он велит себя называть. Представляешь, Мертвый босс!
– Это легенда, – сказала Мэри, хотя ей самой казалось, что слухи о Мертвом боссе имеют под собой реальную почву.
Кто-то рассказывал ей о том, что мальчишка выбрал себе имя в честь одного из знаменитых городских гангстеров.
– В прошлом месяце, помнится, ты утверждал, что и Чикаго-то никакого нет!
– Я этого не говорил, – возразил Спидо. – Сказал, что на карте Страны его нет.
– А теперь мы знаем точно – есть, – сказала Мэри. – Ученье свет, а неученье – тьма.
– А что, если Босс возьмет нас в плен и сделает рабами? – взмолился Спидо. – Что тогда?
– Диктаторы, то есть те, кто правит железной рукой, всегда исходят из собственных интересов, – сказала Мэри голосом лектора. – И если Пупсик Капоне правит, как диктатор, делать из нас рабов – не в его интересах.
– Ты уверена?
– Нет, – призналась она со вздохом. – Но мы все равно сядем здесь.
Они сделали последний круг над городом и спустились туда, где когда-то стояли великолепные павильоны Всемирной выставки.
Всемирная выставка 1893 года, названная Колумбовской, была, вероятно, самым большим мероприятием подобного рода, когда-либо проводившимся в истории человечества. Ее павильоны занимали пространство площадью полтора квадратных километра на берегу озера Мичиган. В те дни Чикаго напоминал Древний Рим. В нем появились чудесные здания с куполами и обрамленными колоннами внутренними двориками, в центре экспозиции выстроился ряд прекрасных фонтанов. Все строения были выкрашены в белый цвет, поэтому горожане окрестили выставку Великим белым городом. Здания сверкали в лучах солнца и таинственно сияли в свете луны. Величественные колоннады скрывали за собой огромные залы. Великолепные павильоны стояли как памятники могуществу человеческой мысли, способной побороть природу и время.
К сожалению, комплекс был сделан из дешевого гипса и разрушился вскоре после окончания выставки, как построенный из песка замок.
Однако не стоит забывать о том, что потеря в мире живых оборачивается находкой в Стране затерянных душ. Там Великий белый город по-прежнему украшает побережье озера Мичиган. Позолоченная Статуя Республики, как и в дни выставки, олицетворяет решимость и независимость тех, кто ее когда-то воздвиг, а огромное колесо Джорджа Ферриса – настоящее, оригинальное колесо, описывает бесконечные круги, оставшись на данный момент самым высоким сооружением в Чикаго, пересекшим границы Страны.
Выставка опередила свое время и была так же импозантна, как Мэри Хайтауэр, обставившая свой прилет с поистине королевским шиком.
«Гинденбург» опустился на «Почетный двор», самую большую площадку в центре Великого белого города, осторожно коснувшись сверкающей поверхности воды, наполнившей пруд, длина которого была равна длине дирижабля настолько точно, что, казалось, он был построен специально для летающего корабля. Во двор сбежались сотни или даже тысячи чикагских призраков, чтобы поглядеть на спустившуюся с неба гигантскую сигару, а члены команды Мэри парами, слаженно и красиво, спустились по трапу в полупустой бассейн. Разделившись на четыре колонны, они образовали каре у стен бассейна. Когда построение было окончено, последней, как настоящая королева, спустилась Мэри, шагая грациозно и неторопливо. Подол зеленого бархатного платья едва касался поверхности воды, которая доходила до лодыжек. Казалось, она идет по воде, как по земле. Мэри медленно подошла к краю сверкающего бассейна и остановилась, терпеливо ожидая, пока чикагские призраки справятся с волнением, в которое их повергло появление «Гинденбурга», и осмелятся приблизиться.
Вид у них был забитый и измученный, вокруг глаз темнели круги, придававшие им сходство с зомби – но глаза эти не казались стеклянными и отупевшими, они были наполнены страхом, и только. Мэри решила, что слухи о Пупсике Капоне основаны на реальности.
В конце концов маленькая девочка набралась смелости и приблизилась к Мэри.
– Ты пришла, чтобы послать Мертвого босса к чертовой матери?
Услышав вопрос, Мэри на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.
– Я пришла, чтобы помочь, – ответила она. – Пожалуйста, скажи мистеру Капоне, что Мэри Хайтауэр прибыла к нему с визитом.
Девочка испарилась, и Мэри принялась терпеливо ждать. Она не старалась вовлечь детей в беседу, не желая ставить под удар честь диктатора Пупсика. Это не входило в ее планы. По крайней мере, на тот момент.
Через десять минут уже знакомая Мэри девочка прибежала так же быстро, как убежала.
– Его святейшество сейчас вас примет.
– Его святейшество! – изумилась Мэри. – Разве этим титулом не величают Папу Римского и других равных ему по святости отцов церкви?
Девочка смиренно потупила глазки.
– Об этом мне ничего не известно, Ваше величество.
– Не нужно так меня называть. Просто мисс Мэри, этого достаточно.
– Да, мисс Мэри, – ответила девочка подобострастно.
Когда она наконец осмелилась поднять глаза, Мэри заметила, что на губах девочки появился тончайший намек на улыбку, которая, вероятно, годами не посещала лицо бедняжки.
Девочка проводила Мэри к громадному павильону. На нем висела вывеска, свидетельствовавшая о том, что в дни выставки там можно было ознакомиться с новинками транспорта. Вход в здание обрамляла массивная позолоченная арка, в глубине которой была спрятана дверь. Очевидно, Босс из Чикаго решил принять Мэри по-королевски.
– Они попросили привести тебя сюда, – сообщила девочка, остановившись у порога и не делая попыток его пересечь.
– Они? – поинтересовалась Мэри. – Кто «они»?
Внезапно из темных глубин арки появились три мужские фигуры. Они подхватили Мэри под руки немного крепче, чем девушка ожидала.
– «Они» – это мы.
Они втянули гостью внутрь, захлопнули дверь перед лицом девочки, и Мэри почувствовала, как крепкие руки троих мясистых парней влекут ее вперед, в центр огромного полутемного зала величиной с авиационный ангар.
Внутри Транспортного павильона, вопреки ожиданиям, было совершенно пусто. В огромном помещении, кроме стоявшей в центре фигуры крылатого Меркурия, ничего не было. Крепкие мрачные парни подвели Мэри к статуе и надели на девушку ручные и ножные кандалы. Мэри почувствовала, что ее надежды на королевский прием испаряются с неимоверной скоростью.
– Кто из вас, бандюг, Пупсик Капоне? – прорычала Мэри, рассердившаяся не столько по причине странного приема, сколько из-за того, что голос плохо слушался. Раньше она считала, что лицо можно сохранить в любой ситуации. Теперь же она поняла, что ошибалась.
– У Мертвого босса полно дел. С пленными он разговаривать не привык, – сказал самый крупный парень из всей троицы.
Было похоже, что Мертвый босс набирает солдат в персональную гвардию по принципу физической мощи, мрачной физиономии и стилю одежды, в которую они были облачены в день смерти: на всех троих были костюмы. Конечно же, они относились к разным эпохам, но дела это не меняло. Всем троим было лет по пятнадцать, но в костюмах парни выглядели старше. Стоявший справа громила, одетый в серое, выступил вперед и зачитал Мэри по памяти циркуляр, который, вероятно, слышал уже не один несчастный, осмелившийся вступить на территорию анклава.
– Ты становишься собственностью Пупсика Капоне. С этого момента ты не имеешь никаких прав, кроме тех, которыми тебя наделит мистер Капоне, если соизволит это сделать. Будешь говорить, только если с тобой заговорят, и выполнять задания, которые тебе будут поручены. Если мистер Капоне или кто-то из нас проходит мимо, следует опускать глаза. Если ты ослушаешься одного из вышеперечисленных правил, тебе вставят кляп в рот, привяжут к клинкерному блоку и выбросят на территорию мира живых, где ты быстро отправишься к центру Земли. Ты поняла то, что я сказал, или нужно что-то повторить?
Он подождал ответа. Но Мэри ничего говорить не собиралась, только злобно глядела на него и приятелей, не желая опускать глаза.
Одетый в серый костюм громила приблизился к Мэри и заорал в самое лицо:
– Я спрашиваю, тебе что-то повторить?
– Нет, – в конце концов ответила Мэри. – Как долго продлится мое заключение?
– Не задавать вопросов! – рявкнул здоровяк. – Останешься здесь столько, сколько нужно. Может, на месяц, может, на год, а может, и навсегда.
Спидо был прав, Мэри стоило послушать его. Она надеялась лишь на то, что Пупсик Капоне любопытен, как и любой другой призрак, и придет посмотреть на нее, хотя бы для того, чтобы насладиться властью. В любом случае, подумала Мэри, встреча лицом к лицу может помочь делу.
Мэри опустила глаза, и довольный громила в сером костюме отступил.
– Твой аэростат переходит в собственность Мертвого босса, – сказал он. – Как и твои люди.
Мэри напрягла руки, но цепи держали крепко. Она сделала неверный ход, который стоил ей и детям свободы. Гнев пронзил душу подобно клинку, но Мэри пыталась не показывать чувств. Вместо этого она постаралась вложить в свой тон все возможное неповиновение, на которое только была способна.
– Это не аэростат. Любой идиот скажет тебе, что это – дирижабль.
Ей ответил самый крупный парень. В тоне здоровяка не слышалось и намека на раздражение.
– Мне все равно. Если мистер Капоне желает называть его так, значит, так он и будет называться.
Приковав Мэри к крылатой, но нелетающей статуе, они оставили ее наедине с невеселыми мыслями.
Пупсик Капоне, он же Мертвый босс из Чикаго, он же Бог из Белого города, был весьма умным и проницательным призраком. По крайней мере, достаточно умным, чтобы изловить и поставить под свою «защиту» около тысячи детей. Он был из тех, кто воспринимал жизнь после смерти как возможность снискать авторитет, запугивая и унижая окружающих. Возможность лишить трона печально знаменитую «Королеву малышей» ему даже не грезилась, но это произошло само собой, и Капоне был очень доволен собой.
Впрочем, вскоре, как и предвидела Мэри, ажиотаж, вызванный ее поимкой, сменился в душе Пупсика любопытством. Прошло немало времени – главным образом по причине того, что ему досталась новая игрушка, «Гинденбург», который он упорно называл аэростатом. Никто не осмелился поправить его, даже Спидо, которому недвусмысленно дали понять, что он будет наслаждаться вечным покоем в пучине, полной магмы, если откажется отвезти босса туда, куда тот захочет.
Пупсик мотался по небу вокруг Чикаго неделю, прежде чем Боссу надоело. В конце концов его мысли стали крутиться вокруг легендарной девушки, заключенной в Транспортном павильоне. Конечно же, он не собирался опускаться до того, чтобы самому отправляться к ней, но в его распоряжении всегда находилась троица любимых подручных, которые могли в любой момент привести девушку к нему.
Прошло семь дней, но дух Мэри не был сломлен. Кандалов и недели одиночества было недостаточно, чтобы сделать Королеву сговорчивой. Были моменты, когда у нее начиналось что-то вроде бреда, и тогда Мэри фантазировала, как Ник, узнав о ее несчастье, решает оставить вражду и мчится на поезде в Чикаго, чтобы спасти ее. Когда приступ проходил, Мэри злилась, так как никогда не считала себя плаксивой девицей и надеялась никогда до этого не опуститься.
Наконец в павильон ввалились подручные Пупсика, сняли с рук и ног девушки кандалы и вывели на свет божий, к подножью гигантского колеса обозрения. По пути Мэри старалась держаться с достоинством. При ее появлении собралась толпа, которая, впрочем, мгновенно исчезла, стоило только подручным Босса злобно покоситься на собравшихся.
Колесо Ферриса было куда больше обычных парковых аттракционов. Каждая длинная прямоугольная гондола была величиной с железнодорожный вагон, вмещала несколько десятков людей и поднимала их на такую высоту, где у доброй половины людей случалось сильное головокружение.
Дверь висевшей в самом низу гондолы была открыта, Мэри ввели внутрь, и она оказалась в помещении, которое, вероятно, служило штаб-квартирой Мертвому боссу.
В гондоле стоял трон. Точнее, красное кожаное кресло, и человек, сидевший в нем, не имел ничего общего с тем персонажем, которого Мэри вообразила себе во время заключения. Пупсик Капоне оказался круглолицым розовощеким тринадцатилетним мальчиком, одетым в полосатый двубортный костюм, который был ему явно мал. Мэри задумалась. Интересно, размышляла она, повлиял ли костюм, в котором он умер, на его решение стать гангстером, или это произошло так давно, что мальчик забыл, кем был при жизни, и ему пришлось идентифицировать себя по одежде? Судя по покрою костюма, Мэри решила, что он провел в Стране не менее пятидесяти лет.
По лицу мальчика можно было понять, почему он получил такую кличку. Его главной отличительной чертой были глаза навыкате и курносый нос. Он был настолько задранным, что создавалось впечатление, будто мальчик умер, прижавшись им к оконному стеклу. Такие лица иногда делают куклам. Кроме того, он до такой степени был похож на мопса, что, казалось, вот-вот залает.
Громилы заняли место позади кресла и встали, скрестив руки на груди с невозмутимым и презрительным видом. Был в комнате и еще кое-кто – в углу пряталась девочка, наблюдавшая за происходящим с выражением тщательно скрываемого интереса на лице. У нее были волнистые нечесаные волосы, в которых тут и там попадались репей и крапивные листья; кожа была такая загорелая, что трудно было определить, к какой расе принадлежала девочка при жизни. На шее висел внушительных размеров кулон с камнем небесно-голубого цвета. Мэри с удивлением обнаружила, что спокойный пристальный взгляд девочки пугает ее больше, чем свирепый взор выпученных глаз Пупсика.
– Желаю послушать, как ты будешь просить пощады, – заявил Пупсик ломающимся голосом подростка.
Голос начал ломаться при жизни, но Пупсику не было суждено дождаться момента, когда он изменится окончательно, став голосом мужчины. Так голос и застрял между октавами.
– Извини, если расстрою тебя, – сказала Мэри, – но просить о пощаде я не буду.
Пупсик пошевелился, словно ему вдруг стало неудобно в кресле.
– Что ты сделал с моими детьми? – спросила Мэри.
За Босса ответил громила в сером костюме.
– Кто тебе разрешил задавать вопросы?
Но Пупсик жестом попросил его замолчать.
– Я поместил их в камеру предварительного заключения, пока не решу, что с ними делать. С тобой же я думаю сделать вот что: было бы здорово приковать тебя к центру этого колеса и наблюдать, как ты без конца крутишься. Что скажешь?
Мэри поборола желание отчитать его за то, что он ведет себя как маленький негодяй самой худшей пробы, и вместо этого наградила Пупсика доброй улыбкой.
– Перестань, – сказала она. – Не может быть, чтобы Мертвый босс из Чикаго думал о таких мелких гадостях. Ты прекрасно понимаешь, что из меня можно извлечь много пользы, а украшений тут и так более чем достаточно.
Пупсик углубился в размышления. Если он и не подумал о чем-то подобном раньше, в тот момент мысль показалась ему интересной. Это был шанс, на который так надеялась Мэри!
– Ты создал здесь целую колонию, – сказала Мэри. – Тебя можно поздравить.
– Лесть от Небесной ведьмы! Я вижу, тебе действительно что-то от меня нужно! – усмехнулся Пупсик.
Услышав смех Босса, свита восприняла его как сигнал. Все громко рассмеялись.
– Не называй меня так, – сказала Мэри требовательно, но с уважением. – Меня зовут Мэри Хайтауэр, и я не отзываюсь на другие имена.
– Я знаю твое имя, – сказал Пупсик с легким отвращением в голосе. – Так что? Ты расскажешь, зачем вторглась на мою территорию?
– Мне кажется, будет лучше, если важные вопросы мы будем обсуждать наедине, – сказала Мэри.
Громилы напряглись и приготовились защищать свои позиции, а девочка, сидевшая в углу, улыбнулась. Мэри заметила это. Вероятно, на нее произвела впечатление смелость, с которой говорила Мэри.
Пупсик взглянул на подручных.
– Значит, так, – сказал он. – Сейчас вы отсюда выйдете и отправите нас на самый верх.
– Да, босс, – ответили громилы послушно, как всегда.
Он повернулся к девушке.
– Почему бы тебе не отправиться на прогулку в мир живых и не добыть результаты сегодняшних игр?
Впервые за время разговора Пупсик сказал нечто, заставившее Мэри удивиться.
– Как скажешь, – ответила девочка, тряхнув головой, похожей на гнездо, свитое из стеблей крапивы.
Сказав это, она протиснулась мимо громил, не спуская с Мэри настороженного взгляда.
Все вышли. После непродолжительной паузы колесо Ферриса пришло в движение, и гондола начала неспешное восхождение.
– Ты доверяешь тем, кто умеет вселяться в живых? – спросила Мэри.
– Почему нет? – спросил Пупсик. – От нее много пользы. Я не ориентируюсь на то, что написано в твоих книгах.
– Так, значит, ты их читаешь?
– Только то, что могу осилить.
– Я бы посоветовала тебе «осилить» как можно больше, – сказала Мэри. – Я вложила в них все знания о Стране, добытые нелегким путем.
– Я тут тоже не теряю времени даром.
Пупсик встал и подошел к окну, чтобы полюбоваться видом города. Мэри сразу заметила, что он невысокого роста, но вот он встал, и она увидела перед собой настоящего коротышку, приземистого мальчика, почти карлика.
– Теперь мы одни. Рассказывай, зачем пришла.
Мэри решила, что проще всего будет рассказать о цели визита прямо.
– Предлагаю заключить альянс. На условиях равноправного партнерства.
Пупсик расхохотался.
– Равноправного партнерства? Как ты себе это представляешь?
Он указал рукой на окно, предлагая Мэри взглянуть на его обширные земельные владения.
– Нет нужды смотреть в окно. Вид из окна «Гинденбурга» ничем не отличается.
– Да, ты так считаешь? – спросил Пупсик. – Я тебе все-таки советую взглянуть. Такого из окна твоего аэростата не увидишь.
Мэри решила принять предложение. Гондола только что прошла верхнюю точку и начала опускаться вниз. В окне появилась следующая гондола. К ужасу Мэри, оказалось, что в ней полным-полно детей – ее подопечных. Все они были там, теснились, как сардины в банке. Вот что подразумевал Пупсик под «камерой предварительного заключения».
– Удивительно, – сказал Пупсик. – Призраки умещаются даже там, где места заведомо не хватает. Все девяносто три человека находятся там. Твои люди.
Мэри не могла подобрать подходящих слов, чтобы выразить недовольство.
– Как видишь, – сказал Пупсик. – Все козыри у меня. Будешь делать то, что я скажу, иначе им придется страдать.
Мэри подавила желание влепить ему пощечину и заговорила медленно, стараясь, чтобы смысл каждого слова проходил сквозь железный лоб упрямого коротышки.
– Если ты отнесешься ко мне как к равноправному партнеру, это поможет тебе подняться выше, чем ты можешь представить.
– Каким это образом? – недоверчиво протянул Пупсик.
– Сейчас объясню, – сказала Мэри, решив отбросить скромность, хитрость и все остальные атрибуты дипломатического общения. – В Стране меня считают кто королевой, кто ангелом, кто ведьмой, кто волшебницей. Я не в силах выбирать, кем я кажусь тем или иным людям. Сути дела это не меняет: я – легендарный персонаж. Если ты будешь держать меня в заключении, о тебе будут говорить всего лишь как о моем тюремщике. Однако… если ты решишь подняться до уровня моего партнера, о тебе тоже будут слагать легенды.
– Да обо мне и так слагают легенды.
Мэри презрительно засмеялась.
– Твоя дурная слава не так широка, как тебе хотелось бы, – пояснила она. – К востоку от Питсбурга и к югу от Индианаполиса, полагаю, о тебе никто и не слышал. А те, кому известно твое имя, считают тебя, ну… скажем, гангстером. Однако если ты заключишь альянс со мной, это поможет тебе легализовать бизнес, который ты здесь основал.
– А твой какой интерес? – спросил Пупсик.
Мэри предвидела этот вопрос. Отвечая на него, она решила, как и раньше, придерживаться политики прямоты и честности.
– Не сомневаюсь, что ты слышал о так называемом Шоколадном людоеде, – сказала Мэри.
