Текст книги "Неизведанные земли"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Метрдотель посмотрел на нее глазами испуганного оленя и зачем-то полез листать книгу с записями о забронированных столиках, вероятно, решив, что найдет там что-нибудь полезное. Нет, подумала Элли, от него ничего не добьешься.
Чувствуя, что женщине с каждой секундой все хуже и хуже и наблюдая за тем, как вокруг сгущается тьма, Элли успела заметить на стене электрическую розетку. Электричеством возвращают к жизни остановившиеся сердца, подумала она. Девочка схватила со столика нож, встала на колени и сунула кончик в розетку.
Разряд выбил Элли из тела женщины. Она отлетела в сторону, чувствуя, что вот-вот распадется на куски, словно внутри разорвалась ручная граната. Она упала на землю в нескольких метрах от тела женщины и тут же начала проваливаться. Ей удалось выбраться! Она снова была в Стране и лежала на полу ресторана!
Элли поднялась на ноги и посмотрела на женщину-кошку. Вокруг нее столпились люди, помогая ей сесть. Выглядела она, конечно, достаточно печально, но лучше, чем ожидала Элли. Над ней склонился официант, пощупал пульс и, видимо, остался доволен. Конечно, засунуть в розетку серебряный столовый нож – варварская процедура с точки зрения медицины, но это сработало.
– Она украла мое тело, – бормотала под нос женщина-кошка. – Украла мое тело…
– Вам нужно посидеть спокойно, – сказал ей официант. – И все будет в порядке.
Столпившиеся вокруг посетители ресторана держали в руках мобильные телефоны. Все они успели набрать номер службы спасения, и где-то вдалеке уже слышался приближавшийся звук сирены «скорой помощи». Элли поняла, что больше ничего не может сделать, и заскользила по чужим телам прочь из ресторана. Она проскочила сквозь тело водителя, проезжавшего мимо автомобиля, перебралась в другое и не останавливалась до тех пор, пока не оказалась за несколько километров от места происшествия.
Конечно же, Элли было приятно поговорить с мамой, и даже ее негативная реакция на попытку вступить в контакт не омрачала радости от встречи. Еще бы, думала Элли, а как я сама отреагировала бы на месте мамы? Как можно поверить словам какой-то странной женщины, которая к тому же обманула тебя, дав о себе неверные сведения? И такой вот человек приходит к тебе и начинает делиться секретами, которые не могли быть известны никому, кроме дочери. Любой бы испугался, окажись он на месте мамы!
Элли все понимала, но легче от этого не становилось. Ей было так тяжело, что она едва помнила о том, что чуть было не убила женщину-кошку, у которой одолжила тело. Ей было не до того, мысленно она была дома, рядом с мамой и отцом. Кстати, отца она так и не увидела. Она чувствовала непреодолимое желание снова побывать дома. Однажды побывав в чужом теле, хочется переживать этот опыт снова и снова. С домом то же самое. Элли понимала, что не стоит возвращаться туда, но сердце кричало: домой, домой! Ей мало было видеть родителей, Элли хотела вступить с ними в контакт. Она понимала, что напрасно пошла туда, но было уже поздно – она открыла ящик Пандоры, и закрыть его было не в ее силах. Она могла только лечь в этот ящик, как в гроб, и надвинуть крышку.
Глава двадцать седьмая
Завтрак с родителями
В ту ночь Элли пребывала в таком отчаянии, которого ей еще не приходилось переживать за весь период призрачного существования в Стране. Она забралась в тело семилетнего мальчика, так как единственным, по ее мнению, способом попасть в дом было вселиться в тело кого-то очень маленького, чтобы пробраться внутрь сквозь окно второго этажа. Она не знала, что будет делать, когда попадет в дом, но ей до смерти хотелось там оказаться. Элли знала, что, если понадобится, будет делать это снова и снова, пока родители не поймут, что она здесь и не собирается в ближайшее время никуда уходить.
Возле дома росло дерево, а на втором этаже было открытое окно. Родители всегда держали окна открытыми, чтобы не страдать от духоты жаркими летними ночами. Возле дома рос дуб – большое дерево с крепкими изогнутыми толстыми ветвями, с корой, изборожденной трещинами и покрытой крупными шишками. Дерево было из тех, на которые легко взобраться. Ветка, расположенная напротив открытого окна, была не слишком толстой, но Элли видела, что ребенок, вес которого не превышал двадцати пяти килограммов, вряд ли мог его сломать.
Она отправилась в незаконное турне по окрестным домам и, потратив немного времени на поиски, обнаружила подходящего мальчика. Ей не пришлось усыплять его сознание, потому что мальчуган уже спал так крепко, как могут спать только маленькие дети. Она легко овладела телом, сунула ноги в кроссовки на липучках, украшенные изображением Человека-паука, неслышно спустилась по лестнице и вышла на улицу.
На дворе стояла ночь, а в небе сиял серебряный месяц, похожий на лезвие ятагана, рассекающее пролетающие мимо редкие облака. На улице никого не было, и в окнах родительского дома не горел свет. Элли обнаружила, что мальчик, вероятно, и сам был не прочь полазать по деревьям. Она поняла это сразу, стоило ей коснуться ствола. Ей ничего не оставалось, кроме как довериться мышечной памяти малыша, и вскоре она уже висела на нужной ветке. Элли протянула руку и уцепилась за карниз. Но в момент, когда она уже была наполовину в доме, ветка сломалась.
Элли уцепилась за карниз, а ноги, лишившись опоры, с громким стуком ударились о стену. Если бы Элли была в своем теле, она ни за что не смогла бы удержаться, но дети есть дети, недаром они порой забираются в самые труднодоступные места. Дело в том, что их тела весят очень мало. Элли подтянулась и, держась одной рукой, стала царапать второй противомоскитную сетку. Вскоре ей удалось оторвать ее, и она упала на землю. Элли перебросила ногу через проем, сделала еще одно решающее усилие и оказалась в спальне.
Теперь в коридоре горел свет, он пробивался сквозь щель под дверью. Судя по звуку шагов, к двери спальни кто-то поспешно приближался. Дверь еще не успела открыться, а Элли уже была под кроватью. С этой позиции она могла разглядеть пару босых ног стоявшего в комнате человека. Это были мужские ноги, принадлежавшие отцу. Он щелкнул выключателем, и комнату залил яркий свет. Элли постаралась забиться как можно глубже под кровать. Она буквально задыхалась от страха и чувствовала, что вены вот-вот лопнут от бурлящего в них адреналина. Элли постаралась дышать как можно тише и наблюдала за тем, как ноги отца перемещаются от кровати к окну и обратно. Элли чувствовала, как колотится сердце мальчика. Глаза тоже пульсировали, из-за чего зрение постоянно мутилось.
– Что это было? – спросила мама, стоявшая, по всей видимости, у порога.
– Ничего, – ответил отец. – Ветка сломалась и выбила противомоскитную сетку из окна. Больше ничего.
– Я же просила тебя закрепить ее, – напомнила мама. – Ты уверен, что больше ничего не произошло?
– Иди посмотри сама.
Элли услышала шаги мамы. Она подошла к окну. Раздался характерный звук: мама закрыла окно.
– Прости, – сказала она отцу. – Я слегка нервничаю после визита этой странной женщины.
– Да уж, сумасшедших здесь хватает. Знаешь, я подумываю установить сигнализацию. Думаю, с ней ты почувствуешь себя в большей безопасности.
Папа и мама вышли из комнаты, выключили свет и закрыли дверь. Через несколько секунд Элли услышала скрип пружин – родители легли в кровать. Десять минут Элли провела без движения, опасаясь, как бы они не вернулись. Наконец, решившись, она выбралась из-под кровати и огляделась. Света было мало – сквозь занавески пробивались лишь тусклые лучи стоящего в отдалении уличного фонаря. Все в спальне было серым или черным. Но даже несмотря на это, Элли узнала комнату.
Это была ее спальня.
Вернее, это была ее комната, воссозданная в Мемфисе. Она пряталась под своей собственной кроватью, накрытой знакомым покрывалом. У кровати стоял письменный стол, за которым она когда-то делала уроки, а на стенах висели постеры с изображениями групп, которые она слушала три года назад. Комната напоминала музей или плод ее воображения. Зачем родители ее воссоздали? Ладно бы еще сохранять обстановку в старом доме, но перевозить ее в новый? Элли была в недоумении.
Она протянула руку и взяла плюшевого медвежонка, сидевшего на полке. Элли любила мягкие игрушки, хотя предпочитала никому в этом не признаваться. Конечно же, она не была из той породы девочек, которые, пожалуй, и сами были бы не прочь прожить жизнь, превратившись для кого-нибудь в мягкую игрушку, поэтому Элли все время придавала своим «питомцам» какие-нибудь забавные черты. К примеру, медвежонка, которого она держала в руках, звали Винни-Панком. На лапах у него были нарисованные фломастером татуировки, а в брови красовалась большая булавка. Медвежонок, как показалось сначала Элли, странным образом вырос, но потом она сообразила, что дело тут в том, что она находилась в теле маленького мальчика.
Элли прижала медвежонка к груди и почувствовала необыкновенный прилив чувств. Она отнесла это на счет психологии малыша, полученной вместе с телом – ведь дети готовы разразиться потоками слез в любую минуту. Но обманывать саму себя было трудно. Она села на пол и тихонько расплакалась.
Зачем она вернулась? Неужели действительно надеялась явиться к родителям в обличье ребенка и поговорить с ними? Она понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но вместе с тем уже планировала, как вернется на следующий день, быть может, в теле продавца систем безопасности и сигнализаций для дома. И во что тогда превратится ее жизнь? Она так и будет возвращаться сюда, день за днем, раз за разом, меняя тела, прикидываясь всякий раз новым человеком? Просто ради того, чтобы быть рядом с родителями?
Она прилегла на постель, свернулась клубочком и обняла медвежонка, напоминавшего ей о жизни, которую она потеряла. Элли лежала, прижимая к себе игрушку, и не заметила, как мысли стали путаться, а потом неожиданно уснула крепким сном.
Проснулась Элли в семь часов сорок пять минут.
К сожалению, мальчик, в теле которого она находилась, проснулся на четыре минуты раньше. Элли с ужасом убедилась, что за такой короткий промежуток времени может произойти очень многое.
– Все хорошо, не волнуйся. Все будет хорошо. Я отнесу тебя домой.
Это был голос мамы. Она держала мальчика на руках. Мамины руки дрожали. Элли было трудно дышать, глаза застилала пелена, грудь судорожно вздымалась, из нее доносились звуки безудержных рыданий. Мальчик плакал так сильно, что даже руки и ноги тряслись. Элли было трудно что-то понять. Что случилось? Где она? Кто она, наконец?
– Я хочу домой, – донесся до сознания Элли голос мальчика.
Бедняга говорил в нос, продолжая рыдать, и вышло что-то вроде: «Я хочу добой». Элли с ужасом сообразила, что фраза донеслась из ее собственных уст. Вдруг картина прояснилась: она вспомнила, что находится в теле мальчика, а дело происходит в доме родителей, точнее, в ее старой спальне. Мама держала ее на руках, а отец стоял рядом с телефонной трубкой в руке.
– Я хочу добой! – причитал мальчик, который, ясное дело, понятия не имел, как очутился в чужой спальне.
Элли слишком поздно поняла, что забыла укрыться в глубинах его сознания. Ее мысли путались с мыслями малыша. Она проснулась, и теперь мальчику было известно о ее присутствии. Ему было страшно, отчасти поэтому он так отчаянно рыдал.
– Кто ты? – заливался он. – Кто ты? Уходи! Убирайся!
Мама отпрянула, думая, что он говорит с ней.
– Я не хочу тебя слышать! Убирайся из меня!
Ситуация была тяжелой и с каждой секундой осложнялась все больше и больше. Необходимо было что-то предпринять, чтобы никто не пострадал. Элли овладела телом мальчика и загнала его сознание в страну снов, но он все равно знал о ее присутствии и не хотел сдаваться. Мальчик еще долго брыкался и наполнял комнату звуками отчаянных рыданий, пока Элли усилием воли не заставила его замолчать, погрузив в состояние, похожее на бессознательное.
Теперь Элли владела телом, но оно продолжало испытывать страх и сотрясалось от плача. Она посмотрела на отца. В одной руке он держал телефон, а в другой… другой руки у него не было.
Вместо второй руки у отца была культя, заканчивавшаяся в районе локтя. Пока Элли пыталась осознать увиденное, она заметила, что левой рукой отец старается удерживать трубку так, чтобы удобно было набирать номер большим пальцем, занесенным над клавишей с изображением девятки.
Элли это было совершенно не нужно. Звонок в службу спасения лишь осложнил бы и без того непростую ситуацию.
– Вы звоните в полицию? – истошно закричала она, решив воспользоваться положением плачущего мальчика. – Не надо в полицию! Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Она кричала изо всех сил, и это помогло – папа убрал палец с кнопки.
– Положи телефон, Адам! – приказала мама.
– Хорошо, хорошо! – сказал папа, бросая трубку на стол так поспешно, словно это была ручная граната. – Смотри, все, я уже положил.
Элли прекратила кричать и постаралась успокоить тело мальчика, чтобы маме было удобно его держать. Она обняла маму и получила от этого такое удовольствие, о котором женщина даже догадываться не могла. Постепенно мальчик перестал рыдать и лишь время от времени шмыгал носом.
– Скажи нам, как тебя зовут? – попросил отец. Элли знала имя мальчика, так как дети вечно заняты поиском самоидентификации в мире и часто повторяют в уме свое имя.
– Дэнни, – сказала она. – Меня зовут Дэнни Розелли.
– Хорошо, Дэнни, – сказала мама. – Мне кажется, вчера ночью ты совершил небольшую прогулку во сне.
– Да, – согласилась Элли. – Я гулял во сне.
Как всегда, способность мамы находить логическое объяснение любому удивительному событию поразила ее.
– А ты знаешь, где твой дом? – спросил отец.
Элли, конечно же, знала, где живет Дэнни Розелли, но пока не была готова поделиться с родителями этой информацией. Она покачала головой.
– На какой-то улице, – сказала она.
Родители, не сговариваясь, глубоко вздохнули.
Элли посмотрела на культю отца. На ней виднелись следы, свидетельствующие о том, что он носит протез, но, конечно же, при таких обстоятельствах у него не было времени надеть его. Вероятно, именно он обнаружил плачущего Дэнни Розелли в кровати покойной дочери.
– Что у тебя с рукой? – спросила Элли, справедливо считая, что семилетний мальчик может быть лишен чувства такта.
Папа на мгновение смутился, но потом ответил:
– В аварию попал.
– Ой.
– Да уж. Ой.
На лбу и на щеке отца Элли разглядела шрамы. Значит, после аварии папа лишился руки, и ему зашивали кожу на голове. В этом не было, конечно, ничего хорошего, но самого худшего тоже, слава богу, не произошло. Впрочем, они потеряли дочь, а значит, самым худшим было то, что случилось с ней.
Элли с трудом сдерживала желание немедленно поведать родителям о том, что их дочь рядом, что мама фактически держит ее на руках, но не знала, как это сделать, чтобы мама не среагировала так, как в случае с женщиной-кошкой. Образ Дэнни Розелли вряд ли подходил для этого.
– Может быть, ты, по крайней мере, помнишь свой номер телефона? – спросила мама. – Мы должны как-то дать знать твоим родителям, что ты здесь. Они ведь ужасно волнуются.
Элли было не слишком жаль людей, к которым сын рано или поздно все равно вернется. Кроме того, номера она действительно не знала, и это было здорово. Она наконец вернулась к родителям, и они отнеслись к ней со всей возможной любовью и лаской. Что могло быть лучше? Вряд ли призрак мог рассчитывать на большее.
– Я хочу есть, – сказала она. – У вас есть что-нибудь вкусное?
Родители переглянулись, а потом мама указала взглядом на телефон. Папа кивнул и вышел из комнаты. Не нужно было обладать сверхъестественными способностями, чтобы понять, что он пошел звонить в полицию из другой комнаты. Элли хотела было снова разразиться отчаянными воплями, но потом решила, что рано или поздно ей придется расстаться с телом мальчика, а стало быть, следует использовать оставшееся время с максимальной пользой.
– У вас есть яблочные подушечки? – спросила она. – Я бы хотел поесть яблочных подушечек с клубничным молоком.
Элли посмотрела на маму. Она так сильно побледнела, что даже Элли удивилась.
– Хотя, ладно, – сказала Элли. – У вас, наверное, такого нет.
– Вообще говоря, – ответила мама, – есть.
Папа вновь присоединился к ним в кухне и наградил маму утвердительным кивком, когда ему показалось, что Элли на него не смотрит. Он уже позвонил куда нужно, подумала Элли. Значит, до приезда полиции осталось минут пять, решила она.
Родители смотрели, как она, сидя за кухонным столом, смакует каждую ложку своего любимого кушанья. Элли даже пыталась обмануть себя, сделать вид, что происходит обычный семейный завтрак.
– Прости, подушечки не слишком свежие, – сказала мама.
– Нет, – ответила Элли. – Вкусные подушечки.
– Наша дочь Элли любила их, – сказал отец. – И как раз с клубничным молоком.
– Многие дети любят, – отозвалась Элли, хотя не знала больше никого, кто бы ел яблочные подушечки с клубничным молоком. Она погрузила ложку в розовую жидкость и начала гонять по тарелке последнюю подушечку, как маленький надувной матрас по морю.
– А можно еще, пожалуйста.
Мама сделала ей вторую порцию. Элли начала топить плавающие по поверхности подушечки, чтобы они пропитались молоком.
– Я проснулся в комнате вашей дочери, да? – спросила она.
Мама кивнула, избегая смотреть мальчику в глаза.
– С ней что-то случилось, да?
– Да, Дэнни, что-то случилось, – ответил отец.
– Можете мне не рассказывать, если вам неприятно, – сказала Элли, понимая, что ситуация опять принимает нехороший оборот.
– Да нет, ничего, это было давно, – отозвался отец.
Не так уж давно, подумала Элли, но говорить этого, конечно, не стала.
– Мне кажется, она вас сильно любила.
Нужно было на этом и остановиться, но Элли уже слышала скрип тормозов – у дома остановилась полицейская машина, а вслед за ней вторая. Оставалась последняя попытка.
– Иногда люди уходят насовсем, – сказала Элли родителям. – Они не хотят, но ничего не поделаешь. Никто не виноват. Я думаю, если бы она могла, сказала бы вам, что с ней все хорошо. Люди умирают, но это не значит, что они уходят. Иногда они остаются рядом.
Отец с матерью посмотрели друг на друга, а потом оба сразу – на Дэнни. Элли увидела, что глаза у них блестят от слез.
– Элли не умерла.
Дэнни ухмыльнулся. Да, подумала Элли, видно, родители хотят смотреть на вещи под таким углом.
– Конечно, не умерла. Пока вы помните ее, она не умрет.
– Нет, – сказал отец. – Она действительно жива.
Элли медленно погрузила ложку в молоко.
– Как это?
– Она просто спит, Дэнни, – сказал папа. – Спит уже очень, очень давно.
Глава двадцать восьмая
Мертвый сон
Кома. Отсутствие реакции. Вегетативное состояние. Все эти сложные термины врачи используют по отношению к пациентам, не приходящим в сознание. Можно подумать, что за этими красивыми словами что-то скрывается, что специалисты точно знают, что происходит в мозгу пациента, пребывающего в коме. Но истина заключается в том, что на самом деле никто ничего точно не знает. За общим определением «кома» может скрываться целый сонм различных состояний, но на деле это означает, что человек просто не просыпается.
Элли Джонсон получила многочисленные внутренние повреждения и серьезную черепно-мозговую травму во время столкновения. Она ударилась о лобовое стекло, пробила его головой и угодила прямиком в мальчика, вылетевшего через лобовое стекло другой машины. Ник погиб на месте, но Элли оказалась истинным бойцом. Ее сердце билось, когда приехала «скорая помощь». Оно не остановилось, когда ее привезли в реанимационное отделение. Ее подключили к десятку аппаратов системы жизнеобеспечения, а сердце все продолжало биться. Оно не остановилось даже после пяти часов, проведенных на операционном столе, когда врачи зашивали глубокие раны на ее теле. Когда Элли привезли в палату, сердце продолжало работать.
Благодаря квалифицированной помощи врачей и потрясающей жизнеспособности Элли не умерла. Раны, полученные при аварии, были очень глубокими и опасными, но и они зажили, а электроэнцефалограмма показывала признаки минимальной активности, доказывающие, что мозг Элли не умер. Если бы не это, родителям было бы легче. Они решили бы просто, что Элли никогда больше не поправится. Но мозг Элли жил, и это обстоятельство предопределило дальнейшую судьбу родителей, которым отныне было суждено жить надеждой.
– Не буду пытаться подсластить для вас пилюлю, – сказал доктор родителям, когда Элли уже несколько недель находилась в коме. – Она может очнуться завтра, в следующем месяце, в следующем году или вообще никогда не очнуться. Но даже если это произойдет, весьма возможно, перед вами окажется совсем не та девочка, которую вы помните. Очень может быть, что ее мозг слишком сильно поврежден и потеряет когнитивную функцию. Сейчас мы вам ничего не можем сказать наверняка. Для вашего же блага желаю вам, чтобы она очнулась и была той же девочкой, которую вы знали. В противном случае ей лучше умереть, и как можно скорее, – добавил он в свойственной докторам сочувственной и одновременно бессердечной манере, глядя на обезумевших от горя родителей.
Но ни того, ни другого не произошло. И теперь где-то в больнице, на койке, лежала Элли Джонсон, девочка, которая не просыпалась и не умирала…
…потому что душа ее находилась в таинственной Стране, населенной призраками.
В финале книге «Вы не знаете, что такое повелевать живыми»Элли Отверженная пишет: «Истинную причину возникновения этой необыкновенной способности я знаю, но не могу поделиться этим с вами, потому что это находится вне моей компетенции. А стало быть, я не имею права распространять эту информацию. Именно по этой причине мы можем вселяться в тела других людей и не забываем то, что случилось с нами при жизни. Этим мы и отличаемся от общей массы призраков, населяющих Страну. Эту истину каждый, кто наделен способностью вселяться в живых, должен познать самостоятельно. Если вам дано это умение, значит, рано или поздно вы все поймете сами.
Чем чаще вы вселяетесь в живых людей, тем больше хочется. Вы превращаетесь в рыбу, упорно плывущую против течения к месту нереста. Я лишь хочу пожелать вам, чтобы, когда вы познаете самую важную истину, у вас хватило сил принять ее».
