
Текст книги "Фельдегеря генералиссимуса (СИ)"
Автор книги: Николай Ростов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Глава двадцать третья
Бутурлину всю ночь снились кошмары, и проснулся он утром в прескверном настроении. Голова его раскалывалась от боли, и во рту была такая похмельная гадость, что ни огуречным рассолом, ни водкой ее не вытравишь!
«Что же я так напился вчера?» – подумал он мрачно и привычно опустил руку вниз. Бутылка с шампанским в серебряном ведерке со льдом стояла рядом с креслом. Он ее откупорил и выпил в один глоток.
Ему стало легче, но мысли стали еще мрачнее.
«Скотина я последняя, – сказал он вслух. – Так напиться. Скотина!»
Он не помнил, что с ним было вчера. И это было так скверно, это был такой позор, что он бы непременно застрелился, будь у него пистолет под рукой.
– Проснулся? – вошла Жаннет к нему в парусную комнату. – Вот и превосходно! – добавила бодро. Что творится с Бутурлиным, она отлично видела и понимала, и сказала, улыбнувшись: – Понишь, что у тебя через полчаса дуэль с управляющим?
– Смутно, – улыбнулся в ответ Бутурлин.
– Ничего, Вася. Могло быть хуже. Капитан Миронов до сих пор не пришел в себя. А ты даже похмелился! – И они оба весело расхохотались.
Потом она рассказала Бутурлину, на каких условиях он стреляется с управляющим. И о серебряных, фокусных, его монетках рассказала.
Как она ему о них рассказала, так Бутурлин пришел в свое обычное состояние – в насмешливо-уверенное и спокойное.
– Жаль, конечно, так умереть, – сказал он Жаннет. – Но ничего, видно, не поделаешь, раз я таким дураком оказался. А ловок он, согласись, Жаннет! Бестия! – И он опять захохотал.
Захохотало и привидение хохочущее.
– Цыц, – сказал я привидению.
А что я ему еще мог сказать? Как с теми монетками сладить, я не знал. Да даже если бы знал, что с того? Ведь почти два столетия прошло с той дуэли, вернее – с того убийства шулерского! Но почему-то мой окрик на привидение подействовал, и оно вдруг серьезно мне сказало:
– Это не я сшулерничал, господин писатель, в том убийстве. Куда мне до вашей Жаннет! Карманницы вашей. Это она монетки передернула. И Бутурлин хорош. Они на пару играли.
– Неправда! – заявил я приведению. – Бутурлин честную с вами игру вел.
– Честную? – возмутилось привидение. – А что же он тогда?..
– А вы? – перебил я привидение. – Так что молчите!
– Значит так, Бутурлин, – сказала ему Жаннет решительно. – Перестань хохотать и выслушай меня. – Бутурлин перестал хохотать, и она продолжила: – Чтобы эта, как ты справедливо заметил, бестия застрелилась, а не ты, – сделаешь так. Загадаешь, и загадаешь на то, что я тебе скажу, когда он свою монетку в воздух подбросит. Понял? Только тогда!
– Не понял, Жаннет, но сделаю, как ты велишь. И все же объясни, почему непременно загадаю на то, что ты мне скажешь?
– Да потому, Бутурлин! – И Жаннет фокусно выхватила прямо из воздуха его карманные часы. – Оп-ля-ля! – И часы тут же исчезли, растворились в воздухе – и опять оказались в его кармане! – Теперь понял?
– Теперь понял, – мрачно ответил Бутурлин.
– Но ты мне обещал! – выкрикнула Жаннет и еще что-то хотела сказать, но раздался требовательный стук в дверь, и она приложила палец к губам.
– Пора! – выкрикнул управляющий за дверью.
Через пять секунд они вышли в коридор.
– Я же сказал, что без секундантов, – недовольно проговорил управляющий, увидев Жаннет.
– А я не секундант, господин управляющий, а свидетель! – решительно ответила Жаннет. – Предсмертные записки вы писать не будете. Согласитесь, это смешно и пошло… вам их писать! Кому не повезет, тот застрелится на моих глазах. И я засвидетельствую, что сами вы застрелились! – И она подошла вплотную к управляющему. – Согласны?
– Согласен! – отпрянул от нее управляющий и чуть дуэльный пистолет, что он под мышкой держал, на пол не выронил.
– Так бросайте свою монетку, господин управляющий! – решительно заявила Жаннет и помогла ему не уронить на пол пистолет – и тут же сказала Бутурлину: – Я не предсказательница, но всю ночь мне снилось, что Порфирий Петрович по комнате парусной ходит – и поет: «Взвейтесь, соколы, орлами!..» Сладко так поет, уверенно!
Вот оно что, господа читатели. Это ей, оказывается, Порфирий Петрович шепнул на обеде, что на орла Бутурлин должен будет загадать! Да к тому же, наверное, и монетку с решками из кармана управляющего она вытащила, когда помогла ему пистолет на пол не уронить. А вторую монетку, разумеется, ему с орлами оставила.
– Порфирий Петрович? – криво усмехнулся управляющий. – Кто такой?
– Потом скажу. А вы бросайте свою монетку. Бросайте!
– Так пусть он сначала загадает. – ответил управляющий. – Тогда и брошу.
– Нет, он загадает, когда вы ее в воздух подбросите! Или?.. – засмеялась Жаннет.
– Хорошо, – поспешно согласился управляющий, – я подброшу. – Он был растерян. Дрожащей рукой он полез в карман – и улыбнулся гадливо. – Хорошо! – Достал монетку из кармана и подбросил ее высоко в воздух.
Монетка сделала серебряный высверк, а Бутурлин спокойно и обстоятельно сказал:
– Я загадываю на решку!
– Браво, Бутурлин! – крикнула Жаннет – и прихлопнула ногой монетку, упавшую на пол.
Управляющий, было рванувшийся к ней, стал пятиться от нее спиной в глубь коридора и выхватил пистолет из подмышки.
– Неужели, мадмуазель, вы думаете, что я застрелюсь у вас на глазах? – И он навел пистолет на Жаннет. – Не подходите ко мне. Убью! – И опрометью бросился на лестницу, что вела на балкон. – Мы еще с вами поквитаемся, – крикнул ей с балкона.
– Непременно! – насмешливо ответила ему Жаннет. – В Лабиринте Веры не заблудитесь только.
– Не заблужусь, будьте уверены, – захохотал управляющий.
А все-таки, кажется, заблудился.
Или нет?
– Разумеется, не заблудился, – зло подтвердило привидение. – Я еще им много крови попортил. И они сами своей глупостью этому способствовали! – И оно захохотало, но уже не так разнузданно и нагло. Тоска в том хохоте была и печаль настоящая.
Подлецом и бестией был в жизни управляющий, а привидение его, вот ведь как вышло, лучше его оказалось, человечней! Мне, по крайней мере, оно гадости не устраивало – и даже, вы не поверите, всю правду выложило о тех событиях двухсотлетней давности – все о пропавших фельдъегерях рассказало. И замечу, что другие привидения от меня ту правду утаили.
– Что это с ним? – подошел Бутурлин к Жаннет.
– Так монетка, Вася, на решку легла, – ответила Жаннет – и отняла ногу.
Хорошо, что Бутурлин поверил ей на слово, и не стал смотреть, на что легла эта фокусная серебряная монетка.
Монетка легла на орла!
Порфирий Петрович в своих пророчествах никогда не ошибался.
А какую же тогда монетку вытащила Жаннет из кармана управляющего?
А ничего она не вытаскивала.
Она и не собиралась вытаскивать. Ведь Бутурлин бы это никогда ей не простил! Правда, кое-что фокусное она с управляющим все-таки проделала, но обо этом потом – в третьей части моего романа расскажу, если не забуду.
А что же управляющий убежал тогда?
Да просто он сам себя переиграл. Подбросил монетку с орлами, думая, что с решками монетку подбросил.
Обознался, одним словом. На ощупь обознался. В карман свой вспотевшую руку свою дрожащую опустил. Вот эта дрожь его подвела. И все из-за того, что Жаннет его до состояния нервического довела. Крепче его оказалась!
Но все же и ее переиграли. Пакет-то с письмом государя нашего к Наполеону драгун Марков забрал – и скоро его по назначению и отвезет! И армии Александра Васильевича Суворова конец придет. А ведь ради этого пакета, ради спасения этой армии Жаннет к старому князю и приехала.
Или не ради этого?
Коренной вопрос, скажу я вам, мой любезный читатель.
Коренной!
Глава двадцать четвертая
Печально все это.
Столько я страниц исписал – и вы их, надеюсь, внимательно прочитали, а все без толку. Ни на шаг мы к истине не приблизились. То, что хохочущее привидение о пропавших двадцати пяти фельдъегерях мне рассказало, в расчет не беру. Запросто оно мне наврать могло. Поэтому эту «правду» погожу обнародовать. Уж больно несуразна она и невообразимо кощунственна. Не нужна нам такая правда.
Не нужна!
– Не соврал он вам о двадцати пяти пропавших фельдъегерях ничего, но вы правы, что не хотите в эту правду поверить, – сказала мне княгиня Вера. – Ведь это не вся правда – и потому чистейшая ложь!
Так что без нее мы пока обойдемся – и подведем наши печальные итоги.
Итак!
Подлец Марков с пакетом в Москву скачет.
Юный князь в Лабиринте своей матери Веры блуждает.
Управляющий там же – и скоро они встретятся.
Параша в доме капитана Миронова со своей матерью проживает. Убережет ли ее Пульхерия Васильевна от рокового шага?
Старый князь… О нем я говорить ничего не хочу.
Христофор Карлович вещи свои собирает, дела свои в порядок приводит, чтобы новому секретарю старого князя передать.
А наши главные герои – Порфирий Петрович, Жаннет, Бутурлин и Селифан?
Что они?
Бутурлин с Жаннет пошли князя Андрея в Лабиринте искать, а Порфирий Петрович с Селифаном по Арсенальному городку ходят – знакомятся с чудесами техническими. Много таких чудес в этом городке.
О них у нас речь впереди будет, если, конечно, мне разрешение дадут о тех чудесах вам поведать. Ведь они, не вру, до сих пор под грифом «совершенной секретности» находятся.
Конец второй части
Часть третья
Сир, вы требуете от меня невозможного!
Седьмой пункт остается в силе.
Павел.
Письмо нашего государя к императору Наполеону. А вот что государь в тот же день Александру Васильевичу Суворову написал!
С французской помощью любой дурак турка победит. А ты без них попробуй. Победа тогда будет слаще! А то ведь горька она будет, ежели я сделаю то, что ты меня просишь.
Так что не проси, Александр Васильевич, тот пункт похерить…
Глава первая
Павел Петрович Чичиков, так теперь я буду называть бывшего управляющего князя Ростова, был человеком хотя и демоническим – и мошенником отменным, – но все же человеком, в сущности, он был безобидным – да к тому же несчастливым. Ведь как он ни старался ужас своим демонизмом на людей нагнать, гипнотизмом голову им до безумия вскружить или фокусными своими штучками на тот свет отправить, – ничего у него не получалось.
И как же ему было досадно и нестерпимо больно! Как он страдал из-за этого.
Вот и сейчас, когда он свою монетку серебряную внимательно рассмотрел, сердце в его груди затрепетало, и он воскликнул: «И с чего это я вдруг решил, что с монеткой ошибся? Зачем убежал? – и с негодованием продолжил: – Нет, это не я, а она мошенница! Так прямо надо заявить. Пусть Бутурлин стреляется!» – И он было, в горячке, ринулся, чтобы им это сказать, но тут же одумался.
Пожалуй, конногвардеец его неправильно бы понял – и канделябрами его – по мордасам – будто шулера какого, схваченного за руку. И Павел Петрович понуро побрел вглубь Лабиринта. Нужно было где-то спрятаться, отсидеться и спокойно обдумать, что с ним в последнее время случилось, и решить, что дальше делать. Но тут он услышал звуки музыки невыразимо печальные и трагические (созвучные, кстати, его настроению) – и пошел на них.
Вскоре он подошел к двери, из-за которой лилась эта музыка.
– Наконец-то я вас, князь, отыскал! – вошел с сияющей улыбкой Павел Петрович в просторную залу с роялем в самом центре, за которым сидел юный князь Андрей.
– Что вам угодно? – хмуро посмотрел на управляющего князь и перестал играть.
– Нет-нет, – взмолился Павел Петрович, – я вам не помешаю. Играйте! А я тут в уголке тихо посижу и послушаю. – И он бочком направился к креслу.
– Что вам угодно? – уже грозно спросил князь Андрей управляющего и в раздражении захлопнул крышку рояля. – Отвечайте!
Юный князь был в обиде на весь белый свет, как это обычно бывает с молодыми людьми, несчастными в любви, – и душа его, сердце его жаждали только одного – одиночества! А тут явился этот управляющий.
Зачем?
Утешить?
Ни в чьем утешении он не нуждался.
– Хорошо. Я отвечу. – ничуть не смутился Павел Петрович.
И он был в обиде на весь белый свет. Но он, как говорится, пожил – и точно знал, как помогает, а порой и воскрешает, в метафорическом конечно смысле, чье-нибудь сострадание.
Не даром ведь говорят: поделиться с кем-нибудь своим горем, разделить его.
Вот и захотел он поделиться с юным князем своим горем, разделить его на две равные половины. Легче же от этого станет! И стал делить, нет, не свое горе (это было бы для него, ловкого человека, слишком просто – и потому неинтересно), а свою вину он стал делить на две – и, конечно же, не равные половины, и, разумеется, не с князем Андреем.
А с кем он хотел разделить, точнее – на кого он решил сваливать свою вину?
Определенно ответить не могу. К тому же, мои любезные читатели, Павел Петрович даже не намекнул юному князю, кто виновник во всех его несчастьях.
Но сразу хочу предостеречь вас. Хотя управляющий и мошенник, но бывает так, что мошенник говорит правду, одну только правду. И этому есть очень простое объяснение. Обстоятельства так припрут к стенке – и не хочешь, а вынужден сказать правду. Или выгодно ему, мошеннику, сказать ее. Бывает и такое.
– Вы думаете, что я вещь бесчувственная? – с неподдельной обидой сказал управляющий князю Андрею. Сказал, будто обвинение ему бросил, что сам он, князь, вещь бесчувственная. – Нет! Представьте, и я могу чувствовать и страдать. – И, как бы в подтверждение его слов, горькая слеза покатилась по щеке вдоль его бакенбарды. – Да, я… подлец и мошенник, как вы все обо мне думаете, хотя мне далеко до ваших друзей. – Смахнул Павел Петрович слезу со щеки. – Уж они-то мошенники, так мошенники! – воздел он руки к небу, потрясая своим пистолетом, – и на пистолет свой посмотрел весьма красноречиво – и тут же руки свои опустил, а пистолет под мышку сунул. Потом тяжело вздохнул: – Да, я мошенник и подлец. – И заговорил горячо и страстно: – Но разве я не могу чувствовать и страдать? И раз вы так хотите, то я, как на духу, все честно вам расскажу. Но замечу, не вы один пострадали от ваших (Павел Петрович горько усмехнулся) друзей… Да, и я пострадал от Бутурлина и его Жаннет. Только что. И они меня ищут, чтобы убить! А из-за чего? Разве я главный виновник во всем этом? Разве я с этими фельдъегерями все это проделал?
И так убедительно он эти свои вопросы задал, так негодующе его глаза горели, а руки нервически сжимались в бессильной ярости, что юный князь к нему полным сочувствием проникся.
Но не понятно ему еще было, что за горе у него такое, из-за чего?
И при чем эти фельдъегеря? Какое они имеют отношение к его горю? И он управляющего прямодушно спросил:
– С какими фельдъегерями? Объясните! Все говорят о них, но…
– Так вы о них ничего не знаете? – всплеснул руками Павел Петрович. – Правда, князь, не знаете?
– Правда, не знаю!
– Бедный мальчик, – искренне пожалел его Павел Петрович и сказал без всякого лукавства: – Хорошо, я сейчас расскажу… что знаю сам, а знаю, поверьте, не так уж много. – И он начал рассказывать.
Его рассказ почти не отличался от рассказа, рассказанного мне привидением, поэтому Павлу Петровичу можно верить, правда с некоторой оговоркой. По своей натуре он все же мог кое-что утаить от юного князь. Впрочем, все мы такие. Кому хоть раз мы без утайки все о себе рассказали?
– Вот, князь, где они у меня все! – ударил себя в грудь Павел Петрович. – Вот они, доказательства моей невиновности. – И он расстегнул свою белоснежную рубашку – и достал стопку писем. – Под сердцем храню. Даже сплю с ними. Читайте. Письмо первое. – И он протянул князю сложенный вдвое листок. – Оно у меня мятое и, видите, порванное. Это я его потом склеил. Думаю, и вы бы его смяли и порвали от гнева! Читайте. Мне его два месяца тому назад прислали.
Князь Андрей не без брезгливости развернул смятый, порванный и аккуратно склеенный листок. Вот что там было написано.
Павел Петрович, а вы плут и мошенник! И я могу рассказать о всех ваших плутнях кому следует. И вы от меня не отвертитесь. Я заставлю плясать вас под свою дудку!
Т. К.
– А вот письмо второе, князь! – страдальчески произнес Павел Петрович и добавил с ужасом в голосе: – Будто мысли он мои угадал, будто наблюдал за мной неусыпно. Я его первому письму не придал никакого значения.
Вы меня, Павел Петрович, вижу, не поняли! Я не старому князю о ваших проделках все расскажу, а тому дворянскому обществу, над которым вы предводительствуете! Да и вашему сыну и дочери вашей, думаю, будет интересно о вас это узнать. Молодость так любопытна! Так я утолю их любопытство: на какие деньги были куплены вами два поместья в той губернии, где вы аж в предводители дворянства пролезли! А? В грязь вас втопчу.
Разъясню сию угрозу неизвестного Т. К.
Павел Петрович в одной нашей южной губернии приобрел два недурных поместья и слыл там первейшим богачом, весьма уважаемым и почитаемым всеми. В одном из этих поместий и проживало его семейство. Разумеется, оно не знало, что Павел Петрович служит управляющим у старого князя. Разумеется, не знало, и на какие деньги куплены эти поместья.
Свои отлучки он объяснял делами государственными и секретнейшими. Поэтому, сами понимаете, какая бы катастрофа произошла с ним, если бы неизвестный Т. К. открыл бы всем глаза на нашего Павла Петровича!
Так что хватит ерепениться. Письма мои с негодованием рвать и прочие глупости делать. Вы в полной моей власти – и будете безропотно делать все, что я вам прикажу!
Т. К.
– В смятение это письмо меня привело и в недоумение. От кого он про меня все узнал? Как? А он, не давая мне опомниться, следующее письмо через два дня прислал.
Завтра в двенадцать часов дня вы должны встретить трех моих людей. Они будут ждать вас в охотничьей сторожке, что в версте от дороги Москва – Петербург. Пароль – фельдъегеря. Отзыв – генералиссимус. Впрочем, думаю, это лишнее. Они вас знают в лицо. А у них кавказская наружность. Не спутаете. Жить они будут в этой сторожке. Каждый день вы будете к ним наведываться. Привозить еду и забирать почту. Пока все.
Т. К.
– А вот письмо его четвертое, – с дрожью в голосе проговорил Павел Петрович. – Самое каторжное!
Меня интересуют только письма государя нашего Павла Петровича, французского императора Наполеона и Александра Васильевича Суворова. Их надежно спрячьте. Остальные бумаги сжечь!
Т. К.
P. S. Лошадей, так и быть, можете продать, а деньги взять себе.
– Я продал лошадей графу Ипполиту – и тут же Т. К. разразился бранью! – И Павел Петрович отдал князю Андрею очередное письмо. – Читайте! Каков наглец.
А вы, Павел Петрович, дурак! Продать лошадей графу?! Не ожидал я от вас такой глупости. Если еще раз так опрометчиво поступите, то я с вас три шкуры спущу! И в наказанье ваше, Павел Петрович, продажу этих лошадей вы через конторскую книгу проведете. Будто князь Николай Андреевич Ростов их графу продал. И смотрите, чтоб те деньги, до последней копейки, князю отошли. А то я знаю вас, плута. Обязательно в свой карман что-нибудь положите.
Т. К.
– Видите, князь, с каким мерзавцем мне пришлось дело иметь! Поверите ли, но я готов был растерзать его, когда это письмо прочел.
– Что же не растерзали? – усмехнулся князь Андрей. – И письма, смотрю, больше не стали рвать, а аккуратно в стопочку складывать.
– Осуждаете? – тяжело вздохнул Павел Петрович. – Но ведь я был в полной его власти. Ради детей своих готов был на все! Ведь он, душегуб, по миру бы пустил их, если бы я ему воспротивился. Понимаете, только ради них принес себя в жертву. Но тешил себя надеждой, что узнаю, кто этот… Т. К.? Уж тогда спуску я ему бы не дал! – Павел Петрович замолчал, а потом заговорил снова: – Вскоре у меня этот случай представился – и я возликовал. Наконец-то этого злодея увижу! – И он отдал князю шестое письмо.
Павел Петрович, письмо это (государя нашего к императору Наполеону) вы завтра должны отвезти в Торжок. Снимите номер в гостинице и ждите – к вам за письмом придут.
Т. К.
– Но я жестоко ошибался. За письмом он прислал какого-то мальчишку. Мальчишка этот записку мне от него и передал. Вот она!
Вы что же, Павел Петрович, вообразили несуразное? Я к вам сам заявлюсь – и вы испепелите меня своим взглядом гипнотическим! Неужели вы думаете, что я так глуп? Передайте письмо мальчишке и не вздумайте за ним следить. Не пощажу!
Т. К..
– Нет, – воскликнул Павел Петрович, – я не испугался – и бросился вслед за мальчишкой; но тут мне пьяный драгун дорогу преградил. «Позвольте пройти!» – крикнул я ему. «Не позволю!» – засмеялся мне в ответ драгун и письмо в руки сунул. Последнее письмо этого мерзавца. Читайте, князь, читайте. В этом письме и о вас написано.
Павел Петрович, голубчик!
Вот вы и отмучились. Больше от вас я ничего, клятвенно обещаю, не потребую, кроме того, что я вас сейчас слезно попрошу. Убейте, пожалуйста, Бутурлина, Жаннет Моне и князя Андрея.
Ничего, что вы только князя знаете. Вскоре вы и Бутурлина, и Жаннет возненавидите, как я их возненавидел. Они в гости к князю Николаю Андреевичу в поместье заявятся. Заявятся с единственной целью, дорогой мой Павел Петрович, узнать, кто же наших фельдъегерей на тот свет отправил? А ведь мы знаем, кто к этому делу, так сказать, свою руку приложил. Так что, пожалуй, я зря вас слезно прошу убить их. Вы без моей просьбы с радостью их убьете.
Думаю, вам ловчее сообразить, как вам это сделать. Бутурлин дуэлянт отчаянный, но, в своем роде, и оригинальный. Он не в противников своих стреляет, а в землю или в небо. Да вы сами, наверное, про его дуэльные правила знаете. Так что убьете его без труда и опаски.
С князем Андреем сложнее, но он юноша впечатлительный, поэтому какую-нибудь вздорную мысль, из-за которой он сам застрелится, вы ему должны будете внушить.
С Жаннет как поступить, уж и не знаю. Она самая опасная из всей этой троицы. Вы ее на закуску оставьте. Она большая любительница орехов лесных. Может быть, одним из них она подавится?
А если вы к смерти старого князя руку приложите, то благодарность моя не будет знать границ.
На этом, надеюсь, навсегда прощаюсь с вами.
Ваш Т. К.
P. S. Уповаю на ваше благоразумие и фокусность. Ведь это вам грозит смертельная опасность, а не мне.
– Ах, вот вы где! – вошла в залу Жаннет и подошла к управляющему и к князю Андрею. – Музицируете? – И презрительно посмотрела в глаза Павла Петровича: – Вы же обещали застрелиться. Почему не застрелились?
– Сами знаете, почему я не застрелился! – ответил Павел Петрович и положил ей на ладонь свою монетку.
– Забавная монетка, – засмеялась Жаннет. – Надо ее Бутурлину показать.
– Показывайте! – засмеялся и Павел Петрович. – Канделябрами, думаю, он меня удостоит, но ведь и вас не помилует. Кстати, где он? Или боится на глаза князю Андрею показаться? Нехорошо он с Прасковьей Ивановной вчера обошелся. Нехорошо!
– Бутурлин, может, нехорошо вчера себя вел, но ведь не по своей воле. Так что бегите отсюда, пока я не рассказала все князю Андрею. Бегите!
– Нет уж, набегался, – ответил гордо Павел Петрович и протянул пистолет князю Андрею. – Убейте меня, князь, я виноват перед вами. Убейте! Или я сам себя убью. – И он приставил дуло к своему виску.
– Что же вы не стреляетесь? – после некоторой паузы спросила его Жаннет.
– И застрелюсь! Но не сейчас, – решительно сказал Павел Петрович. – Я должен, – обернулся он к князю Андрею, – найти Т. К. – И медленно вышел из залы.
– Кого он хочет найти? Т. К.? – удивилась Жаннет. – Очередной его фокус?
– Нет, не фокус, – ответил князь Андрей. – Вот письма, которые ему этот Т. К. написал. – И он хотел было отдать последнее письмо этого таинственного Т. К. Жаннет, но не отдал. – Мошенник! – воскликнул князь Андрей и бросился за управляющим, но того и след простыл.
Думаю, вы уже догадались, какими чернилами те письма были написаны?
Серебряными!