Текст книги "Экспансия. Тетралогия"

Автор книги: Николай Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 80 страниц)

30

Как оказалось, капральша ждала его совсем недавно. В таком смысле, по крайней мере, она ответила сама, когда он поинтересовался, не опоздал ли. В руках медички находился все тот же никелированный чемоданчик с красным крестом на боку, но она им уже не помахивала. Посему Кирилл предложил свою помощь в погрузке чемоданчика на борт атээски, и от помощи капральша с удовольствием не отказалась.

Чемоданчик и в самом деле весил теперь изрядно.

Потом Кирилл галантно помог даме сесть в экипаж, и от этой помощи медичка тоже не отказалась. А когда он занял место водителя, глянула на него с прежней благосклонностью.

Сейчас она опять была больше Мариэлью, чем капралом, а к Кириллу явно хотела относиться как к обрезку, а не сержанту. Возможно, рассчитывала соблазнить его и на обратном пути и вновь получить толику женского наслаждения.

– Неужели забежал к какой-нибудь подружке? – спросила она игриво и сама с собой не согласилась: – Да нет, откуда у тебя в Семецком подружка? Ты же сюда впервые прилетел… Или уже успел завести? Дело-то нехитрое, да? За десять минут можно справиться.

– Никаких подружек! – столь же игривым тоном рявкнул Кирилл, поднимая "чертенка" в воздух. – На сегодня мне просто никто больше не нужен. А задержался я потому, что попил кофе в кафе с романтичным названием "Счастливая полночь".

– Это где ж такое чудо? – спросила Мариэль.

– А по соседству с почтамтом. – Кирилл развернул машину в сторону базы и начал набирать скорость.

– Ты и на почтамт заскочил?

– Да. Прапор… прапорщик Малунов приказал. – Кирилл по-безмундирному пожал плечами. – Заскочил, получил пару пакетов.

– Для меня там, случайно, посылки не оказалось?

– Нет. А должна была оказаться?

Мариэль посмотрела на него лучистым взглядом и отвернулась:

– Нет, крепкий кадр, не должна.

– Неужели у вас нет родственников? – Кирилл вернулся к тону сержанта, задающего вопросы капралу, потому что опять не знал, как себя вести.

– Почему? Родители есть. Но они присылают мне стандартные видеооткрытки ко дню рождения и ко дню основания Галактического корпуса. – Капральша вновь одарила его лучистым взглядом. – А с мужем я давно развелась.

– Вот как? – сказал Кирилл деревянным голосом. – Вы долго были замужем?

"Что за вопросы я задаю? – подумал он. – Не один ли мне черт, была она вообще замужем или нет?!"

– Меньше года. Выскочила за соученика на последнем курсе медицинской академии. Но быстро поняла, что двое врачей в одной семье – это слишком. Одни анамнезы да диагнозы. Уж лучше жить с бойцом-галактом. Правда?

Похоже, она хотела его смутить. И Кирилл смутился. Самое время было перевести разговор на другую тему.

– Интересно, что это был за глайдер? – сказал он.

– Какой? – не поняла капральша. – Где?

– Тот, что я сначала принял за гостя…

– А-а-а… Подозреваю, что этот глайдер летал за майором Шишмаренком, нашим начштаба. Он сегодня должен был выписаться из гарнизонного госпиталя. Неделю назад попал под атаку гостей. Ему повредили коленный сустав и лицо.

Кирилл вздрогнул.

"Прихрамывающий на левую ногу… – вспомнил он слова официантки Серены. – И со шрамом под левым глазом…"

Мариэль даже не заметила его секундного волнения.

– Не хотел он лететь в Семецкий, но пришлось.

– Сильно ранили? – спросил Кирилл, справившись с собой – дрожь не проникла в голос.

– Ну ногу-то очень крепко раздраконили. То, что называется на нашем языке "травматическая ампутация". Потому неделю в госпитале и провалялся. В нашем лазарете требуемой для лечения таких сложных травм аппаратуры попросту нет. А вот по лицу майора только задели. Когтем, почти вскользь. Шрам, понятное дело, останется, но ведь шрамы украшают мужчину. Тем более – галакта…

"Вот так новости, кол мне в дюзу! – подумал Кирилл. – Неужели это майор наблюдал за мной, там, в забегаловке? Но ведь он мог знать о том, что я приду сегодня вынимать закладку, только в случае, если сам ее и закладывал. Иными словами, если майор и является резидентом службы безопасности… Но почему же тогда у него был самый настоящий взгляд врага?"

– А почему… – начал Кирилл, собираясь поинтересоваться, по какой причине не встречает излечившегося раненого начальника штаба базы ее главный медик, но сообразил, что скорее всего ему ответят вопросом на вопрос.

"А не слишком ли вы любопытны, сержант?" – скажет Мариэль, мгновенно превращаясь в капрала.

– Я не удивлюсь, если за майором полетел сам полковник Бурмистров, – сказала Мариэль, по-прежнему оставаясь молодой женщиной.

"Почему?" – хотел спросить Кирилл, но снова сдержал любопытство. Пусть дамочка сама распускает язык, без помощи с его стороны…

– Они же друзья, – сказала Мариэль. – Уже лет пять вместе. – Она вновь одарила Кирилла взглядом, но лучистости в нем поубавилось. Зато появилась какая-то непонятная грустинка. – Вот у тебя, крепкий кадр, есть друг, с которым ты уже пять лет вместе? – И не дожидаясь, сама и ответила: – Вряд ли. В вашем возрасте столько не дружат.

"А и в самом деле, – подумал Кирилл. – Есть ли у меня друг? Пусть не тот, с кем мы уже пять лет вместе, а друг вообще… Спиря считается другом, но я-то знаю, что он возле меня только из-за Ксанки. А все остальные… Вряд ли кого из них можно назвать другом. Они были мне ближе, пока я не стал сержантом, но и тогда это не была дружба. А уж теперь и говорить не о чем… Разве что Ксанка. Ее вполне можно считать другом, но только если закрыть глаза на ее ко мне отношение. Да, спроси ее, друг ли ты мне, Ксанка, она ответит: друг. Но в мыслях у нее будет совсем другое. А уж про Светлану я и не говорю".

– Что замолк, сержант? – спросила Мариэль. – Вспомнил кого?

Кирилл удивленно глянул на нее.

Дьявол, будто в мыслях читает!… Наверное, это и есть то, что называется жизненным опытом.

Вокруг уже расстилалась бескрайняя незабудкинская степь.

Капральша поняла его удивление по-своему.

– Не срывай сопло, крепкий кадр! Я вовсе не набиваюсь к тебе в друзья. Разве что в подруги… Да и то в постельные. Есть в тебе нечто, что не может оставить женщину равнодушной. Впрочем, тебе, наверное, об этом уже не раз говорили.

Кирилл помотал головой.

– Какой же ты все-таки еще мальчишка! – Теперь странная грустинка зазвучала и в голосе медички. – Ладно, пролетели. – Капральша сделалась задумчивой. – Пролетели-залетели… – И вдруг продекламировала:

 
– Тёрлись мы до дыр на теле,
Были просто голытьба.
В результате залетели…
Вот ведь бабская судьба!
 

– Что это? – спросил Кирилл. – Вы сочинили?

– Нет, – сказала Мариэль. – Это фольклор медиков Галактического Корпуса.

– А причем тут голытьба?

– Потому что без одежды трахались, голыми… Игра слов, крепкий кадр. Мы медики – народ прямой и циничный. Хочешь еще один вирш?

Кирилл пожал плечами, снова не зная, как себя вести.

– Нет лучшего на свете приключения, – продекламировала капральша, – чем пережить больному курс лечения.

Кирилл усмехнулся:

– Сбрось с орбиты котелок!

– А это еще что за выражение?

– А это означает "здорово!"

– Выражение из новых. В прошлом голу, когда я пришла в Корпус, такого у галактов не было. Впрочем, ладно, оставим фольклор в покое… Скажи мне вот что… Тебе погибших в первых боях жалко?

"Что за странный вопрос?" – удивился Кирилл.

– Конечно. Народ учился, готовился, и вдруг…

– Учился… готовился… – повторила Мариэль, и Кирилл бы решил, что она его передразнивает, если бы не звучащая в ее голосе грусть. – Скорее уж, учили, готовили…

– А какая разница?

– Большая. В первом случае ты сам себе хозяин. Во втором – выполняешь волю пославших тебя.

– А не один ли черт? Война – это всегда выполнение чьей-то воли. Да, конечно, очень хорошо, если эта чья-то воля и твоя собственная воля стремятся к одной цели. Это бывает, когда борешься с напавшим на твое отечество врагом. Но ведь так бывает не всегда. Бывает, что твоя цель – заработать денег, и ты выполняешь чужую волю ради заработка. Всего-навсего…

– А в случае с той войной, на которой мы сейчас находимся, как?

– А тут вообще все совпадает. Мы боремся с напавшим на наше отечество врагом и одновременно можем заработать денег. Это просто идеальная война.

"Зачем она задает мне эти вопросы? – подумал Кирилл. – Проверяет наличие и уровень боевого духа? Или просто бабе одиноко, и проснулось в ней мамское чувство, хочется кого-то опекать…"

И удивился собственной своей мысли. Вроде бы мамские чувства, которые могут быть у его партнерш, ему прежде в голову не приходили. Неужели так на него подействовали первые бои и первые потери? Вроде бы это называется взрослением? Хотя, с другой стороны, какие мамские чувства, если чаще всего он трахал виртуальных метелок? Черт, как изменилась в последнее время жизнь! А он, изменился ли он?

Вокруг по-прежнему расстилалась степь. Солнце и старбол стояли высоко в небе, время от времени скрываемые легкими облачками, которые здесь крайне редко превращались в тучи. Почти как на Марсе, где, по сравнению с Землей, воды тоже поменьше… Как он далеко, Марс! И Светлана!

– А скажите мне, госпожа капрал… Скажи мне, Мариэль… Ты осматривала меня в первый день. С тех пор я сильно изменился?

Она некоторое время молча изучала его лицо, будто присматривалась. Потом отвела глаза:

– Если внешне, то не очень.

– А внутренне?

– А внутренне… Тебе виднее. Откуда же мне знать?

Тем не менее, ему показалось, что она кривит душой. Может, просто не хочет говорить правду, потому что и сама сегодня поспособствовала изменениям. В том самом овраге… Кстати, а где он?

Кирилл посмотрел на триконку сканера.

Да вот же он, этот овраг, впереди и слева.

– Вот там мы сегодня прятались от змея Горыныча, – сказал он. – Может, завернем?

И Мариэль мгновенно превратилась в капрала.

– Нет, сержант, – сказала она строго. – В наш маршрут этот пункт на сей раз не входит. Разве что вы заставите гостей атаковать сейчас нашего "чертенка"!

И Кириллу осталось лишь удивляться столь резкой перемене, произошедшей с нею.

– Не поймешь вас, женщин, – пробормотал он, но капрал никак не отреагировала на эту реплику, глядя на летящую под днище АТС траву.

Кирилл пожал плечами.

И мгновенно сочинился вирш:

 
Хоть силен ты будь, хоть слаб —
Нету логики у баб!
Будь ты дуб иль баобаб —
Нету логики у баб!
Хоть хозяин ты, хоть раб —
Нету логики у баб!
 

На Марсе или на Земле он бы сварганил из этого шестистрочия отличную триконку. Впрочем, сейчас это ни имело никакого значения. Потому что обрезки-сержанты не дарят метелкам-капралам триконки про женскую логику. Это бы означало, что его логика ничем не отличается от женской.

31

Как Кирилл и рассчитывал, к обеду успели. Сначала он подогнал атээску к лазарету и высадил капральшу. На пару с никелированным чемоданчиком. Подумал, что больше с Мариэлью один на один лучше не оказываться. И не только потому что случившееся в дороге царапало душу коготками совести. И уж тем более не только потому, что Тормозилло опять возревнует. Нет, конечно, и ревность Перевалова, и собственная совесть были и сами по себе вполне достаточной причиной… Но главнее было иное. Кирилл и сам не мог объяснить словами испытываемые ощущения. Это была целая мешанина чувств – и сожаление, и опасение, и тревога, – но связаны они были вовсе не с Тормозиллой или Светланой. Пожалуй, главным было ощущение предательства, которое он совершил не по отношению к Светлане или Витьк у, а по отношению к самому себе. Все до сих пор прожитое, весь невеликий жизненный опыт не давали повода для такого ощущения, но тем не менее оно возникло, хотя Кирилл и не понимал, как можно предать самого себя.

Однако личные внутренние заботы не должны мешать общественным внешним. Кирилл перегнал атээску к продуктовому складу базы, где пятеро обрезков и метелок, получивших сегодня наряд на кухню, выстроив цепочку, быстро перекидали контейнеры с сублимированным мясом, овощами и другими вкусностями из грузового отсека машины на полки кладовой. Потом Кирилл отправился к штабу, где уже без помощи чужих рук, самолично, выгрузил полученную почту. Осталось отогнать машину в гараж и сдать ее под опеку прапорщику Звездину и его команде.

Что Кирилл и сделал.

А потом был обед. И подозрительный взгляд Тормозиллы; и почему-то участливый (почему?) – Ксанки; и пристальный – Пары Вин; и еще один подозрительный (хотя и по другому поводу) – Спири. И пустопорожние рассказы сидящих за столом о полученных от старшины Выгонова заданиях на сегодня – поскольку побывавшие в дозоре позавчера нынче на этот вид боевого дежурства не назначались.

Кирилл слушал их вполуха – мыслями он опять находился там, в степном овраге, по дороге в Семецкий. Одна его часть говорила о том, что он ни в чем не виноват, что Мариэль лет на десять старше его, что сучка не захочет – кобелек (как утверждал Спиря) не вскочит и что война вообще все спишет. А другая отвечала, что всякий виноват уже самим своим рождением, ибо зачат в грехе; что в грехе не имеет никакого значения – стар ты или млад; что даже если сучка захочет – не всякий кобелек вскочит; и что война не бесконечна…

И чем больше он думал, тем лучше понимал, что война ничего не спишет, что война – всего лишь часть человеческой жизни, что рано или поздно она кончается и тогда приходит время суда, суда над самим собой, над своими товарищами, над своими командирами…

Тьфу, дьявол, да что же это за мысли сегодня преследуют его?!

Кирилл даже головой мотнул.

– Ты чего? – тут же подняла голову Ксанка.

Кирилл открыл рот. Посмотрел на сидящих за столом. И закрыл.

Нет, не поймут они эти его мысли. Послушают, тщательно пряча удивление. А потом, за спиной, покрутят пальцем у виска. И правильно сделают. Разве что Ксанка поймет, да и то – вряд ли. Как жаль, что нет рядом Светланы. Вот та бы поняла…

Он и сам не знал, почему решил, что Светлана бы его поняла. Просто ему хотелось так думать.

Потом его мысли перескочили от случившегося в овраге к скамейке в парке возле почтамта.

Пожалуй, скамейка – более важная веха в его жизни, чем степной овраг. Ибо после оврага он всего лишь стал обрезком, трахнувшим опытную метелку, бывшую изрядно старше. Его внутренний статус изменился, но это изменение касалось лишь самого Кирилла.

А вот после скамейки он из просто секретного сотрудника превратился в секретного сотрудника, получившего профессиональное задание. Таким образом, изменился не только его внутренний, но и внешний статус, и это изменение касалось уже многих. И по-особому начинали звучать слова, услышанные им, Кириллом, от лагерного капеллана при их последней встрече.

32

Капеллан вызвал к себе Кирилла накануне отлета с Марса, когда все выпускники уже, как выразился Спиря, сидели на чемоданах.

Аудиенция состоялась в том же кабинете, что и прежде, происходила при отсутствии охранников и оказалась весьма короткой.

– Как успехи, курсант? – спросил Тихорьянов. И поправился подчеркнуто уважительным тоном: – Вернее – новоиспеченный галакт.

– Все зачеты сданы, господин майор, – доложил Кирилл. – Завтра отбываю к месту дальнейшей службы.

Так полагалось говорить по уставу, хотя дальнейшая служба бывает лишь у тех, кто уже послужил, а учебный лагерь за службу у галактов не считается. Неофициально, разумеется, поскольку официально в выслугу идет все…

– Ваше подразделение уже ждут на Незабудке. Но, – капеллан поднял правую руку с отставленным указательным пальцем, будто собирался погрозить Кириллу, – об этом пока никто из твоих товарищей не должен знать. Не болтать! Режим секретности, ясно?

– Так точно! – рявкнул Кирилл, вскакивая. – Есть не болтать, господин майор.

– Да уж… Привыкайте хранить военную тайну, молодой человек. Всех нас ждут серьезные дела, и болтливость в этих делах непозволительна. Ты садись, садись.

Кирилл сел.

А эсбэшник произнес несколько общих фраз о великой миссии Галактического корпуса по защите человечества от внешних врагов и перешел к делу.

– Вообще говоря, мой мальчик, – сказал он, – мы рассчитывали использовать тебя несколько позже. Ты должен был оставаться глубоко законспирированным агентом, которого мы планировали ввести в активную фазу уже в разгар войны. Однако обстановка изменилась. На Незабудке происходит нечто странное. Наш тамошний агент сообщает, что монстры ведут себя совсем иначе, чем раньше. С подробностями я знакомить тебя не буду. Во-первых, не имею права, а во-вторых, очень скоро ты и сам все увидишь. – Капеллан встал из-за стола. – Сиди, сиди! – скомандовал он, увидев, что новоиспеченный галакт в очередной раз попытался вскочить со стула.

Кирилл снова сел, глядя, как хозяин кабинета прошелся по кабинету, постоял у одной стены, потом у другой, словно прислушивался к чему-то. Впрочем, судя по выражению его лица, он прислушивался к собственным мыслям.

– Когда окажешься на месте, – снова заговорил майор, – ты должен вести себя очень осторожно. Раскрываться не имеешь права. Ни перед кем! Даже перед собственными начальниками. Только в крайнем случае. Если будет невозможно обойтись без их помощи. Но такой поступок вызовет по отношению к раскрывшемуся агенту служебное расследование. И вовсе не факт, что следователь признает твою правоту. Это ясно?

– Так точно.

– Превосходно.

Кирилл не был удивлен. После того, каким образом с ним обошлись в деле Дога и Сандры Каблуковой, удивляться обещанному служебному расследованию было бы глупо. Судя по всему, служба безопасности – то еще паучье гнездо… С гремучими змеями в придачу. Со скорпионами и сколопендрами. А с другой стороны, как еще заставить работать человека, если не страхом? Вот только неужели вся работа секретного агента состоит из соблюдения едва ли не взаимоисключающих требований? Ты, друг дорогой, должен и задание выполнить, и не раскрыться. Иными словами, и в небо взлететь, и из-под земли не выкарабкаться. В одной дюзе – и сокол, и крот…

– Знать нашего агента на Незабудке в лицо тебе, разумеется, не положено. Тебе будут известны только его место закладки, с которой он будет выходить с тобой на связь, и пароль для доступа к информации.

Капеллан сел за стол и достал из ящика шайбу. Шайба была бы как шайба – если бы не цвет. Прапор Оженков торговал шайбами желтого цвета, эта же была телесного.

– Вся необходимая информация хранится вот здесь. Доступ к ней открывает лишь твой ментальный код, так что никто иной считать ее не сможет. Но и по твоему ментальному коду доступ будет открыт только в течение первых суток после вашей высадки на Незабудку. Наше местное бюро подаст на шайбу соответствующий сигнал. Таким образом будет обеспечена максимальная секретность.

Кирилл мысленно усмехнулся. Конечно, капеллан выдает за действительное желаемое. Ибо существуют в мире такие типы как хакеры. И они, хакеры эти, приложив определенные усилия, считают любую информацию с любого носителя, закрытого любым кодом. Только почему работающие на врага хакеры должны стремиться проверить содержимое одной из тысяч шайб, на которых записана стиль милая сердцу курсанта порнуха?

– В любое иное время это всего лишь самая обычная порношайба. Вы ведь, насколько мне известно, любитель этих развлечений?… Ну, не смущайтесь, были времена, я и сам, – капеллан хитро подмигнул Кириллу, – пользовался этими штуками.

Что это были за времена, он, разумеется, уточнять не стал.

– В общем, задание станет вам ясно только после того, как наш агент на Незабудке выйдет с вами на связь. Вопросы есть?

– Никак нет! – рявкнул, вскочив со стула, Кирилл.

Майор протянул ему шайбу:

– Тогда вперед.

Кирилл положил шайбу в нагрудный карман мундира:

– Разрешите идти?

– Иди, сынок. Чистого тебе пространства!

Кирилл по уставу повернулся через левое плечо и направился к двери.

– Стой! – сказал капеллан, когда Кирилл уже взялся за ручку двери.

Кирилл повернулся через левое плечо:

– Слушаю, господин майор! – и замер по стойке "смирно".

Капеллан вышел из-за стола, приблизился к Кириллу и положил ему руку на плечо:

– Вот еще что, сынок… Я знаю, что время от времени тебя будут преследовать сомнения, порядочно ли ты поступил в тот или иной момент по отношению к своим товарищам или людям, окружающим тебя. В такую минуту вспомни, что ты не просто еще один обрезок, втайне трахающий чужую метелку, что ты человек, выполняющий серьезное государственное поручение… – Капеллан снял руку с Кириллова плеча, словно подчеркивая значимость своих слов. – Вспомни, что ты трахаешь ее не просто ради удовольствия, а ради великого дела обеспечения безопасности родной земли. – Капеллан отошел от Кирилла на пару шагов и смерил его взглядом, словно оценивал, доходят ли до подчиненного слова командира. – Не относись к тому, что я сейчас тебе говорю, как к очередной пафосной банальности. К сожалению, в жизни секретных сотрудников бывают моменты, когда тебя начинает грызть совесть за совершенное, потому что кажется, что ты совершил подлость, обусловленную исключительно личными интересами. Такие мысли надо без сожаления отбрасывать, ибо они лишают тебя уверенности в правильности совершенного, а уверенность в правильности совершенного – есть основа твоей силы. Ты – солдат, выполняющий приказ, а выполняющему приказ солдату дозволено даже убийство. Ясно, мой мальчик?

– Так точно! – отрапортовал Кирилл.