Текст книги "Экспансия. Тетралогия"

Автор книги: Николай Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 80 страниц)

"Разговорчивый у нас командир, – подумал Кирилл. – Хотя, чего ему бояться? Дальше фронта не сошлют, а тут и так передовая".

Он переглянулся с Артемом и разорвал тишину новым вопросом.

– А коли целью гостей является личный состав, – сказал он, – почему периметр лагеря не оборудован силовой защитой?

– Потому что она бесполезна, – вздохнул прапор. – Первоначально наша база располагалась между холмами, откуда появляются гости, и рудником и была оборудована силовой защитой. Но тот лагерь попросту разнесли в щепки. Сквозь силовые стены гости прошли как нож сквозь масло. И позицию решено было не восстанавливать. Просто перенесли базу южнее и создали в упрощенном варианте. Тогда и обнаружилось, что гости рвутся вовсе не в сторону рудника. Более того, направление движения гостей сменилось с восточного на юго-восточное, а энергичность атак слегка возросла. Ну и мы…

Что – "ну и мы", узнать новобранцам было не дано, потому что прапор посмотрел на часы и вдруг спохватился:

– Впрочем, всему свое время. А сейчас все вновьприбывшие должны пройти обследование у главного медика базы.

7

Главным медиком базы оказалась довольно молодая женщина (на вид, не старше тридцати лет, но уже не из тех, кого назовешь метелкой, не задумавшись, и в погонах с двумя звездочками, между прочим), симпатичная блондинка с огромными голубыми глазами. В общем, из тех, кого издревле называют «мужицкой погибелью». Дамочка с глазами из самого синего льда…

Когда прапорщик представил ее строю своих подопечных, большинство обрезков едва ли не принялись пускать слюни. А кое-кто из метелок не сдержал презрительного фырканья по этому поводу.

Когда же Кирилл вошел в медкабинет и оказался с голубоглазкой один на один, первая мысль, пришедшая ему на ум, была о том, что дамочка эта наверняка спит с подполковником. А первым чувством стало сожаление о том, что она не спит с ним, с Кириллом. Ну и первым желанием было совершенно понятно какое… Тем более что медик с удовольствием оглядела крепкое тело Кирилла, когда он разделся, и сказала:

– Хорошее пополнение прислали. По крайней мере, с точки зрения физической подготовки.

Голос у нее был певучий-певучий. Такой голос больше бы подошел не военврачу, а актрисочке Дане Каштюк в видеоклипе про Орфея и Эвридику.

– Так точно, госпожа капрал! – гаркнул Кирилл, и без дамочкиной реплики сообразив, что произвел на офицершу неплохое впечатление, и немедленно представив себе те любопытные картинки, участниками которых могли стать в будущем он и она.

С другой стороны неофициальная солдатская наука утверждала, что становиться любовником старшей по званию – далеко не самый умный поступок. Ржавых пистонов в таком случае огрести – как два пальца обоссать.

– Ваше имя, сержант? – спросила медичка, проводя по предплечьям Кирилла никелированным металлическим молоточком.

– Кирилл Кентаринов, госпожа капрал! – Кирилл очень хотел поёжиться, но ему удалось сдержаться.

– Тело у вас фактурное, сержант. Будь я мужиком – иззавидовалась бы. Но сначала посмотрим, как вы себя на поле боя проявите.

Кириллу показалось, что она бросила короткий взгляд на стоявшую в углу кушетку, и он едва не фыркнул. Похоже, у дамочки свое представление о "поле боя"…

– Откуда прибыли?

– Марс. Учебный лагерь "Ледовый рай". – Кирилл постарался не цепляться взглядом за надлежаще оттопыренную грудь капральши.

– Ага… Отпрыски Лёдова, значит, у нас появились?

– Так точно!

– А что, Гмыря по-прежнему гоняет курсантов? Или на Периферию перебрался?

– Капрал Гмыря погиб, госпожа капрал.

– Как? – В голосе медички прозвучало скорее не сожаление, а удивление. – С каких это пор на Марсе гибнут военные?

Кирилл осторожно пожал плечами:

– Подробностей я не знаю, госпожа капрал. Слухи ходили, вроде бы несчастный случай произошел.

– Понятно, – сказала капральша, пристально глядя ему в лицо.

Кириллу показалось, что в этих ангельских голубых глазках живет то же самое желание, что и в его душе. И взгляд его вновь поневоле коснулся капральшиной груди. Нет, определенно такие ананасы созданы на погибель обрезкам…

Рука его сама собой потянулась вперед. Но мудрый хозяин по имени Мозг остановил ее. Конечно, боец Галактического Корпуса должен быть готов к любым переделкам. Но не к мужицкому противостоянию со старшими офицерами. Поскольку сгноят. Ни один подпол не потерпит противостояние на сексуальном фронте с юным сержантом. В такой ситуации сержанту два пути: либо прочь из части, либо – во фронтовых условиях – на самые опасные участки и, как следствие, на корм могильным червям.

– Есть ли какие либо жалобы, сержант?

– Никак нет, – соврал Кирилл, поскольку жалобы у него сейчас появились. Однако рассказывать о них лагерному медику бессмысленно – все равно ничем не поможет.

– Вот и хорошо, – сказала капральша. – Галакту жаловаться, что орлу рыться в навозной куче. – И вдруг гаркнула: – Ирина!

В голосе у нее проявились такие нотки, что Кирилл возблагодарил Единого за собственную стойкость.

Из двери в боковой стене кабинета появилась еще одна дамочка, примерно одних лет с капральшей. Одета она была в белый халат, а потому воинское звание ее оставалось неясным. На внешность Ирина оказалась полной противоположностью капральше. Этакая серая мышка… и даже, скорее, не мышка, а из тех, кого приютские пацаны называли "крокодайлами". Этакий пищевой набор – лицо блином, нос картошкой, глазки луковками…

Только волосы были как волосы – оранжевый ежик. Не маскировочный цвет, конечно, но ведь медработнику в дозоры не ходить. Да и там до фомальгаута, какой у тебя цвет прически, под шлемом не видно.

– Слушаю, капрал! – сказала оранжевоволосая. Будто скрипнули несмазанные петли на дверях…

"А где же слово "госпожа"! – подумал Кирилл. – Голимый целлофан, дамочки, не по уставу обращеньице! Мырса-то, надо полагать, под началом у капральши…"

– Аппаратура готова? – Капральша смерила мырсу строгим взглядом.

– Разумеется, – проскрипела та.

– Ирина будет курировать ваше подразделение. Прошу любить и жаловать! А теперь шагайте, сержант, на обследование!

Кирилл подхватил с вешалки свой мундир с беретом и перебрался в соседний кабинет.

Почему-то он ожидал увидеть помещение заставленным различной медицинской аппаратурой, но обнаружил тут, помимо все той же вешалки возле двери, медицинской кушетки в углу (сестры-близняшки той, что стояла у Доктора Айболита и в миллионах других медкабинетов) и стола с шериданом, лишь установку в виде горизонтально расположенного цилиндра, изготовленного из блестящего материала. Этакое никелированное бревно на четырех массивных ножках…

Мырса в белом халате села за стол:

– Вашу персонкарту, сержант.

"Ну и голос, – подумал Кирилл. – Если не скрип несмазанных петель, то треск рвущегося тряпья точно".

Он достал из кармана персонкарту и отправил мундир на вешалку.

– Раздевайтесь до трусов! – Мырса воткнула персонкарту в ридер-бокс шеридана.

– На прием к врачу пришла сорокалетняя майорша с денщиком-прапорщицей. – Кирилл принялся расстегивать ремень. – "Раздевайтесь!" – сказал врач прапорщице. "Доктор, вы ошиблись, – заметила майорша. – Это я больна". – Кирилл принялся расстегивать пуговицы. – "А-а-а… – сказал врач. – Ну тогда покажите язык".

– Смешно! – Мырса вытащила персонкарту из ридер-бокса. – Не умничайте, сержант! Мне ваше тело до фомальгаута!

"А вот это явный сход с курса, – подумал Кирилл. – Достаточно посмотреть, как блестят твои глазки-луковки. Никто тебя, голубушка, тут не стыкует, потому что от одного взгляда на твою физиономию мужик перестает быть мужиком. И потому спишь ты с шайбой".

– Не умничайте, сержант! – проскрипела мырса, встала, подошла к никелированному "бревну". – Скидывайте побыстрее штаны и милости прошу в томограф, на проверку. У меня таких, как вы, еще полсотни.

Она пробежалась пальчиками по клавиатуре на боковине томографа, и ближний конец "бревна" пополз в сторону, открывая обтянутую коричневым пластиком лежанку.

Кирилл быстренько скинул брюки и забрался внутрь аппарата. Томограф с жужжанием, похожим на пчелиное, закрылся, отрезав проверяемого от внешнего мира. В наступившей темноте груди коснулось что-то холодное, и Кирилл поежился.

– Спокойнее, сержант, спокойнее! – послышался скрипучий голос. – Никто вас не съест!

Кирилл попытался задышать ровно, но ничего из этого не получилось: в голову лезла мысль о том, что мырса разглядывает сейчас его тело, и наибольшее ее внимание, разумеется, привлекает то, что находится у него ниже пояса.

Навязчивые мысли, кол ему в дюзу! И вроде бы не ко времени. Придется воспользоваться сегодня порношайбой. Зря он, что ли, взял их с собой?

Между тем томограф открылся, и Кирилла слегка ослепило – глаза уже успели отвыкнуть от дневного света. Впрочем, слепота быстро прошла.

– Ну и как я? – спросил он, выбравшись из аппарата и хватаясь за штаны.

– В норме, – сказала мырса.

– А вот мне что интересно… Почему на базе всего два медика? Неужели вы справляетесь с потоком раненых?

Мырса впервые улыбнулась, но физиономия ее от этого не сделалась краше. Вот уж уродилась, страхолюдина, прости меня Единый! Впрочем, похоже, это вовсе не улыбка приветливости, скорее это улыбка издевательства.

– С потоком раненых мы справляемся вполне, поскольку потока попросту нет.

– Неужели мы так хорошо деремся? – удивился Кирилл, застегивая ширинку.

– Как вы деретесь, мы скоро узнаем. Что же касается личного состава базы, он драться умеет. Раненых же оказывается мало вовсе не потому, что гости не умеют драться. Они попросту наносят такие раны, что медики бессильны. Когда же рана не смертельна, мы вполне успеваем эвакуировать раненого в Семецкий, где расположен гарнизонный госпиталь. Понятно?

– Понятно, – сказал Кирилл, снимая с вешалки мундир.

И вдруг понял, что вовсе не уродилась мырса страхолюдиной, что она попросту перенесла операцию после ранения в лицо. И ему стало стыдно за свои предыдущие мысли.

8

После медосмотра новобранцев, наконец, повели кормить. Кирилл знал, что после транспорт-сна рекомендуется принимать пищу не ранее чем через пять часов и что эти пять часов истекли только пятнадцать минут назад, но показалось ему, что прошла с тех пор по меньшей мере неделя – в животе кишка гонялась за кишкой, а желудок был не прочь пожрать самого себя.

По дороге в столовую, наконец-то, обнаружились те, кого новобранцы прибыли пополнять. Старослужащие в количестве нескольких десятков человек сидели в курилке – по-видимому, у них обед уже состоялся. Прапорщик Малунов кому-то из них приветственно махнул рукой.

– Оказывается, они вовсе и не в бою, – сказал Спиря, и в голосе его прозвучало откровенное разочарование. – Где же они все были?

Прапорщик его услышал.

– Те, кто вернулся из ночного дозора, отсыпались, – сказал он. – Здоровый сон лучше любого стимулятора. Те, кому заступать в вечерний, готовились к нему. Свободные от дозора и нарядов занимались стрелковой подготовкой и работали на тренажерах. А вы подумали, Спиридонов, что все в бою?

– Подумал, – признался Спиря.

– И не один он, – добавил Кирилл.

Прапорщик понимающе усмехнулся:

– Не спешите, дамы и господа. Ваше от вас не уйдет.

Столовая была оборудована столь же примитивно, как и казарма. Никакой ТФ-мебели, обычные пластиковые столы на четверых бойцов. Даже посуда была многоразовая, и пришлось прапорщику Малунову тут же назначить послеобеденный наряд, потому что помыть тарелки и столовые приборы могла и посудомоечная машина, но вот собрать все это со столов ей было не под силу, и приходилось задействовать курсантское лапье. Впрочем, не курсантское, кол тебе в дюзу, а галактское…

К счастью, ни Кирилл, ни Ксанка, ни Спиря, ни усевшаяся с ними за стол метелка из чужих в наряд не попали – Малунов назначил на хозработы едоков, усевшихся за крайний к двери стол.

– Дежурить по пищеблоку будете столами, – распорядился он. – Если, конечно, сумеете сохранить в бою свою четверку.

"Что же они все тут каркают? – подумал Кирилл. – Запугать нас хотят, что ли?"

Однако делиться с соратниками своей мыслью он не стал.

Тут же познакомились с соседкой по столу, и стало известно, что ее зовут Альвина Заславина, но можно и Вина, а в лагере "Остров сокровищ", где она проходила подготовку, ее и вовсе звали Пара Вин.

– А вы заметили, – сказала Пара Вин, – что медсестра, работающая с томографом, явно перенесла пластическую операцию. Наверное, ранили прямо в физиономию.

У метелки оказался окающий говор, и Кирилл понял, что именно она на борту транссистемника отказала в возможной любви интеркому. Почему-то воспоминание наполнило теплом его сердце. Наверное, эта Вина – свой парень…

– Дерьмовая рана! – продолжала Пара Вин.

Спиря откровенно поежился – должно быть, ему пришла мысль, что в физиономию могут ранить Ксанку, и от мысли этой ему стало стрёмно. И, наверное, для того, чтобы попытаться справиться с родившимся в душе ужасом, он по-детски шмыгнул носом и сказал:

– Чего-то мне кажется, что нам дадут закончить обед спокойно.

– Думаешь, внезапной атаки не будет? – спросила Пара Вин.

Спиря утвердительно покивал, однако кивки эти больше смахивали на движения больного трясучкой.

Кирилл подумал, чем бы отвлечь парня от мрачных мыслей, и ничего не придумал: любые слова показались ему сейчас лишними. Как голуби, летящие над полем боя…

– Да кол им в головеху! – проокала Пара Вин. – Я бы, правда, тоже пообедала бы спокойно. Но чтобы потом, после обеда, развлечься по полной программе. А что это за развлечение, если нет боя?

Спиря снова поежился.

– Да не писай ты на зенит, – недовольно сказала Ксанка, однако было видно, что и она всего-навсего храбрится. По-видимому, она тоже представила себе ранение в лицо.

– Мне страшно за тебя, – объяснил Спиря.

За такую, с позволения сказать, заботу о ближнем следовало бы капитально настучать ему по репе.

И в самом деле, Ксанка тоже съежилась, вжала голову в плечи, будто хотела спрятаться в собственное тело.

– Не трясись, Спиря, не ранят нас в лицо! – сказал Кирилл самым беззаботным тоном, на какой был способен в этот момент. – Спорнём!

И словно собирающаяся гроза вдруг улетела, унесенная за горизонт изменившимся ветром.

Ксанка задрала нос. Пара Вин хихикнула. Да и Спиря ожил.

– Хитер бобер, – сказал он. – Спор-то в одну сторону… Если проиграешь, как я выигрыш получу?

Слава Единому, обрезок понял свою ошибку и поддержал игру.

– У тебя будет чувство глубокого удовлетворения. А это лучше любого материального выигрыша.

– Думаешь? – Спиря почесал левую бровь. – И что я стану делать с этим глубоким чувством?

– Продашь изготовителям порношайб. Там чувство глубокого удовлетворения нужно в первую очередь.

Пара Вин фыркнула, а Ксанка скривилась:

– Да ну вас! Нашли тему для разговора за столом! Лучше скажите вот что… – Она повернулась к Спире. – Почему ты решил, что сегодня не будет атаки?

Спиря будто только и ждал этого вопроса.

– А я поговорил с прапором во время медосмотра, – он хитро улыбнулся, – и тот сказал, что гости в последнее время нападают строго через день. Вчера атака была, и, стало быть, сегодня у них выходной.

– Правда? – удивилась Пара Вин. – Прямо вот так тебе прапор и сказал? Это ж, наверное, военная тайна. Вакуум-то не трави!

Хитрая Спирина улыбка заледенела и медленно трансформировалась в неподдельную обиду.

А Кирилл посмотрел на Пару Вин.

Удивление ее явно было деланным. Похоже, метелка хотела зацепить Спирю.

– Какая, к хренам собачьим, тайна?! Это не я один слышал. Хочешь, Тормозиллу вон спроси.

– Какую еще тормозиллу? – проокала Пара Вин.

Конечно, она еще не успела познакомиться со всеми выходцами из "Ледового рая". Так за каким дьяволом села сюда, а не со своими? Глаз, что ли, положила на кого-то? Неужели на Спирю?

Метелка была средней паршивости – не красавица, но и не крокодил. Шатенистые волосы, небольшой носик, не какой-то там рубильник, зеленые глазки… Кирилл представил Пару Вин в макияже.

А что? С боевой раскраской она, наверное, даже ничего. Не Света, конечно, но и… Не медсестра Ирина-Пищевой-Набор, к примеру.

Впрочем, против Ксанки ей ловить нечего, тем более у Спири.

– Не какую, а какого! – Спиря повозил ложкой в тарелке, будто искал там поддержки. – Вон обрезок сидит, за соседним столом.

Кирилл посмотрел на Ксанку. Та не слишком-то прислушивалась к разворачивающейся пикировке. Кабы рядом не было Артема, она бы наверняка смотрела на Кирилла. И слушала бы Кирилла. И сам черт был бы ей не брат…

Впрочем, в этом смысле черт и сейчас был ей не брат. Это было видно по выражению лица, когда она оторвала от тарелки и подняла на Кирилла сделавшиеся вдруг большими глаза. Дьявол, опять все по-старому, кол ей в дюзу!

И тут Кирилл ни с того ни с сего подумал, что отсутствие атаки сегодня – не совсем беда. А если подумать, то и совсем не беда. Потому что, в ином случае, сейчас, вполне возможно, кто-то из присутствующих уже и не сидел бы за столом, работая ложкой, а лежал бы в морге санчасти, медленно превращаясь в ледышку…

Осознав это, Кирилл удивился самому себе. Еще утром, на борту транссистемника, эта мысль ему бы и в голову не пришла. Как он тогда окрысился на прапорщика!

– А хочешь еще одну военную тайну? – Спиря не на шутку завелся, глаза его сверкали: наверное, он чувствовал, что Ксанке хочется смотреть на Кирилла. – После обеда нас бросят на хозяйственные работы.

– Это тебе тоже прапорщик сказал? – спросила Пара Вин.

– Да. У них тут такие порядки, что даже если нет атак, бойцы все равно не отдыхают.

– Ха-ха! – сказала Пара Вин. – Да это в любом военном подразделении такие порядки. Пусть лучше боец роет траншею от дерева и до обеда, чем сидит в носу ковыряет. Так нас в "Острове сокровищ" учили. И я считаю это правильно. От безделья в голове заводится всякий летучий мусор. Как говорил наш ротный капрал "От большого ума – сума да тюрьма".

Спиря выпучил глаза:

– Нет такой поговорки. Есть совсем другая! От сумы да от тюрьмы не зарекайся! Вот!

Кирилл посмотрел на него и подумал, что Спиря в сущности еще не солдат, а самый настоящий ребенок. Куда такому в бой?

А потом он удивился собственным мыслям. С какой это стати он вдруг начал относиться к Спире, как старший товарищ? Или это сержантские три "снежинки" на погонах тому виной? А может, просто дело в близости противника?

Впрочем, имеется и другое объяснение. Ведь тут наверняка ухандакали немало бойцов. Может, это души погибших так влияют на него, те, что еще не прошли суд Единого. Когда они там определяются с местом дальнейшего существования, на какой-то день? На сороковой, что ли?

Тьфу, Единый! Что за мысли?! С такими мыслями во храм шагать, а не в бой; на панихиду, а не на битву!

Между тем, парочка этих несчастных вояк продолжала свою словесную баталию. Теперь Спиря и Пара Вин схватились в споре, как надо убивать монстров. То есть гостей.

– Надо валить их наповал, – утверждала Пара Вин. – Чтобы не мучились. Раз уж они ведут себя по-джентльменски…

– Ха! – не соглашался Спиря. – В старину была еще такая поговорка: собаке собачья смерть. Мы этих гостей в гости не приглашали. И убивать их надо так, чтобы помучились. Чтобы следующие знали, что с ними тут церемониться не станут. Кто к нам с мечом пришел – от меча и погибнет!

"Чего он так раздухарился?" – подумал Кирилл.

Впрочем, ясно – чего. Спиря опять выёживался перед Ксанкой. Чтобы ей хотелось смотреть на него, а не на Кирилла. И это ведь нормально. Он бы, Кирилл, тоже повыёживался, кабы было перед кем. Если бы, скажем, на месте Пары Вин сидела бы сейчас Светлана. Интересно все же, как она там, на Марсе? Нормально ли идет учеба? Увы, столь мелкой ростом будет нелегко, даже если ты и приютская. Исходя чисто из физических кондиций…

– От кого-то я уже слышала этот лозунг, – проокала Пара Вин.

– Это больше тысячи лет назад сказал Александр Невский. Если тебе вообще это имя говорит что-то.

– Я тоже историю в школе изучала, знаешь ли!

А с другой стороны, если бы на месте Пары Вин сидела сейчас Света, то Ксанка бы вела себя так, что Спире бы захотелось еще больше выёживаться. Кол мне в дюзу, может, попросту надо было попроситься служить отдельно от этой парочки? Но Ксанка же ни в чем не виновата, чтобы ее так обижать!

Он вспомнил ее ту – голую и смелую – в номере "Сидонии". И помотал головой: воспоминание было не к месту и не ко времени. Да теперь оно и всегда будет не к месту и не ко времени…

– Ты чего, Кир? – тут же спросила Ксанка. Наверное, почувствовала, куда пошли его мысли.

Спиря, как и всякий обрезок, был, естественно, толстокож.

– А Кент со мной не согласен, – сказал он. – Кент, наверное, тоже будет убивать монстров наповал. Чтобы не мучились. Я один тут из вас изверг.

– Я буду убивать монстров… то есть гостей, как получится. Полагаю, в бою будет некогда разбирать куда стрелять – в лапу или в голову.

Он еще хотел добавить, что не хрен, мол, тут спорить, вот начнется бой, и посмотрим тогда, кто тут чего стоит, кто будет стрелять в голову, а кто в лапу, кто будет вспоминать при этом Александра Невского, а кому он и в голову не придет, но потом понял, что все эти споры – как раз нормальное дело, они присущи двадцатилетним парням и девчонкам так же, как желание лезть друг на друга, как желание повыпендриваться друг перед другом, как желание испытать друг друга. А вот это его понимание – как раз из совершенно другой оперы.

О Единый, неужели так действует на человека даже невеликое командирское положение!

Но Единый ему, разумеется, ничего не ответил. Если, конечно, сами эти мысли не были ответом Единого на еще не поставленные вопросы.