Текст книги "Экспансия. Тетралогия"

Автор книги: Николай Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 80 страниц)

56

Разбудил его голос Гмыри.

– Скорей! Собирайся!

– Что случилось? – спросила Сандра. – Опять она не перевела денег?

– Деньги-то она перевела. Да только заложила нас эсбэшникам. В районе идут повальные обыски. Я едва ноги унес. Проверяют в первую очередь военных, так что наверняка ищут нас. Не зря я выключил наши персонкодеры!

Послышался какой-то грохот.

– Тогда какой был смысл переводить деньги? – спросила Сандра. – Для того, чтобы сразу сдать получателя? Так не делают.

– Не знаю. С этой бабой все странно. Она платила деньги за то, за что я бы никогда никому не заплатил.

Распахнулась дверь, Гмыря ввалился в «тюремную камеру». В руках у него был трибэшник.

– Ну что, бывший курсант? Давай-ка расскажи нам, зачем этой суке надо, чтобы ты жил?

– Не знаю. – Кирилл медленно сел на койке, привалился спиной к стенке.

Лицо у Дога было нехорошее. С таким лицом думают вовсе не о жизни.

– Сандра! – крикнул капрал.

На пороге появилась Сандра.

– Принеси-ка мне стул… Впрочем, тут есть табуретка. Забери поднос. Обедать нашему другу не придется.

Сандра, забрав с табуретки поднос с оставшимися бутербродами и бутылку, скрылась в комнате. Гмыря ногой отодвинул табуретку к стене рядом с дверью и утвердился на ней.

Сандра снова появилась в дверях, прислонилась плечом к косяку. Смотрела она на Гмырю.

– Может, она специально вас заложила, – сказал Кирилл первое, что пришло в голову. – Чтобы вы уносили ноги и оставили меня здесь.

Гмыря скривился:

– Может, и так. У нее все может быть. Знал бы ты, за что она мне платила…

– Вряд ли стоит ему говорить об этом, – сказала Сандра.

– А почему? – Капрал фыркнул. – Он все равно никому не расскажет.

– Если вы мне причините вред, она вам отомстит, – сказал Кирилл, холодея.

– Плевать! – рявкнул Гмыря. – Не сегодня-завтра начнется война, а война все спишет. Тебе не повезло, сучонок! Ты даже не представляешь, как я ненавижу тебя! А с этой придурочной бабой мы, может, больше и не увидимся.

Кирилл понял, что Гмыря уже все для себя решил. Далековато он все-таки сидит…

При одной только мысли о необходимости активных действий у него опять заболело в промежности.

– Что? – Гмыря фыркнул. – Здорово я тебя уделал?

Видимо, приступ боли оставил отпечаток на лице Кирилла.

– Не бойся, – продолжал Гмыря. – Я тебя убью не больно. Можно было бы, конечно, поджарить тебе шкуру, чтобы подольше мучился, да времени нет.

Кирилл лихорадочно думал, что предпринять.

– Не старайся, – сказал Гмыря. – Тебе конец! Больше тебе чужих баб не трахать!

– Так вот за что ты меня собрался убить, капрал! – фыркнул Кирилл, слабея от боли. – Я-то думал…

– Ты думал, что мы с тобой по разные стороны баррикад? Черта с два! Какой из тебя противник? Ты просто шкодливый щенок, сумевший воспользоваться моментом и бабьей слабостью! Распалил, завалил и трахнул… Но больше у тебя таких моментов не будет. – Гмыря сдвинул регулятор энергии импульса и посмотрел на Кирилла в упор.

В глазах его была смерть. Рука подняла трибэшник. Теперь в лицо Кириллу смотрели три глаза – два карих, один угольно-черный, без зрачка. Вернее – сплошной зрачок…

Кирилл зажмурился, почувствовав, что через мгновение чуть слышно ширкнет ионизирующийся воздух и молния вопьется прямо в лоб. И все кончится.

Мыслей не стало, будто их выдуло порывом ветра.

Потом, как и полагалось, чуть слышно ширкнул воздух. Однако ничего не кончилось.

Кирилл открыл глаза.

Его дерьмочество, выронив из рук трибэшник, валилось с табуретки. На виске у него дымилась обугленная дырочка. Запахло паленой костью.

Сандра стояла в дверях с Кирилловым «подсолнечником» в правой руке. Однако смотрела она не на свалившегося кулем капрала.

– П-почему? – прошептал Кирилл.

– Было приказано, чтобы ты жил, – сказала Сандра.

Повернулась и скрылась в соседней комнате.

Кирилл снова посмотрел на Гмырю. Тот лежал на левом боку с обиженно-удивленным лицом, и сейчас в нем не было ничего от офицера Галактического Корпуса. С такими лицами, наверное, лежат сутенеры, когда их случайно подстрелит конкурент. А у офицера должны быть торжественность и гордость…

Кирилл помотал головой. Что, черт возьми, за мысли в такой момент?!

Он встал с койки и, пошатнувшись, шагнул к открытой двери. Заглянул в соседнюю комнату. Сандра в трусах и бюстгальтере стояла возле шкафа и доставала иссиня-черную форму.

Кирилл смотрел, как она надевает темно-синюю рубашку, как натягивает юбку и пристегивает галстук из комплекта парадной формы, как снимает с вешалки парадный китель с восьмиконечной звездочкой на погонах.

Потом она повернулась к нему, и Кириллу вдруг пришло в голову, что перед ним вовсе не метелка, которую можно распалить, завалить и трахнуть…

Да, на ней была парадная форма курсанта, но стояла перед ним вовсе не курсант, а боец Галактического Корпуса. Галакт, как они себя называют. Во всяком случае, этот решительный взгляд мог принадлежать именно галакту.

– Прощай, Кир! – сказала она, подпоясывая узкую талию ремнем с кобурой и став, наконец, похожей на метелку.

– Подожди, – сказал Кирилл. – Куда ты собралась?

– Прощай, – повторила она и не оборачиваясь ушла.

Тогда Кирилл вернулся в «тюремную камеру» и обыскал карманы убитого. Нашел свой персонкодер и энергоприемник, включил, вернулся в большую комнату и вызвал дежурного по «Ледовому раю».

– Здравия желаю, господин майор! – сказал он, когда рядом вспыхнул видеопласт, на котором появилось лицо начальника отдела по воспитанию майора Грибового. – Я курсант Кентаринов. Меня вчера похитили, но сейчас я уже свободен.

– Где вы находитесь, курсант Кентаринов? – спросил Грибовой, оживляясь. – Мы вас ищем второй час.

– Не могу знать. Где-то неподалеку от представительства компании «Прашкевич и Первушин». Я вижу их рекламу в окно.

– Вы один? Сопротивления со стороны похитителей не будет?

– Не будет. Я один. Разве что рядом лежит труп. Бывший наш ротный, капрал Димитриадий Гмыря.

Глаза майора тут же стали строгими и колючими. Грибовой сдвинул на затылок берет:

– Как он погиб?

– Насильственной смертью. – Кирилл решил не вдаваться в подробности. – Доложите немедленно майору Тихорьянову.

Грибовой узнает о подробностях случившегося, если на то будет пожелание сотрудников службы безопасности.

– Добро! – сказал майор. – Оставайтесь на месте, курсант! Теперь-то уж мы засечем вас по сигналу с персонкодера.

Видеопласт растворился в воздухе.

Кирилл посмотрел в удивленно-обиженные глаза Дога.

– Ну что, капрал? Подождем наших? – Он протянул руку и прикрыл убитому веки.

Ждать своих пришлось недолго. Уже через пять минут послышался быстро приближающийся вой сирены, а еще через пять минут в коридоре загремели каблуки армейских ботинок.

57

– Ефрейтор Каблукова арестована, – сказал капеллан. – По обвинению в убийстве капрала Гмыри. Ради справедливости должен сказать, что ее не пришлось искать. Выйдя на улицу, она сдалась первому же патрулю и сделала заявление.

Кирилл, в очередной раз побывав в госпитале, прямо оттуда был доставлен к Маркелу Тихорьянову.

И вот теперь он сидел в знакомом помещении перед знакомым столом, а за дверью угадывались знакомые охранники. Обо всем случившемся уже было доложено капеллану. И только от него теперь зависело, будет ли Кирилл препровожден в знакомую камеру, откуда его направят в штрафную роту, или отправится в расположение родного взвода.

– Гмырю и в самом деле убила она?

– Да, – сказал Кирилл. – И я был бы рад шлепнуть его, потому что жить мне оставалось секунду, не больше, да возможности не было. – Он помотал головой. – Не понимаю… Почему она его убила?

– Видимо, догадывалась о его преступных действиях. И решила вас спасти. – Тихорьянов достал из стола сигареты, закурил сам и предложил Кириллу.

Закурили.

– Если за нею больше ничего нет, – добавил капеллан, – наказание окажется весьма мягким.

– А что с рыжей… с Дельфиной Громаденковой?

– Эта дамочка, к сожалению, скрылась. Но ничего! С Марса ей никуда не деться. Так что рано или поздно мы ее возьмем.

Кириллу показалось, что в тоне капеллана нет никакой уверенности.

– А вы проявили себя весьма и весьма неплохо. – Капеллан затянулся сигаретой. – Не хотели бы продолжать работать с нами?

Кирилл тоже затянулся:

– А если я опять не соглашусь, то буду отправлен отбывать положенное наказание?

Тихорьянов усмехнулся:

– Нет, курсант, не будете. Наказание с вас уже снято. Но мне бы очень не хотелось, чтобы вы отказались. Эта ваша идея использовать для донесения информационную видеоформу, подаренную курсанту Роксане Заиченковой, была просто блестящей.

«Да, уж, – подумал Кирилл. – Вот только еще более блестящим оказалось умение управлять триконкой на столь большом расстоянии. Раньше мои возможности ограничивались стенами помещения. И это – наиболее удивительное изменение, которое произошло со мной в последнее время. Пожалуй, будет почище хакерских возможностей…»

– Я думаю, что способа, позволяющего полностью сохранить секретность, попросту не было, – продолжал капеллан. – Вы можете ее включить?

– Да, конечно.

Кирилл ощущал присутствие Ксанкиной триконки с самого начала. Он скомандовал, и возле стола засияли серые строчки:

Ксана!

Передай немедленно майору Тихорьянову,

что встретить меня можно возле «Прашкевича и Первушина».

И пусть он для начала посмотрит клип

«Похищение капрала».

Кир

– Хотя тут вам повезло, – продолжал Тихорьянов. – Насколько я понял, видеоформа была скрытой, и Заиченкова открывала ее нечасто.

«Если бы Ксанка открывала ее нечасто, – подумал Кирилл, – я бы и сейчас сидел у Гмыри под замком».

Он хотел спросить, как Его дерьмочеству удавалось проворачивать свои темные делишки, но промолчал. Вряд ли капеллан открыл бы ему возможности, которыми обладают офицеры. К тому же, что касается последних событий, Дог уже был откомандирован в другой лагерь, с предоставлением отпуска, ждал рейса и вряд ли докладывал своему бывшему начальству, чем занят в процессе ожидания. А у начальства не имелось оснований этим интересоваться. Отмечается мужик у коменданта раз в сутки, ну и флаг ему в лапы. К тому же, и так забот хватает…

– Так как вам мое предложение? – сказал капеллан.

Кирилл пожал плечами.

– Вообще говоря, мне бы стоило отдать вас в лапы яйцеголовых, – сказал капеллан. – Но я не ученый. К тому же, как мне кажется, ваши возможности пойдут на пользу человечеству и в обход яйцеголовых.

«Политика кнута и пряника…» – подумал Кирилл.

– А почему вы решили, что я подхожу для этой работы? Надо же какие-то экзамены сдать, тесты…

– Вы их уже прошли, молодой человек. При осмотре в госпитале.

Кирилл вспомнил, как сестренка мазала ему гелем хозяйство, и едва не рассмеялся. Если это и был текст, то разве что на сексуальную привлекательность. Впрочем, судя по выражению сестренкиного личика, она была бы не прочь познакомится с пациентом поближе, кабы не его временная болезнь. Как все они жаждут Кентаринского тела!…

– Существующие контрольные тесты вовсе не требуют, чтобы испытуемый знал о том, что подвергается им, – продолжал Тихорьянов. – А оперативный экзамен вы сдали, сумев остаться живым в этой переделке. – Он снова затянулся сигаретой. – Ну, что скажете?

«А почему бы и нет? – подумал Кирилл. – В конце концов, лучше уж быть сотрудником службы безопасности Галактического Корпуса, чем простым бойцом на передовой».

– И каковы будут условия финансового содержания?

– Соответствующие.

«В конце концов, все продаются, – подумал Кирилл. – Главное, не продешевить. Разве я пошел в Корпус не ради денег? Ну да, и ради славы, конечно, тоже. Но одно другому не мешает. Тем более если можно совместить славу с деньгами».

Он, естественно, помнил, из-за чего в действительности надел иссиня-черную форму с восьмиконечной звездой на погонах и Орионом на правом рукаве…

Но разве Ритка Поспелова не осталась в прошлой жизни? И разве имело все это сейчас хоть какое-то значение? Судьбу не обманешь…

– А что мне придется делать? Учиться в вашей школе?

– Доучиваться в лагере. А потом служить в Галактическом Корпусе. Когда потребуется, о вас вспомнят и свяжутся с вами. Официально вы будете получать ваше обычное жалование. Жалование, получаемое от Службы безопасности, будет перечисляться на закрытый счет. Кстати, деньги заработанные в минувшей операции, можете оставить себе. Заплатив налоги, разумеется. Считайте, это ваше вознаграждение.

– И мне придется стучать на своих сослуживцев?

Капеллан усмехнулся:

– У тебя превратное мнение о службе безопасности, мой мальчик. Мы – не тайная полиция, борющаяся с политическими врагами. На своих сослуживцев ты будешь доносить только в том случае, если они станут врагами и их нельзя будет уничтожить сразу в силу оперативной обстановки. Понятно тебе?

Этот новый переход на «ты» со стороны Тихорьянова был совсем иным, чем в первый раз. Тогда это было все что угодно, но только не тон коллеги. Так мог хозяин обращаться к своему роботу-уборщику, если в машину заложили мозги. Теперь это была речь соратника, старшего брата, товарища по оружию.

– А вы знаете, господин капеллан. Я, пожалуй соглашусь.

Тихорьянов затушил окурок в пепельнице и понимающе улыбнулся:

– Вот и правильно. Сейчас ты пойдешь в канцелярию лагеря, в особый отдел, к лейтенанту Солдатову. Он оформит все необходимые документы. Потом вернешься ко мне.

58

Через сорок минут Кирилл снова стоял перед Маркелом Тихорьяновым.

– Господин майор! Агент Артуз по вашему приказанию прибыл.

– Вольно, агент Артуз. У нас в службе безопасности не принято стоять на вытяжку перед начальством. Ну разве когда тебя начальство распекает. В иных случаях это считается дурным тоном.

Кирилл расслабился, отставил левую ногу и заложил руки за спину.

– И вообще стоять не принято. Ну разве когда получаешь приказ. Присаживайся!

Кирилл сел на знакомый стул.

– Я тебе хочу сказать только одно. Если когда-нибудь ты встретишь того, кто стучал на тебя, не убивай его. Помни о том, что человек не всегда сам принимает решение. Иногда его заставляют обстоятельства. Или люди. Сейчас тебе этого не понять, потому что ты молод. Потом поймешь. Просто поверь мне.

«Поверить-то я поверю, – подумал Кирилл. – Сам через это уже дважды прошел. Но понять людей, которые подменяют собой обстоятельства, – вряд ли. Я бы даже сказал, что они не подменяют, а подминают обстоятельства».

– В нашей работе много неприятных моментов, – продолжал капеллан. – Но есть одно и главное достоинство. Мы первыми вступаем в борьбу с врагом. Это во все времена было главной особенностью служб безопасности. Один наш человек может спасти тысячи бойцов, и это гораздо важнее, чем все наши неприятности. Но и ошибки наши тоже весомы. Они, в свою очередь, могут привести к тысячам смертей. Запомни это, агент Артуз!

– Да, господин майор! Я это запомню.

– Тогда поздравляю с выполнением твоего первого задания. – Тихорьянов поднялся из-за стола – Ну вот, мой мальчик, все и закончилось. Ты выполнил свое первое задание. Под угрозой собственной гибели раскрыл ячейку разведывательной сети противника и с честью вышел из сложной ситуации, проявив мужество и находчивость.

Кирилл подумал, что именно его «мужество» больше всего и пострадало при выполнении задания. Однако это были не те мысли, с которыми стоило бы знакомить начальство.

– Вопросы есть?

Кирилл подумал секунду. Вопросы были, не было уверенности, что он получит на них ответы. Но попытка – не пытка…

– Вы сказали, разведывательная сеть противника… Значит, такая сеть существует?

– Да, существует, – сказал капеллан.

– И война все-таки начнется? А эти звери на Незабудке…

– Не верится про войну, правда? Кажется, это всего лишь пропагандистские трюки, правда?

– Правда, – сказал Кирилл.

– Понимаю… Но война все-таки начнется, причем в самое ближайшее время. Эксперты считают, что анимал-десанты – это своего рода разведка боем. Еще вопросы есть?

– Никак нет!

– Тогда… – Лицо Тихорьянова сделалось похожим на маску. – Благодарю вас за службу, курсант Кентаринов!

– Служу человечеству! – вскочив и застыв по стойке «смирно», гаркнул Кирилл.

– Свободны, курсант! Отправляйтесь в расположение своей роты. Через неделю выпускные зачеты. – Голос капеллана перестал быть официальным. – Желаю успеха, мой мальчик! – Тихорьянов протянул Кириллу пропуск.

– Спасибо, – не по уставу ответил Кирилл, взял пропуск, по уставу повернулся через левое плечо и покинул резиденцию.

59

Своя рота перекуривала в перерыве между какими-то теоретическими занятиями. Блудного сына встретили с удивлением. Все, кроме Ксанки. На ее же лице была написана самая настоящая радость. Эту неприкрытую радость, разумеется, заметил Спиря, и у него она, разумеется, вызвала несколько противоположные чувства.

– А мы считали, что тебя в штрафроту загребли, – сказал тормозилло Витька Перевалов, колотя Кирилла по спине.

– Штрафроту мне не присудили, – сказал Кирилл. – Присудили неделю ареста, да и ту не просидел. Выпустили за примерное поведение.

– Примерное поведение? – Мишка Афонинцев явно не поверил такому объяснению. – Это ты-то отличился примерным поведением? После того, что учинил у зелени?

– А что я такое учинил у зелени? – фыркнул Кирилл. – Слушайте, я всего-навсего дал по зубам обрезку, который попробовал на меня крылья распустить. За это не отправляют в штрафроту, братцы. – Он огляделся по сторонам. – А где, кстати, прапор Оженков?

– Прапор? – Мишка Афонинцев рассмеялся. – Оженков у нас теперь ротой командует. Так что ищи его в капральской.

– Серьезно? – Кирилл почему-то не удивился. – Что ж, это будет не самый плохой капрал. А нашим взводом кто теперь командует? Кому докладываться?

– Пока никому.

– Ладно, тогда пойду доложусь новоиспеченному капралу. – Кирилл двинулся к двухэтажному зданию капральской, над которой висела сиреневая триконка «ГК – наш могучий щит».

«Как все изменилось, – подумал он, прочитав знакомое объявление над дверью капральской. – Я стал курсантом без вызова. Оказываются, такие бывают…»

Оженков сидел в бывшем кабинете Дога за его бывшим столом. Увидев Кирилла, он встал и крепко пожал подчиненному руку.

– Рад, что вы вернулись, Кентаринов! Было бы чертовски жаль вас потерять! Какие планы у вас после командировки?

Вряд ли он был посвящен в ту историю, главным героем которой Кирилл был в последние два дня. Но явно ожидал самых неожиданных решений.

– Планы у меня старые, – сказал Кирилл. – Сдать зачеты и благополучно выпуститься.

– Вот и отлично… – начал капрал, но Кирилл перебил:

– Простите, господин капрал!… Я бы хотел поблагодарить вас за те добрые слова, что вы сказали обо мне на суде. Если бы не вы, все могло бы закончиться совсем по-иному. И мы бы сейчас не разговаривали.

Оженков усмехнулся и погрозил пальцем:

– Уже начинаю жалеть, что сказал их. Возможно, в ином случае вы бы не перебивали старших по званию. Это не по уставу, курсант!

Кирилл вытянулся и гаркнул:

– Прошу прощения, господин капрал!

– Ладно-ладно, – проворчал добродушно Оженков. – В качестве наказания обновите триконку над капральской.

– Слушаюсь, господин капрал!

– Вольно, курсант! – Оженков встал из-за стола. – Вот что я хотел сказать, когда вы меня перебили. Поскольку я теперь командую ротой, мне нужен командир взвода. Не хочу, чтобы к вам пришел новый человек. Бессмысленно, даже познакомиться толком не успеет… Справишься, парень?

Вопрос был смешон. За ту неделю, что оставалась до конца занятий, не справиться мог только последний раздолбай, но того бы отчислили еще в первый месяц обучения.

– Так точно, господин капрал! Справлюсь! Беспокоит другое. Пропустил кое-что. Подогнать надо.

– Ну от зачетов я тебя освободить не могу. Обещаю достать «шайбы» с лекциями, будешь во сне учиться. Неделю, думаю, выдержишь. Кстати, те «шайбы» больше не требуются? – Оженков выделил слово «те».

– Не требуются, господин капрал.

– Я так и понял. Изменился ты, курсант, на мужика стал похож… Значит, справишься?

– Так точно! Справлюсь!

– Добро, Кентаринов. Сегодня же подам полковнику рапорт, чтобы тебе присвоили звание сержанта. – Оженков сел за стол. – Все, курсант! Вы свободны.

– Слушаюсь, господин капрал! – Кирилл повернулся через левое плечо и покинул капральскую.

«Вот так вот! – подумал он. – Здрас-сьте, вы не ждамши, а мы притопамши!»

Сколько неожиданностей меньше чем за месяц…

Не иначе, завтра Мишка Афонинцев скажет в курилке: «Как становятся сержантами, дамы и господа? Да запросто! Будь уволен со службы, набей морду зелени, отсиди пяток дней на губе, и вот вам сержантские погоны…»

Ну да ничего страшного, переживет Мишка. Тем более что он из второго взвода и подчиняется прапору Белоножкину.

Кирилл сдвинул берет на левое ухо, вышел на улицу и потопал к учебному корпусу. Теперь это для него самый главный корпус в лагере. Впереди неделя плотной учебы…

– Кир! – послышался знакомый голос.

Он обернулся.

Из-за толстенного клена, растущего неподалеку от капральской, вышла Ксанка. Сняла берет, пригладила ежик рыжих волос.

– Ты как тут очутилась? Занятия же…

– Сказала, что живот заболел. Отпустили в санчасть сбегать. Иначе от Артюшеньки не смотаешься.

«Ну вот, – подумал с неудовольствием Кирилл. – Сейчас начнется объяснение в любви. Дернул же меня черт тогда на нее забраться!»

Ксанка подошла к нему, заглянула в глаза.

Он изо всех сил постарался, чтобы ответный взгляд был сердечным и приветливым.

– Ты не думай, Кир, я не собираюсь предъявлять на тебя какие-то права… Спиря сказал мне, что у тебя среди зелени завелась одна… – Ксанка не договорила, сглотнула. – В общем, пусть все остается, как было. Но знай, я всегда буду рядом с тобой. Я под любого офицера лягу, чтобы оказаться рядом с тобой. Так и знай!

Кирилл хотел поморщиться, но сдержался.

В конце концов, разве девчонка в чем-то виновата? Любовь зла – полюбишь и козла! Была такая поговорка в древности, Спиря говорил… Вон его, Кирилла, как припекло, когда этот мудило Рик… как сказала Ксанка?… «предъявил права» на Светлану!… И неизвестно еще, что будет, если ситуация повторится…

– Я всегда буду рядом, – повторила Ксанка. – А больше мне ничего и не надо.

Однако глаза ее говорили совсем другое.

И было бы проще всего подойти к ней сейчас и обнять. И сделать вид, будто койка в «Сидонии» изменила в их отношениях все-все-все.

Но она не поверит. Она просто знает, что это не так.

– Слушай сюда, Ксанка, – сказал он. – Спасибо тебе за все! Ведь, в общем-то, это ты меня спасла! Как же ты догадалась посмотреть на триконку?

Она улыбнулась:

– А я почувствовала, что она изменилась. Потому и посмотрела. Я-то что?… А вот как тебе удалось трансформировать триконку на таком расстоянии?

– Не знаю. Наверное, очень жить хотелось.

– А кто тебя похитил, можешь сказать?

Она наверняка давала эсбэшникам подписку. А возможно, они ее тоже завербовали. И в их базе она теперь числится в качестве какой-нибудь Азалии. В общем, считай, своя. Но…

– Я не могу тебе этого сказать, Ксана. Извини!

Ксанка фыркнула, однако обиды в ее фырканье, похоже, не было.

– Можешь не говорить! Я и так догадываюсь, не дура! Иначе с какой бы стати тебя на это задание отправили! Клянусь, если вдруг окажемся на одном поле боя, и он и она у меня пулю в спину получат. Клянусь!

Кирилл вспомнил свои вчерашние желания, когда он находился там, в подвале ИВМа, с разбитым мужицким аппаратом. Ведь как в воду глядел!

Надо что-то делать… Такая ненависть, что рождается сейчас у метелки, до добра не доведет.

– У тебя закурить есть, Ксанка?

– Конечно! – Она достала из кармана пачку «Курсантских».

– Пойдем-ка в курилку!

– А если кто из начальства застукает?

– Отбрешемся. Скажем, что у тебя живот болит, а я тебя к медикам сопровождаю. А здесь пережидаем приступ боли.

Они прошли в ближайшую курилку. Закурили.

– Вот что я тебе хочу сказать… – Кирилл постарался, чтобы его голос звучал веско. – Его нет. Это понятно?

Ксанка сначала не поняла. А потом у нее расширились глаза.

– Так ты его?… – Метелка не договорила.

– Не я! Она! А иначе бы он меня!

Ксанка затянулась сигаретой. Лютая злоба в ее глазах исчезала. Будто магнитной стиралкой сводили…

– Так что я и ей жизнью обязан. И прошу тебя: никаких выстрелов в спину.

– Да-а-а! – Ксанка неприятно рассмеялась. – Ситуация… Бедный Кент, придется тебе за нами следить, если все вместе окажемся.

– Слушай, не надо, а! У меня и так проблем сейчас выше крыши. Занятий пропущено море, а я собираюсь сдавать зачеты вместе с ротой. Так что придется догонять.

– Хорошо, не буду. – Ксанка встала. – Ты очень изменился, Кир.

Кирилл встал тоже.

Она выбросила недокуренную сигарету, качнулась к нему, прильнула на мгновение и прошептала:

– Вот все и закончилось.

И не оглядываясь зашагала прочь, к учебному корпусу.

Кирилл последовал за ней не сразу. Он продолжал сидеть, докуривая. А когда вышел, в курилке осталась висеть триконка:

 
Рви сопло или не рви —
Лишь пистоны от любви.
 

Правда, сейчас она была невидима. И останется невидимой еще две недели, пока рота капрала Оженкова не разлетится по Приграничью. А подпитываться триконка будет о той видеоформы, что висит возле капральской и которую Кирилл сегодня должен подновить.

Если, конечно, не найдется второй кентаринов, который вычислит скрытое двустишие, и тогда курсанты узнают оставленную старшим товарищем «умную» мысль немного раньше.

– Вот все и закончилось, – сказал Кирилл сам себе. И улыбнулся.

Потому что ничего еще не закончилось.

Потому что самому последнему салабону в «Ледовом раю» было ясно, что все еще только начинается.

Конец первой книги