Текст книги "Экспансия. Тетралогия"

Автор книги: Николай Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 80 страниц)

24

Потом все-таки состоялось и само учебное упражнение.

Бой в лесу имел свои достоинства и свои недостатки. Главная проблема заключалась в том, чтобы отслеживать деревья, ибо в скоростных координатах схваток неподвижность делала их почти невидимыми. Однако яйцеголовые, разумеется, предусмотрели и такой тип района схватки, и существовал режим работы системы разведки и целеуказания, где деревья становились видимыми. Вот с этим режимом и познакомились «кентавры». Правда, после первого занятия, как понял Кирилл, выпускать их на береговых гостей было еще преждевременно, однако после второго необходимый уровень квалификации был достигнут. Все-таки в отряд были собраны очень приличные парни обоего пола, и впору было петь осанну командиру, собравшему этакий способный контингент…

Ладно, осанну самому себе мы споем позже, когда со Вторжением будет покончено, и в Мешке воцарятся мир, счастье и покой! Когда мы окажемся на пляже не с целью замочить гостей, а с целью замочить ножки в прибрежной водичке. А потом брести прочь от берега, постепенно погружаясь все глубже – ведь Маркизова Лужа столь мелка!

Кирилл помотал головой.

Вот еще! Вспоминать Питер, находясь на Омфале, – все равно что в виртуальности заниматься реальным онанизмом! Руки-то, словно клочки тумана, – никакого физического воздействия!

Ладно, доживем до завтра.

После заключительного учебного сеанса состоялось совещание у командира местной базы, и решено было бросить «кентавров» в бой с аквафилами, как с чьей-то подачи назвали прибрежных гостей, на следующий день. По мнению Кирилла, никаких неприятных сюрпризов завтра ждать не следовало.

Неприятный сюрприз случился вечером. После ужина напросилась на разговор Кама-Колобок.

Под косыми взглядами Жеки Гусарского отошли в сторону стрельбища, подальше от чужих ушей.

– Ты прости меня, командир… – Колобок опустила глаза. – Это, наверное, не мое дело. Но что с тобой происходит? Ты стал… – она замялась, с трудом подбирая слова.

– Ну? – сказал Кирилл. – И какой же я стал? Что ты хочешь сказать?

Кама еще помялась немного. И словно в омут бросилась:

– Ты стал совершенно бессердечен. Раньше ты смотрел на нас как на людей, а теперь мы стали для тебя просто боевыми единицами.

– С чего ты взяла? – удивился Кирилл.

– А ты посмотри на себя со стороны! Ты стал, как настороженный капкан.

– Капкан?.. Что это такое?

Колобок объяснила ему, что такое капкан.

– Ты чего, до Корпуса охотничала?

– Ну да… У нас в тайге этот промысел еще существует.

– Капкан, в военном смысле это что-то похожее на засаду, верно? Только без бойцов, голый механизм.

– Ну-у-у… – Колобок, похоже, была ошарашена таким сравнением. – Наверное…

– Так чему же ты удивляешься? Нас впереди война ждет. Грандиозная война, перед которой все наши чувства – просто мышиная возня. Сейчас каждый из нас должен быть похож на капкан! Ибо речь идет о судьбе человечества. Ты хоть слушаешь, что говорит капеллан по утрам на общем построении?

– Слушаю, – отмахнулась Колобок. – А ты хоть знаешь, что в тебя влюблена почти половина нашего отряда?

– Вижу, не слепой! Но я ведь никого в себя насильно не влюблял. Потому, наверное, и влюблены, что другого командира для себя не представляют. И, кстати… Я ведь никому из них не запрещаю стыковаться с обрезками, верно? Лишь бы прозас принимали.

– Это да, не запрещаешь, – была вынуждена согласиться Колобок. – Но как ты не понимаешь, что им не такая любовь нужна. Будь же ты хоть чуточку… ну, понежнее, что ли…

Кирилл не сдержался и фыркнул.

Ну и нашла словечко! Понежнее! И это на войне! И это перед боем, в котором, возможно, погибнут ее боевые товарищи. Если Кирилл и метелки окажутся не на высоте завтра… Башню с курса снесло у дуры, что ли? Или…

– Скажи-ка мне, ефрейтор Камалиева… Тебя кто-то попросил подойти ко мне с таким разговором?

А что, с Ксанки, к примеру, станется!

Теперь фыркнула Колобок:

– Ты с дуба рухнул, командир? Кто когда к кому обращается с подобными просьбами? Я сама вижу, я ведь тоже не слепая! Моя задача – следить за здоровьем «кентавров», а здоровье зависит не только от физического состояния!

Кирилл поднял глаза к небу, на котором зажигались первые звезды – и Желтопузик, и старбол только-только закатились за горизонт.

– Вот что, ефрейтор… На первый раз объявляю вам благодарность за беспокойство о душевном равновесии боевых товарищей!

– Служу человечеству! – тут же пискнула Кама, подобравшись.

Прозвучало это смешно, но устав, он не пустышка, он в плоть и в кровь въелся…

– А если попытаетесь завести еще один такой воспитательный разговор, получите взыскание. Ясно я выразился!

– Так точно, господин прапорщик!

А что еще было делать с этой дурой! Пусть лучше считает его отъявленным солдафоном!

– Кругом, ефрейтор! И шагом марш в казарму!

Колобок укатилась прочь.

А Кирилл некоторое время покурил, раздумывая над ее словами. Не втюрилась ли Кама в своего командира, подобно большинству боевых подруг? Вполне может статься. Не она первая, не она последняя… Что-то ведь привлекает к нему метелок… Ладно, не будем над этим башню ломать, уж сколько раз ломали да все без толку!

Понаблюдаем, как будет смотреть на командира Жека Гусарский, там и выводы сделаем. Если спокойно, это одно, а если с ревностью… Вот тогда и подумаем!

А интересно, кстати, как относятся к нему, Кириллу, мужики, те, в кого он влюбил девчонок на Скади… Вроде бы должны с ревностью, если они – настоящие мужики…

Он разыскал в казарме Мишку Афонинцева и тоже отвел в сторонку. Закурили.

– Слушай-ка, Афоня… Скажи, как ты ко мне относишься?

В полумраке было видно, как у Мишки отвалилась челюсть.

– Ты чего, командир? Башню с курса свернуло?

– Башня у меня в полном порядке. Может командир интересоваться, что о нем думают подчиненные?

Афоня затянулся сигаретой, потом сплюнул:

– Как может относиться ефрейтор к прапорщику? С завистью, конечно! – Афоня хрюкнул.

– А если серьезно?

– А если серьезно, то я весьма уважаю тебя, Кир, и весьма тебе благодарен. Ты ведь меня три раза спасал от… – Мишка помолчал секунду, – от проблем со здоровьем.

Кирилл тоже затянулся и сказал тихо:

– Спасал, было дело… А помнишь наш давний разговор на Незабудке? Ну тот, про Пару Вин…

– Помню, конечно! И вправду давно это было. – Мишка опять сплюнул. – Боишься, что я Альвину к тебе ревную?

Кирилл не ответил.

– Ты пойми, Кир… Она ведь мне дает по первому желанию, а что еще солдату надо! Мы на войне, Кир, здесь не стоит заводить серьезную связь. Любого из нас гости в любое время могут на тот свет отправить. Вот уделаем гостей, тогда и будем о любви думать. Война все спишет! А пока было бы что есть, где спать и с кем перестыкнуться… Я так думаю!

Последняя Мишкина фраза прозвучала с вызовом.

– И не только я так думаю. Все наши мужики такого же мнения. Это ты только у нас такой романтик! Развел вокруг себя гарем, а оглаживаешь одну! А ты бы подумал прежде, что будет с твоим гаремом, если тебя – не дай Единый! – ухлопают. – Мишка трижды сплюнул через левое плечо.

– Типун тебе на язык, Афоня! – Кирилл поневоле поморщился.

– Да я и с типуном на языке жить согласен! – Мишка снова хрюкнул. – Лишь бы жить!.. Не писай на зенит, прапор! От нас тебе вреда не будет. Думаешь, мы не понимаем, что все «кентавры» твоей везучестью повязаны. К другому командиру попадешь, и дня, может, не проживешь. Так что мы тебя не подставим. А насчет гарема… Ты его под свое начало собрал, ты и ботву насчет метелок поджаривай! Мы только в постели тебе помочь можем!

И Кирилл вдруг подумал, что не только он стал профессиональным убийцей. Вся его команда – одного поля ягоды, как говорил бедняга Спиря. И все они живут одним днем. Прав Афоня: пока было бы что есть, где спать и с кем перестыкнуться. И его, Кирилла, главная задача, чтобы у Афони и его боевых товарищей все это было. А к гарему надо относиться как к боевому снаряжению, как к защитной форме. А что касается перестыкнуться, так есть же у него Светлана. И ее вполне хватает для любви.

– Ладно, Афоня, я все понял. Пошли, скоро отбой. Чья сегодня очередь в «комнату для релаксаций»?

– Стибы и Стояка.

Повезло сержантам Стиблиной и Непосидяке – те сегодня будут спать меньше других. И кто-то еще, после них. Кто – неважно… А дольше других сегодня спать будут прапор Кентаринов с ефрейтором Светланой Чудиновой. Потому что у них плотская любовь была вчера, а завтра ждет необычный бой… Черт возьми, может быть, вообще сегодня запретить ночные мероприятия?

– Слушай, Миш… А не прикрыть ли нам сегодня релаксационную лавочку вообще? Как думаешь, ефрейтор?

– Я бы на твоем месте прикрыл, – сказал Мишка. – Эти аквафилы… Понятно, что гости гостями, но ведь мы с ними еще не сталкивались. Береженого Единый бережет!

Они двинулись в казарму.

И по дороге Кирилл решил, что ничего он прикрывать не станет.

От одного сты… от одного любовного свидания бойцы сил не лишатся. Не в первый раз! И очень надеюсь, что не в последний!

25

Утром, когда «кентавры» собрались после завтрака в курилке ради первой сигареты, Мишка ехидно спросил Эллу Стиблину:

– Скажи-ка, друг Стиба, а чего это вы со Стояком вчера в «комнату для релаксаций» не бегали? Терпелками решили с кем-то помериться?

Непосидяка показал Мишке маленький кулак, а Элла презрительно усмехнулась:

– А того, друг Афоня! Я бы объяснила, да ефрейторам, боюсь, не допереть! Вот когда сделаешься сержантом, тогда и поговорим.

– Ну, а вдруг я допру и сейчас! – Мишка подмигнул. – Афонинцев – страшно сообразительный. Ты и сама давно могла бы это заметить, кабы была наблюдательной.

Усмешка Стибы стала еще более презрительной.

– Дело в том, Афонюшка, – сказала Стиба проникновенным тоном, – что колы да дюзы – не всегда в жизни самое главное. Особенно, накануне серьезного боя. А ты об этом, небось, и не догадывался.

Галдеж в курилке прекратился, все внезапно помрачнели, словно Стиба произнесла поминальную молитву.

С утра в боевой день это был удар по готовности. Нанесенный с абсолютно неожиданной стороны.

– Отставить, «кентавры»! – скомандовал Кирилл, прикуривая у Светланы. – То, что аквафилы нам прежде не встречались, – не причина ссать на зенит. Нам и все остальные виды гостей когда-то встретились впервые, однако не все здесь даже ранены.

– И в самом деле, – сказал Тормозилло, – чего носы к пепельнице пригнули? Справлялись раньше – справимся и теперь! Командир прав! После Незабудки у нас была серьезно ранена одна только Костя.

Все глянули на Камиллу Костромину и тут же отвели глаза.

Нет, поведение «кентавров» перед сегодняшним боем было слишком уж непривычным, чтобы обойтись без командирской раздачи.

– Вот что, друзья мои, – сказал Кирилл. – Вы знаете, что нам до сих пор удивительно везло в боях. И я не вижу причин, почему не должно везти дальше. Просто надо быть внимательными, постоянно следить за обстановкой, ни в коем случае не бросать в беде товарища… Кол мне в дюзу, да что я с вами как с курсантами учебного лагеря!

– А мы в последние два дня и были курсантами учебного лагеря, – сказала Светлана.

Народ слегка повеселел.

– Угу, давно на симуляторе не сидели, – рассмеялась Громильша. – Я уж думала, у меня штеки пленкой затянуло.

– Ага, – тут же вставил Подобед. – Будто целка восстановилась! Незабываемое ощущение!

Все так и грохнули.

– Попроси вечером Юрашу, пусть дефлорацию произведет, – продолжал Подобед.

Теперь Кривоходов показал языкастому кулак, и все стало обычным.

И уже когда летели к озеру с аквафилами, Кириллу вдруг пришло в голову, что необычное поведение бойцов вполне может объясняться изменением морального духа гарема. Не в том смысле, что девицы испугались грядущего боя… Просто, если вчерашний сеанс ментальной обработки подействовал, они должны воспринимать бой с аквафилами не как рутинную, давно надоевшую, повседневную работу, а как святое дело во имя защиты человечества. И остальная часть отряда хоть и не понимала ничего, но была заражена этой аурой, этой верой в святость предстоящего. А он-то решил, что «кентавры» стреманулись!

Потом он вдруг обнаружил, что, сам того не желая, использовал Мишкино словечко «гарем» и понял, что именно гаремом эти семеро впредь для него и будут. И до фомальгаута, с кем они там спят! Жить они будут его жизнью и чувствовать его чувствами – насколько возможно для девчонок испытывать мужские чувства. Потому что, похоже, судьба не оставила ни ему, ни им другого выхода.

Кирилл и сам не знал, откуда к нему пришла такая мысль, но был уверен, что она абсолютно справедлива.

Ибо то что произошло вчера в имитаторном классе было очередной неслучайной случайностью в его жизни.

Чуть позже, уже на подлете к месту схватки, у него появилось ощущение приближающейся опасности. Нет, не то, прежнее предчувствие близкого боя – нормальное для всякого галакта, мобилизующее ощущение, – а острая, пронзающая всю его суть тревога, от которой не было спасения, но которая была спасительна, поскольку не давала проспать угрозу…

А бой с аквафилами оказался неожиданно простым и коротким.

Среди деревьев перемещались на двух лягушачьих лапах некие голубоватые не то горшки, не то кастрюли. Такой выбор внешней формы гостями был не удивителен. Конечно, хлыстообразным «змеям» здесь было попросту негде размахнуться, а стремительно бегущим тушам негде разбежаться.

«Кастрюли», на первый взгляд, были не очень быстры, но очень удачно прятались за стволами. Поначалу не было понятно, каковы их смертоносные возможности, и Кирилл скомандовал «кентаврам», чтобы те, в свою очередь, старались не высовываться из-за стволов.

На всякий случай… Береженого Единый бережет!

Потом одна из кастрюль, чуть наклонившись вперед, выпустила в сторону «кентавров» струю ярко-зеленой жидкости. На дисплеях ПТП стремительно движущаяся струя была очень хорошо заметна, и все, кому она угрожала, успели отскочить в сторону. Струя расплылась на более темной траве жидкой овальной кляксой, и трава тут же с хрустом съежилась и почернела. Похоже, «кастрюли» плевались мгновенно действующим биологическим ядом.

– Внимание, яд! – скомандовал Кирилл, выпустив из трибэшника молнию в очень кстати высунувшуюся из-за дерева другую «кастрюлю».

Гость тут же вспыхнул, зашкворчал, будто масло на сковородке, и растворился в воздухе.

Слава Единому, хоть смерть аквафилов, кажется, не отличается от других монстров…

– Ловите их на прицел в тот момент, когда они высовываются из-за деревьев. Стреляйте и сразу прячьтесь за ствол! Главное, чтобы струя пролетела мимо!

Это была подходящая тактика ведения боя.

Но стрелять и прятаться уже не пришлось.

Не было бластерных молний, не было шкворчания, но «кастрюли» одна за другой, подобно трупам гостей на предыдущих планетах, принялись растворяться в насыщенном влагой воздухе.

Как будто среди них началась цепная реакция самоуничтожения. Или как будто эти твари учуяли что-то страшное, мгновенно поняли: ничего им сегодня не светит! – и принялись эвакуироваться с поля боя.

«Кентавры» выглядели слегка ошалелыми. Никто не ожидал настолько быстрой и легкой победы. Адреналин еще бурлил в крови, и требовалось время, чтобы справиться с его натиском.

– Все-таки командир у нас настоящий везунчик, – сказала Камилла Костромина. – Вот помяните мое слово: больше нам воевать здесь не придется.

Ее подняли на смех ,но, как ни удивительно, она оказалась права.

Это был единственный бой. Впредь гостей в районе озера не наблюдалось. А судя по поведению начальства, в иных районах Омфалы – тоже.

И Кириллу стало ясно, что долго «кентавров» тут не продержат. Пора было собираться дальше.

Но и то, новое, острое предчувствие опасности, которое Кирилл ощутил в преддверии побережной схватки, было больше не проверить.

Однако случилось и радостное открытие – за все время, проведенное на Омфале, Кирилл ни разу не проваливался в прошлое. И не гибли больше новобранцы Подкорытов и Цалобанов, не одержавшие над врагом ни одной победы, и старшина Выгонов, одержавший их множество, но так и не доживший до главной; Ксанка и Мишка Афонинцев не лечили свои позвоночники в госпитале города Семецкий; и Спирю не отправляли в штрафную роту; и не переводили в иные места службы Пару Вин и Юрашу Кривоходова, вся провинность которых была лишь в том, что они вместе с Кентом оказались постоянными членами дозорной команды…

А Камиллу Костромину после этого звали иногда Оракульшей. И она не обижалась.

26

Командир базы «Синдерелла А-один» выглядел очень представительно. Высокий, поджарый, с узкой талией и прекрасно развитым плечевым поясом, движения экономные и пластичные…

Можно было подумать, что подполковник Заворотов работает на тренажерах в компании со своими бойцами!

Да и голос у него был выработан громкий командный. Как и положено полевому офицеру.

– Рад с вами познакомиться, Кентаринов!

Окажись Заворотов женщиной или безмундирником, вполне можно было бы сказать, что он Кириллу понравился. Впрочем, если уж не травить вакуум, то подпол ему и вправду понравился. Ибо после нескольких общих фраз доброжелательно произнес:

– Я не буду спрашивать у вас отчета о ваших действиях, капрал. Мне дали понять, что вы работаете непосредственно со штабом планетной обороны. Задача базы – коммунальное обслуживание вашего отряда, кормежка, транспорт, вооружение и техническая поддержка. Отказа ни в чем не будет, обещаю. В разумных пределах, конечно.

Командир базы на Омфале был гораздо менее сговорчив. Там пришлось даже немного покачать права по поводу «комнаты для релаксаций». А тут…

Нет, парни, такой командир как здешний подпол просто не может не нравиться…

– Майор Егоршин приказал мне действовать в связке с прапорщиком Ломанко из службы безопасности, господин подполковник.

Заворотов энергично рубанул правой рукой воздух:

– Вот и действуйте, они вас ждут. А должностные лица моей базы будут согласовывать с вами хозяйственно-финансовую отчетность.

Все было ясно.

Оформляй, дружище капрал, списываемые расходные материалы и продукты да амортизацию транспортных средств, вооружения и оборудования. Представители базы еще и руки погреть попытаются на таких прикомандированных. Все как всегда и везде…

Погоди-ка, подпол сказал «они». Что еще за они? Похоже, прапор Ломанко тут не один. Похоже, командование решило кого-то прицепить к моему отряду. За каким, интересно, дьяволом? На воспитание, что ли? Или на перевоспитание… Вот еще не хватало!

Когда Заворотов отпустил нового «подчиненного» прочь, Кирилл поинтересовался у дежурного, где можно разыскать прапорщика Ломанко.

– В учебном классе они, – был ответ. – Влево от здания штаба, помещение номер двадцать один.

Опять «они»!

Кирилл отправился к помещению номер двадцать один, постучал, не дожидаясь ответа, рванул дверь, вошел…

Все верно: «они»!

Прапор Ломанко оказался тут не один. Вернее не одна, потому что единственным офицером в учебном классе была женщина с погонами об одной звездочке. А вместе с нею, оторвавшись от триконки дисплея, на незваного гостя смотрели еще четыре девичьих глаза. Совершенно одинаковых, потому что принадлежали они близнецам. Вернее, близняшкам. Вернее, не совсем близняшкам, потому что и лица и фигуры у двух ефрейторов… ефрейторш… нет, ефрейторов… были совершенно одинаковые (формы под стать Громильше, Стибе и Вике Шиманской), а вот цвет стриженных ежиком волос – разным.

Слава Единому, хоть различать можно будет!

– Внимание! Встать! Смирно! – скомандовала Ломанко, вытянувшись. – Здравия желаю, господин капрал! Вы ведь капрал Кентаринов, не так ли?

Она определенно видела его изображение прежде.

– Верно, прапорщик, я – Кентаринов… Вольно!

– Вольно! Разрешите представиться… Прапорщик Оксана Ломанко, прикомандирована к вашему отряду штабом планетной обороны.

Кирилл тут же задал ей главный вопрос, который его интересовал в настоящее время.

– В чем заключается ваше прикомандирование, прапорщик? Как намерены работать с нами?

– Пока намерена принимать непосредственное участие во всех операциях отряда. И во всей его жизни – от столовой до санблока. – Прапорщик усмехнулась. – Правда, ходят слухи, что у «кентавров» для… э-э-э… релаксации существует специальное помещение.

Вот ведь зараза! Определенно интересовалась и отрядом, и порядками, царящими в нем. Впрочем, иное было бы даже странно.

– Понятно, – сказал Кирилл. – Принимайте участие! Правда, должен вас предупредить, что моя власть распространяется только на организацию этого, как вы сказали, специального помещения. А уж кто с кем туда захаживает релаксировать, зависит не от меня.

– Я вовсе не думаю, что последнее в вашей власти, – прапорщик снова усмехнулась. – Разберемся… А это… – Ломанко повернулась в сторону низших чинов, – ефрейтор Марина Гладышева…

Кириллу козырнула блондинка.

– …и ефрейтор Карина Гладышева.

Кириллу козырнула брюнетка.

Они были совсем юные, если подобное словечко можно применять к этаким слонихам. Наверное, только-только из учебного лагеря.

Слегка ошалевший Кирилл справился с собой (метелки сделали вид, будто не заметили его смятения) и рявкнул:

– Здравствуйте, бойцы!

– Здравия желаем, господин капрал! – отчеканили звонкие голоса.

Похоже, службу эти девицы знали. По крайней мере, ее внешнюю, представительскую сторону…

– Чем занимаетесь, прапорщик?

– Проводим учебное занятие по физиономистике. Как по выражению лица выделить в толпе человека, потенциально опасного для охраняемого…

Кирилл снова слегка ошалел:

– А кого вы собрались тут охранять?!

– Вас, господин капрал. То есть, не мы. То есть, не я… Вашими телохранителями приказано сделать ефрейторов Гладышевых. – Ломанко чуть усмехнулась. – Да вы не срывайте сопло попусту, они будут вас страховать только во время боевых операций. На базе донимать вас своим вниманием не станут, такого приказа не было.

– А если я не…

– Это приказ майора Егоршина, господин капрал!

– Но у меня есть свои люди, и они вполне меня устраивают! Я вообще набирал отряд только из тех, кто меня устраивает!

Пусть и грубовато сказано, зато сразу расставит все точки над «ё» во взаимоотношениях.

– Это не моя причуда! – сказала Ломанко. И повторила: – Таков приказ майора Егоршина! Вы можете связаться с ним и высказать ему все, что собираетесь высказать мне. Я всего лишь выполняю поставленную штабом планетной обороны задачу.

«Вот ведь дьявол! – чертыхнулся про себя Кирилл. – Совсем, видно, башни с курса свернуло у отцов-командиров! На кой дьявол мне эти мокрощелки! До сих пор я обходился без телохранителей и неплохо обходился! Что изменилось теперь?»

– Вы не срывайте сопло, господин капрал, девочки очень хорошо обучены, уверяю вас, – сказала прапорщик примирительным тоном. – Были лучшими не только во взводе, но и на всем курсе.

Хорошо обучены, видите ли… Да и дьявол с их обучением! Он, Кирилл, не нуждается в охране со стороны девиц! И даже не только в этом дело! В спаянный отряд добавляются сразу три бабы! От такой добавки не жди ничего, кроме обоймы ржавых пистонов. Причем, и снаружи, и изнутри… Впрочем, ладно, голубушки мои, сейчас мы проверим, как хорошо вы обучены. И вообще, если тебе грозят неприятности, нужно, чтобы они случились как можно раньше, когда еще есть время на устранение последствий. А может, и причин, если судьба позволит…

– Отставить, прапорщик, занятия по физиономистике! Выражение лица подождет! Вам предстоит выполнить совсем другую задачу, и немедленно. Все мои люди в настоящее время поселяются в казарме номер двенадцать. У нас в отряде принято, как у всех галактов: «кентавры» живут вместе, в одном помещении. И прикомандированные к отряду – тоже. Предлагаю вам немедленно переселиться в казарму номер двенадцать. Задача ясна?

– Так точно, господин капрал! – отозвались хором Ломанко и обе близняшки.

У новых громильш были серые глаза, а у прапора – темно-зеленые. И этот симпатичный (чего уж тут кривить душой!) разноцвет преданно поедал сейчас взглядами своего вновь испеченного командира.

– В казарме я и познакомлю вас с отрядом.

«А уж как вы приживетесь, зависит, в первую очередь, от вас самих», – добавил он про себя.