Текст книги "Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 76 страниц)

Глава 3
СТРОИТЕЛЬСТВО СОЦИАЛИЗМА В СССР: УТОПИЯ ИЛИ РЕАЛЬНАЯ ЦЕЛЬ?

1. Концепция строительства социализма в одной стране

Концепция строительства социализма в одной стране – это не просто одна из ключевых новаций во всей политической философии Сталина. Это, на мой взгляд, краеугольный камень, фундамент, на котором впоследствии сформировалась вся система государственных воззрений Сталина. К анализу содержания и важнейших особенностей этой концепции можно подходить под различными углами зрения. В литературе о Сталине превалирует подход к ней с точки зрения преимущественно борьбы различных группировок в партии в связи с существовавшими в тот период экономическими и международными проблемами, решить которые предстояло нашей стране. Акцент при этом делается на проблеме борьбы за власть как главным полем противостояния. Разумеется, такой подход имеет право на существование, но мне он кажется слишком приземленным, ориентированным не на раскрытие, так сказать, мировоззренческих аспектов проблемы, а на освещение лишь исторических обстоятельств, сопутствовавших разрешению возникших в руководящих кругах партии разногласий о путях и перспективах дальнейшего развития страны.

Мне представляется важным оттенить не те или иные исторические моменты, связанные с данной концепцией, не те или иные нюансы в подходах, объективно ставившие по разные стороны баррикад противоборствовавшие силы. Все это, разумеется, важно и имело немалое значение в рассматриваемый период. Однако много важнее проблема исторического выбора пути развития. Именно в этом преломлении мне видится значение данной концепции в истории нашей страны и, разумеется, всей дальнейшей политической судьбы самого Сталина.

Ретроспективный взгляд на историческую участь социализма в Советском Союзе с логической закономерностью ставит немало сложных вопросов, которые легче поставить, чем на них ответить. И один из них такой: насколько теоретически и практически был обоснован вывод о возможности не только полной, но и окончательной победы нового общественного строя в СССР? Под окончательной победой имеется в виду невозможность реставрации капиталистического уклада. Крах Советского Союза означал и крушение социализма как общественного строя в нашей стране. Значит, постулат об окончательном характере победы социализма в нашей стране оказался несостоятельным, он не прошел исторического испытания? Ведь формирующийся ныне общественный строй в современной России, построенный на примате частной собственности и преимущественно рыночных механизмах функционирования народного хозяйства, по своему сущностному содержанию может быть определен как реставрация капитализма. Конечно, это не возврат к тому капитализму, на базе которого начиналось созидание социалистического уклада после победы Октябрьской революции. Природа и динамика общественного процесса исключают такие невероятные вещи как неестественный скачок назад. Хотя в самом характере исторического процесса встречаются, и причем не так уж редко, зигзаги и попятные движения. Но тем не менее в данном случае речь идет о смене общественного строя как такового, а не тех или иных виражах исторического процесса.

Так что взгляд на данную проблему через призму исторической ретроспективы представляет бесспорный интерес и требует своего осмысления и анализа. Иными словами, рассматриваемая концепция – это не какая-то сугубо историческая проблема, не имеющая отношения к современной действительности. Напротив, она органически связана и с проблемами нашей современной жизни. К примеру, когда ставится вопрос о смене курса экономического и политического развития Российской Федерации, то под этим понимается возврат к социализму в той его форме, каким он существовал у нас, или же о выборе какого-то иного пути? В общем проблем, прямо или косвенно относящихся к концепции строительства социализма в одной стране, достаточно много и все их осветить невозможно.

Я лишь пунктиром обозначил некоторые аспекты рассматриваемой проблемы и ее пересечение с проблемами сегодняшнего дня. Однако эпицентр моего внимания сосредоточен отнюдь не на этих аспектах. Я поставил своей задачей рассмотреть процесс постепенного формирования у Сталина концептуальных воззрений относительно возможности построения социализма в одной, отдельно взятой стране, выделяя при этом то обстоятельство, что это был именно процесс, а не какая-то спонтанно появившаяся идея, которую он защищал и отстаивал с исключительной энергией и последовательностью. То, что это был процесс, причем сложный и противоречивый, читатель сможет убедиться на основе материалов, приводимых мной.

Разумеется, многие детали, касающиеся всей истории борьбы вокруг данной проблемы, ныне могут восприниматься и часто воспринимаются в качестве исторических архаизмов, не заслуживающих пристального внимания. Соответственно, я попытался уделять им ровно столько внимания и места, насколько они необходимы для уяснения как содержания, так и значения сталинской концепции. Я говорю о сталинской концепции вопреки многочисленным утверждениям самого генсека, что теория строительства социализма в одной стране является ленинской теорией. Эта оценка закреплена была и в сталинской официальной биографии. (В скобках отмечу, что эта биография вождя была не только просмотрена и одобрена им лично, но фактически и отредактирована им, причем он вносил в нее порой существенные коррективы и дополнения. Но это – тема особого разговора, и к ней мы в дальнейшем вернемся.) В ней утверждалось с категоричностью, не допускавшей каких-либо иных толкований:

«Теоретически обобщая опыт Великой Октябрьской социалистической революции, опыт первых лет социалистического строительства в капиталистическом окружении, Сталин отстоял и развил дальше ленинское учение о победе социализма в одной стране.

В декабре 1924 года вышла известная работа Сталина «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов». Обосновывая в этой работе ленинское положение о победе социализма в одной стране, Сталин показал, что следует различать две стороны этого вопроса: внутреннюю и международную. Внутренняя сторона – это вопрос о взаимоотношениях классов внутри страны, строящей социализм; международная – это вопрос о взаимоотношениях между СССР, пока еще единственной страной социализма, и капиталистическим окружением. С внутренними трудностями рабочие и крестьяне СССР вполне могут справиться собственными силами, они вполне могут одолеть экономически свою собственную буржуазию и построить полное социалистическое общество. Но до тех пор, пока существует капиталистическое окружение, существует и опасность капиталистической интервенции против СССР и реставрации капитализма. Чтобы устранить эту опасность, необходимо уничтожить самое капиталистическое окружение, а уничтожить капиталистическое окружение возможно лишь в результате победы пролетарской революции по крайней мере в нескольких странах. Только тогда победа социализма в СССР сможет считаться полной, окончательной победой»[130]130
  Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. С. 100–101.


[Закрыть].

Концепция строительства социализма в одной стране может быть правильно понята и истолкована лишь в контексте общих политических воззрений Сталина. Выше я уже подчеркивал, что данная концепция, прежде чем стать таковой, претерпела большую эволюцию. На само ее содержание и расстановку акцентов в ней большое влияние оказала как обстановка (внутренняя и международная) того времени, так и тот факт, что она формировалась и отшлифовывалась не в ходе каких-то отвлеченных теоретических и философских дискуссий, а в атмосфере ожесточенной политической борьбы. Это, бесспорно, наложило на нее свою неизгладимую печать.

Однако мне представлялось важным оставить вне поля зрения моменты и детали чисто временного характера и сосредоточить главное внимание на принципиальных сторонах проблемы в целом. Выдвижение и отстаивание данной концепции знаменовало четкий водораздел в становлении и дальнейшей эволюции воззрений Сталина как государственного деятеля. В своей политической карьере он выступал в различных ипостасях, но основными были две ипостаси: Сталин как революционер и Сталин как государственник

Само разделение этих двух качеств Сталина как политика кому-то может показаться искусственным и даже надуманным. Но, на мой взгляд, это не так, поскольку революционер – это прежде всего разрушитель и низвергатель существующего уклада жизни и порой самого государственного устройства. А государственник – это прежде всего созидатель, и в данном случае созидатель нового общественного строя и нового государства. Эти два качества в Сталине сочетались, и нельзя сказать, что подобное сочетание было гармоничным и вполне естественным. По логике вещей они неизбежно должны были приходить в коллизию, а порой и в острое противоречие друг с другом. И часто на чаше весов приходилось взвешивать интересы революционного характера, и интересы государственного плана. Какая чаша весов перевесит – от этого зависело многое. Внутренняя диалектическая противоречивость обоих этих качеств неизбежно должна была проявлять себя, вне зависимости от субъективных пожеланий самого Сталина.

Иными словами, сложность Сталина как политической фигуры мирового масштаба во многом объясняется и наличием этих двух важнейших качеств, приходивших порой в столкновение друг с другом. Поэтому о Сталине нельзя говорить отдельно как о революционере и отдельно как о государственнике. Обе эти ипостаси существовали в нем одновременно. Из этого, однако, не следует, что их удельный вес в общей системе его политической философии был равноценен или одинаков. И тем более, что такое соотношение имело статичный характер. Оно развивалось и изменялось, причем магистральное направление изменений лежало в русле его постепенного перехода на позиции государственника. В этом мне видится главная особенность эволюции системы политических взглядов Сталина. И эту особенность надо постоянно держать в уме, когда мы рассматриваем те или иные направления в политической деятельности Сталина не только в целом, но и на важных исторических изломах жизни страны.

Истоки государственности в политическом мышлении Сталина восходят к истории его становления как революционера именно и прежде всего на почве российской действительности. В то время как политическая философия многих его оппонентов, и прежде всего Троцкого, Зиновьева и Каменева (и, может быть, в определенной мере и самого Ленина) складывалась в определенной степени под воздействием реалий западной действительности, поскольку немалую часть своей жизни они провели в эмиграции. На поверхностный взгляд может показаться, что все это – лишь обстоятельства личной жизни, мелкие детали, не способные влиять на формирование политических убеждений, или, если хотите, политических пристрастий. Но это лишь на поверхностный взгляд. Генезис элемента государственного мышления как определенной доминанты у такой личности, как Сталин, на мой взгляд обусловлен тем, что он своими корнями был органически связан с российской действительностью и знал ее лучше своих оппонентов.

Марксистские постулаты о революции, в первую очередь о том, как она будет происходить – то ли одновременно в наиболее развитых странах, то ли разновременно, в зависимости от вызревания объективных условий для этого, – эти постулаты были усвоены Сталиным в полной мере. И эти постулаты ортодоксального марксизма на протяжении довольно длительного времени превалировали в его политическом мышлении. Однако присущие ему чувства реализма и прагматизма служили известными ограничителями, благодаря которым он не стал слепым пленником этих постулатов. Реалии жизни не могли не поставить перед ним вопроса: чему отдавать приоритет – ортодоксальным догмам или требованиям действительности. И он сделал однозначный выбор в пользу второго.

Я несколько увлекся рассуждениями, вроде не имеющими прямого касательства к рассматриваемой теме, но они мне представляются важными для понимания и осмысления процесса политической эволюции Сталина вообще и в области определения перспектив развития страны после смерти Ленина в особенности. Если формулировать суть вопроса внешне упрощенно, но в своей основе правильно, то перед Сталиным встала дилемма: что поставить в качестве бесспорного приоритета – мировую революцию как таковую или же интересы укрепления и развития советского государства? В этом же и заключалась квинтэссенция концепции строительства социализма в одной стране. Окидывая мысленным взором прошлое, вспоминая судьбоносные переломные этапы развития Советского государства в период правления Сталина, неизбежно приходишь к заключению, суть которого можно было бы сформулировать так: в конечном счете противоборство сторон вокруг вопроса о строительстве социализма в одной стране было в значительной мере закамуфлированной формой противоборства по вопросу о судьбе России как таковой. Если отбросить чисто идеологический флер, в который облекались дискуссии, а вникнуть в самую сердцевину проблемы, то становится ясным, что речь шла о будущем нашей страны как самостоятельного и самодостаточного государства. Социализм выступал здесь не столько в своем чисто классовом виде, сколько как выражение общенациональной идеи сохранения и развития нашей государственности в условиях коренного изменения мирового соотношения сил и ужесточения межгосударственного соперничества.

Строго говоря, нужно было определить магистральный маршрут движения нашей страны в суровых бурях второй четверти XX веска. Если воспользоваться морской терминологией, то речь шла о том, чтобы выбрать гавань, в которую должен был направиться корабль (Советский Союз). А как еще заметил античный римский писатель и мыслитель Л.А. Сенека, «кто не знает, в какую гавань плыть, для того нет попутного ветра»[131]131
  Луций Аней Сенека. Нравственные письма к Луцилию. М. 1977. С. 129.


[Закрыть].

Надеюсь, что высказанные мною общие соображения, хотя они носят схематический характер, помогут читателю проникнуться осознанием важности и в сущности судьбоносного значения выдвинутой Сталиным концепции строительства социализма в одной, отдельно взятой стране. Именно взгляд из настоящего в прошлое помогает понять эту истину. Разумеется, в середине 20-х годов дискуссии вокруг данной проблемы проходили в ином ключе, с использованием иной терминологии, других понятий и аргументов. Однако внешняя сторона проблемы нисколько не меняет ее содержательной стороны.

Чисто политические мотивы, мотивы личного соперничества и борьбы за власть, конечно, накладывали свою неизгладимую печать на характер и остроту споров вокруг данной проблемы. Порой именно эти обстоятельства как бы заслоняли само содержание противостояния сторон, что отнюдь неудивительно, поскольку в тот период трудно себе даже представить любого рода теоретические споры и дискуссии, за которыми бы не скрывались мотивы сугубо властного характера. Борьба за власть являлась той осью, вокруг которой вращались политические баталии. Однако было бы неправомерно сводить все к элементарной борьбе за власть. Ведь сама по себе власть является, как правило, не самоцелью, а служит лишь инструментом и орудием осуществления какой-то определенной политической линии и стратегии. Эти два обстоятельства надо иметь в виду, чтобы за накалом страстей и взаимных обвинений, за каскадом аргументов и контраргументов, обрушивавшихся с обеих сторон, не потерять главную и решающую причину всего противоборства.

После этих замечаний перейду к конкретным вопросам поднятой темы.

Свое понимание проблемы строительства социализма в одной стране, т. е. в Советском Союзе, Сталин впервые более или менее четко и ясно изложил в работе «Об основах ленинизма». Причем следует подчеркнуть, что его дебют в политической схватке по данному вопросу, был обескураживающе неудачным. Настолько неудачным, что по прошествии недолгого отрезка времени ему пришлось радикально изменить свою позицию. Вот эта формулировка: «…свергнуть власть буржуазии и поставить власть пролетариата в одной стране, еще не значит обеспечить полную победу социализма. Главная задача социализма – организация социалистического производства – остаётся еще впереди. Можно ли разрешить эту задачу, можно ли добиться окончательной победы социализма в одной стране, без совместных усилий пролетариев нескольких передовых стран? Нет, невозможно. Для свержения буржуазии достаточно усилий одной страны, – об этом говорит нам история нашей революции. Для окончательной победы социализма, для организации социалистического производства, усилий одной страны, особенно такой крестьянской страны, как Россия, уже недостаточно, – для этого необходимы усилия пролетариев нескольких передовых стран»[132]132
  И.В. Сталин. Соч. Т. 8. С. 61.


[Закрыть].

Попутно следует обратить внимание читателя на следующее немаловажное обстоятельство: приведенная формулировка дается Сталиным по первому изданию его работы «Об основах ленинизма». В последующие издания эта формулировка включена уже в пересмотренном автором виде, а именно в таком:

«Но свергнуть власть буржуазии и поставить власть пролетариата в одной стране – еще не значит обеспечить полную победу социализма. Упрочив свою власть и поведя за собой крестьянство, пролетариат победившей страны может и должен построить социалистическое общество. Но значит ли это, что он тем самым достигнет полной, окончательной победы социализма, т. е. значит ли это, что он может силами лишь одной страны закрепить окончательно социализм и вполне гарантировать страну от интервенции, а значит, и от реставрации? Нет, не значит. Для этого необходима победа революции по крайней мере в нескольких странах. Поэтому развитие и поддержка революции в других странах является существенной задачей победившей революции. Поэтому революция победившей страны должна рассматривать себя не как самодовлеющую величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата в других странах»[133]133
  И.В. Сталин. Соч. Т. 6. С. 107–108.


[Закрыть].

Внимательно сопоставив две формулировка, сразу же обнаруживаешь, что они принципиальным образом отличаются друг от друга, и это отличие проходит по главному вопросу – о самой возможности успешного строительства социализма в одной стране. Иными словами, Сталин подверг коренной ревизии свою первоначальную установку, сочтя ее явно недостаточной и поэтому неправильной.

Приведенный пример говорит о многом. Прежде всего о том, что Сталин не сразу, а лишь в результате острой политической и идейной борьбы со своими оппонентами пришел к выводу об ошибочности своей первоначальной формулировки. Совсем неслучайным является и тот факт, что во всех изданиях его работы «Об основах ленинизма» исходная формулировка начисто отсутствует, ее заменяет радикально модифицированная. Поскольку в своем первозданном виде его формулировка по существу ничем не отличалась от концепций Троцкого, изложенных им в теории так называемой перманентной революции. И чтобы у тех, кто изучал произведения Сталина в период пребывания его у власти, все это не бросалось в глаза и не порождало ненужных мыслей о том, что и вождь на определенном этапе придерживался ошибочной точки зрения, данная формулировка просто была заменена другой, более поздней. Конечно, поступать так имел право каждый автор. Однако в виду того, что эта проблема стала фактически центральной проблемой борьбы с оппозицией, у многих возникали сомнения по поводу правомерности пересмотра задним числом высказанной мысли. Как говорится, что написано пером – не вырубишь топором. Сталину же, вероятно, подобные сомнения этического порядка казались несущественными, поскольку на первый план он выдвигал соображения политической целесообразности. И самого Сталина, и методы его полемики по всем вопросам нельзя раскусить до конца, если мы будем забывать об этой типичной для Сталина черте политической и идейной борьбы.

Однако интересы исторической достоверности событий требуют, чтобы в этот вопрос была внесена полная ясность. В ходе полемики с Троцким генсек вынужден был следующим образом обосновывать сам факт пересмотра своей первоначальной позиции. (Характерно, что этот раздел его заключительного слова на XV партконференции был озаглавлен – «Мелочи и курьезы»). Вот что заявил по этому поводу Сталин: «Тов. Троцкий говорил, далее, о том, что я заменил неточную и неправильную формулировку вопроса о победе социализма в одной стране, данную в моей книжке «Об основах ленинизма» в 1924 году, другой формулировкой, более точной и правильной. Троцкий, видимо, не доволен этим. Почему, на каком основании, – он так и не сказал. Что может быть плохого в том, что я исправил неточную формулировку, заменив её точной? Я вовсе не считаю себя безгрешным. Я думаю, что партия может только выиграть, если ошибка, допущенная тем или иным товарищем, признаётся им и исправляется потом. Что хочет, собственно, сказать Троцкий, подчёркивая этот факт? Может быть, он хочет последовать хорошему примеру и заняться, наконец, исправлением своих многочисленных ошибок? (Аплодисменты, смех) Что же, я готов ему помочь в этом деле, если тут нужна моя помощь, готов его подтолкнуть и помочь ему. (Аплодисменты, смех) Но Троцкий преследует, видимо, какую-то другую цель. Если это верно, то я должен сказать, что его попытка есть попытка с негодными средствами»[134]134
  XV конференция Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М. 1927. С. 751.


[Закрыть].

Надо признать, что доводы, приведенные Генеральным секретарем, выглядели вполне убедительными. Когда было нужно, он умел и каяться в своих заблуждениях.

В апреле 1925 года состоялась XIV конференция партии, которая в косвенном виде закрепила промежуточное толкование проблемы построения социализма в одной стране. Я пишу в косвенном виде, поскольку речь шла всего лишь об одобрении тезисов, разработанных в связи с расширенным пленумом Исполкома Коминтерна. Прямо и непосредственно данная проблема на самой конференции, в которой принимал участие и Сталин (но примечательно, что он на ней не выступал ни с докладом, ни просто в прениях), не обсуждалась. Конференция фактически лишь санкционировала тезисы, где в, частности, говорилось: «Опыт русской революции доказал, что такая первая победа в одной стране не только возможна, но что при ряде благоприятных обстоятельств эта первая страна победоносной пролетарской революции может (при известной поддержке международного пролетариата) продержаться и упрочиться на долгий период, даже в том случае, когда эта поддержка не выливается в форме прямых пролетарских революций в других странах»[135]135
  Четырнадцатая конференция Российской коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. М. 1925. С. 309.


[Закрыть].

Сразу бросается в глаза некоторая условность и даже неопределенность формулировки. И это не случайно, поскольку на следующей странице тезисов приводятся ленинские положения на этот счет. Я их процитирую в том виде, как они даны там, чтобы читатель смог убедиться в противоречивости взглядов самого Ленина по этому вопросу:

«Если смотреть во всемирно-историческом масштабе, то не подлежит никакому сомнению, что конечная победа нашей революции, если бы она осталась одинокой, если бы не было революционного движения в других странах, была бы безнадежной».

«Когда три года назад мы ставили вопрос о задачах и условиях победы пролетарской революции в России, мы всегда говорили, что прочной не может быть эта победа, если только ее не поддержит пролетарская революция на Западе, что правильная оценка нашей революции возможна только с точки зрения международной. Для того, чтобы добиться того, чтобы победить прочно, мы должны добиться победы пролетарской революции во всех или, по крайней мере, в нескольких главных капиталистических странах».

«Это коренное положение ленинизма остается целиком верным и теперь,» – черным по белому записано в утвержденных конференцией тезисах[136]136
  Четырнадцатая конференция Российской коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. М. 1925. С. 310.


[Закрыть].

Кстати сказать, с докладом по этому вопросу выступал Зиновьев, что, очевидно, и предопределило какую-то невнятность и сумбурность постановки вопроса в целом.

Сталин вскоре после конференции выступил с докладом, посвященным итогам ее работы. В нем он фактически в эпицентр внимания поставил вопрос «о судьбах социализма в Советском Союзе». И, разумеется, попытался дать свою интерпретацию проблемы, сделав упор на анализе противоречий, преодоление которых как раз и делает возможным построение социализма в нашей стране. Надо заметить, что сталинская трактовка шла гораздо дальше и в определенной степени снимала ленинский пессимизм относительно возможности полной победы социализма в одной стране без соответствующей международной поддержки в виде революций в других странах. Здесь Сталин четко разграничил внутренние и внешние предпосылки для победы социализма в одной стране. Он утверждал, что в Советском Союзе имеются все необходимые внутренние условия для построения полного социалистического общества. Его аргументация звучала вполне резонно и убедительно и отличалась четкой нацеленностью на доказательство того, что отрицание возможности построения социализма равносильно позорной и добровольной исторической капитуляции:

«В противном случае нечего было брать власть в октябре и устраивать Октябрьскую революцию. Ибо если возможность и необходимость построения полного социалистического общества исключается по тем или иным соображениям, то тем самым теряет смысл и Октябрьская революция. Кто отрицает возможность построения социализма в одной стране, тот должен обязательно отрицать и правомерность Октябрьской революции»[137]137
  И.В. Сталин. Соч. Т. 7. С. 117.


[Закрыть].

Сталин разделил (и вполне резонно) вопрос о строительстве социализма с точки зрения наличия внутренних предпосылок для этого от вопроса о внешних, т. е. международных условий, без учета которых ставить вообще проблему строительства нового общественного строя было бы беспредметно. Для увязки этих двух предпосылок в нечто единое целое, он выдвинул тезис об окончательной победе социализма в одной стране. Иначе говоря, полная победа возможна, поскольку это зависит прежде всего от нас самих, а окончательная невозможна, поскольку это зависит от внешних факторов, определять которые – вне пределов нашей власти. Вот это положение в формулировке Сталина: «… усилий одной страны, если даже эта страна является страной пролетарской диктатуры, недостаточно для того, чтобы полностью гарантировать её от опасности интервенции. Полная гарантия от интервенции, а значит, и окончательная победа социализма возможна, ввиду этого, лишь в международном масштабе, лишь в результате совместных усилий пролетариев ряда стран, или – ещё лучше – лишь в результате победы пролетариев нескольких стран»[138]138
  И.В. Сталин. Соч. Т. 7. С. 118.


[Закрыть].

Я не стану вдаваться во все детали сталинской аргументации, равно как и прослеживать постепенную кристаллизацию его идей до тех пор, пока они не приняли четкую и вполне определенную форму. Для этого понадобилось бы слишком много места. Замечу лишь, что ожесточенные дебаты по вопросу данной концепции продолжались на протяжении еще трех с лишним лет и выступали в качестве краеугольного камня противоборства сталинской группировки с оппозиций – сначала в лице Троцкого, а затем объединившихся с ним Зиновьева и Каменева. Следует добавить, что позицию Сталина в дискуссии в основном поддерживал и Бухарин. Однако его видение перспектив социалистического строительства в существенных моментах отличалось от сталинского. Это наглядно видно из следующих слов Бухарина: «Мы в этих дискуссиях вполне завоевали, мне кажется, для всей партии ясное и точное убеждение в том, что из-за классовых различий внутри нашей страны, из-за нашей технической отсталости мы не погибнем, что мы можем строить социализм даже на этой нищенской технической базе, что этот рост социализма будет во много раз медленнее, что мы будем плестись черепашьим шагом, но что все-таки мы социализм строим и что мы его построим»[139]139
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М. – Л. 1926. С. 135.


[Закрыть].

Точка зрения Бухарина вроде в своей основе совпадает со сталинской. Однако это только на первый взгляд, поскольку строительство социализма «черепашьими темпами» фактически обрекало страну в лучшем случае на неопределенно долгое прозябание, а в худшем – на неизбежный крах, поскольку внешние условия требовали преодоления российской отсталости в максимально короткие исторические сроки. В противном случае весь этот сыр-бор вокруг идеи строительства социализма терял всякий практический смысл, ибо наша страна была бы раздавлена внешними силами. Впоследствии проблема темпов развития, источников для роста промышленного производства, путей и методов подъема сельскохозяйственного производства – все эти и ряд других вопросов, стали камнем преткновения в отношениях Сталина с группой Бухарина – Рыкова, Но об этом пойдет речь в одной из последующих глав.

Здесь же я считаю уместным затронуть еще один вопрос. Троцкий и его сторонники в критике сталинской концепции социализма в одной стране апеллировали к высказываниям на этот счет Ленина. Аналогичным образом поступал и Сталин, поскольку ссылки на Ленина в среде большевиков той поры были равнозначны тому, что для христиан значили высказывания из Нового Завета. И обе стороны прикрывались одними и теми же ленинскими словами, доказывая прямо противоположное. И весь парадокс заключался в том, что и первые, и вторые в своих ссылках на Ленина были правы. Корень зла заключался в том, что противоречивые, относящиеся к разным историческим эпохам, оценки Ленина давали возможность двойственной, а зачастую диаметрально противоположной их интерпретации.

Впоследствии, уже находясь на вершине политического Олимпа, Сталин счел необходимым вернуться к данной проблеме, чтобы еще раз прояснить некоторые ее аспекты. Выступая на совещании пропагандистов в связи с выходом в свет Краткого курса истории ВКП(б), он подчеркнул: «… Вопрос о победе социализма в одной стране тоже несколько опошлялся. Рассматривали этот вопрос под углом зрения: возможна ли победа социализма в отдельно взятой стране, но не брали другую сторону, что победа социализма во всех странах сразу невозможна. Ведь Ленин не только учил о том, что победа социализма в отдельных странах при неравномерности развития капиталистических стран возможна, потому что неравномерное развитие, одни отстают, другие забегают, но Ленин еще пришел к такому выводу, что так как одни отстают, другие забегают, одни дерутся, другие чешутся, то одновременный удар невозможен»[140]140
  «Исторический архив» 1994 г. № 5. С. 13.


[Закрыть].

Соблюдая верность истине, надо сказать, что критика со стороны Троцкого позиций Сталина и тогдашних его сторонников выглядела порой довольно убедительно (по крайней мере с логической точки зрения) и была весьма остроумна. Я приведу лишь один пассаж из его выступления на XV партийной конференции (осень 1926 года): «… Я говорю, что черепашьим шагом мы социализма не построим никогда, ибо нас все строже контролирует мировой рынок. (Возглас: «Вы струсили».) Вы возьмите, как т. Бухарин представляет себе эту постройку. В последней своей статье в «Большевике» (нужно сказать, что это наиболее схоластическое произведение бухаринского пера) (смех) он говорит: «Спор идет о том, сможем ли мы строить социализм и построить его, если мы отвлекаемой от международных дел, т. е. спор идет о характере нашей революции». (Бухарин, «Большевик», № 19–20, стр. 54.) Слышите: «можем ли мы построить социализм в нашей стране, если мы отвлекаемся от международных дел». Если «отвлекаемся», то можно. Но отвлекаться-то нельзя! В этом вся штука. (Смех). Можно в январе месяце нагишом пройти по Москве, если «отвлечься» от погоды и от милиции. (Смех.) Но я боюсь, что ни погода, ни милиция не отвлекутся от вас, если вы этот опыт проделаете. (Смех)»[141]141
  XV конференция Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М. 1927. С. 530.


[Закрыть].