Текст книги "Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 76 страниц)

Капченко Николай Иванович
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ СТАЛИНА
÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷
Том II
(1924 – 1939)

От автора
Капченко Николай Иванович (г. р. 1933)

В 1958 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Российской Академии Наук. На протяжении многих лет работал в области международной журналистики (длительное время заместителем главного редактора журнала «Международная жизнь»). Автор ряда монографий, брошюр и многих статей по проблемам истории внешней политики Советского Союза, России, Китая, а также истории и теории международных отношений. Немало лет посвятил изучению политической и государственной деятельности Сталина. Выпустил первый том «Политической биографии Сталина» в конце 2004 года.

Второй том посвящен политической и государственной деятельности Сталина в 1924–1939 гг. Этот короткий по меркам истории период стал целой эпохой в жизни нашей страны и в жизни самого Сталина. Эпохой, сотканной из противоречивых событий, спрессованных в единое целое. На основе широкого круга источников и материалов автор детально рассматривает основные перипетии борьбы Сталина против своих политических противников – Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и др. – и раскрывает истоки и причины того, почему именно Сталин оказался победителем в этой жесткой борьбе. В эпицентре внимания находятся такие фундаментальные события тех лет, как индустриализация и коллективизация, вошедшие в историю нашей страны как великий, но слишком крутой перелом в ее судьбах.

Большое внимание уделено теме сталинских репрессий 30-х годов, оставивших неизгладимый след в жизни целых поколений. Автор дает свое объяснение этим репрессиям, освещает наиболее значимые судебные процессы той поры, отвечает на злободневный до сих пор вопрос: почему подсудимые давали признательные показания. В томе освещаются начало и финал «ежовщины» как одной из самых мрачных страниц советской истории. Должное внимание уделено и вопросу о том, в силу каких причин в конце 30-х годов Сталин положил конец масштабным репрессиям и взял курс на консолидацию в обществе. Хотя издавна бытует афоризм, что только у великих людей бывают великие пороки, с его помощью нельзя ни объяснить, ни тем более обелить перед историей и будущим репрессии 30-х годов. Неубедительны и доводы тех, кто находит в истории других стран нечто подобное, полагая, будто исторические аналогии способны быть и историческими индульгенциями. То, что было, нельзя вычеркнуть из летописи истории. Она фиксирует все – и хорошее, и плохое. Важно, однако, чтобы одно не заслоняло другое, поскольку при таком подходе утрачивается истина и панорама исторических событий предстает в искаженном свете.

Разительная противоречивость многих сторон политической стратегии Сталина и вообще его деятельности является фактом абсолютно бесспорным, не вызывающим каких-либо серьезных разночтений в трудах историков отнюдь неодинаковой ориентации. Споры и противостояния позиций начинаются тогда, когда встает вопрос об оценке и соотношении позитивных и негативных моментов во всей сталинской политике. Независимо от того, к какому периоду она относится. Здесь уже сказывается не столько противоборство различных методологий и критериев в оценках, а скорее чисто политические и идеологические мотивы. В своем подходе к этим чрезвычайно сложным и не поддающимся однозначному историческому вердикту проблемам я, насколько это было в моих силах, пытался соблюсти необходимую долю объективности. О беспристрастности говорить не приходится, поскольку любой, даже самый объективный исследователь, не может прыгнуть выше своей головы – то есть продемонстрировать полную беспристрастность. Мы не можем быть выше предела, предопределенного природой, а человек, тем более историк, в любом случае не может полностью избежать положения, которое можно назвать, фигурально выражаясь, положением невольника собственных мыслей и чувств.

Через весь второй том красной нитью проходит мысль – успехи и достижения советского народа выступали в качестве главной, определяющей черты развития нашей страны в тот период. Именно тогда Советская Россия по-настоящему встала с колен и превратилась в великую державу. Именно тогда были созданы материальные и иные предпосылки для грядущей победы над фашизмом. Не будь всех тех великих свершений, судьба нашего государства могла оказаться совершенно иной. Созданная по инициативе и под руководством Сталина мобилизационная экономика, вся мобилизационная система советского общества сыграли свою незаменимую историческую роль, отрицать которую могут только те, кто не хочет считаться с фактами.

Мысли и оценки автора не страдают категоричностью и запрограммированной направленностью – как для читателя, так и для самого автора остается широкое поле для размышлений и сомнений. О том, насколько мне удалось соблюсти необходимую верность исторической правде, пусть судит сам читатель – в зависимости от своих убеждений или предубеждений.

От Редакции

Второй том «Политической биографии Сталина» выходит в свет через два года после издания первого тома. За это время редакция получила достаточно много откликов на первый том трилогии. В ней автором предпринята попытка дать не просто политический портрет такой сложной и противоречивой исторической личности, какой является Сталин, а, по возможности, в цельном и систематизированном виде представить читателю весь его жизненный и политический путь. Обилие книг и другого рода публикаций о Сталине, появляющихся в нашей стране и за рубежом, объективно свидетельствует о том, что в обществе эта фигура вызывает не просто большой, но, можно сказать, огромный и неослабевающий интерес. Видимо, к тому есть веские объективные основания.

Не наша задача давать оценку представляемого труда: это – прерогатива читателей. Вместе с тем нельзя не сказать о том, что первый том получил достаточно высокую оценку читающей публики. Причем не только в нашей стране, но и за рубежом. Англоязычные средства информации отмечали, что «книга написана в духе несогласия с другими биографами. Согласно точке зрения автора, Сталин стремился к власти не просто как таковой, но всегда рассматривал власть в качестве средства воплощения в жизнь социальных и политических идей, своей политической философии. Биография дает также панораму политической арены, на которой действовал Сталин, и проблем, с которыми он сталкивался».

Но было бы неверно выделить только положительные отклики на первый том. Некоторые средства информации в России усмотрели в авторской концепции сталинской биографии замаскированную попытку реконструировать прошлое. Не будем вступать в полемику по этому поводу, хотя бы по той причине, что каждый вправе иметь собственный взгляд на историю и на личности, творившую ее. В конечном счете главное заключается в том, чтобы оценки как советского периода нашей истории в целом, так и Сталина в особенности, базировались на объективном научном анализе. А не служили полем политических и идеологических баталий, где на первом плане стоят не интересы исторической истины, а большей частью совершенно иные, зачастую конъюнктурные соображения.

Автор предлагаемого вниманию читателя труда не выступает в качестве бездумного апологета Сталина и его политики. Более того, читатель легко может убедиться в том, что все важнейшие политические акции Сталина подвергаются объективному анализу, в котором доминирующее место отводится фактам и реалистической оценке рассматриваемой эпохи. И это подкупает, поскольку историю, как и отдельные ее фигуры, нельзя рисовать только черными или розовыми красками. История, как отражение жизни, пусть и минувшей, всегда сложна, противоречива и многокрасочна. Поэтому оценки и выводы автора не носят характера каких-то безапелляционных вердиктов. Каждый читатель, ознакомившись со вторым томом, может вынести свои собственные суждения по проблемам, которые продолжают волновать ума и сердца людей, несмотря на то, что события, о которых идет речь в книге, отделены от нас не только многими десятками лет, но и чуть ли не исторической пропастью.

Глава 1
ЭПОХА ВЕЛИКИХ СВЕРШЕНИЙ И ВЕЛИКИХ ПОТРЯСЕНИЙ

1. Что хуже: взгляд на эпоху сквозь розовые очки или через замочную скважину?

С чувствами – их обычно называют смешанными – приступал я к написанию второго тома политической биографии Сталина. Нечто вроде невольного изумления, похожего на страх, внушал прежде всего уникальный по своей насыщенности период времени, который предстояло в той или иной мере охватить. Самопроизвольно приходили на ум сопоставления с другими событиями давнего и недавнего прошлого, и мне казалось, что период, который мне предстояло осветить, во многом превосходит предшествующие. Речь идет не только о масштабности и глубине мировых процессов, происходивших с 1924 по 1939 год, но и о таком их свойстве, как чрезвычайная спрессованность, в чем зримо отражался динамизм хода самой истории в этот отрезок времени. Вглядываясь в ту эпоху, невольно думаешь, что мировая политическая арена как бы сотрясалась под натиском гигантских тектонических сил, определявших пути и перепутья развития мира на протяжении пятнадцати лет. Именно в этот период зрели условия и предпосылки для возникновения второй мировой войны. Именно в этот период формировались силы, толкавшие мир к невиданной в истории человечества бойне – в лице германского фашизма, японского милитаризма, а также других социально-политических кругов, своей политикой и своими действиями фактически давшими зеленый свет безудержному разгулу агрессии. Нельзя сказать, что попустительство германскому фашизму со стороны западных демократий явилось чудовищной, но все-таки ошибкой. Нет, это была не ошибка, а подлинное преступление перед человечеством, когда недальновидные, продиктованные классовой ненавистью и политической слепотой, действия, по существу, предопределили сползание мирового сообщества к невиданной кровавой бойне. В дальнейшем, по ходу написания биографии, я обстоятельно затрону эту проблему. Здесь же мне хотелось лишь крупными мазками обозначить некоторые принципиально важные черты и особенности эпохи, о которой идет речь.

Многим современникам той эпохи казалось, что мировой катаклизм, способный обрести масштабы апокалипсиса, столь же неминуем, как смена времен года. В этом усматривался какой-то мистический, покрытый завесой тайны и неотвратимости, рок судьбы. Но подобного рода подход – его можно назвать концепцией исторической обреченности развития мировых событий – был неправилен. Взгляд с дистанции прошедшего времени, мне кажется, дает все основания усомниться в правомерности данного фаталистического вывода. Поскольку именно этот период был и периодом, когда реально складывались и крепли силы, способные противостоять натиску агрессии. Именно в это время Советский Союз превратился в мировую державу, способную в значительной мере влиять на ход и развитие мировой истории. Не будь Советского Союза, во главе которого стоял Сталин, трудно, если вообще возможно, рассуждать о наиболее вероятных вариантах развития событий на европейском континенте и на земном шаре в целом.

События той эпохи отличали стремительность, невероятный динамизм и столь же невероятная непредсказуемость. Их поток сливался в мощное течение, поражающее и до сих пор воображение всякого, кто берется за освещение событий тех лет. В каком-то глубинном смысле это был стихийный поток. Казалось, что в мировом сообществе нет силы, способной влиять на направление его развития. В конечном счете – пусть это и звучит несколько парадоксально – в самой этой стихийности и выразился закономерно обусловленный характер мирового развития в тот поистине судьбоносный отрезок времени. Порой приходит мысль о том, что мы имеем дело с одним из самым заметных в истории человечества противоборством сил добра и зла. И объять все это даже мысленным взором – задача чрезвычайной трудности и сложности.

Это – первая причина, порождавшая сложную гамму чувств при работе над вторым томом.

Другая причина состояла в том, что эпоха, которую, с известным на то основанием, многие называют сталинской эпохой, вошла в анналы новейшего времени как одна из самых противоречивых, как бы всецело сотканных из кричащих противоположностей и несовместимостей. При анализе этой эпохи и оценке ее важнейших черт и закономерностей не так-то просто выбрать правильный угол зрения, чтобы не впасть в крайности. На исторические события можно смотреть с разных углов зрения, и в зависимости от этого мы будем приходить к различным выводам: ведь совершенно ясно, что и взгляд на такие события через замочную скважину тоже является возможным вариантом подхода к их интерпретации и оценке. Однако самоочевидно, что подобного рода взгляд ничего не имеет общего с широким, отвечающим необходимым критериям историзма, подходом. К сожалению, именно такой взгляд в наше время становится, если не преобладающим, то по крайней мере весьма распространенным. Излишне распространяться на тему о том, что это – отнюдь не метод постижения истины и уяснения существа проблемы.

На эпоху можно смотреть и через розовые очки, когда грандиозность свершений служит как бы розоватым флером, призванным обеспечить самое благоприятное, самое выгодное историческое освещение всему, что происходило в тот период.

Приходится с сожалением констатировать, что именно оба указанных подхода выступают до сих пор в качестве доминирующих при исследовании и анализе этих бурных пятнадцати лет. Спрашивается – что лучше? Какой подход предпочтительнее? Очевидно, что оба хуже, ибо оба они как бы заранее обрекают на неизбежное фиаско любую попытку разобраться в исторической ситуации и на основе объективного взгляда вынести соответствующее суждение. При этом надо постоянно держать в уме, что личность Сталина и вся его насыщенная политическая биография данного периода органически связаны друг с другом и могут быть правильно поняты и объяснены лишь на базе такого неразрывного единства.

В масштабах нашей страны, – а если быть более точным, то и не только в этих масштабах, – рассматриваемая эпоха тысячами нитей органически связана с именем Сталина. Его деятельность и личность наложили свой отпечаток на многие события тех лет, а зачастую в решающей степени определяли направление и течение их развития. Известно, что всякий свет бросает свою тень. Так и Сталин не только явился инициатором, а во многих случаях даже олицетворением глобальных по своему значению событий, но и бросил на них свою тень. Порой эта тень носила зловещий характер. И вот это чрезвычайно сложное и противоречивое сочетание света и тени в его деятельности составляло, возможно, наиболее сложную задачу при написании его политической биографии. И, вполне естественно, данное обстоятельство незримо, но неотступно преследовало меня на протяжении всей работы над вторым томом его политической биографии. Важно было выявить не чисто механическое сочетание положительных и отрицательных моментов в его деятельности и провести между ними нечто вроде разграничительной линии. Это был бы, хотя и не слишком уж простой, но, на мой взгляд, весьма поверхностный, а потому и малопродуктивный путь. Диалектика взаимосвязи обеих этих сторон государственной и политической деятельности Сталина не столь примитивна, чтобы ее можно было бы раскрыть путем простых сопоставлений и каких-то однозначных выводов. Мучительные размышления над всей совокупностью проблем, связанных с противоречивостью его личности как государственного и политического деятеля, привели к мысли о том, что в решающей степени плюсы и минусы (если вообще допустима столь упрощенная в данном случае терминология) Сталина как государственного и политического деятеля исторического масштаба коренятся прежде всего и главным образом в сложном и до крайности противоречивом характере самой эпохи, олицетворением которой он с полным на то основанием стал.

Как я только что отметил, при оценке исторических эпох можно пользоваться различными критериями. Но, как мне кажется, эти критерии не в состоянии в полной мере отразить своеобразие и особенности каждой данной исторической эпохи. Полагаю, что здесь уместно привести точку зрения великого немецкого философа Гегеля: «Правителям, государственным людям и народам с важностью советуют извлекать поучения из опыта истории, Но опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было извлечь из нее, – с неоспоримой категоричностью утверждает великий диалектик. – В каждую эпоху оказываются такие обстоятельства, каждая эпоха является настолько индивидуальным состоянием, что в эту эпоху необходимо и возможно принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния. В сутолоке мировых событий не помогает общий принцип или воспоминание о сходных обстоятельствах, потому что бледное воспоминание прошлого не имеет никакой силы по сравнению с жизненностью и свободой настоящего»[1]1
  Гегель. Соч. Т. VIII. М. 1935. С. 7–8.


[Закрыть].

Мысль Гегеля о качественно индивидуальном состоянии каждой исторической эпохи и необходимости не только действовать, но, очевидно, и подходить к оценке эпохи и личностей, творивших в ее пределах, под углом зрения данного критерия, в приложении к рассматриваемому периоду представляется мне особенно актуальной. Сталин, если так можно выразиться, был не только творцом своей эпохи, но и ее закономерным продуктом. Через призму его личности проглядывают самые существенные черты его эпохи, и вместе с тем только на основе понимания характера той эпохи можно понять и исторический характер и особенности его личности как государственного и политического деятеля.

Возможно, искушенному читателю покажется, что я с помощью такого рода рассуждений как-то замаскированно пытаюсь заранее обелить некоторые черты и особенности сталинского правления, прежде всего, связанные с репрессиями. Но такое предположение не отвечало моим намерениям и выходило за рамки моих реальных возможностей. Я ни в коей мере не ставил перед собой цель дать сугубо положительный образ главного персонажа моего труда. Это противоречило бы исторической правде и не соответствовало бы истине. К тому же, вне пределов возможностей любого исследователя и историка, если он руководствуется принципами объективности и достоверности, выдать черное за белое или же наоборот. Историческая правда всегда была и должна оставаться выше любых пристрастий, симпатий или антипатий. Иначе она перестает быть таковой по своему существу. Отнюдь не случайно великий немецкий поэт Ф. Шиллер прозорливо заметил: «История и есть всемирный суд»[2]2
  Ф. Шиллер. Избранное. М. 1954. С. 45.


[Закрыть].

Не только время, в которое мы живем, но и все предшествующие времена, убедительно показали и доказали, что политическая оптика искажает подход к оценке не только исторических событий, но и личностей, оставивших в них неизгладимый след. Иными словами, политические пристрастия, потребности конъюнктуры, какими бы причинами они ни мотивировались, не позволяют дать достоверную, отвечающую реальностям жизни, интерпретацию и оценку исторических событий и исторических личностей.

В приложении к Сталину эта довольно тривиальная истина находила и находит многочисленные подтверждения. За примерами далеко не надо ходить: они лежат на поверхности и каждый, кто обратится к публикациям, посвященным Сталину и его деятельности, легко может в этом убедиться. В данном случае я не считаю уместным приводить какие-либо конкретные факты и примеры, доказывающие справедливость этих слов, поскольку в дальнейшем в процессе рассмотрения деятельности Сталина на посту главного руководителя партии и страны мы будем иметь возможность обстоятельно осветить весь комплекс такого рода проблем.

Сейчас для любого мало-мальски мыслящего человека уже совершенно очевидны подлинный исторический масштаб личности Сталина и степень его влияния на развитие нашей страны. И не только нашей страны, но и всего мира. И тем не менее вокруг этой фигуры со все нарастающим размахом развертываются настоящие баталии. Сталин ныне, как и при своей жизни, находится в эпицентре политической и идеологической борьбы.

Я не стану здесь подробно останавливаться на причинах этого – они достаточно очевидны. Хочу лишь подчеркнуть: идейная и политическая, а также историческая борьба вокруг Сталина – это не только, а, может быть, и не столько проблема отношения к личности самого Сталина. Говоря обобщенно, это – вопрос об отношении к истории нашей страны, к истории 70-летнего самого великого, хотя и самого драматического, этапа новейшей истории России.

Применительно к нашей нынешней действительности, пользуясь словами «Манифеста Коммунистической партии», можно с полным основанием сказать: все реакционные силы старого и нового света объединились для священной травли Сталина и призрака сталинизма. С тем лишь отличием, что имя Сталина и его дела – это не просто призрак прошлого, внушающий нынешней буржуазии страх. Это – своего рода исторический оселок, на котором проверяются многие оценки не только ушедшего времени, но порой и реалии современной действительности.

Правящие круги постсоветской России, несомненно, обладают острым классовым инстинктом. Этого у них не отнимешь. Именно в силу этого инстинкта они концентрируют всю мощь своей пропаганды на борьбе не столько с мертвым Сталиным, а прежде всего с тем Сталиным, который живет в историческом сознании народов нашей страны. Они, в сущности, воюют против истории. Они хотят с помощью измышлений и беззастенчивой фальсификации, потоками примитивной, но безудержной лжи вытравить из сознания людей всякую память о незабываемых страницах советского периода в истории России.

С размахом и кругозором местечкового обывателя они создают свои «исторические саги» о прошлом, которые не столько разоблачают Сталина и его эпоху, сколько обнажают убожество самих создателей этих псевдоисторических опусов. Не думаю, что они сами в глубине души верят в то, о чем повествуют. Ведь такой исторический примитивизм оскорбителен даже для дебила. Но надо прямо сказать, что здесь заложен долгосрочный расчет: их цель состоит в том, чтобы одурманить молодое поколение, низвести его знание и понимание истории своей страны до пещерно-зоологического уровня. История является не только продуктом развития общества, но и нередко отражением всякого рода заблуждений, царящих в обществе в тот или иной период. В наше время усиленно вдалбливаются в общественное сознание определенные стереотипы, призванные сформировать нечто вроде запрограммированных представлений о прошлой эпохе. В этом контексте и следует оценивать многие фальсификации, которыми так умело оперируют идеологи сегодняшнего дня. Не знаю, знакома ли им мысль великого французского мыслителя М. Монтеня, почерпнутая им из греческой философии и процитированная в его знаменитых «Опытах». Она звучит так: «Людей, как гласит одно древнегреческое изречение, мучают не самые вещи, а представления, которые они создали себе о них»[3]3
  Мишель Монтень. Опыты. М. 1992. Т. 1. С. 50.


[Закрыть]. Именно над созданием вполне определенного, разумеется, резко отрицательного представления о сталинской эпохе, столь усердно трудятся, не покладая рук, холуйские обличители прошлого и неуемные проповедники «достижений» и прелестей современного строя. Строя, которому пока еще даже не могут дать сколько-нибудь внятного названия.

Но в каком-то смысле их «творения» играют и позитивную роль: ведь даже элементарно грамотный и думающий человек не может в конце концов не задать вопрос: если Сталин был таким, каким его представляют создатели всякого рода исторических поделок, то как можно объяснить тот факт, что при нем Советский Союз стал второй мировой державой. Советская Россия именно при Сталине стала подлинно великой не на словах, а на деле. И это настолько очевидный и неоспоримый факт, что его не в состоянии опровергнуть никакие измышления защитников существующего режима.

Часто задумываясь о современной ситуации и идеологических потугах, призванных представить ее в розовом свете, я прихожу к выводу, раньше, когда мы не знали истинной природы капитализма, не видели его сущностные проявления на практике собственной страны, он многим казался даже чем-то привлекательным. Казалось, что коммунистическая пропаганда целенаправленно искажает природу капитализма как общественной системы, чтобы посредством такого приема как-то оправдать недостатки социалистической системы. Сейчас же многие постепенно, но неуклонно подходят к осознанию простой истины: общество, где безраздельна власть денег, не может быть ни справедливым, ни демократическим. Еще меньше оно может быть стабильным. Речь идет в первую очередь о социальной стабильности, поскольку она выступает в качестве и фундамента, и предпосылки стабильности во всех других сферах государственной и общественной жизни.

Истории, а значит и приверженцам социализма, не нужен лакированный Сталин. Такой Сталин не нужен был и самому Сталину, хотя по ряду причин именно такой его образ господствовал в Советском Союзе при его жизни. Многословными рассуждениями о чрезвычайной сложности, многомерности и противоречивости самой личности Сталина нельзя разрешить главную задачу – исторически объективного отражения всего его политического пути. Следует подчеркнуть, что сами негативные стороны его личности как политика и государственного деятеля нуждаются в серьезном анализе и глубоком научном обобщении. И объективная критика отдельных периодов его деятельности, в том числе весьма серьезных ошибок, просчетов, а то и провалов, не может умалить историческую значимость этой поистине исполинской фигуры.

При написании второго тома я стремился избегать тенденциозных, превратных, заранее запрограммированных оценок и обобщений. Конечно, нельзя дать стопроцентную гарантию того, что полностью удалось избежать определенных, чисто субъективного плана, суждений и умозаключений. Я не стану оправдываться тем, что каждый имеет право на ошибку, поскольку ошибка ошибке рознь. Но не в качестве оправдания, а в качестве чисто логического аргумента могу с полной убежденностью сказать: слишком сложна, масштабна и слишком противоречива сама фигура Сталина, чтобы к ней были приложимы однозначные и категорические оценки. По своей сложности и противоречивости Сталин, вне всякого сомнения, относится к личностям уникального ряда. Во многом он был непонятен своим современникам. Возможно, в еще большей степени он непонятен – или даже загадочен – потомкам. Должно было пройти какое-то достаточно продолжительное время, чтобы можно было более или менее объективно, с точки зрения широкой исторической ретроспективы, оценить как отдельные его деяния, так и всю его политическую жизнь в целом. Еще в древности греческий историк Плутарх советовал не спешить с выводами и вердиктами и подчеркивал, описывая жизнь Перикла, что тот дал одному из своих оппонентов разумный совет: во всяком случае тот «не сделает ошибки, если подождет самого умного советника – времени»[4]4
  Плутарх. Избранные жизнеописания. М. 1987. Т. I. С 302.


[Закрыть]. И прошедшее со дня смерти Сталина полустолетие как раз и позволило глубже и шире взглянуть на него как на историческую личность со всеми присущими этой личности чертами и особенностями.

Возможно, я забегаю несколько вперед и нарушаю заранее обозначенные хронологические рамки, но обойти данный вопрос не могу. При написании политической биографии у меня часто возникала мысль-вопрос: а представлял ли сам Сталин, как после его смерти пойдет ход событий в нашей стране? Сохранит ли свою жизненную силу система, созданная им? Переживет ли она своего создателя, и если да, то насколько долго? Искать ответы на эти вопросы, по меньшей мере, бессмысленно, поскольку сам творец этой системы не оставил какого-либо четко выраженного взгляда по данной проблематике. Некоторые его высказывания на этот счет, довольно широко цитируемые в наше время, вызывают определенный скептицизм. По крайней мере, четких и вполне конкретных отсылок на первоисточник они не имеют. Речь идет прежде всего о мыслях Сталина, изложенных в неопубликованных воспоминаниях известной советской дипломатки А.М. Коллонтай. Согласно этим воспоминаниям, Сталин в ноябре 1939 года принял ее в своем кабинете в Кремле и высказал свои мысли и соображения по широкому кругу вопросов. Причем особенность его оценок носила характер чуть ли не исторических пророчеств и даже чем-то напоминало своего рода исповедь.

Вот квинтэссенция его рассуждений.

«Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний.

Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР – в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено прежде всего на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы.

С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, только на какое-то время. Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций.

В целом в будущем развитие пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что особенно взбудоражится Восток. Возникнут острые противоречия с Западом.

И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом»[5]5
  И. Сталин. Т. 18. Тверь, 2006 г. С. 601.


[Закрыть].

В многочисленных вариациях данного высказывания Сталина фигурируют также его слова о том, что после смерти на его могилу будут навалены кучи мусора, но ветер истории их развеет.

Определенные сомнения вызывает то, что данный визит А.М. Коллонтай в кабинет Сталина в Кремле не нашел документального подтверждения в журнале записей посетителей его кабинета. А надо сказать, что он велся более чем скрупулезно. Последний визит Коллонтай к Сталину зафиксирован в 1934 году[6]6
  «Исторический архив.» 1998 г. № 4– С. 93.


[Закрыть]. Это первое соображение, так сказать, фактологического порядка. Что касается содержания высказываний Сталина, то они поражают каким-то фатализмом (смешанным с оптимизмом), дающим основание предположить, что Сталин полагал возможным крушение социализма и собственное развенчание. Как-то все это с большой трудом вяжется с политическими воззрениями Сталина, да и с его характером. Для беседы на такую исповедальную тему он почему-то избрал Коллонтай, которая по своему политическому прошлому была явно не близка вождю. Да и вообще в числе посетителей кабинета Сталина в Кремле особы женского пола – явление почти уникальное.