Текст книги "Собрание сочинений в 4 томах. Том 3"
Автор книги: Николай Погодин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Голубая рапсодия
Комедия в трех действиях, девяти картинах
Действующие лица
Зина Пращина
Иван Каплин
Саня Веткина
Женя Салазкин
Вавочка Маландина
Томаз Чебукиани
Егор Укропов
Фиса
Мишка
Маруся
Старушка
Милиционер
В СПЕКТАКЛЕ «ВИНДЗОРСКИЕ ПРОКАЗНИЦЫ»
Молодой человек в роли Фальстафа
Миссис Форд
Кинорежиссер
Цыганка
Девушка в белом
Действие первое
Картина первая
В Москве на одном из бульваров днем. Весна. Саня и старушка.
Старушка. Тебя как зовут-то?
Саня(весело). Александра. А в университете друзья звали Саней. Тогда я была помоложе.
Старушка. А ты и в университете побывала?
Саня. Побывала.
Старушка. Видно.
Саня. Что же вам видно?
Старушка. То самое… Все вы такие… один смех.
Саня. Так уж и смех?
Старушка. Мужа нету?
Саня. Нету.
Старушка. И спрашивать нечего. Так видно. Одна торчишь на бульваре. Весна… видишь, бабочки носятся по воздуху. А ты что? Вышла на воздух книжку читать и ту кинула. Дымишь как труба. Вот до чего довело образование.
Саня. Старая песня.
Старушка. А новые лучше? Ты запой новую, я – старую, и посмотрим, чья лучше.
Саня. Бабушка, а почему, собственно, вы ко мне привязались?
Старушка. Извини, не буду. Жениха тоже нету?
Саня(как бы про себя). Есть… да не тот… А может быть, тот. Сама не знаю.
Старушка. Это от образования. От него что бывает? От него бывает один каприз. Вам все не так. Вы прынцев хотите. А прынцев нету. Их никогда и не было. Купцы были. То есть люди солидные. Они всегда есть, солидные.
Саня. Бабушка, знаете что?.. Я помолчать хочу.
Старушка(удивлена). И-и-и?
Саня. Я на заводе работаю… без смены пришлось… дело было очень важное Давайте тихо посидим.
Старушка. Само собой. Чего нам шуметь. Тебя как звать-то?
Саня. Ох горе. Саня меня звать. Мужа нет. Жениха нет. Никудышная.
Старушка. А это уж ты, детка, позволь мне судить. Я вижу, какая ты. В старое время я тебя выдала бы… не скажу, за миллионера… но за богача непременно.
Саня. Вы кто же? Уж не сваха ли?!
Старушка. Сваха. Была… Теперь я пенсионная.
Саня. Сколько же вам лет?
Старушка. Не считала и считать не собираюсь. Я шустрая.
Саня. Интересно… Так что же?
Старушка. А я и говорю: как можно женщине в расцвете сил… книжка. Хм!.. Она, видишь ли, помолчать желает. Да тебе не молчать, а вопить надо. Караул кричать. Может быть, хоть кто-то есть… хоть приходящий?
Саня. И приходящего нет.
Старушка. И смеешься… Дура! Доживешь до моих лет и скажешь: что я наделала. Но тогда уж… тогда уж какую кнопку ни нажми – не зазвенит.
Саня. Не зазвенит?
Старушка. Веселись… а жизнь коверканая.
Саня(вдруг, стремительно). Да почему коверканая?.. Если муж, хоть грошовый, но муж, – то не коверканая. А я не хочу грошовых…
Старушка. Сама выбираешь, сама решаешь.
Саня. Сама, сама.
Старушка. Плохо вы решаете.
Саня. Зато топиться не ходим. А свои премудрости вы дочкам передавайте, если они у вас есть.
Старушка. Милая, да у меня внучке двадцать первый пошел.
Саня. Вот как раз. Вот и выдайте внучку… вы же умеете.
Старушка(мирно, печально). Выдала, выдала. Клеился к ней свистунок некий… тоже с образованием… но ненадежный. Выдворили мы его. Она вышла за Колпакова. Слыхала про такого человека?
Саня. Понятия не имею.
Старушка. Профессор по специальности. Очень добычливый. Черкнет раз-другой пером по бумаге – и тыща на столе. Первым делом жене служить запретил. Вторым делом – одел. Какая жизнь. Только по телевизору и увидишь.
Саня. Жизнь идеальная. Всего наилучшего. (Поднялась.)
Старушка. Погоди. Я к чему веду… сиди. У профессора характер с дефектом… Он плохо слышит.
Саня(рада). Глухой?
Старушка. Нет, окончательно он глохнет от расстройства. Ему серчать невозможно. Глохнет и выговорить слова не может. На нервной почве это у него. Оно даже и хорошо. Мы со злости орем. А этот молчит. Рай с таким.
Саня. Конечно, рай. Но внучку вашу я не поздравляю.
Старушка. Погоди. Нету ее. Сбежала. И куды бы, подумай. На Курильские острова, где одни киты плавают. Теперь спроси, к кому сбежала? К свистуну. Капитаном он там служит. Портрет прислал. С трубкой у самой воды. И подпись – «От морского волка»!
Саня. Вы грамотная?
Старушка. Еще бы.
Саня. Будете внучке писать, передайте ей сердечный привет от некоей Сани Веткиной. И морскому волку заодно.
Старушка. Вот-вот… точно сестры. Точно вас одна мать рожает. (Поднялась.) Прощай. Не солидные вы люди. (Уходит. Пауза. Возвращается. Склонилась к Сане и поцеловала ее в лоб. Со слезами.) Но дай вам бог… (Уходит.)
Появляется Томаз.
Томаз. Саня, что я вижу! Ты лобызаешься со старушками. Неужели тебе больше ничего не остается? Саня, глядя на тебя, я могу зарыдать.
Саня. Это же самое мне говорила старушка… Хочешь курить? Закурим. Двое суток не курила. В заводе на установке курить нельзя. Взорвешься. И рассказывай: почему звонил, почему я тебе понадобилась?
Томаз. Скандал.
Саня. Никак не могу понять, почему вы ссоритесь.
Томаз. Оноре Бальзак[31]31
Бальзак, Оноре де (1799–1850) – французский писатель, один из крупнейших реалистов XIX века.
[Закрыть], на которого я подписался, утверждает, что жизнь человеческая есть сплошная комедия.
Саня. Эту истину люди знали очень давно, до Бальзака. Но жизнь, между прочим, комедия очень мудрая, хоть мы ее мудрости не всегда понимаем. Так почему же вы ссоритесь?
Томаз. «Ссоритесь» – не то слово. Она меня выгоняет. Я вынужден искать убежище у друзей. Подчеркиваю – вынужден.
Саня. Но там есть генерал отец. Как он на все это смотрит?
Томаз. Ах, генерал… Чего ты от него хочешь? Он человек войны, танкист, который умел драться с «тиграми» и «пантерами».
Саня. Генерал как будто к тебе недурно относится.
Томаз. Мы оба знаем толк в хорошем вине. Но Вавочка – единственная дочь. Когда она начинает кричать, генерал мне командует: «Томаз, сдавайся». И я вынужден уходить к приятелям.
Саня. Неужели ты не понимаешь, как это убийственно нелепо?
Томаз(с пафосом). Я типичный неудачник. Наш друг по университету Лев Порошин был вполне прав. Когда греки открывали атом, они не имели в виду Томаза Чебукиани. Я типичный неудачник.
Саня. Ты так об этом говоришь, как будто ты очень счастлив.
Томаз. А что делать? Меня не приглашают в космос, а я туда и не прошусь. Короче: я тот человек, который не хватает с неба звезд.
Саня. Томаз, и все же ты какой-то ненастоящий. И это обидно.
Томаз(сердится). Ты – настоящая? Но почему ты так предпочитаешь одни «И-эл»?
Саня. О нем ты? Что значит – одни «И-эл»?
Томаз. Это значит, что ты читаешь только книги издания «Иностранной литературы».
Саня. Во-первых, я все свое давно прочла. А во-вторых, какое отношение…
Томаз. Такое. Брось. Без ссоры говорю, что тебя тянет в какой-нибудь Париж.
Саня. В какой-нибудь Париж меня тянет… Но…
Томаз. Давай без всяких «но». Никто не говорит, что ты не советский человек, но тебя куда-то тянет. Поэтому прошу: не поучай. «Ненастоящий». Я легкий человек. Я человек гор. А кто такая Вавочка? Моет в лаборатории посуду. Бегает с поручениями по институтам. Других заданий не предвидится. В итоге – нуль.
Саня. Говори без философии. Что у вас случилось?
Томаз. Выше я сказал, что вынужден спасаться у друзей. Так было и на этот раз. Но вчера вечером ей пришла фантазия найти своего мужа. И она звонит по телефону моему лучшему другу Нико Лалиашвили, где я спасаюсь. К моему величайшему сожалению, трубку взяла одна наша общая приятельница и вступила в горячие пререкания с Вавочкой. Саня, моя семейная жизнь висит на волоске.
Саня. Томаз, ты изменяешь своей Вавочке.
Томаз. А Вавочка в свое время не изменяла Томазу? Ты что, уже забыла историю с Иваном Каплиным?
Саня. Нет, не забыла… Как все это грустно, Томаз. Неужели жизнь продолжает темы Мопассана?[32]32
Мопассан, Ги де (1850–1893) – выдающийся французский писатель-реалист.
[Закрыть] Жизнь, скрытая за этими окнами. Много думать о ней нет времени, но там как раз мертвое лезет и тянет человека куда-то к черту на рога. Ведь ты, Томаз, отличный товарищ и любишь Вавочку… И какая ерунда у вас творится!
Томаз(горячась). Ты еще ничего не знаешь… Теперь она придумала, что у нее открылся талант актрисы. Она бегает по вечерам в какой-то клуб. Она будет играть стряпуху. Скажи, какая Вавочка стряпуха?
Саня. Ах, не о том я говорю… Все вы, в особенности Егор Укропов и его жена Фиса, мне просто жизни не дает. «Почему не выходишь замуж?», «Тебя любит Женя», «Женя Салазкин тобой живет»!
Томаз. Женя Салазкин – тип очень сложный, но он действительно тобой живет.
Саня. Боюсь я сложных, боюсь несложных. Ютился около меня один несложный. Зина называла его одноклеточным. Ужас, что вышло. А Иван Каплин – сложный, умница, талант… А ты послушай, что мне пишет Зина из Сибири, где они теперь живут. Послушай. (Читает письмо.) «… Он, Иван Каплин, муж мой – необыкновенный, будет выдающимся ученым, это все знают, но, дорогая Саня, мне от этого не легче жить. Будь у меня больше времени, я написала бы мемуары о том, как умирала моя любовь…».
Затемнение
Картина вторая
В комнате Каплиных, в Сибири, в новом доме. Сцена некоторое время пуста, затем ключ в двери поворачивается и в комнату вбегает Зина. Она с покупками. Мгновенно надевает передник, убегает из комнаты. Возвращается, накрывает на стол. Торопится. И вдруг бросает все.
Зина. Да, я могла бы написать мемуары, как умирала любовь, но у меня нет времени для мемуаров… Что-то рано ты устала, девочка. Ирония судьбы… А кому нужна эта ирония судьбы? Иван вчера мне рассказал, как жили древние египтяне у себя дома. А как мы живем у себя дома, он понятия не имеет. Я тоже… Ну еще бы! «Быт, обыденность, будни… Фи!» Вот тебе и «фи». Быт сожрал мою любовь… Если у нас с Иваном ничего не изменится, быт сожрет меня. А может быть, здесь другая песня? Мучительное дело! Никак не могу понять, что у нас с Иваном происходит. Мы хорошие ребята, всем с нами интересно, весело… Мы счастливы, мы ждем ребенка… Но я – то знаю, что умирает любовь! (До крика). Макароны, макароны! (Убегает).
Входит Иван. Садится за стол. Возвращается Зина.
Ты, Иван, играешь в рассеянного ученого: не считаешь уже необходимым снять шляпу, помыть руки?
Иван. Действительно… Я веду себя как идиот. Но меня преследует одна идея, которую я всю эту неделю ловлю за хвост.
Зина. Тебя всегда преследуют идеи.
Иван. То есть я всегда веду себя как идиот… возможно. Привет, родная, я пошел мыть руки… Постой. А полотенце? Там?
Зина. Там.
Иван. А наша соседка не там?
Зина. Не там.
Иван. Отлично, дорогая, я пошел мыть руки. (Уходит.)
Зина. На него нельзя сердиться. Он ребенок… Значит, у меня скоро будет два ребенка.
Иван возвращается.
Иван. Слушай, Зина, у меня великолепная новость. Мишка обещает мне достать «Голубую рапсодию»[33]33
«Голубая рапсодия» – произведение Дж. Гершвина (1896–1937), американского композитора и пианиста.
[Закрыть].
Зина. Ешь, Иван, это рисовый суп… ты любишь.
Иван(ест). Вчерашний.
Зина. Удивительная вещь. Ты можешь не заметить, что я дома и сижу рядом, но к съедобному у тебя чувствительность необыкновенная.
Иван. Лица, склонные к полноте, гастрономичны. Лукулл[34]34
Лукулл, Люций Лициний (ок. 106–56 гг. до н. э.) – римский консул, обладавший огромным богатством и прославившийся роскошью и пирами.
[Закрыть] был толст, как бочка. Цезарь Гай был тощ, неврастеничен. За едой он диктовал письма, слушал пение, читал донесения на восковых табличках и делал еще что-то. У меня великолепное настроение. Мишка обещает принести «Голубую рапсодию».
Зина. Что это за вещь? Ты о ней бесконечно говоришь.
Иван. Говорю, потому что люблю музыку. Есть ходячее мнение, что музыка – слабость физиков. А ты все забыла. «Голубую рапсодию» мы слышали с тобой в Москве в Зале Чайковского на концерте американской музыки. Ты очень верно заметила тогда, что это урбанистическая вещь.
Зина. Да, Иван, забыла… забыла и урбанистическую вещь.
Иван. Зина, почему?
Зина. Наверно, потому, Иван, что жизнь – не голубая рапсодия.
Иван. Вообще – да. Что на второе дашь?
Зина. Макароны. Но они подгорели.
Иван. Переживу.
Зина уходит.
Надо заняться с Зиной, надо ей привить вкус к новой музыке. Давно ли я сам не понимал Прокофьева…
Зина(входя). Иван, ты у нас все знаешь. Ленин говорил, что настроение – великая вещь… Или это не он?
Иван. Он. А что случилось?
Зина. Ничего. Мне интересно… Что, настроение тоже оставляет след в сознании?
Иван. Должно быть, оставляет. А макароны действительно не гастрономичны. Ничего другого нет?
Зина. Нет.
Иван. Переживу. Дай чаю. Впрочем, ты посиди. Я сам заварю чай.
Зина. Завари, завари.
Иван. Постой… А Матильда там?
Зина. Матильда там.
Иван. А что она делает?
Зина. Как всегда, печет пирог.
Иван. Я туда не пойду.
Зина. Почему ты ее так боишься?
Иван. Матильду? Я? Панически. У нее усы растут.
Зина. Какие усы! Ты с ума сошел.
Иван. Усы… под носом. Вы, женщины, друг друга не видите.
Зина. А тебе что, если они и растут?
Иван. Когда она меня видит, то делает вот так. (Крякает с ухмылкой.) И смотрит на меня неприлично, точно я голый. Я от нее не ухожу, я уползаю. Это унизительно.
Зина. Горе ты мое!.. Я сама заварю чай. Сиди. (Уходит.)
Иван(включает магнитофон. Ложится на тахту; громко нараспев, перебивая музыку). «Хорошо бы собаку купить… Хорошо бы собаку купить…».
Зина(входя). О чем ты? Какую еще собаку?
Иван. Ты не знаешь… это Бунин. Знаменитое его стихотворение, которое кончается так:
«Что ж! Камин затоплю, буду пить…
Хорошо бы собаку купить».
Зина(до крика). Знаю я это знаменитое стихотворение! Это отвратительное стихотворение!
Иван(не отрываясь от толстой клетчатой тетради). Во-первых, не кричи. Во-вторых, почему оно отвратительное?
Зина. Во-первых, твой магнитофон орет всю жизнь, и я не делаю тебе замечаний. Во-вторых, я читала это стихотворение в Москве в университете, когда вышла книга стихов Бунина. И эту вещь я как раз запомнила.
Иван. Хорошо, читала, рад, запомнила. Но все– таки ты объясни, почему это дивное стихотворение ты считаешь отвратительным?
Зина(убирает со стола). Я знаю, что наши разговоры только помогают тебе работать со своими уравнениями… И все-таки скажу. Поэзия без жизненности, по-твоему, не поэзия. Ты слушаешь?
Иван. «…без жизненности не поэзия». Слушаю.
Зина. Жизненность этого знаменитого стихотворения состоит в том…
Иван. Ого! Да ты, как самый настоящий… но продолжай.
Зина. Пожалуйста, не сбивай. Я все равно выскажусь. Жизненность здесь в том, что некоего господина покидает любимая женщина, с которой он сроднился. Он остается один. Идет дождь на дворе. Ему скучно, холодно… Он с тоски хочет выпить и при этом размышляет, что хорошо бы заменить женщину собакой.
Иван. Ну и что? Собакой… да. Возможно. (Спохватившись.) Как? Ты считаешь? Нет, дорогая, ты ничего не поняла. Но послушай, наконец!
«Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет,
Разлюбила – и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить…
Хорошо бы собаку купить».
«Но для женщины прошлого нет». Прекрасно сказано. Истина. Но какая же связь между женщиной и собакой?.. (Помолчав.) Хотя… Поэтическая мысль блуждала где-то рядом.
Зина. Стихотворение, я помню, называется «Одиночество». Вот-вот. Одиночество, которое может заполнить женщина, вино или собака.
Иван(сердится). Зина, нельзя же так.
Зина. Можно!
Иван. А почему эта запальчивость?
Зина. У женщин в моем положении появляется раздражительность. Мне не нравится некий господин, которому хочется купить собаку. Вот и все. (Уходит с тарелками. От порога). А что у женщины прошлого нет – я этого не знала… странная мысль.
Иван. Эта истина, кажется, стара.
Зина. Я отстаю, Иван, как от старых истин, так и от новых. (Уходит.)
Иван моментально забывает о разговоре, углубляясь в свою тетрадь. Тянется за сигаретами, ощупью находит пачку. Закуривает. Еще громче запускает музыку. Ворочается, ложась удобнее. Напевает. Можно понять, что он занимается вычислениями и разговаривает сам с собой. Садится. Весь в процессе мысли. Что-то найдено. В самозабвении он ищет, куда бы положить горящую сигарету, и кладет ее в карман брюк. Снова ложится. Делает записи в тетради. Доволен. Счастлив. Поет во весь голос. Из-за спины его появляется струйка дыма, которая быстро разрастается. Комната начинает наполняться дымом. Входит Зина. Она закрывает уши от музыки и выдергивает шнур магнитофона.
Зина. Неужели ты мог так накурить?
Иван(ворчит). Сами делаете что-то на кухне. Задохнуться можно.
Зина. Мы ничего не делаем.
Иван. Но откуда дым?
Зина. Я не знаю.
Иван. И я не знаю.
Зина. Дым идет из тебя.
Иван. Брось шутить. Я очень занят. Сейчас решается судьба одного опыта. Он был поставлен в корне неверно.
Зина. Это вполне возможно, Иван, но ты горишь.
Иван. Горю, конечно, если опыт поставил неверно.
Зина. Ты горишь не условно, а реально.
Иван. Неужели? Это уже делается забавным.
Зина. Да, Иван, безумно забавно. Горят твои лучшие штаны.
Иван. Разве они на мне?
Зина. Не на мне же, милый! Беги в ванную.
Иван. А Матильда там?
Зина. Горе ты мое! Пойми, на тебе горит одежда…
Иван. Вот какая неприятность… начинает припекать. Таких историй со мной не случалось. (Уходит.)
Зина. Почему мне не смешно? Почему мне так невыразимо грустно? (Раскрывает окно, берет книгу, устраивается на подоконнике).
Возвращается Иван.
Иван. Брюк, в сущности, нет. Зина, что мне делать?
Зина. Надень мою юбку.
Иван. Но почему надо рычать?
Зина. Потому что мне надоело тебя нянчить. Моя работа проще, чем твоя, но я от нее так же, как и ты, устаю.
Иван(находит другие брюки, переодевается в углу). Ты права. У нас с тобой все время нарушается великий принцип равенства. Теперь я буду делать дома все!
Зина. Не надо делать все, Иван. Ты помогай мне хоть немножко.
Иван. Зина, а что мне делать с пострадавшими штанами?
Зина. Отнеси на выставку нового быта.
Иван. Куда их положить по крайней мере?
Зина. В комод.
Иван. У нас нет комода.
Зина. Купи.
Иван. Я комоды не люблю.
Зина. Не покупай.
Иван(устроился на тахте. После молчания). Что читаешь?
Зина. «Триумфальную арку».
Иван. Вещь неплохая. «Три товарища»[35]35
«Триумфальная арка» и «Три товарища» – романы современного немецкого писателя Э.-М. Ремарка (1898–1970).
[Закрыть] лучше.
Зина. Не успела. А теперь твои друзья зачитали.
Иван. Это Мишка. Но ссориться нельзя. Он достает мне «Голубую рапсодию».
Молчание.
Зина(для Ивана и для себя). Какой-то Равик… врач… выпивоха… Какая-то Жоан… чуть-чуть не проститутка. А сколько чувств, тонкости, поэзии… Может быть, все это ложь, но почему я хочу читать это без конца? Ничего не понимаю.
Иван(откликаясь). Они больны.
Зина. Здоровый человек, объясни мне, что у нас случилось? С тобой…
Иван. Где? Когда?
Зина. «Где»… Впрочем, можно сказать и так. Это «где» находится в человеческом сердце и, по известным материалистическим учениям, связано с головным мозгом, с его подкоркой. Но вот «когда» – сама не знаю.
Иван. Зина, на тебя плохо действует господин Ремарк с его вымышленными героями.
Зина. Господин Ремарк заставляет звучать любовь, как музыку. Ты понимаешь музыку… в особенности новую. Иван, неужели любовь проще, скуднее?
Иван. Зина, все это идет по моему адресу?
Зина. Ничуть. Этого некому адресовать.
Иван. Зина, не ной.
Зина. Не буду.
Молчание.
Иван. А между прочим, ты права. Мне сейчас пришла в голову поразительная мысль. Мы с тобой господствующий класс, а многие наши привычки, понятия остаются такими же, как у наших отцов и матерей в старые времена. В семье по крайней мере. Это уже факт.
Зина. Мне тоже пришла в голову поразительная мысль. Мне казалось, что ты меня подымешь… дашь стойкость, силу, великолепное какое-то достоинство. Кто-то из двоих непременно должен обогащать другого, говоря попросту – воспитывать. Иначе зачем же жить вместе. В этом огромный смысл совместной жизни. Но так у нас случилось, что ни ты меня, ни я тебя ни в чем не возвысили. И спать пора, мой милый. Ты оставайся на тахте и не поджигай себя. Я попытаюсь дочитать Ремарка. Послушай, ты прятал бы куда-нибудь от жены письма твоих поклонниц.
Иван. А что такое?
Зина. Да вот, в Ремарке письмо Вавочки. Мне хочется прочесть.
Иван. Читай.
Зина. Я хочу вслух.
Иван. Очень хорошо.
Зина. Может случиться, что ты и не прочел?
Иван. Прочел не полностью… вызвали к академику Лаврентьеву[36]36
Лаврентьев М. А. (р. 1900) – математик, вице-президент Академии наук СССР, председатель Сибирского отделения Академии наук СССР.
[Закрыть] на совещание.
Зина(читает). «Иван, ты моя песня, но неспетая…». Ишь как… Что ж это вы ее не спели? Голосу не хватило?
Иван. Зиночка, читай без издевательств. Вавочка – чудесное и трогательное создание.
Зина. С чего ты взял, что издевательство? Мне просто жаль, что у вас не вышла песня. Излияния я пропущу, поскольку они как-никак адресованы моему супругу. А вот здесь начинается деловая информация. (Читает.) «Томаз надеялся во мне увидеть свой идеал жены. Его устраивало покорное ничтожество. Иван, Иван, не о такой жизни я мечтала. Ах, если бы ты был моим мужем, я пошла бы на любые уступки». Опять начинается серия излияний. (Продолжает читать.) «Я твою Зиночку люблю и преклоняюсь перед ней, но». Пропустим, чтобы не портить дружбы. Вот главное. (Читает.) «Я теперь ищу выхода. Теперь мне самой ясно, что меня зря учили физическим наукам, но все же наш Московский университет вдохнул в меня что-то большое, гордое. Теперь мне начинает всерьез казаться, что я могу владеть искусством перевоплощения…». Вавка неизменна. Подряд три раза «теперь». (Читает дальше). «Он не знает, где я пропадаю по вечерам, и устраивает мне бурные сцены ревности. Короче говоря, Саня нашу жизнь называет пародией на кинокомедию. А я не плачу. Нет. Я борюсь и, как всегда, смеюсь…». А Вавка… что ты скажешь! Как живая… «Борюсь», «смеюсь»… Она… она…
Затемнение
Картина третья
На самодеятельной сцене. Декорация «Виндзорских проказниц». Вавочка в роли Пейдж, молодой человек в роли Фальстафа и кинорежиссер.
Вавочка (продолжает).
«…Итак, с почтительным поклоном
Я остаюсь Фальстафом Джоном,
В тебя без памяти влюбленным,
Готовым драться эспадроном
И шпагой с целым эскадроном!
Ответа ждет, к ногам припав,
Твой верный раб сэр Джон Фальстаф»[37]37
«…Итак, с почтительным поклоном…» – монолог Фальстафа из комедии У. Шекспира «Виндзорские проказницы».
[Закрыть].
Ах он, Ирод Иудейский![38]38
Ирод (73–4 гг. до н. э.) – иудейский царь. Евангелия приписывают ему «избиение младенцев», якобы совершенное после того, как он узнал от волхвов о рождении Иисуса, названного ими царем иудейским. Имя Ирода стало синонимом мучителя, изверга, тирана.
[Закрыть] О порочный, порочный свет! Старая развалина, которая, того и гляди, рассыплется… Да как он посмел, наглец, так писать ко мне! Разве я подала этому фламандскому пьянчуге какой-нибудь повод? Кажется, я не была при нем ни слишком веселой, ни слишком развязной, прости меня бог! Положительно, я внесу билль в парламент об истреблении мужского пола!»
Кинорежиссер(жестом давая понять исполнительнице, что достаточно). В общем – да. (Молодому человеку.) Как вы находите, молодой человек?
Молодой человек(у него очень юный голос для Фальстафа). Я тоже считаю, в общем, да.
Вавочка(смеется). Смеюсь… может быть, как дура. Но не могу. Я киноактриса?! Я?!
Кинорежиссер. Никто не говорит, что вы уже киноактриса. Пока лишь речь идет о том, что ваши данные вполне подходят к образу главной героини кинокартины.
Вавочка. Все равно – потрясена! И вы, вы кинорежиссер? Настоящий?
Кинорежиссер. Прикажете предъявить удостоверение?
Молодой человек. Миссис Пейдж, с вами разговаривают всерьез.
Вавочка. А вы, сэр Джон Фальстаф, не суйте свой нос, куда не просят. (Вне образа). Витька, поправь свой живот. (Кинорежиссеру.) А вы не смотрите, что я такая. Я не хилая. У меня столько энергии, что я могу покрыть асфальтом весь Арбат. Одна. Серьезно… потому что у меня есть это… советское воспитание…
Появляется миссис Форд. Она взволнована.
Миссис Форд. Вавочка, по всему клубу бегает твой муж… С ним делается что-то невероятное.
Вавочка. Откуда ты знаешь, что он – мой муж?
Миссис Форд. А он об этом всем говорит!
Вавочка. Поводи его по комнатам… Пусть поостынет. Ищи меня и не находи. Бесись, играй.
Миссис Форд. Ты, Вавочка, ведешь себя, как в пьесе.
Кинорежиссер. Муж не будет возражать?
Миссис Форд. Будет… с ним и сейчас делаются судороги…
Вавочка(в образе). Миссис Форд, поводите его. Пусть поостынет. Он отходчивый.
Миссис Форд. Делаю это только для вас, миссис Пейдж! (Уходит.)
Кинорежиссер. Вы давно работаете в самодеятельности?
Вавочка. Всю жизнь… Но как же… Еще в университете подвизалась.
Кинорежиссер. Вы окончили университет?
Молодой человек. Она считает, что случайно.
Вавочка(непроизвольно, в образе). Спасибо… Лучше бы молчал. Я тоже могу сказать, что ты случайно окончил институт… случайный инженер. Тебе понравится? (Вне образа). Что с твоим животом! Вынь его и выбрось.
Молодой человек. Не сердись, Вавочка.
Кинорежиссер. Встретимся завтра, на студии. Всего вам лучшего, ребята. (Уходит.)
Молодой человек. Вава, поздравляю. Тебе везет. Не успела влиться в коллектив – дали играть главные роли. Завидую нахально.
Вавочка. Витька, а он – настоящий режиссер? Какой-то несолидный… молодой.
Молодой человек. Теперь всюду молодые. (Вынул из-под камзола искусственное пузо и выбросил.)
Входят миссис Форд и Томаз.
Томаз. Я желаю видеть мою дорогую жену!
Вавочка(в образе). А как ее зовут, простите?
Томаз. Ее зовут Вавочка.
Вавочка(окружающим). Никто не видел его жену?
Молодой человек. Сейчас была здесь. Говорила с нами. Она такая… не успеешь моргнуть – ее уже нет.
Томаз(миссис Форд). Вы же сказали, что она на сцене.
Миссис Форд. Вы лучше оглядитесь.
Томаз. Оглядываюсь… никого не вижу.
Вавочка(смелее, резче). Тогда нечего здесь разоряться. Привыкли, видно, разоряться у себя дома.
Томаз(присматриваясь и колеблясь). Дорогая… вы… кто?
Вавочка. Дама с собачкой, или виндзорская проказница.
Томаз. Дама с собачкой… Это Баталов[39]39
«Дама с собачкой… Это Баталов… с бородой?» – А. В. Баталов – советский актер и режиссер. В поставленном им по произведению А. П. Чехова фильме «Дама с собачкой» исполнял роль Гурова.
[Закрыть]… с бородой?
Вавочка. Нет, это Чехов… а в данном случае Шекспир.
Томаз. Ваши руки, извиняюсь, напоминают мне кого-то.
Вавочка. На вас воспоминания влияют плохо. Если вы еще дотронетесь до меня, то у вас будет испорчено настроение.
Томаз. Я, между нами… немного выпил с другом… за ужином. Подчеркиваю – с досады. У меня сейчас что-то промелькнуло… Ошибся? Тем лучше. У вас есть муж?
Вавочка. О да, не первый… пятый.
Томаз. И он не возражает против этих гримов и костюмов?
Вавочка. Я его сажаю на цепь.
Томаз. А как его зовут?
Вавочка. Самсония.
Томаз. А какой он национальности?
Вавочка. Грек. Древний.
Томаз. Шутишь, дорогая, шутишь.
Вавочка. Вот мы уже перешли на дружеский тон. Через пять минут этот парень полезет обниматься.
Томаз. Зачем же через пять? Можно сократиться. А они кто такие?
Вавочка. «Виндзорские проказницы». Вот сэр Фальстаф… Живот – рядом.
Томаз. Вот вы артисты… да? Входите в роли… да? Скажите, что такое ревность, чувство или мысль?
Молодой человек. Сначала чувство, а потом мысль.
Томаз. Совершенно верно. Здесь, кажется, собрались грамотные люди.
Молодой человек (разоблачаясь). А сам ты как?.. Философ, что ли?
Томаз. Сам я – никак. Я – никто. Но прошу минуточку спокойствия. Давайте разберемся, что значит «никто».
Вавочка. Давайте разберемся.
Томаз. Будем говорить серьезно. Может быть человек никем?
Молодой человек. Не может.
Томаз. А я хочу спорить. Может. У тебя призвание играть какого-то Фальстафа. Твое дело. У меня призвание вообще никакой роли в жизни не играть. Мое дело. Но что от меня требуется, я выполняю. А дальше – знак минуса. Я рядовая единица коллектива.
Молодой человек. Значит, ты уже кто-то.
Томаз. Слушай-ка, парень, ты, кажется, кое в чем разбираешься. «Кто-то» и «никто» не имеет большой разницы. Но не будем придавать большого значения словам. Я скромная личность. И здесь – моя драма. Сначала у меня было чувство, потом появилась мысль. Она кого-то ищет для себя. Все эти ваши «Проказницы» – чепуха. Она кого-то ищет, потому что я никто. Вам понятно либретто моей драмы?
Вавочка. Все! Пора. Ребятки, до свиданья. Мы поговорим с этим молодым человеком с глазу на глаз.
Молодой человек и миссис Форд уходят.
Томаз, довольно. Это я.
Томаз. Оригинальный фокус. Тогда, быть может, я не я?
Вавочка. Ты уже высказался, кто ты.
Томаз. Хочешь бичевать? А что особенного? Я всегда тебе повторяю, что я не Иван Каплин, не Лев Порошин, который скоро будет доктором наук… и даже не Женька Салазкин. Я не скажу, что не люблю науку, но наука меня не любит. Обидно, но не до самоубийства. Я легкий человек.
Вавочка. А зачем ты сюда приперся, легкий человек? Чтобы болтать о выдуманной драме?
Томаз. Да, драма… я страдаю.
Вавочка. Врешь. Я сейчас видела, как ты держишься с первыми встречными.
Томаз. Но я тебя сразу узнал.
Вавочка. Тоже врешь.
Томаз. Я не пойму, что тебе больше нравится – узнал или не узнал?
Вавочка. А в самом деле: узнал или не узнал?
Томаз. Скажу честно: не узнал.
Вавочка. И обрадовался так, что полез с объятиями… Дала бы я тебе затрещину…
Томаз. Не возражаю. Только сделай это дома.
Вавочка….но у меня прекрасное настроение. Мне хочется расцеловать тебя, собака. Я начинаю во что-то верить.
Томаз. Во что?.. Или в кого? В меня, быть может?
Вавочка. Что делать? Я тебя люблю. А верить… Сам ты говоришь, что ты никто. Но ведь незаметных гораздо больше, чем заметных. Звезд миллионы миллионов, а заметных только тысячи.
Томаз. Вавочка! Как жаль, что ты не знала лично моего дядю Самсонию! Я живу так, как завещал мне он. Он никогда не напивался, никогда не брал чужого, до старости жил с женой…
Вавочка. И колотил ее до старости…
Томаз. Это детали… Он говорил: «Сынок, если ты будешь самым великим человеком, не забывай, что ты человек. Но если ты будешь самым маленьким человеком, тоже никогда не забывай, что ты человек. И когда ты будешь великим, не ври людям, что ты маленький. И когда будешь маленьким, не ври, что ты большой». Что есть – то есть. Но скажем прямо, Вавочка, ты тоже не Леонардо да Винчи. Но я тебя действительно не узнал. Это что-то значит.
Вавочка. Томаз, ты врешь, наверно… ты узнал. Нет? Я очень счастлива. Мы помирились. Мы друзья. Я никого не ищу. Мне никого не надо.
Томаз. Наконец снова я нахожу свою Вавочку.
Занавес
