Текст книги "Собрание сочинений в 4 томах. Том 3"
Автор книги: Николай Погодин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Сцена шестая
В блоке Зины Пращиной. Днем. Саня, Ларисов.
Саня(нежно). Эдик, закрой, пожалуйста, окно. Манера – вечно комнату проветривать.
Ларисов. Черт знает, какая высота. Брррр!
Саня. Боишься?
Ларисов. Не боюсь, но страшно… по идее.
Саня. Это Зинка вечно держит окно раскрытым. Даже когда ветер. А тут ветра дикие.
Ларисов. Высота, понятно. Позволь, значит, ты с нею живешь здесь?
Саня. Теперь – да. Раньше с Вавкой жила. Жалею. Зинка меня безбожно пилит. Из-за тебя. Вообще у нее манера совать нос не в свои дела. Но она – хорошая.
Ларисов. Немыслимая дрянь.
Саня. Не любишь?
Ларисов. Не то слово.
Саня. И боишься.
Ларисов. Ты боишься – да! Мало своей воли.
Саня. А у тебя много? Много, и все равно ты ее боишься.
Ларисов. Она, видите ли, думает, что она меня раскусила. Я таких не перевариваю. Ты тоже считаешь, что она меня раскусила?
Саня. Если бы я раскусила… а то она! Ты опять вино? Я не имею желания.
Ларисов. У тебя минор?
Саня. Минор. Все суют свой нос. Я в университете под вопросом. Слышишь?
Ларисов. Весь внимание.
Саня. Но вообще они хорошие.
Ларисов. Меня выгнали – не растерялся. Я тебе достану справку какую хочешь. Пойдешь на заочный. Мило-дорого.
Саня. Все равно работать надо. Что я буду амать?
Ларисов. Тоже сделаю.
Саня. Что ты сделаешь! Сам живешь не пойму как… как-то беспредметно. А вообще уйти неплохо. Как мне надоели эти стены! Эх, был бы ты человек! Поехали бы… в Сочи, что ли… Ах, Сочи, Сочи, что это там за Сочи? Но ты не человек. Ты – одноклеточный. Зинка так тебя зовет, не обижайся. Сядь рядом, одноклеточный, давай целоваться.
Ларисов. Выпей.
Саня. А по-человечески не можешь? Язвишь?
Ларисов. Мы обреченное поколение. (Автоматически.) «Наша жизнь – простыня да кровать. Наша жизнь – поцелуй да в омут»[25]25
«Наша жизнь – простыня да кровать…» – строки из стихотворения С. Есенина «Пой же, пой! На проклятой гитаре…».
[Закрыть].
Саня. Ну и гадко.
Ларисов. Есенин.
Саня. Все равно гадко. А впрочем… омут. Я понимаю.
Ларисов. Бери, это же водица.
Саня. Пристанет, не отвяжешься. Слушай, кто у тебя отец?
Ларисов. Я говорил – профессор… по металлам.
Саня. Отец по металлам, а ты…
Ларисов. Ничто. Не возражаю, детка. Лучше быть независимым ничем, чем зависимым чем-то.
Саня. Ты прав, хоть ты говоришь ерунду. Я понимаю, что ерунда, но мне безумно нравится. Вот диалектика! Дошло? Нет. Глаза без всякой мысли, но ты умеешь… это поразительно, как ты умеешь выражать презрение своими пустыми глазами. И я заметила, у всех твоих друзей такие же насмешливые глаза. Как вы это делаете?.. Я не должна встречаться с вами. Группа против. Так противно.
Ларисов. Ты разболтала? Они меня знают?
Саня. Не бойся, никого они не знают. Вообще против., Но я плевала. Эдик, не мотайся, посиди рядом, шепни мне что-нибудь. Будь как прежде.
Ларисов. Ты мой ангел.
Саня. Продолжай. Только не надо про атомную бомбу. Действует на психику.
Ларисов. Ты мой ангел.
Саня. Найди другое… ты умеешь.
Ларисов. «Выпьем, бедная подружка бедной юности моей»?
Саня. Не бедная, а добрая подружка. Сказала – нет, значит, нет.
Ларисов. Саня, ты действительно мой ангел.
Саня. Эдик, это уж слишком. Ты же не одноклеточный.
Ларисов(как бы невзначай). Саня, я придумал трюк. Грандиозно. Я подыскал новую компанию. Там ты будешь называться моей сестрой.
Саня. Пожалуйста. Пусть сестра.
Ларисов. Ты согласна?! Вот умница. (Весьма доволен.)
Саня. Что тут умного? А зачем тебе?
Ларисов. Тот дом, в который я тебя поведу… мне неудобно туда являться с девушкой. Сестра – другое дело. Грандиозный дом. Кормят… с ума сойдешь.
Саня(безразлично). Мы с Зинкой на единственной стипендии. Кое-что перепадает от матери… живем!
Ларисов. Итак, ты моя сестра. На днях я тебе звоню.
Саня. Как, уходишь?
В прихожей появляется Зина.
Ларисов. Надо, детка. Волка ноги кормят. На днях позвоню. Получишь грандиозное удовольствие.
Зина(из прихожей). Саня, можно? Или ты не одна?
Саня. Одна… одна.
Ларисов(мечется). Куда же деться? Я за окно.
Саня. Не упади.
Ларисов(на окне). Ты ее вытури. (Вышел за окно и окно за собой закрыл.)
Зина(входит). Мне показалось, что у тебя он… одноклеточный. Окно прикрой, а то немилосердно дует.
Саня. Ты же любишь.
Зина. А сегодня мне не нравится. Прикрой. А теперь мы растянемся, отдохнем после трудов праведных.
Саня. Зиночка, ты в буфет не сбегаешь? Я не обедала.
Зина. С какой стати. Ты тут валялась, а я трудилась. Ступай сама. (Несколько громче, чем обычно.) Ларисов… он – обжора?
Саня. Пусть он тебя не волнует.
Зина. Он похож на голодного индюка.
Саня. Хочешь отравить отношения? Ничего не выйдет.
Зина. Выйдет… отравлю. Помнишь, я с ним танцевала в ресторане?
Саня молчит.
Я тогда тебе не сказала, потому что было рано… Он мне тоже шепнул на ухо, что хочет быть моим капризом.
Саня(с нетерпением). Знаю. Он пошляк. Что делать?
Зина. Негодяй. Тут уж ничто не поможет. Это характер.
Саня(чуть не плача). Ах, замолчи… Он ничего плохого мне не сделал.
Зина. Сделает. Ты же не нужна ему. Ему нужна дочь генерала…
Саня(перебивает). Совершенно забыла. Тебя вызывают в деканат.
Зина. Опоздала. Вызывали вчера. Я была в деканате. Когда ты с ним встретишься, то непременно сразу глянь ему в глаза. Постарайся уловить его глаза, пока он сам с собой.
Саня. Какие же у него глаза?
Зина. Как у совы.
Саня. Но ты можешь куда-нибудь пойти?
Зина. Нет, у совы живее. Я видала.
Саня. Ты можешь выйти, наконец?!
Зина. А зачем? Мне так приятно с тобой делиться мыслями. Разве что придет твой Спиридон… прости, забыла… Эдуард! Тогда я уйду, потому что «оружия ищет рука». А сейчас я хочу лежать и бодрствовать до вечера. Если тебе очень скучно, то я могу рассказать «Сагу о Форсайтах»[26]26
«Сага о Форсайтах» – цикл романов известного английского писателя Д. Голсуорси (1867–1933), посвященных жизни английской буржуазии.
[Закрыть].
Саня. Я читала «Сагу о Форсайтах».
Окно со звоном открывается. Застывший и страдающий Ларисов спускается на пол.
Зина. Это кто? Вы, Эдуард Ларисов? Вы, как Подколесин[27]27
Подколесин – герой комедии Н. В. Гоголя «Женитьба».
[Закрыть]. Но тот ведь был на первом этаже, вы на двадцать пятом.
Саня. Зина, ты знала, это низко.
Ларисов незаметно уходит.
Зина. Почему же низко? Ты развешиваешь своих поклонников по карнизам, как тряпки, а мне нельзя пошутить. А где же он есть? Исчез и рта не раскрыл. Даже забыл шляпенку. Вот какая встреча. Если бы он пришел к тебе без всяких умыслов, то чего бы прятаться от меня? Он меня терпеть не может, потому что у меня ко всем его приемам есть ключ. Хочется сказать тебе по– нашему, по-деревенски, Санечка, – это навоз.
Саня(вдруг заплакала). Что мне делать, Зина?.. Жить не хочется… а его люблю… знаю, что навоз… люблю.
Зина. Не любишь ты его. Он подвернулся вовремя под дурную полосу. Ты больна.
Саня. Нет, он чудный… ты не знаешь. И ничего я больше не хочу. И надоели мне эти стены… этот мир.
Зина. Не мучь хоть меня… это самое (плачет) было у меня самой. Лишь был он не пижон столичный, а просто бандит. И я любила… Как!.. Противно вспомнить.
Саня(сквозь слезы). Он не бандит… он очень хороший.
Зина(успокаивая Саню). Очень, очень.
Саня. Чудный… веришь?
Зина. Верю, чудный, спи.
Саня. Не хочу я спать. Я хочу, чтоб ты перестала меня точить.
Зина. Я перестала, не точу. Он хороший, чудный… другого такого нет на свете… не будет никогда.
Затемнение
Сцена седьмая
В блоке Каплина. Днем. Каплин над книгами. Потом Вавка.
Вавка(до неестественности ласково). Иван, ау…
Каплин. Кто? Вава? У меня бывает множество людей, но ты – никогда.
Вавка. Ты что, Иван, читаешь? Бернал. «История науки и жизни общества». Какая солидная книга! Интересно?
Каплин. Очень умный дядя.
Вавка(лепечет). Объясни мне, что такое быть умным.
Каплин. Как это объяснить тебе, Вавочка? Где-то я читал, что люди делятся на три категории. Одни понимают все сами. Это самые умные люди. Вторые понимают, когда им говорят другие. Это тоже умные люди. А третьи сами ничего понять не могут и не понимают, когда им говорят другие. Это дураки.
Вавка(вздох). Да. Зачем тебе столько книг по истории? (Испугалась.) Разве нам предстоит и это проходить?
Каплин(смеющиеся глаза). Нет, Вавочка, мы проходить это не будем.
Вавка. И как ты успеваешь все это читать! А курс?
Каплин. За курс можно сдать всегда.
Вавка. Везет же людям. Ты счастливый. И читаешь по-английски.
Каплин. Надо.
Вавка(наивная и милая игра). Ты гений.
Каплин. Я не гений. Гений у нас Женька Салазкин.
Вавка. Оставь.
Каплин. Серьезно говорю. Он же неслыханный лентяй, а знаешь, как сдает зачеты? Является в какую-нибудь лабораторию, понятия не имеет, что там делают. У него спрашивают: «Что вам дать, молодой человек?» – «А мне что-нибудь посложнее… вот это… я люблю, когда много проводов». А сам зевает, тянется, и все считают, что провалился. А через десяток минут орудует, как настоящий инженер, и решает труднейшие задачи по электронике. Получает зачет и забывает все до следующего зачета.
Вавка. Не люблю я его. Он какой-то грязный.
Каплин. Не грязный, а вахлатый. Но это правда, если его помыть, ему плохо сделается.
Вавка. Ваня… ты гений. (Поет и лепечет.) А Женька – дремучий. Ты танцуешь. И сколько книг… (Шепчет.) Ваня!
Каплин. А почему ты шепчешь, Вавочка?
Вавка. Как ты мне нравишься! (Закрыла глаза и закинула голову.)
Каплин. Ты, прости, в своем уме?
Вавка. Конечно, не в своем. Но что я сделаю? Нравишься. Преодолела внутреннее сопротивление и сама пришла к тебе. Будешь презирать?
Каплин. Смущает как-то. Уже не первый год знаем друг друга, и бух. «Нравишься». Нет, это ты серьезно?
Вавка. Клянусь слезами мамы!
Каплин. Вавочка! Не надо сильных фраз. Но кто мне говорил? Не помню. Мне говорили, что ты влюблена в Томаза Чебукиани.
Вавка. Было. В детстве. На первом курсе. А сейчас проснулось большое что-то. Я к тебе вошла тихо и долго любовалась, как ты стоял и думал. О чем ты думал?
Каплин. О том, что никто пока не может связать все науки в единую цепь. Практически. Понимаешь?
Вавка(становится на колени). Презирай… я на тебя молюсь.
Каплин. Вава, а Зина?
Вавка. Что – Зина, что – Зина? Тоже счастье нашел! Я ее встретила на бульваре с тремя рублями в кулаке, привела в свой дом, дала крышу. Только благодаря мне она попала в университет. Ты обожди, я все выскажу.
Каплин. Но встань с колен!
Вавка. Зинка была замужем. Тебе это известно? Нет? Где-то в Барабинской степи или в Барнауле… в совхозе… ее муж бросил или она его, история умалчивает. Во всяком случае, это неприглядное прошлое.
Каплин. Либо ты встань, либо я стану на колени и тогда будем говорить.
Вавка. Ваня, ты чудесный!
Каплин. Она пошла на трактор с золотой медалью. Ты ведь не пошла бы.
Вавка. Не отрицаю. Не пошла бы. Я слабая. Типичная дочь Евы. Это выражение моего отца.
Каплин. Да, ты, конечно, дочь Евы… я думал про тебя.
Вавка. Про меня?!
Каплин. Про тебя.
Вавка. Что? Скажи!
Каплин. Не стоит.
Вавка. Если неприлично, не обижусь. Все равно скажи.
Каплин. Не стоит. Не скажу.
Вавка. А ты сравни, с кем тебе будет лучше, со мной или с ней. Она, понятно, умная, с вопросами, проблемами… Но ты сам умный. Зина ни за что перед тобой не станет на колени, а я не постеснялась.
Каплин. И очень плохо.
Вавка. Ты считаешь? И я считаю – да! Не перед всяким можно. Но перед тобой…
Каплин. Вавочка, к чему все это? Ты очень милая девица, никто не спорит. Но Зина… Мы друг друга любим.
Вавка. А ты уверен в этом?
Каплин. Я очень в себе не копался. По-моему, уверен.
Вавка. Ты ее любишь?
Каплин. Да. Люблю.
Вавка слабо стонет и падает на пол.
(Поднимает ее, держит на руках.) Вава, куда тебя деть?.. Капли дать? Какие? Ты меня видишь?
Вавка. Вижу, милый. Держи меня так. Как хорошо. Дай слово, что этот миг останется между нами.
Каплин. Пусть так.
Входит Томаз.
Томаз. Иван! Для чего ты ее носишь? Поставь на место.
Каплин. Она упала. Не шути. Тут серьезно.
Томаз. Тогда держи. Смотри не разбей. (Уходит.)
Каплин. Вава, может быть, в самом деле ты станешь на ноги?
Вавка. Что ты со мной делаешь! Неужели нельзя поцеловать человека?
Каплин(изумлен). Ах, вот что. Странно… но пожалуйста.
Затемнение
Сцена восьмая
Часть улицы. Каменная стена большого дома. Ночь. Метель. Идет Саня, следом Ларисов.
Ларисов. Саня, это неприлично! Нельзя откалывать такие штуки. Ты меня компрометируешь. Ну хорошо, я понимаю… тебя это задело… Потом мы выясним… Вернись, я прошу тебя. Саня! Любимая…
Саня. «Задело… это». Ты отдаешь себе отчет, о чем ты говоришь?!
Ларисов. Саня! Любимая…
Саня. Какому-то пьяному скоту… как с рук на руки… «Можешь приласкать». Подлец!
Ларисов. Безответственно… спьяна… дай по роже.
Саня. О нет, ты не спьяна… тут тонкая игра… Как все это мне предсказали! Дура, не допускала. Ты в этот дом зачем стремился?
Ларисов. Ни за чем.
Саня. Врешь. «С девушкой нельзя, с сестренкой можно». В женихи вылазишь.
Ларисов. Ты видишь, я раздет. А тут метет.
Саня. Ничего, не умрешь. Это весна.
Ларисов. Какая к черту весна. Март. Метель. Саня, брось… хорошая, родная…
Саня(изумленно). Нет, на тебя ничего не действует! Ты механический подлец.
Ларисов. Куда ты идешь? Ведь третий час ночи.
Саня. И этот пьяный скот распространяется: «Комсомолка… они играются в порядочных». Да вы все там недостойны… самое слово это… недостойны произнести!
Ларисов(резко, насмешливо). Почему – мы? А вы где? В чем дело, дорогая? Подумаешь, какое оскорбленное достоинство.
Саня. Ах, вот что. Поняла. Дошло. Спасибо. Но я не успела увязнуть до конца. У тебя, разумеется, нет уже достоинства, а у меня осталось. До чего дошел ты, Эдька.
Ларисов. Это оригинально. (Ему весело.) На улице, в снегу, в три часа ночи мы выясняем вопросы нравственности. Саня, смешно. Что случилось? Ребята выпили… танцуют… ну кто-то кривляется… кто-то распустился… А если тот парень скот, дала бы ему в рожу. И делу конец. Пощади, я схвачу воспаление легких.
Саня(больше для себя, в ужасе). Значит, ты настолько… что ничего… механический.
Ларисов. А! Ну тебя к дьяволу. Прощай. Будет тоскливо – позвони. Откликнусь. (Уходит.)
Пауза.
Саня. Домой нельзя. До университета километров пятнадцать. А голова не держится… Устала очень. Все равно. Прощай, одноклеточный. (До слез.) Что ты, кретин, делаешь! Как могла бы любить… Вернуться, что ли? Что действительно заноситься? Но девки очень уж противные! Какие-то у них позы… И этот скот… Черт с ними, вернусь!
Ларисов возвращается.
Ларисов. Саня, я все же жду. Тепло. Уют. Богатая еда.
Саня. Уйди, уйди. Прощай. (Убегает.)
Затемнение
Сцена девятая
Пустая клубная сцена. Сукна. Стол, стулья. Зина, потом Вавка.
Вавка(удивленно). Здравствуй.
Зина. Здорово.
Вавка. Не удостаиваешь внимания?
Зина. Нет, я тебя слышу.
Вавка(ирония). У тебя язык на месте.
Зина(мирно). Вавка, не приставай. Ведешь себя по-дурацки.
Вавка. Посмотрим. Дураков по осени считают.
Зина. Поздравим великий русский народ с новой поговоркой.
Вавка(раскрыла тетрадку). Ты в какой кружок записываешься?
Зина. В какой… В какой ты объявила.
Вавка. Я и хотела сказать тебе… Что я хотела?
Зина. Вспомни.
Вавка. Давно ли ты не умела связать двух слов.
Зина. Ответить? Отвечаю: ровно три с половиной года тому назад. Связывала, но робко.
Вавка. Так что нечего бы.
Зина. Что – нечего бы?
Вавка. Выставлять культуру.
Зина. Вавка, милая моя, у тебя отсталое развитие.
Вавка. «Милая»… не стыдно?
Зина. Ни капли. Что ты мелешь! Мы приходим в университет пещерными созданиями. И прежде всего орем… как с цепи сорвались. И все мы страшно одинаковые. К школе со всеми ее прописными истинами – полное презрение. А кроме школы у нас ничего нет. И некоторое время мы остаемся оголтелой оравой. Потом мы постепенно оттуда вываливаемся.
Вавка. Для чего ты мне все это читаешь?
Зина. И постепенно, год за годом, делаемся совершенно неузнаваемыми. А ты осталась там, так и не вывалилась…
Вавка. Ах вон что.
Зина. Ты и в сто лет останешься шальной. Это характер.
Вавка(медленно). Ох, Зинка… что ли… помириться нам?
Зина(ласково и просто). Вавочка, ни ты мне, ни я тебе ничего дурного друг другу не сделали.
Вавка. Считаешь?
Зина. Убеждена.
Вавка. Пусть я шальная, пусть у меня слабое развитие, но накапать… на кого! На свою подругу, которая для тебя… и это не дурное?!
Зина. Не знаю… может быть, это действительно противно… Я не знаю. Но для меня наш университет – что-то невыразимое. И если я вижу, как вы ни во что не ставите… как валяют ваньку… я не могу побороть в себе возмущения. Позволь сказать тебе всю правду. Я три года молчала. Побеждало чувство благодарности к твоему поступку. И я тебя действительно люблю. А по тем правилам, которые я считаю настоящими, я должна бы сказать о тебе все еще на первом курсе.
Вавка. Наглости у тебя много… судья.
Зина. Ах, опять? Давай-давай.
Вавка. Начнется сессия – увидим.
Зина. Вот. И училась бы от сессии до сессии. А то… Лавры Укропова спать не дают?
Вавка. Новое дело.
Зина. Укропов односторонний, но честный парень. А ты… Скажи на милость, зачем тебе кружки создавать? Видишь, и никто не пришел. (Легко и весело.) Имей в виду, Вавочка, что всякое мероприятие, которое проводится сверху, должно соответствовать кровным интересам массы. Тогда оно будет идеальным мероприятием. Когда ликвидировали МТС, то это мероприятие соответствовало жизненным интересам колхозных масс. Поэтому это мероприятие есть идеальное мероприятие. Усвой.
Вавка. И все-то она знает! Ладно. А Укропов, по-твоему, очень честный?
Зина. Очень.
Вавка. Бросьте! Он занимается общественной работой только лишь для того, чтобы обеспечить к себе хорошее отношение в деканате. И мне желательно заработать хорошее отношение в деканате.
Зина. Очень желательно?
Вавка. Я не скрываю. По крайней мере от тебя.
Зина. Вот спасибо. Тогда всего хорошего. Я на тебя работать не хочу. Ни в какие твои художественные кружки записываться не буду.
Вавка. Ты не будешь, другие согласятся.
Зина. Никого не вижу.
Вавка. Придут.
Зина уходит. Вавка секунду сидит в одиночестве. Потом из-за сукон выходят Укропов, Томаз, Генриета, Воронько, Рузия.
Рузия. Мы пришли. Но ничего подобного не будет, на что ты рассчитываешь. Мы на тебя тоже работать не будем.
Томаз. Вавочка, как нехорошо, как нехорошо!
Воронько. Будь ты мне подругой, я тебя за косы бы.
Укропов. Эх ты, урод! Я выдвигал ее как подлинную энтузиастку. А ты… «деканат». И меня мараешь… Урод.
Вавка. Подслушивали!
Генриета. Что подслушивать? Ты так увлеклась, что в зале было слышно.
Вавка(ревет). Мало ли чего не скажешь сдуру… по наивности… интимно. А вы уж – выводы…
Томаз. Вавочка, не плачь, мы тебя любим, но заботься о своем благополучии сама. Выступай на этой сцене одна. Не обижайся.
Все, кроме Вавки, уходят.
Укропов(вернулся). Урод. (Уходит.)
Вавка(плачет). Это Зинка… она мой злой гений…
Появляется деловой студент.
Деловой студент. Маландина? Привет! Где ваша самодеятельность? Кого будем пробовать?
Вавка. Они больны…
Деловой студент. Почему плачете? Пардон.
Вавка. Не знаю.
Деловой студент. Странно.
Вавка. Меня побили.
Деловой студент. Не может быть… а впрочем… бывает. Ухожу. Привет. (Уходит.)
Вавка. Ничего, ничего, Зиночка! Каплин мой, мой, мой… ха-ха-ха… Тебе назло!
Затемнение
Сцена десятая
На парапете на Ленинских горах. Ночь. Апрель. Вавка, Каплин.
Вавка. Ты посмотри. Волшебный вид. Я тут впервые.
Каплин. Четыре года ездишь – и впервые?
Вавка. Представь себе… Мы москвичи. Москвичи Москвы не видят… Это что – прямо перед нами?
Каплин. Стадион имени Ленина… Дворец спорта.
Вавка. Да? А я думала – Арбат.
Каплин(с неудовольствием). Как ты ничего не разбираешь! Арбат гораздо левее. Там вон, смотри – Министерство иностранных дел.
Вавка. Волшебный вид. Послушай, Каплин, мы спутника отсюда не увидим?
Каплин. Спутник давно сгорел. Готовится новый.
Вавка. Второй?! Ах да… И правда, будто прямо на Луну?
Каплин. Вавочка! Мы же с тобой передовые люди… по крайней мере в своей-то области. Ты должна знать, что идет серия разведочных…
Вавка(перебивает). Милый, давай навек уговоримся. Ты будешь передовой, а я чуть-чуть подальше.
Каплин. Вавочка, имей в виду, что дурочка – не лучший тип женщины.
Вавка. А вот Лев Толстой, где-то я вычитала, умных женщин не любил. Ты, кажется, тоже. Молчи. (Вдруг очень ласково.) Ванечка, ты откуда? Представь, не знаю.
Каплин. С Волги… из маленького городка.
Вавка. Провинция?
Каплин. Теперь говорят – периферия, и думают, что это лучше.
Вавка. Там как живут… бессодержательно?
Каплин(неохотно). Жизнь всюду содержательна.
Вавка. А культура?
Каплин. Понятно, не Москва.
Вавка. А Зина, например, верно утверждает, что все вы, периферийные, не могли бы до революции иметь университета.
Каплин. В общем, верно.
Вавка. Значит, до революции не было никаких университетов?
Каплин. Какая ты… А откуда же выходили наши великие ученые? Но очень мало было высших…
Вавка(не слушает). Твой папа из рабочих?
Каплин. Это я – из. А папа – рабочий.
Вавка. И сколько вас у папы?
Каплин. За мною еще трое.
Вавка. И все по вузам?
Каплин. Нет, один я.
Вавка. Повезло?
Каплин. Папа увидел, что я способный, и приложил все силы…
Вавка. Наверно, ты мало знал радости.
Каплин. Вава, по каким идиотским шаблонам ты мыслишь? Я вырос на прекрасной реке… и семья у нас прекрасная.
Вавка. А мне очень хотелось бы, чтобы ты совсем не знал радостей.
Каплин. Почему хотелось бы?
Вавка. Не скажу… А я уже с географией освоилась… Смотри от стадиона прямо перед нами. Видишь то огромное скопление электричества?
Каплин. Вижу.
Вавка. За этим светлым озером полная темнота, потом – яркая точка. Видишь?
Каплин. Вижу.
Вавка. Это наше кино. А против кино – наш дом. Угадай, сколько у нас комнат.
Каплин. Пятьдесят.
Вавка. Ты не шути, голубчик. Целых четыре. У папы ведь заслуги… не шути. И все четыре наши, дорогой мой, наши. И вообще ты усвой, что у нас мы будем жить волшебно.
Каплин. На шее папы.
Вавка. У него шея толстая. Выдержит.
Каплин. Вавка!
Вавка. Пошутить нельзя! Папа у меня мягкий, веселый, добрый. Знаешь, что он говорит про это… про шею… Он говорит, что плохи те родители, которые не кормят своих детей до пятидесяти лет. И я не понимаю, зачем тебе на практику тащиться в какую-то Сибирь. Поживи лето у нас, а практику проси в Москве. Может быть, затем едешь, что туда Зина едет?
Каплин. Там мы нужнее и дадут настоящее дело. А тут нас хватает.
Вавка. Нет, здесь ты именно нужнее.
Каплин. Кому это?
Вавка. Мне.
Каплин. Я не знаю, что на это ответить.
Вавка. А я не могу понять, как ты ко мне относишься.
Каплин. Если серьезно… Я как-то не думаю об этом. Это нехорошо. Я непременно подумаю.
Вавка. Лучше не думай. Боюсь. Мы не похожи друг на друга. И только утешает, что крайности сходятся. А ты меня опять не слушаешь, и всегда о чем-то думаешь.
Появляется Зина.
Зина. Вот вы где?!
Вавка. Следила? Выследила.
Зина. А то как же. Теперь уж сама вижу.
Вавка. Что ж, смотри… встречаемся.
Зина. Давно, Иван?
Тот молчит.
Пора выяснить.
Вавка. А что тут выяснять? Ты сделала колоссально много, чтобы тебя разлюбили.
Зина. Иван, правда? Что же я сделала?
Вавка. Ты его совершенно игнорировала… И ничего не позволяла.
Зина. А ты позволила?
Каплин уходит.
Вавка(вслед). Ванечка, я боюсь.
Зина. Раз взялась, объясняй.
Вавка. Зина, нам ревность не к лицу.
Зина. Ничего, сойдет.
Вавка. Что ты со мной хочешь делать?
Зина. Хочется пообщипать тебя… Как курицу… Но, к сожалению, это желание осуществить нельзя… нам не к лицу… Теперь ты стой тихо и смотри мне в лицо.
Вавка(почти плача). Мальчишки, Зиночка, непостоянные… я не виновата.
Зина. Каплин – не мальчишка. Молчи, не отворачивайся от меня.
Вавка. Ты обладаешь гипнозом. Мне неприятно. Лучше уж ударь. Я закричу караул.
Зина. Ты красивей меня. Вот в чем мое несчастье. Ступай, Вавка.
Вавка панически убегает. Немедленно появляется Укропов.
Укропов(как всегда, ровен, не улыбается). Опять ты вроде с Маландиной ссоришься. И охота! У тебя в жизни предстоит волнующее событие.
Зина. Волнующее… Какое?
Укропов. Мы будем выдвигать твою кандидатуру на съезд комсомола.
Зина. Кто – вы?
Укропов. Рузия и я.
Зина. Но почему не Каплина? Он на курсе лучший.
Укропов. Мыслит. Понимаешь? Конкретно не умеет, попросту, по жизни.
Зина. Несоветский студент, по-твоему?
Укропов. А кто говорит? Но пусть он занимается наукой. У него научное мышление. Возьмет и с высокой трибуны сгородит что-нибудь гиперболическое. Мы-то его знаем, а делегаты съезда могут не понять. Я отвел.
Зина. Тогда уж сам. Ты ведь знаешь, как надо с трибуны.
Укропов. Сказала тоже.
Зина. Почему же?
Укропов. Не стоит спорить. Я же тупой.
Зина. Егор! Ты чудо! Кто тебя не знает близко, подумать может, что ты какой-то безнадежный… чиновник… маленький какой-то… а ты чудо.
Укропов. Говорю самокритически… а что, неправда? Вон Левка Порошин по остроте мышления прямо-таки зверь, а я пока переварю, все уснут. Работать – да, умею. Частенько и за вас приходится. Вы не замечаете.
Зина. Замечаем.
Укропов. Так что вот… ты удостоилась высокой чести.
Зина. Не торопись, еще прокатят.
Укропов. Тебя?.. Да что ты!.. Как его… понимаешь ли… ты – отрадное явление.
Зина. Милый мой… как бы я сейчас хотела разрыдаться, выплакаться… Но я отрадное явление. Нет, правда, милый, я весьма отрадное явление.
Укропов. Я тебе серьезно, а ты… В райкоме говорили: у тебя душа… понимаешь… большая.
Зина. Душа – это так… предположим. А как я внешне… ничего?.. Или совсем неважно?
Укропов. Вид? Внешний? Что можно сказать… Рост ниже среднего… ты даже маленькая. Но очень симпатичная.
Зина. Великолепно! Маленькая, но симпатичная студентка с большой душой!
Укропов. Я серьезно… Ты – большой человек.
Зина. Нет, Укропов, ты ничего не знаешь. Вавка Маландина – вот это человек! А я всего-навсего лишь маленькая студентка.
Затемнение
