Текст книги "Серебряная доля"

Автор книги: Николай Чугунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Сухо щелкнул разряд, а оглушительный рев перекрыл гомон толпы на перроне. Пухлое тело с размаху проложило широкую "просеку" в густой толпе своих коллег, следом полетели обе сумки – одна из них щедро сыпала во все стороны разнообразным барахлом. Проводник обернулся к подругам и, хитро усмехнувшись, выудил из шкафа в тамбуре еще один дромех – только постарше на вид:

– А теперь смотрите, что будет, если дромех неправильно применить!

Машинка с веселым рокотом запрыгала по тамбуру, пожирая разбросанный мусор.

Внезапно лючок на крышке механизма распахнулся, и оттуда полезло что-то белое.

– Что это? – растерянно поинтересовалась Нита.

– Мешок для мусора, – с готовностью пояснил проводник, с удовлетворением глядя на емкость, растущую на глазах. – Надеюсь, он выдержит до конца уборки.

– А, – понимающе протянула Нита. Прикинув на глазок последствия, она попятилась в коридор, увлекая за собой подругу.

Наконец, пол очистился, а дромех затих, сверкая туго натянутой тканью мешка в оранжевом свете фонарей на платформе. Проводник, поднатужившись, перевернул механизм кормой к открытой двери. Лицо гнома озарила ехидная усмешка, а рука легла на конец шнурка, пропущенного сквозь кольца на дне мешка.Торговцы, с огромным интересом внимавшие этому поучительному зрелищу, испуганно попятились.

В следующую секунду дно мешка разошлось, раздался гулкий хлопок, а в толпу полетели перемазанные смазкой безделушки вперемешку с пылью.

Проводник, довольно отряхнув руки, с грохотом захлопнул дверь вагона.

– Надеюсь, это их хоть чему-то научит, – хмыкнув, гном принялся аккуратно заправлять мешок в дромеха.

В окно было видно пострадавшего разносчика, который горестно токовал над своими сумками, сваливая в кучу рассыпавшееся барахло. Его коллеги столпились вокруг него – видимо, давали ему какие-то советы. Вряд ли приятные, насколько получалось судить по их глумливым лицам. Больше никто повторить подвиг пострадавшего желания не выказывал, что как нельзя больше устраивало проводника и бесило неудачливого торговца.

***

Девушки уже почти дошли до своего места, как вдруг Сийри, дернув Ниту за рукав, осведомилась свистящим шепотом:

– Сюрприз хочешь?

– Не уверена в этом, но если ты настаиваешь… – рассеянно откликнулась подруга.

Судя по всему, мысли ее витали далеко – Я тут не причем, – вздохнула девушка. – Нас вообще никто не спрашивал, – она ткнула рукой в сторону своей полки.

– О, нет… – прошептала Нита, вглядевшись в нового пассажира.

На месте эльфа уже расположился какой-то сморщенный старичок в бесформенных синих штанах и кителе полувоенного кроя с орденскими планками. Столик уже убрали, а ветеран, грозно шевеля пышными усами соломенного цвета, раскатывал матрац, одновременно рассказывая что-то гномьей компании. Судя по вытянувшимся лицам, их мнения тоже никто не спрашивал. Девушки прислушались:

– Вот, значит, их превосходительство командует мне – заряжай! Я – шашку наголо, хватаю банник, бегу на батарею!… – судя по всему, когда-то у рассказчика было побольше рук, чем традиционные две. Остальные, наверно, он потерял в одной из стычек, которые сейчас так красочно описывал всем вольным и невольным слушателям.

Один из гномов, закатив глаза, постарался понезаметнее зевнуть. Старичок, впрочем, это просек – видимо, сказывался огромный опыт подобных рассказов – и сразу же разразился гневной речью. Из нее, по причине общих проблем автора с дикцией, получилось разобрать только: "Фирс Люцианович" (вероятно, имя старичка), "патриотизм", "родина", "вооруженные силы", "император". Девушки, дружно вздохнув, постарались побыстрее и понезаметнее скрыться на своих полках.

Остаток вечера до отбоя прошел невыразимо скучно. На полках было слишком темно, чтобы читать, слишком шумно, чтобы разговаривать. Спать оказалось тоже невозможно: речь старичка оказалась, при всей ее монотонности, весьма неритмичной, да еще постоянно прерывалась возмущенными взвизгами на воспитательную тему.

Гномы, впрочем, выход из создавшегося положения нашли довольно быстро – заткнув бородами уши, они грустно тянули очередное ведерко пива, оперативно доставленное очередным гонцом.

***

К счастью, по мере того, как дело шло к полуночи, речь ветерана становилась все более неразборчивой, а паузы в ней становились все длиннее. Наконец, старичок, прервав свои мемуары на полуслове, скинул кожаные тапочки, лег на уже застеленную койку, накрылся одеялом и тихо заснул. По вагону пронесся еле слышный вздох облегчения.

Вдруг один из гномов резко вскочил из-за столика, чуть не опрокинув ведерко с остатками пива, и быстро побежал в сторону купе проводника. Девушки удивленно переглянулись, но, услышав тихое позвякивание, исходившее оттуда, по достоинству оценили мудрость этого решения.

Гному пришла в голову очень своевременная мысль: если проводник предложит чай как обычно – то есть при помощи громких объявлений, Фирс Люцианович может проснуться, а это означало – продолжение монолога. А этого не хотел никто – буквально за пару часов вечер воспоминаний надоел буквально всем пассажирам до печеночных колик.

Полная женщина, туго затянутся в парчу, тихонько присела на полку к старичку, осторожно поправила ему растрепавшиеся волосы и заботливо подоткнула одеяло.

Увидев любопытные лица девушек, она со вздохом поднялась, разведя руками.

– Вы уж простите его. Как на пенсию отправили, так все хуже. Вот, на воды везу – может, полегчает.

– А что с ним? – сочувственно поинтересовалась Сийри.

– Сгорел на службе, – горько усмехнулась женщина. – Он же опоясанный рыцарь-оринит, по огню специализировался. Как мне говорили, он с десятком послушников одну банду в отольканских пещерах выслеживал. Там же нарвался.

Выбрались они оттуда втроем – он сам с парочкой послушников. Остальные без следа сгинули. А сам дед чуть от собственного колдовства не кончился – все пытался бандитов достать… С тех пор болеет.

Гномы из соседнего купе тихо присвистнули. Видимо, их тоже поразила эта история.

– Да уж… – сочувственно вздохнула Сийри. – Выходит, он не совсем врал?

– Не совсем, – улыбнулась женщина, глянув на сладко спящего ветерана. – У него в голове все перепуталось – когда свое рассказывает, а когда просто придумывает.

Но вы не обижайтесь. Пожалуйста.

– Хорошо, – покивала Сийри. – Не будем.

Гномы едва слышно зашептались – через минуту к женщине подошел бородатый эмиссар.

– Вот, возьмите, – пробормотал он, сунув ей в руку отливающий алым пузырек. – Должно помочь.

– Горное масло! – ахнула она. – Его ж в продаже с прошлого года не было!

– Свежее, – хмыкнул гном. – Как будет минутка – натрите его хорошенько. Только не затягивайте – масло не аптечное, по жаре испортится в момент.

– Спасибо… – прошептала женщина, в ее глазах стояли слезы.

– Не за что, – усмехнулся даритель. – Нам тоже охота покоя.

***

– Горное масло? – удивленно поинтересовалась Сийри.

– Лучшее лекарство от нервов на свете, – подтвердила Нита. – В общаге его в каждой комнате держали. Помнишь, я тебя еще накануне защиты диплома натирала?

– Так это оно? – расплылась в улыбке Сийри. – Да, шикарная вещь!

Внезапно ветеран, пошевелившись, что-то забормотал. Как потом утверждала Сийри, больше никогда она не видела, чтобы все – абсолютно все пассажиры вагона замерли в самых невероятных позах. Казалось, они не то, что стараются не шевелиться, а даже не дышать.

Женщина кошкой прыгнула к постели ветерана и осторожно капнула ему на висок из бутылочки. Старик мгновенно умолк, перевернулся на другой бок, тут же заснув еще бдительней, а в воздухе повис тонкий аромат чабреца. По вагону пронесся еле слышный вздох, и все вернулись к своим делам.

– Здорово, – подвела итог Сийри.

***

Утро оказалось хмурым. Сонные пассажиры, зевающий проводник – казалось, даже оранжево-красное солнце не выспалось и, кутаясь в пышные одеяла из серых облаков, до конца оттягивает момент, когда надо будет отбросить их в сторонку, начав светить по-настоящему.

Нита проснулась первой. Перегнувшись через разделитель между полками, она осторожно потормошила подругу:

– Вставай, дорогая, петушок пропел давно! – та недовольно заворочалась и, потянувшись во весь рост, насколько это позволяла полка, простонала:

– Как неохота вставать… Под утро сон самый сладкий.

– Потом доспим, – засмеялась девушка. – Пора, скоро санитарная зона. Я – умываться.

Сийри с трудом оторвалась от подушки. Казалось, в голове перекатываются тяжеленные булыжники, а в глаза кто-то налил клею. Протерев глаза, она взглянула вниз – ветеран лежал в той же позе, как его оставили вчера ночью – тихо сопел, не обращая внимания на суматоху, и вовсе не думал просыпаться. Завистливо вздохнув, девушка, спрыгнув в проход, принялась сворачивать постель, с трудом сдерживаясь, чтоб не заснуть стоя.

– Иди мыться скорее, набегут – будешь весь день неумытая! – услышала Сийри довольный нитин голос.

– Не дождешься, – хмыкнула девушка.

***

К ее возвращению ветеран все– таки проснулся. Сейчас он шарил по вагону очумевшими глазами, явно не соображая, где он находится и что, собственно, происходит. Дородная тетка-внучка ловко валяла его тело, как громадную куклу, шустро приводя ветерана в одето-приличный вид. К моменту возвращения Сийри на Фирса Люциановича как раз надевали новенькие парадные порты.

Нита уже закончила убирать свою постель. Ее руки как раз шарили в сумке в поисках еды. Сийри, благодарно приняв последний бутерброд, присела на полку напротив почтенного старца.

– Кончилось… – Нита, дожевав свою пайку, еще раз глянула в сумку, печально вздохнув.

– Что? – встревожилась подруга.

– А все. Колбаса, хлеб, зелень. Даже пирожки. Это – последнее, – вздохнула девушка.

– Ничего страшного, – засмеялась Сийри, – не в лесу же. Сейчас как выйдем, сразу все разведаем. Кстати, а куда дальше?

– В порт. Сухогруз "Ласточка", отход сегодня вечером в семь. Места, увы, третьего класса, – вздохнула Нита, в очередной раз проглядев выданные им в деканате документы. – Между прочим, мы намеревались сходить в Институт.

– С тобой забудешь, – хмыкнула подруга. – Главное, на пароход бы не опоздать.

– Не волнуйся, – уверенно отозвалась Нита, обводя глазами уже ставший привычным вагон, – Думаю, надо бы путеводитель купить.

– А смысл? – поинтересовалась девушка. – Здесь мы только до вечера, а для Маскона мы тут точно ничего не достанем. Порт – не иголка, так доберемся.

Нита покивала, соглашаясь с аргументами, и выглянула в окно.

– Подъезжаем, похоже!

Действительно, вдоль путей уже вовсю разрослись заборы, склады, платформы, депо и все то, что сопутствует любому крупному железнодорожному узлу. Утреннее солнце заливало эту картину своим оранжевым светом: несмотря на всю свою обыденность, пейзаж за окном отчего-то казался до невозможности романтичным. Сийри поняла: скоро расстанется с последней ниточкой, связывающей ее с городом, в котором она прожила всю свою жизнь – с этим вагоном и поездом. Девушка, глубоко вздохнув, вытащила вещи из отделения над полкой. Нита понимающе посмотрела на нее:

– У меня тоже было такое ощущение, когда на учебу приехала. Впрочем – ничего не мешает нам туда вернуться – хотя бы в отпуск, верно? – она ободряюще потрепала подругу по плечу. Та немножко грустно улыбнулась, и девушки поспешили к выходу.

***

– Спасибо вам за все. Это было незабываемое путешествие, – улыбнулась Сийри проводнику и, подхватив сумки, легко выпрыгнула на дощатый перрон. Нита, тоже кивнув железнодорожнику, последовала за подругой.

Вокзал Нижних Липок выглядел намного больше Венковянки или Смоляничей, хоть, все-таки, меньше столичной громады: путям, вагонам и ангарам не виднелось ни конца, ни края – только вдали виднелась узкая полоска деревьев. Впрочем, само здание выглядело точной копией венковянского вокзала, разве что выкрашено оказалось не в зеленый с белым, а в синий с желтый – видимо, делать для каждого города индивидуальный проект посчитали излишеством.

– Приехали, – вздохнула Сийри.

Прелести образования Сразу за дверями вокзала девушек ждал сюрприз – вместо ожидаемой привокзальной площади перед ними раскинулся уютный парк, красиво засаженный молодыми, буквально полуторалетними деревцами. В центре зеленой зоны вполне ожидаемо возвышался чей-то белый бюст.

– А где, собственно, город? – удивленно протянула Сийри. Нита дернула подругу за рукав, указав на остальных пассажиров. Те ничуть не затруднились с выбором маршрута, уверенно свернув на одну из аллей.

– Скажите, а где площадь? – Нита неуверенно задала вертевшийся на языке вопрос карабинеру, со скукой взиравшему на привокзальную суету, – вроде, когда я в детстве сюда приезжала, тут красивая площадь была…

– Снесли, – кратко ответил тот и пояснил, – новый мэр посчитал: площадь с торговцами – большой урон для… – страж порядка задумался, – как это… эстетики, да! Потому распорядился вместо площади парк сделать – для прогулок и любования, – карабинер хихикнул. – Икалось ему потом с год, пока наговор не сняли, говорят. А то, что теперь с чемоданами переться неизвестно куда – градоначальника не волнует, у него персональный экипаж, – карабинер, вздохнув, снял фуражку, начав ей обмахиваться на манер веера – погода в самом деле намекала на возможность скорого дождя.

– А как нам до порта добраться? – спросила Сийри, переварив эту информацию.

– Извозчиком, – ответил доблестный страж порядка. – Конку-то тоже убрали, уже лет пять назад… Ну, или пешком, – карабинер окинул девушек взглядом, – за полчаса неспешным шагом доберетесь. Вооон туда, – он указал на уже пустую аллею, – там прямо, никуда не сворачивая – через полчасика аккурат в порт упретесь.

Только цветы не рвите, а то, как врежет молнией – костей не соберете, – треск разряда и полный боли вопль подтвердил его слова.

***

Тропинка вывела подруг на широкую улицу, усаженную высокими тополями. Комочки пуха весело скользили по тротуару, красиво замощенному разноцветным кирпичом, сбиваясь в пушистые кучки, похожие на лохматых котят. Нита вдруг прищурилась, лицо ее мучительно скривилось, и она звонко чихнула.

– Аллергия? – всполошилась Сийри.

– Неа, просто пух в нос попал, – улыбнулась подруга, – ничего страшного.

Вдруг взгляд Сийри упал на небольшой домик, выкрашенный симпатичной светло-голубой краской, который венчала темная доска с кривой надписью "Книги".

На пороге стоял какой-то человек в белом халате и меланхолично лузгал семечки, сплевывая шелуху в стоящую неподалеку урну.

– Книги… Нит, зайдем, а? Может, по магии что будет.

– А смысл? – рассудительно ответила девушка. – У тебя так много лишних денег?

Давай сперва в Институт сходим – хотя бы список литературы возьмем.

– Эх, – Сийри горестно вздохнула, выудив из кармана куртки кошелек, и пересчитала наличность. Подруга оказалась, как всегда, права. – Хоть поглядеть!

– Ладно, на пять минут, не больше, – сжалилась Нита. – Веди!

Увидев направлявшихся к нему девушек, продавец вывел себя из состояния медитативного транса и, не меняя позы, скучным голосом сообщил:

– Анекдоты, кроссворды, любовные романы на любой вкус. Ниже цен не найдете.

Девушки озадаченно уставились на него.

– А чего вы нам все это говорите?

– Вы ж транзитники, сразу видно, – ответил продавец, отправляя в рот очередную порцию семечек, – А транзитнику нужно одно – какое– нибудь легкое чтиво, чтобы мозги не забивать. А этого – навалом.

– Почему вы решили, что мы транзитники? – поинтересовалась Нита.

– Идете медленно, с поклажей, глазеете по сторонам, как будто времени – вагон, – с готовностью пояснил торговец. – Если у человека какое дело – он летит, как оглашенный: восемь утра, все-таки. Вывод – вам в порт. Пансионатских ведь у вагонов принимают, а дилижансы на Стильгу – от порта.

– Логично, – засмеялась девушка, но тут же посерьезнела и повернулась к подруге,

– Не думаю, что стоит заходить – вряд ли по любовному роману можно научиться чему-то толковому.

– У меня учебники тоже есть, – встрял продавец. – Дешевые, чуть ли не на вес.

– С каллиграфическими иллюстрациями владельца, – язвительно заметила Нита. – Без половины страниц. Нет, спасибо.

– Полный комплект, обижаете! – возмутился продавец. – У меня с этим строго. Так зайдете, или будем дальше лясы точить?

***

Внутри лавки, несмотря на утро, оказалось нестерпимо душно, пыльно и жарко.

Сийри сразу же почувствовала, как рубашка мгновенно прилипла к вспотевшей спине, Нита лишь, тихо выдохнув, попыталась промакнуть лицо платком.

Повсюду на стеллажах громоздились груды брошюрок, книжек и альбомчиков разной степени потрепанности. Отдельно горделиво возвышалась секция, наглухо закрытая ажурной решеткой. Время от времени по ней с едва слышным треском пробегали зеленоватые огоньки.

Сийри разочарованно присвистнула – все полки у входа были плотно завалены обещанными анекдотами, кроссвордами и прочей литературой "в дорогу". Часть книжек, казалось, пересекла континент из конца в конец несколько раз – настолько потрепанными выглядели отдельные экземпляры.

– Так где обещанные учебники? – поинтересовалась она у продавца, мудро оставшегося снаружи.

– Дальше смотрите. Их редко спрашивают.

И верно – осторожно пробравшись между кипами готовой рассыпаться литературы, Сийри обнаружила искомое. К сожалению, пресловутые учебники большей частью оказались изношенными до дыр школьными пособиями.

– Учебники. Готовые к употреблению, – хихикнула Нита, выглянув из-за плеча подруги. – Как обещано.

– Да я это даже в руки брать боюсь, – фыркнула Сийри. – Потом с мылом не отмоешься!

Нита внимательно пригляделась к особо черному справочнику, подтвердив.

– Живица. Не отмоешься, верно. А посему я предлагаю – выбираться отсюда и идти в порт. Как изначально собирались.

– Жаль, – вздохнула Сийри и уже собралась выбираться наружу, как взгляд ее упал на совершенно неприметную полочку.

– Нашла! – девушка. с трудом подавив в себе вопль восторга, кинулась к стеллажу.

Арбалет издал протестующий лязг, заваленная потрепанными томиками полочка грозно зашаталась, а Нита тут же присела на корточки, прикрывая голову. Ей очень живо представилось, как полка рушится на соседние, те падают по очереди как костяшки домино, и всю лавку погребает бумажная лавина.

Но все обошлось – стеллаж раздумал валиться, а Сийри, не замечая ничего вокруг, с горящими глазами копалась в аккуратных, но изрядно пыльных томиках.

– Ну, что там? – Нита бочком протиснулась к подруге, но та лишь сдвинулась в сторону, ничего не сказав: мол, гляди – все увидишь. Стеллаж оказался плотно забит разнообразной магической литературой. Впрочем, приглядевшись, Нита поняла: тут присутствовала одна лишь теория, разбавленная сборниками бытовых заклинаний серии "Домашний мастер".

– Я все это хочу… – почти простонала Сийри, ласково поглаживая коленкоровые корешки.

– Теорию, я думаю, нам в институте выдадут, – резонно возразила подруга. – Если хочешь по-настоящему поколдовать, лучше "Домашнего мастера" смотри, – она выразительно щелкнула ногтем по книжке "Строительство и ремонт – сто заговоров на все случаи жизни".

– Как – только теория? – возмутилась девушка, тут же выхватила с полки кожаный том с завлекательной надписью "Некрономикон". Пергаментные страницы с шелестом выпустили в воздух небольшое облачко пыли, а девушка лишь разочарованно вздохнула, – Точно. Факты, даты, принципы и прочая муть. Вот блин!

– Ну, может, не муть, – возразила Нита, водружая "Некрономикон" на место. – Логично предположить, если для магии лицензия нужна, то литература тоже – только по лицензии. Зарешеченный шкафчик у кассы помнишь?

– Ага, – расстроено кивнула Сийри.

– "Домашнего мастера" смотри, – назидательно повторила Нита. – Тут тебе и теория будет, и практика. Глин, к слову, именно о нем писал – забыла?

Сийри потрясла головой.

– Вылетело совсем, честное слово, – повинилась она. – Так доставай листок уже!

Нита достала откуда-то из-под доломана аккуратно сложенный листок с типично эльфийскими – на грани нечитаемости – каракулями.

– Итак, – она вдруг замерла, оглушительно чихнула и пояснила. – Пыль, не волнуйся.

Сийри недоверчиво посмотрела на подругу, но ничего не сказала.

– Он тут упоминает всю серию "Домашний мастер", – Нита медленно водила пальцем по строчкам, – "Природная аптека" – но это уже алхимия, пару выпусков "Воспитай себе друга" – но я тут вообще этой серии не вижу, а еще почему-то – сборник поэзии Кианы Келбара. Это уж точно не магия, наверно.

– "Воспитай себе друга", кстати, есть, – глазастая Сийри выглядела потрепанный фолиант, небрежно засунутый вглубь самой нижней полки. – Только восьмой выпуск, про кошек. Берем?

– Кошки! – восторженно прошептала Нита и, сунув список в карман, схватила книжку. – Я без колебаний беру.

– Ну еще бы, – засмеялась подруга. – С твоей-то к ним любовью. Так, а я… Эх, чтобы взять, чтоб не жалеть? Все такое вкусное!

***

Сийри буквально со стоном расставалась с каждой лишней книжкой – деньги, действительно, были не лишними. Пришлось ограничиться всего парой томиков:

"Магия света" и "Раскрась-ка!". Остальные девушка, стеная, вернула на стеллаж.

– А ты больше ничего брать не будешь? – удивилась она, увидев в руках у подруги одинокий томик "Кошек".

– Дорого, – Нита отрицательно покачала головой. – Я думаю – в Институте выбор будет и получше, а цены – пониже.

– Не хочу рисковать, – помотала головой подруга. – А вдруг не будет?

– Сапожник без сапог, как говорится? – иронично хмыкнула девушка. – Не думаю, что это вероятно. Ладно, выбрала? Пошли рассчитываться.

Сийри горестно кивнула, еще раз с тоской оглядывая заветный стеллаж,и на правилась к выходу. Арбалет, впрочем, имел насчет этого свое мнение: пеньковая веревка, опутывающая сверток, лопнула, брезент раскрутится, оружие с грохотом упало на пол, а стрелы с дробным стуком попрятались под стеллажи.

– Елки, – раздраженно прошептала Сийри, осторожно опускаясь на колени и выуживая беглянок изо всех щелей. Нита, громко вздохнув, принялась снова закутывать самострел в брезент. Оружие сопротивлялось, щелкая складными дугами и цепляясь за рукава крючком рычага.

– Ну и оружие, – в сердцах воскликнула Нита. – Сплошные углы с шарнирами.

– Есть! – подруга, наконец, нашарила последнюю стрелу. Она запустила руку глубоко под угловой шкаф, нещадно пачкая рукав куртки в пыли, но вдруг замерла.

– А там еще что-то, – озадаченно сказала она.

На свет появился искомый болт, крепко вцепившийся зубцами наконечника за переплет какой-то книги. Впрочем Сийри сразу же заметила: под шкафом пыли – в палец, а книга – едва-едва была припорошена. Вдруг Нита, издала восторженный визг, выхватив из рук девушки тяжеленный фолиант.

– "Народные легенды Освея", – благоговейно прошептала она. – Наконец-то!

– На цену глянь сперва, – хмыкнула Сийри, поднявшись с колен и отряхиваясь. – Я на развале раз такую видела – так с трудом представить могла, что книги могут столько стоить!

– Сколько? – рассеянно поинтересовалась подруга. Она ласково поглаживала гладкую кожу обложки, с немым восторгом разглядывая разноцветные гравюры..

– Шестьдесят марок, – спокойно ответила девушка. Подруга уставилась на нее ошалевшими глазами, и Сийри пояснила. – Раритет, еще бы! Сколько раз ты его в библиотеке заказывала?

– Трижды в месяц, – покаянно признала Нита. Она все еще по инерции перелистывала книгу. – Но ведь достала же!

– На пятом курсе, – уточнила Сийри. – Так сколько стоит-то?

Нита, найдя ценник, повторно потеряла речь.

– Две марки! – прошептала она, отказываясь верить своим глазам. – Две марки!

– Бегом к кассе, – резюмировала подруга.

***

Интермедия. Завтра – учения Состав нырнул в глубокий тоннель и в вагонах стемнело. Лейтенант осторожно выглянул из теплушки, тут же зажмурившись: полуденное солнце в световом колодце оказалось таким же ярким, как на поверхности.

– При движении оставайтесь в вагонах, – деревянным голосом произнес сержант, а солдаты едва слышно захихикали.

– Еще один всезнайка, – ворчливо ответил Комтан, потирая слезящиеся глаза. – Если ты, Воргил, такой всезнайка, скажи лучше – какого лешего нас вдруг переводят в Дреголичин?

– Официальная версия – учения, – пожал плечами сержант. – Но как мне шепнули – "если завтра война, мы должны быть готовы".

– Кое-кому надо бы язычок укоротить, – буркнул лейтенант. Пятна перед глазами медленно исчезали, и он снова мог видеть в полумраке вагона. – А то шпиону, чуть что, даже делать ничего не надо.

– Что-то горит, – Воргил вдруг встрепенулся. – Тревога, пожар!

Солдаты, лениво дремавшие на полатях, повыскакивали с мест, а костровой, испуганно озираясь, метнулся с ведром к бочке с водой. Вернувшись, он пристально оглядел железную печку, в которой едва теплился огонек.

– Нет пожара, господин лейтенант, – озадаченно сказал он. Ефрейтор, обходивший вагон по кругу, выглянул в дверь, удивленно присвистнув.

– Это не у нас, – пояснил он. – Там авария.

Вагон медленно проплыл мимо искореженного состава: похоже, лопнул рельс, и паровоз опрокинулся. Три цистерны – похоже, со светильным маслом – лениво чадили, заполняя тоннель удушливым дымом. Вокруг пожара прыгали гномы, стараясь сдержать пламя.

– Хорошо хоть вентиляция хорошая, – вздохнул Комтан. – А то задохнулись бы, как крысы в дымоходе. Двери закрыть.

***

На выходе из тоннеля поезд прополз мимо длинной череды составов, ждущих своей очереди. Пассажиры мрачно прогуливались по насыпи, изредка обмениваясь язвительными комментариями по поводу задержки и ее причин. Лейтенант язвительно ухмыльнулся.

– Видели бы вы, что сейчас творится в туннеле, – пробормотал он, – мигом бы заткнулись.

– Они же штатские неженки, – хмыкнул сержант. – Чего от них еще ждать.

– Налогов, – хмыкнул ефрейтор у дверей. – Погранцам давно уже магазинки выдали, только мы, армейцы, с дедовскими самопалами ходим.

– Может, как раз на учениях перевооружат, – предположил лейтенант.

У потолка вагона забрякал звонок. Ефрейтор, выглянув в дверь, кивнул.

– Приехали, похоже – станцию видать. "Люшинин– Северный".

***

Казармы на окраине оказались на диво удобными, даже обжитыми. Казалось, бывшие владельцы покинули часть только вчера – в бойлерной вода даже не успела остыть.

– Живем! – сержант алчно потер руки. – Маривец, Гендиани – быстро в кочегарку.

Вскоре в трубах весело забулькал кипяток, и к бане выстроилась череда бойцов с шайками в руках.

– Эх, хорошо, – расслабленно пробормотал лейтенант, усевшись в плетеное кресло на веранде офицерской столовой.

– Отдыхаете? – вдруг послышался голос, знакомый любому бойцу батальона до дрожи в коленках. – Ну-ну.

– Господин майор! – лейтенант выскочил из кресла, чуть не перевернув ажурный столик. – Вверенное мне подразделение…

– Видел, видел, – майор Антудай, командир отдельного 36-го штурмового батальона, а в просторечии просто "Батя", раздраженно махнул рукой. – Охранение не выставлено, бумаги не разобраны – бардак, в общем.

"Еще бы ты не видел", – мрачно подумал Комтан, прощаясь с месячной премией и шансами получить очередную звездочку уже в этом году.

– Как закончите бездельничать, попрошу ко мне в кабинет, – закончил комбат.

– Есть, – козырнул лейтенант, запоздало вспомнив, что пилотка благополучно осталась в казарме.

***

– Ну, что мне с вами делать? – поприветствовал майор лейтенанта. – Только за последние полгода три взыскания.

– Виноват, больше не повторится, – пробормотал Комтан, с тоской понимая: сейчас он явно получил выговор "с занесением", но вдруг с изумлением услышал слова комбата: "Я знаю".

Лейтенант ошарашено уставился на майора, тот грустно ухмыльнулся, молча кивнув на стул напротив стола.

– Как ты думаешь, почему к нам перевели этого… паладина? – голос комбата был едва слышен.

– Столичная пташка хочет заработать "боевой стаж", – прошептал в ответ лейтенант. Майор, вздохнув, выудил из стола лист бумаги и карандаш. "Угольный", – машинально отметил Комтан. – "Не знал, что Батя увлекается живописью".

– Ваше удостоверение, лейтенант, – вдруг рявкнул комбат. Лейтенант, вздрогнув, извлек из кармана книжицу в алом кожаном переплете. Голова Комтана шла кругом, он чувствовал – если Батя потребует от него самолично отрезать правую руку до локтя в уплату заобъяснения, лейтенант сделает это, не медля.

Угольный карандаш, едва касаясь бумаги, заскакал по листу. Комтан оторопело вчитался в кривые строчки.

"Нас слушают. Не дергайся".

Карандаш ткнулся в руки лейтенанту, и пока тот, пытаясь успокоиться, выводил ответ, комбат каллиграфическим почерком вписывал на страничку "Взыскания" сухую формулировку выговора.

"Понял".

"Есть мнении – скоро будет жарко".

Комтана бросило в дрожь. Так могли говорить только о войне. Но если "слушают", значит…

"В печке или бане?" Комбат усмехнулся. Ему определенно нравился смышленый лейтенант.

"В печке. Дрова уже подвозят.".

Значит, переворот. Комтан едва слышно выругался – ему нравилась армия, но не настолько, чтоб сгинуть без следа в очередной Смуте. Но, видать, кто-то наверху уже решил "списать" их батальон во имя своих амбиций.

"Кто истопник?"

"Богдысь и Магда, напару"

"Мелкий?" Майор удивленно поглядел на лейтенанта. Тот состроил ему рожки: мол, император!

"С Богдысем. Думаю, он прикроет мелкого." Комтан озадаченно почесал затылок. Значит, Верховный Некромант остался верным императору, а значит…

"Слово надо держать" "Новичкам не по вкусу слова" – размашисто вывел майор, имя в виду капитана Гильеспи, он же – младший паладин ордена Вагат. – "У них дома считают по делам".

Выходит, Вагат склонен поддержать императрицу… Предать регента Бональда Радилловича – но он же из их Ордена!

"Слово надо держать", – снова вывел лейтенант, дважды подчеркнув написанное.

Комбат усмехнулся – приятно думать, что знаешь людей, но вдвое приятнее – осознавать: ты все– таки не ошибся.

"Согласен. Теперь о деле."

***

Исчерканный лист ярким пламенем вспыхнул в жестяной урне. Майор внимательно проследил, чтоб ни строчки текста не уцелело, тщательно растерев напоследок пепел на паркете – чтоб уж наверняка.

– Вы свободны, лейтенант, – холодно отчеканил он. – И позовите уборщицу.

***

Комтан медленно шел по плацу. Мысли кружились в голове в безумном хороводе, и временами лейтенант даже не замечал, куда идет.

"Выяснить, кто еще чрезмерно любит императрицу", – вспоминал он слова комбата. – "Придумать, как нейтрализовать капитана Гильеспи". – Комтан вспомнил, как сжались кулаки майора, когда он выводил это распоряжение – лейтенант на миг испугался, что карандаш попросту рассыплется в пыль. – "Легко сказать…" – Сожалею, лейтенант, – вдруг послышался вкрадчивый голос. Комтан оторвал глаза от утоптанного песка плаца – перед ним стоял капитан Гильеспи. – Иногда командиры чрезмерно суровы к подчиненным.