Текст книги "Том 7. Художественная проза 1840-1855"

Автор книги: Николай Некрасов

Образ пошлого жуира Хлыщова продолжает галерею гоголевских хлыщей 1830-х гг. (Пирогов, Ковалев, Хлестаков и пр.). С героями «Носа» и «Ревизора» Хлыщова роднит тщательная забота о своей наружности (см., например, эпизод с носом Хлыщова, утратившим в дороге прежний цвет), тщеславие и наклонность к вдохновенной лжи (подробнее об этом см.: Зимина, с. 171–172, а также: Евгеньев-Максимов, т. II, с. 154–155). Образ камердинера Хлыщова, «мыслящего человека», любителя чтения, с удовольствием рассказывающего об образе жизни своего барина, восходит, по-видимому, к Петрушке из «Мертвых душ».

В творчестве самого Некрасова Хлыщову предшествует герой «Опытной женщины» (1841). В 1855 г. сходная с комментируемой повестью история о хлыще, в которой может быть отмечена скрытая цитата из «Невского проспекта», вошла в роман «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (ч. 2, гл. VIII). С «Невским проспектом» связан сюжет приписываемого Некрасову стихотворения «Обыкновенная история», в котором действует герой-хлыщ и эпиграф к которому взят из повести Гоголя (1845; см.: наст. изд., т. I, с. 438).

Поэтический эскиз образа хлыща можно видеть в портрете героя сатирического стихотворения Нового поэта (коллективный псевдоним И. И. Панаева и Некрасова) «Франт» (С, 1849, № 6, «Моды», с. 3–4):

 
Он молодец и в цвете лет,
Он вечно завит, распомажен,
К нему лазоревый, жилет
Безукоризненно прилажен,
А по лазори все цветы;
Сюртук с иголочки и брюки
Невероятной пестроты;
В перчатках стянутые руки
И сверх перчатки – бриллиант…
Оп в полном смысле слова – франт!
Брелоков бездна:рог и ножик,
И барабан, и паровоз;
Духи – экстре из тюбероз,
И фонари у круглых дрожек!..
Сам бодрости своей не рад,
В пальто на полосатой байке,
В четырехместнойтаратайке
Одиноп скачет в Летний сад.
Он у Дгоссо как будто дома,
Кричит: «Матюшка! поскорей
Подай мне коньяку иль рому
Да редерерпохолодней!»
На стороне его все шансы,
Оп обольститель легкихдам:
Всегда собой доволен сам,
Оп в их кругу поет романсы,
Он врет и хвастает без мер,
Как Хлестаков, почти невольно,
Всегда твердя самодовольпо:
«Diantre, мон шер, ком са пут шер!» [46]46
  Фельетонист «Сына отечества» Л. В. Брант, регулярно выступавший с нападками на Некрасова и его журнал, безапелляционно «атрибутировал» это стихотворение Некрасову (Сын отечества, 1849, № 5, отд. VII, с. 37). В ответном фельетоне, высмеивавшем Бранта и его «творчество», Некрасов заявил, что «стихотворения Нового поэта, иногда печатающиеся в „Современнике“», ему не принадлежат (С,1849, № 9, «Смесь», с. 171).


[Закрыть]
 

Тема хлыщей развивалась и в таких произведениях писателей «натуральной школы», близких к «Современнику», как «Похождения Накатова» (1849) и «Свистулькин» (1855) Д. В. Григоровича; «Львы в провинции» (1852), «Опыты о хлыщах» (1854–1857) И. И. Панаева и др. В их ряду повесть «Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и К ^о» отличается особым мастерством Некрасова – юмориста и создателя комических характеров.

Пародийное стихотворение «Месть горца», по предположению В. Я. Бухштаба, написано ранее и в тексте комментируемой повести производит несколько искусственное впечатление (Некр. сб., II, с. 138).

Известен краткий пренебрежительный отзыв анонимного рецензента «Отечественных записок» о некрасовском произведении, «назначавшемся, вероятно, для другого отдела („Современника“, – Ред.)и по ошибке внесенного в „Словесность“»: «Литературного достоинства оно не имеет никакого, а случай, о котором рассказывает оно, давно все знали» (ОЗ, 1850, № 12, отд. VI, с. 131). Через пять лет В. Р. Зотов в рецензии на роман «Тонкий человек…» писал о «немногочисленных и неблестящих» прозаических опытах Некрасова, среди которых упоминал и «Новоизобретенную привилегированную краску…»: «Еще слабее была повесть, взятая из старинного анекдота о франте, выкрашенном ревнивым красильщиком в зеленую краску» (П, 1855, № 3, отд. IV, с. 6). В рукописном отделе ИРЛИ АН СССР (P. I, on. 20, № 9) хранится водевиль «Секрет красильни братьев Дирлинг», переделанный из произведения Некрасова. Пьеса подписана псевдонимом «Борисфен» и относится к 1920 г. Известна также инсценировка рассказа под заглавием «Зеленый человек» (1952) – см.: ЦГАЛИ, ф. 2679, он. 1, № 1155.

Брик– открытая коляска (от «бричка»).

На заре ты ее не буди ~ ланит… – неточная цитата из первого куплета романса А. Б. Варламова на слова А. А. Фета «На заре ты ее не буди».

Ассан сидел, нахмуря брови ~ выл. – Ср. начало поэмы Пушкина «Бахчисарайский фонтан»:

 
Гирей сидел, потупя взор:
Янтарь в устах его дымился.
 

Кальян– у восточных народов курительный прибор, в котором табачный дым охлаждается и очищается, проходя через воду.

И, грозно молвив: «Крови! Крови!»… – См. комментарий на с. 557–558.

Любимым его чтением был «Кавказский пленник», после которого всего выше ставил он «Хаджи-Абрека»… – «Кавказский пленник» (1828) и «Хаджи-Абрек» (1833) – поэмы Лермонтова.

…в гостиницу Шора… – Эта гостиница находилась в Охотном ряду (ныне проспект Карла Маркса).

Фуляр– шелковый платок, в данном случае шейный.

Я, говорит, велел в дикую, а вы перекрасили в серую… – Дикой называлась темно-серая краска.

Вохра(охра) – минеральная краска желтого или красного цвета.

…рассказы о Фреццолини, о Ворси (Гризи и Марио тогда еще не было в Петербурге), о Фанни Эльслер… – Эрминия Фреццолини (1818–1884) и Джулия Борси (1817–1877) – итальянские певицы, гастролировавшие в Петербурге в 1848 г. Певцы-супруги Джованни Марио (1810–1883) и Джулия Гризи (1811–1869) приехали на гастроли в Петербург осенью 1849 г. Фанни Эльслер (1810–1884) – австрийская балерина, выступавшая в Петербурге в 1848–1851 гг. (см. о ней: наст. изд., т. VI, с. 671).

…яркими красками описывал он мнимые победы борсистов над фреццолинистами… – В сезон 1848–1849 гг. в итальянскую оперную труппу Большого театра в Петербурге, где до этого господствовала итальянская примадонна Д. Борси, была ангажирована прославленная Э. Фреццолини, потеснившая Борси. Предметом их соперничества был не только успех у зрителей, но и распределение ролей в спектаклях. Актрисы пользовались поддержкой совершенно различных социальных групп. Любимицей меценатов и аристократической публики, как пишет историк театра, была прославленная Фреццолини. «Верхние же ярусы лож и галереи, где заседали истинные, но неблестящие меломаны, остались верпы Борси и объявили себя врагами Фреццолини, которая отнимала от соперницы лучшие ее роли. <…> Таким образом образовались в зале Большого театра свои гвельфы и гибеллины, ожесточенные друг против друга. Борьба же выказывалась всего более в спектаклях, где участвовали обе примадонны, например в „Роберте“ и в „Дон-Жуане“. Каждая партия старалась вызвать лишний раз свою богиню и кинуть ей как можно более букетов. Борси брала верх числом, а Фреццолини качеством и дороговизною» (Вольф А. И.Хроника петербургских театров с конца 1826 до начала 1855 года, ч. 1. СПб., 1877, с. 128). Ср. об этом же «конфликте» театральных «партий» в рассказе Ф. М. Достоевского «Чужая жена и муж под кроватью» (1849) – Достоевский, т. II, с. 62, 481.

Он говор ~ прозябанье. – Слегка измененная цитата из стихотворения Е. А. Баратынского «На смерть Гете» (1832):

 
И говор древесных листов понимал,
И чувствовал трав прозябанье…
 

«Библиотека для чтения»– журнал, издававшийся в 1830-1850-е гг. в Петербурге О. И. Сенковским, постоянный оппонент и соперник некрасовского «Современника» в 1840-е гг.

Он вспомнил зеленые бронзовые головы, привлекавшие некогда толпу зрителей ~ к фокуснику Родольфу… – Выступления фокусника Родольфа в Петербурге в 1843–1844 гг. с автоматами, которые отвечали на вопросы, рисовали, считали, имели большой успех у публики. «В соответствии с автоматом, – писала одна из петербургских газет, – г-н Родольф приготовил две „мемноновы головы“, висящие „на лентах“ <…> и не прикасающиеся к стене. Каждая из этих голов – безделица! – дает ответ на какой угодно вопрос, предложенный вами другой голове тихонько, шепотом, на ухо; не хотите, чтоб ответ на ваш вопрос произнесен был громко, скажите одно слово – и тут же стоящий аппарат Эльфодор, ничем не сообщающийся с этими головами, напишетвам ответ» (РИ, 1844, 11 окт., № 228; см. также: РИ, 1844, 29 окт., № 244; ЛГ, 1844, 16 ноября, № 45).

Ладан– ароматическая смола некоторых тропических деревьев, употребляемая для курения, главным образом при богослужении.

…не двести ассигнациями, а шестьдесят пять тысяч серебром. – О переводе ассигнаций на серебро см. комментарий на с. 555.

…просить привилегию… – Здесь: хлопотать о патенте.

…муаре… – т. е. под муар, ткань, имеющую переливчатую окраску.

Против него стоял его дагерротипный портрет… – Дагерротипные портреты – первоначальное название изобретенных в 1839 г. Л.-Ж. Дагером фотографических снимков.

Полисоны– крахмальные оборки (франц. polisson).

Мабет– недобор взяток в карточной игре, штраф за этот недобор.

Тонкий человек, его приключения и наблюдения ^*

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: С, 1855, № 1, отд. I, с. 171–204, с подписью: «Н. Некрасов».

В собрание сочинений впервые включено: отрывок «За стеной (Драматическая сцена)» – Собр. соч. 1930, т. III; полностью – ПСС, т. VI.

Автограф с полным текстом не найден.

Черновой автограф отрывка главы III и двух отрывков драматической сцены «За стеной» – ГБЛ, ф. 195, М5757.3, карт. 1, ед. хр. 3 (варианты этих отрывков публикуются в составе свода вариантов к роману «Топкий человек, его приключения и наблюдения» – см.: наст. изд., т. VIII).

«Тонкий человек…» создавался, по-видимому, в период между 1853 и 1855 гг. Об этом свидетельствуют отраженные в нем биографические факты. В апреле-августе 1853 г. Некрасов совершил поездку в Алешунино Владимирской губернии, впечатления от которой воплотились в «Тонком человеке…»: Грачов и Тростников (его герои) выезжают из Петербурга во владимирское имение Грачова весной 18 ** года и путешествуют по тем же местам, что и Некрасов; без изменения оставлены названия окрестных городов и деревень (Гороховец, село Красное).

Описание имения Грачова («Дом стоит на возвышении, которое постепенно сливается с низменностию, предшествующей луговому берегу Оки ~ перед самыми окнами дома чудесное озеро…», с. 447) совпадает с описанием дома Некрасова в Алешунине («маленьком именьишке моего отца, которое он передал мне близ города Мурома») в письме к Тургеневу от 6–9 июля 1853 г.

Отмечавшийся исследователями (В. Е. Евгеньевым-Максимовым, К. И. Чуковским) автобиографизм «Тонкого человека…» не является основной его особенностью. Судя по содержанию первых четырех глав, опубликованных в «Современнике» (в автобиографических записях 1877 г. «Тонкий человек…» назван романом), Некрасов обратился к новой для ого прозы теме судеб русской дворянской интеллигенции, воспитывавшейся в кружках, жизнь которых при большой духовной напряженности носила умозрительный характер, была оторвана от практики. В продолжении романа, не завершенного и не опубликованного при жизни писателя, эта тема найдет свое дальнейшее развитие, перерастет в злободневную для середины 1850-х гг. и характерную для творчества Некрасова проблему либерализма и связанную с нею проблему народа (см.: наст. изд., т. VIII).

Название «Тонкий человек…» и часто повторяющиеся в первых главах романа выражения «тонкость», «перетонил» ироничны. По своей смысловой наполненности (фразерство, болезненное самолюбие, склонность к эффектам, эгоизм) понятие «тонкий человек» у Некрасова созвучно тургеневской формуле «лишний человек». Однако в отличие от Тургенева, которого более интересовали психологическая природа данного типа, его философские корни, Некрасов, как и многие другие писатели «натуральной школы» (И. И. Панаев («Родственники», 1847): Я. П. Бутков («Странная история», 1849); А. И. Пальм («Жак Бичовкин», 1849)), делал акцент на социально-политическом факторе, способствующем появлению «тонких людей». «Тонкий человек» Некрасова – разновидность тургеневского «лишнего человека», данная целиком в иронической, развенчивающей интерпретации.

Ориентация Некрасова на тургеневский тип с целью его переосмысления и дискредитации прослеживается в тематических и текстуальных совпадениях ряда эпизодов, мотивов в «Тонком человеке…» и «Гамлете Щигровского уезда» (1849). Оба героя – Грачев (у Некрасова) и Василий Васильевич («Гамлет Щигровского уезда») – представители дворянской интеллигенции, духовно воспитывавшиеся в кружках передовой дворянской молодежи 1830-1840-х гг. (как сказано у Некрасова, «в кружке умников»), «энциклопедисты», фразеры. Обоих «самолюбие гложет» и мучает «постоянное напряжение придумать что-нибудь оригинальное» (с. 441). Для Василия Васильевича («Гамлет Щигровского уезда») поездка в деревню-пройденный этап. В романе же Некрасова повествование начинается с дающего «ключ» к внутреннему миру героя многословного «признания» Грачева, сводящегося к банальному решению – «не лучше ли уехать навсегда в деревню».

К. И. Чуковский, В. Б. Евгеньев-Максимов, А. Н. Зимина отмечали художественную близость «Тонкого человека…» и «Записок охотника» Тургенева. Это наблюдение справедливо лишь по отношению к роману в целом. «Для изображения крестьян и крестьянского быта Некрасов воспользовался формой „Записок охотника“» (см.: Зимина, с. 198). В главах же, опубликованных в «Современнике», эта тема отсутствует.

У истоков «Тонкого человека» стояли и «Мертвые души» (1842) Гоголя, и «Тарантас» (1845) В. А. Соллогуба, в котором «Мертвые души» переосмысливались в духе очерковой «физиологии» (о Соллогубе см.: Логман Л. М.«Натуральная школа» и проча начала 1850-х гг. – В кн.: История русской литературы, т. 2. Л., 1981, с. 607). Если сходство романа Некрасова с «Тарантасом» Соллогуба ограничивается внешним сюжетным совпадением: в тарантасе едут два барина, наблюдающих Россию, то на Гоголя как на литературный источник ссылается сам Некрасов в связи с поставленной в начале «Тонкого человека…» проблемой литературной преемственности и признанием себя учеником и последователем школы Гоголя (о гоголевской традиции в романе см.: Евгеньев-Максимов, т. II, с. 191–192).

«Тонкий человек…» – зрелое прозаическое произведение Некрасова и. по проблематике, и по художественной форме. По наблюдению В. В. Жданова, писатель создал в нем «одну из разновидностей того социального типа, разоблачение которого в дальнейшем станет предметом некрасовской сатиры <…>. Фигура Грачева занимает свое место где-то посредине между помещиком Данковым, бегло обрисованным в „Трех странах света“, и Агариным из поэмы „Саша“, создававшейся в те же годы, что и „Тонкий человек“» (Жданов Б. В.Заметки о Некрасове. – Нов. мир, 1971, № 9, с. 241, см. также: Зимина А. П.Проблема лишнего человека в творчестве Некрасова 50-х годов. (Поэма «Саша», роман «Тонкий человек, его приключения и наблюдения»). – Учен. зап. Удмуртск. гос. пед. ин-та 1956, вып. 10, с. 99–118).

Существенной особенностью «Тонкого человека…» является его жанровое своеобразие. Роман лишь внешне сохраняет сходство с «физиологическими очерками». Традиционная для литературы 1840-1850-х гг. форма повествования («записки, признания, воспоминания, автобиографии») Некрасовым отвергается как устаревшая и не соответствующая его замыслу. Цель автора – раскрытие несостоятельности «тонкого человека» – выясняется в процессе диалога-спора «не только и по столько между приятелями Грачовым и Тростниковым, чьи взгляды <…> не всегда совпадают, сколько между повествователем и „Тонким человеком“» (см.: Карамыслова О. В.О жанре романа Н. А. Некрасова «Тонкий человек, его приключения и наблюдения». – Некр. и его вр., вып. V, с. 46; ср. также ее работу: Образ автора-повествователя в романе Н. А. Некрасова «Тонкий человек, ого приключения и наблюдения». – Некр. и его вр., вып. IV, с. 57–63).

Диалогичность романа позволила Некрасову органически включить в текст четвертой главы драматическую сцену «За стеной», представляющую собой разговор, подслушанный Грачовым и Тростниковым во время их пребывания на постоялом дворе. В основу сцены было положено «Письмо от купца купцу», напечатанное Некрасовым в «Литературной газете» (1845, 1 марта, № 8) (см. об этом: Евгеньев-Максимов, т. II, с. 191). В «Тонком человеке…» полностью сохранен язык и стиль «Письма» (текст его, изредка прерываемый репликами хозяина, произносится гостом), его сюжет – сватовство купца, близкий отдельным мотивам пьес Гоголя («Женитьба») и А. Н. Островского (анализ «За стеной» см. в кн.: Некрасов и театр. Л., 1948, с. 199–200, в главе XII, написанной К. К. Бухмейер).

В романе содержится диалог-рассуждение по поводу возможности использования этого вставного эпизода в качестве самостоятельного драматического произведения: «– Каков разговор? – сказал Грачов своему приятелю <…> Не правда ли, чудо? Если записать, выйдет маленькая комедия <…> – Да, разговор недурен. Но, признаюсь, я не желал бы быть автором такой комедии. – Почему? – Да потому, что выйдет… подражание» (с. 468).

Отказываясь от подражания, но не отвергая его «полезности» («…два-три мастерские снимка исчерпывают ее <среду> всю, и, сколько ни списывай потом, всё будет казаться подражанием и повторением» и далее: «Такие вещи печатать полезно. <…> потому полезно… что никому не вредно» – с. 468), Некрасов еще раз обращался к проблеме литературной преемственности, поставленной в начале романа, к занимавшему Белинского вопросу о соотношении и взаимозависимости гениев и талантов, больших талантов и обыкновенных беллетристов.

На этом эпизоде заканчивается известная современникам часть «Тонкого человека…» (творческую историю последующих глав романа см.: наст. изд., т. VIII).

Роман остался почти не замеченным критиками. В отрицательном отзыве о «Тонком человеке…», Вл. Зотов давал негативную оценку прозе Некрасова в целом, отмечая, однако, его поэтическое дарование: «Прозаические опыты г-на Некрасова до сих пор были немногочисленны и неблестящи. <…> Новое произведение его, судя по началу, немного прибавит к известности г-на Некрасова как повествователя. Оно резко разделяется на две половины: в первой рассказывается история одного Тонкого человека, сильно смахивающего на хлыща; во второй разговор о неудачном сватовстве содержателя постоялого двора за купеческую дочку. В этой части много верно схваченных и комических подробностей, но целое растянуто. Впрочем, подождем окончания похождений Тонкого человека» (П, 1855, № 3, «Петербургский вестник», с. 6). Снисходительно, но очень бегло отозвался о «Тонком человеке…» О. И. Сенковский: «Мы не можем скрыть удовольствия, доставленного нам несколькими страницами „Тонкого человека“ г-на Некрасова и в особенности панегириком Раппо…» (БдЧ, 1855, № 2, с. 46).

Своеобразным откликом на роман Некрасова явилось обилие реминисценций из пего в статье А. А. Григорьева «И. С. Тургенев и его деятельность. По поводу романа „Дворянское гнездо“» (1859). «Авторы всех подобных произведений, – писал Григорьев по поводу провинциальных отрицателей „драматических пословиц“ Мюссе и его русских подражателей, имея в виду „Где тонко, там и рвется“ Тургенева, – стремились к тонкостям. Тонкость была повсюду: тонкость стана героинь, тонкость голландского белья и т. д. – тонкость, одним словом, и притом такая, что стан, того и гляди, напомнит жердочку народной песни…» (РСл, 1859, № 5, «Критика», с. 23–25).

Так и Манфред не часто смотрел… – Манфред – герой одноименной трагедии Д.-Г. Байрона, обладал тяжелым, убийственным взглядом. См. также комментарий на с. 593.

…теперь только и пишутся, что записки, признания, воспоминания, автобиографии. – Ср. высказывание А. В. Дружинина в «Письмах иногороднего подписчика» (1849): «Наши журналы теперь очень щедры на жизнеописания. В „Отечественных записках“ кроме „Замогильных записок“ Шатобриана начали помещаться отрывки из „Признаний Ламартина“» (Дружинин А. В.Собр. соч., т. VI. СПб., 1865, с. 99). Многочисленные мемуарные и биографические произведения и отклики на них публиковались и на страницах «Современника». См., например: Поэзия и правда моей жизни. Записки Гете (1849, № 9); <Уваров С. С>Литературные воспоминания А. В. (1851, No. 6); <Гаевский В. П.>Записки В. М. Головнина в плену у японцев… Спб., 1851 (1851, № 11); Дизраэли И.Литературный характер, или История гения, заимствованная из его собственных чувств и признаний (1853, № 5-11); Путешествия, записки, приключения и битвы. Воспоминания из морской жизни Люи Гернерея (Луи Гернсре). М., 1853–1854 (1854, № 2); Ковалевский Е. П.Жизнь и смерть последнего владыки Черногории и последовавшие затем события (1854, № 6); Зиссерман А. Л.Десять лет на Кавказе (1854, № 9) и др.

…жизнь тяжкое бремя? – Перефразированная строка из стихотворения Пушкина «Телега жизни» (1823): «Хоть тяжело подчас в ней бремя..».

…не есть ли вся моя жизнь пошлое повторение одних и тех же пошлостей? – Восходит к гоголевскому выражению «пошлость пошлого человека» из «Четырех писем к разным лицам по поводу „Мертвых душ“». По словам Гоголя, главное свойство его таланта определено Пушкиным: «Он мне говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем» (Гоголь, т. VIII. с. 292). Использовано в статье Белинского по поводу «Выбранных мест из переписки с друзьями» (1847) (Белинский, т. X, с. 75).

…тонкий человек – глупая страсть к тонкостям… – Выражение «тонкий человек» с ироническим оттенком встречается в комедии Ф. А. Кони «Деловой человек, или Дело в шляпе» («Жучок: Прощай, тонкий человек», «на тонких экскузациях с ним» – П, 1840, № 6, с. 6–9; указано А. М. Гаркави – см. его картотеку, хранящуюся в ИРЛИ). Иронически использовано А. В. Дружининым в «Письмах иногороднего подписчика»: «Крестовский – писатель тоже весьма умный <…> но <…> нужно признаться, что за прошлый месяц он употребил во зло привилегию поэтов и беллетристов быть тонкими во вред свежести и занимательности взятого ими на себя труда. Тонок,и нечист!».Критикуя современных беллетристов, «потчующих» читателя «психологическими анализами, описанием микроскопических страданий и мельчайших страстей», Дружинин также иронизировал по поводу «тонкости» подобных сюжетов: «Опять тонкостьи отсутствие чистоты, то есть ясности» (Дружинин А. В.Собр. соч., т. VI. СПб., 1865, с. 736–737, 810). В «Современнике» за 1854 г. (№ 4, отд. V, с. 69–80) была опубликована статья «Топкие критики» за подписью «Z». Ср., кроме того, эпиграмму П. А. Каратыгина по поводу пьесы Тургенева «Где тонко, там и рвется» (1848): «В комедии своей он так перетончил, что скажешь нехотя: где тонко, там и рвется» (цит. по: Варнеке В. В.История русского театра, т. 2. Казань, 1910, с. 332).

Ждали нового инспектора ~ пьяная фигура с просительным аттестатом. – Ситуация с «просительным аттестатом» используется в «Повести о бедном Климе» и в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова» (см.: наст. изд. т. VIII).

Он еще не толст ~ похож на Павла Иваныча Чичикова. – Реминисценция из «Мертвых душ» Гоголя (ср. описание внешности Чичикова в главе I: «ни слишком толст, ни слишком тонок» – и в главе VIII: «Герой наш <…> чувствовал какую-то ловкость необыкновенную: раскланивался направо и налево, по обыкновению своему, несколько набок, по совершенно свободно…» (Гоголь, т. VI, с. 7, 162–163).

…попасть в круг, где любят-таки поговорить о существенных вопросах науки, жизни, современности и проч.~ постоянное напряжение придумать что-нибудь оригинальное умерщвляет в них последний остаток ума… – Ср. характеристику московских кружков 1830-1840-х гг. в «Гамлете Щигровского уезда» Тургенева: «…кружок – да это гибель всякого самобытного развития; кружок – это безобразная замена общества, женщины, жизни; кружок… о, да постойте; я вам скажу, что такое кружок! <…> кружок заменяет разговор рассуждениями, приучает к бесплодной болтовне <…> прививает вам литературную чесотку; лишает вас, наконец, свежести и девственной крепости души. Кружок – да это пошлость и скука под именем братства и дружбы <…> оденешься и поплетешься к приятелю <…> толковать о немецкой философии, любви, вечном солнце духа и прочих отдаленных предметах» (Тургенев, Соч., т. IV, с. 284–285).

…умного кружка, сношения с которым облекал он, должною таинственности), намекая, будто сам принимал участие в его деятельности. – Возможно, здесь содержится намек на кружок петрашевцев. О пропагандистской деятельности Петрашевского Некрасову могло быть известно через И. В. Павлова, студента Московского университета, с которым он познакомился летом 1845 г. у Герцена в Соколове (см. недатированное письмо И. В. Павлова к А. И. Малышеву – ГБЛ, ф. 135, карт. 60, ед. хр. 06, л. 3; см. также: Анненков П. В.Литературные воспоминания. М., 1960, с. 531).

Тонкий человек – величайший энциклопедист, хоть, может быть, учился плохо и в дрянной школе, ~ Он мог бы написать превосходную книгу о чем угодно ~ не хочет. – Ср. у Тургенева в «Гамлете Щигровского уезда»: «Что мне в том, что у тебя голова велика и уместительна и что понимаешь ты всё, много знаешь, за веком следишь, – да своего-то, особенного, собственного, у тебя ничего нету! <…> я от скуки попытался было пуститься в литературу и даже послал статейку в журнал, если не ошибаюсь, повесть…» (Тургенев, Соч., т. IV, с. 280, 293).

…желчь моя подымается и аппетит пропадает. – Ср. у Тургенева в «Гамлете Щигровского уезда»: «…с негодованием, доходившим до голода…» (Тургенев, Соч., т. IV, с. 276).

…(славное сравнение пришло мне в голову)~ пошлая мысль, которой я дал, благо готова, форму сравнений Гоголя… – Возможно, имеется в виду лирическое отступление в главе V «Мертвых душ»: «Везде где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на всё то, что встречалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, непохожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь. Везде, поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными копями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не одевая шапок, хотя уже давно унесся и пропал из виду дивный экипаж. Так и блондинка тоже вдруг совершенно неожиданным образом показалась в нашей повести и так же скрылась» (Гоголь, т. VI, с. 92).

…бургонское… – сорт красного вина.

…столбовые русскиедворяне… – потомственные дворяне старинного рода.

…в английском магазине… – См. комментарий на с. 561.

…английское ружье Пордэ (Purdey). – Д. Пордей (Purday) – английский оружейник (см.: Романов С. И.Охотничий словарь, вып. I. M., 1876, с. 202–203). В письме к Тургеневу от 5 апреля 1861 г. Некрасов обращался к нему с просьбой купить в Лондоне или Париже ружье этой системы.

«Раппо – чистый английский пойнтер~ А как он подводил!»– О своей собаке Раппо Некрасов упоминает в письме к Тургеневу от 6–9 июля 1853 г. Отрывок из «Охотничьего журнала» Грачова тематически близок главке «Легавая собака» из «Записок ружейного охотника» (1852) С. Т. Аксакова, по поводу которых Некрасов писал 16 мая 1852 г. Тургеневу, что он «в новом от них восхищении».

…приводил к Грачеву мрачную собаку и не менее мрачного мужика, который именовался хозяином собаки. – Аналогичный эпизод содержится в «Петербургских углах» (см. с. 354).

…в Гороховце или, точнее, в селе Красном… – Гороховец – уездный город Владимирской губернии, расположен на правом берегу Клязьмы, ныне районный центр Владимирской области. Село Красное находилось в Гороховецком уезде той же губернии.

Благовещенье– один из двенадцати религиозных праздников, связан с христианским мифом об архангеле Гаврииле, возвестившем деве Марии о рождении Иисуса Христа; отмечался 25 марта (7 апреля).

…огуречным рассолом, что ли, помойся. – Реминисценция из Гоголя (см. комментарий на с. 571).

…красным товаром торгует… – Красный товар – мануфактура, ткани.

…шавель проезжая пристает: всё больше обозчики… – Слово «шавель» употребляется в Новгородской области в значении: сброд, ничтожный люд, дрянь; обозчики (просторечное) – занимающиеся извозным промыслом.

…на эткую ловасть ~ дичь палявая! – Ловасть – просторечное от ловить, ловец; здесь в значении: сватья. Палявая – просторечное от паленая.

Как опасно предаваться честолюбивым снам ^*

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: НА (ценз. разр. – 5 марта 1846 г.), с. 81–128.

В собрание сочинений Некрасова впервые включено: стихотворные тексты – ПССт 1927; полностью – ПСС, т. V.

Автограф не найден.

Датируется по первой публикации.

Фарс написан Некрасовым (см. его псевдонимы «Дружинин» и «Белопяткин» в подзаголовке) совместно с Д. В. Григоровичем и Ф. М. Достоевским (их коллективный псевдоним – Зубоскалов). Вопрос о степени участия каждого из соавторов, до сих пор остающийся дискуссионным, поставлен впервые К. И. Чуковским (см.: Чуковский К.Неизвестное произведение Ф. М. Достоевского. – Жизнь искусства, 1922, 10 янв., № 2 (825), с. 5–6). В 1916 г. исследователь обнаружил среди некрасовских рукописей на одной порыжелой и шершавой бумажке (относящейся к первоначальной поре его творчества) <…> следующие строки:

 
Лещ, конечно, отличная вещь,
Но есть вещи получше леща… —
 

и справа внизу:

За «Честол<юбивые> сны»:

Григор<овичу> 50

Дост<оевскому> 25

(указ. соч., с. 5).

По мнению Чуковского, высказанному в указанной публикации (см. также: ПССт 1934–1937, г. I, с. 626), Некрасову принадлежат стихотворные фрагменты и главы, Достоевскому – глава VI, остальная часть фарса написана Григоровичем. Не следует, по-видимому, исключать и вероятности соавторства И. И. Панаева: неслучайно стихотворение «Они молчали оба» с цензурным пропуском ст. 14–15 вошло в «Собрание стихотворений Нового поэта» (СПб., 1855, с. 56) и с той же купюрой – в посмертное «Первое полное собрание сочинений Ивана Панаева» (т. 5. СПб., 1889, с. 39–40); мнение Б. Я. Бухштаба о невозможности участия Панаева в сочинении фарса представляется недостаточно аргументированным (см.: Бухштаб В. Я.Некрасов в стихах «Нового поэта». – Некр. сб., II, с. 434–444). Т. 10. Хмельницкая, атрибутировавшая Достоевскому главы III и VI фарса, указала также на то, что решение проблемы авторского участия на уровне глав для небольшого коллективного произведения является упрощенным; в таком случае «можно говорить только о преобладании того или иного из соавторов в разных главах повести» (Фельетоны сороковых годов. М.-Л., 1930, с. 366). «Манеру Достоевского» в главе III фарса обнаруживает и Б. Я. Бухштаб. «Некоторые абзацы ее, – указывает исследователь, – кажутся словно взятыми из „Двойника“, над которым Достоевский работал в ту пору…». Атрибутируя главы III и VI Достоевскому, Б. Я. Бухштаб высказал также предположение о возможности «участия Некрасова в прозаической части фарса» (ПСС, т. V, с. 639). Это предположение встретило поддержку В. Е. Евгеньева-Максимова, склонного атрибутировать Некрасову «некоторое количество прозаических отрывков» произведения. Исследователь обратил внимание на перекличку сцены «разноса» (глава VII) из «Как опасно предаваться…» со сценой с его превосходительством из только что появившихся в печати «Бедных людей» (1846) Достоевского. Сопоставляя отношение к чиновничеству Достоевского – автора романа «Бедные люди» и Некрасова – одного из авторов фарса (и «Колыбельной песни»), Евгеньев-Максимов писал: «…мы вправе заключить, что <…> революционно-демократические элементы мировоззрения Некрасова восторжествовали над либерально-гуманистической точкой зрения Достоевского» (Евгеньев-Максимов, т. II, с. 71). Приведенное суждение нуждается в уточнении: Достоевский и Некрасов подошли к решению темы с различными художественными установками. Достоевский ставил перед собой задачу показать, как существующая иерархия, проникая в сознание человека, держит его в состоянии униженности даже при благожелательном в общем отношении к нему начальника. Некрасов же представил взаимоотношения высшего чиновничества с подчиненными в сатирическом аспекте. Г. М. Фридлендер, соглашаясь с мнением о принадлежности Некрасову не только стихотворных текстов фарса, «но и части прозаического текста», атрибутирует главы II, IV, V и VII Григоровичу, а главы III и VI – Достоевскому (см.: Достоевский, т. I, с. 512). С учетом «момента импровизации», допускающего эпизодическое участие каждого из соавторов в любой главе фарса, основная доля участия авторов в написании глав «Как опасно предаваться…» определяется, по нашему мнению, следующим образом: Григорович – главы II, IV, V; Достоевский – главы III и VI; Некрасов – стихотворные тексты. Глава VII написана, по-видимому, Достоевским и Некрасовым.