Текст книги "Перевал"
Автор книги: Николас Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
– Знаешь что, Джеффри? Ты оставайся, а уволюсь я.
Прошло несколько минут, прежде чем он осознал, что она не шутит. Сара объяснила, что последние несколько лет он практически сам ведет все дела, владеет сорока девятью процентами дела. Так почему бы ему не выкупить и все остальные? Если он этого хочет. Бедняга не знал, что и сказать. Сара при подсчете суммы сделки руководствовалась не собственной выгодой, а тем, чтобы не задеть самолюбие управляющего. Джеффри выплатил ей аванс в несколько тысяч долларов за ее долю, а потом добавил еще некоторую сумму за то, что он назвал «консультационными услугами», включив сюда чтение рецензий на новинки и организацию встреч с авторами. Айрис сказала Саре, что та не в своем уме, но Саре было плевать. Она ощущала, что пришло время перемен, что надо двигаться дальше.
– Но что ты собираешься делать? – спросила Айрис, которая пила свой чай со льдом. Восемнадцатый раз за день. Сара закурила еще одну сигарету.
– Я не знаю. Буду путешествовать. С тобой, если ты поедешь.
– А как же. Давай отправимся в Венецию.
– Договорились. А еще я буду читать. Может, попытаюсь что-нибудь написать. Займусь спортом. Брошу курить…
– Заведу роман с парнем, который стрижет траву на моих лужайках, – продолжила за нее Айрис.
– Угу. А еще лучше, с его младшим братом.
– Серьезно, когда последний раз ты спала с кем-нибудь?
– Вчера вечером. С тобой. Разве ты не заметила?
– Сара, я говорю серьезно.
– Если не считать той ночи с Бенджамином?
– О той ночи чем меньше будет сказано, тем лучше.
– Не знаю, около трех с половиной лет.
– Боже правый!
– Я скучаю по отношениям, а не по сексу.
– Я понимаю, но три с половиной года… Я бы уже мечтала о бананах. Почему бы тебе не попробовать поломать стереотипы и не пойти на свидание вслепую, воспользоваться услугами агентства?
– Айрис, пощади мои уши!
– Ты просто замкнулась, причем сделала это сознательно.
– Да, ты абсолютно права. Если я встречу достойного человека, я буду двумя руками за. Я знаю, что готова к этому. Однако это не означает, что я собираюсь заняться поиском.
– Даже в собственном саду не станешь искать?
– Ты испорченная.
В тот день Айрис отправилась домой. Спустя несколько часов приехал Джош, который очень осторожничал, когда Сара атаковала его потоком вопросов о доме Евы, ее сыне, о том, как приняли Джоша, и так далее. Его сдержанная манера доводила Сару до отчаяния, но она решила сдержать эмоции, хотя и не понимала, чем вызвана немногословность Джоша, – его преданностью по отношению к ней или уважением к отцу.
За пятнадцать месяцев с того самого вечера, когда Бенджамин участвовал в передаче денег, он и Сара виделись всего дважды, хотя несколько раз разговаривали по телефону. Она никогда не сможет забыть его вид, его изодранную в клочья сорочку, пропитанную кровью, его глаза, которые превратились в две щели на опухшем лице, похожем теперь на лицо неандертальца. Бенджамин появился на пороге, а потом прошел к кухонному столу и, пока она промывала ему раны, снова и снова повторял, каким глупцом он оказался, не выхватив у этого мерзавца ключи и не воспользовавшись моментом, чтобы проколоть шины.
В следующем месяце Бенджамин появился снова, потому что у Джоша был выпускной вечер. Его лицо приняло прежний вид, но вокруг глаз все еще оставалась голубизна с желтым и лиловым оттенком от кровоподтеков. Искривленный нос Бенджамина, видимо, уже не подлежал исправлению, и это придавало ему вид боксера. Сара понимала, какое мужество он проявил, когда приехал на церемонию. Бенджамин знал, что встретит здесь родителей Сары, которые после развода дочери делали вид, что его вообще не существует. Вечером Джош ушел на грандиозную вечеринку, а они остались вдвоем, коротая эти часы за разговором, который, конечно же, прежде всего касался Эбби. Но теперь они вели себя по-другому. Ни Сара, ни Бенджамин не произнесли вслух страшную для них мысль, но было понятно, что они пришли к молчаливому соглашению: их девочка потеряна для них и это окончательно подтвердили сентябрьские события в Нью-Йорке.
Сара понимала, что было бы глупо рассуждать подобным образом, но она твердо верила: в те часы, когда она считала Джоша пропавшим без вести, что-то произошло. Ей вернули ее мальчика, а взамен забрали ее девочку. Возможно, навсегда.
«Как странно люди стремятся защитить себя, – думал Джош. – Если что-то не обсуждается, то это, значит, не существует». Так вели себя его родители. Пока Джош был в Санта-Фе, имя Эбби не было упомянуто ни разу. Да и его мать словно наложила вето на эту тему. Он не мог вспомнить, когда Сара последний раз говорила о его сестре. Он не мог поверить, что они не думают о ней. Он был уверен в обратном. Наверное, они не хотят затрагивать эту тему в его присутствии, чтобы он не расстраивался. Черт, может, так и надо. Сколько бы вы ни говорили о чем-то, вряд ли это изменит положение вещей.
Поездка в Санта-Фе оказалась намного веселей, чем он ожидал. Особенно приятно он проводил время, дурачась с Пабло. Конечно, странно и непривычно было видеть отца, который обнимал другую женщину так же, как он раньше обнимал его мать. Да и с Пабло Бенджамин вел себя так, словно был его настоящим отцом. Еще более странным Джошу показалось то, что он сам довольно быстро принял этот ход событий. Впрочем, Ева была очень милой. Сначала он не знал, на что ему рассчитывать – на холодное и отчужденное отношение или на слишком навязчивое добродушное внимание. Однако Ева не стала делать ни того, ни другого. Она проявляла дружелюбие, легкость и не старалась форсировать события. Она ему действительно понравилась. Ева была красавицей, поэтому Джош в какой-то степени мог понять причину поступка своего отца. Почти понять.
Единственный раз, когда он почувствовал себя неловко, был связан с работой Евы. Джош спросил, может ли он увидеть ее картины. Она повела его в студию и показала огромные полотна с изображением обнаженных мужчин и женщин. Ева объяснила, что на создание этих работ ее вдохновили эротические статуи в индийских храмах. Джош не знал, что он должен сказать, поэтому молча стоял, стараясь не показаться слишком смущенным.
Возвратившись домой, Джош несколько растерялся. Он понимал, что обижает Сару своим молчанием, но ему казалось неправильным обсуждать с ней эти вещи. Если бы он сказал, что отец очень счастлив с Евой, то сделал бы ей больно. Если бы он солгал, обозвав Еву сучкой, и наплел бы что-нибудь об их отвратительной жизни, то что из этого вышло бы? Мама начала бы думать, что все оказалось такой большой фикцией, или, еще хуже, стала бы строить планы на будущее с отцом, надеясь на его возвращение. Нет. Слово – серебро, а молчание – золото.
Они поужинали, а затем ему позвонил Фрэдди, приглашая к себе на вечеринку. Джош ответил отказом, объяснив приятелю, что он давно не был дома и хотел бы поддержать компанию маме. В этот момент Сара, очевидно сообразив, о чем идет речь, выглянула из кухни и помахала Джошу рукой: «Ради всего святого, Джош, иди». Он принял душ, переоделся в чистую рубашку и отправился к Фрэдди.
Родители Фрэдди Мичера были по-настоящему богатыми людьми. У Фрэдди была не просто своя комната, а целая квартира над гаражом, в котором у его отца стояли два «Порше» и великолепный «Астон Мартин». Фрэдди всегда разрешали делать то, что ему заблагорассудится. Его родители точно знали, что он балуется наркотиками, но не давили на сына, разрешая просто жить своей жизнью. Джош не виделся с ним, с тех пор как оба поступили в университет. Фрэдди учился в Колорадо, в Баулдере, который, по его утверждению, был самым крутым городом на планете, потому что в нем обитают самые аппетитные цыпочки, каких только можно представить. Судя по тем двум, которые приехали к нему на уик-энд, приятель не шутил. Одна из девушек, Саммер, была подругой Фрэдди. С длинными загорелыми ногами, откровенной улыбкой и все понимающим взглядом, она выглядела потрясающе.
Джош помрачнел от зависти. Кэти Брэдсток до сих пор оставалась единственной девушкой, с которой он спал, но на сегодняшний день это можно было считать историей давно минувших дней. В университете Джош познакомился со многими девчонками, которые ему нравились, а некоторым нравился и он, но не так, как ему бы того хотелось. Он пытался не опускаться до жалости к себе, но все время возвращался к мысли о том, как печально, что парень его возраста, интеллекта и не самой плохой внешности вынужден сводить свою сексуальную жизнь к походам по сомнительным сайтам и «чтению» затертого экземпляра «Хастлера».
Подружка Саммер, Ники (Джош был готов поспорить, что она подписывала свое имя, украшая его сердечком, цветочком или «смайликом») была очень привлекательной, но не такой поражающей воображение, как Саммер.
После нескольких «косяков» они вчетвером растянулись на диване перед огромным телевизором с плоским экраном в комнате Фрэдди и смотрели еще не доступную широкой публике новинку на DVD, «Апокалипсис», которую достали через парикмахера жены режиссера или что-то в этом роде. Джош, почувствовав, что голова Ники покоится на его плече, испытал волнующее предвкушение. Но она просто заснула.
Позже они пошли купаться в бассейн, и Джош увидел, что Фрэдди и Саммер плескаются нагишом. Джош притворился, что у него простуда. На самом деле он боялся, что его неуправляемый «дружок» снова выставит его в дурацком свете. Он сел на террасе и начал играть в «Геймбой». Ники, которая, к счастью, была в купальнике, присела рядом с ним. Обернув волосы полотенцем, она начала сыпать вопросами об Эбби. Так было всю жизнь с одной лишь разницей: если раньше Эбби была золотой принцессой, которая у всех вызывала восхищение, то теперь она превратилась в большого злого волка, пугая всех до ужаса. Ответы Джоша зависели от того, кто задавал вопросы. С Ники он приготовился быть многословным, но не обязательно искренним.
– Она что, никогда не выходила с вами на связь?
– Нет.
– Что, ни разу не написала и не позвонила? Даже родителям?
– Нет. Ни разу.
– Да. Это, должно быть, большой удар для них.
– Да, нам было тяжело.
– И тебе тоже, бедняжке.
Джош сидел, стиснув челюсти, с непроницаемой маской на лице, пытаясь проигнорировать внутренний голос, нашептывавший ему: «Подлец, на что же еще ты готов пойти, лишь бы затащить ее в постель?»
Ники была из Бостона, но ее родители переехали в Колорадо, когда она еще училась в средней школе. Она сказала, что очень любит эти места, горы, походы и сноуборд. Джош должен выбраться туда с Фрэдди, чтобы понять, как это здорово. Не желая выглядеть невеждой, Джош рассказал о каникулах в Монтане, а потом добавил, что он всегда мечтал отправиться в Колорадо. На самом деле он ни разу в жизни не стоял на сноуборде. Просто эти вещи сами собой слетали у него с губ, особенно когда он старательно отводил взгляд от груди девушки.
Хотя… Какое значение имела одна маленькая ложь? Они все превратились теперь в лжецов по милости Эбби. Самой большой ложью была его игра с мамой и отцом. Скрывать секрет, который он хранил, было не просто плохо, а ужасно плохо. Эбби продолжала выходить с ним на связь. Но он не говорил об этом ни одной живой душе.
У него все еще хранился телефон, который она заставила его купить. Он проверял его, как она и приказывала, каждое утро. Уже на следующий день, когда его отец появился дома в таком виде, как будто перекинулся парой ударов с Майком Тайсоном, Джошу пришло от Эбби сообщение. Там было всего несколько слов: закодированный телефон, время и день звонка. Джош выполнил все предписания и нашел таксофон, из которого позвонил в точно указанное время, не ожидая, что ему придется целых десять минут выслушивать, как она ругает их отца. Джош даже представить не мог, что Эбби могла вылить такое количество грязи на родного человека. Она без конца жаловалась, что в пакете оказалось только «несчастных пятнадцать штук», что родители повели себя как «дешевки». После этого Джош уже собирался повесить трубку, но передумал, решив выдержать все до конца. Он просто стоял с опущенной головой и молча слушал ее, пока она не выдохлась. Последняя фраза прозвучала грубо и нагло:
– Хорошо. Все так все. Можешь передать, что второго шанса я им не подарю.
Он хотел ей ответить: «Ты имеешь в виду шанс, чтобы снабдить тебя еще десятком-другим тысчонок?», но промолчал. Он был возмущен.
Но, несмотря ни на что, Джош продолжал проверять телефон, превратив это в ритуал. За восемь месяцев он не получил ни одного сообщения. И вдруг на прошлое Рождество, когда Джош был у деда и бабушки в Бедфорде и выскользнул на корт, чтобы проверить голосовую почту, он услышал ее голос, уже не злой и грубый, а какой-то надломленный. Она произнесла два закодированных слова. Он позвонил на следующий день и слушал ее минут десять. Эбби не ругалась и никого не оскорбляла. Она все время плакала и говорила о своем одиночестве и грусти. Потом она призналась, что хочет покончить с собой. Джош старался утешить ее. Но что нового он мог ей сказать? Он бесконечно повторял: «О, Эбби, бедняжка, все будет хорошо. Это из-за Рождества».
Глупо, конечно, но ничего другого он не придумал. На этот раз он даже не убеждал ее сдаться, боясь, что она снова начнет вопить и ругаться. Он первый раз за долгие месяцы услышал голос прежней Эбби, поэтому решил спросить ее, откуда она говорит. Сестра лишь устало вздохнула и приказала ему не пороть глупостей. Она говорила с ним не из таксофона. На дисплее высветились три цифры – семь, ноль, четыре. Джош понимал, что они ничего не значили, потому что она могла звонить откуда угодно. Когда позже он снова попытался набрать этот номер, понимая, как Эбби может взбеситься, все, что он слышал, это неясный гудок.
В три часа утра Джош осторожно сел за руль и отправился домой. С обнадеживающей улыбкой Ники дала ему свой номер телефона. Может, он ей даже позвонит. А может, нет. У Джоша уже был опыт романа на расстоянии, и он не мог сказать, что у него остались приятные воспоминания, которые ему хотелось бы оживить. Нет, лучше не торопить события.
Свет в комнате его матери все еще был включен. Он на цыпочках прошел по лестнице мимо ее двери, но услышал, как она зовет его и просит войти. Она прилегла на кровати с книгой в руках. На тумбочке стоял стакан с недопитым молоком. Когда он вошел, Сара улыбнулась ему, сняла очки и показала на место рядом с собой.
– Присядь на минутку, Джош.
Он старался не смотреть ей в глаза, потому что до сих пор ощущал действие травки.
– Хорошая вечеринка?
– Это была даже не вечеринка. Так, зависли немного.
– Как Фрэдди?
– Хорошо.
– Ему нравится в университете?
– Очень.
– Рада это слышать. Как у тебя дела, Джош?
– У меня все в порядке, мама. Я просто устал.
– Обними меня, сынок.
Он наклонился и протянул к ней руки. Джош держал ее довольно долго, чувствуя, какая она хрупкая и худая. Он всегда говорил ей, чтобы она больше ела, но мама не слушала его. Сара не хотела отпускать сына. Когда они разомкнули объятья, Джош заметил в ее глазах слезы.
– Я тебя очень люблю, Джош.
– И я тебя, мама.
Глава двадцать вторая
Эбби прислонилась ноющей от боли спиной к побеленной стене весовой. Сощурив глаза, она смотрела вдаль на огромные ровные поля, где работали, сгорбившись, сотни и сотни сборщиков. Их фигуры отбрасывали длинные тени, которые казались особенно темными на солнцепеке. От шоссе к ним поворачивал грузовик, подняв целое облако пыли. Эбби посмотрела на часы и увидела, что стрелка уже подползает к шести. Она подумала, что может опоздать.
Впереди нее стояло около десятка человек. Все они ждали, когда взвесят собранные ими ягоды и тут же, на месте, рассчитаются за работу. Эбби поставила свой поднос на землю. Когда очередь двинулась вперед, она подтолкнула его ногой, и один из контролеров сразу начал вопить на нее. Она выругалась, но поднос пришлось поднять. Никого здесь не интересовало, как ты чувствуешь себя после такого изнурительного рабочего дня, но опускать поднос на землю было нельзя, потому что клубника могла покрыться пылью. Как будто это имело хоть какое-то значение после всех ядовитых удобрений, которыми они щедро поливали свои поля. Никогда в жизни Эбби в рот не возьмет ни одной ягоды!
Было начало сентября. Она не видела Рольфа долгих три недели. Но сегодня Эбби собиралась встретиться с ним. От одной этой мысли ее сердце застучало быстрее. У нее есть для него важная новость. Она не покупала тест, но ей и так было ясно. Две недели задержки при ее очень четком цикле. А сегодня утром ее тошнило. Эбби не знала, как он воспримет эту новость. Она надеялась, что это изменит их отношения к лучшему. Она была уверена лишь в одном: что бы он ни сказал, в чем бы ни пытался ее убедить, как бы ни давил на нее, она родит этого ребенка.
Конечно, такое не сообщишь просто так. Ей надо подгадать и сказать это в нужный момент. Если бы они отправились на побережье на те деньги, которые заработали, и остановились в каком-нибудь приятном отеле…
Идея пожить отдельно принадлежала Рольфу. Он сказал, что ему нужно свободное пространство. Когда она попыталась выяснить, что он понимает под свободным пространством, Рольф взбесился и наорал на нее. Он устроился на стройку во Фресно и зарабатывал в два-три раза больше, чем она, хотя и работал меньше. Во всяком случае, он сам ей сказал об этом, когда они последний раз виделись. Но Эбби не была ни в чем уверена теперь. У нее больше не было мобильного телефона, а когда ей удавалось позвонить ему, он не отвечал. Эбби надеялась, что на этот раз застанет его в лучшем настроении и он будет милым, не станет на нее нападать по любому поводу.
У нее было достаточно времени проанализировать, почему их отношения зашли в тупик. Конечно, в этом была ее вина, а не его. Она относилась к нему словно к собственности и слишком часто показывала, как сильно в нем нуждается. Она ревновала. После того как она первый раз обнаружила, что он ей изменяет, еще во время их пребывания в Чикаго, она пыталась сделать вид, что относится к этому несерьезно. Подумаешь, большое дело! Если это не важно для него, то почему она станет придавать этому значение? Но в Майами, когда она буквально поймала его на горячем с той кубинской сучкой, все ее благородные доводы рассеялись в прах.
Конечно, если уж быть честной до конца, то она всегда подозревала его в изменах с другими женщинами. Рольф часто говорил, что ей надо повзрослеть и порвать со своим буржуазным прошлым. Они не принадлежат друг другу. Если она хочет спать с кем-то еще, он не против. Ей больно было слышать это, хотя она не могла понять, почему его слова так сильно задевали ее. Эбби не хотелось никого другого. Особенно теперь. Сегодня и завтра она попытается поразить его чем-то необыкновенным. Они снова обретут друг друга, и все станет на свои места. А когда он узнает о ребенке, то все пойдет по-другому.
– Следующий!
Перед ней в очереди стояла Инесс. Она поставила поднос на весы, и этот мерзавец с кислой миной на роже выбросил несколько ягод, непререкаемым тоном заявив, что они испорчены. Инесс попыталась спорить, но весовщик посмотрел на нее пустым взглядом и даже не стал ей отвечать. Он сообщил вес парням, которые сидели за столом позади него. Один из них записывал данные, держа в руках планшетку, а другой отсчитывал деньги. Потом они снимали поднос с весов и грузили ягоды в машину.
– Следующий!
Эбби всегда начинала нервничать у весовой, как и на почте, в банке или в любом другом месте, где ее личность могла бы заинтересовать кого-нибудь. Среди сборщиков было несколько студентов, и она тоже представилась одной из них. Ее внешность выдавала ее неиспанское происхождение, и мужчины всегда смотрели на нее более пристально, чем на других женщин. Они даже пытались заигрывать с ней, но она держала глаза опущенными и никогда не вступала в разговоры. Эбби понимала, что беспокоиться не о чем. Все здесь были нелегалами. Никто не собирался задавать ей каких-то вопросов. Да и сегодня парни, казалось, больше всего интересовались клубникой.
– Все ягоды в пыли.
– Неправда.
– Что ты сказала?
– Я сказала – неправда. Даже если они и покрыты пылью, то это из-за грузовика. Вам надо было предупредить, чтобы они ехали медленнее.
Парень при взвешивании убрал почти весь верхний слой ягод, не обращая внимания на ее протест, а затем зло посмотрел на нее и выкрикнул вес.
– Следующий!
Парень с планшеткой спросил ее имя.
– Шепперд.
Он потыкал кнопками калькулятора, а другой, рядом с ним, отсчитал ее дневной заработок – сорок восемь долларов и двадцать центов. Он толкнул стопку денег к краю стола, и Анна-Мария Шепперд из Флориды забрала их, засунув в карман юбки, после чего поплелась в душевую за Инесс.
Английский Инесс был такой же примитивный, как и испанский Эбби, но они стали подругами. Они познакомились в первый день на сборе клубники. Эбби до сих пор не знала, где ей остановиться. Вечером Инесс позвала ее в переполненный грузовик, который отвез их в долину Салинас. Очутившись там, Эбби не могла поверить своим глазам. Она читала романы Стейнбека, но была уверена, что все давно изменилось.
В долине был разбит целый лагерь мексиканских сборщиков. Ночевать приходилось в лесу. Самые удачливые устроились в пещере, а остальные спали под открытым небом, накрывшись пакетами для мусора, чтобы спрятаться от росы. Эбби не могла представить, насколько добры эти люди. Они нашли для нее одеяло и матрац, дали ей пакеты и обеспечили едой и питьем. Странно было осознавать, что те, кому нечем было поделиться, оказывались самыми бескорыстными и щедрыми. Эбби провела ночь, слушая завывание койотов, и это напомнило ей о том, как она останавливалась на ранчо родителей Тая.
Через несколько дней Инесс удалось найти место поближе к полям. Какой-то гараж, в котором были раковина и туалет. Они делили его с десятью другими людьми, и каждый из них платил по четыре доллара за предоставленные привилегии. Инесс была всего на год старше Эбби, но уже имела двоих детей, которые жили с ее матерью в Санта-Анне. Она очень по ним скучала. Ее муж сбежал от них, когда Инесс была на восьмом месяце второй беременности, но она не держала на него зла.
– Мужчины, – сказала она однажды вечером, когда они сидели под звездным небом и курили, – не умеют сдерживать себя. Похоже, они не знают, зачем их сотворил Господь и кто они на этой земле. Ты же не можешь ненавидеть человека только за то, что он не знает себя. Их остается только пожалеть.
Эбби не говорила, что она беременна, но утренняя тошнота легко могла выдать ее.
Была пятница, поэтому все собирались гулять. Грузовик направлялся в Салинас. Пока девушки принимали душ и одевались, в машину набилось так много людей, что они оказались зажатыми среди других пассажиров. Почти все из них были мужчины. Эбби хотелось хорошо выглядеть, чтобы порадовать Рольфа. Она оделась в красное ситцевое платье с веселым рисунком, которое купила на рынке в Майами. В эти дни она едва ли смотрела на себя в зеркало, но сегодня вечером Инесс настояла на этом. Эбби была приятно удивлена. Из зеркала на нее смотрела девушка, которую она видела много лет назад. Она больше не красила волосы в черный цвет, и они отросли, снова став золотистыми. Она никогда в своей жизни не была такой загорелой, как сейчас, но ей это шло. Единственное, что портило ее вид, – это руки. Они были в ссадинах, с грязными и неухоженными ногтями.
Инесс тоже вышла из душа разодетая и улыбающаяся. В грузовике все с ней старались пофлиртовать. Эбби не могла понять, о чем они говорят, но догадывалась об их настроении. Один из парней больше заинтересовался Эбби, чем Инесс, и все время бросал на нее любопытные взгляды. Он сказал что-то своим приятелям, и те, посмотрев в ее сторону, согласно закивали головами.
– Что он сказал? – прошептала она Инесс.
– Он сказал, что ты выглядишь как кинозвезда.
Эбби договорилась встретиться с Рольфом в семь тридцать в баре, который находился в старой части города, возле кинотеатра, но это было в получасе ходьбы от того места, где ее высадил грузовик. Она добралась до бара, когда уже было больше восьми часов. Рольфа не было. Эбби нашла столик у окна, чтобы видеть улицу, и заказала содовую. Достав из сумки, в которой она хранила все свои пожитки, книгу, Эбби начала читать. Прошел час, но Рольф все еще не появился. Мужчины, стоявшие у стойки, начали бросать на Эбби многозначительные взгляды. Подумав, девушка вышла, попросив официантку, чтобы та – на случай, если Эбби будут искать, – сказала, что она обязательно вернется.
Уже было почти десять часов. Эбби, охваченная тревогой и волнением, потому что не знала, где она будет спать, увидела наконец, как по улице едет машина, маленький «Форд», который они купили во Флориде на последние деньги, оставшиеся от тех, что дал ей дед. Рольф вышел из машины, не переставая болтать по мобильному телефону. Увидев Эбби в окне бара, он коротко кивнул ей, даже не улыбнувшись. Эбби вышла и по-дурацки стояла теперь возле автомобиля, ожидая, когда он закончит свой разговор. За все время, пока она молча стояла неподалеку, Рольф даже не удосужился посмотреть в ее сторону.
– Да. Хорошо. Тебе тоже. Пока.
Рольф сложил телефон и опустил его в карман куртки. Эбби обвила его шею руками и поцеловала в губы.
– Я уже думала, что ты не приедешь.
– У меня были кое-какие дела.
Он не сказал ни слова о том, как чудесно она выглядит. Едва взглянув на Эбби, Рольф прошел мимо нее, процедив сквозь зубы, что это не бар, а «какое-то дерьмо». Он решил, что им надо отправиться в другое заведение.
Рольф привел ее в ресторан, расположенный дальше по улице. В тускло освещенном зале они заняли одну из деревянных кабинок и заказали два пива. На столе стояла банка с красной свечой. Ее пламя легко дрожало от их дыхания. Рольф залпом выпил свое пиво и заказал еще. Еда была отвратительная, но Эбби не хотелось портить вечер из-за такой ерунды, поэтому она начала бодро рассказывать ему о сборе клубники, о том, каких чудесных людей она встретила и в каких нечеловеческих условиях они все живут. Рольф кивал так, словно все это уже слышал. Он не произнес ни слова. Временами ей казалось, что он ее не слышит.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Конечно. А что?
– Не знаю. Ты такой тихий.
– Я устал. Все.
– Ты по мне скучал?
Уже когда Эбби произносила эти слова, она поняла, что совершила ошибку. Рольф вздохнул и презрительно закатил глаза.
– Да, дорогая. Я не знаю, как я выдержал без тебя, – нарочно растягивая слова, сказал он.
В его голосе было столько язвительности, что ей пришлось закусить губу, чтобы не расплакаться. Она знала, что слезы он воспринимает лишь как знак слабости. Эбби опустила глаза, ничего не ответив. Он, должно быть, увидел, как обидел ее, потому что виновато протянул руку и задержал ее ладонь в своей.
– Прости. Но ты же знаешь, что мне по барабану все эти буржуазные условности.
– Ты считаешь, что скучать за тем, кто тебе дорог, это пустая условность?
Он придвинулся к ней ближе, обнял ее и поцеловал в висок.
– Извини меня. Хорошо? Я по тебе скучал.
Она кивнула и улыбнулась ему.
– Мы можем поехать куда-нибудь? На выходные?
– Куда?
– Я не знаю, может быть, к океану. Мне хотелось бы погулять вдоль берега.
– Я должен быть в Сиэтле в воскресенье.
– Мне с тобой можно?
– Нет.
Он всегда не очень охотно посвящал ее в свои дела, но в последнее время не рассказывал ей вообще ничего. Эбби знала из газет о том, что творится. Она понимала, что Рольф наверняка имеет к этому отношение. От канадской границы до Калифорнии произошла серия поджогов лесозаготовительных предприятий и других компаний. Ущерб, нанесенный пострадавшим, оценивался в несколько миллионов долларов. Рольф настаивал, чтобы Эбби не участвовала ни в каких операциях, утверждая, что заботится о ее безопасности. Эбби подозревала, что на самом деле он не хочет больше с ней связываться после того случая в Денвере, когда она проявила слабость и страх.
Было время, когда откровенность и жесткость его слов больно ранили Эбби. Но это осталось в прошлом. Она и не хотела быть замешанной ни в каких противозаконных действиях. Она по-прежнему восхищалась бесстрашием и целеустремленностью Рольфа, но понимала, что те действия, которые ей раньше представлялись такими героическими, теперь видятся ей в другом свете. Они стали казаться ей бесполезной и опасной тратой времени. Поджоги только пробуждали у людей симпатию и сочувствие к жертвам, а не злость к жадным капиталистам, как рассчитывал Рольф. Наверное, он нашел себе еще одну молодую девушку, которая с готовностью помогала ему. Скорее всего, ее помощь не ограничивается только «совместными акциями протеста», в их отношениях присутствуют «акции» и другого рода. Эбби приказала себе остановиться, потому что сейчас, как никогда, она нуждалась в этом мужчине.
– Тогда давай отправимся куда-нибудь на сегодня и завтра, – сказала Эбби. Она поцеловала его в шею и положила руку ему на бедро. – Прошу тебя. Мы не виделись так долго.
Они ехали в южном направлении приблизительно около часа, а затем нашли место, которое выходило к океану. Увидев в окне голубую неоновую вывеску «Есть свободные места», Рольф остановил машину, и они вошли в здание. Женщина за стойкой администратора спала перед включенным телевизором. Они разбудили ее и взяли ключ от номера.
Эбби поставила сумку, а потом повернулась к нему. Рольф закрыл за собой двери и посмотрел на Эбби так, что у нее все замерло внутри. Его глаза полыхнули зловещим темным огнем, который напугал ее до смерти.
– Рольф? – жалобно спросила Эбби.
Без лишних разговоров он сорвал с нее платье, бросил ее лицом вниз на кровать и начал насиловать. Рольф делал это с такой жестокостью, что она закричала, требуя, чтобы он прекратил. Ей удалось вывернуться под ним и оттолкнуть его, но он перехватил ее руку и наотмашь ударил по лицу, первый раз за все время, что они провели вместе. Затем Рольф схватил Эбби за горло и начал душить. Эбби замерла от ужаса за себя и за ребенка внутри нее, поэтому прекратила борьбу и просто позволила ему опустошить себя. Через какое-то время он скатился с нее и заснул.
Она лежала невыносимо долго, прислушиваясь к его дыханию. Убедившись, что он спит, Эбби набралась храбрости и стала передвигать свое тело, дюйм за дюймом, к краю кровати, потихоньку собирая вещи и замирая каждый раз, когда он шевелился во сне. Она взяла ключи от машины и пачку долларов, свернутую в трубочку, в кармане его куртки. Она хотела взять и телефон, но передумала. Теплый влажный след, оставленный Рольфом на ее бедре, заставил Эбби содрогнуться. Она почувствовала, что сейчас ее вырвет. Голая, на цыпочках, она вышла из номера, молясь про себя, чтобы он не проснулся, чтобы не скрипнул под ногами пол, чтобы ей удалось совершить задуманное.
