Текст книги "Перевал"
Автор книги: Николас Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Отец засыпал ее вопросами об университете, и Эбби отвечала ему ровным голосом, стараясь не срываться на грубость. Она ничего не скрывала от отца, но всем своим видом показывала, что не собирается расточать на него обаяние или одаривать хоть какими-то эмоциями. Эбби так и не сняла очки, и он не видел выражения ее глаз. Конечно, она видела, что все это раздражает отца, но в ее поведении ничего не менялось. Постепенно поток его вопросов иссяк, лицо посуровело, и он просто смотрел на реку, заканчивая есть свой сэндвич.
– Как твоя новая жизнь? – спросила она язвительно.
Он повернулся и посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем решился заговорить.
– Эбби, мне жаль, что все так произошло…
Она коротко рассмеялась и отвернулась.
– Я знаю, что обидел вас всех. Тебя. Джоша. Маму.
– Неужели?
– Конечно.
– Знаешь что? Ты даже понятия не имеешь насколько, потому что в твоей дурацкой голове нет для этого места!
– Эбби, я прощу тебя…
– Нет, это я прошу тебя! Ты нас уничтожил! Все, что у нас было, ты вышвырнул на свалку. Ты думаешь, что можешь появиться здесь как ни в чем не бывало, сказать какие-то банальности и всем от этого станет лучше? Нет, черт тебя побери, не выйдет!
Никогда в жизни она не позволяла себе разговаривать с отцом в подобном тоне, даже в его присутствии, поэтому жестокость и грубость ее речи шокировала и Бенджамина, и Эбби в одинаковой степени. Люди, сидевшие неподалеку, тоже оказались свидетелями этой безобразной сцены. Они смотрели на них с любопытством. Эбби была втайне удовлетворена, когда увидела, как сильно он обеспокоен происходящим. Пусть смотрят, пусть слышат, пусть этот подлец задумается, что он натворил! Слезы душили ее, и, чтобы не расплакаться, Эбби резко встала и пошла через лужайку забрать Сокса, который все еще караулил белку. Когда она вернулась, отец уже тоже поднялся.
– Милая моя, прошу тебя…
– Что такое?
– Мы не первая семья, которая переживает такой кризис.
– Ты думаешь, что мне от этого легче?
– Нет, я хотел сказать, что…
– Пап, послушай, ты мне не сказал, что приезжаешь, – перебила она.
– Ты бы мне не позволила…
– Не имеет значения, но сейчас мне пора уходить.
– Уже?
– Ты что, хочешь обвинить меня во вранье?
– Давай встретимся позже?
– Нет, не могу.
Он выглядел таким раздавленным и несчастным, что она была готова сдаться. Почти.
– Эбби…
– Мне пора, папа.
Она взяла Сокса на руки, шагнула вперед и чмокнула отца в щеку. Он пытался удержать ее, но она не позволила ему и резко отстранилась.
– Пока.
– Эбби…
Она молча отвернулась и пошла вперед к мосту так быстро, как только могла. Она ни разу не оглянулась. Ей было интересно, не пойдет ли он за ней, поэтому на полпути все же украдкой посмотрела в его сторону и увидела, как он бредет через парк с опущенной головой. Он направлялся назад к отелю.
Позже, успокоившись и прекратив плакать, Эбби набрала домашний номер, чтобы рассказать матери о встрече с отцом. Она живо описала их разговор и то, как он расстроил ее, возмущалась, какой отец эгоист, что появился вот так, без предупреждения. «Он думает, – говорила она, – что стоит ему щелкнуть пальцами, как все побегут ему навстречу. И это после того, что он сделал!» Ее мать слушала с сочувствием, но оно показалось Эбби каким-то неглубоким. Она рассчитывала на большее.
– Понимаешь, – сказала она. – Это возмутило меня до глубины души.
– Дорогая, он твой отец.
– Что?
– Он любит тебя. Я думаю, что тебе пора пересмотреть твое отношение к тому, что произошло.
– Ага, может, ты еще хочешь сказать, что это я проявила неблагоразумие?
Сара вздохнула и усталым голосом сказала: «Нет». Она пыталась объясниться с Эбби, но та не захотела ничего слушать. Боже мой! Женщина, которую бросили, пытается найти оправдание, и кому?! Этому подлецу! Она что, коврик у порога? Мать переменила тему и спросила, когда Эбби приедет домой. Та ответила ей, что еще ничего не решила, но, возможно, она останется в Миссоле и найдет здесь работу.
– Может, тогда мы с Джошем приедем к тебе? Мы могли бы провести время вместе.
– Конечно.
– Тогда давай обсудим, как нам действовать. О, чуть не забыла… Тебе звонил парень, с которым ты познакомилась в Сиэтле. По-моему, Ральф. Так я услышала.
– Рольф, – поправила Эбби.
– Точно. Он сказал, что перезвонит. Дать ему номер твоего мобильного?
Эбби на мгновение задумалась. Она не вспоминала о нем несколько месяцев.
– Хорошо, дай, – сказала она. – Я не возражаю.
Глава двенадцатая
Все столпились на правой стороне палубы большого катера, которая называлась… Джош никак не мог запомнить, как правильно они обозначаются в зависимости от того, куда мы смотрим. Хорошо. Многие держали в руках бинокли, и почти у всех были фотоаппараты и камеры. Только его отец не взял ни того, ни другого, но Джош совершенно не расстроился. Некоторые идиоты даже сейчас не переставали снимать, хотя перед ними на много миль простиралась лишь ровная поверхность океана. Единственным признаком жизни были еще три таких же катера неподалеку с такими же идиотами на борту. Даже отсюда Джош заметил бесконечные вспышки их фотоаппаратов. Они думают, что смогут запечатлеть хвост кашалота. Джош представил, как они потом показывают эти фотографии своим друзьям дома: «А вот океан, а вот еще одно фото океана, и еще одно…» Они уже два часа торчали здесь, но, кроме водной глади океана, им удалось увидеть только несколько утомленных туристами чаек. Этих китов, скорее всего, в заливе на Кейп-Коде отродясь не бывало.
– Вон там! Смотрите!
Кто-то за ними, на другой стороне палубы (а ведь всегда найдется такой всезнайка!), кричал и тыкал куда-то пальцем. Все побежали к нему. Джош даже подумал, а не крикнуть ли и ему: «Вон там, смотрите! Я вижу, как он выпустил фонтанчик воды!», а потом, когда все прибегут к нему, сказать: «О, как жаль, что вы это пропустили». Он посмотрел в сторону отца, и они обменялись понимающим взглядом.
– Извини, – сказал ему отец. – Понимаю, что это не очень захватывающая поездка.
– А мне нравится.
Они пошли за остальными.
Эти несколько дней были очень странными. Они вдвоем все время проводили вместе. Никогда в жизни такого раньше не было, потому что Куперы всегда отправлялись на отдых всей семьей, как тогда на «Перевал». Сначала Джошу было непривычно ощущать, что Эбби и мама впервые не проводят каникулы с ним. Отец тоже добавил напряженности: первое время он вел себя очень сдержанно, словно не знал, что ему делать и о чем говорить с собственным сыном.
Сначала было решено, что Джош полетит к бабушке в Канзас, а потом отправится в Санта-Фе, где проведет некоторое время с Евой и отцом. Конечно, это было бы немного странно: увидеть, как твой отец живет в чужой семье и не принадлежит тебе как раньше. Но на самом деле Джошу хотелось узнать, как складывается новая жизнь Бенджамина. Однако мама не на шутку взбунтовалась против такого плана, поэтому отец все поменял и снял коттедж на Кейп-Коде, на окраине Провинстауна. Дом был огромный. В нем хватило бы места для восьми, а то и девяти человек. Может, это был единственный дом, который оставался незанятым, а может, отец втайне надеялся, что Эбби и ее новый парень поменяют планы и поедут с ними.
Они никогда раньше здесь не бывали, и Джош не испытывал желания торопиться с возвращением домой. Провинстаун оказался большим курортом для геев, что Джоша абсолютно не беспокоило, но вечерами, когда они с отцом гуляли по улице, он представлял, как на них смотрят люди. Особенно когда отец, по своему обыкновению, обнимал сына за плечи. Джошу хотелось повесить на себя табличку с надписью: «Это мой отец, понятно?».
Уже по дороге сюда они, казалось, исчерпали все темы для беседы, потому что болтали только о нейтральных, ничего не значащих вещах, стараясь избегать разговоров о разводе. Это было, как если бы в комнате посадили слона и все делали вид, что не замечают его. Они поговорили о школе, о друзьях, о планах Джоша на следующий год (он еще не решил, какой колледж выбрать, потому что ему было все равно, но, наверное, остановится на университете в Нью-Йорке). Он знал, что отцу хотелось бы обсудить то, что произошло в их семье, но первые два дня он не осмеливался затрагивать эту тему. Джош уже сам хотел подтолкнуть его к разговору и сказать: «Все в порядке. Давай обсудим наши проблемы. Я не возражаю». Но он не стал этого делать, наблюдая, как бедняга мучается, не решаясь заговорить первым. Их общение зашло в тупик, и все, что им оставалось, – это болтать о погоде и всякой скукотище, о которой можно было прочитать в путеводителе.
– Оказывается, здесь останавливался Норманн Мейлер, – однажды утром сказал ему отец, когда они завтракали в маленькой кухне. Пахло так, словно какое-то существо давно уже испустило дух, но так и осталось лежать под полом.
– А кто такой Норманн Мейлер?
– Джош, ты разве не знаешь? Твоя мама была бы возмущена.
Джош пожал плечами.
– Он знаменитый садовод?
– Он один из величайших писателей Америки.
– А что он написал?
Наступила долгая пауза, а потом отец, виновато улыбнувшись, признался:
– Почему-то не могу припомнить ни одного названия, сынок.
– А ты читал его книги?
– Ни одной. Никогда. Только не говори об этом маме.
Наконец-то прошлым вечером они подошли к обсуждению «слона». По мнению Джоша, это было совсем не плохо. Ему только не очень нравились постоянные вопросы Бенджамина о том, как его сын себя чувствует. Наверное, он хотел, чтобы Джош ответил потоком жалоб и просьбой о назначении курса психотерапии или признался, что он держится из последних сил, хотя глубоко в душе его переполняет обида и гнев.
Но Джош не чувствовал ничего подобного. Конечно, постоянно видеть расстроенное лицо матери было не очень-то приятно. Особенно пару недель назад, когда они были в Монтане и она сорвалась. Джошу тогда пришлось сидеть все время возле нее и Эбби, пока они вдвоем рыдали не переставая.
Но правда была в том, что Джош не злился на своего отца, скорее он жалел его. Наверное, отец не был счастлив с мамой, поэтому ушел, но легче ему, похоже, не стало. Иногда Джош бросал на него неожиданный взгляд и замечал, каким несчастным выглядит Бенджамин. Джош понимал, как тяжело всем пережить этот период, но он не испытывал ненависти, не отвергал его только из-за того, что тот решил строить свою дальнейшую жизнь без них. Джош даже начал переживать, все ли в порядке с его психикой. Может, реакция Эбби более нормальная? Может, ему тоже надо было проплакать всю неделю, выкрикивая оскорбления и возмущенно доказывая отцу, какой же он плохой и ужасный, какой позор он навлек на семью и прочее.
Но Джош не испытывал таких эмоций. Он вообще не мог оценить свое отношение к происходящему. Временами ему бывало немного стыдно, а иногда его преследовало чувство вины, потому что он не возражал против ухода отца. Как ужасно, что он вынужден признаться в этом самому себе! Но таково было положение дел. Если бы не реакция окружающих на их семейное несчастье, Джош бы честно признался, что ему все равно.
В некотором отношении ему даже стало лучше. В доме не было другого мужчины, который мог бы жестко поставить его на место, отчитать за курение, за невыполненное задание, за вечеринки. Из проблемного подростка, не отличающегося ничем особенным, Джош без всяких усилий со своей стороны превратился в опору дома. Он был сейчас самым сильным, надежным и спокойным. Он должен был позаботиться и о непочиненной проводке, и о дровах, и о том, чтобы на крыльце не было снега.
Джош не стал говорить об этом отцу, а то бы тот обиделся, что сын за ним не убивается, как Эбби и мама.
Почти каждый вечер они ходили в ресторан, причем отдавали предпочтение одному и тому же заведению, потому что во всех остальных было слишком шумно и многолюдно. Его отец, конечно, был бы счастлив, если бы узнал о настроении Джоша, но, с другой стороны, Джош не был в этом абсолютно уверен, поэтому сидел и терпеливо выслушивал извинения Бенджамина. Джош постарался честно ответить на все вопросы, касавшиеся мамы и Эбби. Он подробно рассказал, что они делают, как проводят время. Ему хотелось создать максимально положительное впечатление, чтобы его бедный папочка не страдал еще больше. Какой смысл говорить ему, что они чувствовали себя как после кораблекрушения? Ситуация сложилась довольно странная: Джош, который еще не закончил школу, должен был играть роль этакого супергероя и перед своей осиротевшей семьей, и теперь перед отцом.
Неделя, которую они провели с мамой у Эбби, была такая же «веселая», как приступы астмы, мучившие Джоша, когда он был совсем маленький. Джош не видел сестру с начала года, после того как они вернулись с Карибских островов (для него это место не сотрется из памяти никогда, потому что здесь, под сенью пальм, он наконец потерял невинность с великолепной Кэти Брэдсток). Перемены, которые произошли в их жизни, отразились на Эбби не лучшим образом. Она очень коротко подстригла волосы и покрасила их в черный цвет, а одевалась как мученица, только что покинувшая катакомбы. Мама поразила его своей реакцией: она и бровью не повела, увидев Эбби, и даже сказала ей, как мило она выглядит. Эбби явно не ожидала этого и была разочарована.
Но к сожалению, сестра изменилась не только внешне. Эбби по-другому вела себя, да и темы ее разговоров значительно изменились. Теперь каждую фразу она сдабривала доброй порцией нецензурщины. Всю неделю она пилила им мозги, возмущаясь, как мир губит себя, и пугала, что надежды на спасение не осталось ни у кого. Большие корпоративные монстры изуродовали реки, леса, всю планету, но люди продолжают жить, словно ничего не происходит, разрешая этим уродам творить беззаконие.
Все началось с того самого момента, когда они прилетели в Миссолу и наняли большую машину. Сестра немедленно взъелась на маму, хотя раньше они всегда так делали, когда бывали в Монтане, и тогда Эбби не возражала. Как любил говорить отец: «Если ты не на большой машине, то твои деньги не работают на тебя».
– Вы знаете, сколько бензина съедает эта чертова машина? – спросила она.
– Нет, дорогая, – спокойно ответила мама. – Вот ты нам и расскажешь, сколько бензина сжигает этот чертов автомобиль, хорошо?
– Где-то галлон на двенадцать миль, а это означает, что в воздух попадает страшное количество разной хрени.
– Наверное, довольно много, иначе ты не стала бы так расстраиваться.
Джош попросил Эбби немного остыть, но это была его ошибка. Она пришла в такую ярость, что мама пообещала поменять машину на меньшую.
Понятно, что в этом году они не могли отправиться на «Перевал», потому что с этим местом было связано слишком много воспоминаний. Правда, Эбби потом сказала, что они должны были бы поехать туда, чтобы изгнать злых духов из своего сознания. Вместо этого они сняли совершенно жуткий домик на каком-то ужасном ранчо в часе езды от Миссолы. Еда была премерзкая, люди – под стать еде, а лошади – мало того что им было лет по сто, так они еще норовили укусить всех. Эбби привезла с собой Сокса, несмотря на то что на ранчо не разрешалось держать животных. Она вступила в ужасную перебранку с хозяином и чуть не накинулась на него с кулаками. Если бы рядом не оказалось мамы, которая вступила в переговоры с враждующими сторонами и призвала их к компромиссу, неизвестно, чем бы все закончилось.
Мама считает, что такие вспышки гнева и мрачный взгляд на жизнь, который раньше не был свойственен Эбби, должно быть, связаны с появлением в ее жизни нового парня – немца, которого она встретила в Сиэтле. Джош понял, что он очень классный, поэтому расстроился, когда Эбби сказала, что он с ними не поедет. Она добавила, что Рольф много путешествует и сейчас поехал в Орегон навестить друзей. Но потом она сама себя выдала, когда проговорилась, что Рольф вернется за два дня до их отъезда из Миссолы.
– Разве мы не можем познакомиться с ним? – спросила мама. – Хотя бы просто поздороваться?
– Он такими вещами не занимается.
– Какими?
– Он терпеть не может все эти дебильные церемонии представления родителям. Это все так мелко, так буржуазно.
– Ну хорошо. Тогда передай ему от мелкобуржуазных элементов привет. Договорились?
– Да, ладно.
После недельки, которую он провел под постоянным обстрелом Эбби, каникулы в обществе отца показались ему почти сказкой. Конечно, наблюдение за китами, всегда входившее в обязательную программу, коль скоро ты приехал в Провинстаун, не вызывало восторга, но, с другой стороны, здесь больше и заняться-то было нечем. Погода стояла не очень хорошая, а в доме не было телевизора. В кино показывали только старье. Наверное, поэтому и китов не было. Им просто стало до смерти скучно, поэтому они уплыли на поиски приключений.
Как только эта мысль пришла ему в голову, какая-то женщина закричала, показывая пальцем на океан. Все остальные вывернули шеи и с готовностью нацепили свои бинокли.
– Вон там! – кричала женщина. – В десять часов!
На мгновение Джош растерялся, не сообразив, о чем она говорит. Его даже охватил страх, что им придется оставаться здесь еще пять часов. Затем он понял, что так она указывает направление. Теперь и он увидел, как в трехстах или четырехстах ярдах от них появился кит размером с муравья. Его черная спина медленно росла над водой.
– Посмотрите, он брызгается!
Затем капитан или тот, кто считал себя главным по кашалотам, проснулся и начал им рассказывать в рупор о том, чему они сами только что стали свидетелями.
Джош почувствовал, как отец положил ему руку на спину.
– Джош, ты видел? Ожидания оправдались?
На секунду Джош не мог сообразить, серьезно ли говорит отец. Затем он заметил, что тот усмехается, и улыбнулся в ответ.
– Безусловно.
– Что ты мне скажешь о китах, заслуживают они, чтобы их спасали?
– Да, думаю, что заслуживают.
Кит уже снова погружался в воду. На миг над поверхностью остался только черный гигантский хвост, но и он вскоре исчез в морской пене. Представление окончилось. Больше он не соизволил появиться. Но все равно люди отправлялись домой в хорошем настроении. На их лицах играли улыбки, потому что океан открыл им свою небольшую тайну.
На следующий день они с отцом уехали домой. Всю дорогу они болтали и слушали музыку. Иногда они останавливались, чтобы перекусить «фаст-фудом», отпуская шуточки по поводу того, что бы сказала о «Макдоналдсе» Эбби. Их разговор два дня назад на тему, которая волновала и обескураживала обоих, помог им расслабиться. Джош первый раз в жизни чувствовал себя свободно в обществе отца.
– Я знаю, что я тороплю события, – сказал Бенджамин, пока они стояли у машины в ожидании парома, который должен был перевезти их на Лонг-Айленд. – Но я бы очень хотел, чтобы ты приехал в Санта-Фе и поближе познакомился с Евой.
– Я не против.
Они оба немного помолчали, наблюдая за катерами, морскими птицами и приближавшимся паромом.
– Вы собираетесь пожениться?
Отец рассмеялся. Джош не знал почему. Может, он просто нервничал.
– Слишком рано об этом говорить, Джош. Мы еще даже не развелись с твоей мамой.
– Но я понял, что вы с Евой живете вместе?
– Я сейчас живу у нее, но подыскиваю себе отдельный дом.
– Ты собираешься там работать?
– Надеюсь, что у меня получится. Я уже разговаривал кое с кем. Даже выполнял маленький заказ. Я хотел бы вернуться к проектированию домов. Я всегда любил это, но не делал долгое время. Словно потерялся.
Он погрузился в свои мысли. Звездно-полосатый флаг развевало ветром, и он изредка бился о рейку.
– Может, мне тоже надо стать архитектором, – произнес Джош, хотя никогда об этом не думал. Ему хотелось порадовать отца, и он сказал первое, что пришло ему в голову. И попал в «десятку».
– Правда?
– Да.
– Но это же великолепно, Джош! Я даже и подумать не мог. Ты же раньше так хорошо рисовал. А как называлась та компьютерная игра, которую ты любил?
– «Сим-сити».
– О да. Я помню, как здорово у тебя получалось.
– Я до сих пор в нее играю иногда.
– Да?
Бенджамин обнял сына за плечи.
– Я думаю, что из тебя получится замечательный архитектор.
По мере того как они все ближе подъезжали к дому, их разговор становился все обрывочнее. Даже при дневном свете тень от их дома казалась чем-то зловещим, и это не располагало к дальнейшему разговору. Джош вошел первым, и Сара устроила несколько суетливый прием, задав тысячу вопросов о том, как прошла поездка. Она ни разу не взглянула на Бенджамина, который с виноватым видом стоял рядом с сыном и покорно ждал, когда на него обратят внимание. Потом она сказала, что Джошу надо вымыть волосы, и повернулась наконец в сторону Бенджамина, улыбнувшись ему как постороннему.
– Добрый день, – холодно произнесла Сара.
– Привет, дорогая.
Они машинально прижались друг к другу щекой. Как два айсберга, случайно встретившиеся в море жизни.
– А мы видели кита, – сообщил Джош. Это мог бы сказать четырехлетний ребенок.
– Правда?
– О да. Это был настоящий кит.
– Как я рада, что он не оказался ненастоящим.
Джош поднял сумку со своими вещами и направился к лестнице, но потом обернулся. Отец улыбнулся ему и поднял руку в их традиционном приветствии:
– Почти мир.
Джош ответил, как и раньше, вытянув вверх руку с отсутствующей фалангой.
Он забрал вещи в свою комнату и оставил родителей, которые стояли в холле словно два чужих человека. Джош слышал, как мама обратилась к нему тихим злым голосом и отец устало ей что-то пообещал. Она говорила о каком-то письме, полученном от адвоката, но Джош не хотел в это вникать. Он включил музыку и набрал мобильный номер Фрэдди, чтобы спросить, какие у него планы на вечер и есть ли у него что-нибудь покурить.
Глава тринадцатая
Самым досадным было условие никогда не оставаться, а значит, не иметь возможности насладиться результатом своего труда. Ты должен был проникнуть как можно тише к месту событий, подготовить все, а затем скорее убраться оттуда, пока тебя никто не заметил. Главное – это оказаться в сотне миль от объятого пламенем места. Конечно, оставались завтрашние газеты, в которых можно было увидеть снимки обгоревших развалин, но это не могло заменить живого впечатления, когда все идет прахом.
Больше всего Эбби нравилось разбрызгивать лозунги на стенах и больших витринах. Это была ее часть работы, в то время как Рольф занимался поджогом. Все проходило быстро, превращаясь в один сплошной выброс адреналина. Остроту ощущений усиливало сознание того, что в любую минуту из-за угла может появиться полицейский патруль. Эбби проявляла большую изобретательность в составлении слоганов. До настоящего времени ей самой особенно нравились: «Большие машины – большая американская жадность» и «Жирные бездельники-пачкуны». Рольф предупредил, что лозунги не должны быть слишком заумными, иначе люди не поймут, какую идею до них хотят донести. Он считал, что слова типа «алчность», «корпоративная жадность» слишком уж туманны. Кроме того, он настаивал на изменении почерка, чтобы ввести копов в заблуждение. Пусть они думают, что действующих членов организации гораздо больше, чем на самом деле. Главное было не забыть написать ФОЗ, а если позволяло место и не поджимало время, то расшифровку названия их организации – Фронт освобождения Земли.
Рольф очень строго инструктировал ее по поводу быстроты действий. Она никогда и ни при каких обстоятельствах не должна задерживаться там надолго. Праздное шатание вокруг да около – верный путь к аресту. Эбби не спорила. Он стал первым человеком в ее жизни, чьи приказы Эбби с радостью выполняла, чье мнение становилось для нее истиной в последней инстанции. Она никогда не сомневалась в правильности его поступков. Рольф знал так много, как будто в его голове был компьютер, хранивший море информации, что иногда пугало ее. Можно было спросить его о чем угодно – политике, международных проблемах, правах человека в малоизвестной стране, – и он выдавал ответ. Она любила сесть или прилечь рядом с ним и просто послушать, о чем он будет говорить.
Эбби понимала, что ее обожание и благоговение вызваны разницей в возрасте – он был на десять лет старше, чем она. Второй причиной ее готовности слушаться во всем Рольфа была сексуальная сторона их отношений. В первый раз он поразил ее настолько, что она потеряла дар речи. Эбби позволила ему делать с собой вещи, о которых даже в самых смелых фантазиях не подозревала. Его тело было гибким и прекрасным. Если бы кто-то узнал, чем они занимались, то был бы шокирован, а может, даже проникся бы к Эбби отвращением. Он как будто открыл какую-то потайную дверцу, и теперь Эбби оказалась в новом для нее мире, познавая его под руководством Рольфа без боязни и с охотой.
Конечно, она не была глупышкой. Она понимала, что он нашел ее в то время, когда она была особенно уязвима, когда ее переполняли злость и жалость к себе. Но за те несколько месяцев, что они провели вместе, Рольф подарил ей новое самоощущение, вернул утраченную веру в собственную значимость, убедил ее, что вместе они смогут перевернуть мир и заставить услышать себя. Поэтому Эбби была ему благодарна, как бы ни складывались их отношения.
Они не разлучались все лето, кроме той недели, когда приезжали ее мать и Джош. Они вместе отправлялись в дорогу и вместе возвращались в дом Эрика и Тода, который был полностью в их распоряжении. За этот период они подожгли два помещения, где работали дилеры-поставщики больших автомобилей, и уничтожили восемнадцать машин. Это было в Сакраменто и Портланде. Особенно впечатляюще все сложилось в Портланде. Языки пламени можно было видеть за добрую милю. Сообщение о случившемся облетело первые полосы всех газет и стало темой для обсуждения на CNN. Они смотрели программу, сидя в номере мотеля. Они смеялись, ели и бесконечно занимались сексом, пока у Эбби уже не стало гореть все внутри и она уже ничего не могла с собой поделать. Потом они заснули, как два раненых животных, свернувшись клубком.
Однако их вылазка две недели назад не была такой успешной, как предыдущие. Они поехали в Рино, собираясь поджечь несколько домиков, которые были незаконно возведены на территории заповедника. Что-то пошло не так, и пламя просто погасло. Лучшие из надписей, оставленные Эбби, все еще появлялись на экранах в выпусках местных новостей. Эбби написала: «Прекратите насиловать природу!» и «Вы построите, а мы сожжем!» Конечно, вторая надпись была бы более впечатляющей, если бы они довели задуманное до конца. Рольф был вне себя от злости, когда акция не состоялась. С тех пор его только и занимала мысль о том, какую же ошибку они допустили. Обычно он использовал хлопчатобумажные тряпки, пропитанные дизельным топливом и смесью из геля для волос и гранулированного хлорида, который используют для очистки бассейнов. Он сказал, что должен придумать что-то еще, получше и поэффективнее.
Уже был конец августа. Все начинали съезжаться назад в Миссолу. Сначала приехали Эрик и Тод, затем появились Мэл и Скотт. Все они готовы были поделиться своими историями и летними впечатлениями. Они пытались утешить Эбби, которой все лето пришлось проторчать в городе. Вероятно, ей было до смерти скучно. Эбби обрадовалась встрече с друзьями, но еще приятнее ей было осознавать, что она ведет двойную жизнь и владеет удивительными секретами. Все очень тепло приняли Рольфа, но он не проявил к ним ответного интереса. Когда же в доме стало слишком много народа, Рольф тихо убрался, сказав, что ему надо на несколько дней уехать. Он никогда не рассказывал, куда направляется, а она никогда не задавала ему вопросов, хотя иногда ее посещали разные догадки. Рольф приказал ей подыскать для них квартиру, только для них двоих, пока его не будет в городе.
Скоро должен был начаться новый учебный год, поэтому выбирать было практически не из чего. Все приличное жилье уже разобрали. Но через три дня Эбби удалось снять для них комнаты в доме на углу Хелен-стрит. Дом был зажат со всех сторон разными строениями, а сами комнаты пахли сырыми носками. Они располагались на втором этаже и имели отдельный вход – пожарный, со стороны деревянной лестницы. Сначала бедняге Соксу не очень пришлось по вкусу новое жилье. Здесь была ванная размером с чулан и кухня, покрытая слоем грязи и жира. Мэл помогла ей с переездом, а затем они вдвоем начисто отмыли кухню и покрасили стены белой водоэмульсионной краской. За пять долларов девушки купили красные бархатные портьеры в магазине Армии спасения на западном Бродвее, и к началу наступающей недели, когда Рольф позвонил, чтобы сообщить о скором приезде домой, квартира действительно приобрела некоторые очертания домашнего очага.
Он никогда заранее не говорил, в котором часу его следует ждать, и Эбби уже по привычке не задавала лишних вопросов. Иногда он появлялся в пять утра, занимал место рядом с ней на кровати и занимался с ней сексом. Сегодня шел уже второй учебный день, причем по расписанию у Эбби были назначены двухчасовые занятия в биологической лаборатории, которые она решила не пропускать. Сокс лежал в плетеной корзине рядом с ней, пока она направлялась к супермаркету «Хорошая еда», чтобы купить что-то особенное к ужину.
Рольф строго соблюдал вегетарианскую диету, и Эбби под его влиянием вынуждена была привыкать к ней тоже. Но до сих пор все ее принципы можно было легко пошатнуть кусочком отварной курятины или беконом, аппетитно шипящим на сковородке. Она решила приготовить любимое блюдо Рольфа, для чего купила помидоры, базилик, кабачки и разные виды сыра в отделе экологически здоровой пищи, на чем Рольф настаивал, хоть и не очень рьяно.
В тот вечер Хакер устраивал вечеринку, и Мэл позвонила Эбби, пытаясь убедить ее присоединиться к остальным. Подруга сказала, что там будет куча народа. Почему бы ей не прийти вместе с Рольфом? А если он не объявится к вечеру, то Эбби могла бы навестить их сама, оставив для него сообщение, чтобы ему легче было ее найти.
– Знаешь, я думаю, что останусь дома, – сказала Эбби. – Мне надо еще кое-какие задания выполнить.
– Эбби, приходи. Будет классно.
– Я знаю, но сегодня не то настроение.
– Ты и он похожи на старую супружескую пару.
– Да-да. Скоро я начну вязать ему свитера.
Ее друзья проявляли любопытство в отношении Рольфа, но им не удалось узнать о нем ничего больше, кроме того что он тот самый парень, который спас ее в Сиэтле, когда дело приняло дурной оборот. Мэл считала историю их знакомства романтичной, поэтому окрестила его Рыцарем. Всем было интересно, чем он занимается, откуда родом, но Эбби рассказывала им только то, что приказал говорить сам Рольф. Он якобы учится в докторантуре в Вашингтоне, его специальность – «Международные общественные перемены и их влияние на экологическую ситуацию в мире», но он занимается исследованием уже довольно долго. Эбби заметила: «Чтобы выговорить все это, понадобится тоже немало времени». Но Рольф ответил, что в этом и смысл: сама фраза звучит так скучно, что разговор сразу перейдет на другую тему. Даже если бы Эбби захотела рассказать им правду, она бы не смогла предложить им ничего больше.
