Текст книги "Бархатный ангел (ЛП)"

Автор книги: Николь Фокс Николь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

33
КАМИЛА

– Алло?

Тон Марси безошибочно радостный. На самом деле совсем не то, что я ожидала.

С другой стороны, за более чем шесть лет знакомства с Эриком я ни разу не слышал голоса его жены.

– Привет, Эрик случайно не здесь?

Я жду следующего вопроса, но все еще съеживаюсь, когда она его задает.

– Могу я узнать, кто говорит?

– Эм, меня зовут Ками. Камила.

– Ками?

– Да, я, э… друг Эрика.

Я не хочу, чтобы Марси подумала, что у Эрика роман или что-то в этом роде, поэтому я добавляю: – Он на самом деле был моим агентом в какой-то момент.

– Камила? – снова говорит она, как будто уже встречала меня раньше.

– Это я.

– Ну разве это что-то! Я много слышала о тебе.

– Что ты имеешь ввиду?

Я практически слышу улыбку в ее голосе. – Упс, я не думаю, что должна это говорить.

Я не могу не смеяться. – Я уже забыла, что ты сказала.

– Спасибо, дорогая. Подожди, я позову Эрика. – Она отодвигает трубку ото рта, прежде чем окликнуть его, но звук все равно звучит громко и отчетливо.

– ЭРИК!

Их комфорт друг с другом транслируется даже по телефону. То, как она произносит его имя, говорит о многом. Часть меня завидует этому.

Через секунду я слышу царапающие звуки, когда телефон переходит из рук в руки.

– Камила?

– Привет, Эрик.

– Иисус, ты в порядке?

– Конечно, да. Я в порядке, Эрик.

– Слава богу, – выдыхает он. – Я так волновался, что совершил ошибку, позволив тебе уйти с ним.

– Ты не знал, – уверяю я его. – Я в безопасности. И… Джо тоже.

– Джо?

– Она сейчас со мной, Эрик.

– Боже мой, – говорит он. – Ками, я так рада за тебя.

Я улыбаюсь. – Спасибо.

– Не совсем по протоколу, но как угодно. Думаю, в этот момент с протоколом может быть покончено. – Он усмехается. – Как тебе воссоединение с твоей дочерью?

– Это было… о, ты знаешь, потрясающе. Сложно, но потрясающе.

Он сразу улавливает тон моего голоса. – Сложно, да?

Я чувствую, что краснею, хотя знаю, что он не может видеть, как я корчусь от стыда. – Она точно не бежит ко мне за вещами. Ей легче бежать к Никите.

– Никита?

– Мать Исаака.

– Вау, значит, это семейное дело?

– Я бы так не сказала.

– Кто ты, если не семья, Камила?

Я вздыхаю. – Вот в чем проблема, Эрик. Я действительно не знаю.

– Эй, малыш, послушай… это всегда будет для тебя приспособлением. Неважно, в какую сторону ты его качаешь.

– Кстати, об этом… что ты сказал агентству?

– Что ты решила оставить нашу защиту по собственному желанию.

– И они в это поверили?

– Ну, у меня были документы, – признается он, выглядя немного виноватым.

Я смеюсь от удивления. – Как тебе это удалось?

– У меня уже все было подготовлено и готово к тому моменту, когда ты планировала уехать после свадьбы. Я просто немного перепутал даты.

– Черт, Эрик. Ты обычный старый бродяга. Не думала, что это в тебе есть.

– Боже, остановись, я умоляю тебя. Я и так чувствую себя достаточно виноватым.

– Не нужно. Для меня было правильным быть здесь.

– С Исааком, ты имеешь в виду?

– Ага. Я думаю да.

– И он хорошо с тобой обращался?

– Я имею в виду, конечно.

Эрик на мгновение замолкает. – Это звучит не очень убедительно.

– Это просто сложно. И я не уверена, что должна говорить об этом с тобой.

– Ты смертельно ранишь меня здесь, Камила. Я думал, что мы друзья.

– Мы! Мы определенно такие.

– Тогда почему бы тебе не довериться мне? Если только… он не контролирует то, что ты говоришь?

Я спешу его успокоить. – Нет нет нет. Нет, он нет. Он знал, что я позвоню тебе сегодня, и не сказал ни слова.

– Но был ли он счастлив?

– Эрик, – говорю я с ироническим смехом, – давай. Речь идет об Исааке Воробьеве. Он не совсем «счастливый».

– Хм…

– Что?

– Я просто пытаюсь разобраться. Общие черты. Типа, что такое милое летнее дитя, как ты, делает там с Повелителем Тьмы? О чем вы двое говорите? Что вы делаете, когда проводите время вместе?

Я улыбаюсь. – В основном просто очень непристойные, девиантные сексуальные эскапады.

Он кашляет. – О Боже!

Я вздрагиваю, когда Эрик продолжает кричать на меня. – Прости, прости, я просто шучу.

– Ну, сердечный приступ, который ты мне только что устроила, кажется очень реальным. Хорошо, я думаю, это хорошее место, чтобы закончить этот разговор.

– О, не будь таким ханжой.

– Ты звучишь намного лучше, – смеется он. – Счастливее.

Услышав его слова, я поняла кое-что: я действительно счастлива.

По крайней мере, ты можешь быть счастлива, зная, что отец твоего ребенка вот-вот начнет полномасштабную войну с мужчиной, за которого собиралась выйти замуж.

Чёрт, у меня сложная жизнь.

Что-то происходит со мной из ниоткуда. – Кстати, что случилось с Эндрю?

– Он разозлился, когда я появился в штаб-квартире с твоими подписанными бумагами. Утверждал, что я их подделал.

– Кто-нибудь воспринимал его всерьез?

– Несколько, но они были заглушены остальными. Я давно работаю в агентстве. И мои друзья поддерживали меня.

– Политика, да?

– Ты сказала это.

Я улыбаюсь. – Встретимся снова как-нибудь в ближайшее время? – Я спрашиваю.

– Это звучит неплохо.

– Может быть, ты приведешь Марси. Она звучит прекрасно.

– Марси, – вздыхает он.

На заднем плане я слышу, как она добродушно кричит: – Ты сплетничаешь обо мне, Эрик Скотт Келлер?

– Я слышала, вы двое сплетничаете обо мне, – поддразниваю я.

Он бледнеет. – Она сказала тебе? Я люблю эту женщину до смерти, но, Боже, она не может хранить секреты, чтобы спасти свою жизнь.

– Эм, извини, это ты ей все рассказываешь!

– Ты собираешься заставить меня чувствовать себя плохо из-за этого сейчас? Как раз то, что мне было нужно: две женщины объединились против одного бедного старика.

Я смеюсь. – Бедный старик. Ты переживешь нас всех. Я скоро с тобой поговорю, хорошо?

– Будь в безопасности, Ками.

– Сделано. Ты тоже.

Я вешаю трубку и откидываюсь на спинку массивного черного кожаного кресла Исаака. Оно явно было построено для него, потому что я чувствую, что меня поглощает это.

– Приятная беседа?

Я сдерживаю крик и выпрямляюсь, когда Исаак входит в офис.

– Как долго ты здесь стоишь?

– Последние пять минут, – говорит он, не скрывая этого.

– Замечательно. Тебе никто не говорил, что подслушивать невежливо?

– Мой дом. Мой кабинет. Мой телефон.

Я закатываю глаза. – Значит ли это, что ты хочешь вернуть свое гигансткое кресло?

Он улыбается. – Нет. Ты хорошо выглядишь в нем.

– Я?

– Как королева на своем троне.

Забавно, как легко стало с прошлого утра. Почти слишком легко. Я все жду, когда разразится спор.

Но пока ничего.

Я пытаюсь наслаждаться моментом, но не могу не волноваться обо всем, что грядет. Я даже не начинала думать о последствиях этого боя с Максимом.

Если Исаак победит – а я верю, что победит, – что тогда? Мы вместе уйдем в закат и станем семьей?

Почему-то я не вижу, чтобы это происходило.

Я не вписываюсь в мир Исаака. И он даже не собирается пытаться вписаться в мою.

– Куда ты ушла? – внезапно говорит он, возвращая мое внимание к настоящему.

Я поднимаю на него глаза и качаю головой. – Никуда.

Он сужает свой взгляд на мне. Ему даже не нужно говорить ни слова, чтобы я начала краснеть и заикаться.

– Никуда, – говорю я, пытаясь найти правдоподобную ложь. – Я просто думала о последних нескольких годах. Как Эрик помог мне.

– Эрик, да? Хм… – Кажется, он принимает это, хотя и выглядит немного подозрительно. – Что именно ты ему только что сказала?

– Просто хотела заверить его, что со мной все в порядке.

– И он тебе поверил?

– Ну, он задал пару вопросов. Хотел узнать, например, о чем мы говорим. Что мы делаем.

– И ты рассказала ему о наших непристойных, девиантных сексуальных похождениях.

Я смотрю на него с удивлением и понимаю, что он слышал последнюю часть моего разговора. Я расхохоталась. Как и он.

Он неторопливо обходит стол и прислоняется к нему, вне досягаемости рук.

Озорно ухмыляясь, я придвигаю кресло ближе к нему, чтобы переплести свои пальцы с его пальцами.

– Что ж, это неправда, – говорю я, подмигивая.

Его взгляд скользит вниз к моей груди. Тепло распространяется от моих сосков прямо через меня. Обычно любому сексуальному взаимодействию предшествует ссора.

Но на этот раз все по-другому.

Это просто.

Как Марси, выкрикивающая имя Эрика, есть что-то спокойное и утешительное, во что я могу соскользнуть, устроиться среди этого.

Этому. Ему. Нас. Это легко, это естественно, это идеально – когда мы позволяем этому быть.

Его рука падает мне на бедро, и я наклоняюсь к нему. Я хватаюсь за края его стола, и он наклоняется и прижимается своими губами к моим.

Он долго целует меня. Сначала деликатно, просто касаясь его губ.

Затем движение языка, и еще, и еще, пока мы не начинаем жадно целоваться, мои руки обвивают его шею.

Он подхватывает меня своей огромной рукой, поворачивается и кладет на стол. Он не прерывает поцелуй, даже на мгновение, когда задирает мою блузку и начинает ласкать мою грудь.

Затем: – Мама?

Разворачиваюсь и натягиваю рубашку на место. Джо стоит в дверях, в замешательстве склонив голову набок. – Мама, что ты делаешь на столе?

Я отталкиваюсь от него и стараюсь не слишком бросаться в глаза, поправляя блузку. – Я просто, ну, присела, милая.

– На стол? Это странно.

Исаак лишь ухмыляется со стороны, не пытаясь мне помочь. Я решаю просто игнорировать всю ситуацию.

– Что ты здесь делаешь? – отчаянно говорю я.

– Babushka сказала мне, что ты здесь, звонишь, – говорит Джо. – Я хотела бы поговорить с тобой

Я должна сдержать смех. Руки у нее скрещены на талии, и звучит самый вежливый голос. Уже в пять лет проницательный переговорщик.

– Да? О чем?

– Насчет выхода на улицу, – говорит она, застенчиво поглядывая на Исаака. – Мы можем снова сходить в океанариум?

– Снова? – он урчит. – Мы уже видели всю рыбу.

– Может, в другом месте? – с надеждой спрашивает она.

Она смотрит на него своими большими голубыми глазами, и впервые с тех пор, как я его знаю, Исаак не выглядит таким отчужденным.

– Малыш, я бы хотел. Но сегодня не лучший день.

Ее лицо сразу падает. Его вместе с ее лицом.

Судя по всему, Исаак наконец-то нашел человека, который может заставить его чувствовать себя плохо из-за того, что он поступает по-своему.

– Почему нет? – возражает она. Ее нижняя губа начинает дрожать.

– Потому что я сегодня занят.

– Делая что?

– Да, Исаак, – встреваю я. – Делаешь что?

Он бросает на меня взгляд. – У меня есть несколько встреч, на которых я должен быть, Джо. Но не волнуйся, я отведу тебя в другой день.

– Завтра?

– Посмотрим.

– Что именно это значит?

Мне приходится сопротивляться желанию рассмеяться. Наблюдать за тем, как он разбирается с Джо, странно увлекательно. Немного мило. И, что раздражает, также сильно возбуждает.

– Это значит, что я сделаю все возможное, чтобы вытащить тебя завтра.

– Обещаешь?

– Джо, некоторые вещи я не могу обещать.

– Пожалуйста?

Он вздыхает. – Ох, Чер… Хорошо.

Она хлопает в ладоши. – Ура! Завтра. Ты обещал. – Затем она поворачивается ко мне. – Мама, а можно мы сейчас поиграем в саду?

– Конечно, дорогая. Ты можешь отправиться туда. Я догоню тебя.

Приведя нас всех в форму, она убегает. Исаак выпрямляется и прочищает горло.

– Это было эффективно, – поддразниваю я.

Он закатывает глаза. – Ей пять.

– Ох, ладно. Значит, ты просто сдался по доброте душевной.

– Заткнись, – бормочет он, когда я смеюсь громче.

Он подходит к своему столу, и я уже чувствую, как воздух меняется, становится холоднее, стальнее. Я чувствую, что он переходит в деловой режим. – Ты действительно планируешь нападение на Максима?

– Ты всегда знала, что я такой.

Я киваю и сглатываю. – Просто будь осторожен.

Он улыбается. – Это беспокойство, которое я слышу?

– Заткнись, – повторяю я ему в ответ.

Его смех преследует меня из комнаты. Я заставляю себя не оглядываться назад. Он выиграет бой. Я увижу его снова.

Это не конец истории.

***

Я нахожу Джо в саду у пруда. Никита сидит на одной из каменных скамеек в нескольких футах от нее. Как обычно, она кажется погруженной в свои мысли. Я сажусь рядом с ней, но первые несколько минут она даже не замечает моего существования.

– Она замечательный ребенок, – ни с того ни с сего говорит Никита. – Так сильно похожа на меня, когда я была маленькой девочкой.

– Да?

Никита кивает. – Я тоже росла без братьев и сестер, поэтому мне очень нравилось играть в саду. Я сделала всех животных, которых нашла, своими друзьями.

– Ну, надеюсь, Джо не всегда будет единственным ребенком.

Я говорю, не думая, и в тот момент, когда слова слетают с моих губ, я сожалею о них. Особенно, когда Никита бросает на меня многозначительный взгляд.

– Я… я не это имела в виду… то есть… я не…

– Переведи дух, Камила, – улыбается Никита. – Даже если ты хотела еще детей от Исаака, почему ты должна этого стесняться?

Я открываю рот, но понимаю, что на самом деле не знаю, что хочу сказать. – Исаак и я… я не уверена, насколько это реалистично.

– Почему? Потому что вы из разных миров? Успешные браки заключались на гораздо меньшем. А несчастливые браки распались по гораздо большему.

Я поднимаю брови. – Осторожно. Я могу подумать, что ты меня подбадриваешь.

Она мягко улыбается и смотрит, как Джо болтает с крошечными лягушатниками, прыгающими на кувшинках, плавающих в пруду.

– Как ты делаешь это? – спрашиваю импульсивно.

– Что делаю?

– Я не знаю… Типа, смотри, как все это происходит. Что ты делаешь, когда знаешь, что твои сыновья в опасности, но нет способа их остановить и защитить?

Она делает глубокий вдох. В этом выдохе я могу ощутить ее беспокойство на десятилетия.

– Мужчины Братвы считают себя сильными, – говорит она. – Они считают себя смелыми, стойкими и могущественными. И это все те вещи. Но это все равно ничто по сравнению с силой и стойкостью женщин Братвы. Некоторые из них сражаются вместе со своими мужчинами. Они играют в эту игру, как и все мужчины, которые их окружают. Другие женщины Братвы остаются дома и ждут, чтобы узнать, пала их сторона или победила. Это тоже требует сил. Быть в стороне, быть в стороне от всех решений, но все равно нести последствия.

Она поворачивается ко мне. Глаза у нее яркие, свирепые.

– Если ты решишь стать частью этой жизни, Камила, тебе придется стать намного сильнее.

Мой взгляд падает на колени. – Я буду разочарованием, если попытаюсь.

– Почему ты это сказала?

Я пожимаю плечами. – Мир Исаака до сих пор кажется мне романом. Какая-то вымышленная вселенная, где всегда побеждает хороший парень. Но это не так, и его нет. Просто все слишком реально. Я не уверена, что смогу с этим справиться.

– О, я ничего не знаю об этом.

Я выгибаю брови. – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Она пожимает плечами. – Ну, я скажу, что каким бы «нормальной» ты ни казалась, ты все еще жаждешь приключений. Ты гонишся за волнением.

Я качаю головой. – Мне кажется, ты меня с кем-то спутала.

Она улыбается. – Подумай об этом, Камила: как ты с Исааком познакомилась?

Мои щеки краснеют, когда я думаю о той ночи. Как Исаак хладнокровно отправил этого ловкого мешка с грязью куда подальше. А потом, конечно, все, что за этим последовало. Напитки. Смех. Ванная комната.

Взрыв.

Никита не ждет, пока я что-нибудь скажу вслух. – И скажи мне вот что: как ты снова оказалась здесь, в доме Исаака?

Мы оба знаем ответ на этот вопрос: я оказалась здесь, потому что позвонила ему.

Она еще не закончена. – А как ты оказались помолвлены с Максимом?

Это останавливает меня на мгновение. Я перестаю защищаться и думаю о своих мотивах. Мои настоящие мотивы.

Да, Максим яростно преследовал меня. Но раньше у меня никогда не было проблем с отказом. Я могла бы сделать это тогда.

Я до сих пор помню элегантные костюмы Максима, его дерзкую самоуверенность, его очевидную власть и богатство. Я сказала «да» не из-за них.

Но правда была не так уж далека.

По правде говоря, я приняла его только потому, что он был бледным подобием человека, преследовавшего мои сны и кошмары.

– Он напомнил мне Исаака, – шепчу я.

Никита кладет руку мне на колено и нежно поглаживает его. Это настолько не в ее характере, что я делаю двойной дубль. – Самосознание – это первый шаг, Камила.

– Первый шаг к чему?

– Счастью.

– А если и это не сработает? – с трепетом спрашиваю я.

– Тогда ты хотя бы приземлишься там, где я.

– Где это находится?

– Принятие.

34
ИСААК

– Готово, – говорит Богдан, входя в мой кабинет.

– Все убежища укреплены? – спрашивает Влад.

– Да.

– Складские помещения? – Я спрашиваю.

– Сделано и сделано.

– А как насчет нашей собственности? – Я спрашиваю. – У нас в городе есть два клуба, которые нуждаются в дополнительной защите.

– Я удвоил охрану, и каждый входящий будет обыскан по пути.

Вряд ли это надежно, но это лучше, чем ничего. Я снова смотрю на монитор передо мной. Все, что я вижу, это куча цветных пятнышек, разбросанных по экрану.

Последние двадцать четыре часа не было никакого движения.

– Ну? – спрашивает Богдан, вытягиваясь, чтобы самому посмотреть на монитор.

– Он ни хрена не двигался, – рычу я. – С момента нападения на наш склад.

– Серьезно?

– Он заперся в своей чертовой крепости. Кажется, никто не входит и не выходит.

– Как ты думаешь, это хороший знак или плохой? – спрашивает Богдан.

– У Максима все плохо.

– Каков наш ход? – спрашивает Влад. – Если он не покинет свою территорию, тогда…

– Тогда мы сразимся с ним, – говорю я. – Это не имеет большого значения. Единственное, что меняется, – это место, где он умирает.

– У него будет преимущество на домашней площадке, – отмечает Влад.

– Хорошо. Ему понадобится несколько преимуществ, если мы хотим, чтобы этот бой был интересным. Я бы не хотел скучать.

Влад и Богдан обмениваются ухмылками. Я знаю, что они оба взволнованы перспективой неминуемой битвы. Они достаточно опытны, чтобы осознавать риски, но достаточно молоды, чтобы адреналин уже начал выплескиваться.

Я могу относиться к этому чувству, но я все еще нахожусь в некотором отдалении от всего этого.

Я не уверен, говорит ли это о возрасте или просто о бремени ответственности на моих плечах. Влад и Богдан – мои правые руки; они несут основную тяжесть принятия решений.

Но доллар начинается и заканчивается со мной.

Это не то, о чем я когда-либо тратил много времени на размышления. Это просто было.

Как дыхание или ходьба.

Но моя точка зрения изменилась за последние несколько месяцев. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему это так.

Джо. Камила.

Осознание того, что я отец, заставило меня столкнуться с собственной смертностью. Я могу умереть в этой битве. Это маловероятно, но вполне возможно.

Что случилось бы с Джо, если бы это случилось? Что будет с Камилой?

– Эй, у нас есть движение, – внезапно говорит Влад, тыча пальцем в экран.

Я обхожу свой стол, чтобы лучше видеть. Двойной щелчок мыши переводит нас из GPS-обзора города в прямую трансляцию с камеры наблюдения, направленной на комплекс Максима. Кадры в лучшем случае зернистые, но это лучше, чем ничего.

На экране транспортное средство. Хромированное, тонированное черное чудовище.

– Пуленепробиваемый, – бормочет Влад, разглядывая детали. – Кто бы это ни был, он важен.

Я щурюсь на экран, пытаясь поймать человека внутри машины. Я увеличиваю масштаб, но пиксели расходятся, искажая изображение и не давая мне ничего, кроме бессмысленного цифрового снега.

– Кто приехал в гости? – спрашивает Богдан вслух. – А мы знаем, есть ли у него любовница?

– Никаких серьезных любовниц, – тут же говорит Влад. – Я глубоко погрузился в его контакты, как социальные, так и другие. В Западной Долине есть белокурая шлюха, которую он особенно любит. Он навещает ее пару раз в месяц, но не в последнее время.

Меня почему-то обижает, что он вообще выбрал блондинку. Интересно, представляет ли он Камиллу, когда трахает ее.

– Кроме этого, – добавляет Влад, – в его жизни нет постоянной женщины.

– Ты имеешь в виду, кроме его матери?

Мы все трое поднимаем головы и видим Никиту, стоящую на пороге моего кабинета. Она входит без приглашения и занимает одно из кресел перед моим столом.

– Если кто-то и войдет в его территорию на данном этапе, то это будет она.

Я смотрю на Богдана. – Есть ли у нас глаз на Светлану?

– Нет.

– Это ошибка, – тут же говорит мама. – Женщина должна быть под присмотром.

– Она не игрок, – возражает Богдан.

– Богдан, не будь одним из тех мужчин, которые постоянно кого-то недооценивают из-за того, что она женщина, – ругает Мама.

Сюрприз только потому, что она никогда не бывает резкой с Богданом. Обычно она приберегает этот тон для меня, хотя обычно мне на это наплевать.

– Нет, – оправдывается Богдан. – Да ладно, мама, у Светланы никогда не было шкуры на кону.

Она поднимает брови и смотрит на него пронзительным взглядом, которого я на самом деле не узнаю. Не от нее. Она никогда не носит свои эмоции на рукаве вот так.

– У Светланы всегда была шкура на кону. Ты же не думаешь, что она хочет, чтобы ее единственный сын был вождем Воробьевых? Она всегда была амбициозной, и я готова поспорить, что с возрастом это только ухудшилось.

– Ладно, даже если предположить, что ты права, какое это имеет значение? Что она может делать? – спрашивает Богдан.

– Максим не думает о политике, – утверждает Мама. – Он не стратегический или хитрый. Но у Светланы есть все это и даже больше. Ты можешь поспорить, что, если есть какие-то планы, Светлана контролирует их траекторию.

– Хорошо, значит, мы сначала убьем старую суку, – говорит Богдан, пожимая плечами. – Тогда мы снимем Максима.

Я обращаю пристальное внимание на маму. На ее лице отразилось беспокойство, а губы поджаты так, что я понял, что она хочет сказать что-то такое, чего она, вероятно, не собирается говорить в конце.

– Мама?

– Хм? – говорит она, встречаясь со мной взглядом.

Она рассеяна, погружена в свои мысли. В последнее время она часто этим занимается: обращается внутрь себя, чтобы бороться с призраками, которых видит только она.

Это знак, который я должен был распознать давным-давно.

– Есть что-то, о чем ты нам не говоришь?

Богдан и Влад сразу же обращаются к ней. Она спокойно переносит их пристальное внимание.

– Ничего, что могло бы сейчас что-то изменить, – устало говорит она.

Я хмурюсь. – Что, черт возьми, это должно означать?

– Это значит, что все, что я могу добавить, не поможет тебе в этой битве.

– Это твой способ сказать мне, что ты что-то скрываешь от меня?

Она поднимается на ноги, высокая и осанистая, как королева Братвы, которой она всегда была. – Сейчас это не имеет значения, Исаак.

Она шагает к двери. Меня так и подмывает наброситься на нее и приказать запереть ее здесь, пока она не расскажет все, что знает.

Вместо этого я позволил ей уйти. Я разочарованно выдыхаю, когда она уходит.

– О чем, черт возьми, это было? – спрашивает Богдан.

– Вообще-то мне плевать, – говорю я, стиснув зубы. – Мы сможем разобраться с загадочными загадками нашей матери, как только разберемся с Максимом.

– Мне кажется, что это план, – соглашается Богдан.

– Сегодня мы не двигаемся, но все равно убедись, что мужчины готовы, – говорю я Владу. – Когда что-то начинает происходить, это происходит быстро.

– Понял, босс.

Вскоре он уходит. Мы с Богданом выходим из моего офиса в сад, где, я знаю, я найду Джо и Камилу.

– Между вами все идет хорошо, да? – спрашивает Богдан, качая бровями.

– Можешь перестать быть ребенком хотя бы на одну гребаную секунду?

– Э, нет. Зрелость – для птиц.

Я неохотно улыбаюсь ему. – Пусть один из мужчин привезет одну из «Ауди». Сегодня я запланировал для Джо кое-что особенное.

– Карнавал?

– Да.

– Приятно.

– Ты пойдешь с нами.

– О, мне повезло. – Он действительно кажется взволнованным.

Я закатываю глаза. – Просто чтобы было ясно, ты мой телохранитель.

Это ослабляет его радость. – Серьезно, ты делаешь меня телохранителем?

– Смирись с этим.

– Ты купишь мне хотя бы корн-дог?

– Снова эта зрелость.

Богдан только смеется, когда мы входим в сад. Ками и Джо растянулись на лужайке в окружении стопок книг. На них обоих почти одинаковые сарафаны, и это чертовски милая вещь, которую я когда-либо видел.

И это кое-что говорит, учитывая, что я никогда раньше не использовал слово «милый» ни для чего в своей жизни. Но как еще я должен назвать это?

Джо вскакивает на ноги и летит к нам обоим. На мгновение мне показалось, что она первой нападет на Богдана. Но в последнюю секунду она поворачивает прямо на меня. Даже слишком точно – ее локоть ударяет меня в пах, и я вынужден сдержать стон боли.

– Привет, малышка, – кривлюсь я, поглаживая ее по голове, а Богдан кудахчет.

– Ты обещал мне, что мы сегодня куда-нибудь сходим! – напоминает мне Джо, крепко обнимая меня за талию.

– Я? Не похоже на то, что я сказал бы.

У нее отвисает челюсть. – Да ты сделал! Ты сделал, ты сделал, ты сделал!

– Хм. Если ты так говоришь. Думаю, тогда у меня нет выбора.

Она подбрасывает кулак в воздух. – Ура! А Буги и Babushka тоже могут прийти?

– Буги идет с нами, – говорю я, получая суровый взгляд от Богдана. – Но Babushka может быть устала.

– Она никогда не устает, чтобы проводить со мной время.

– Ах, да? Как ты это поняла?

Джо пожимает плечами. – Она сказала мне.

Каким-то образом этого крошечного, безобидного небольшого комментария достаточно, чтобы притупить мое нынешнее раздражение по отношению к моей матери. Говорите что хотите об этой женщине; нет сомнений, что она любит Джо.

– Хорошо. Можешь попросить Babushka присоединиться к нам, – вздыхаю я.

– Ура! – Джо снова кричит, прежде чем убежать, чтобы загнать бабушку.

Кого она до сих пор не знает, так это свою бабушку.

В последнее время я задавался этим вопросом. Насколько Джо известно, я просто друг ее матери, а Никита просто Babushka, смешное имя, которое ничего не значит.

Что было хорошо, когда она впервые пришла сюда. Но теперь это начинает немного раздражать мое терпение.

Это неправильно.

Может быть, поэтому я молчу всю дорогу до карнавала. Богдан сидит со мной впереди, а мама, Камила и Джо сидят сзади. Время от времени я ловлю Камилу, смотрящую на меня в зеркало заднего вида.

Карнавал – это праздничная мешанина из игр, аттракционов и шоу. Колесо обозрения возвышается над каруселью, киоски для трюковых выстрелов, счастливые семьи стреляют из водяных пистолетов и пытаются моргнуть башнями из бутылок, чтобы выиграть плюшевый приз.

Джо, конечно, ошеломленна и взволнованна. Она подпрыгивает на цыпочках, указывая на разные вещи и вообще бесится, не зная, в каком направлении она хочет бежать в первую очередь.

– Успокойся, милая, – говорит Камила, проводя пальцами по макушке Джо. – Мы доберемся до каждой вещи, но ты должна выбрать что-то и сказать нам, что ты хочешь сделать в первую очередь.

Она протягивает свою руку маме и с тоской смотрит на прилавок с сахарной ватой. – Могу я получить часть этого?

Камила вздыхает. – Конечно. Сахар стоит на первом месте в списке приоритетов. Как хочешь, принцесса, пойдем.

Джо подбегает к прилавку с мамой. Богдан следует за ним. Иногда он может ворчать и ныть из-за дерьма, но он серьезно относится к своей работе.

Особенно, когда я обращаюсь к нему с просьбой.

– Ты молчишь, – вдруг говорит Камила справа от меня.

– Я всегда молчу.

– Больше, чем обычно.

– Ты следила за мной?

– Возможно, – говорит она с улыбкой, граничащей с румянцем.

– Я просто был занят несколькими вещами, – объясняю я. – Вот и все.

– Не хочешь поделиться ими со мной?

– Почему?

Она приподнимает брови, но, несмотря на мой тон, похоже, не обижается. – Не знаю, потому что мы… друзья?

Звучит как вопрос.

Я смеюсь. – Друзья?

Она краснеет еще более глубоким оттенком румян, отчего зеленый цвет ее глаз оживает.

– Друзья работают, – говорит она, пожимая плечами, пытаясь сыграть на собственном смущении.

– Ты трахаешь всех своих друзей так же, как меня?

На самом деле она останавливается на этом. У нее отвисает челюсть, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Это чертовски забавно.

И это успешно отвлекает меня от хаоса, в который я собираюсь погрузиться.

– Я… это…

– Мама! – Джо восклицает в изумлении, подбегая к нам с палочкой, набитой пушистой розовой сахарной ватой. – Смотри, что у меня есть!

– Спасена ребенком, – бормочу я себе под нос.

Ками слышит меня, но не отвечает. Просто многозначительно улыбается и обращает внимание на Джо. – Вау, это большая палочка сладкой ваты для маленькой леди!

– На вкус как клубника со сливками.

– Я буду судить об этом. – Камила берет себе кусочек и кивает. – Хм, да, это хорошо.

– Можем ли мы перейти на ту сторону? Я слышала, кто-то сказал, что у них кукольный спектакль.

– Вперед, – говорит Камила.

Я прекрасно понимаю, что ее энтузиазм связан не столько с кукольным спектаклем, сколько с уклонением от любого ответа на мое заявление о том, что именно влечет за собой «дружба».

И все же каким-то образом мы с Камилой отступаем, а Богдан и Мама пристально следят за Джо. Ее глаза бегают по ярмарке, останавливаясь на каждой женщине, которая смотрит на меня.

– Не волнуйся, – говорю я, читая ее мысли. – Насколько мне известно, ты и моя мать – единственные женщины здесь.

– Не будь ослом, – бормочет она. Но опять этот румянец.

Мы проходим мимо зеркального дома и огромного киоска, торгующего чучелами животных, не уступающими джунглям. Джо вымогает у Богдана обещание купить ей плюшевого льва на выходе, прежде чем мы окажемся на скамейке перед каруселью.

Богдан помогает Джо запрыгнуть на косоглазого слона с ушами, которые слишком велики для его головы.

Когда я указываю на это, Камила просто смотрит на меня. – Это Дамбо.

– Конечно, похоже.

Она слегка бьет меня по руке. – Дамбо, как в диснеевском персонаже.

Я моргаю. – Я должен знать, что все это значит?

– Ты должен, – серьезно говорит она. – Теперь ты папа. Ты должен знать о Дамбо. Эльза и Анна. И Олаф тоже.

Я поднимаю брови. – Я в ужасе.

Она смеется над моим слегка контуженным выражением лица. – Бьюсь об заклад, битва за Братву кажется пустяком по сравнению с отцовством, а?

– Меньше темных персонажей, о которых нужно беспокоиться, – соглашаюсь я с ухмылкой.

На мгновение мы томимся в тишине, прежде чем я, наконец, говорю то, что крутилось у меня в голове весь день.

– Я думаю, пришло время рассказать Джо, кто я.

Ками замирает. Но ей не требуется много времени, чтобы рухнуть вперед и вздохнуть со свистом сквозь зубы. Как будто она была готова к тому, что эта тема всплывет.

– Я тоже много думала об этом в последнее время.

– И?

– Что, если я попрошу еще немного времени?

– Какой цели это послужит?

– Я не знаю. Возможно, это дало бы ей время, чтобы все обдумать и принять.

– Как она может сделать это, пока не узнает правду?

– Это много для пятилетнего ребенка. Это все, что я говорю.

– Она сильная, – просто говорю я. – Она получает это от тебя.

Ками удивленно смотрит на меня. Клянусь, я вижу мерцание слезы в уголке ее глаза, прежде чем она всхлипывает и отворачивается.