Текст книги "Бархатный ангел (ЛП)"

Автор книги: Николь Фокс Николь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

25
КАМИЛА

Я просыпаюсь сразу. На мгновение я не помню, почему я гужу от предвкушения.

Мое тело болит, но память почему приходит быстро. И когда это происходит, я почти смущаюсь, глядя на кровать, в которой лежу.

Он наполнен воспоминаниями о яростном, страстном, крайне запутанном трахе прошлой ночи.

Я сижу, понимая, что Исаака здесь нет. Я одна в его комнате, и часть меня рада. Мне нужно время, чтобы обдумать и принять. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что между нами произошло. Что я ему сделала. Что он сделал со мной. Что мы оба сделали друг с другом.

Во многом виноват виски. Но за остальное… за остальное я должна взять на себя ответственность.

Простыни падают с моей груди и скапливаются вокруг талии. Я все еще голая, лежу в постели человека, который похитил меня и мою дочь.

Мне было бы стыдно, если бы я не былп такой уставшой.

Моя кожа вся покраснела, как обширный синяк, оставляющий болезненность, но не боль. Я замечаю, что вокруг моих запястий остался отпечаток того, когда он держал меня прошлой ночью.

Я деликатно провожу линию, вспоминая этот момент и все, что за ним последовало.

То, как он прижался ко мне сверху. Его широкая грудь, линии его пресса врезались в мой живот, когда он трахал меня так, словно пытался вонзиться в мою плоть.

Однако ему не нужно было преодолевать трудности. Он навсегда отметил меня давным-давно.

Дверь бесшумно распахивается. Я хватаю простыни и натягиваю их, чтобы укрыться. Входит Исаак, полностью одетый и выглядящий исключительно спокойным и полностью контролирующим ситуацию.

Я когда-нибудь видела, как он рассыпался? Терял контроль? Паника в малейшей степени? Я не настолько наивна, чтобы думать, что он ничего из этого не чувствует. Я просто знаю, что хладнокровие, которое он держит, было настолько хорошо приучено к нему, что никогда не колеблется.

Это эффективно.

– Ты проснулась.

Я понятия не имею, что ему сказать. Прошлая ночь висит над моей головой, как гильотина. И я знаю, что в любой момент он может рухнуть и начисто снести мне голову.

– Я… я сожалею. Я проспала.

Я проспала? Я не знаю времени. Судя по свету, просачивающемуся сквозь полуоткрытые жалюзи, сейчас не меньше семи утра.

– Не извиняйся, – говорит он, подходя к краю кровати.

Он не садится. Просто стоит там, наблюдая за мной своим прямым взглядом. Я отворачиваюсь и суетливо поднимаю простыни вокруг груди.

– Я уже видел тебя голой, – криво говорит он. – На самом деле не раз. Ты можешь избавиться от притворства.

Я борюсь с румянцем на щеках, игнорируя его и все равно натягивая простыню на плечи. – Я была пьяна прошлой ночью.

– Это оправдание?

– Один из многих.

Он ухмыляется. – Ты не была настолько пьяна, чтобы не осознавать, что делаешь.

Я поднимаю глаза и смотрю на него. – Ты авторитет в том, что сейчас происходит в моей голове?

Он пожимает плечами. – Твои глаза выдают тебя, Камила. И кроме того, я бы никогда не трахнул тебя, если бы ты была так пьяна.

– Верно. Потому что ты такой джентльмен, – саркастически говорю я.

Его выражение лица не меняется. – Ты можешь либо затеять драку, либо прийти к своей дочери, – мрачно говорит он. – У меня нет времени на оба.

Джо. Я мгновенно замираю и смотрю на него. – Ты… ты серьезно?

– Да.

– Сейчас?

– Сейчас, – подтверждает он.

– Боже мой, – говорю я, вскакивая с кровати так быстро, что теряю простыню.

Я стою здесь средь бела дня, голая перед ним, и мне искренне все равно. Я даже не чувствую ни капли совести.

Даже когда он делает шаг ко мне, его глаза скользят по моему телу, я стою на месте и позволяю ему смотреть.

Он протягивает руку и проводит пальцами по моей груди. – Возможно, тебе придется сначала одеться.

Я закатываю глаза. – Почему? Кажется, я тебе нравлюсь такой.

– О, да. Но это может немного смутить Джо.

– Сейчас я одеваюсь, – говорю я, поворачиваясь на месте, пока не замечаю свою одежду в углу.

К моему удивлению, они были свернуты и аккуратно разложены на стуле, хотя большая его часть разорвана в клочья. Рядом с ними, на бюро, свежий наряд, чистый и выглаженный.

– Горничная была здесь?

Он хмурится. – Что?

– Моя одежда с прошлой ночи сложена. А здесь еще одна куча вещей.

Его хмурый взгляд становится раздраженным. – Я это сделал. Мне не нужна горничная для всего.

Почему-то я нахожу тот факт, что он делал все это, невероятно милым.

– Что? – спрашивает он, когда я не перестаю смотреть на него.

– Ничего, – быстро говорю я. – Ничего.

Я в спешке одеваюсь, затем бегу в ванную на несколько минут, чтобы покончить со всеми утренними омовениями. Когда я возвращаюсь в спальню, Исаак ждет меня у двери.

– Она знает, что сегодня увидит меня?

– Нет. – Исаак пожимает плечами. – Я думал, мы удивим ее.

Утверждение успокаивается, и на мгновение это странное тепло разливается по моей груди. Это похоже на то, что пара будет обсуждать.

– Н… но… разве она не должна быть готова?

– Ты слишком много думаешь.

– Конечно я! Я не видела ее во плоти уже больше двух лет.

– Ты ее мать, – говорит Исаак. – Поверь мне, ее не нужно готовить.

Я открываю рот, но ничего не выходит.

– Что такое?

– Я… я… – я опускаю глаза и качаю головой. Исаак кладет руку мне под подбородок и поднимает мое лицо так, что я вынуждена смотреть на него.

– Что такое? – снова спрашивает он.

– Я нервничаю.

Он улыбается, и это заставляет меня сузить глаза.

– Что?

– Ты же понимаешь, что прошлой ночью ты пробрался в мою комнату с ножом?

– Заткнись, – говорю я, стряхивая его руку.

Он хихикает себе под нос. – Будь героиней, которой ты была прошлой ночью. Иди туда и обними свою дочь. Ей плевать на обстоятельства твоего отсутствия. Ей будет важно только то, что ты с ней.

Очень иронично, что Исаак воодушевляет и поддерживает меня в том, как поступить в этой ситуации с Джо. Но мне нужна его поддержка. Даже его присутствие ощущается как тонизирующее средство, смывающее тени моих страхов.

Я хочу приблизиться к нему, как будто сама его близость придаст мне силы. Но я сопротивляюсь желанию. Я слишком полагаюсь на него в его нынешнем виде.

Я делаю глубокий вдох и киваю. – Хорошо. Пойдем.

***

Он ведет меня в западное крыло. Мои глаза метаются из стороны в сторону, пока мы приближаемся к последней комнате в коридоре. Единственный, до которого я не добрался до того, как Исаак поймал меня на шпионаже.

Я слышу пузыри смеха. Такое чувство, будто кто-то пронзил мое сердце копьем.

– Давай, – подбадривает меня Исаак, указывая на ручку.

Я скриплю зубами и толкаю дверь. Сначала я вижу только Никиту. Она сидит на большом круглом ковре, загораживая ребенка, сидящего напротив нее.

– Джо?

Никита поворачивается, и Джо высовывает голову из-за Никиты.

– Мама?

Она встает.

Наши взгляды встречаются.

И это как фейерверк.

Книги всегда полагаются на фейерверк, чтобы описать волшебный романтический момент между любовными увлечениями. Но что еще могло так идеально запечатлеть этот момент?

Взрыв удивления. Крик удовольствия. Цвет входит в мир, который был таким, таким темным так долго.

– Джо, – снова шепчу я.

И тогда мы бросаемся друг к другу в то же время. Мы встречаемся посередине, и она прыгает мне в объятия, и моя малышка снова со мной, и я могу чувствовать ее запах, касаться ее и любить ее так, как не могла уже много лет.

Я поднимаю ее на бедра и кружусь на месте. – Моя Джо!

– Мама! – кричит она. – Мамочка, мамочка, мамочка!

Я не знаю, как долго я кручусь. Я вынуждена остановиться только потому, что мое сердце начинает опасно быстро стучать в груди. И даже то, что я не против.

Кажется, что все может выйти из-под контроля.

Это нормально. Все в порядке.

Ничто другое не имеет значения, кроме этого.

Я отступаю. – Дай мне взглянуть на тебя.

Она держит руки на моей шее и смотрит на меня снизу вверх, ее голубые глаза блестят и становятся все более и более похожими на цвет глаз ее отца.

– Ты такая красивая, моя девочка.

– Мамочка, – снова повторяет она, убирая руку с моей шеи и касаясь моих волос. – У тебя такие красивые волосы.

Я смеюсь. – Не такие красивые, как у тебя. Они стали темнее.

Она улыбается. – Тетя Бри говорит то же самое. Она тоже здесь?

Конечно, она попросит Бри. Она может называть меня мамочкой, но моя сестра была единственной настоящей матерью, которую она когда-либо знала.

Это справедливо, поэтому я стараюсь не позволять этому задеть меня. Я не позволю ничему испортить этот момент. Я целую ее в макушку и наконец опускаю.

Только тогда я понимаю, что комната пуста. Никита в какой-то момент выскользнула, а Исаак даже не вошел. Я полагаю, они пытаются дать нам некоторую конфиденциальность. Я ценю этот жест.

Я опускаюсь на мягкий ковер, и Джо устраивается передо мной, точно так же скрестив ноги. Я беру ее руки в свои и наклоняюсь.

– Как дела, мой малыш?

– Я больше не ребенок, – говорит она без всякого обвинения или злобы в тоне. Есть только гордость. – Мне почти шесть.

– Ты совершенно права. Тебе почти шесть. Ты такая высокая.

– Дядя Джейк сказал мне, что я могу быть выше Сэма.

Я смеюсь. – Держу пари, Сэму это не нравится.

– Нет, нет, – говорит Джо, мотая головой из стороны в сторону. – Он не знает. Он говорит, что будет выше».

– Нам просто нужно подождать и посмотреть, не так ли?

Джо улыбается и кивает. Затем она осматривает комнату, понимая, что мы одни. – Эй, а где Babushka?

Я хмурюсь. Мои знания русского языка практически нулевые, но даже я знаю, что «babushka» – это слово, которым дети в России называют своих бабушек.

– Babushka? – спрашиваю я, ступая осторожно.

Джо кивает. – Это ее имя. Я имею в виду, что ее зовут Никита, но ее другое имя Бабушка. Мне это нравится. Звучит смешно.

– Ты знаешь, что это значит?

Джо хмурится. – Не совсем так, но я скоро узнаю. Я учу русский язык.

Я напрягаюсь, недоумевая, как Исааку удалось так много манипулировать за такой короткий промежуток времени. – Русский, да? – спрашиваю я, пытаясь скрыть тревогу на лице. – Это сложный язык.

– Да, но мне нравится узнавать что-то новое. Тетя Бри говорит, что знание – сила.

Я улыбаюсь, потому что именно эту фразу я использовала в отношении Бри в подростковом возрасте, когда она обвиняла меня в том, что я слишком много учусь и пренебрегаю своей личной жизнью.

– Она абсолютно права. Знание – сила.

Я замечаю, что глаза Джо метнулись к двери, и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто только что вошел.

В тот момент, когда она видит Исаака, ее глаза округляются, и она бросается прямо к нему.

Я сижу в шоке, когда она хватает его за руку и тащит к нашему месту на ковре.

– Он учит меня русскому языку, – сообщает она мне.

Взгляд Исаака скользит по Джо, прежде чем повернуться ко мне. Прежде чем он успевает что-либо сказать, Джо бросается дальше. – Исаак, где Babushka?

– Возможно, в соседней комнате, разбираясь со вчерашним ущербом, который вы двое нанесли.

Джо краснеет. Она опускает мою руку и выбегает из комнаты. Я встаю на колени и смотрю на нее, удивляясь, как она может так быстро отпустить меня, когда мы только что воссоединились.

– Ты в порядке? – Исаак говорит.

Вопросы раздражают меня неправильно. Или, может быть, дело в том, что я быстро понимаю, как мало у меня контроля над всем этим.

– Какой ущерб они нанесли вчера? – резко спрашиваю я.

Исаак приподнимает брови, замечая мой тон. – Мама взяла ее с собой за покупками. Они купили довольно много одежды.

– Джо называет твою маму Babushka.

– Она не знает, что это значит, – отвечает он, все еще не переходя в извиняющийся тон. – И прежде чем хвататься за ближайшее оружие, знай, что Никита сделала это, не посоветовавшись со мной.

– Зачем ей советоваться с тобой, если я мать Джо?

– Потому что я отец Джо. У нас равные права.

– Насколько я понимаю, нет.

Его спокойствие не нарушается, но я вижу рябь раздражения на его лбу. – Тогда, возможно, тебе стоит пойти на компромисс.

– Ты сейчас серьезно?

– Что именно тебя бесит? – Исаак говорит. – То, что ей здесь удобно, или то, что она уже в соседней комнате с мамой?

Как? Как, черт возьми, он точно знает, что меня беспокоит? Откуда он знает, что происходит в моей голове в любой момент?

– Это не ее дом, Исаак.

– Это так в данный момент.

Я напрягаюсь. – Значит, это план? Ты собираешься держать ее здесь вечно?

Он склоняет голову набок. – Здесь ей намного безопаснее, чем с твоей сестрой.

– Говоришь ты.

– Но мое слово имеет значение.

– А мое нет?

– В твоих словах нет силы Братвы, Камила, – говорит он. – Мое да.

– Как и Максим.

Я знаю, что бью ниже пояса, но я зла и обижена. И я понятия не имею, как справиться с любой эмоцией, кроме как ругать Исаака.

– Это правильно? Так какой у тебя план? Взять Джо и приползи обратно к своему жениху?

Это слово мне больше не подходит. Может быть, поэтому он вообще его использует – чтобы причинить мне боль. Но я пока не готова отступить.

– Может быть.

Его глаза вспыхивают, но это не нарушает его фасада спокойствия. – И ты веришь, что Максим просто собирается воспитать моего ребенка как своего?

– Он мог бы, если бы он действительно любил меня.

– А он?

Я запинаюсь. – Я… я так думаю.

– Ты собираешься рисковать жизнью Джо, говоря «Я так думаю»?

– Он не убьет Джо.

Исаак закатывает глаза. – Ты не Братва. Ты не понимаешь. Эта жизнь проживается в крайностях.

– Джо – моя дочь.

– И она ничего для него не значит, – возражает он. – Он убил собственного дядю. Думаешь, он отказался бы от мысли убить Джо? Она твоя дочь, но в голове Максима Джо моя дочь. И это различие должно иметь для тебя значение.

Я встаю. Исаак идет вперед, чтобы встретить мой гнев.

– Что, если ты ошибаешься? – Я говорю.

– Я никогда не ошибаюсь.

– Ты чертовски бесишь, ты знаешь это?

Он улыбается, и я чувствую, как мой желудок моментально переворачивается. Гнев превращается в желание, и я пытаюсь отойти от него, пока это не отразилось на моем лице.

Прежде чем я успеваю уйти от него, он хватает меня. Он притягивает меня к себе, его глаза скользят по моему лицу, как будто он ищет ответы.

– Я знаю тебя, Камила. Ты хочешь меня, но ты чертовски боишься признаться в этом. Так что ты прячешься за Максима, и это легко сделать, потому что тебе на самом деле плевать на этого человека.

– Ты…

– Отрицай все, что хочешь, – рычит он, перебивая меня. – Я вижу тебя насквозь, Камила Воробьева.

Я иду до сих пор в его объятиях. Камила Воробьева. Иисус. Это как слова заклинания.

Мои руки покрываются мурашками. Я даже не могу сказать, напуганна я или взволнованна.

– Ты, блять, хочешь пойти на меня? Тогда иди ко мне. Но будь готова, потому что я не собираюсь сдерживаться ради тебя. Ты защищаешь свои чувства к Максиму только потому, что не хочешь признаться, что никогда не любила человека, за которого обещала выйти замуж.

Он видит мое молчание и знает, что это такое – подтверждение своей правоты.

– Ты хочешь драться, kiska? – спрашивает он низким голосом. – Тогда давай драться.

Я ожидаю, что он нанесет последний удар, разделительную линию, которая поставит меня на колени.

Вместо этого меня встречают поцелуем.

Его губы врезаются в мои, и я задыхаюсь, слегка приоткрывая рот.

Он сжимает меня так крепко, что нет никакой надежды на побег.

Хотя я даже не уверена, что бегство – это то, что мне нужно.

Затем я слышу голос Джо, и мы с Исааком расходимся, как только она вбегает в дверь, за ней следуют Никита и Богдан.

Я смотрю на них всех, пытаясь скрыть смущение. Я понимаю, насколько Джо похожа на них всех. Они выглядят как семья. И тут я что-то понимаю.

Они семья.

В этой комнате я лишняя.

26
ИСААК

Она определенно потрясена. Она наблюдает за всеми и всем с настороженным выражением лица.

Единственный раз, когда она смягчается, это когда она смотрит на Джо. В отличие от Камилы, Джо, кажется, в восторге от того, что все вокруг нее. Сначала она пару раз спрашивает своих тетю и дядю, но потом расслабляется в группе, которая у нее есть.

Сейчас она на ковре, пытается заставить Богдана встать на четвереньки, чтобы скакать на нем, как на осле. Последние десять минут он пытался отвлечь ее на что-то другое, но безрезультатно.

Камила сидит в нескольких футах от меня, скрестив ноги. Ее глаза устремлены на Джо, и она инстинктивно улыбается каждый раз, когда это делает ребенок.

– Джо, милая, тебе что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо, – говорит Джо, глядя на нее.

– Голодная?

– Babushka уже дала мне завтрак.

– Сейчас почти время обеда.

– Я хочу забраться на спину Буги и оседлать его, – настаивает она.

Я фыркаю от смеха с подоконника. Богдан бросает на меня свирепый косой взгляд. – Давай, Буги, – поддразниваю я. – Один круг по комнате.

– Хочешь быть на этот раз ослом? – спрашивает Богдан.

– Не особенно, нет. Джо хочет тебя.

Джо рассеянно смотрит между нами, но ее внимание снова переключается на Богдана.

– Пожалуйста?

– Неееет! – он стонет. – Что угодно, только не это.

– Почему?

– Мои колени болят.

Джо хмурится. – Я куплю тебе наколенники.

Мой взгляд падает на Камиллу. Она внимательно наблюдает за их взаимодействием. Легкая улыбка на ее лице кажется вынужденной. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она чувствует себя не в своей тарелке с Джо. Но она не знает, как смириться с этим чувством, поэтому решает выместить его на мне.

– Не будь с ней слишком суров.

Я смотрю в сторону, где сидит моя мать. Она выглядит опустошенной и усталой. Черное повседневное платье, которое на ней надето, немного вымывает ее. Она не прилагала обычных усилий к своей внешности, но я решаю не спрашивать об этом.

Разговоры с мамой в эти дни оборачиваются большими неприятностями, чем пользы.

– Слишком суров для кого?

– Ты знаешь, кто. Это не может быть легко для нее.

– Что? – требую я в обороне. – Тот факт, что она знает, что ее ребенок здесь в безопасности? Каким кошмаром это должно быть для нее.

– Она давно не видела Джо, Исаак, – замечает мама. – Можешь ли ты представить, что встретишься лицом к лицу со своим ребенком спустя годы и почувствуешь, что ты больше не важен в его жизни?

– Мне не нужно это представлять. Я впервые встретил свою дочь всего несколько недель назад. Ей почти шесть лет.

– Для матери все по-другому. Ты не знал, что Джо существует несколько недель назад, – напоминает мне мама. – Камиле пришлось вести отдельную от дочери жизнь с момента ее рождения. Это нелегко…

– Откуда ты знаешь?

– Действительно? – спрашивает она, глядя на меня с поднятыми бровями. – То же самое случилось со мной.

Я закатываю глаза. – Нас никогда не забирали у тебя.

– Не так ли? – она наносит ответный удар. – Мы жили в одном доме, я видела вас обоих каждый день… но вы перестали быть моими сыновьями. И ты стал его.

– Мы – Братва.

Она кивает и устало выдыхает. – Да, ты Братва. А иногда в Братве нет места для женщин, если только его не вырезают мужчины, держащие вожжи. Это было сделано не для меня. Я просто хочу убедиться, что это сделано для Камиллы.

Когда я смотрю на ковер, я понимаю, что Камила смотрит прямо на нас.

Она слышит наш разговор шепотом?

Нет, не думаю. Но она достаточно умна, чтобы понимать, когда ее обсуждают.

Ее глаза мелькают в моих, и я вижу в них безмолвный гнев, скрывающийся прямо под мужественным лицом, которое она пытается изобразить.

– Камила и я… это ненастоящий брак, – говорю я, не сводя с нее глаз.

Мама вздыхает. – Тогда, может быть, тебе стоит воплотить это в реальность.

Я отвожу взгляд от Камилы и поворачиваюсь к маме. – Почему ты поощряешь это?

– Потому что она может сделать тебя сильнее. Она может придать твоей жизни тот баланс, который необходим, чтобы быть больше, чем просто успешным в этом мире.

– Что важнее успеха? – Я спрашиваю.

– Счастье, сынок.

Она встает на ноги и направляется к двери. Джо не замечает ее ухода, потому что она все еще пытается заставить Богдана стать ее ослом.

– Моя красавица, – зовет Камила, ее тон мгновенно становится теплым и заботливым. – Вот, позволь мне завязать тебе волосы. Это бросается в глаза.

Странно смотреть на ее мать Джо. Это зажигает кучу чувств, которых я не ожидаю.

Это не только материнство. Дело в том, что она воспитывает моего ребенка. Я вспоминаю ту ночь, когда была зачата Джо. Такое ощущение, что это было целую жизнь назад и в то же время как вчера.

Секс был страстным. Диким. Анималистическим.

И это создало нечто удивительное.

Джо подходит к Камиле и оборачивается. Я смотрю, как Камила проводит рукой по волосам Джо, прежде чем туго завязать их.

– Так. Все сделано.

– Спасибо, мама.

– Пожалуйста, милая. Хочешь, я прочту тебе сказку? – она спрашивает.

– Нет, все в порядке. Babushka будет читать мне. Она делает это каждую ночь перед тем, как я ложусь.

– Но… я могу сделать это на этот раз?

Я слышу боль в ее голосе. Для нее это значит гораздо больше, чем для Джо. Она готовится к отказу, но молча надеется на большее.

Джо считает это. – Если Babushka устанет, может, тогда ты мне почитаешь.

Камила заставляет улыбнуться на лице. – Звучит как план.

– Ты говорила с тетей Бри?

– Недавно.

– Я тоже хочу поговорить с ней.

Камила кивает. – Мы обязательно поговорим с ней вместе. Хорошо?

Джо кивает. – Хорошо.

Затем она поворачивается и снова сосредотачивает свое внимание на Богдане. Его глаза широко распахиваются, и он делает вид, что потерял сознание. Смеясь, она подбегает к нему и прыгает прямо ему на живот.

– Ох. – он хмыкает.

Джо только сильнее смеется. – Ты не спишь!

– Я пытаюсь.

– Нет нет! Не спи. Сейчас день.

– Некоторые люди спят днем.

– Нет.

– Да, это так.

– Нет.

– Да, это так.

Я выключаю их двоих, когда Камила встает и подходит к сиденью у окна. Она садится рядом со мной там, где минуту назад сидела мама.

– Ему хорошо с ней, – неохотно говорит она.

– Я знаю.

– Как давно она здесь?

– Несколько недель.

– Иисус.

– Посмотри на нее, – авторитетно говорю я. – Она счастлива. Она в безопасности. Что ты еще хочешь?

Ее глаза скользят по моему лицу. – Давай не будем делать этого сейчас.

– Камила…

– Я ей не нужна.

Она делает признание с глубоким вздохом, который, кажется, сотрясает все ее тело. Она заламывает руки, глядя, как Джо и Богдан играют на ковре.

– Конечно нужна.

Она смотрит на меня. – Буду признателен, если ты не будешь мне лгать. Это снисходительно.

– Я снисходителен?

– Я думала, ты об этом знаешь.

– Я всегда знаю, кем я являюсь и когда.

– Я даже не могу понять это предложение.

– Тогда, может быть, нам стоит перестать разговаривать, – огрызаюсь я.

Она смотрит на меня, и я вижу, как выражение ее лица окаменело. Вот вам и терпение.

У меня просто нет этого гена внутри.

Джо подбегает к нам, ее глаза горят от волнения. – Буги сказал, что отведет меня в зоопарк, чтобы посмотреть на настоящих ослов, – говорит она. – Теперь мы можем идти?

– Не сейчас, – говорю я ей. – Но мы определенно можем пойти в какой-то момент.

– Когда? – спрашивает она, явно недовольная моим расплывчатым ответом.

Я улыбаюсь. – Скоро.

Она щурится на меня. – Завтра?

– Посмотрим, Джо. Иди поиграй со своим… с Буги, – вовремя поправляю я себя.

Ее маленькие плечи горбатятся. Затем она осторожно говорит: – Do skorogo.

– Очень хорошо, – хихикаю я, когда Джо разворачивается и бежит обратно к Богдану. Когда я поворачиваюсь в сторону, Камила смотрит на меня.

– Что теперь?

– Что она тебе только что сказала?

– До скорого.

Камила хмурится. – Это то, что она сказала?

Я киваю.

– А чья это была идея научить ее говорить по-русски? – она спрашивает.

– Её.

– Прошу прощения?

– Извини.

Она хмурится. – Ты говоришь мне, что моя пятилетняя дочь ни с того ни с сего решила, что хочет выучить иностранный язык, который является твоим родным языком?

– Это было не на пустом месте, – говорю я. – Она услышала, как я говорю по-русски, и ей стало любопытно. Сказала, что хочет учиться. Так что я немного поучил ее. Вот и все.

– Вот и все? – Камила повторяет, потому что ей ясно, что это еще не все.

– Она бы выросла, говоря по-русски, если бы ее рождение не скрывали от меня.

Она сужает глаза. – И как я должна была связаться с тобой, Исаак? Не то чтобы ты оставил мне адрес для пересылки или номер, по которому я могла бы с тобой связаться.

– Как насчет шести месяцев назад?

– О, ты имеешь в виду тот день, когда ты украл то, что должно было стать днем моей свадьбы, и заставил меня выйти за тебя замуж? – она спрашивает. – Тот день? Извини, я была немного занята частью принудительного брака, чтобы подумать о том, чтобы рассказать тебе о части тайной дочери.

– А после того, как шок прошел? – спрашиваю я, игнорируя весь сарказм.

– Я не знагл, могу ли я тебе доверять.

– Когда ты была в опасности, ты звонила мне, – напоминаю я ей.

– Я все еще не была уверена, что хочу, чтобы у Джо была такая жизнь.

– Что это за жизнь?

– Испытывать клаустрофобию. Быть в ловушке. Контролируемая. Такая жизнь, когда она не более чем собственность мужчины. Собственность ее отца, пока не придет день, когда она вместо этого станет собственностью своего мужа.

– Она вовсе не собственность, – огрызаюсь я.

– Нет? Тогда кто она?

– Моя дочь, – говорю я, и даже чувствую, как сверкают мои глаза. – Она Братва. Это означает, что ее никогда не будут использовать, причинять боль или использовать в своих интересах. Она будет защищена. Ее научат быть сильной. Она будет распоряжаться всей своей жизнью, потому что я могу дать ей больше, чем просто безопасность. Я могу дать ей силу, средства управлять своей судьбой, чтобы ей никогда не приходилось полагаться на мужчину, если она этого не хочет.

Камила долго смотрит на меня. Выражение ее лица колеблется между неуверенностью и замешательством.

– Ты бы сделал это для Джо… но не для меня?

Я отворачиваюсь от нее. – Как только о Максиме позаботятся, у тебя будет такой же выбор.

– Который?

– Свобода. Если ты хочешь.

– А Джо?

– Джо останется со мной, – говорю я ей, вставая и эффектно завершая разговор. – Как я уже сказал: она Братва. Не ты.

Ее лицо искажается от боли, но я не беспокоюсь о том, чтобы ее утешить. Она должна принять определенные истины, если мы хотим чего-то добиться вместе. Смотреть, как она уходит, будет тяжело, но я не собираюсь заставлять женщину оставаться против ее воли.

Я дал ей выбор раньше. Я могу выжить, делая это снова.

– Исаак, – говорит Джо, подбегая ко мне и переплетая свои пальцы с моими. – Иди поиграй со мной.

Камила большую часть вечера сидит в стороне от нашей маленькой компании. Она участвует, когда Джо разговаривает с ней напрямую, но в остальном она остается удаленной. Как будто она хочет дать понять, что она мать Джо, но не член семьи.

Я игнорирую ее до конца вечера. Она оказывает мне такую же любезность. К ночи Джо засыпает на ковре между мной и Камилой.

Богдан ушел пару часов назад. С тех пор мы использовали у Джо человеческий буфер. Она работала так хорошо, что нам действительно удавалось избегать внешней агрессии, пока она не спала.

Но теперь, когда она спит, она снова просачивается наружу.

В глазах Ками есть яд, который становится еще более ощутимым из-за сексуального напряжения, которое осталось между нами после того прерванного поцелуя ранее днем.

Честно говоря, этот поцелуй нужно закончить.

И она, черт возьми, это знает.

– Мы должны уложить ее в постель, – говорит Камила.

Я осторожно беру Джо на руки и несу ее на кровать. В тот момент, когда я опускаю ее, Камила движется вперед, отталкивая меня с дороги.

– Ты не возражаешь? – раздраженно спрашивает она.

Я отступаю на несколько шагов и смотрю, как она накрывает маленькое тельце Джо одеялом и удобно укрывает ее. Не успела она завернуть ребенка, как ириску, как Джо начинает шевелиться.

– Не думаю, что ее нужно пеленать, – говорю я.

Она смотрит на меня. – Мне не нужны твои советы. Я знаю, что я делаю.

Но ее явно нет. Вместо того, чтобы признать это, она сжимается вдвое и начинает плотнее натягивать одеяло на Джо.

Малыш начинает шевелиться более агрессивно.

– Господи, – бормочу я, отталкивая Камиллу и беря верх.

Я стягиваю простыни и осторожно кладу одеяло на талию Джо, чтобы ее руки были свободны. Она вздыхает с облегчением и переворачивается. Через несколько секунд она успокоится.

Когда я выпрямляюсь и оборачиваюсь, Камила широко раскрытыми глазами смотрит на спящую Джо. Медленно она перемещает их ко мне.

Я вижу, как смешались все ее неуверенность. В какой-то момент я думаю, что она склонится к печали, но вместо этого она останавливается на гневе.

– Я думаю, тебе следует уйти. Ей нужно поспать. – Я поднимаю брови.

– Я не оставлю ее, – уточняет она. – Я буду спать здесь сегодня ночью.

– От чего ты ее охраняешь?

– От всего мира, – огрызается она. Она подходит и рывком открывает дверь, жестом приглашая меня уйти.

Я иду к выходу, но останавливаюсь перед ней, чтобы она не смогла ее закрыть. – Тебе нужно подумать о том, что для нее лучше, – говорю я. – Подумай об этом очень, очень тщательно.

Ее зеленые глаза искрятся. – Я знаю, что для нее лучше. Вот почему я держала ее подальше от этого дерьма – от твоего дерьма – все эти годы. И чего стоила моя жертва в конце концов? Ни черта. Ты вырвал ее из ее безопасной, стабильной жизни и погрузил прямо в хаос своего мира.

– Это и ее мир тоже.

– Этого не должно было быть.

– Она заслуживает знать свою семью.

– У нее есть семья.

– Это не либо-или, Камила.

– Для меня – да.

– Тогда ты будешь разочарована.

Даже не осознавая этого, мы сошлись. Наши тела разделяет, может быть, дюйм, и гул энергии гудит между нами, как провод под напряжением.

– Ты не имел права брать ее.

– Тот факт, что я забрал ее, означает, что ты можешь быть с ней прямо сейчас. Ты должна благодарить меня.

– Не надо, – отрезает она. – Не притворяйся, будто ты сделал это для меня.

– Ты права. Я сделал это не для тебя. Я сделал это для себя.

– Чтобы наказать меня?

– Нет, – рычу я. – Я сделал это, потому что хотел узнать свою чертову дочь.

Она резко останавливается, ее глаза скользят по Джо, прежде чем она снова поворачивается ко мне. Я вижу дрожь вины в ее глазах. Она определенно противоречива… но она также упряма, как всегда.

Она имеет право быть, пожалуй, в этом случае. Но я все равно не позволю ей ни дюйма свободы действий.

– Нет. Ты сделал это только потому, что мог, – мягко говорит она.

Она кладет руку мне на грудь и выталкивает из комнаты. Ее рука задерживается на мгновение, прежде чем она отстраняется.

– Но только потому, что ты можешь что-то сделать, – добавляет она, – не означает, что ты должен это делать.

Затем она закрывает дверь перед моим лицом.

Мне так хочется протолкнуться обратно, прижать ее к стене и трахать ее, пока ее глаза не закатятся. Но я этого не делаю.

Потому что Джо там с ней. И потому что я хочу, чтобы они вдвоем провели сегодняшний вечер.

Я отворачиваюсь от двери и замечаю стоящего там Богдана с самодовольным выражением лица. Он ясно видел последние несколько минут нашего приглушенного, но горячего разговора.