Текст книги "Бархатный ангел (ЛП)"

Автор книги: Николь Фокс Николь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

23
КАМИЛА

Я проскальзываю в его комнату глубокой ночью.

Он держал одну сторону жалюзи открытой. Луч лунного света льется в комнату и образует идеально круглый бассейн на деревянном полу.

Алкоголь въелся в мои кости, и теперь все кажется таким ясным. Как будто все мои чувства были задействованы на максимум.

Его массивная кровать сейчас выглядит еще больше. Он лежит в центре, спит. Я хожу по комнате, гордясь тем, что не издаю ни звука.

Пока я не прохожу мимо зеркала, резко втягиваю воздух и замираю при виде собственного отражения.

Я не выгляжу расстроенной, точно. Но я выгляжу отчаянной. Потому что на самом деле только очень, очень отчаявшаяся женщина могла прокрасться ночью в комнату дона с ножом в руке.

Это мое единственное оружие против него. В любой другой день я бы нервничала из-за этого факта. Но учитывая, что он лежит в постели голый и спит, я полагаю, что у меня есть преимущество.

Я медленно подхожу к его кровати и смотрю на него сверху вниз.

Он лежит на спине, но его лицо отвернуто от меня. Я до сих пор вижу идеальные углы его лица и челюсти. Я вижу прямую линию его носа и легкую щетину, которая только начинает формироваться на подбородке.

Простыни натянуты вокруг его талии, но его грудь обнажена, обнажая твердые, как камень, грудные мышцы и кубики пресса, которыми я восхищалась не раз.

Он выглядит чертовски красивым. Такой чертовски сильный, даже во сне.

Я смотрю на нож в моей руке, задаваясь вопросом, что будет дальше?

Подниму ли я руку и наступлю на него, как убийца с топором? Мне сделать крошечный, точный надрез на его горле? Я просто бросаюсь и колю вслепую, как отчаявшаяся женщина?

На самом деле я не решаюсь залезть к нему в кровать. Больше похоже на то, что мое тело делает это для меня, и вдруг это то, что я делаю.

Тот факт, что он не шевелится, делает меня смелее. Я подползаю немного ближе, пока не оказываюсь рядом с ним, всего в нескольких дюймах от того, чтобы коснуться его.

Я смотрю на его лицо и чувствую, как моя воля колеблется.

Какого черта я делаю?

Ясность, за которую я цеплялась всего несколько мгновений назад, давно ушла. У меня осталась масса эмоций, с которыми я никак не могу справиться.

Потому что правда в том, что я не способна причинить боль другому человеку. Не так.

А даже если бы и была, я точно не способна причинить вред этому человеку.

Джо, напоминаю я себе. У него есть Джо, и он держит ее от меня.

Я повторяю это про себя несколько раз, пока гнев и негодование не заставят мою руку затвердеть. Я приставляю лезвие к горлу Исаака.

Но прежде чем я успеваю пошевелиться, его глаза открываются.

Я замираю, ужас пронзает мое тело. Он не моргает, открывая глаза, как человек, только что проснувшийся от мук сна. Он не выглядит растерянным или растерянным. Он даже не выглядит усталым.

Он выглядит бодрствующим, в полном сознании и готовым к бою.

Он знает, что я была здесь все это время. Как обычно, он просто пошутил надо мной.

Ждет, пока я подберусь достаточно близко, прежде чем он сработает в своей ловушке и поймает меня в свои когти.

Разница в том, что на этот раз у меня есть нож.

И у него ничего нет.

Не то, чтобы он выглядел отдаленно обеспокоенным этим фактом. На самом деле выражение его глаз предполагает… веселье? Голубизна его радужных оболочек отливает тьмой, поэтому я могу видеть только двойные точки, где его зрачки отражают рассеянный лунный свет.

– Какой теперь план, kiska? – шепчет он.

Желание пронзает меня, как всегда, когда он так хрипит для меня свое прозвище. Я одновременно испытываю отвращение и шок от самой себя. Даже в этой ситуации я не могу собрать достаточно сил, чтобы сопротивляться ему.

Его тело что-то делает со мной. Его глаза, его голос, само его присутствие – все это сводит меня к самому основному плотскому «я», и все, что я чувствую, – это гормоны, которые действуют со мной по-своему.

Я продираюсь через все это, отказываясь позволить своему желанию затмить мою потребность защитить дочь. Джо здесь. Мне нужно вытащить ее.

Это единственный способ.

– Мне надоело быть твоей игрушкой, – говорю я ему, пытаясь соответствовать его уровню спокойствия.

Вы могли бы подумать, что это произойдет само собой, учитывая, что это я приставила нож к его горлу. Но мне нужно очень постараться, чтобы мой голос не дрожал.

– Ты использовал и контролировал меня достаточно долго. Я хочу уйти.

– И это твой способ попрощаться?

– Не смейся надо мной.

– Кто смеется?

– Я серьезно, – говорю я ему. – Я закончила, Исаак. Я чертовски закончила.

– Я слышу тебя.

– Итак… ты позволишь мне уйти отсюда.

– Нет, – говорит он, слегка поворачиваясь ко мне. – Нет, я этого не говорил.

– Ты понимаешь, что это я с ножом у твоего горла, верно?

Он кивает. – Я в курсе.

Я приближаю лезвие. Теперь он касается его кожи. Я немного надавливаю, чтобы он знал, что я имею в виду дело. – Ты это чувствуешь?

– Да.

– Я не блефую здесь. Я перережу тебе горло, если придется.

Он улыбается. Это в равной степени бесит и возбуждает. Вы не можете не восхищаться человеком, который может поддерживать такой уровень безразличия с оружием, угрожающим покончить с собой от малейшего промаха руки.

– Хорошо. – Он как будто успокаивает меня.

– Где Джо? – шиплю я.

Он не выглядит ничуть удивленным. Я готова к тому, что он вообще будет это отрицать.

Вместо этого, не теряя ни секунды, он говорит: – Она здесь.

– Здесь?

– Ты слышал меня. Она прямо здесь, под одной крышей с тобой и мной.

– Западное крыло.

– Да.

– Значит, я былн права. Я не воображала это.

– Нет.

Я смотрю на него сверху вниз, замечая, что он не выглядит ни капельки извиняющимся. – Как ты мог?

– Ты отказала мне в доступе к моему собственному ребенку, – холодно говорит он. – Ты скрывала ее от меня всю ее жизнь. Я имел полное право забрать ее обратно.

– Она не твоя.

– Она, черт возьми, точно такая, – рычит он, впервые демонстрируя вспышку эмоций. – Я ее отец. Она моя.

В его тоне есть собственничество. Я узнаю это – так же, как он говорит, когда называет меня своей женой.

– Я не хочу для нее этой жизни.

– К сожалению, это не то, что ты можешь решить. Она Братва. Она родилась Братвой, и это дает ей право на привилегии, в которых ты отказала ей, не пуская ее ко мне.

– Привилегии? – Я щелкаю. – Включают ли эти привилегии полную безопасность, потому что ты рискуешь быть похищенной или убитой на каждом шагу?

– Братва сопряжена со своими рисками, да.

– Это риски, с которыми я не хочу, чтобы мой невинный гребаный пятилетний ребенок имел дело.

– Нет смысла быть наивным, Камила, – говорит мне Исаак. – Ты думаешь, что если держать ее отдельно от меня, это гарантирует ее безопасность?

Я хмурюсь.

– Максим знает о Джо, не так ли? – Исаак давит. – Это он сказал тебе, что она здесь.

Я не отрицаю этого.

– Ты не думаешь, что он причинил бы ей боль, если бы это означало отомстить мне? – он спрашивает. – Ты можешь вернуть ее своей сестре и держать ее подальше от меня. Действуй. Это все равно не сделало бы ее безопасной. Наши враги теперь знают о ней. Слишком поздно для нормальной жизни, Камила. Для любого из вас.

У меня сейчас рука дрожит. Лезвие дважды задевает кожу на шее Исаака, но он, похоже, совершенно не обеспокоен.

– Я… я… я все еще… должна вытащить ее отсюда.

– Ты все обдумала?

– Да, – лгу я.

– Камила.

– Что? – Я щелкаю. – Перестань так произносить мое имя.

– От тебя пахнет виски.

– Я совершенно трезвая.

Это не совсем так. Но и это не полная ложь. Я чувствую, как алкоголь вытекает из моего организма, даже когда говорю. Никогда не было более отрезвляющего разговора, чем этот.

– Действительно? Ты выглядишь неуютно.

– Мне было некомфортно с тех пор, как ты вошел в мою жизнь.

Его руки падают мне на бедра, и я напрягаюсь. Мой взгляд скользит по тому, как его пальцы обвивают мою талию. – Немного неловко говорить в таком положении. Не отпустишь меня?

– Нет.

– Очень хорошо, – говорит он со вздохом.

Он хватает меня за бедра, и, прежде чем я успеваю возразить, он поднимает меня и усаживает на себя. Теперь я оседлала его, мои бедра сжимают его бедра.

Черт… он твердый.

Я предпочитаю игнорировать это. Моя рука дрогнула на его горле, но, несмотря на боль в руке, я все еще держу ее там. Я не могу отрицать, что эта позиция намного лучше – по крайней мере, в том, что касается жгучего узла желания в моем животе.

Теперь я нахожусь прямо над ним, глядя на его перевернутое лицо. С этого ракурса он выглядит еще круче. Его руки отказываются отрываться от моих бедер.

– Так уже лучше, – говорит он, не заботясь о том, что нож все еще у его горла.

– Зачем тебе это делать? – Я вздыхаю. – Она маленькая девочка. Ей пять лет. Должно быть, она была так напугана.

– К сожалению, ты не оставила мне выбора.

– Ты обвиняешь меня в том, что похитил собственную дочь?

Его плечи вздымаются и опускаются в легчайшем пожатии плеч. Нож у его горла на самом деле не дает ему большого пространства для маневра. – Я дал тебе возможность представиться.

– И когда я сказала «нет», ты решил, что лучше всего будет просто… забрать ее?

– Это был только вопрос времени, когда Максим нападет на нее. Я не мог так рисковать.

– Не смеши меня, – рявкаю я. – Ты пытался преподать мне урок.

– Это тоже.

– Сволочь.

– Богдан – это тот, кто пошел за ней. Он усыпил ее и привел сюда. Мама была с ней, когда она проснулась. Сначала она испугалась, но здесь она счастлива, Камила.

Я вздрагиваю и пытаюсь игнорировать мысленный образ Богдана, стреляющего в мою дочь из пистолета с транквилизатором. – Ты действительно ожидаешь, что я поверю в это?

– Она скучает по своим тете и дяде, – говорит мне Исаак. – Она много говорит о своих двоюродных братьях. Она даже спрашивает о тебе. Но она хорошо ладит с мамой и Богданом.

– А ты? – Я требую. – Она встречалась с тобой?

– Да, – говорит он, но не дает никакой дополнительной информации.

Как прошла их первая встреча? Я умираю от желания узнать, но я отказываюсь спрашивать. Кажется, он знает это, потому что в уголках его губ играет едва заметная улыбка.

– Она знает, кто ты?

– Нет.

– Что ты ей сказал?

– Что ее мать скоро приедет навестить ее, – говорит мне Исаак. – И что ее держат здесь, пока ты не придешь за ней.

Я хмурюсь. – Что, по ее мнению, я делаю?

– Важные вещи, – говорит Исаак. – Смелые вещи. Она уже считает тебя каким-то супергероем. Эту историю было нетрудно продать.

Я не могу отрицать, что это заставляет меня чувствовать себя немного лучше. Не о ситуации в целом, а о том, как Джо может меня увидеть. Я боролась с моим отсутствием в ее жизни все эти годы. И я предположила, что она боролась с тем же самым.

Это даже не близко к правде, но тот факт, что Исаак пытался защитить мой образ в ее глазах, что-то да значит. Не настолько, чтобы заставить меня простить его, но хоть что-то.

– Это даже не компенсирует всего, что ты сделал, – говорю я ему.

Его член упирается в букву V между моими бедрами, и мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не вырваться стон.

– Я знаю.

– Тогда почему ты не извиняешься?

– Потому что, если бы ты дала мне еще один шанс, я бы ничего не сделал по-другому.

Я в гневе втыкаю нож ему в горло. Когда мгновение спустя я от стыда оттягиваю его, я понимаю, что оставила небольшой порез. Он просто проткнул кожу. Ровно столько, чтобы одна крошечная рубиново-красная капля крови потекла по изгибу его шеи.

– Ты хочешь пересмотреть этот ответ?

– Нет.

Что нужно, чтобы увидеть страх в его глазах? Что нужно, чтобы поставить его на колени? Я начинаю думать, что это невозможно.

Он смотрит смерти в лицо и даже не вздрагивает.

Я чувствую, как моя решимость начинает давать сбои. Поэтому, прежде чем я могу полностью сдаться, я бросаюсь вперед ради своей дочери.

– Я заберу Джо и уйду, – говорю я ему. – И ты позволишь нам.

– Боюсь, я не могу этого сделать.

Я стискиваю зубы, молясь, чтобы силы вселенной дали мне силу, в которой я нуждаюсь. Сила, которая будет соответствовать его собственной.

– Тогда я убью тебя прямо здесь и сейчас. Если ты не позволишь мне взять Джо и уйти, я перережу тебе горло.

Его потемневшие глаза вспыхивают самым тусклым огнем. Не знаю, недоверие это или восхищение. Я предпочитаю верить, что это последнее.

– А ты сможешь, Камила?

– Думаешь, я не смогу? – Я требую.

– Я думаю, ты способна на многое, – торжественно говорит он. – Но не это.

– Способна, – настаиваю я. – Я сделаю это.

– Хорошо.

– Это все, что ты хочешь сказать?

– Ты хочешь убить меня? – он спрашивает. – Тогда вперед. Я не буду сопротивляться. Перережь мне горло, Камила.

Я недоверчиво смотрю на него. Выражение его лица смертельно серьезно. Я слежу за кульминацией, но ее нет.

– Сделай это, Камила, – настаивает он. – Убей меня.

24
ИСААК

Ее глаза расширяются. Она в ужасе, но пытается скрыть это за завесой безжалостности, которой у нее нет.

Она прижимает нож к моей шее. Это не больно; Я страдал гораздо хуже, не моргнув глазом.

Что болезненно, так это эрекция, которая в настоящее время скрыта между ее бедрами.

Она слишком хорошо это осознает, но изо всех сил старается не обращать на это внимания.

Мои руки все еще на ее бедрах, подстрекая ее, пытаясь раздвинуть ее пределы, даже когда она пытается ответить.

Виски сегодня мой друг. Она выпила достаточно, чтобы поверить, что это была хорошая идея. Но теперь, когда она протрезвела, она начинает понимать, насколько она не в себе.

Однако отступать не в ее характере. Что только заставляет мою эрекцию пульсировать намного сильнее.

– Убей меня, Камила, – говорю я снова.

– Ты не это имеешь в виду.

– Я имею в виду каждое слово.

– Ты собираешься просто лежать и позволять мне делать это?

– Да, – говорю я ей. – И ты единственный человек в мире, которому я бы позволил эту привилегию.

– Привилегия… убить тебя? – говорит она, отказываясь.

Я улыбаюсь. – Единственный способ убить меня, Камила, – это если я позволю. Итак, мы здесь. Я позволяю тебе убить меня. Ты собираешься упустить возможность?

– Ты действительно так уверен, что я не буду?

Я сжимаю ее чуть крепче и прижимаюсь бедрами к ее бедрам. Она точно знает, что я делаю. Ее глаза вспыхивают.

– Ты недооцениваешь меня, – говорит она. – А если я тебя убью?

– Тогда я умру, – пожимаю плечами. – Какое это имеет значение?

– Я не понимаю тебя.

– Чего ты не понимаешь?

– Ты человек, который отказывается умирать.

– Я отказываюсь умирать от рук моих врагов, – поправляю я. – Но я не против умереть от твоих рук. На самом деле, я бы сказал, что это довольно хороший путь.

На ее лице мелькает замешательство. Она пытается решить, манипулирую я ею или нет. Это немного раздражает, но, думаю, я не могу ее винить.

Но дело в том, что я имею в виду каждое чертово слово, которое говорю.

И все же это не значит, что я верю, что она действительно справится с этим.

– Я никогда не думал, что ангел смерти будет настолько прекрасен, – замечаю я.

Ее глаза полыхают зеленым огнем. – Думаешь, лесть вытащит тебя из этого?

– Неужели жизнь действительно измотала тебя до такой степени, что ты не принимаешь комплиментов?

– Я пытаюсь убить тебя, – рявкает она. – Не похоже, что это подходящее время для такого рода вещей.

Мне приходится очень стараться, чтобы смех не прорвался наружу. – Я знаю об этом, Камила. Я разочарую тебя своей реакцией?

Она сужает глаза. – Какие-нибудь последние слова?

– Ты будешь против того, чтобы впустить меня внутрь себя, пока ты меня убиваешь? – Я спрашиваю. – Это была бы действительно славная смерть.

– Ты чертов мудак, – шипит она.

– Верно. Слишком много, чтобы просить.

Ее взгляд скользит по моей обнаженной груди. Я вижу, что ее глаза расширены.

Даже в темноте ее желание меня осязаемо.

И мое желание к ней в настоящее время пронзает ее между ног.

Теперь мы оба раскрываем все наши карты.

– Ну, тогда вперед. Неожиданность ослабевает.

Она стискивает зубы и удваивает хватку на ноже. Но она не наносит смертельный удар.

Я ухмыляюсь. – Ты не можешь этого сделать, не так ли?

Ее грудь отчаянно вздымается и опускается. – Я… я не убийца.

– Это единственная причина?

Она хмурится. – Что, черт возьми, это должно означать?

– Это означает, что я знаю настоящую причину, по которой ты не можешь продолжать это.

– Не…

– Ты любишь меня.

Она немного отстраняется, и это на секунду ослабляет давление на мою шею. Я не меняю выражение лица, глядя на нее снизу вверх.

Ее светлые волосы ниспадают дикими локонами на грудь. Запах виски, липкий к ее коже, еще один возбуждает. На самом деле, это может быть мой новый любимый напиток.

Она похожа на грустного ангела-мстителя.

Даже от ножа в ее руке у меня синеют яйца.

– Я, черт возьми, не влюблена в тебя, – рычит она.

– О, я думаю, что ты.

– Даже твое эго не может быть таким большим.

– Это так, – спокойно говорю я ей. – Но это совсем отдельная тема. Мое эго не меняет сути дела.

– Поскольку ты любишь себя, я полагаю, имеет смысл, что ты думаешь, что все остальные тоже любят тебя.

Я улыбаюсь ее попытке обернуть это против меня. Я думал, она уже знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что это не сработает.

– Хорошо, – говорю я, с удовольствием бросая вызов. – Тогда докажи, что я не прав. Убей меня.

– Исаак…

– Ты приставила нож к моему горлу, Камила. Я полностью в твоей власти. Делай со мной, что хочешь. – Но даже когда я это говорю, я не могу не сжать ее бедра немного крепче, напоминая ей о том, как я держу ее. – Продолжай.

– Ты говоришь это только потому, что знаешь, что я этого не сделаю.

– Тогда позволь мне помочь тебе. – Я хватаю ее руку с ножом и прижимаю ее к своей шее. Ее глаза широко распахиваются, когда она понимает, что я собираюсь сделать.

Я сразу же чувствую ее сопротивление, но я намного сильнее ее.

– Исаак! – она задыхается.

Я прижимаю ее руку к моему горлу и врезаюсь в собственную плоть. Я прокалываю кожу и чувствую, как она раскалывается. Если я нажму немного сильнее, я перережу себе горло.

– Нет!

– Это то, чего ты хочешь, не так ли, Камила?

– Ты истекаешь кровью, Исаак. Остановись. ОСТАНОВИСЬ.

Я отпускаю ее руку, и она убирает ее с моего горла, забирая с собой нож. Ее крик эхом разносится по темной спальне. Она выглядит испуганной, глядя на кровь, стекающую по моей шее.

Это всего лишь рана на теле. Я бы даже не стал накладывать повязку, но Камила выглядит прямо контуженной.

– Что, черт возьми, не так с тобой? – недоверчиво выдыхает она.

– Я не боюсь смерти, Камила. Я никогда не был.

Она безвольно лежит на мне, ее глаза широко раскрыты, полны страха и паники.

Я выпрямляюсь. Когда я тянусь к ножу, она не сопротивляется, и я осторожно выдергиваю нож из ее пальцев.

Я наклоняюсь в сторону и оставляю его на прикроватной тумбочке. Когда я снова выпрямляюсь, она оказывается в нескольких дюймах от меня, ее ярко-зеленые глаза ищут что-то, что имеет для нее смысл.

– Послушай меня, – шепчу я, кладя пальцы ей под подбородок и заставляя ее смотреть мне в глаза. – Все нормально.

– Я… я должна была войти сюда… я должна былг… чтобы…

– Тсс. Перестань думать о том, что ты должна делать, – говорю я. – Это никогда никуда тебя не приведет. Подумай о том, что ты хочешь сделать.

Ее глаза прикованы к моему лицу. Она пытается примирить свои принципы с тем, что чувствует ко мне. Потому что, видимо, эти двое не ладят в ее голове.

Я не собираюсь помогать ей оправдываться. Но я, черт возьми, тоже не выпущу ее из своей постели.

Моя рука обвивает ее талию, притягивая к себе. Моя эрекция теперь болит, и я опасно близок к тому, чтобы полностью отказаться от самоконтроля.

– Нет… – шепчет она, но голос ее слаб и неубедителен.

Я переворачиваю нас резким движением. Она задыхается от шока. Я не могу винить ее. Я не делаю ей никаких предупреждений и, конечно же, не нежен.

Но она только что вошла в мою спальню с ножом. Она лишилась права ожидать нежности. Она меня так завела, что я сомневаюсь, что смогу собрать достаточно силы воли, чтобы дать ей это.

Я срываю с нее одежду, рву ее на одежду и сбрасываю обрывки с кровати.

– Нет… Исаак… стой… – Я прижимаюсь к ней голым членом, и она снова стонет. Ее глаза закатываются, а тело содрогается.

– Kiska, ты должна быть убедительнее.

Затем она замолкает. Я вижу поражение в ее глазах. Я больше не собираюсь добиваться от нее борьбы.

Я хватаю ее руки и прижимаю их над головой, когда начинаю вжиматься своим членом между ее бедрами. Она дергается, прижимаясь ко мне, прикусывая нижнюю губу, чтобы не закричать.

Я внутренне улыбаюсь, зная, что через мгновение она завопит во всю глотку. Все, что осталось между нами, это пара прозрачных кружевных трусиков.

Они идут так же, как и остальная ее одежда.

Тогда нас ничто не остановит, кроме нас самих.

И я не думаю, что кто-то из нас может остановить то, что вот-вот произойдет.

Аромат сладкой киски моей жены наполняет мои ноздри. Я кладу свое тело поверх ее и втягиваю сосок в рот.

Вот так она проигрывает битву и кричит. Наполовину в удовольствии, наполовину в боли. Я не даю ей прийти в себя, пока не войду в нее.

Она мокрая. Ее бедра сжимаются вокруг моих бедер, когда она приглашает меня войти каждым движением своего тела. Я безжалостно трахаю ее, как будто это последний трах в нашей жизни.

Кто знает? Может быть это так.

Через несколько минут она чередует стоны и крики, которые она больше не может контролировать. Все, что я слышу, это эротический звук, когда мои бедра врезаются в ее бедра. Ее груди яростно подпрыгивают при каждом толчке, а руки сжимаются в кулаки.

Я все еще крепко сжимаю ее запястья, отказываясь отпускать их. Она мне нравится такой – полностью в моей власти.

И, судя по громкости ее стонов, ей это тоже нравится.

Она яростно кончает, извиваясь подо мной, а по ее телу покрываются мурашки. Но я не останавливаюсь и уж точно не замедляюсь.

Это ее наказание.

Вот что она получает за попытку сбежать от меня.

Она будет кончать снова и снова, пока не сможет больше терпеть, а затем еще раз после этого.

Я вытаскиваю и переворачиваю ее. Она задыхается, ее дыхание молит об облегчении. Но она не получит его в ближайшее время.

Я заставляю ее встать на четвереньки. Когда она дрожит, я врезаюсь в нее сзади. Затем я хватаю ее за волосы и держу за них, как за пару поводьев. Я дергаю самодельный хвостик, заставляя ее шею выгибаться, когда ее глаза смотрят в потолок, а из ее горла вырываются гортанные стоны.

Она устало стонет, но я просто продолжаю трахать ее, наблюдая, как ее ягодицы дрожат и трясутся от каждого толчка. Когда я больше не могу держаться, я вытаскиваю ее и снова кручу.

У нее перехватило дыхание, но я игнорирую это, взбираюсь по ее туловищу и засовываю свой член глубоко ей в горло. Ее глаза широко распахиваются от шока, но неприкрытая похоть – это все, что мне нужно увидеть, прежде чем я взорвусь ей в глотку.

Это большая нагрузка, но она принимает ее всю, высасывая из меня досуха, прежде чем мое тело, наконец, замирает.

Я медленно вынимаю свой член и падаю на кровать. Камила задерживается на секунду дольше, а затем плюхается рядом со мной, сохраняя небольшое расстояние между нами.

Ее груди вздрагивают от силы ее глотающих вдохов. Мне хочется протянуть руку и поиграть с ее сосками, но время для этого прошло.

Теперь ей нужно от меня больше, чем просто мой член, мои прикосновения, мое доминирование.

Ее глаза прикрыты, наполненные сложными эмоциями, которые она пытается преодолеть.

Я беру мятую простыню и натягиваю на нее. Она наблюдает за каждым моим движением затуманенными глазами, словно гипнотизирует ее.

– Поэтому ты осталась, а не ушла с Максимом? Я спрашиваю. – Ты хотела найти Джо?

Она долго не отвечает. – Ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

– А если бы не Джо?

Она вздыхает и поднимает лицо к потолку. Я вижу изгибы ее грудей сквозь тонкую простыню, и это угрожает мне снова и снова возбуждаться.

– Не знаю, Исаак. Я больше ничего не знаю.

Я киваю и некоторое время обдумываю это. – Поспи немного, – наконец говорю я ей. – Завтра ты сможешь увидеть ее.

Ее голова мотается ко мне. – Ты это имеешь в виду?

– Да.

Она еще на долго. Затем я замечаю, что ее дыхание нормализовалось. Плечи кажутся легче, даже движения становятся легче.

Она закрывает глаза.

И через мгновение она спит.