Текст книги "Бархатный дьявол (ЛП)"

Автор книги: Николь Фокс Николь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

38
КАМИЛА

Обратный рейс в Лондон совсем не похож на тот, которым мы летели в Шотландию.

Во-первых, Исаак и я не разговариваем. Он сидит с правой стороны частного самолета, потягивая стакан виски с задумчивым выражением лица, а я предпочитаю держаться от него как можно дальше.

Атмосфера напряженная, пронизанная жаром битвы, которая так и не достигла своего полного потенциала. Каждые несколько секунд я думаю о еще одном ответном ударе, который могла бы нанести ему, и проклинаю собственную неспособность нанести удар, когда возможность появляется прямо передо мной.

Единственное, что не изменилось в полете, так это стюардесса, длинноногая блондинка с глазами на Исаака. Она вращается вокруг его пространства, как будто не может держаться подальше.

И на этот раз ей вовсе не нужно притворяться, что я ей интересна, потому что ясно, что Исаак не собирается ее на это звать.

Я стискиваю зубы, когда Марисса идет ко мне. Я запыхалась. Мне нужен стакан воды и одеяло, но она не слишком заботится о моем комфорте.

Вместо этого она предсказуемо поворачивается к месту Исаака и наклоняется без необходимости.

Ее наряд не изменился, но есть дополнительная пуговица, которую она не застегнула.

Я не могу не заметить, что на этот раз она тоже немного позаботилась о своей внешности. Ее волосы кажутся более объемными, а на лице определенно больше косметики.

Меня раздражает, что она сделала все возможное, но еще больше меня раздражает, что она справилась. Макияж тонкий, ее тело вызывает слюни, и я чувствую себя троллем по сравнению с ней.

– Могу я вам что-нибудь принести, сэр? – спрашивает она Исаака.

– Еще стакан виски, – говорит он, не глядя на нее. Я удовлетворена на мгновение, что он не уделяет ей времени дня.

Тогда это меняется.

Он оглядывается, и внезапно выводок исчезает. – Ты сделала что-то другое со своими волосами? – он спрашивает.

Я закатываю глаза. Меня даже не волнует, заметит ли он. Не может быть, чтобы Исаак не обращал внимания на ее волосы.

– О, знаешь, я просто провела по ним расческой, – говорит она хихикающим голосом, от которого мне хочется насмешливо подражать ей.

«Провела по ним расческой», моя задница. Вероятно, она проснулась слишком рано, чтобы накрутить бигуди. Несомненно, там также есть куча лака для волос.

– Примерно так я просыпаюсь, – добавляет она.

Это почти заставляет меня заткнуться. Наверное, поэтому я не могу остановиться.

– Ты тоже проснулась с макияжем на лице? – ласково спрашиваю я.

Марисса смотрит на меня широко распахнутыми потрясенными глазами. Ее рот на секунду приоткрывается. Я чувствую крошечное зерно вины за то, что поставила ее на место.

Он бросает на меня свирепый взгляд, но я делаю вид, что не замечаю. Я не уверена, что со мной не так. Я не унижаю других женщин. Я не такая.

Но это то, во что Исаак превращает меня.

– Я… я принесу вам виски, сэр, – бормочет она. Она врывается в зону стюардессы и закрывает за собой дверь.

– Есть причина, по которой ты ведешь себя как стерва со стюардессой? – спокойно спрашивает Исаак, глядя на меня через проход. – Или вся эта враждебность направлена на меня?

– Не льсти себе.

– Ты делаешь это для меня.

Я ненавижу, что у него есть эта сила. Он всегда заставляет меня чувствовать, что я близка к истерике, что вот-вот сойду с ума в любой момент.

Я знаю, почему он это делает. Это ставит его в положение контроля, в то время как я борюсь за свои чувства, которые почти всегда ускользают от меня.

Кого я обманую? Они всегда уходят от меня. Вот уже шесть лет Исаак Воробьев держит в руках бразды правления моим сердцем.

– Все эти заискивания тебя не беспокоят? – Я щелкаю. – Она практически спотыкается о себя, чтобы удовлетворить каждую твою мимолетную потребность.

– Нет, – холодно отвечает он. – Это тебя волнует?

– Ни в малейшей степени, – говорю я, безуспешно пытаясь имитировать его безразличный тон. – Она может подлизываться ко всему, что ей нравится, и ты можешь наслаждаться этим, сколько хочешь. Для меня это не имеет значения. Я просто удивлена, вот и все.

– Почему?

– Потому что она явно хочет трахнуть красивого миллиардера. Я не думала, что тебя волнует, что тобой манипулируют или используют.

Он фыркает. – Нет, но я верю в благотворительность.

– Что это значит?

– Это значит, что я знаю, что делаю с людьми. Женщинам, в частности. Мне плевать на все в этом мире, кроме моей Братвы. Но пятнадцать минут моего внимания могут изменить жизнь женщины. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо.

Я не знаю, почему я беспокоюсь. С ним не выиграть. Потому что он точно знает, как меня порезать. Его слова пронзают меня, как лезвие ножа, и мои пальцы начинают дрожать.

– В одном ты прав, – тихо говорю я. – Я должна была знать лучше.

Я прикусываю язык, и все мое тело напрягается. Когда это не помогает сдержать слезы, я поворачиваюсь к нему спиной и закрываю глаза. Он не говорит ни слова, но я чувствую, как он смотрит на меня. Я притворяюсь, что сплю, но мы оба знаем, что это не так.

– Простите, мэм?

Я быстро вытираю слезы и оборачиваюсь, чтобы увидеть Мариссу, стоящую надо мной с серебряным подносом с двумя бутылками воды. Я не уверена, то ли она чрезмерно компенсирует, то ли она просто пытается подколоть меня.

В любом случае, это не уменьшает моего мрачного настроения.

– Ты можешь просто поставить его где угодно, – ворчу я. Затем я добавляю застенчивое – Спасибо.

– Конечно, – отвечает она с излишней вежливостью.

Она определенно играет так умно, я дам ей это. Она улучшает манеры, так что выглядит любезной, обиженной официанткой, а я – требовательной и грубой стервой.

Что в данный момент, я полагаю, я.

Разочарование захлестывает меня. Это не я. Ничего из этого нет. Но, несмотря на изобилие самосознания, в котором я всегда была такой высокомерной и могущественной, я все еще не могу избавиться от него достаточно долго, чтобы остановить неприятные слова, сорвавшиеся с моих губ.

Потому что каждый раз, когда я решаю сделать именно это, я бросаю взгляд в сторону и замечаю Исаака. И все, что я хочу сделать, это кричать.

– Могу я предложить вам что-нибудь еще? – спрашивает Марисса, задерживаясь.

– Нет я в порядке.

– Может быть, книгу?

Я хмурюсь, задаваясь вопросом, может быть, это трещина, которую я не получаю. – На борту есть книги? – Я спрашиваю.

– Несколько сзади, – говорит она, кивая. – Я была бы рада показать вам нашу подборку.

– Нет я в порядке.

Она кивает и направляется к кабине.

– Ты никогда не упускаешь возможность порыться в книгах, – замечает Исаак, когда она уходит.

– Сейчас не интересно читать.

– Верно, ты просто заинтересована в том, чтобы доставить неприятности бедной стюардессе.

Это высушит мои слезы довольно быстро. Я сердито смотрю на него. – Мне жаль. Я не понимала, что расстраиваю тебя, плохо обращаясь с твоей драгоценной Мариссой.

Он улыбается так спокойно, что мне хочется выплеснуть воду ему в лицо. – Не расстроен, – уточняет он. – Просто… позабавился.

Я подбрасываю ему птицу, но он только смеется. В его смехе есть крошечная капля гнева, но я могу сказать, что он на самом деле получает какое-то извращенное удовольствие от моих страданий.

– Я просто считаю, что она некомпетентна, – говорю я, сгибаясь пополам.

– Я бы не нанял ее, если бы это было правдой.

Я закатываю глаза. – Пожалуйста.

– Что?

– Просто хочу сказать, что очень удобно, что одна «компетентная» стюардесса, которую ты в итоге нанял, также оказалась нокаутом.

– Она?

– Не покровительствуй мне.

Он усмехается. – Она была компетентна, опытна и привлекательна, – признает он. – Это было легко.

– Она безмозглая.

– Она получила степень от Брауна. Собственно, как и у тебя. Классика.

Мои пальцы снова начали трястись. И на этот раз это не имеет ничего общего с Исааком. Это также не имеет ничего общего с Мариссой, которая явно красива и умна и не заслуживает того, чтобы с ней обращались так, как я обращалась с ней в течение последнего часа.

Я злюсь на себя. В ярости, на самом деле. Потому что я влюбилась не в того мужчину.

Я всегда гордилась тем, что я умная девочка, и я пошла и сделала самую глупую вещь. Даже глупее, чем спать с незнакомцем в туалете модного ресторана. Все мои глупые ошибки, кажется, вращаются вокруг Исаака.

Я не могу винить его за это. Это все на мне.

– Извини, – говорю я, задыхаясь от слов, когда встаю.

Я чувствую, как он наблюдает за мной, но продолжаю идти к задней части самолета, где есть укромный уголок.

Все, что мне сейчас нужно, это побыть одной.

Я закрываю за собой сетчатую дверь и пытаюсь дышать сквозь охватившую меня панику. Я должна думать о Джо. Это успокаивает меня.

Я только начинаю восстанавливать контроль над своим сердцем и дыханием, когда без предупреждения открывается сетчатая дверь, и Исаак входит внутрь. Я яростно набрасываюсь на него, вытирая слезы, хотя знаю, что он их уже видел.

– Я хочу побыть одна, – настаиваю я.

– ы расстроена.

– Пожалуйста, – шепчу я, умоляя, наверное, впервые с тех пор, как я его знаю. – Пожалуйста… просто дай мне немного места.

– Тебе не нужно пространство.

– А ты знаешь, что мне нужно, да? – Я требую.

– Да, – уверенно отвечает он. – Ты должна сказать все, что ты мне не говоришь.

– Мне нечего тебе сказать.

– Не дури меня, kiska. Я знаю, что ты…

– Не надо! Прекрати говорить это. Ты меня не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь.

– Почему ты так злишься на Мариссу?

Он загнал меня в ловушку, буквально и метафорически, и это еще больше меня злит. Я пытаюсь вытолкнуть его из своего пространства, но, конечно, это только дает ему разрешение схватить меня.

Его руки сильны, когда они сжимают мои запястья. Прежде чем я успеваю сопротивляться, я обнаруживаю, что он толкает меня на уступ. Я на уровне глаз с его промежностью, так что я могу видеть очертания его эрекции прямо под ним.

– Давай, Камила, – настаивает Исаак. – Все мне расскажи.

Я положила руки ему на бедра, намереваясь оттолкнуть его. Но что-то происходит в тот момент, когда я прикасаюсь к нему: я не хочу отпускать.

Мой взгляд перемещается с его глаз на его промежность, а затем обратно. Мое сердце колотится, моя киска пульсирует, и мои соски настолько тверды, насколько я знаю, его член прямо сейчас.

– Ты ревнуешь, да? – размышляет он. – Ты не выносишь мысли о том, что я мог трахнуть ее в прошлом. Или, что еще хуже, что я могу трахнуть ее в будущем.

– Ты свободен трахаться с кем хочешь, – огрызаюсь я на него, хотя это далеко не так, и угасающая ярость в моем голосе доказывает это.

Исаак качает головой. – О, я так не думаю. Я знаю, чего ты хочешь, Камила. Это в твоих глазах. Теперь ты вне игры, так что можешь брать то, что хочешь.

Я должна хотеть доказать, что он ошибается. Я должна бороться, чтобы доказать, что он не прав.

Но почему-то я делаю ровно наоборот.

Я уступаю. Ему и моим низменным желаниям. Я позволяю своему влечению занять переднее место, и прежде чем я это осознаю, я разрываю его ремень и снимаю его. В тот момент, когда я могу, я расстегиваю молнию и стягиваю его штаны. Его член вырывается, и я не теряю ни минуты, прежде чем раздвигаю губы и беру его в рот.

Исаак хватается за верхние перила самолета. Он дает мне контроль только на минуту.

Может даже две. Затем срабатывают его инстинкты, и он хватает поводья. Он берет контроль над моей головой и прижимает меня к месту, когда начинает трахать меня в рот.

Жар его члена, скользящего в мое горло и выходящего из него, делает меня такой влажной, что я тянусь между ног и начинаю ласкать себя пальцами.

Он издает тихий стон, наблюдая за мной, его глаза впиваются в мое лицо, впитывая каждый маленький рывок и жест. Он сопротивляется желанию кончить.

Но я хочу, чтобы он кончил. Я отчаянно хочу попробовать его.

– Видишь, Ками? – он говорит мне. – Это то, чего ты действительно хочешь. Ты хочешь меня. Ты слишком чертовски горда, чтобы признать это.

Я нахожу странным, что он сказал мне это именно в этот момент из всех моментов, когда его член упирается мне в горло. Разве не очевидно, что я ничем не горжусь?

Мне удалось отдать все, что, как я думала, сделало меня тем, кто я есть. Я пожертвовала всем – и ради чего? Жестокий сукин сын, который может просто использовать меня как инструмент в своем заговоре мести.

Он внезапно вырывается и рывком поднимает меня на ноги. Он крепко сжимает мою задницу и поднимает меня вверх, заставляя мои ноги обнять его за талию.

Я задыхаюсь, когда он отодвигает мои трусики в сторону, засовывает в меня свой член и трахает меня. Я пытаюсь уцепиться за что-нибудь твердое, но единственная твердая вещь поблизости – это он.

Я кончаю так быстро и без предупреждения. И когда я это делаю, я чувствую, что мое тело отказывается от меня понемногу. Я дрожу, дрожу и корчусь, но он не прекращает трахать меня, пока не кончит.

Когда он кончил в меня, он бесцеремонно усадил меня на подоконник и снова застегнул молнию.

Все закончилось, как только началось, и ясно, что он не хочет оставаться здесь.

Я согласна.

Что бы у нас ни было, совершенно очевидно, что оно становится ядовитым. Я не уверена, все ли секреты между нами отравляют колодец или он был отравлен с самого начала.

Все, что я знаю, это то, что я не могу позволить себе дуться в его доме, ожидая, когда он примет решение относительно моей жизни. Мне нужно найти выход отсюда, прежде чем я причиню еще больше вреда своему сердцу.

Исааку требуется всего несколько секунд, чтобы снова прийти в себя. Выходя из ниши, он даже не взглянул на меня. Я знаю, что это осознанный выбор. Он посылает сообщение: я незаменим. Просто еще один трах.

Я не уверена, как выгляжу сейчас, и не уверена, что хочу это выяснить.

Моя одежда растрепана, кожа кажется сухой и желтоватой, а волосы спутавшимися пучками свисают вокруг лица.

Мне понадобится много времени, чтобы снова стать человеком. Что я считаю уместным.

Я была ранена. Я сломалась. И я не могла так легко уйти от этого. Я буду носить эти шрамы как почетный знак.

Потому что это доказательство того, что я совершала ошибки.

Но я выжила. Я терпела. Теперь я полна решимости жить, чтобы рассказать эту историю.

Исаак Воробьев не одолеет меня.

39
ИСААК

– Сколько раз?

– Девять, – отвечает Богдан.

– Девять? – Я повторяю. – Девять гребаных раз?

Богдан и Влад переглядываются. Никто из них не был уверен, как я отреагирую. Но они не ожидали гнева. Это достаточно ясно видно по их лицам.

– Разве это не хорошо? – Богдан рискнул. – Я имею в виду, что попытка Максима войти в контакт означает, что он загнан в угол.

– Или у него есть план, – возражаю я. – Ублюдок что-то задумал. Я знаю это.

– Мы не узнаем, пока не примем один из его звонков, – отмечает Влад.

– Мне нечего ему сказать, – рычу я. – Он уничтожил всякую надежду на мирное решение, когда напал на меня на том, что должно было быть джентльменским собранием.

– Я понял, – отвечает Богдан. – Но разве мы не должны знать, почему он пытается войти в контакт.

– Есть еще кое-что, – добавляет Влад, доставая хрустящий белый конверт.

– Что это?

– Письмо, адресованное тебе, – объясняет Влад, протягивая его мне. – Богдан узнал почерк Максима..

Я смотрю на письмо. Мое имя напечатано на поверхности грубым почерком Максима. Он все еще запечатан.

Я разрываю его и вытаскиваю письмо, лежащее внутри.

Кузен, у нас были разногласия, у тебя и у меня. Я много думал с тех пор, как мы виделись в последний раз. И я решил, что Братва, эта вражда, даже месть – все это значит для меня меньше, чем Камила.

Я хочу ее вернуть. Я люблю ее. А веришь ты в это или нет, для меня не имеет значения. Надеюсь, она поверит. Потому что у нас общая история. Мы построили жизнь вместе. Мы планировали строить будущее вместе. Да, когда это началось, это было все о тебе. Но чем больше я узнавал Камиллу, тем больше понимал, что она для меня значит больше, чем моя жажда мести.

Я готов отступить, отказаться от права на Воробьеву Братву и исчезнуть совсем. Ты можешь получить Братву; ты можешь иметь силу, которую хочешь. Я просто хочу ее.

Я знаю тебя, кузен. Ты гордый человек. И ты никогда не принуждал женщину к чему-либо против ее воли. Я не верю, что ты бы заставил Камиллу остаться с тобой, если бы я был тем, кого она действительно хотела.

Сделай так: спроси ее. Предоставьте ей выбор и позволь ей самой принять решение. Для тебя она всего лишь устройство, но для меня она мое будущее. Верни ее мне, кузен, и тебе никогда больше не придется видеть мое лицо. Ты можешь сохранить ключи от королевства. Я буду доволен ею.

Максим.

Трудно прочесть эмоции по письму. В этом есть что-то стерильное. Вы можете спрятаться за письменными словами, потому что это не дает читателю доступа к вашим выражениям, вашим манерам, маленьким предательским жестам, которые выявляют искренность или обман.

К несчастью для него, мне плевать.

Я принял решение относительно Максима. Если он думает, что это искренняя попытка использовать мои симпатии для спасения его жизни, то он ошибается. И если он думает, что эта бессовестная манипуляция убедит меня отпустить Камилу, то он чертовски ошибается.

Она моя.

– Хорошо? – спрашивает Богдан, с любопытством разглядывая письмо. – Что он говорит?

– Он хочет вернуть Камиллу.

– Мы это уже знали, – ворчит Влад.

Я качаю головой. – Это другое. Он утверждает, что откажется от своих претензий на Братву и исчезнет, если я просто верну ему Камиллу.

И Влад, и Богдан выглядят ошеломленными этим. – Серьезно? – выпаливает Богдан.

Я сердито смотрю на своего младшего брата – Это как сказать. Как ты думаешь, это серьезное письмо? – риторически спрашиваю я, размахивая им перед его лицом. – Это сюжет в разработке. Он пытается организовать встречу, чтобы устроить нам засаду.

– После того, что случилось в прошлый раз, он узнает, что мы появимся в полном составе, – отмечает Богдан.

– Вот именно. Он тоже будет.

– Почему он хотел подойти к тебе таким образом? – спрашивает Богдан. – Он явно в невыгодном положении. У нас более сильные цифры и более сильные бойцы.

– Согласен, – кивнул Влад. – Это не похоже на полностью сформированный план. Это тоже не кажется умным.

– Может быть, это не имеет никакого отношения к драке, – говорю я, глядя на письмо.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, может быть, это испытание. Может быть, он ждет, что я откажусь. Если я откажусь отдать ему Камилу даже после того, как он отправил это письмо, это только подтвердит, что… – я замолкаю, не в силах произнести ни слова. Но мне и не надо, потому что за меня это говорит Богдан.

– Это подтвердит, что твои чувства к Камилле тоже искренни. Что она значит для тебя больше, чем ты хочешь, чтобы он поверил.

Я поднимаю глаза на брата. – Он узнает, что лучший способ добраться до меня – это добраться до нее.

Мы втроем стоим свободным полукругом. Я никогда не чувствовал отсутствия Лахлана так сильно, как сейчас. Он всегда стоял слева от меня. Богдан стоял справа от меня, а Влад стоял напротив меня. Мы никогда сознательно не соглашались на это размещение. Это просто произошло естественным образом. И теперь, когда здесь нет шотландца, все кажется неровным и незавершенным.

– Чем ты планируешь заняться? – спрашивает Богдан. – Мы не можем оставить его попытки установить контакт без ответа.

– Последний раз, когда я проверял, я дон. Я могу делать все, что захочу.

Богдан почтительно кивает. – Ты прав, sobrat.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти. Мне нужно время подумать. Письмо Максима до сих пор зажато в моей руке. Планирую перечитать еще пару раз. Может быть, я смогу прочитать скрытое сообщение между строк. Выяснить что-нибудь еще о том, что может думать эта змея.

Но в тот момент, когда я открываю дверь, Камила там.

У нее бледное лицо, а глаза широко распахнуты от шока. Она смотрит на меня, но не извиняется за то, что дуется у моей двери. Понятно, что она стоит здесь какое-то время.

Также ясно, что она слышала большую часть нашего разговора. Значит, она знает, что Максим ее ищет. Возможно, она даже знает, что он хочет ее вернуть.

– Ты собирался мне рассказать? – спрашивает она, подтверждая это.

Я не стесняюсь и не стесняюсь правды. – Нет.

Она вздрагивает. – Что именно он сказал?

Вместо того чтобы утруждать себя ответом, я грубо протискиваюсь мимо нее и направляюсь к лестнице.

Она разворачивается и следует за мной. – Исаак, ты не можешь просто уйти от этого. Это касается меня напрямую. Я заслуживаю знать.

Мы уже на лестнице, когда я резко поворачиваюсь на каблуках, заставляя ее остановиться. Она на две ступени выше меня, поэтому наши глаза находятся на одном уровне. Я перекидываю руки через перила, чтобы она не смогла обойти меня, даже если попытается.

– Ты заслуживаешь только того, что я говорю, – рычу я. – А я говорю, что ты никуда не пойдешь.

– Исаак, – говорит она, и ее глаза горят от эмоций. – Пожалуйста… ты не можешь этого сделать.

– Уже сделано.

Я отворачиваюсь и продолжаю спускаться по лестнице. Она следует за мной прямо через дом и выходит в сад.

– Вернись внутрь, Камила.

– Нет, – упрямо говорит она. – Нет, пока ты не скажешь мне, что сказал Максим, чего он хочет… Я хочу знать.

– Почему?

Ее глаза крошатся, как лед. – Потому что я заслуживаю выбора.

– Ты моя жена, – напоминаю я ей.

– Ты всегда произносишь это слово, как будто это оружие, – выдыхает она. – Ты ведешь себя так, как будто брак – это пара наручников, которые ты защелкнул на мне. Я уже говорила тебе однажды: никто не может взять меня. Я не принадлежу ни одному мужчине.

– Как ты думаешь…

– Я еще не закончила, – перебивает она, сверкая глазами. – Да, мы спали вместе. И да, мне даже понравилось. Но это не значит, что ты владеешь мной. И не будет, пока я не решу отдаться тебе. Целиком и полностью.

– Разве ты уже не говорила? – Я бросаю ей безразлично.

Она должна уже привыкнуть к моим агрессивным ударам, но она отшатывается, выражение ее лица на мгновение искажается.

– Ты все время что-то забываешь, kiska: я тебя знаю. Лучше, чем чертов Максим.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но затем ее взгляд скользит по моему плечу. Я оглядываюсь и понимаю, что моя мать стоит прямо там.

Наблюдая за горячим обменом.

Как чертовски прекрасно.

– Возвращайся в свою комнату, мама, – резко говорю я ей.

– Перестань! – Камила кричит прежде, чем мама успевает сказать хоть слово. – Перестань командовать ею, как будто она твоя сотрудница! Перестань контролировать меня, как будто я твоя собственность! Что дает тебе право решать, что лучше для всех

– Я чертов дон, – рычу я, впервые повышая голос.

Она делает шаг вперед. – Ты не мой дон.

– Хочешь поспорить? – спрашиваю я жестоко.

Затем я перекидываю ее через плечо, как тряпичную куклу.

Я слышу ее панический вздох, прежде чем у нее перехватывает дыхание. – Нет! Исаак. Исаак! Положи меня к черту! Нет.

– Мне надоело, когда меня допрашивают. Я терпел это достаточно долго. Ты в моем доме и сделаешь, как я скажу.

Она начинает бить меня руками по спине, но я не обращаю на это внимания. Она начинает яростно брыкать ногами, но моя хватка на ней крепка. Она никуда не уйдет, пока я не решу ее усыпить.

– Сын… – Я смотрю на свою мать, но на моем лице предупреждающее выражение. Она тут же закрывает рот.

Я возвращаюсь в дом и поднимаюсь в комнату Камилы. Когда я вхожу, Эдит убирает там. Камила все еще изо всех сил борется, но ее слова уже давно потеряли смысл.

Эдит явно напугана, увидев нас обоих в таком состоянии. Она выпрямляется, как сурикат, и смотрит на меня широко распахнутыми шокированными глазами.

– Оставь нас, – твердо говорю я ей.

Это все, что ей нужно. Она захлопывает за собой дверь, и я иду в соседнюю ванную.

Ясно, что Эдит только что закончила здесь убираться, потому что все блестит. Я бросаю Камилу в ее безупречную ванну из белого мрамора и включаю воду.

Я удостоверяюсь, что он ледяной, когда брызгает на нее.

– Исаак! – кричит она. – Сволочь!

Она изо всех сил пытается выбраться из ванны, но я упираюсь одной ладонью в ее бедро, так что у нее нет другого выбора, кроме как барахтаться в холодной воде. Через минуту она понимает, что ссоры только усугубляют ситуацию.

Поэтому она останавливается. Ее ноги и руки обмякли, и она смотрит на меня своими большими зелеными глазами.

В тот момент, когда она перестает драться, я поворачиваю ручку. Горячая вода заменяет холодную.

Она вздрагивает, когда вода омывает ее, и я вижу облегчение на ее лице.

Я медленно выпрямляюсь и смотрю на нее сверху вниз. Она стоит в ванне, осторожно наблюдая за мной.

Я не полностью подавил инакомыслие в ее глазах. Он все еще здесь, под тишиной. И это заслуживает уважения. Она не из тех женщин, которых можно сломать. Честно говоря, я не уверен, что уважал бы ее, если бы она была такой.

Тем не менее, некоторые вещи нужно сказать.

– Ты не Братва, – произношу я. – Ты не понимаешь наших путей.

Ее челюсти сжимаются, но я не знаю, то ли гнев я вижу, то ли осознание.

Затем выражение ее глаз, кажется, еще больше ускользает, и на мгновение я знаю, что мои слова подтолкнули ее к мыслям о чем-то другом.

Или к кому-то еще.

– Я не позволю ослушаться. Я здесь командую. Так было всегда и так будет всегда. Когда я решу, что ты должна что-то знать, я скажу тебе. Когда я решу, что ты можешь что-то делать, я позволю тебе это сделать. А пока оставайся в своей комнате и не мешай мне.

Я уже почти у двери, когда она останавливает меня мягким вопросом. – Этого ты ожидаешь от своей жены?

Я останавливаюсь, не оборачиваясь. – Ты постоянно напоминаешь мне, что на самом деле ты мне не жена.

– Тогда кто я? – она спрашивает. – Я твоя пленница? Твоя игрушка? Твоя секс-игрушка?

– Ты можешь выбрать.

Она вздрагивает, но не уклоняется от разговора. – Я знаю, ты хочешь, чтобы я в это поверила, – шепчет она. – Я знаю, что ты намеренно говоришь обидные вещи, чтобы оттолкнуть меня, и я думаю, что начинаю понимать, почему.

– Просвети меня, – протягиваю я.

– Ты заботишься обо мне. Больше, чем ты готов признать. И почему-то ты думаешь, что это делает тебя слабым. Что это делает тебя уязвимым. Таким образом, ты компенсируешь это, превращаясь в страшного монстра. Ну, знаешь что, Исаак? Ты монстр. Но я не боюсь тебя. Так что ты можешь угрожать мне и унижать меня. Можешь снова бросить меня через плечо и наказать на глазах у всего дома. Но я никогда не перестану задавать тебе вопросы. Я никогда не перестану сражаться с тобой. И я никогда не перестану звать тебя, когда я думаю, что ты не прав. Ты женился на мне. Это была твоя ошибка.

Это чертовски впечатляющая речь, и я на секунду пошатнулся. Не то, чтобы я позволил кому-либо из этого показать. Потому что я унаследовал свое бесстрастное лицо от отца, и он ломал меня, пока я не построил себя по его подобию.

Медленно поворачиваюсь к ней лицом. Мое лицо бесстрастно. Она кусает нижнюю губу.

– Я не делаю ошибок, Камила, – говорю я ей.

Она садится в ванне немного прямее, подтягивает ноги и обхватывает их руками. Ее волосы и одежда полностью промокли и прозрачны.

Ей все еще удается выглядеть, как чертова русалка. Ее зеленые глаза смотрели в мои, не моргая и не отступая.

И я должен задаться вопросом: откуда взялась вся эта уверенность?

Я уже видел его проблески. Когда мы ссорились. Когда мы трахались.

Но ничего такого смелого и беззастенчивого, как это.

– Все бывает в первый раз, – говорит она мне.

И почти невозможно, но я ловлю себя на том, что надеюсь, что совершил правильную ошибку