Текст книги "Обречённая на месть. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ника Веймар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 48 страниц)
– А можно ещё вопрос? – покосилась она на Атора.
– Нет, я не собираюсь тебя сегодня соблазнять, – покачал он головой. Заметив ошарашенное лицо Даны, пояснил: – У тебя все эмоции на лице написаны. И я в состоянии понять, когда женщина думает о сексе. И когда опасается, что он всё-таки произойдёт, тоже.
– Я думала о поцелуе! – обиженно нахохлилась девушка. – Не надо мне всякие там мысли развратные приписывать.
– Дана, давай я тебе скажу откровенно, – буднично и почти равнодушно произнёс боевик. – Первое. Развратные мысли – это нормальное явление. У меня в твоём присутствии они вообще в перманентном фоновом режиме. Второе. Если бы я хотел просто вставить по-быстрому и неважно, кому, сходил бы в «весёлый дом». Я могу сдерживаться столько, сколько понадобится, чтобы в итоге мы получили взаимное наслаждение и удовольствие от близости.
– А третье? – не дождавшись продолжения, спросила Лидана.
– Третье… – задумчиво повторил Атор. Притянул её к себе, коснулся губ коротким ласковым поцелуем и отпустил. – Ты ждала этого.
– Я думала, будет иначе, – осторожно призналась девушка.
– Ночь длинная, – мужчина хищно потянулся. – Будет и иначе. Мне тоже нравится тебя целовать.
Дана тихонько вздохнула и снова потянулась к кружке. Боевик молчал, размышляя, с чего начать рассказ. Ему давно уже было наплевать на мнение окружающих, к тому же, назвать Императорского Жнеца бастардом мог разве что самоубийца. К биологическому отцу, Коулу Бергенсону, он не испытывал никаких тёплых чувств. Разумеется, сейчас тот с распростёртыми объятьями принял бы в семью лучшего боевого мага Империи, но Атор не желал иметь с «родственником» ничего общего.
Лицо мужчины омрачила лёгкая тень недовольства. Коул был бы уже мёртв, если бы не обещание, которое боевик дал матери. Мирелла Вальтормар до последнего дня хранила нежные чувства к герцогу Бергенсону, хотя, с точки зрения Атора, поступки Коула не вызывали ничего, кроме презрения. Историю этой несложившейся любви ему рассказала бабушка. Мать на эту тему предпочитала не заговаривать, отделываясь общими фразами.
Бабушка Атора, Шанталь, была из ромэ. Наперекор семье вышла замуж за укротителя диких животных, служащего в труппе бродячего цирка. Ушлый владелец цирка моментально сообразил, как извлечь выгоду из этого обстоятельства и предложил молодой ромэ контракт. Перед каждым представлением Шанталь в отдельной палатке, расписанной псевдомагическими символами, предсказывала судьбу всем желающим. Господин Редо, услышав, что ромэ не назначают фиксированную сумму за предсказание, установил нижнюю границу, меньше которой заплатить было нельзя. Палатка гадалки пользовалась популярностью и вносила ощутимый вклад в общую выручку.
Но семейное счастье Шанталь было недолгим. Муж погиб, когда дочери едва исполнилось семь. Однажды, во время отработки нового трюка, тигр неудачно прыгнул с тумбы и сбил дрессировщика с ног. Эйс Вальтормар сильно ударился затылком и через полчаса умер, не приходя в сознание. Явившийся целитель лишь развёл руками, зафиксировав смерть.
Возвращаться в табор Шанталь не захотела. так и осталась при цирке. А малышка Мирелла, не унаследовавшая дар от матери, стала плясуньей на канате. Гибкая, стройная, изящная, она танцевала над натянутой для вида сеткой, сама получая искреннее удовольствие от выступления. Той весной, когда Мирелле исполнилось 17, цирк раскинул шатры на землях герцогов Бергенсонов.
Шанталь, как обычно, приоткрывала завесу тайны будущего всем желающим, Мирелла вместе с другими артистами готовилась к вечернему представлению. Обычно на первое выступление приходили владельцы земель с семьями. И этот раз не был исключением. Герцог Горд Бергенсон пришёл на представление в сопровождении сына, зятя и младшей дочери. Герцогиня осталась в поместье со старшей дочерью и новорождённым внуком.
Коул, избалованный молодой повеса, сразу обратил внимание на стройную красавицу-плясунью. Дождался её после выступления, чтобы лично выразить восхищение, засыпал комплиментами и назначил свидание на следующий день. Обходительный, галантный, благородный… У Миреллы не было шансов устоять. Первый поцелуй Коул сорвал через два дня. А через неделю юная красавица оказалась в его объятьях. Цирк полтора месяца неспешно передвигался по крупным городам герцогства. Коул, не на шутку увлёкшийся молодой любовницей, не жалел денег на порталы и съём мебилированных комнат.
Счастливая Мирелла ни о чём не рассказывала матери, опасаясь, что та воспротивится её отношениям с будущим герцогом. Девушка была уверена, что любимый никогда её не оставит. И когда в положенный срок «лунные дни» не пришли, обрадовалась. Целитель подтвердил ожидания Миреллы, и новой встречи с Коулом она ждала, мысленно уже примеряя свадебный наряд. Но будущий герцог новости не обрадовался. Швырнул ей кошель с золотом и приказал избавиться от проблемы.
Мирелла пришла в ужас. Коул был непреклонен. Более того, заявил, что это не его ребёнок. Мол, откуда ему знать, с кем проводит ночи плясунья, пока его нет. А затем ушёл, оставив любовницу рыдать над растоптанными надеждами.
Избавляться от ребёнка Мирелла не хотела. Она уже любила ту маленькую жизнь, что зародилась в ней. Но сейчас, оставшись без поддержки, совершенно растерялась. И, как в детстве, пошла за советом к матери. Шанталь всю оставшуюся жизнь не могла себе простить, что не досмотрела, упустила, не уследила за дочерью. Но её беременный ребёнок смотрел на мать с такой безграничной верой в то, что сейчас она решит все проблемы, что Шанталь лишь вздохнула и пообещала, что поможет. Что ей ещё оставалось?
Но молодого Бергенсона она навестила. Хотела всего лишь поговорить с ним о том, чтобы он участвовал в жизни будущего ребёнка. Коул лишь рассмеялся ей в лицо и заявил, что ни о каком ребёнке и знать не хочет. Мол, мало ли, от кого его нагуляла молоденькая плясунья? Подарила невинность самому выгодному кавалеру, и пустилась во все тяжкие. Шанталь начала злиться. А Коул, в полной уверенности, что ничего ему эта гадалка не сделает, продолжал обливать Миреллу грязью. А после, окончательно обнаглев, предложил Шанталь ублажить его. Мол, тогда он подумает над тем, чтобы выдать Миреллу за какого-нибудь конюха и дать пару золотых в качестве приданого.
Разьярённая и оскорблённая ромэ прокляла мерзавца от всей души. Изобретательно и жестоко. Особая магия древнего народа не поддавалась диагностике, а проклятье дремало в крови Коула, активируясь лишь в тот момент, когда он выплёскивал своё семя в женское лоно. Шанталь позаботилась о том, чтобы род Бергенсонов угас. Но сформулировала проклятие так, чтобы оно не коснулось ребёнка, которого носила Мирелла.
Господин Редо, узнав об «интересном положении» молодой артистки, лишь вздохнул, неодобрительно покачал головой и перевёл будущую мамочку в билитёрши. Беременность протекала легко и была Мирелле к лицу. Шанталь несколько раз пыталась заглянуть в будущее дочери, но оно оставалось туманным. Побочный эффект проклятья проявился после рождения внука: малыш «собрал» целых семь магических сил. Мирелла долго раздумывала, как назвать сына. Вначале хотела в честь своего отца, но Шанталь воспротивилась, сказав, что вместе с именем можно перенести на малыша не самую счастливую судьбу. В итоге молодая женщина, увидев в одном из городов вывеску на двери «Атор Деберо, целитель» заявила, что назовёт сына Атором.
Незадолго до рождения ребёнка Шанталь и Мирелла оставили цирк. Продолжать вести кочевую жизнь с младенцем на руках было слишком сложно. Сбережений хватило, чтобы купить небольшой домик в одной из деревень на востоке Империи. Шанталь продолжала гадать, не отказываясь от продуктов в качестве оплаты. Мирелла занималась огородом и следила за порядком в доме. Она же трижды в неделю ездила на рынок за продуктами с соседкой-ткачихой.
Когда Атору исполнилось три года, на молодую и красивую женщину обратил внимание один из городских стражников. Несколько раз Киор Тогатти помогал Мирелле донести корзину с продуктами до повозки, а при очередной встрече предложил стать его любовницей. Распалённый отказом, принялся увиваться за несговорчивой красавицей с утроенной силой. Однажды затащил Миреллу в «караулку» и пригрозил, что возьмёт силой, если она откажется пойти с ним в ближайший Храм Познающего прямо сейчас. То проклинал, то признавался в любви, убеждал, что без неё ему не мила жизнь, обещал, что ради её улыбки свернёт горы. И Мирелла сдалась, решив, что раз уж не сложилось с любимым мужчиной, нечего перебирать. Но после заключения брака муж выставил условие: ребёнок оставался с бабушкой. Воспитывать «нагулянного» мальчишку Киор не хотел.
Расставание с сыном далось Мирелле нелегко. Четырежды в неделю, пока Киор был на службе, она бегала в деревню. Муж злился и втайне надеялся, что рождение их общего ребёнка заставит её забыть про маленького ублюдка. Забеременев, Мирелла действительно стала навещать сына реже. Не потому, что разлюбила, а потому, что вторая беременность протекала очень нелегко. У молодой женщины часто кружилась голова, темнело в глазах. Однажды зимой, возвращаясь домой с покупками, она поскользнулась на крыльце и упала животом на ступеньки. Спасти ребёнка не удалось.
После этого Киор возненавидел Атора ещё сильнее, лишь за то, что тот жил. Не скрывая, называл мальчика ублюдком и сокрушался, что тот не умер в младенчестве. Услышав, как зять в очередной раз обзывает ребёнка, Шанталь выгнала Киора прочь. В отместку тот увёз Миреллу в другой город.
В следующий раз Атор увидел мать только через полтора года. Тогда Киор отпустил её на две недели. Шанталь беспокоилась, предлагала дочери уйти от мужа, но Мирелла лишь вздыхала в ответ и твердила: «Он без меня пропадёт. Киор однолюб, он не сможет быть счастливым с другой женщиной. А мне уже всё равно, с кем жить».
Она приезжала раз в год, пока Атору не исполнилось двенадцать. Потом лишь писала письма. Детей у них с Киором не было: после выкидыша Мирелла больше ни разу не забеременела. Подросток скучал по матери, не раз предлагал бабушке навестить её. Шанталь, зная, что зять не обрадуется ни тёще, ни пасынку, отказывала. В итоге Атор решил действовать сам. В тот год, когда ему исполнилось четырнадцать, всю осень и зиму по выходным работал грузчиком на рынке и откладывал деньги на поездку к матери…
Вынырнув из воспоминаний, боевик перевёл взгляд на Дану. Та сидела тихо, словно мышка, в ожидании глядя на него.
– Пойдём, – позвал он, вставая.
Привёл девушку во вторую комнату, сел на плетёную циновку, прислонившись спиной к стене, указал Дане на двухместный диван.
– А можно сесть рядом с тобой на полу? – осторожно спросила она, рассматривая обстановку.
Письменный стол у окна и стул рядом с ним, диван, циновка на полу, два шкафа и оружие на стенах. Кортики, кинжалы, какие-то металлические звёздочки и полумесяцы. И шесты с острыми лезвиями на концах.
– Садись, – согласился мужчина. Подождал, пока девушка устроится рядом, вполоборота к нему. Глядя перед собой, негромко произнёс: – Мать вышла замуж, когда мне было три. Вскоре после этого Киор, мой отчим, увёз её в город Фестир. Это практически на западной границе Ардана. Вначале она приезжала раз в полгода, потом – раз в год. Писала письма. А когда мне исполнилось двенадцать – не приехала. Два года шли короткие, скупые письма. Бабушка не хотела ехать к Киору, они не ладили. Да и мне он не обрадовался бы. Но я слишком скучал по матери. Полгода собирал деньги, чтобы поехать к ней. А когда приехал, едва узнал её. Киор пристрастился к «горной пыльце», продал практически всё из дома. И за очередную «дозу счастья» расплачивался женой.
Дана тихо ахнула, прижала ладонь к губам.
– Какой ужас… – прошептала она.
– Он избивал её, а чтобы не сбежала – посадил на цепь, как собаку, – холодно продолжил Атор. – Дверь была открыта. Когда я вошёл, Киор спал за столом, а двое его дружков развлекались с моей матерью. То, что она была без сознания, их не смущало. Тот, что стоял лицом к двери, почти невменяемый от «пыльцы», заплетающимся языком предложил присоединиться, мол, на троих они уже не раз её делили. Я выкинул их за порог, не слушая возмущений на тему, кто я такой и им же Киор разрешил. Это было несложно: подонки едва стояли на ногах. Укрыл мать плащом. Попытался растолкать этого… любителя грёз. Хотел, чтобы он отдал мне ключ от кандалов. А в итоге получил в ухо так, что отлетел к стене. Когда очнулся, Киор спокойно дрых дальше. На столе лежал нож для хлеба. Иногда говорят, мол, не помню, как всё было, не знал, что творю. Я всё прекрасно помню. И убивал эту тварь вполне осознанно. Остановился просто потому, что устала рука. Ключ нашёл сам. Отправил бабушке послание через магослужбу, написав, что матери нужна помощь. Она прибыла к вечеру, не пожалев денег на порталы. А я отправился в Арданскую военную академию. После убийства отчима вариантов почти не оставалось. Тогда я тоже был наивен и верил в справедливость мести, – боевик усмехнулся. – Мечтал, что закончу ФБМ и первым делом наведаюсь к мерзавцу-Бергенсону, по случайности приходящемуся мне отцом. Но мать любила его до последних дней. И когда я однажды приехал к ним с бабушкой на выходные, вымолила у меня обещание не убивать Коула. Только потому он всё ещё жив.
Он умолк. Лидана, потрясённая услышанным, молчала, стиснув кулачки так, что побелели пальцы. А ведь Атор не вдавался в подробности… Девушка даже не хотела представлять, каково было ему всё это видеть.
– А что произошло с твоими родными? – спросила она. – Ты говорил, что у тебя никого не осталось.
– Мать так и не сумела психологически оправиться после пережитого, – сухо ответил мужчина. – Умерла, когда я был на втором курсе. Сердце не выдержало. Бабушка пережила её на три года.
– Мне жаль… – прошептала Дана.
Несмело прикоснулась к его плечу, желая поддержать, и не зная, как это сделать. Рассказ Атора снова разбередил и её раны.
– Жаль, что я не прикончил Коула? – хмыкнул боевик. – Мне тоже. Одно из немногих обещаний, о которых я сожалею.
– Да нет, не об этом! – горячо возразила девушка. – Я…
– Дана, избавь меня от долгих рассуждений о том, как тебе жаль тех, кого ты никогда не видела, – спокойно и ровно оборвал её мужчина. – Ты хотела знать о моём прошлом – ты о нём узнала. Мне твоё сочувствие ни к чему.
– Когда нет близких – очень тяжело, – Дана вздохнула. – Некому довериться, не к кому прийти за поддержкой…
– Солнышко, я хочу физической близости, а на духовную мне, в принципе, глубоко плевать, – Атор пожал плечами. – Она важна тебе, а не мне.
Девушка замолчала. Просто не знала, что ещё можно сказать в ответ на очередную грубоватую откровенность. Но не хотела уходить. Наоборот, придвинулась ближе, опустила голову на плечо боевика. Тот легонько провёл ладонью по её волосам.
– Иди спать, – произнёс он. – Хватит на сегодня откровений. У меня ещё есть дела.
– Я могу помочь, – предложила Дана.
– Составить учебный план? – с лёгкой иронией поинтересовался боевик. – Солнышко, я сам понятия не имею, что туда писать. Дурацкая бумажка для проверяющих из министерств, в которой не будет ни слова правды.
– Это так срочно? – спросила девушка. Чуть поколебавшись, призналась: – Не хочу сегодня засыпать одна.
– Перестала меня бояться? – обманчиво-ленивым тоном уточнил Атор. – Мне нравится твоя смелость.
– Я тебе верю, – Дана выпрямилась. – Ты сказал, что не обидишь меня.
– Не обижу, – подтвердил боевик.
Поднялся, протянул ей руку. Бриан уже вторую неделю намекал, что ждёт учебные планы, но сегодня Атор с огромным удовольствием мысленно послал работу с бумажками в глотку к Пересмешнику.
В ванную девушка пошла первой, не глядя, выхватив из ящика первые попавшиеся сорочку и бельё. И если шёлковая сорочка была вполне целомудренной, длиной чуть выше колена, то трусики подвели. Рассматривая кружевной предмет гардероба самого развратного фасона из всех возможных, Дана с минуту всерьёз размышляла о том, чтобы не менять бельё. Но любовь к чистоте победила. «И Атор сказал, что не планирует меня сегодня соблазнять», – привела она сама себе контрольный аргумент.
Боевик действительно не собирался этой ночью приставать к своей девочке. Атор не хотел, чтобы Дана снова начала от него шарахаться. Он оценил попытки девушки идти навстречу, и разрушать едва установившееся доверие был не намерен. Поэтому просто обнял доверчиво прижавшуюся к нему маленькую герцогиню, в очередной раз мысленно помянув недобрым словом Пересмешника и надеясь, что вынужденный целибат скоро закончится.
ГЛАВА 8
Дана очнулась от того, что в лицо брызгали холодной водой. Открыла глаза и испуганно дёрнулась, увидев перед собой улыбающегося Бенедикта.
– Вот мы и снова встретились, моя сладкая девочка, – прошептал он. Отставил чашку с водой, провёл пальцами по щеке Лиданы. – Ты скучала по мне, крошка? Я очень скучал.
Девушка неверяще оглядывалась вокруг. «Как я сюда попала? Этого просто не может быть!» Но они с Бенедиктом были в той же комнате, из которой она сбежала, только сейчас на кровати лежал лишь голый матрац. И занавесок на окнах, забранных решёткой, не было. Проследив направление её взгляда, мужчина ухмыльнулся.
– В этот раз ускользнуть не получится, дорогая невеста. А за побег будешь наказана. Тебе понравится.
Он больно ущипнул её за грудь. Дана вскрикнула, оттолкнула его, бросилась к двери. Заперто. Бенедикт демонстративно подбросил на ладони ключ и спрятал его в карман брюк.
– Будешь хорошей и послушной девочкой – я подумаю, выпустить ли тебя, – глядя на неё масляным взглядом, произнёс он. – Ну же, невестушка, покажи мне, чему ты научилась за время учёбы.
Он шагнул к ней, больно ухватил за плечи. Дана отбивалась из всех сил, ударила мерзавца ногой по голени, и тот, зашипев от боли, схватил её за волосы, намотал их на кулак и резко потянул назад. Девушка вскрикнула, на её глазах выступили слёзы. Бенедикт резко толкнул её на кровать, навалился сверху, впился в губы липким поцелуем. И отшатнулся, укушенный за губу.
– Сучка! – рявкнул он, утирая бегущую по подбородку тонкой струйкой кровь.
– Бездушная тварь! – Дана прижалась к стене, в глазах её горела ненависть. – Ты меня не получишь!
– Ошибаешься, – Бенедикт неприятно засмеялся и внезапно снова бросился на неё.
Придавил всем телом к матрацу так, что у Даны потемнело в глазах. Пока она пыталась восстановить дыхание, вытащил из брюк ремень и привязал руки девушки к столбику в изголовье кровати.
– Вот так лучше, – удовлетворённо проговорил он, рывком раздирая на ней форменную футболку. Зафиксировав ноги Лиданы под мышкой, рванул вниз брюки. Тяжело задышал, глядя на полуобнажённое тело: – Сейчас ты познаешь настоящего мужчину! Но вначале…
Он поднялся и на несколько минут вышел из комнаты. Дана дёргалась, пытаясь освободить руки из ременной петли, но напрасно. Бенедикт вернулся с мотком верёвки, невзирая на крики и мольбы девушки, привязал её ноги к столбикам в изножье кровати и встал между разведённых коленей пленницы, ухмыляясь и расстёгивая пуговицы на штанах. Он наслаждался ужасом на лице девушки и тщетностью попыток освободиться. Дана извивалась, как уж, понимая, что вот-вот случится самое страшное.
– Не надо, не трогай меня! – плакала она, пытаясь освободиться.
– Тише, тише, солнышко, всё хорошо, – донёсся до неё ласковый шёпот.
Горячие руки легли на талию девушки, притягивая к себе, бережно обнимая, даря чувство защищённости и покоя. Кошмарный сон растворялся, нехотя отступая с захваченных позиций. За окном светало, в комнате царил мягкий полумрак. Дана осознала, что лежит в объятьях Атора, прижимаясь к нему, как к единственному спасению. Он легонько укачивал её, и герцогине было уютно и тепло в его руках.
Дана прерывисто вздохнула, пытаясь окончательно освободиться от навязанных сном иллюзий, вздрогнула, вспомнив ощущение липких пальцев Бенидикта на своей ладони, прикосновение жадного слюнявого рта, и теснее прижалась к боевику.
– Кто тебя обидел? – негромко спросил Атор, поглаживая её по волосам.
Девушка тихо заплакала, уткнувшись в его плечо. Хрупкое тело в объятьях мужчины вздрагивало от сдерживаемых рыданий.
– Это просто сон, – прошептала она, словно пытаясь убедить сама себя. – Всего лишь сон.
Подняла голову, встретившись с Атором взглядом затуманенных глаз. Мужчина привстал, бережно стёр слезинки с её щёк, коснулся губ ласковым, успокаивающим поцелуем. Дана подалась навстречу, действуя инстинктивно, желая забыть ночной кошмар, стереть иллюзорные прикосновения преследующего её мерзавца со своего тела. Пусть Атор тоже был сыном проклятого Бергенсона, пусть он порой был резок и груб на словах – сейчас это не имело для девушки никакого значения. Дана тянулась к нему за лаской, словно цветок к солнцу, согреваясь в его объятьях, и уже ничего не боялась.
Тем более, сейчас Атор целовал её осторожно и нежно, словно боясь спугнуть. Как это было не похоже на те жаркие, жадные поцелуи, которые он срывал с её губ прошлыми ночами, завоёвывая, подчиняя, окуная в пучину тёмной, первобытной страсти, болезненным возбуждением отдававшейся внизу живота. Сейчас всё было иначе, томительно-ласково, успокаивающе. Дана нуждалась в нежности, и получала её с избытком.
Приспустив с округлого плечика девушки бретельку сорочки, боевик покрыл нежную кожу лёгкими поцелуями, двигаясь к ключицам. Распустил завязки, сбросил бретельку со второго плеча, потянул ткань вниз, обнажая грудь, и тут же вобрал в рот сосок. Дана тихонько пискнула, выгибаясь от пронзительного наслаждения, бесстыдно подставляясь ласке его губ, рук, языка.
После случившегося в горячем источнике Атор искренне намеревался ограничиться в ближайшее время лишь поцелуями и объятьями, опасаясь сорваться, довести девушку ласками до исступления и наконец-то сделать своей. Но сегодня малышке приснился кошмар, она так доверчиво прильнула к нему в поисках защиты и успокоения, и мужчина не удержался. Ласкал аккуратные грудки, стягивая сорочку всё ниже, открывая себе всё новые территории. Обвёл языком пупок и был награждён прерывистым стоном-всхлипом. Снова вернулся к призывно торчащим соскам, одновременно задирая сорочку выше бёдер.
Дана растворялась в ласках боевика, чувствуя, как между ног становится горячо и влажно. Где-то на периферии сознания тревожным колокольчиком звенела мысль, что в этот раз Атор не остановится, но желание пересиливало. Сейчас она даже хотела грубоватых, страстных ласк, выпускающих на волю тёмное безумие, накрывающее волной удовольствия. Согласилась бы на всё, лишь бы получить долгожданное освобождение. От возбуждения низ живота сводило спазмами. А мужчина продолжал пытку нежностью, заставляя давиться стонами, выгибаться навстречу его прикосновениям, и каждый раз останавливаясь на самом краю, не позволяя девушке сорваться в бездну наслаждения. Разрез на трусиках позволял ему касаться самого сокровенного местечка, поглаживая нежные складочки, позволяя то одному, то другому пальцу слегка скользнуть внутрь, дразня невысказанными обещаниями. И лишь когда Лидана начала всхлипывать, не в силах балансировать на грани между чувственным удовольствием и взрывом наслаждения, сжалился. В очередной раз позволил нахальному пальцу скользнуть внутрь, на этот раз глубже, и задел какую-то особенно чувствительную точку. Одновременно губы мужчины вновь сомкнулись на соске. Дана закричала в голос, разводя колени, полностью раскрываясь навстречу ласкам, чувствуя, как по щекам катятся слёзы, на этот раз от облегчения и пережитого удовольствия.
– Сейчас вернусь, – хрипло прошептал боевик, поднимаясь.
Ушёл в ванную, встал под ледяной душ, пытаясь немного успокоиться. Мозг плавился от близости желанной женщины, такой доступной, тёплой, открытой, ждущей. Ещё и в демонски соблазнительном бельё. Член болезненно пульсировал. Но если он позволит себе взять девушку сейчас, то уже через несколько часов вновь увидит в её глазах страх. И сожаление о случившемся. Дана только начала привыкать к нему. Но Пресветлый, как же хотелось наконец скользнуть в её узкое лоно, почувствовать, как она выгибается, давая ему возможность проникнуть глубже, и сорваться в яростный, страстный ритм, двигаясь в ней всё быстрее и резче… А, к Пересмешнику всё!
Холодный душ прояснил мозги, но ничуть не помог успокоить желание. Обмотав бёдра полотенцем, Атор вернулся в комнату. Девушка лежала тихо, как мышка, и изо всех сил делала вид, что спит. Лишь слегка трепетавшие ресницы выдавали, что малышка чутко прислушивается к каждому его шагу. Боевик отбросил полотенце и лёг рядом, притянув притворщицу к себе. Та вздрогнула, почувствовав, что он обнажён. И возбуждён. Но промолчала. И не отстранилась. Лишь напряглась, затаив дыхание, в ожидании.
– Спи, – шепнул он. – Или хотя бы просто полежи смирно.
– Ты раздет, – настороженно отозвалась она. – Решил больше не ждать? Мне тоже раздеться?
– Солнышко, если бы я планировал тебя взять, я бы не уходил, – Атор вздохнул. – Я обещал, что дождусь добровольного и осознанного согласия. Тебе было хорошо, верно? А теперь спи, я и так на пределе.
Ещё несколько секунд тело в его объятьях трепетало натянутой струной, а потом расслабилось.
– Спасибо, – выдохнула девушка. После недолгой паузы смущённо добавила: – Мне действительно было хорошо…
Атор не ответил, лишь сильнее прижал её к себе. Это несмелое признание давало надежду, что крепость скоро сдастся на милость победителя. Скорей бы… Ночи рядом с Лиданой были настоящим испытанием. Он до безумия, до алых точек перед глазами хотел эту близкую и одновременно такую недосягаемую девушку, и понимал, что скоро сорвётся. Плюнет на всё, заласкает её до хрипоты, и сделает своей. И пусть она потом пытается его ненавидеть.
Дана лежала в объятьях Атора, чувствуя укоры совести за то, что невольно снова спровоцировала его, и одновременно восхищаясь выдержкой боевика. Она понимала, какого труда стоило мужчине удержаться, ощущала, как в бедро упирается горячий и твёрдый, словно каменный, член. Наконец, решившись, повернулась к хаоситу. Не смея поднять взгляд, тихо проговорила:
– Если хочешь, могу погладить… Чтобы тебе тоже было хорошо.
– Хочу, Дана, – хрипло прошептал боевик. – Очень хочу.
Девушка скользнула рукой по его груди, замерла, дойдя до живота. Медленно опустилась ниже, закрыла глаза, уговаривая себя: «Это урок у госпожи Флавии. Иллюзия. Фантом. Я так уже делала». Коснулась пальчиками напряжённого ствола, вначале несмело, затем увереннее попыталась обхватить член ладонью. Осторожно провела от основания до головки и ужаснулась. Природа не поскупилась, одаривая Атора. Дане даже подумать было жутко, как всё это поместится в неё, когда… Она вздрогнула, глубоко вздохнула, продолжая скользить ладонью вверх-вниз. Мужчина накрыл её руку своею, направляя, задавая ритм.
Член упирался в живот девушки сквозь тонкую ткань сорочки, и брюнетка чувствовала, как он пульсирует. И это было так… так возбуждающе. Лидана облизнула пересохшие губы, ускоряя ритм движений. Уже сама. Боевик тяжело задышал, и девушка почувствовала, как член в её ладони стал ещё твёрже, хоть это казалось уже невозможным, а потом сорочка на животе намокла и стала липкой.
Атор обнял её, поцеловал в висок. Он ничего не говорил, но маленькая герцогиня почувствовала, что щёки вновь заливает краска. Взмолилась:
– Можно, я пойду к себе?
– Нельзя, – заявил боевик. – Если я тебя сейчас отпущу, снова придумаешь себе кучу глупостей. Фантазируй здесь. По крайней мере, я сразу смогу опровергнуть твои мысли. И пару часов на сон у нас всё ещё есть.
Дана тихонько вздохнула. Странно, но неловкость и смущение быстро прошли, снова уступив место любопытству. Испытанное ощущение власти над этим сильным мужчиной будоражило. Хотелось изучить его так же подробно, как изучал её он, прикоснуться к горячему мускулистому телу, понять, какие ласки нравятся Атору. Девушка осторожно прикоснулась ладошкой к его груди, легонько погладила. Дотронулась указательным пальцем до плоского соска.
– Что ты делаешь? – поинтересовался боевик, не предпринимая попыток помешать.
– Глажу тебя, – честно ответила Дана.
– Действительно, как я сразу не понял, – хмыкнул Атор. – Хорошо, спрошу иначе. Чего ты хочешь?
– Изучить тебя, – ладонь девушки замерла. – Если можно. Чтобы знать, что тебе особенно нравится.
– На то, что мне особенно нравится, ты не согласишься, – мужчина констатировал факт, и голос его был спокоен. – Мне приятно, когда ты ко мне прикасаешься, Дана. Изучай.
Получив разрешение, девушка немного осмелела. Приподнялась на локте, провела указательным пальцем по щеке боевика, по шее. Опустила руку на его живот, провела ладонью по чётко очерченным кубикам пресса. Почему-то бросило в жар. Ох, Пресветлый, что с ней творится? Атор дышал ровно и размеренно, но лишь до тех пор, пока Дана, вспомнив советы, полученные на парах Флавии, не прижалась губами к его шее, легонько проведя языком по пульсирующей жилке. Почувствовав, как мужчина напрягся, девушка поспешила отстраниться.
– Тебе не нравится? Я больше так не буду, – прошептала она. – Извини.
– Всё в порядке, – Атор погладил девушку по спине и убрал руку, чтобы не спугнуть. – Если мне что-то не понравится, я об этом скажу. Продолжай.
Целовать его в губы Дана постеснялась. Да и вообще с поцелуями решила не спешить. Гладила предплечья, шею, грудь, живот, зарывалась пальчиками в густые волосы боевика. Потом тихо попросила:
– Перевернись на живот.
Робея от собственной смелости, подняла сорочку и прижалась грудью к спине мужчины. Услышала, как тот резко выдохнул. Несколько секунд полулежала на нём, привыкая к ощущениям, потом приподнялась, всё так же прижимаясь грудью к его спине, опустилась от плеч к пояснице и поднялась обратно. Атор стиснул зубы, моля всех богов дать ему терпения. Недавно получивший долгожданную разрядку член снова стоял колом и ныл. Прикосновения Лиданы, пусть неумелые, но искренние, сводили с ума.
Девушка, скользя ставшими бесконечно чувствительными сосками по горячей спине боевика, прикусила губу, чувствуя, как тело наполняет уже знакомый жар. Ну разве можно было представить ещё месяц назад, что она предстанет обнажённой перед человеком, кого до этого ненавидела всей душой, что он будет прикасаться к ней так, как никто и никогда, и она сама, по собственной воле будет дарить ему ласки, о которых раньше не могла и подумать? Если бы Атор сейчас попытался перехватить инициативу, Дана испугалась бы и вновь забилась в свою раковину.
