Текст книги "Смертельный огонь"

Автор книги: Ник Кайм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Его убьют, – мрачно сказал сержант.

Дверь мостика оказалась не заперта и ничем не загорожена. Она открылась с тихим шипением выпущенного воздуха, и перед Нумеоном предстал его враг.

Ксенут Сул в одиночестве стоял на командной платформе спиной к нему.

Нумеон осторожно переступил порог. Он уже преодолел половину ступеней платформы, когда Несущий Слово заговорил.

– Корабль захвачен, – сказал он, указав рукой на кровавые сцены, разыгрывавшиеся на зернистых гололитах, которые висели вокруг него.

В коридорах и на палубах сражались легионеры, отмеченные благородным гербом ультимы – сыны Жиллимана выполняли спасательную операцию.

Ксенут Сул отключил гололиты кулаком, и кольцо зеленого света вокруг предателя исчезло. Теперь стало видно, что у его ног лежали трупы в форме Семнадцатого легиона.

– А я убил экипаж.

– Где печать? – резко спросил Нумеон, поднимаясь на платформу к безоружному Ксенуту Сулу, опустившего руки по бокам. В левой он сжимал раскатку.

– Честь не позволяет мне убить себя, – ответил Ксенут Сул, не поворачиваясь, – но ваши допросчики не вынудят меня предать свой легион.

– Что? – нахмурился Нумеон.

И, только услышав передергивание затворов и грохот ботинок по палубе, он понял, что Ксенут Сул обращался не к нему.

– Отойди, Саламандра! – раздался твердый, повелительный голос.

Повернувшись, Нумеон увидел отряд Ультрамаринов, направивших оружие на него и Ксенута Сула.

Их сержант снял украшенный гребнем шлем.

На спине у него висело два меча в ножнах, а к бедру крепился болт-пистолет. Короткие светлые волосы обрамляли молодое, но ожесточенное войной лицо солдата, а глаза, пронзительные и внимательные, светились лазурью. Он дышал жизнью, силой и любовью к своему делу.

– Я погребальный капитан Артелл Нумеон, – сказал Саламандра, – и я заявляю, что этот пленник принадлежит Вулкану. Как и все, что он имеет при себе.

– Вулкану? Давно я не слышал это имя. – Сержант помрачнел. – Во всяком случае, в приятном контексте.

По его беззвучному сигналу четверо Ультрамаринов встали по двое с каждой стороны от командной платформы, взяв Ксенута Сула в тиски.

Нумеон хотел вмешаться, но сержант остановил его:

– Осмелюсь заметить, капитан Нумеон, что ты не в лучшей форме. На пике сил ты, возможно, смог бы доставить нам проблем, – он улыбнулся и покачал головой, – но не теперь. К тому же мы с тобой не враги, – добавил он и указал на украденное оружие Нумеона. – Опусти его.

– Только когда получу свое.

– Я всегда восхищался упрямством и непокорностью Саламандр, но не вынуждай тебя обезвреживать. Я не хочу вредить ни тебе, ни своей чести.

Нумеон был непреклонен:

– Печать.

Кивнув одному из своих воинов, сержант взял у него молот, отобранный у Ксенута Сула, и передал его Нумеону.

– Он у тебя. А теперь, – твердо сказал сержант, – опусти оружие.

С благодарностью приняв молот, Нумеон подчинился.

– Ты даже не представляешь, как много он значит, – проговорил он, прижимая молот к груди.

– Я знаю, что он привел нас к тебе, – ответил сержант, вполглаза наблюдая за тем, как его люди толкают Ксенута Сула на колени и надевают ему наручники.

Нумеон поднял взгляд на сержанта. Из его вокса слабо слышались голоса Ультрамаринов.

– Второй отряд, – пояснил тот. – Они проверяют корабль перед тем, как мы его взорвем.

Заглянув за плечо Нумеона, он кивнул Ксенуту Сулу, уже связанному и подготовленному к транспортировке.

– Ты полетишь с нами, предатель. У лорда Прейтона будут к тебе вопросы.

На эту провокацию Ксенут Сул только криво улыбнулся.

Сержант повернулся обратно к Нумеону:

– Не беспокойся, Саламандра. Тебя встретят гораздо теплее.

– Где?

– На Макрагге, где же еще?..

– В сердце Ультрамара? – переспросил Нумеон.

– Да, – ответил сержант, опять мрачнея. – Тебе многое предстоит узнать, но для начала надо увезти тебя с этого корабля и доставить в апотекарион.

– Сержант, – позвал Нумеон, когда они уже уходили.

Тот развернулся.

– Прими мою благодарность, – сказал ему Нумеон. – Я думал… – Он умолк, решив, что его признания не так уж важны, и просто спросил: – Как тебя зовут?

– Тиэль, – ответил сержант, вновь надевая шлем. – Эонид Тиэль.

Глава 6
Вызов

Ударный крейсер «Вызов Калта», Ультрамар

После спасения Нумеон все время проводил в одиночестве.

Первые несколько дней на борту «Вызова Калта» он пролежал в апотекарионе. За время лечения ему рассказали о задаче Тиэля: очистить внешние миры Ультрамара от предателей, до сих пор угрожавших великим планам его примарха.

Ультрамарины многого добились с тех пор, как Жиллиман победил в ожесточенной борьбе – и не с одним, а с двумя примархами-мятежниками, явившимися в Ультрамар с войной. Но Тиэль говорил, что впереди еще много дел и сражений. Политика и управление же его мало интересовали, да и не были его сильной стороной, как он сам признался. Именно по этой причине он улетел с Калта: там не столько пытались отвоевать территории, сколько откровенно промывали мозги пропагандой.

Нумеону эти проблемы были чужды. На Ноктюрне, мире смерти, лидеры были слишком заняты вопросами выживания, чтобы беспокоиться о политике. С другой стороны, нужды людей в Ультрамаре, так много потерявшего в этой войне, были сложнее, и Нумеону оставалось лишь сочувствовать им и их повелителю, предпочитая одиночество и самодостаточность Прометеева кредо.

Даже на корабле он проводил время в соответствии со своим мировоззрением.

Едва оправившись, он отказался от дальнейшей помощи апотекария и удалился на нижние палубы, где обустроил себе жилище.

Еще во время лечения Тиэль навестил Нумеона, по его просьбе доставив небольшой комплект оружия. Также ему выдали легкие панцирные доспехи, поскольку свободной легионерской брони не было. Нумеон с благодарностью принял их и вскоре, применив свое мастерство кузнеца, превратил простой, безликий металл в произведение искусства, покрытое ноктюрнскими символами и орнаментами.

– Боюсь представить, что ты думаешь о наших заурядных доспехах, сын Ноктюрна, – раздался знакомый голос от входа в его комнату.

Тлеющие угли наполняли воздух жаром и запахом пепла. Часть этого небольшого душного помещения Нумеон превратил в скромную тренировочную площадку, нарисовав углем круг. Постелью ему служил жесткий тюфяк в углу, больше похожий на плиту, а оружие и великолепно отделанная броня лежали перед ним.

Услышав голос Тиэля, Нумеон замер с гладием в руке, не закончив упражнение.

– Я просил не тревожить меня, сержант, – холодно сказал он.

Тиэль вступил в неровный свет огня от самодельных жаровен, которые Нумеон расставил по комнате.

– Пытаешься поджечь мой корабль, Артелл?

– Я провожу прометейский ритуальный бой. Это вид тренировки.

Тиэль улыбнулся:

– Я вижу, что ты делаешь, Саламандра. Я пришел попросить, чтобы ты показал это остальным.

Нумеон продолжил выполнять комбинации, двигаясь методично и четко.

– Разве у Ультрамаринов нет собственных доктрин?

– Раньше мы называли их практикой и теорией. Но я изучаю самые разные доктрины. Предпочитаю не загонять себя в рамки.

– Ты тренировал легионеров на этом корабле? – спросил Нумеон, не только не прекращая упражнений, но и ускоряя их темп.

Тиэль стоял у самого края и, хотя несколько раз меч оказывался совсем рядом, не отходил ни на шаг.

– Да. Все они Отмечены красным.

– Я слышу в твоих словах гордость, сын Жиллимана.

Тиэль пожал плечами:

– Это всего лишь факт.

– Я заметил красную полосу на их шлемах и лицах, – сказал Нумеон. – Что она означает?

Тиэль рассмеялся:

– Порицание.

Нумеон остановился и взглянул на Ультрамарина. Они происходили из разных легионов, но все-таки Саламандра был капитаном, а Тиэль – сержантом. Нумеон был выше по званию.

– Ты создал отряд из нарушителей?

Улыбка Тиэля увяла, и он покачал головой.

– Нарушитель я, а не они. – Он заметил недоверие в глазах Нумеона и добавил: – Я изучал сценарии боев между легионерами, пытаясь определить, как можно победить их. Это было еще до того, как стало известно о восстании.

– И твои люди должны разделять твой позор?

Тиэль стиснул зубы, расслабился и за пару секунд взял эмоции под контроль.

– В Ультрамаре за пределами миров-примус до сих пор горят целые системы. Я не мог допустить, чтобы это пламя бесконтрольно полыхало. На Макрагге, Калте, Аяксе и Коноре враг напал открыто, и, когда это случилось, было очевидно, что нас ждет борьба за выживание. Все просто. – Он пожал плечами, то ли обреченно, то ли смиренно. – На рубежах же… – Он снова покачал головой, и его взгляд помрачнел от воспоминаний. – Не очень. На первых кораблях, которые мы выследили, Ультрамарины уже были. Часть действительно принадлежали нашему легиону. Часть нет. Одни, рассчитывая нас обмануть, облачились в броню наших погибших братьев. Другие – в их плоть. В те первые недели мы потеряли много людей. Я уже готов был свернуть операцию, но знал, что не могу этого сделать, пока еще есть миры в огне. Поэтому мы придумали новый ход.

– Красная полоса, – догадался Нумеон, и Тиэль кивнул.

– Способ отличить друга от врага, который предатели никогда не узнают, а потому не смогут использовать против нас.

– Порой это сложно, – согласился Нумеон, на мгновение мысленно вернувшись на Истваан. Он сомневался, что когда-либо сможет забыть ужасы той битвы.

Тиэль тоже погрузился в задумчивость.

– Очень сложно. Даже лучшим из нас.

– Это тебе опыт говорит? – приподняв бровь, спросил Нумеон.

– Да, но не мой, а моего примарха. Видишь ли, я пытался его убить.

– Что?

Нумеон стиснул рукоять меча, который до сих пор не выпускал из рук. Очередной обман?

Тиэль виновато поднял руку.

– У меня есть дурная привычка шутить, – сказал он. – Вражеский легионер, облачившись в копию моей брони и назвавшись моим именем, проник с девятью приспешниками в резиденцию лорда Жиллимана и попытался его убить.

– Кровь Вулкана! Но как?

– Они хорошо замаскировались.

Нумеон расслабился, но из слов Тиэля следовали выводы, которые не могли его не пугать:

– Теперь уже и собственным глазам нельзя верить.

– Нет, нельзя. И должен добавить, что после этого воссоединение отца и сына прошло несколько более натянуто, чем я рассчитывал.

– Возможно, нам всем стоит наносить на броню какой-нибудь тайный знак, чтобы видеть, кто друг, а кто враг.

– Я думал об этом, – ответил Тиэль. – Правда, ренегаты уже перестали надевать доспехи погибших героев, чему я несказанно рад, но мой отряд пока продолжает носить красные метки.

– И теперь ты учишь их убивать легионеров?

– Мне кажется, это здравая идея. Тем более когда лорд Жиллиман поддержал ее, порицание было автоматически отменено.

– Только сперва убедились, что тебя можно пускать за порог, я так понимаю?

Тиэль улыбнулся воспоминаниям:

– Там, за вратами Геры, разыгралась одна из самых напряженных сцен во всем Магна Макрагг Цивитас.

– Могу себе представить.

Довольный полученными объяснениями, Нумеон продолжил кружить по арене. Пот стекал по ониксово-черному телу, как конденсат по камню, и собирался в шрамах, выжженных на плоти, – этих знаках отличия, чествующих многочисленные подвиги. Артелл Нумеон был одним из немногих Саламандр, чьи клейменные метки покрывали почти все тело, так велика была летопись его героизма, но теперь ему казалось, что он не оправдал эту честь. Также кожу покрывали следы от пыток, на которые нельзя было смотреть без содрогания.

Тиэль из вежливости делал вид, что не замечал их.

– Чем дальше, тем тяжелее, да?

Нумеон остановился, решив сперва, что Ультрамарин каким-то образом прочитал его мысли, но потом понял, что тот имел в виду другое бремя.

Тиэль показывал на гладий в руке Нумеона. Саламандра бросил на Ультрамарина короткий взгляд.

– Кузнечный молот тяжел, сержант, – сказал он. – Этот ультрамарский клинок же просто непривычен.

Нумеон уже выполнил половину очередного упражнения, когда вдруг снова остановился, опустил меч и повернулся к Тиэлю:

– Ты ведь пришел не за тем, чтобы обсуждать нюансы ближнего боя или свои тактические доктрины, сержант?

– Я удивлен, что ты ничего не спросил о пленнике.

– Ты про Ксенута Суда? Он предатель. Он был моим тюремщиком. Теперь нет. Что еще тут можно сказать?

Тиэль нахмурился:

– Ты задумывался, почему тебя просто не убили?

– По тому же, почему ты не убил Ксенута Суда, – им нужны были ответы.

– Но на какие вопросы, Артелл?

– Это неважно, – равнодушно ответил Нумеон. – Во всяком случае, Ксенуту Суду. Он лишь служит другому.

Тиэль кивнул:

– Проповеднику. Ты видел его?

– Только через гололит.

– Отмеченные Красным охотятся за ним с тех пор, как я вернулся с Калта.

– Надеешься, что Ксенут Сул предаст своего господина?

Тиэль помотал головой.

– Мой брат по имени Тит Прейтон просто откроет для меня его разум.

Нумеон прищурился:

– У тебя плохо получается.

– Что именно? – изобразил удивление Тиэль.

– Лгать. Ксенута Сула ждет библиарий. Ты рассчитываешь, что он извлечет из предателя информацию, которая приведет тебя к следующей цели. Я не могу сообщить тебе ничего нового, Эонид Тиэль. Поэтому я спрашиваю еще раз: зачем ты здесь? Сомневаюсь, что для обмена историями про наших отцов.

Тиэль перевел взгляд с сурового лица Саламандры куда-то в глубину комнаты.

– Ясно…

Нумеон проследил за его взглядом, замершим на печати Вулкана.

– Хранишь как память? – спросил Тиэль, ни в чем, впрочем, не обвиняя.

– Как память хранят то, что осталось от мертвых. А Вулкан жив. Я воспринимаю ее как алтарь, перед которым можно славить его и повторять клятвы, которые я дал, когда мой легион воссоединился с отцом.

Нумеон медленно подошел к молоту и с благоговением поднял его.

– Ты сказал, что он привел вас ко мне?

Тиэль кивнул:

– Мы никогда бы тебя не нашли, если б не сигнал от него.

– Я предполагал, что в нем есть маячок, но до сих пор не знаю, как его активировать. – Он взглянул на молот, лежащий на ладонях. – Я так крепко держал его, – пробормотал он, – возможно, я…

Нумеон поднял взгляд на Тиэля, решив не озвучивать воспоминание до конца.

– Говори же то, ради чего пришел, – сказал он, и его глаза вспыхнули от скрытого гнева, как угли.

Тиэль, к его чести, обошелся без вступлений:

– Вулкан мертв. Он погиб на Макрагге. Поэтому я и везу тебя туда.

Тюфяк, на котором Нумеон медитировал и спал, проявил в этот момент больше эмоций, чем Саламандра. Только в комнате вдруг стало холодно, несмотря на духоту.

– Ты видел тело?

– Мне рассказали, – ответил Тиэль. – И у меня нет оснований этому не верить. Он мертв, брат. – Тиэль подошел к Саламандре и хотел положить руку ему на плечо, но Нумеон отодвинулся.

– Сержант, не надо меня утешать, – холодно сказал он. – Не путай приверженность Прометеевому кредо с горем. Я верю, что Вулкан жив. И я убеждаюсь в этом каждый раз, когда смотрю на печать и чувствую заключенный в ней жар кузни.

– Кузен, прошу тебя.

Нумеон поднял руку, требуя замолчать.

– Нас, Саламандр, учат держать эмоции в узде. Поэтому к припадкам мы не склонны, но, если продолжишь убеждать меня в гибели моего отца, самоконтроль может меня подвести.

– Он лежит в гробу! Его остывший труп хранится в самом глубоком мавзолее Макрагга, а его сыны бдят над телом. – Тиэль раздраженно помотал головой. – Артелл…

Но Нумеон не желал его слушать. Он с отвращением скривился.

– Проповедник лгал лучше. Он рассказывал о фульгурите – немыслимо мощном оружии, способном убить бессмертного примарха… Моего примарха. Но я отказываюсь верить вам обоим. Я отвергаю ваши вымыслы, хотя и не представляю, зачем верному сыну Жиллимана сочинять такую явную и гнусную ложь.

Тиэль смотрел на него со смесью злости и сочувствия.

– Ты не в себе, брат-капитан, поэтому я закрою глаза на эти оскорбления. Но я не лгу, а лишь передаю то, что мне известно.

– В таком случае твоя информация ошибочна, сержант, – парировал Нумеон и закончил разговор лаконично: – Вулкан жив.

– Цепляйся за эту надежду сколько хочешь, Саламандра, – ответил Тиэль, направляясь к выходу. – И знай, что никто на этом корабле не жалеет о случившемся больше меня. Но, если ты еще раз меня оклевещешь, пусть даже из горя, я преподам тебе душеспасительный урок тем самым гладием, с которым ты трудишься.

Дверь за ним захлопнулась, и Нумеон остался один, в тишине и неверии.

Глава 7
Слуга Слова

Магна Макрагг Цивитас, Восточная крепость

Пленника перевезли в другое место.

Его упорство поражало – не столько даже потому, что никто не понимал его мотивов, сколько тем, какую невероятную физическую и душевную стойкость он проявлял, – и было решено, что получить необходимые ответы поможет более глубокая камера.

Но пленник каждый раз отвечал на вопросы одинаково. Слова не изменились, даже когда за физическим воздействием последовало психическое. На него ничто не действовало. Он не проявлял ни страха, ни недовольства своим положением.

Окровавленный, избитый пленник внимательно, но насмешливо взглянул на своего допросчика и выплюнул зуб.

– Хороший удар. Я его даже почувствовал, – сказал он. – Можешь собой гордиться.

Но у Тита Прейтона, наблюдавшего за ним из теней, гордиться собой не получалось. Пока пленника били, он пытался вскрыть его душу своим самым острым ментальным скальпелем, но все было безрезультатно.

Воин в кобальтово-синей броне, стоящий перед пленником, размял плечи, готовясь ударить снова.

– Довольно, – спокойно произнес Прейтон.

Второй Ультрамарин явно не хотел останавливаться и не сдвинулся с места, только сжимал и разжимал кулак в окровавленной латной перчатке.

– Довольно, сержант, – жестче повторил Прейтон.

Сержант Валентий повернулся и ответил лишь кивком: от физических усилий у него сбилось дыхание. По-видимому, он устал не меньше пленника.

Прейтон встретился с изможденным взглядом сержанта:

– Оставь нас.

Валентий коротко поклонился и вышел из камеры.

Когда дверь за сержантом с лязгом закрылась, Прейтон выступил из тени. Встав на краю освещенного круга, образованного единственной фосфорной сферой под потолком, он снял капюшон, за которым оказалось лицо ученого, бледное от постоянного сидения в Птолемейской библиотеке в крепости Геры, и неизменно встревоженное.

У Тита Прейтона были такие же короткие темные волосы, как у большинства братьев, но в его сером взгляде, в отличие от их, чувствовались мягкость и одновременно жажда знаний. Эта жажда и недавно разрешенные психические умения делали его прекрасным допросчиком.

Он повернулся к своему подопечному.

Пленник, воспользовавшись минутой покоя, опустил голову, но поднял взгляд на библиария, как только тот подошел ближе.

– Опять будешь в мозге копаться? – прохрипел он.

Прейтон покачал головой, не сводя глаз с пленника.

– Это уже пройденный этап.

Глаза Бартусы Нарека загорелись. Он выглядел усталым, и не только из-за того, что ему не давали спать.

– Значит, смерть.

– Нет, никакого милосердия. Мы будем говорить.

Нарек вдруг измученно ссутулился.

– Знаешь, что такое безумие? – спросил он, а потом сам ответил: – Это раз за разом повторять одно и то же действие в надежде получить другой результат.

– Кому ты служишь, Нарек? – Прейтон проигнорировал его слова и начал шагать по периметру освещенного круга.

– Ну же, Тит, неужели мы до сих пор не перешли с фамилий на имена?

– Кому ты служишь? – твердо повторил Прейтон.

Нарек вздохнул, и его жесткие черты на мгновение смягчились.

– Опять.

Нарек был совсем не похож на Несущих Слово, с которыми Прейтон сталкивался раньше. Он держался как солдат, двигался с механичностью пехотинца, хотя при этом был, по-видимому, превосходным снайпером. Его внешность и манера поведения больше подходили уроженцу Инвита, нежели Колхиды, и только глаза горели, но не диким фанатизмом, как у Несущих Слово, а решительностью и упорством.

– Я служу Слову, – сказал Нарек. – Как ты сам знаешь. А кому служишь ты: своему примарху или Императору?

Прейтон понимал, что отвечать не следует, но надеялся, что смена тактики заставит воина сообщить что-нибудь новое.

– Одно другого не исключает. Я служу обоим. И что это за «Слово»?

Нарек улыбнулся, но на лице, не привычном к веселью, улыбка превратилась в уродливую гримасу.

– Империя тут, империя там, – сказал он. – И ты – верный сын обеих.

– Верности не хватает тебе, предатель, изменивший всем.

– Не смей сомневаться в моей верности! – рявкнул Нарек. – Она абсолютна.

Несущий Слово метнулся вперед, натягивая цепь, которая крепила его к полу за шею, запястья и лодыжки, но Прейтон отбросил его на место ударом в солнечное сплетение.

– Нервы не выдерживают? – поинтересовался Прейтон, снова зашагав по периметру круга.

Нарек сплюнул кровь.

– Да, твои, – сказал он.

Обвинение задело Прейтона, но он не остановился. Нарек следил за кружащим библиарием, насколько позволяла цепь. И не отводил взгляда прищуренных глаз.

– Почему ты приказал перевести меня в новую камеру? – спросил Нарек, указывая взглядом на помещение. – Эта темница не выглядит надежнее предыдущей.

Прейтон опять не ответил. Пленник заговорил и хотел посмотреть, к чему это приведет.

– Хочешь знать, что я думаю?

– Я слушаю, – сказал Прейтон.

– Я думаю, что в вашем городе вовсе не так безопасно, как вы всем говорите. Я думаю, вы знаете, что мой легион или кто-нибудь из его союзников скоро придет за мной, а может, уже пришли. Ваши улицы пахнут кровью, – ухмыльнулся Нарек, – я чувствую это даже при том, что меня постоянно перевозят с места на место. И я ощущаю страх вашего народа, который разрастается, как рак, одновременно с недоверием к вам, их защитникам.

Он опять наклонился вперед, на этот раз куда менее агрессивно.

– Так скажи же мне, Тих Прейтон, ты действительно считаешь, что ты в безопасности?

Прейтон перестал кружить и опустился на корточки, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами пленника.

– Уж явно в большей, чем ты. Интересно, они собираются спасти тебя или убить?

Нарек откинулся назад, не впечатленный скрытой угрозой.

– Неважно. Важно лишь то, что они идут. Вам следует готовиться.

– К чему?

Нарек не ответил и опустил взгляд в пол.

Прейтон потушил свет мысленным приказом. Допрос закончился. Больше он ничего не узнает.

– Тит… – позвал Нарек, когда Ультрамарин уже был у двери.

Прейтон остановился, но не повернулся.

– Ты спросил, что за Слово…

Прейтон ждал, не оборачиваясь.

– Когда я коснулся фульгурита, я на мгновение почувствовал его мощь и мощь Императора. Я служу Слову, что Он на Земле – бог, называющий себя смертным. Вот чему я служу.

Закованная в латную перчатку рука Прейтона замерла у двери. Он уже собирался ответить, но передумал.

Дверь камеры захлопнулась за библиарием, и пленник остался в одиночестве.

Снаружи Тита Прейтона ждал мрачный сержант Валентий.

– С нетерпением жду дня, когда лорд Жиллиман отдаст приказ казнить эту тварь.

– В этих стенах заключено немало тех, кто заслуживает похожей участи, но они живы.

– Тиэль постоянно привозит каких-то бродячих собак, которых не мешало бы усыпить, – пробормотал Валентий. – Но этот убил примарха или оказался причастен к убийству. Наверняка ведь от него уже не узнать ничего полезного?

После войны на Макрагге наступил неустойчивый порядок, но, если миры-примус жили относительно спокойно, планеты на окраинах ультрамарской империи по-прежнему подвергались атакам предателей. Эонид Тиэль взял на себя поиск и уничтожение их небольших банд. Иногда он возвращался с пленниками и передавал их библиариуму легиона для ментального вскрытия в надежде, что предатели сообщат, где находятся другие банды.

– Возможно, не ему решать, брат, – сказал Прейтон.

Валентий нахмурился. Прейтон не отреагировал и стремительно в ногу с сержантом двинулся по длинному коридору Восточной крепости. По пути к вратам Глорианы, которые вели за пределы стены Эгиды, они миновали несколько других камер.

– Если не Жиллиману, то кому? – растерянно спросил Валентий.

Прейтон повернулся к нему с насмешливо-недоверчивым выражением:

– А ты как думаешь? Сангвинию, нашему императору на Макрагге.

Валентий не вчера родился, но прямота Прейтона его искренне поразила.

– Но это же Ультрамар.

– Нет, брат, – торжественно ответил Прейтон. – Теперь это Империум Секундус.

Нарек был прав, как ни мерзко было это признавать. Обстановка в Цивитасе царила напряженная, и хотя волнения не отличались серьезностью и касались только гражданской и политической областей, а не военной, они все равно оставались волнениями.

Недавно произошло несколько инцидентов, и теперь воины в кобальтово-синей броне с ультимой Тринадцатого легиона постоянно патрулировали улицы. В темное время суток ввели комендантский час, и не только из-за до сих пор не пойманного примарха-маньяка. Людей охватило мрачное настроение, которое словно просачивалось из домов обычного народа в залы заседаний, где отравляло слова послов от других легионов.

Темные Ангелы, Белые Шрамы, Железные Руки, Кровавые Ангелы… Все эти легионы были велики и благородны, но из них не получалась единая армия, у них не выходило следовать одной цели. Раздоры были неизбежны.

Благодаря своему дару Прейтон сильнее других ощущал подавляемое раздражение собратьев-легионеров.

Буря набирала силу. Она либо сама угаснет, либо обрушится на город. Но вдали от Макрагга, на котором сосредоточилась вся власть, было еще хуже.

Ультрамар перестал быть империей полутысячи миров. Многие планеты у рубежей горели до сих пор. Хотя в регионах-примус война закончилась, на границе по-прежнему царило беззаконие. Все, кто читал рапорты и видел потоки беженцев, знали это, но лишь немногие были готовы признать после стольких лет ожесточенной борьбы за свободу и процветание.

Однако самые сильные волнения в столице были среди воинов Восемнадцатого.

Их пропавший повелитель наконец-то был найден, но Саламандры узнали об этом только после того, как примарх погиб от оружия, провезенного на Макрагг неизвестным предателем. Обстоятельства гибели им не сообщали до сих пор, опасаясь, что правда усилит их разногласия или даже приведет к насилию. И все же у Тита Прейтона не получалось убедить себя, что он действует во благо, скрывая Бартусу Нарека.

Неужели сыны Вулкана не заслуживали возмездия? Или хотя бы не имели права знать, что на Макрагге держат соучастника этого убийства?

Тит был измотан. Он помассировал лоб, пытаясь избавиться от боли в голове, но ничто не могло избавить от чувства вины.

Они до сих пор не вытащили фульгурит из тела Вулкана, если это вообще было возможно. И то, что убийца оставался в живых, только усугубляло ситуацию.