Текст книги "Смертельный огонь"
Автор книги: Ник Кайм
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Часть третья
Ноктюрн
Глава 57Ноктюрн
Боевая баржа «Харибда», мостик
На мостике воцарилась тишина. Корпус «Харибды» наконец перестало терзать, и лишь плазменные двигатели мягко толкали ее вперед.
Свет угас, и тьма вернулась.
Ушаманна больше не было. В его круге лежала лишь горстка пепла – ни костей, ни плоти, ни даже керамита от брони. Он попросту исчез.
Вар’кир лежал на боку в полубессознательном состоянии, но живой. Когда Нумеон подошел к нему, заслонки на иллюминаторе начали подниматься.
За ними располагались благословенная пустота и картина, от которой сердца всех присутствующих Саламандр наполнились радостью.
Шар, кроваво-красный и беспокойный. Клубы дыма от его гор были видны даже из космоса.
Ноктюрн.
– Мы дома, Вар’кир, – сказал Нумеон, от нахлынувших эмоций с трудом выговаривая слова. – Мы дома. Смотри…
Но когда Нумеон обхватил голову капеллана, чтобы тот тоже взглянул на чудо, которое они вместе совершили, он понял, что Вар’кир никогда этого не увидит. Он лишился глаз; на их месте зияли пустые почерневшие глазницы.
– Все хорошо, Артелл, – прошептал Вар’кир, все еще слабый, но уже приходивший в себя. Он сжал кисть Нумеона. – Я все чувствую. Наше возвращение. Нашу веру… – Он попытался повернуть голову и позвал: – Ушаманн?
– Наш библиарий принес свою последнюю жертву, – печально сказал Нумеон.
Зитос упал на колени, а с ним и несколько других Саламандр. Они не могли поверить, что добрались до Ноктюрна, хотя он висел перед их глазами.
Их радость продолжалась недолго.
За широким иллюминатором шел второй варп-переход. Далеко за левым бортом реальность разрывалась и сама пустота шла рябью, как омут из абсолютной тьмы. Сквозь разрыв прошло что-то, оплетенное щупальцами психического света, словно не желавшими его отпускать.
Сначала возник длинный нос корабля, увенчанный испачканным трезубцем. Затем борта, изуродованные войной, почерневшие и покрытые боевыми шрамами. После – грязный белый корпус, окаймленный зеленым и тускло-бронзовым. Замаранная, рябая, раздутая махина щетинилась батареями орудий. Медленно и величественно, навевая мысли о левиафане в глубинах океана, гигантский корабль полностью перешел в реальное пространство. Он был даже больше «Харибды» и одним своим видом рассказывал о вечной войне и патологической готовности гнаться за жертвой до конца.
На борту виднелся барбарский символ – череп без нижней челюсти в шипастом кольце.
Гвардия Смерти. И они были не одни.
Следом за ними из проклятой тьмы Гибельного шторма вышел второй корабль, гораздо меньших размеров, тянущий за собой шлейф эфирного тумана.
Адово-красный, со статуями на парапетах, соборами и вычурными контрфорсами, он больше напоминал храм, чем боевой корабль. Его обитатели отказались от войны в пользу поклонения; впрочем, это не помешало им вооружиться для боя.
«Монархия». Авгуры «Харибды» уже знали ее.
– Госпожа капитан, – сказал Нумеон, осторожно опуская Вар’кира на пол и вставая.
Он не сводил глаз с иллюминатора, пока два вражеских корабля не вышли в реальность полностью, и дыра в пространстве не захлопнулась за ними.
Эсенци лишь через несколько секунд поняла, что Нумеон обращается к ней.
– Господин.
– Теперь этим кораблем командуешь ты. Мне нужно знать, как скоро мы окажемся на эффективной дальности их орудий и как можем им ответить.
Эсенци, к ее чести, оставила штурвал мичману и заняла трон Адиссиана. Она старалась не смотреть на то место, еще покрытое кровью и копотью, где капитан отдал свою жизнь ради экипажа.
Объявив общую тревогу, Эсенци быстро отдала приказы своему импровизированному экипажу. Они запустили сенсории, собрали данные, загрузили отчеты о повреждениях, активировали пустотные щиты.
Прогноз был неутешителен.
– «Саван жнеца» и «Монархия», господин, – доложила Эсенци, быстро проматывая потоки данных. – Четырнадцатый и Семнадцатый легионы, соответственно. Сенсоры улавливают на обоих кораблях энергетические сигнатуры от лазерных батарей. Они готовы открыть огонь, милорд.
– Наша готовность?
– Передние пустотные щиты на восемнадцати процентах. Орудийные батареи подготовлены, но мощности ниже оптимальных. В корпусе имеются повреждения, есть полный боезапас торпед, и пусковые доки функционируют.
Несмотря на отдаленность кораблей, Нумеон видел, как они маневрируют, выбирая курс перехвата, чтобы преградить путь к Ноктюрну, не дать «Харибде» добраться до планеты. На бортах большого крейсера уже открывались пусковые доки.
– «Саван жнеца» выпускает абордажные корабли, – продолжала комментировать Эсенци, пока остальные смотрели в иллюминатор.
– Мы можем атаковать их? – спросил Нумеон, встав за командным троном, чтобы видеть тактический гололит, который Эсенци только что включила. – Прорвать их блокаду?
– В лучшем случае продержимся считанные минуты. Этого недостаточно, чтобы сломать их кордон.
– А связаться с нашими братьями на планете?
Это была ни на чем не основанная надежда. Нумеон даже не знал, остались ли на Ноктюрне Саламандры, тем более хватит ли их, чтобы бросить вызов кораблю таких размеров, которые они в данный момент наблюдали в иллюминаторе.
Эсенци уже все проверила.
– Они глушат нашу связь дальнего действия.
Нумеон нахмурился. Злость и раздражение грозили одолеть разум, но он обязан был мыслить трезво.
– Сколько абордажных кораблей?
– Восемнадцать, милорд. «Громовые ястребы».
Следовательно, к ним летели до пятисот с лишним легионеров. Даже с учетом потерь, которые враги понесут от орудий «Харибды», их число будет слишком велико для значительно сократившихся защитников корабля. А ведь это только первая волна.
Эсенци тоже это знала.
– Моя жизнь принадлежит этому легиону. Милорд, я почту за честь служить ему до самого конца. Вам нужно лишь достичь поверхности. «Харибда» сумеет дать вам эту возможность.
Нумеон кивнул. Он все понимал.
Аквила, которую когда-то дала Нумеону Эсенци, висела на его запястье. Он едва не забыл про нее. Удивительно, что ее не сорвало в боях. Теперь пришло время ее возвращать.
Эсенци взяла амулет.
– Он помог?
– Как видишь, я стою перед тобой.
Она улыбнулась, но боль утрат сделала улыбку безрадостной.
– Я могу проредить их истребители, – сказала она, вешая аквилу обратно на шею. – Затем вступлю в бой с основными кораблями и буду отвлекать их внимание, сколько смогу. Я не знаю «Харибду» так хорошо, как знал ее Адиссиан, но понервничать этих ублюдков заставлю. Сделайте то, ради чего мы сюда прилетели, милорд. Верните Вулкана земле.
Нумеон поклонился – не только из вежливости, но и из уважения.
– Ты честь этого легиона, Лисса Эсенци, – сказал он ей. – И твоя жертва будет честью для Вулкана.
Затем он отошел и подозвал к себе Зитоса и остальных Саламандр.
– Сперва отправляемся к святилищу, – распорядился Нумеон. – Затем в пусковые доки.
– Следует оставить небольшой отряд для защиты мостика, – заметил Зитос. – В противном случае они смогут обратить наш собственный корабль против нас.
Нумеон кивнул:
– Абидеми, отведи Вар’кира к пусковым…
– Я останусь, – перебил капеллан, уже поднявшийся на ноги. Он склонял голову набок, когда говорил: потеряв зрение, приходилось полагаться на остальные чувства. Это сбивало с толку, но транслюди быстро адаптируются.
– Ты почти наверняка погибнешь, Вар’кир. Я не могу допустить…
– Артелл, можешь тратить время на споры со мной или исполнять свое предназначение. Это никак не повлияет на то, кто останется, а кто нет. Я не полечу с вами. Доставь нашего отца к месту упокоения, и будь что будет.
– Ты самый упрямый Змий на свете, Фест.
Нумеон обнял его, а Вар’кир в ответ придвинулся и тихо сказал на ухо:
– Я видел, как ты стоишь перед горой, а небеса алели и изливались огнем. Я не знаю, что значит это видение, но чувствую, что оно предвещает нечто невероятно важное.
Нумеон с непонимающим видом отодвинулся, но быстро взял себя в руки.
– Хорошей смерти, капеллан.
Вар’кир фыркнул и отвернулся.
– У нас не бывает хороших смертей, легионер. И не отправляй ко мне Ксафена. Видит Трон, он жаждет этого, но я не хочу провести свои последние мгновения с ним.
Нумеон ушел вместе с остальными.
Покинув мостик, он сказал Зитосу:
– Свяжись по воксу со всеми оставшимися. Пусть двое заступят на охрану мостика. Только добровольцы. Остальные отправятся с нами, чтобы отвезти нашего отца на Ноктюрн.
– У нас будет один корабль, а у врага их множество, – предупредил Зитос.
– Я не собираюсь с ними сражаться. Нам нужно лишь пробиться сквозь строй и добраться до поверхности целыми.
– Что насчет Хехта?
– Неважно, какая цель у него была или есть, мы его уже никуда не сможем отвезти. Если он объявится и попытается остановить нас, придется убить его, агент он Малкадора или нет.
Глава 58Сброшенная маска
Боевая баржа «Харибда», солиториум
После того как они добрались до границ сегментума Солар, Хехт ушел в солиториум: дождался, пока Нумеон и Вар’кир не ушли, и спрятался. Разум не выдерживал груза двух противоборствующих душ. При встрече с Квором Галлеком он поверил, что его зовут Бартуса Нарек, но позже, когда его миссия напомнила о себе, на первый план начала выходить другая личность – Каспиана Хехта.
Он был сломан: сознание, пересеченное ветвистой трещиной, не принадлежало до конца ни первому, ни второму.
Нарек пытался вспомнить, что с ним сделали. Хехт пытался все отрицать.
– Кто я? – спросил он у спящего огня, который дрожал в своей железной колыбели.
Ответа не было.
Он достал нож. Тот был отполирован до зеркального блеска, но Нарек не узнал лицо, отразившееся в клинке. В неровном свете на него смотрело лицо самозванца, чужое и незнакомое.
Убить примарха. Вот что говорили ему инстинкты. Владыку Змиев… Но ведь он уже был мертв, разве нет? И все же потребность не уходила.
Он мог бы сделать это достаточно легко. У входа в святилище поставили еще двух стражей, но он убил бы их. На борту этого корабля были только два Саламандры, способные доставить ему проблем, и оба были так далеко, что о них можно не беспокоиться.
Но всякий раз, когда Нарек думал об этом, он колебался, словно на пути мыслей вставал обратный импульс.
Поэтому он пришел в солиториум – чтобы попытаться привести мысли в порядок.
Два разума не могли долго существовать в одном теле, даже если это тело принадлежало трансчеловеку. Его разорвет пополам; одна половина Нарека, одна – Хехта. Он уже чувствовал, как распадается.
Перспектива потерять свое «я» взывала к чему-то примитивному, что не могла до конца подавить никакая гипнообработка. Его охватил страх, настоящий страх. Впервые в жизни или в той ее части, которую он помнил.
– Чьи это руки? – спросил он вслух, но эхо вернуло вопрос. – Чей это голос? – закричал он.
Надеясь найти ответ в прошлом, он вспомнил грузовой контейнер, в котором впервые проснулся. Он также вспомнил свою камеру на Макрагге и допросы Тита Прейтона. Иногда казалось, что допросы были в другой жизни, в чужой. Иногда они были частью его истории.
Он опять отвлекся. Подумал о ящике и о теле, которое обнаружил внутри. Он помнил броню. Помнил, что был Бартусой Нареком. Гражданских, который перерезал, чтобы захватить грузовое судно. Спуск в Бастион, когда от топлива осталась лишь гарь. Мощную потребность найти новый корабль.
Мысленную установку, похожую на созданный гипнообработкой рефлекс.
Каспиан Хехт – это на самом деле Бартуса Нарек, или Бартуса Нарек – это на самом деле Каспиан Хехт?
Мысли шли по бесконечной спирали.
«Меня забрали».
Об этом можно было догадаться. В один момент он в камере в Восточной Цитадели, в другой – в темноте грузового контейнера.
«Вывезли с Макрагга…»
Но кем? Тем воином, чье тело он обнаружил, когда очнулся? И зачем?
«Псайкер».
Но не Тит Прейтон, а кто-то более сильный. Достаточно сильный, чтобы замаскировать их побег и запутать сынов Жиллимана в их собственном доме. Нарек знал только одного псайкера на службе Империума, способного на это. Его знаком была отмечена серая, непримечательная броня Нарека. Но он никак не мог этого сделать.
Во всяком случае… напрямую.
Значит, сделал другой, предоставив свое тело в качестве проводника для воли Сигиллита.
Первого лорда Терры, гранд-мастер…
– Ассасины, – произнес Нарек вслух. Он поднял нож и опять взглянул на незнакомое лицо, глядящее на него с клинка. Оно было обычным, незапоминающимся. Маской, нужной, чтобы он мог выбраться из Ультра-мара.
– Это не лицо Каспиана Хехта, – сказал Нарек.
Он поднес нож к щеке и сделал небольшой надрез – такой, чтобы можно было просунуть в него палец в латной перчатке. Потекла кровь, но не сильно. Он углубил разрез, удлинил его. На этот раз оторвал небольшой лоскут ножи. Крови по-прежнему было очень мало. Почти никакой.
А когда он снял целый слой, под ним не оказалось ни плоти, ни мышц, ни даже кости. Только еще одна кожа. На ней были вытравлены знакомые символы. Колхидская клинопись.
Это была его кожа – кожа Бартусы Нарека.
Он дернул, и фальшивая плоть сошла целиком. В руках Нарека осталась жуткая маска из синтетической кожи. У жаровни стоял железный кувшин с водой, чтобы гасить пламя и поднимать пар. Он вымыл этой водой нож.
– Я знаю это лицо, – проговорил он теням, и следующее откровение не заставило себя ждать.
Каспиан Хехт существовал. Он был псайкером, который должен был силой и манипуляциями изменить разум Нарека, скрыть от всех, даже от его обладателя, кто он на самом деле. Нарек знал это, потому что это знал Хехт, а он был Хехтом – частично, во всяком случае.
Но что-то пошло не так. Каспиан Хехт погиб, хотя часть его выжила в голове Нарека.
– Я сын Слова. Я Нарек.
Звук клинка, вынимаемого из ножен, заставил его обернуться.
– Плохо, – сказал Рек’ор Ксафен, стоящий у входа в солиториум. – Потому что это значит, что мне придется тебя убить.
Нарек, все это время стоявший на коленях, встал, свободно держа нож.
– Только два воина на борту этого корабля способны победить меня в дуэли.
– Предатель и спесивец, – отозвался Ксафен, но скрывая отвращения при виде кусков маски, еще свисавших с кожи Нарека.
– Я просто устал, – ответил Нарек, действительно выглядящий усталым. – Знаешь, сколько людей хотят меня убить?
– Подозреваю, что немало.
Нарек кивнул:
– И будешь прав. Я предатель для тебя и пария для собственного легиона. Я узрел Его свет и в тот момент понял, что иду по ложному пути. Вот только я не знаю, по какому идти теперь.
Ксафен крутанул меч, разминая запястье.
– Пытаешься вызвать сочувствие? У меня ты его не найдешь. Ты проливал на черных песках кровь моих братьев.
– Нет, просто хочу, чтобы еще одна душа об этом знала. Даже сейчас, когда я говорю, все это кажется немыслимым.
– Само путешествие было немыслимо, с тех пор как мы покинули Макрагг. Ты причастен к этому? Может, ты, затаившись среди нас, как змей, отравлял наши умы, чтобы мы опять бросились в бурю?
Нарек поднял руки с видом искреннего раскаяния:
– Это преступление – единственное, в котором я не виновен. Твои Змии сами все сделали. Неужели ты так сильно уверен в неудаче? Где твоя вера в твой легион?
– Она умерла на черном, залитом кровью песке, когда ваши ножи глубоко погрузились в наши спины. Мы должны были умереть там. Я должен был там умереть, но мы выжили и с тех пор ползем вперед. И в этом заключается жесточайшая ирония: мы – мертвецы, везущие мертвого.
– Я не хочу тебя убивать. Не так давно, когда я был для тебя Каспианом Хехтом, мы сражались как союзники.
Ксафен сощурился и шагнул в солиториум, медленно загоняя Нарека в угол.
– Неважно, какую броню ты носишь, за чьей кожей прячешь свое истинное лицо. Ты остаешься собой, предатель.
– Ксафен, это глупо.
– Не произноси мое имя, словно мы братья. Обнажи свой меч. Я не буду убивать тебя исподтишка, как ты убивал моих братьев.
– Как скажешь, – сказал Нарек, хрустнув костяшками пальцев. – Но перед тем как мы начнем, тебе следует кое-что узнать.
– Что?
– Те два воина, которых я упоминал… Ты не из их числа.
Оба легионера встали в боевые стойки и уже собирались сойтись в поединке, когда взревела общая тревога. Солиториум наполнился воем сирен, а по воксу зазвучал голос Эсенци. Они вышли в реальное пространство, в зоне видимости Ноктюрна. Она обращалась ко всем боевым постам, сперва с сожалением передав новость о гибели Коло Адиссиана, а затем внушая экипажу решимость отомстить за него и достичь цели, ради которой они так много отдали, – вернуть Вулкана домой.
Услышав новости, Ксафен ошеломленно замер, ничего не понимая.
– Невозможно… – выдохнул он и на одно мгновение отвлекся, пытаясь осознать услышанное.
Нареку было бы достаточно и половины мгновения.
Он прыгнул вперед, парировал рефлекторный выпад Ксафена, отвел его в сторону и, приблизившись, ударил Ксафена в нос лбом.
Ксафен пошатнулся, рыча от злости, а Нарек, не упуская возможности, обхватил его голову и с силой ударил затылком о крепкую стену солиториума. Раздался хруст – либо кости, либо камня. Возможно, обоих. В любом случае Ксафен потерял сознание и рухнул на пол.
Нареку следовало действовать быстро. У Квора Галлека был один помощник, которого Нарек хорошо знал и который знал Нарека. Эсенци определила, что один из вражеских кораблей, атаковавших «Харибду», был «Монархией». Это означало присутствие Дегата. Дезертирство Нарека наверняка уязвило его извращенное чувство чести. Он придет за Нареком.
Он опустил взгляд на лежащего без сознания Саламандра.
– Похоже, ты поживешь еще немного, брат.
Глава 59Сквозь строй
Пустота
Дегат сидел в десантном отсеке штурмового корабля и, не поднимая глаз, менял зубья на цепном мече.
Его воины располагались вокруг, из-за нулевой гравитации так же закованные в фиксаторы, примагнитившие ботинки к полу и дышащие через респираторные системы шлемов.
Сняв погнутый адамантиевый зуб, Дегат оставил его плыть по отсеку и быстро присоединил новый.
Достаточно острый, чтобы отрезать ему душу и отправить ее кричать в эфире.
Но злобные мысли не нашли отражения в его позе. Дегат двигался лишь тогда, когда это было необходимо, был похож на статую в минуты покоя и подобен машине в эффективности движений. Он предпочитал глубоко дышать через дыхательную маску под шлемом и смотрел, как внутренний хронометр отсчитывает минуты до перехвата.
Дегату больше не было дела ни до Саламандр, ни до приказов командира Гвардии Смерти. Да и кто такой этот барбарский дикарь, чтобы ему приказывать? Этой мысли было достаточно, чтобы на лице появилась легкая улыбка.
Нет, у Дегата, летящего сквозь пустоту со своими братьями, была только одна цель: найти Бартусу Нарека и убить его.
Сирена сообщила, что они приблизились к вражескому кораблю. Тот стрелял, а они находились в радиусе действия его внушительного арсенала. Пилот доложил по воксу шлема, что приступает к уклоняющимся маневрам.
Эти маневры предстояли всем абордажным кораблям, выпущенным с «Савана жнеца».
Не все окажутся достаточно быстры, но Дегат знал, что его корабль не войдет в их число. Судьба требовала встречи между ним и Нареком. Это было предсказано.
На мостике «Савана жнеца» Лестигон сидел на троне и смотрел на гололит немигающим взглядом.
Бездну между двумя кораблями стремительно пересекали восемнадцать абордажных кораблей, включая один с воинами Проповедника. На полной скорости они доберутся до «Харибды» через считанные минуты.
Полная скорость им понадобится. Саламандры уже ответили на угрозу абордажа, открыв по кораблям огонь из своих орудий.
Лестигон отправил вместе со стаей абордажного транспорта несколько ракет. Каждая несла смертельный вирус – продукт работы его Уничтожителей. Ракеты загорятся и разрушатся при столкновении с бронированным корпусом корабля. Но от смертного экипажа после встречи с ним останутся лишь голые скелеты.
– Рак, – прохрипел Лестигон, зовя капитана, который наблюдал за траекториями выпущенных кораблей почти так же внимательно, как его повелитель. – Сделай несколько выстрелов. Убери их щиты. Парализуй их. Экипаж пусть помирает, но сам корабль должен остаться цел. Я лично вступлю в мавзолей примарха и отрежу ему голову.
Рак благоразумно поспешил выполнить приказ.
Через несколько мгновений мостик «Савана жнеца» тряхнуло: из бортовых орудий дали залп.
– Лестигон, его плоть легко клинку не подастся, – пробормотал Квор Галлек.
Проповедник почти незаметно обитал на мостике с тех пор, как прибыл на борт «Савана жнеца». Хотя он надел боевые доспехи вместо смехотворной, жалкой рясы пророка, которым себя называл, Лестигон все равно считал, что Квор Галлек похож на воина даже меньше, чем его ничтожный капитан.
«Он чувствует, что скоро перестанет быть полезен», – подумал Лестигон и прикинул, сколько еще придется держать Несущего Слово рядом. Он также задумался, стоит ли выполнять обещание и дать ему скрыться.
Лестигон постучал по своему кукри, издав металлический звон закованным в латную перчатку кулаком.
– Значит, я вложу в удар всю свою силу.
– Напоминаю о нашем уговоре. Фульгурит мой, остальное твое.
– Ты не в том положении, чтобы напоминать мне о чем-либо, Проповедник. Молись, чтобы твой боевой пес сумел привести моих воинов к святилищу.
Квор Галлек промолчал, и Лестигон улыбнулся.
«Как только я заполучу тело Вулкана…»
«Харибда» тряслась, теряя щиты под обстрелом двух вражеских кораблей.
Внизу, в пусковых доках, рабочие и технопровидцы трудились изо всех сил, готовя штурмовик к отлету. Истребители уже были готовы, но для них не хватало пилотов. Целый арсенал стоял без дела после нападения сирен; все трудоспособные люди, не задействованные в управлении кораблем и сражениях, охраняли мостик. Теперь, когда корабль вышел из варпа, смертные защитники могли свободно передвигаться, но их число сильно сократилось. Несмотря на безнадежное положение, все они покрыли лица пеплом, подражая своим повелителям и чествуя их.
На палубе собралось более двадцати Саламандр.
Му’гарна и Бадук в конце концов решили остаться и защищать мостик. Ксафен отсутствовал, что было подозрительно, но у Нумеона не было времени искать сержанта-ветерана.
Остальные с почтительным видом стояли вокруг саркофага с примархом, доставленного из грузового отсека и теперь висевшего на антигравитационных импеллерах.
Ничто в облике Владыки Змиев не предвещало признаков жизни. Лицо было неподвижным, как камень, плоть мертвой, как обсидиан.
– Увидим ли мы хотя бы вдох? – тихо прошептал Абидеми?
– После того как его вернут в огонь, мы увидим гораздо больше, – ответил Нумеон. – Он восстанет, переродится.
Зигос тихо произнес имя примарха, а Гарго повторил за ним.
Технопровидец подал сигнал, что корабль готов. Когда рампа в отсек опустилась, Нумеон вызвал Вар’кира по воксу:
– Брат, мы отправляемся.
– Значит, наш путь подходит к концу.
– Вар’кир, держись и помни, как много ты сделал для чуда, которое мы совершили.
– Поспеши, Нумеон. Как только они поймут, что мы сделали, на тебя откроют охоту.
– Я не позволю остановить меня теперь, брат. Вулкан жив.
Нумеон хотел уже закрыть канал, но Вар’кир добавил:
– Артелл, верни нашему отцу покой. Предай его земле, где ему следует быть. А потом позволь себе обрести покой. Не истязай себя больше.
Горячая решимость Нумеона ушла, сменившись холодом рассудка. Вар’кир не хотел ввергнуть его в сомнения, только умерить пыл надежды. Он вдруг вспомнил видение, который послал ему Магнус: гору впереди и небо, красное от огня.
К Нумеону начала подбираться меланхолия, но он раздавил ее надеждой. Они преодолели Гибельный шторм и прорвали завесу. Несмотря на все преграды и потери, достигли Ноктюрна.
Не было ничего невозможного. Вулкан восстанет. Нужно было лишь добраться до Смертопламени.
Рампа с гулким лязгом опустилась на пол, и по бессловесному приказу Нумеона последние Саламандры пронесли своего повелителя на борт. Вел их Абидеми, в то время как Зитос медлил, явно чувствуя тревогу брата.
Палубу опять тряхнуло, на этот раз сильнее из-за упавших щитов.
– Теперь ничто не преграждает им путь, брат, – сказал Нумеон Зитосу.
– Они атакуют через несколько секунд, – ответил он. – Нужно стартовать и надеяться, что нам удастся проскользнуть через кордоны, которыми они наверняка оцепили корабль.
Нумеон покачал головой:
– Кордонов не будет. Они не рассчитывают, что мы попытаемся бежать, – они думают, что мы будем сражаться.
– А нам не следует сражаться?
– Зитос, я бы с радостью погиб ради отважной команды «Харибды», но нет. Мы не можем ставить под угрозу возвращение нашего отца в ноктюрнскую землю.
– Тогда откуда эти сомнения?
– Я видел кое-что. По-видимому, это предназначалось только мне, но еще не знаю, почему.
Корпус задрожал, сбрасывая бронеплиты, как чешую. Снаряды били, чтобы ранить, а не убить. Когда Гвардия Смерти или Несущие Слово получат, что хотели, они перестанут сдерживаться. Но пока они не применили всю свою боевую мощь, у Эсенци был шанс воспользоваться этим.
– Дорога зовет, брат. Дорога, которая началась на Макрагге и закончится на Ноктюрне, когда Вулкан восстанет из мертвых.
Нумеон кивнул, и они направились к штурмовику.
Когда рампа поднялась, а лампы в десантном отсеке мигнули и зажглись, разгоняя сумрак, раздался набатный звон. Абордажный транспорт достиг цели. Враги проникли в корабль.
Пришло время улетать.
Штурмовик стремительно пересек пусковой тоннель, ревя двигателями и оставляя огненный след из форсажных камер, и вышел в черную пустоту, где уже разворачивалась битва между тремя кораблями.