355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Нэнси Фармер » Земля Серебряных Яблок » Текст книги (страница 23)
Земля Серебряных Яблок
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 01:01

Текст книги "Земля Серебряных Яблок"


Автор книги: Нэнси Фармер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Ваше величество, это малость трудновато, там же – Изгородь, – напомнил солдат, слышавший эльфийское пение.

– Молчать, я сказал! Она прокралась сюда как вор. Откуда вам знать, что она не готовит вторжение?

– Ежели она, например, ко мне вторгнется, так я ни словечком не возражу, – пробормотал кто-то.

– Стража! Выведите этого болвана и отсыпьте ему шесть, нет, двенадцать плетей. Вопросы есть?

– Нет, сир. Нет, ваше величество. Как скажете! – забормотали солдаты, пока двое дюжих стражников выволакивали незадачливого бедолагу из зала.

– Уж больно вы тут разнежились, – упрекнул король своих людей. – Целыми днями пьянствуете да в карты режетесь, а об осторожности напрочь позабыли. Мы вторглись в крепость снизу. Значит, и другие могут поступить точно так же. Эльфы, келпи, хобгоблины…

– Ой, спасибо, что напомнил. А ты не мог бы пригласить сюда моих друзей-хобгоблинов? – радостно перебила Этне.

– Этне! Нет! – охнул отец Север.

– Там, внизу, сыро и гадко. Наверняка нашим друзьям тут больше понравится, – надула губки эльфийка.

Иффи подал знак, и один из солдат приставил к горлу монаха нож.

– Ни слова, поганец. И остальные тоже пусть языки прикусят, или монах умрет. Так вот, моя красавица фея, что ты там такое начала рассказывать про хобгоблинов?

– Они спасли нас, вывели из Эльфландии – матушка так рассердилась, когда Пега зажгла свечу! А еще у меня теперь есть душа, и я хочу стать монахиней – это так забавно! Ну, словом, хобгоблины знали дорогу сюда, да только они на всякий случай спрятались в подземелье, а то вдруг им тут не рады. Но ты ведь возражать не будешь? Ты же король и все такое. А если будешь, тогда, пожалуйста, выгони нас через главные ворота! Хотя лучше давай попируем.

Иффи нахмурился, пытаясь вычленить в бессвязной речи Этне хоть какой-нибудь смысл. Ясно было одно:

– Ты говоришь, в моем подземелье прячутся хобгоблины?

Джек попытался было возразить, но острое лезвие уже коснулось шеи отца Севера.

– Ну да! Внизу, под лестницей!

– Что ж, благодарю тебя, о принцесса! Твоим друзьям здесь очень рады, – мечтательно произнес король. – У меня не бывало хобгоблинов вот уже… сколько ж лет-то? Ты права, надо устроить пир! Да! Да! Разве можно упускать такую возможность? Быстро, парни, приведите-ка сюда этих гостей, а то как бы они не ушли! Тащите вино, эль, сыры и пироги! И пришлите сюда повара, а заодно и мальчишку Крысеныша, если он еще жив. Так, дайте-ка подумать… хобгоблин, нафаршированный орехами. Хобгоблин, тушенный с грибами. Есть из чего выбрать…

Глава 45
Чары

Крепко связанных хобгоблинов приволокли в тронный зал. В подземелье битва произошла нешуточная. Солдаты вернулись к королю все в синяках и царапинах. Один недосчитался передних зубов. А на Буке и Немезиде не осталось ни ссадины. Как когда-то похвастался Немезида, у хобгоблинов шкура прочнее и крепче старых древесных корней.

Иффи света не взвидел от радости. Он спрыгнул с трона и принялся скакать вокруг пленников, издавая ликующее, совершенно нечеловеческое шипение. Внезапно король сорвал с себя шлем и жадно потянул носом.

– Ах! Незабываемый аромат хобгоблинов! О диво, о восторг, о вкуснятина, о лакомый, лакомый кусочек!

Пега рухнула на колени; Немезида тут же лишился чувств. Ибо теперь, когда Иффи снял шлем, в его происхождении сомневаться не приходилось. Рот – клинообразная щель в белесой лягушачьей коже, волосы липнут к голове, точно тюлений мех. Бука попытался загородить друга от келпи, но не получалось: Иффи носился кругами, возбужденно приплясывая.

– Пега, любимая, с тобой все в порядке? – спросил король хобгоблинов.

Пега застонала, заламывая руки.

– С нами-то все отлично, но вот с тобой, боюсь, нет, – промолвил отец Север. – Похоже, в этой крепости правит келпи, притворившийся человеком. Джек, а ты об этом знал?

– Да, господин, – с трудом выдавил из себя Джек.

– И однако ж ни словом об этом не упомянул. Странно, очень странно. Полагаю, у тебя были на то серьезные причины.

Причины, безусловно, были; и теперь Джека обуревали стыд и ужас при мысли о том, что он натворил. Он всего-то-навсего хотел поскорее попасть домой. Он солгал Немезиде – или скрыл правду, что одно и то же, – и уговорил Пегу тоже держать язык за зубами.

«Бард непременно что-нибудь придумает», – говорил себе Джек. Но в глубине души знал, что лжет.

– У нас в стране есть поговорка, – промолвил Бука. – Вчерашних грибов не воротишь. Что сделано, то сделано, я зла не держу. – Немезида зашевелился, Бука обернулся к нему. – Мужайся, дружище.

Пега кинулась было помочь Буке, но стражник удержал ее на месте.

– Мы спасем вас, – заливаясь слезами, пообещала девочка. – Не знаю как, но мы что-нибудь придумаем.

– Мне отрадно знать, что ты в безопасности. А что до нашей собственной участи, так мы ж, видать, вновь повстречаемся со святым Колумбой. Прямо-таки не терпится умереть поскорее.

– За себя говори, – буркнул Немезида.

Иффи между тем до того разошелся, что затянул песню:

 
С пылу да с жару —
Хобгоблинов пара:
Смачно да сытно,
Очень аппетитно!
 
 
Хороша тушка
С луком и с петрушкой,
В рагу и в жаркое —
Прелесть что такое!
 

В песне было еще много куплетов такого рода, и каждый заканчивался припевом:

 
Наемся я всласть на обед
Хобгоблинских сочных котлет!
Тра-ла!
Нажористей кушанья нет!
 

Немезида закатил глаза и снова грохнулся в обморок.

– Какое же я презренное, ничтожное создание, я хуже всех на свете! – всхлипывала Этне. – Я уморю себя голодом! Я приму публичное бичевание! Такого жалкого покаянника в целом мире не найдется, о, каким страшным страданиям я себя обреку!

– Ты же не хотела никому причинить зло, – устало вздохнул отец Север.

Этне казнилась вот уже не первый час; ее причитания всем уже порядком надоели. Друзья сбились в кучу в дальнем конце двора. А вокруг сновали солдаты. Повара орали на рабов, отдавая распоряжения. Мальчишка по прозвищу Крысеныш схоронился за поленницей и оттуда бросал угрюмые взгляды на чужаков, из-за которых остался без рубашки.

Джек ломал голову, думая, как бы спасти хобгоблинов. Он знал: он виноват куда больше Этне, да только от самобичеваний толку мало. Мальчуган перебирал в уме весь свой небольшой запас магических способностей. Он умел повелевать дождем и туманом, зажигать огонь, заставлять яблоки падать с веток. Один раз ему удалось вызвать землетрясение. Джек оценивающе оглядел крепостные стены. Затем покрепче сжал посох и направил мысль к источнику жизненной силы. Увы, здесь она ощущалась слабо – как далекий отголосок. Мальчик взять не мог в толк, как это у него прежде получилось до нее дотянуться.

Солдаты уже выкопали огромную костровую яму и теперь устанавливали гигантский вертел. Гора дров почти прогорела до углей. Немезиду с Букой заперли в буфетной – что и неудивительно.

Джек пытался понять, сколько у них в запасе времени. Облака застилали солнце, было так пасмурно, что и не поймешь, который теперь час. Зато моросил дождик: того и гляди костер зальет.

Пега, ссутулившись у стены, заливалась слезами. Отец Север молился, Этне громко, красноречиво стенала и сетовала. Одна только Торгиль оставалась настороже. Она зорко подмечала мельчайшие подробности: приготовления к пиру, расстановку солдат, ворон, что зловеще расселись на зубчатых стенах. Глядя на Торгиль, Джек ощутил проблеск надежды. Сдаваться воительница не умела. Она, помнится, не прекращала бороться даже в когтях дракона.

Джеку вспомнился совет Олава Однобрового: «Никогда не отчаивайся, даже если падаешь с утеса. До земли путь неблизкий; мало ли что может случиться, пока летишь». Мальчуган улыбнулся воспоминаниям о здоровяке-викинге.

– А ты, вижу, приободрился. План, что ли, придумал? – спросила Торгиль.

– Просто Олава вспомнил.

Воительница нахмурилась, разминая парализованную руку.

– Однажды в битве Олаву сломали правую руку, и ему пришлось сражаться левой. А когда враг выбил у него меч, Олав пнул его в живот. А потом как боднет его головой: тут тролль с утеса и навернулся. Олав был мудрым воином.

– Для начала, его пример учит, как полезен бывает твердый лоб.

– Своей головой Олав гордился, что правда, то правда, – согласилась Торгиль. – А еще он был великим стратегом.

«Каким таким стратегом?» – подивился про себя Джек.

Казалось бы, викинги знают одну-единственную тактику: бежать вниз по склону холма, вопя во все горло.

– Олав, бывало, говаривал: «Оружием может послужить сущая мелочь. Если знать, какой камушек сдвинуть с места, можно похоронить неприступный замок под лавиной».

– То есть? – Джек удивленно изогнул бровь.

– Ярткины. Они предложили тебе награду за то, что ты благословил их землю. Так потребуй же ее!

– А что они могут? Им же путь в крепость закрыт.

– Как знать? – пожала плечами Торгиль. – Я видела таких прежде, в густом тумане и на расстоянии, но я знаю, как они могущественны. Олав всегда глубоко чтил их. Мы их зовем landvaettir, духи земли.

А в следующий миг воительница, что молниеносно переходила от слова к делу, уже объяснялась с отцом Севером.

– Ты оставайся здесь вместе с Этне, – велела она. – А остальные пойдут спасать хобгоблинов.

Торгиль с размаху хлопнула Пегу по плечу.

– Будь готова.

Последней Торгиль схватила за плечи Этне и хорошенько ее встряхнула.

– Хватит хныкать. Ты ведь умеешь творить чары?

Этне икнула – и потрясенно уставилась на Торгиль.

– Так умеешь или нет? – раздраженно осведомилась воительница, снова с силой встряхивая девушку. Эльфийка кивнула. – Отлично. Тогда выходи на середину – и приступай. Нужно так заморочить стражникам головы, чтоб они свою задницу руками не смогли найти.

Этне вопросительно воззрилась на отца Севера. Монах улыбнулся краем губ.

– Довольно сокрушаться, дитя; Небеса тебя уже услышали, я уверен. Многое простится тебе, если ты спасешь этих благородных хобгоблинов.

Эльфийская дева просияла, слезы мгновенно высохли. Отец Север воздел руку, благословляя Торгиль.

– Да пребудет с тобою Господь.

– А также Тор и все прочие боги, до которых мне удастся докричаться, – отозвалась Торгиль. И сконфуженно добавила: – Спасибочки.

Воительница вытолкнула Этне на открытое место. И эльфийка закружилась в танце. Она порхала легко, точно паутинка на ветру, точно солнечный блик на глади озера. Изящные ножки едва касались земли. С каждым шагом в ней становилось все больше от эльфа, все меньше от человека. Вот на нее загляделся один из стражников, затем другой – а земля вокруг нее между тем начала меняться.

Цветы зацвели там, где они никогда не росли. Из ниоткуда выросли лозы и поползли вверх по крепостным стенам, заволакивая серый камень зелеными листьями – да такими яркими, что казалось, из-за них бьют лучи света. Невиданные птицы с алыми крыльями расселись на ветвях и запели – в Срединном мире вовеки не слыхали подобной музыки.

– Не смотри туда, – приказала Торгиль, дернув Джека за ухо, да так яростно, что мальчик не сдержал крика.

Боль прогнала видение: теперь Джек снова видел серые камни да Пегу, что сжалась в комочек под стеной.

– Идем, – позвал он, хватая Пегу за руку.

– Что происходит? – не понимала девочка.

– Не смотри. Мы отправляемся спасать хобгоблинов.

От нерешительности Пеги не осталось и следа. Девочка, спотыкаясь, побрела за Джеком, а тот – за Торгиль. Вот наконец и дверь в подземелье. Стражники, поставленные ее охранять, были совершенно зачарованы эльфийским танцем. Воительница бесцеремонно отпихнула их в сторону. Трое детей с трудом открыли тяжелую дверь, а оказавшись внутри, снова затворили ее по слову Торгиль.

Глава 46
Нежить

Друзья кинулись бежать по длинным лестницам и коридорам, минуя темницы, где, возможно, томились узники. Джеку вспомнились слова короля Иффи: «Из наших темниц исчезают узники. Цепи висят, замки не взломаны, а пленников и след простыл».

«Но что бы за чудовища ни таились здесь, в темноте, беспокоиться поздно», – подумал Джек, оставляя позади зловещие металлические двери.

Но едва дорога пошла вниз и свет померк, мальчуган осознал, что забыл про еще одну важную вещь.

– Факелы! – закричал он. – Мы не взяли факелов!

– А ты разве не можешь добыть огонь с помощью посоха? – спросила Пега.

– Этот трюк не сработает – гореть-то нечему.

Джек лихорадочно озирался по сторонам, но коридоры были пусты.

– Я думаю, я найду дорогу, – объявила Торгиль.

Джек с Пегой недоуменно уставились на нее.

– Там, внизу, темно – хоть глаза выколи, а тропа петляет туда-сюда. Даже Буке случалось запутаться, – возразил Джек.

– Руна учил меня находить путь в темноте. Ну, примерно так, как он в море путь ищет.

Джек хорошо помнил, как давным-давно, когда он был в плену у викингов, Олав Однобровый опустил Руну за борт. Викинги отыскивали землю очень простым способом: все плыли и плыли в одном направлении, пока во что-нибудь не уткнутся. Зато памятью они обладали воистину фантастической. Один раз увидев берег, они уже вовеки его не забывали. Один раз попробовав воду на вкус, они с легкостью могли отличить ее от воды в миле от того места.

А Руна здесь превосходил всех прочих. Он понимал море так, как хороший землепашец понимает свои поля. Знал его очертания, все многообразие его красок, оттенков и настроений. Он подмечал, как птицы поводят крыльями, «нащупывая» воздушные потоки. Принюхивался, различая в ветре запах дыма или свежепорезанного торфа, сосны и можжевельника. Пробовал на вкус морскую воду – распознавая присутствие незримых струй пресной воды или холодных донных течений. И в результате старик всегда в точности представлял себе, где именно находится.

– И ты умеешь все то, что умеет Руна? – не поверил Джек.

– У меня нет его многолетнего опыта, но Руна хвалит мои умения.

Джек поглядел на тропу, уводящую в темноту. И решил, что нелишним будет воззвать и к другим стихиям – на случай, если они заплутают-таки в лабиринте и никогда больше не выйдут наружу.

– Да удержит нас жизненная сила в горсти своей. Да вернемся мы вместе с солнцем и да возродимся вновь в этом мире, – промолвил мальчуган, повторяя слова Барда.

– Я не вернусь. Я уповаю на Вальхаллу, – возразила Торгиль.

– А я – надеюсь попасть на Небеса, – промолвила Пега.

Друзья взялись за руки. Торгиль шла первой, за ней – Пега, замыкающим – Джек.

– Мне нужна полная тишина – точно так же, как и Буке, – проговорила воительница. – Я должна вспомнить дорогу.

Дети зашагали вниз, в темноту и, что еще хуже, в царство холода. От земли и с потолка веяло знобкой стужей. От случайного прикосновения к стенам немели руки и ноги: казалось, камень скорее обжигает, чем леденит. А натыкались на них путники то и дело. Теперь, когда вела Торгиль, идти стало куда труднее – продвигался маленький отряд очень медленно.

Порою воительница останавливалась и словно принюхивалась к воздуху. Джек понятия не имел, что она выискивает. Все вроде бы оставалось таким же, как прежде, но спустя минуту Торгиль выбирала направление и тянула друзей за собой.

Глаза у Джека слипались. Он начал спотыкаться.

– Только не вздумай прилечь, – предостерегла Торгиль. – Вот так инеистые великаны и заманивают врагов в ловушку.

«Инеистые великаны», – повторил про себя Джек.

Что-то такое Бард про них рассказывал.

– Не могу идти дальше, – простонала Пега. – Оставьте меня, я здесь умру.

– Чего и ждать от рабыни, – резко оборвала ее Торгиль. – Отлично, умирай себе на здоровье. Такие, как ты, ни на что другое и не годятся.

– Я не рабыня! – воскликнула Пега с внезапным жаром.

– Хорошо же. Сдается мне, мы проходим поблизости от Нифльхейма. Это царство богини Хель, а ей рабы куда как по вкусу. Я бы не стала приманивать ее разговорами о смерти. А теперь тихо. Мне нужно подумать.

Друзья, спотыкаясь, побрели дальше. Джек тоже с трудом ноги переставлял. Казалось, они пробыли в темноте вот уже много часов. Внезапно мальчуган пошатнулся – и повалился на что-то мягкое.

Ну, не то чтобы мягкое, но и не твердое, как кремень, в отличие от каменного пола. Какая славная постель…

– Вставай! – закричала Пега.

В голосе ее звенела паника. Девочка пыталась в темноте нащупать его руку. Вернулась Торгиль – и помогла ей.

– Я налетела на одного такого чуть раньше, а вас провела в обход, – сообщила воительница.

Ничего объяснять она не стала. Все трое, шатаясь, заковыляли дальше. Похоже, Торгиль тоже слабела. Шаги ее замедлились, и ступала она уже не так уверенно.

– Вижу свет! – воскликнул Джек.

– Самое время. Торопись! – позвала Торгиль.

Незадолго до того, как холод, от которого кровь стыла в жилах, развеялся, но свет еще не разгорелся достаточно ярко и с трудом удавалось рассмотреть стены, путники обнаружили в туннеле еще один странный бугорок. Им оказалось огромное мускулистое существо, с ног до головы покрытое шерстью, – вроде гигантской выдры. Его ступни, вывернутые назад, заканчивались уже бесполезными когтями, а руки тянулись к свету. Но келпи замерз до смерти, так и не успев выбраться наружу.

– Наверное, они пытались проникнуть в Дин-Гуарди, – предположила Торгиль.

Когда друзья наконец вышли к морю, Торгиль без сил рухнула на землю. Джек заметил, что девочка сжимает в кулаке охранную руну, а от лица ее отхлынули все краски.

– Тебе необходим отдых, – встревоженно посоветовал мальчик.

– Мне стыдно за свою слабость, – проговорила воительница. – Мы проходили неподалеку от Нифльхейма, и я подумала, что, если умру там, Один, чего доброго, меня не отыщет.

– Один везде тебя отыщет, – горячо заверил Джек. – Ты не принадлежишь Нифльхейму. Нифльхейм выплюнет тебя словно косточку.

Торгиль слабо улыбнулась.

Дети отдохнули немного. Всех троих угнетала одна и та же мысль: время уходит, костровая яма очень скоро будет готова к стряпне. Однако ж никто не проронил ни слова. Наконец с тяжелым вздохом Пега поднялась на ноги.

– Чувствую себя так, словно меня дубинкой избили.

– Вот и я тоже, – призналась Торгиль. – В этом туннеле было не просто холодно.

Джек не стал делиться собственным предположением. Ему не раз доводилось замерзнуть, но даже ледяные горы Ётунхейма были не так ужасны, как эта тьма. Как ее ни назови – Нифльхейм, или Хель, или Ад, – но здесь, в туннеле, было царство смерти. Смертных, что верили в бога, ждала какая угодно участь, только не такая. Здесь не было места надежде.

Друзья поспешили вперед. Волны с шумом бились о барьер вокруг Дин-Гуарди. Проходя мимо него во второй раз, Джек почувствовал тошноту. А вот владения ярткинов встретили их теплыми земляными запахами. В воздухе ощущался привкус зелени.

– Вот теперь я могу сделать факел, – промолвил Джек, глядя на плавник и сухие водоросли.

– Не думаю, что они нам понадобятся, – покачала головой Торгиль.

– Думаешь, ярткины выйдут к нам? – спросил Джек.

– Если она споет.

Усилием воли Джек совладал с накатившей завистью. У него самого хороший голос. Не просто хороший – замечательный. Лучше, чем у Барда во времена его юности, лучше, чем у Руны. Ярткинам этот голос понравился – когда они уже вышли из скалы. Но вызвала-то их Пега.

Пега пела голосом самой земли: о таком могуществе барды могли только мечтать. Джек понимал, что ему никогда с ней не сравняться. Душу мальчика переполняла горечь, но Джек не собирался давать ей волю.

– Спой, Пега, – велел он. – Спой им тот самый гимн, которому ангел научил Кэдмона.

Девочка заглянула в теплую темноту туннеля ярткинов и, раскинув руки, позвала:

– Эрке, Эрке, Эрке! Придите, ох, ну придите же! – взмолилась она – и запела.

Сперва – гимн Кэдмона, затем – йольскую песенку «Плющ и остролист». За ней последовала баллада «Женщина из Ашерс-Велл»: о матери, которая зовет сыновей домой, не зная, что они погибли в море. А сыновья и в самом деле вернулись – в полночь, с ног до головы облепленные водорослями и ракушками.

Джек подумал про себя, что куда как неразумно петь эту балладу вблизи от Чертога Призраков. И вздохнул с облегчением, когда Пега перешла на детские потешки. На самом-то деле что именно Пега пела, было совершенно неважно. В ее исполнении все звучало на диво красиво.

Вдалеке послышались перешептывание и чириканье. Темнота у входа в туннель заметно сгустилась. Что-то словно вытекало из стен и с глухим «шлеп!» плюхалось на землю. У Джека даже волоски на предплечьях встали дыбом. Он схватился за посох и встал между Пегой и надвигающейся ордой. Торгиль шагнула к нему.

Повсюду на полу туннеля, и вдоль стен, и даже на потолке теснились копны волос, бледных, как летняя пшеница. Длинные и бурые, как сама земля, пальцы разводили волосы в стороны. Яркие черные глазки наблюдали за детьми пугающе-пристально. Торгиль сжимала нож в левой руке. Джек не сомневался: если на воительницу нападут, она последует примеру Олава – и на пинки не поскупится, и голову пустит в ход, если надо.

– Не шевелись, – прошептал он. – Думаю, они настроены вполне дружелюбно.

– Это landvaettir, – тихо отозвалась Торгиль. – Привлекать их внимание всегда опасно. Олав, помнится, приставая к берегу, всегда снимал с носа драконью голову – чтобы не оскорбить их ненароком.

– Не помню такого, – откликнулся Джек, не сводя глаз с неуклонно приближающегося полчища скирдочек сена.

– Ты просто не заметил. Выставлять драконью голову в море – дело хорошее, но landvaettir сочтут это за вызов. Клянусь Тором и Одином! А ну, не трогайте меня!

К тому времени скирдочки уже подступили к Джеку с Торгиль вплотную; их неодолимый напор вызывал в памяти позабытые сны. Те самые сны, что Джек пытался стереть из памяти сразу по пробуждении: кошмары, в которых он либо тонул в жидкой грязи, либо его заглатывала гигантская змея.

– Я вам не враг! – закричала Торгиль, отбрасывая нож.

Кольцо ярткинов разомкнулось; Джек перевел дух. Пега смолкла. Лицо девочки было белее мела.

От скопления скирдочек отделился один из ярткинов.

«Наверное, тот самый, который говорил с чужаками прежде», – подумал Джек и учтиво поклонился.

– Благодарю, что пришли.

– Как вам показался Дин-Гуарди, о дети земли? – спросило странное создание.

– Отвратительное место, – с чувством заверил Джек.

– А ваши близкие? Как они?

– Их там вообще не было, – отвечал мальчик. – Мой отец и Бард – в монастыре Святого Филиана. И брат Айден тоже. Но теперь в опасности наши друзья.

– Пожалуйста, о пожалуйста, помогите нам! – перебила его Пега. – А то король Иффи непременно убьет хобгоблинов! Пожалуйста – вы же предлагали нам награду! Мы просим о ней сейчас! Спасите их! Спасите наших друзей! Истребите их врагов!

– Будь осторожна в просьбах! – прошептала Торгиль.

– Воительница, – промолвил ярткин, оборачиваясь к девочке; все его сородичи с шуршанием и чириканьем последовали примеру вождя, – твоя мать чтила нас. Мы ничего не забываем.

– Моя… моя мать? – задохнулась Торгиль.

Джек помнил: девочка своей матери почти не помнит и стыдится ее, ведь та была рабыней.

– Твоя мать просила нас приглядеть за тобой. Просит и сегодня.

– Как такое может быть? Она мертва! Я своими глазами видела, как ей перерезали горло! – закричала Торгиль.

– Мы поможем вам, дети земли, – прошелестел ярткин, не обращая внимания на слова девочки.

И живая масса, всколыхнувшись, двинулась вперед, к выходу из туннеля, в тусклые сумерки – ибо день уже клонился к вечеру. Джек, Пега и Торгиль поневоле шли впереди. От одной мысли о том, что поток скирдочек захлестнет их с головой, а возможно, по ним и прокатится, детей бросало в дрожь.

Море билось о невидимую преграду. Тучи опустились так низко, словно и они тоже пытались прорваться внутрь. Джек и его спутницы с легкостью прошли сквозь барьер, хотя, как и в прошлый раз, Джек ощутил знакомую тошноту. Оказавшись по другую сторону, дети оглянулись.

Ярткины застряли на границе.

– Только время зря потеряли! – с досадой воскликнула Торгиль.

Пега отбежала назад.

– Что нам сделать? Как нам снять заклинание, не пускающее древних богов в крепость?

– Заклинание? – переспросил предводитель ярткинов. – Нет никакого заклинания.

– Нам так рассказывали, – вмешался Джек. – Старик-с-Луны совершил что-то нехорошее. Не знаю, что именно, но его изгнали на Луну, а всем остальным богам закрыли вход в крепость.

– Старик-с-Луны возжелал единолично править зеленым миром, – сказал ярткин шелестящим голосом. – Ради власти он был готов уничтожить всех – и потому заключил союз с Нежитью. Это мы его изгнали. Но исправить причиненный им вред мы не смогли. Нежить не пускает нас в замок.

– Я не знаю, как вам помочь! – воскликнул Джек. – Вот Бард наверняка сумел бы, да только мне до него не докричаться.

– У тебя есть все, что нужно! – отозвался ярткин, и тысячи и тысячи его сородичей зашуршали в знак одобрения. – Твой посох вобрал в себя огонь из самого сердца Ётунхейма. Ведь он сделан из ветви великого древа.

– Из ветви Иггдрасиля?

Джек не мог прийти в себя от изумления. Он, конечно, знал, что его посох – не просто кусок дерева, но как поверить в такое? Как мог он владеть таким могущественным талисманом, даже не подозревая о том? И почему Бард не открыл ему правду?

– Положи посох поперек кольца Нежити – чтобы мы смогли перейти на другую сторону.

Мгновение Джек колебался. Он предчувствовал, что последствия его не порадуют, и отчаянно хотел сохранить волшебный предмет, принесенный из Ётунхейма, – бесценный дар, силу которого мальчик осознал только сейчас. Посох был угольно-черным и твердым как кремень. Джек нечасто им пользовался – да что уж там, вопиюще редко. И толком не понимал, чем владеет. Хотя однажды с помощью этого самого посоха мальчуган вызвал землетрясение.

– Джек! Ты разве забыл про хобгоблинов? – проговорила Пега.

Мальчуган стряхнул с себя нерешительность. Разумеется. Чего доброго, именно сейчас люди короля Иффи тащат Буку с Немезидой на костер. Мальчуган воздел посох – и ощутил под пальцами знакомую пульсацию жизни. И осторожно положил посох поперек преграды.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю