Текст книги "Земля Серебряных Яблок"
Автор книги: Нэнси Фармер
Жанры:
Детские приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
– Эти твари, почуяв лакомый кусочек, могут плыть за ним часами, – затравленно озираясь, прошептал Немезида. – Днем и ночью, не смыкая глаз, преследуют они добычу – не сдаваясь до последнего. Они неутомимы.
– Посмотри, что ты наделала! – упрекнул девочку Бука. – Произнесла то самое слово на «к».
Король хобгоблинов увел друга на прогулку, и по возвращении Немезида снова приобрел здоровый зеленый оттенок.
– Как я уже сказал, прежде чем меня перебили, нам всем пора по домам. По счастью, на этом берегу не одна пещера, – проговорил Бука.
Глава 41
Видение
Ну конечно же! И почему Джеку самому это в голову не пришло? А ответ между тем напрашивался сам собою. Когда они с Брутом и Пегой отправились в поход, они, помнится, заночевали в огромной подземной пещере с летучими мышами. От пещеры отходило восемь туннелей – точно восемь паучьих лап.
«Тьфу, пропасть, этот образ мне не нравится», – подумал Джек.
Один из коридоров обрушился при землетрясении, но, возможно, другие уцелели. Бука уверял, что у Полой дороги есть множество ответвлений и что хобгоблины знают их все как свои пять пальцев.
– Нам известен короткий путь к источнику Святого Филиана, – сообщил король.
– Наверное, колодец до краев заполнен водой – теперь, когда Владычица Озера вернулась? – предположила Пега.
– При землетрясении образовался пролом до самой Полой дороги. Чтобы его заполнить, понадобится целое море.
Солнце быстро садилось; над маленьким лагерем на берегу кружили и реяли ласточки. Пега с Джеком загодя развели костер, и теперь все наслаждались живым теплом – в преддверии ночной прохлады.
– Я им все время рыбки оставляю, да только они не едят, – посетовала Пега, глядя вверх, на ласточек.
– Ласточки рыбой не питаются, – объяснил Джек. – Вот только не понимаю, мы-то на что им сдались?
– Мамуся попросила их приглядеть за нами, а что? – Бука поймал изумленный взгляд мальчика. – А разве я тебе не рассказывал?
– Нет, не рассказывал, – заверил Немезида. – Ты, конечно, собирался, но эта светлая мысль благополучно провалилась в продуваемую сквозняками пещеру, что у тебя считается мозгом.
– Тогда сейчас самое время наверстать упущенное, – бодро промолвил король. – Мамуся научилась языку ласточек у Старика-с-Луны. Более того, она умеет вселяться духом в такую вот птичку. Пега, когда ты исчезла, я был безутешен. Думал, что ты погибла, – пока Немезида не признался в содеянном.
– Лучше б промолчал, – проворчал Немезида.
– Но ты пожалел меня, – отозвался король. – За внешней сварливостью, под этой заскорузлой коркой, бьется сердце из чистой лягушачьей икры. Мамуся тотчас же помчалась в теле ласточки к Драконьему Языку за советом.
– Вы знаете Драконьего Языка? – закричал Джек.
– Ну конечно! Он – мудрейший из мудрых, – ответил Бука. – Он-то и рассказал нам, что свеча Пеги заключает в себе жизненную силу земли. Но он же и предостерег нас, что, если зажечь свечу, колесо года стронется с места. И в Земле Серебряных Яблок время никогда более не пребудет в неподвижности. Мы начнем стареть – медленно, но неотвратимо.
– Мы созвали совет. Требовалось согласие всех и каждого, – поведал Немезида.
– И все согласились, Пега, любовь моя. – Бука ласково держал ее руки в своих длинных, липких пальцах. – Все сказали, оно того стоит – ради такой прекрасной и доброй королевы с таким певучим голосом.
– Ох, господи, – охнула Пега. – Это из-за меня к твоему народу пришла смерть. Я так виновата!
– Чепуха, родная. Ты просто сподвигла нас вновь войти в реку времени. Слишком долго были мы отрезаны от внешнего мира, слишком долго внимали музыке эльфов.
Перистые облачка зажглись золотым и алым. Море потемнело, пенные гребни просматривались четче. Поднялся легкий ветерок. Ласточки устремились к горе устраиваться на ночлег в скальных впадинах и выемках. Все стихло; только море с шумом катило валы да ссорились чайки.
– А что они говорят? – полюбопытствовала Пега.
– Обвиняют друг друга: ты-де мое гнездо разорила, – отвечала Торгиль. – Вообще-то они этим гордятся.
– Ты тоже знаешь птичий язык, воительница? – удивился Бука.
– Я случайно отведала драконьей крови. Никому, кстати, не советую. Горло себе чуть не сожгла.
В ту ночь все легли рано, чтобы подняться с первым светом. Пега увязала в тюки еду. Немезида, по указаниям Торгиль, вырезал ее руны на стволе дерева.
– Может, мои сотоварищи однажды вернутся. Увидят знаки – и поймут, что я жива, – говорила она.
Джек дождался, чтобы все заснули, и только тогда встал и уселся лицом к огню. Ему вспомнилась ласточка, которую он видел с Бардом, томясь в подземельях Эльфландии.
«Ты, наверное, бард?» – спросил он Мамусю в последний вечер своего пребывания у хобгоблинов.
«Ну, это ты мне льстишь, – отмахнулась она. – Я, конечно, переняла кое-что по мелочи у мудрых, но я слишком ленива, чтобы посвятить подобным изысканиям всю жизнь». Похоже, Мамуся была куда мудрее, чем желала показать.
Джек дождался, чтобы в голове у него прояснилось, и обошел костер посолонь.
Я смотрю вдаль,
За горные кряжи,
За девять морских валов,
За круговерть ветров.
Именно это взморье явилось ему в видении, когда Торгиль, Скакки и Руна планировали набег в Эльфландию. Что за безумная идея! И однако ж, если бы не она, Джек никогда больше не повстречался бы с Торгиль. Наверное, отец Север прав. Все, что происходит в поднебесном мире, – это часть Господнего замысла.
Джек отогнал эту мысль. Она мешала сосредоточиться на магии. Мальчуган все ходил и ходил вокруг костра, тихо и распевно повторяя заклинание. Очень скоро – куда раньше, чем он ожидал! – темное ночное море в «смотрящей трубке» озарилось светом и превратилось в подсвеченный факелами зал. Но это же не дворец короля Иффи! Это какое-то незнакомое место… но вот Джек опознал-таки несколько деталей: витражное окно и ларец из китового уса с резным изображением человека, оплетенного хищными лозами.
Это же сокровищница в монастыре Святого Филиала! На стенах пылали факелы. Сундуки с золотом и драгоценными камнями были сдвинуты к стенам, чтобы освободить место для пира. Монахи пили вино и орали песни, угрюмые рабы разносили снедь. Джеку монахи запомнились как неотесанные грубияны, но такого безобразия он даже представить себе не мог.
Несколько братьев уже валялись на полу, в лужах вина или чего похуже. Остальные пьяно пошатывались. Двое вяло обменивались ударами из-за какой-то обиды. Все они щеголяли не в домотканых рясах, но в тонкой шерсти и первосортном льне, разграбив принесенные монастырю дары.
Во главе стола восседал маленький человечек, теряясь за спинами разгульных бражников. Он один носил простое монашеское одеяние; он один смиренно вкушал хлеб и воду. То был брат Айден.
– Пожалуйста, послушайте, – кротко воззвал он. – Нам следует пойти в часовню.
Никто не обращал на него никакого внимания. Выждав минуту, брат Айден встал. Джек последовал за ним из душного зала вниз по длинным коридорам в часовню. Брат Айден зажег свечу. Взгляду открылась вопиющая картина разора и запустения. Скамьи перевернуты, повсюду пыль, крест заметно покосился.
Монашек преклонил колена и начал молиться. Джек попытался его окликнуть, но сил недостало. Наконец обескураженный мальчуган покинул часовню и отправился бродить вокруг монастыря. Он сам не знал, куда идет. Ему хотелось добраться до крепости Дин-Гуарди и повидаться с Бардом, но видение не срабатывало «по заказу». А напротив, показывало то, в чем нужда смотрящего.
Прибывающая луна роняла призрачное сияние на руины стен и домов. Отчего же здесь ничего не расчистили? – недоумевал Джек. Но, пробираясь сквозь завалы камня и щебня к источнику Святого Филиана, мальчуган вскорости убедился, что по крайней мере здесь монахи не бездельничали.
Колодец был запечатан. Каким-то непостижимым усилием поверх ямы водрузили гигантскую каменную плиту, в щели загнали камни поменьше и замазали поверху штукатуркой. Теперь из колодца ни за что не выбраться.
Король Иффи сделал все, чтобы не допустить возвращения Джека с товарищами. Даже когда вода вернулась, камень убирать не стали. У Иффи нет чести, как сказала бы Торгиль. Мальчуган пришел в такую ярость, что уже готов был вызвать новое землетрясение. Но волна гнева загасила видение. Джек снова сидел на берегу, где волны глухо плескали о камни.
– Колодец запечатан? Ты уверен? – переспросил Бука.
Было раннее утро, солнце до поры пряталось за пеленой тумана над морем. Все жались поближе к яркому костру, пытаясь хоть немного согреться.
– Я своими глазами видел, – подтвердил Джек.
– Ага, а я, например, видел во сне, как жареные куропатки пляшут на грядках с луком, – фыркнул Немезида.
– Дар прозрения не лжет, – запротестовал мальчик.
– Это все бардовские штучки, – поддержал его Бука, награждая Немезиду дружеским тычком. – И лично я ему верю. Драконий Язык не стал бы его учить неправильной магии.
– Тогда не пойти ли нам через Лорнский лес? – предложила Торгиль.
– Отец Север не переживет такого путешествия.
Хобгоблины загодя соорудили для монаха носилки, да только на головоломных, узких тропах через горные перевалы они окажутся бесполезны.
– Насколько я помню, Полая дорога расходится во многих направлениях, – промолвил Джек. – Может, есть и другие туннели?
– Есть, – подтвердил Бука. – Но по большей части они ведут через такие места, которые тебе очень не понравятся. Например, через Рассадник Змеенышей или через Чертог Призраков. А один такой коридор выводит на дно пропасти под названием Куриная Яма. По ее отвесным стенам нам ни за что не подняться. Единственный безопасный туннель пролегает под Дин-Гуарди.
– Под Дин-Гуарди? – эхом откликнулся Джек.
Он хорошо помнил мрачные подземелья и рев волн.
– Там целая сеть пещер. Крепость-то построена в незапамятные времена.
– Великие поганки и плесень зеленая! Ты что, хочешь, чтобы мы все погибли? – вскричал Немезида. – Это ведь там Старик-с-Луны совершил преступление, за которое и был изгнан на небо. Древние боги по сей день считают, что крепость принадлежит им. Владыка Леса осаждает ее днем и ночью.
Джек поежился, вспомнив Изгородь вокруг зловещих серых стен.
– Ну, не все так плохо, – возразит король. – Когда там правил Ланселот, в крепости царили веселье и радость. А недавно ее кто-то другой захватил. Напрочь не помню кто.
– Грязевики-пираты, – проворчал Немезида.
– Вот видишь! Значит, беспокоиться не о чем. Не родился еще тот хобгоблин, который не сумел бы перехитрить грязевика, – прошу прощения, Джек, это не в твой огород камешек.
«Крепость и впрямь захватили пираты, – подумал про себя Джек, – да только возглавляет их Иффи, наполовину человек, наполовину келпи».
Мальчугана одолевали угрызения совести. Но ведь если он расскажет то, что знает, Немезида наверняка откажется идти этим путем. Им придется пробираться через горы, отец Север неминуемо сорвется с утеса. Да и остальные, чего доброго, погибнут. Теперь, когда у Торгиль одна рука обездвижена, девочка утратила былую ловкость. А Пега никогда избытком сил похвастаться не могла. Конечно же, лучше позаботиться об их безопасности, нежели открыть неприятную (и, возможно, маловажную) правду. Ведь Иффи совсем не обязательно питается хобгоблинами, он же только наполовину келпи. Кроме того, они попросят Барда о помощи.
– Отлично. Значит, пошли в Дин-Гуарди, – объявил Джек, покончив с внутренней борьбой.
Глава 42
Ярткины
За плотной стеной деревьев и ползучих растений таились несколько пещер. Но все, кроме одной, оказались завалены камнепадами. Последняя находилась ниже уровня моря; вход в нее открывался только во время отлива. Пришлось ждать несколько часов, пока вода не отступит.
Взглядам открылась неприятного вида дыра, до половины забитая всяческим мусором, принесенным штормами. В камнях когда-то застрял китенок; его скелет до сих пор сочился гниющим жиром.
– Надо поторапливаться, – настаивал Бука. – Прежде чем туннель уведет вверх, нам предстоит немного спуститься, а если начнется прилив…
«…то мы все утонем», – докончил Джек, опасливо поглядывая на скользкие камни.
Для путешествия под землей друзья загодя заготовили факелы: довольно-таки плохонькие, и не так много, как хотелось бы. Но Бука уверял, что дальше обнаружится свет. Торгиль, размахивая факелом, вошла в пещеру первой. За ней – хобгоблины, таща носилки с отцом Севером. Потом – Пега с Этне. Эльфийка с интересом принюхалась к вони от разлагающегося кита.
– Вот, значит, каков запах распада и тления, – дивясь, промолвила она. – В Эльфландии ничего подобного нет.
– Ну что ты там застряла? Меня сейчас стошнит, – буркнула Пега.
– Но почему? – искренне недоумевала эльфийская красавица. – Запах силен, это правда. Но жимолость благоухает ничуть не слабее. По мне, так оба аромата равно отрадны.
«Для нее – охотно верю», – подумал Джек.
Откуда бы ей знать разницу между тем, что гадко, и тем, что приятно, если жизнь ее не научила? Пега бесцеремонно подтолкнула Этне, чтоб та не стояла на месте.
Джек шел последним, вооруженный ножом Торгиль и своим посохом. Его собственный опыт подсказывал: опасность обычно подкрадывается сзади. Мальчуган зорко поглядывал по сторонам и вслушивался, не донесется ли какой-нибудь подозрительный звук.
Земля ушла вниз, под ногами захлюпали мерзкие, вонючие лужи. Вскоре отряд уже брел по пояс в грязной жиже. Хобгоблины тащили носилки с отцом Севером, удерживая их высоко над головой; монах крепко держался за них, чтобы не упасть. По стенам плясали блики от факела в руках Торгиль.
Позади слышалось эхо волн. То и дело по полу прокатывалась свежая струя воды. Ноги у Джека зудели от соли. Ступни заледенели, в воздухе висел смрад. Мальчуган попытался внушить себе, что вонь гниющего кита на самом деле очень даже приятна, – и не преуспел.
С шумом накатила большая волна. Джек споткнулся от неожиданности.
– Бежим! – закричат Бука. – Прилив начинается!
Отряд поспешил вперед со всех ног, оскальзываясь и шлепая по лужам. Торгиль ругалась на чем свет стоит. Даже Пега пару раз не сдержалась.
– А что такое «дерьмовый…»? – с интересом осведомилась Этне.
– Потом объясню, – пропыхтела Пега.
И она, и эльфийка тащили на голове по корзине с припасами. По счастью, дорога постепенно пошла вверх. Лужи сменились песком, потолок сделался выше; теперь можно было передвигаться спокойно, не опасаясь удариться головой о камень. Наконец путешественники выбрались на ровный участок. Все без сил рухнули наземь. Торгиль воткнула факел в песок.
– Давненько я здесь не бывал, – спустя какое-то время вымолвил Бука.
– Как тут было гнездо всякой пакости, так и осталось, – пробурчал Немезида.
Сверху потянуло сквозняком, разгоняя запашок протухшего кита.
Джек огляделся, дивясь странным камням в форме луковицы: ни дать ни взять слипшиеся куски теста.
– Какой такой пакости? – осторожно уточнил он. – Тут кто-то живет?
– Да ярткины главным образом, – отвечал Бука. – Призраки не вылезают из своего чертога, кроме разве что Дженни Зеленые Зубы. Эта побродить любит, что правда, то правда.
– А зачем? Чего она ищет? – полюбопытствовала Пега.
– Не тревожься, мой моховый цветочек, – отозвался Бука, обнимая девочку за плечи. – Старушка Дженни не станет докучать хобгоблинам – она получила хороший урок с тех пор, как в последний раз… ладно, не буду вдаваться в детали.
– Я слыхал о ярткинах, но кто они на самом деле такие? – спросил Джек, прежде чем Пега успела поинтересоваться вкусами и привычками Дженни Зеленые Зубы.
– Древние боги, – отвечал Немезида. – Они живут очень замкнуто. Если их не беспокоить, так и они тебя не тронут.
Пега раздала всем холодный жареный лук: настало время подкрепить силы и дух. В ее запасах была и копченая рыба, но Бука сказал, от нее еще больше пить захочется, так что с рыбой придется подождать, пока не повстречается источник с чистой водой. К тому времени факел Торгиль догорел, и она зажгла новый.
Идти было даже приятно. Туннель все расширялся; теперь по нему вполне могли пройти бок о бок десять человек, раскинув руки. Джек всей душой радовался такому простору. В тесных подземных туннелях он ощущал себя крайне неуютно. Песок сменился земляным полом. В воздухе посвежело, повеяло чем-то животворящим, хотя, конечно, никакая зелень не выжила бы в кромешной тьме. И однако ж, стоило Джеку закрыть глаза, и он легко мог вообразить себе, что идет по полю. В этой бодрящей прохладе казалось, что из земли того и гляди проклюнется зеленый лист.
Со временем отряд дошел до того места, где из земли, побулькивая, бил родник. Вдоль ручья росли гигантские, в человеческий рост, бледные грибы.
Бука объявил привал.
– Мы уже много часов идем, не отдыхая. Думаю, снаружи уже стемнело.
Джек с удивлением осознал, что хобгоблин прав. Мальчугана так заворожила последняя часть пути, что он даже про усталость позабыл.
– Затуши факел, – велел Немезида. – Здесь он не нужен.
Джек с опаской наблюдал, как Торгиль перевернула и погасила факел. Огонь потух, и на мгновение воцарилась тьма. А затем – тут и там, далеко и близко – туманом разлилось мягкое мерцание. Мальчуган не сразу распознал его источник. Но спустя несколько мгновений свет разгорелся настолько ярко, что на землю легли тени.
Да это же грибы! Бледно-зеленые и переливчато-перламутровые, они сияли, как одетые маревом луны. По земле у их плотных ножек ползали светящиеся жуки. Под сводами сверкнула зеленоватая искорка, ей ответила другая такая же. В воздухе закружился рой крылатых светлячков.
– Здесь можно попить водицы, – предложил Бука.
Измученные жаждой путники опустились на колени у родника и подставили сложенные чашечкой руки. Вода была холодной, чистой, с привкусом какой-то зелени.
– Не будь это кощунством, я бы сказал, это – вода жизни, – промолвил отец Север.
– И ты бы не погрешил против истины, – отозвался Бука. – Мы – в самом сердце королевства древних богов; тут они жили, прежде чем землю заполонили люди. Этот источник питает корни леса и освежает воды земли. Здесь по сей день живут допотопные существа, которым дела нет до забот людей. Мы, хобгоблины, когда-то были частью этого мира, пока святой Колумба не наделил нас душой.
– Душой наделил вас Господь, – мягко упрекнул его монах. – Святой Колумба всего лишь помог вам осознать это.
Вот теперь можно было подкрепиться и копченой рыбой, и земляными каштанами, и чесноком, тушенным в водорослях (это Пега расстаралась). Несмотря на нездешнюю жутковатую обстановку, ужин удался на славу. Торгиль рассказала несколько душераздирающих историй о кровопролитных битвах: каждая заканчивалась тем, что всех убили, а трупы склевали вороны.
– Может, ты лучше стихи почитаешь? – предложил Джек, надеясь отвлечь воительницу от ее кошмарных саг.
Он знал, как Торгиль гордится своим поэтическим даром.
– Охотно, – с улыбкой согласилась Торгиль.
Пусты палаты, пали твердыни,
Сном безрадостным спят воители,
Где гибли геройски, град защищая;
Золоченая чаша на части расколота,
Лишь волки серые вволю напьются
Красной кровью, кропившей землю…
– Что такое? – запнулась на полуслове Торгиль.
Хобгоблины глядели на нее в ужасе, отец Север качал головой, Пега с трудом сдерживала слезы.
– Все эти люди умерли? – очень серьезно спросила Этне. – Мне нужно знать точно: я ведь никогда мертвых не видела.
– Это же стихи! – завопила Торгиль. – Ими полагается наслаждаться!
– Стихи отличные, – быстро заверил Джек. – Но сдается мне, после такого долгого перехода все устали. Нам бы сейчас послушать что-нибудь не такое волнующее.
– А давайте я расскажу историю, – предложил отец Север.
Джек не возлагал больших надежд на предложение сумрачного монаха, но тот немало удивил всех повестью под названием: «Самый лучший гвоздь и самый худший гвоздь в ковчеге».
– Давным-давно, – начал отец Север. – Ной задумал смастерить ковчег. Но он был человек занятой. Требовалось отобрать всякой твари по паре, а на это нужно время и немало денег. Так что постройку ковчега Ной поручил вечно пьяному плотнику. Ну, тот и принялся орудовать молотком, одну доску здесь приколотит, другую – там. По-настоящему он за работу брался только тогда, когда сыновья Ноя – Сим, Хам и Иафет – стояли над ним с палкой. Наконец ковчег был готов. Все бы хорошо, кабы не один изъян. Плотник забыл вбить последний гвоздь в самом днище, оставив дырку. Через которую неминуемо просочится вода. И вот сошлись тучи, и загремел гром, и хлынул ливень. Сим, Хам и Иафет погнали животных в ковчег. Животные шли парами, но сыновья Ноя просчитались-таки: змей было не две, а три. Это сам дьявол решил тайком пробраться на корабль в обличье змея. Ной обошел весь ковчег от носа до кормы, проверяя, погружены ли припасы и в порядке ли загоны для животных. А дьявол метался по кораблю, прятался то тут, то там: ведь зоркий Ной сразу отличил бы настоящего змея от поддельного. Наконец укрыться было уже негде, кроме как в одной-единственной дырочке в днище судна. Туда-то и заполз дьявол и – надо же! – застрял: ни туда ни сюда. Даже пошевелиться не мог. Там он и сидел, затыкая собою течь, пока Потоп не прекратился. Вот почему дьявола называют самым лучшим гвоздем в ковчеге – ну и самым худшим, понятное дело.
– Замечательная история! – похвалила, смеясь, Пега.
– Надо запомнить, чтобы другим хобгоблинам рассказать, – промолвил Бука.
– И какой, скажите на милость, викинг выйдет в море, не проверив сперва, нет ли течи? – возмутилась Торгиль. – И о чем только его бестолковые сыновья думали, позволяя пьянице-плотнику баклуши бить? Я бы их всех выдрала хорошенько – мало не покажется, – а потом наняла бы дельного корабела.
Джек видел, что воительница не поняла сути рассказа, но предпочел промолчать. Тем более что Торгиль все еще переживала из-за того, что стихи ее не встретили должного отклика.
Последней вызвалась петь Пега. Вот так оно было всегда – и в темнице Эльфландии, и на взморье. После Пеги уже никто не дерзнул бы выступить: настолько она хороша.
Джек вынужден был признать: он завидует девочке. А чувство это недостойное. В конце концов, у бедняжки ничего больше нет, кроме ее таланта.
«И вообще, чем я лучше Торгиль в таком случае? Жду, что все будут безоговорочно восхищаться моими стихами», – подумал он.
Погруженный в мрачные мысли, мальчуган не вслушивался в песню Пеги – и тут девочка пронзительно взвизгнула.
Джек вскочил на ноги и схватился за посох. Все остальные сбились в кучу. Свет внезапно разгорелся ярче: вот теперь грибы и впрямь напоминали настоящие луны. Повсюду вокруг каменные глыбы в стене – те самые, что напомнили Джеку слипшиеся куски теста, – преобразились до неузнаваемости. Каждый из камней оказался обмотан длинными шелковистыми волосами пшеничного цвета, а внутри этих коконов просматривались сжавшиеся в комочек тельца, бурые, точно свежевскопанная земля. Лица у них были древними как мир; сеть морщин так глубока, что с трудом верилось в их осязаемость. На каждом лице горели два черных глаза – и взгляд их был неотрывно устремлен на Пегу.
– Ярткины, – прошептал Немезида. – Они вполне безопасны – если их не рассердить ненароком.
– И что же нам прикажете делать? – тихонько спросил Джек.
Ярткинов было бесчисленное множество: все они плотно жались друг к другу, точно ячейки в сотах. Каждый из них по отдельности казался не больше годовалого дитяти, но все вместе они представляли немалую опасность.
– Тише, – посоветовал Бука. – Если сидеть как мышки, возможно, они снова заснут.
Все застыли неподвижно. От стен отразился вздох, легкий и тихий, – точно пташка чирикнула. Один из комьев отлепился от стены и с глухим стуком упал на землю.
Глазам Джека предстал маленький человечек, с ног до головы обмотанный длинной бородой. Выглядел он безобидно, что кустик ивы, однако ж мальчуган ничуть не обманывался на его счет. Его опыт в том, что касается потусторонних созданий, подсказывал: не доверяй никому.
– Пой, – приказал ярткин тем же свистяще-чирикающим голосом.
Пега встревоженно обернулась на Джека.
– Лучше сделай, как он велит, – шепотом подсказал мальчик.
Так что Пега еще раз спела все тот же гимн. А затем – балладу, а затем – песню о том, как девушки собирают цветы в мае. И умолкла, переводя дух.
– Пой, – повторил ярткин.
– Мне бы водички попить, – попросила девочка.
Ярткин обмакнул длинную бороду в ручей – и борода завилась улиткой, точно папоротниковый побег. Странное существо подскакало к Пеге, та отпрянула к Буке.
– Все в порядке, родная, думаю, он не желает тебе зла, – прошептал король хобгоблинов.
– Пока что, – уточнил Немезида.
– Подставляй руки, – велел ярткин.
Пега сложила ладони ковшиком, и тот выжал кончик бороды. Хлынул водяной каскад – и расплескался о пальцы.
– Пей.
Пега скорчила рожицу, однако ж она была слишком напугана, чтобы ослушаться. Девочка выпила воду из горсти и просияла восторгом.
– Восхитительно! – воскликнула она.
Ярткин кивнул.
– Пой.
Так что Пега спела «Рыцаря-обманщика», «Веселого мельника» и «Женщину из Ашерс-Велл». К тому времени девочка дрожала мелкой дрожью; Джек видел, как она устала. И сколько еще прикажете развлекать этих существ? Ничего подобного им в Срединном мире не сыщешь; или, скорее, они – то, что лежит под Срединным миром. Они – камень, вода и земля.
Порою, взывая к жизненной силе, Джек ощущал среди корней и роющих подземные ходы созданий еще чье-то присутствие – непостижимое, загадочное. Ярткины – как раз таковы. Мальчуган подозревал, что слушать они могут долго, очень долго.
Пега допела очередную песню. Джек опустился перед ярткином на колени.
– Она – всего лишь смертная, о дух земли. Она готова повиноваться тебе, но сил у нее немного.
Странное создание задержало на Джеке взгляд ярких глаз. Шелестящее щебетание прокатилось от одной стены к другой.
– Пой, – приказал ярткин, замотанный в бороду.
– Я спою, – кивнул Джек. – Голос у меня, возможно, не таков, какого вы ждете, но Пега не может продолжать до бесконечности.
– «До бесконечности» – именно это им и надо, – пробормотал Немезида.
Джек порылся в памяти, перебирая все то, что Бард рассказывал ему про зверей, и людей, и троллей, и эльфов, – но про ярткинов не нашел ровным счетом ничего. И тут, словно сам собою, перед внутренним взором возник образ матери. Ранней весной, когда земля только-только прогревалась для пахоты, а небо из серого становилось синим, она выходила в поля. Шла – и пела:
Erce, Erce, Erce eorюan modor,
Geunne юe se alwalda, ece drihten…
– «Эрке, Эрке, Эрке…» – повторил Джек, взывая к земле на языке таком древнем, что никто уже не помнил его происхождения. Возможно, на нем говорил Старик-с-Луны. Далее мальчуган заговорил на языке людей:
Нараспев повторяя эти строки, Джек мысленно представлял себе мать: как она склоняется над каждой бороздой, благословляя ее и бросая в нее семя. Заклинание было длинным, а Джек повторил его целых девять раз. Но вот он закончил, поднял глаза – и оказался лицом к лицу с целым сонмом ярткинов. Они все повыпадали из стен и теперь походили на маленькие скирдочки сена. Сердце у мальчика так и затрепыхалось в груди. Что он натворил? Одного-то ярткина поди развлеки, а тут их сотни и сотни! Что теперь делать-то?
Но тут первый из ярткинов, что стоял чуть в стороне от прочих, нарушил тишину:
– Ты славный паренек, Джек, раз благословляешь поля. И ты хорошая девочка, Пега, – ты поешь как сама земля в начале начал. Чем вознаградить вас?
– Лучше не отвечайте, – шепнул Немезида.
Но Джек подумал, это невежливо. Кроме того, ему пришлись по душе крохотные стога сена, при всей их странности.
– Мы лишь хотели отблагодарить вас за вашу доброту и заботу о полях моей матери. Мы просим вашего дозволения идти дальше, к Дин-Гуарди.
Над сонмом ярткинов поднялось свистящее чириканье: так ветер шуршит в спелой пшенице.
– Дин-Гуарди – это царство теней. Его окружает кольцо Нежити.
– Неприятное место, что и говорить, – согласился Джек. – Но, понимаете, у меня там отец, и еще Бард, мой учитель. Мне нужно убедиться, что с ними все в порядке. Мы уйдем оттуда, как только сможем, не беспокойтесь.
Ярткины посовещались друг с другом, пересвистываясь и перешептываясь, а порою издавая глухой рокот – точно далекий гром. Гром Джеку не понравился: в нем улавливались гневные интонации. Наконец самый главный ярткин ответил:
– Мы вас не задержим, но мы про вас не забудем.
– Благодарю, – неуверенно произнес Джек.
Вторая часть фразы прозвучала, на его вкус, несколько зловеще. Ярткины забрались обратно в ячейки в стенах и устроились там. Невозможно было разглядеть, как это им удается – без помощи рук и ног, – однако ж ярткины справились. Очень скоро они уже удобно угнездились в своих домиках, точно горошины в стручке. Соломенного цвета волосы померкли и словно втянулись в стену, и вот уже перед путешественниками снова – не более чем скопление бурых бугорков.
– Думаю, нам пора идти, – промолвил Бука.
Мальчуган с удивлением заметил, что король хобгоблинов сделался ярко-зеленым от тревоги. Впервые на памяти Джека Бука выказал страх: надо думать, крохотные скирдочки вовсе не так безобидны, как кажутся на первый взгляд.
