Текст книги "Земля Серебряных Яблок"
Автор книги: Нэнси Фармер
Жанры:
Детские приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
– Согласен.
– Ну вот.
Дети вернулись на луг. В дневном свете было видно: склон холма пострадал куда сильнее, нежели казалось в темноте. От скалы отвалилась здоровенная глыба; на ее месте теперь зиял гигантский шрам. Оползень дошел до середины склона и заканчивался непреодолимым завалом.
– Похоже, осыпь недавняя, – проговорил Джек, затеняя глаза. – Уж не землетрясение ли тому виной?
Они прошли по краю луга, перебираясь вброд через ручейки, что стекали с гор, – так, чтобы трава оставалась слева, а скалы – справа. Олени сосредоточенно следили за ними из-под деревьев; рыжие белки провожали чужаков глазами – яркими и черными, словно бусинки. Кроты, сони и землеройки копошились среди цветов, нимало не пугаясь чужаков. Даже ежи кормились себе как ни в чем не бывало.
– И снова магия как есть, – указал Джек. – Чтобы ежи да разгуливали при дневном свете!
– Хочешь – поймаю? – предложила Пега. – Если обмазать их глиной и зажарить на костре, иголки сами отвалятся.
– В местах средоточения магии охотиться нельзя, – решительно отозвался Джек.
– Но поесть-то надо! От земляники только воспоминание и осталось – с тех пор не один час прошел!
Со временем Пега отыскала заросли земляных каштанов. Она повыдергала растения и собрала круглые клубеньки.
– Я ими, бывало, все питалась, когда хозяева меня не кормили, – объяснила девочка.
Джек счел, что земляные каштаны не так уж и плохи: все равно что политые грязью орехи. Кроме того, ничего другого-то нет!
Солнце между тем опустилось за горы. По лесу расползлись синие тени; резко похолодало. Дети поспешно кинулись собирать топливо для костра, но, как ни странно, нашли разве что несколько прутиков да влажных листьев. Старые деревья явно не желали расстаться ни с одной сучковатой веткой.
– Тут что, ничего вообще не умирает? – с досадой воскликнула Пега.
– Если здесь и впрямь Эльфландия, то нет, – предположил Джек.
Быстро темнело; от холода у него зуб на зуб не попадал. Надо отыскать хоть какое-никакое пристанище, а не то они замерзнут насмерть. Наконец на пути повстречалось кольцо деревьев: стволы смыкались так тесно, что образовалось нечто вроде комнатки.
– А ты не можешь зажечь огонь с помощью посоха? – спросила Пега, притопывая на месте и растирая руки, чтобы хоть немного согреться.
– Даже магическое пламя нуждается в топливе. А мне отчего-то кажется, что жечь эти деревья небезопасно.
После долгого пути дети смертельно устали, однако сон не приходил. От земли тянуло знобким холодом; но ни Джека, ни Пегу не тянуло угнездиться поближе к корням. Джек ощущал исходящую от деревьев неприязнь, хотя описать словами это чувство вряд ли бы смог. Деревья словно решали промеж себя, что делать с незваными гостями.
– С меня хватит. – Пега резко села. – Уж эти мне шорохи да перешептывания: сколько можно-то!
– Что еще за перешептывания? – буркнул Джек.
И без того неуютно, а тут еще Пега с ее жалобами!
– Ну, подлые такие звуки. Неужто ты ничего не слышишь? Не знаю, о чем деревья болтают, да только мне их разговоры не по душе. Что там Брут нам советовал сделать, если вдруг падем духом? Спеть что-нибудь бодрое!
– Ты про его балладу – насчет рыцаря, который гонялся за людоедом в зачарованном лесу? Или не помнишь, чем она закончилась?
– Нет уж, еще чего не хватало, – отозвалась Пега. – Я про ту, что пел твой отец по дороге в Беббанбург.
И девочка запела гимн брата Кэдмона, подсказанный ему во сне ангелом:
Ныне восславословим всевластного небодержца,
Господа всемогущество, благое премудромыслие…
Отличный выбор, что и говорить, вынужден был признать Джек. Во-первых, взмывающая к небесам песнь заключала в себе такую силу, что шептуны-деревья разом примолкли. Джек, конечно, не слышал, что они там про себя говорили, зато Пега наверняка все уловила. Во-вторых, голос у девочки был и впрямь волшебный. Под кровом у Барда Джек, помнится, ей завидовал, но даже тогда понимал, что несправедлив. Пела Пега не то чтобы громко, но мелодия разливалась в ночи, заполняя собою мир. В темноте вполне можно было поверить, будто внемлешь эльфийской деве.
Потом Джек с Пегой улеглись рядышком, как накануне, в дупле старого дерева. Никакие кошмары не тревожили их снов, а проснувшись, дети обнаружили, что укрыты одеялом из тончайшей шерсти.
Глава 21
Девочка во мху
Лощинка тонула в смутном зеленом свете. На расстоянии проблескивали солнечные лучи, но здесь ветви сплетались плотной завесой. В воздухе стоял густой аромат липового цвета, а в вышине, над головами, гудел незримый рой пчел. На мгновение Джеку подумалось, что они с Пегой каким-то образом попали в долину Иггдрасиля. Но в пчелином жужжании не ощущалось яростной одержимости, как там. Пчелы просто-напросто занимались привычными трудами.
– Откуда взялось одеяло? – прошептала Пега.
– Может, эльфы? – предположил Джек.
– Брат Айден говорил, эльфы не думают ни о ком, кроме себя. Это кто-то другой нам помог; но что за существа такие подкрадываются к тебе под покровом ночи?
– Может, это Брут отыскал деревню и одолжил нужные вещи? – с сомнением проговорил Джек. – Я бы покричал ему, но…
– Но это небезопасно, – докончила Пега.
– Ну где-то же он должен быть? Может, спустился к реке наполнить пустые мехи из-под сидра? – рассуждал Джек. – Он бы непременно вернулся к нам, если только…
«Если только выбрался из пещер живым», – докончил мальчик про себя.
Но нет, случись с Брутом что-нибудь дурное, они бы услышали крики. Раб – не из тех, кто тихо-мирно провалится в логово накера.
Деревья казались не такими уж и пугающими, как накануне ночью, но Джек все равно чувствовал себя неуютно.
– Странный тут лес, – промолвил он, ощупывая тонкую, мягкую ткань. – Посмотришь с нижней стороны – все видно, а расстелишь на траве – и глядь, она исчезла!
– Это магия, – подвела итог Пега. – Я слышала про плащи-невидимки: про них в сказках говорится. Надо бы с ним поосторожнее, а то того и гляди потеряется.
Девочка аккуратно свернула одеяло и положила его на камень, на видное место.
– Ой, смотри! – вдруг закричала она. Между корнями торчал здоровенный гриб: к нему-то Пега и бросилась. Шляпка откинулась; над лощинкой поплыл восхитительный аромат. – Да это же горшочек такой, а в нем полно хлеба, и хлеб еще теплый!
Джек тут же оказался рядом.
– Смотри, а вот еще! – изумленно воскликнул он.
В прочих горшочках в форме грибов обнаружились золотистые ломтики сыра, масло и мед. Добрые невидимки даже деревянные лопаточки для масла положить не забыли.
– Ох, спасибо вам, спасибо, кто бы вы ни были! – закричала Пега. – Клянусь, я сделаю вам что-нибудь хорошее, только скажите…
– Тсс! – зажал ей рот Джек.
Из сказок он знал: опасно обещать что-то существам, которых ты не видишь.
– Мы оба бесконечно вам признательны, – промолвил мальчик церемонно, кланяясь деревьям. – Мы были бы счастливы разделить эту трапезу с вами.
Но лес молчал: лишь легкий ветерок шелестел в кронах, да повсюду вокруг гудели пчелы. Где-то вдалеке выводила трели неведомая птица.
Пега разломила хлеб, густо намазала его маслом и медом, передала половину Джеку.
– Как думаешь, эта еда не заколдована? – спросил он, не решаясь протянуть руку.
– А мне плевать! – Пега жадно вгрызлась в свой ломоть и с полным ртом добавила: – А ты подожди да посмотри, не превращусь ли я в кузнечика. По крайней мере, это будет сытый кузнечик.
Не в силах устоять перед ароматом тающего масла, Джек набросился на теплый хлеб – еще более вкусный, чем обещал восхитительный запах. Мед благоухал как клеверное поле, сыр оказался пряным на вкус и на диво сытным. Пару ломтей Джек затолкал в карманы – на потом.
Покончив с трапезой, дети откинулись назад в блаженной отрешенности, слишком довольные, чтобы заговорить или пошевелиться.
– Надо бы вымыть руки и умыться, – со временем напомнила Пега.
– Хмм, – протянул Джек.
Дети посидели так еще немного, пока журчание бурной речушки не пробудило их к действительности.
– Пить хочется, – пробормотал Джек.
– Вот и мне тоже, – поддержала Пега.
А время между тем все шло да шло.
– Надо бы встать, – проговорил Джек, заставляя себя подняться на ноги.
Зеленая неподвижность лощинки разливалась по всему телу неодолимой тяжестью, вынуждала снова прилечь.
«Что за уютная постель – земля, – нашептывал голос в сознании Джека. – Укройся мхом да засыпай на сто лет».
– А ну, вставай! – вскричал Джек, внезапно встревожившись.
Он рывком поднял Пегу на ноги и едва ли не силой заставил пройтись туда-сюда. Едва выйдя из лощинки, Джек затоптался на месте, разминая затекшие ноги. Пега похлопала себя по рукам.
– Что это было? – спросила она.
Глаза ее в страхе расширились.
– Не знаю. Может, деревья. Мне они сразу не понравились.
Дети дошли до речушки, умылись и сполоснули руки. Холодная вода разом их оживила.
– Нам никак нельзя расслабляться, – промолвил Джек. – Когда я был в долине Иггдрасиля, я всякий счет времени потерял. – Он остановился, припомнив дремотную зачарованность того места. Джек застрял бы там до сего дня, если бы не Торгиль. – Нельзя забывать о нашей цели. Все зависит от нас. Надо отыскать Владычицу Озера и вернуть в Беббанбург воду. Король Иффи не станет ждать до бесконечности.
– Занятно. Про Иффи я напрочь позабыла. – Пега поводила рукой у самого лица, точно стряхивая паутину.
– Это все магия. Необходимо постоянно напоминать себе, зачем мы здесь, и повторять имена тех, кого мы знаем. Если я забуду, ты мне подскажи.
Пега достала плетеный кошель и извлекла на свет подаренную свечу.
– Нюхай! – приказала девочка.
Джек послушался – и в голове тотчас же прояснилось. Вспомнилась деревня, ее поля и домики. Он живо представил себе, как кузнец мастерит на наковальне какой-нибудь полезный инструмент, пекарь достает хлеб из печи, мать сидит за ткацким станком.
– Понимаешь, – объяснила Пега, в свой черед нюхая ароматный воск, – через эту свечу к нам пришел «огонь бедствия». Она осветит нам путь домой.
– Ты постигла больше, чем я думал, – серьезно похвалил Джек.
– Так я ж внимательно слушаю. Рабы, они такие.
Дети вернулись к лощинке, чтобы забрать одеяло, но одеяло исчезло, а с ним и горшочки.
– Наверное, хозяева забрали, – предположила Пега. – Дело понятное. А что будем делать теперь?
Джек уставился в землю, пытаясь измыслить хоть какой-нибудь план.
– Знать бы, куда мы попали, – посетовал он. – Может, Владычица Озера здесь, а может, и нет. Не удивлюсь, если Брут ее отыскал – или, наоборот, угодил в пасть дракону. Одно понятно: возвращаться обратно в туннель ни в коем случае нельзя.
В конце концов Джек с Пегой зашагали дальше: деревья оставались у них по левую руку, а горы – по правую. Позади остались призрачные березы, осины с подрагивающими на ветру листьями, чудовищные тисы и гигантские дубы, обросшие мхом, что свешивался со стволов будто волосы. Луг, по которому дети шли, просто-таки кишел мелкими зверушками. Рысь следила за чужаками круглыми желтыми глазищами; а над ручейком, берега которого густо заросли валерианой, порхали зеленые бабочки.
Эти потрясающе красивые земли в конечном счете разочаровывали. Джек с Пегой так и не нашли никаких следов, не увидели ни домика, ни даже струйки дыма, что поднимался бы над печной трубой.
– Где же люди? – удивлялась Пега.
Ближе к вечеру дети добрались до просвета между деревьями, где от горы отходил каменный отрог, и прошли поверху.
– Неплохое место для ночевки, – заметил Джек.
– Тут слишком холодно, – возразила Пега. – На открытом месте ветер пробирает до костей.
– Все лучше, чем спать в лесу.
После утренних приключений Джек проникся к деревьям глубокой неприязнью. Корни, змеясь, подползали к самому краю скалы, словно пытаясь вскарабкаться вверх по камню. Тут и там бугрился мох, наводя на мысль о могилах, хотя наверняка под ним покоились всего-навсего те же корни. Внезапно среди мха блеснуло что-то белое.
– Смотри-ка! – воскликнул он.
– Что такое? – Пега, сощурившись, вгляделась в темную тень леса.
– Это заяц или кот: ишь свернулся клубком. Нет, ничуть не бывало! Это лицо! – И Джек поспешно заскользил по крутому каменному склону вниз.
– Подожди меня! – задохнулась Пега, кубарем скатываясь следом. – Это человек! Кто-то уснул в лесу, и его затянуло мхом. Ох, ужас какой!
Джек заметил следы борьбы: тут и там дерн был рассечен и взрыт. Кто бы ни был этот незнакомец, сопротивлялся он изо всех сил. Мальчуган подошел поближе и оборвал сплетения вьюнов, что исподтишка затягивали мох. И потрясенно воскликнул:
– Торгиль! Ох ты, господи! Торгиль! Просыпайся! Я спасу тебя!
Мох полностью поглотил тело девочки, но лицо и шея еще просматривались. Джек попытался содрать мох руками, но с такой густой и упрямой растительностью он в жизни не сталкивался. Пальцы не причиняли мху ровным счетом никакого ущерба: как если бы мальчуган камень процарапать пытался.
– Чем бы этот мох раскопать-то! – простонала Пега, тщетно дергая корни и нагибая ветки. – Они все равно что железные – никак не ломаются!
– Я могу попробовать применить магию, – промолвил Джек, – но это может быть опасным. Пега, отойди. Я сам не вполне уверен, чего ждать.
Пега отступила к краю отрога. Мальчик уперся посохом в мох и попытался успокоить мысли.
«Чего бы попросить? Что сказать-то?» – в отчаянии размышлял он.
Огонь вызвать – страшно. Чего доброго, пламя вырвется из-под контроля и испепелит их всех. Пока Джек ломал голову, на его глазах мох тихонько пополз вверх к шее Торгиль – и отпрянул!
Не просто отпрянул – скрутился спиралью; легкий ветерок подхватил и развеял чешуйки пепла. Глаза воительницы были закрыты, по лицу разливалась смертельная бледность, однако же мох на груди слегка колебался. Девочка еще дышала. Между нею и лесом стояла некая сила.
«Охранная руна!» – вспомнил Джек.
Руна была незрима – она становилась видимой только на краткий миг, переходя из рук в руки, – но мальчуган ощущал ее присутствие. Руну имел на себе Бард, когда проходил через Долину Безумцев. Джек носил ее в Ётунхейме и отдал только затем, чтобы удержать Торгиль от самоубийства. В руне воплотилась сама жизненная сила.
Джеку отчаянно хотелось прикоснуться к руне. Но он не смел. Руну можно передать только добровольно. Того, кто попытается отнять ее силой, руна обжигает – как опалила мох, помешав ему подступиться к лицу Торгиль.
Джек тщетно ломал голову в поисках решения. Он знал, как вызвать туман и ветер, как отыскать воду, как зажечь пламя и как устроить землетрясение (ну, по крайней мере, один-то раз ему это удалось!). Ничего из этого сейчас ему не пригодится.
«Если бы я только мог разбудить ее, – думал Джек. – Тогда руна придала бы ей новых сил».
Мальчуган погладил ее лоб, позвал по имени, но Торгиль спала.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила Пега от каменного отрога.
– Ты же магией не владеешь, – нетерпеливо оборвал ее Джек. Как тут прикажете сосредоточиться, когда тебя отвлекают?
– Я спеть могу.
Джек резко поднял голову. Спеть! Ну конечно же! Что скорее всего приведет Торгиль в чувство? Не вдаваясь в объяснения, мальчуган затянул:
– Как можно петь такое человеку на пороге смерти? – промолвила Пега.
– Заткнись! – цыкнул на нее Джек. И продолжил:
Гибнет корабль в пучине морской,
В прах обращаются царства,
Но знаю одно, что вечно бессмертно:
Храброго воина слава.
Слава бессмертна!
Слава бессмертна!
Слава бессмертна!
Джек пел, и в душе его оживали воспоминания о викингах. Вот – корабль Олава Однобрового; полосатый ало-кремовый парус полощется по ветру. Морские разбойники жили бурной, полной приключений жизнью, эти головорезы худшего толка – грязные, полусумасшедшие, тупые, и все же… им было присуще своеобразное благородство.
Мальчуган снова затянул ту же песню, и на сей раз Пега принялась подпевать – она быстро уловила мелодию, с ее-то музыкальным слухом! «Слава бессмертна! Слава бессмертна! Слава бессмертна!» Лицо Торгиль утратило смертельную бледность, губы дрогнули – словно и она пыталась подхватить напев. Глаза распахнулись.
– Джек? – прошептала она.
– Ты непременно выживешь!
Джек с трудом сдерживал переполняющую его радость. А глаза Торгиль вновь помутнели и сами собою начали закрываться.
– Да что ты за малодушная клятвопреступница! – заорал мальчуган. – Разве это достойная смерть? Уснуть на мягкой постельке, под стать последней рабыне! Пфа! Ты заслуживаешь того, чтобы попасть в Хель!
– Джек! – возмущенно вскрикнула Пега.
– Молчи. Я знаю, что делаю. Торгиль Мокрая Курица – вот как тебя станут звать! – объявил он воительнице. – Торгиль Brjуstabarn! Сосунок, вот ты кто!
– Я не Brjуstabarn! – прорычала Торгиль.
Щеки ее ярко заалели, по телу прошла крупная дрожь.
– Тогда живи, жалкая ты падаль!
Губы воительницы задергались, как если бы на ум ей пришло столько гнусных ругательств сразу, что одновременно и не выговоришь. Мох на ее груди побурел и стал отслаиваться. Вдоль ее рук и ног во мху зазмеились трещины. Девочка рывком поднялась на ноги и пошарила вокруг в поисках ножа. Но тут вновь накатила слабость, и она рухнула на колени, дрожа всем телом.
– Так-то лучше, – похвалил Джек.
– Дай я помогу тебе, – воскликнула Пега, кидаясь к Торгиль.
– Никакая… – Измученная воительница хватала ртом воздух. – Никакая… помощь… мне… не нужна.
– Да ты посмотри на себя. Ты даже говоришь с трудом. Конечно, ты нуждаешься в помощи.
Пега попыталась приподнять ее; Торгиль слабо ударила девочку по руке.
– Оставь ее, – посоветовал Джек. – Торгиль Brjуstabarn может ползти на четвереньках, раз ходить разучилась.
– Ненавижу… тебя, – тяжело дыша, проговорила Торгиль.
Джек отошел к скале и присел на камень. На душе сделалось легко-легко: так невесомый солнечный луч дрожит в воздухе.
– На твоем месте я бы убрался с этого мха. Выбор за тобой, конечно.
Пега в ужасе глядела на него.
– Понимаю, Пега, в твоих глазах я выгляжу сущим чудовищем. Но манеру эту я перенял у самих викингов. У них без десятка оскорблений да хотя бы одной смертельной угрозы день, считай, даром прожит.
Получив еще несколько ударов – совсем, впрочем, слабеньких, – Пега наконец-то отошла к скале и уселась рядом с Джеком.
Вместе они смотрели, как воительница с трудом отползает от мха на четвереньках. Несмотря на все резкие слова, сердце Джека ныло при виде того, как мучается Торгиль; но мальчуган хорошо знал: вмешиваться бесполезно. Торгиль должна спасти себя сама. Иначе она станет считать себя униженной – и сделается совершенно невыносимой. Но вот наконец воительница вскарабкалась на нижний скальный уровень, за пределы досягаемости алчных древесных корней.
– Я… выбралась, – прохрипела она. – Сама, без вас.
Джек тут же подсел к ней поближе.
– Тебе нужно попить, – заметил он. – Подожди здесь.
Он сбегал к ручейку, что стекал с горы неподалеку, и набрал в горсть воды. Часть ее просочилась сквозь пальцы по пути, но Джеку удалось-таки влить немного в рот Торгиль. Они с Пегой сходили туда-сюда не один раз, но вот наконец воительница вздохнула и покачала головой.
– Довольно, – проговорила она.
Джек достал из кармана ломтик сыра, и изголодавшаяся Торгиль от нетерпения едва не укусила протянутую руку.
– Откусывай понемножку, – посоветовал Джек. – После долгого истощения есть надо с осторожностью.
Торгиль пропустила его слова мимо ушей. Доев сыр, она откинулась к скале и закрыла глаза.
– Она опять сознание теряет? – прошептала Пега.
– Думаю, ей нужно время, чтобы прийти в себя, – отозвался Джек. – Не знаю, сколько она тут пролежала.
Мальчуган отметил про себя, что одежда Торгиль была вся в темно-зеленых пятнах, а башмаки приобрели оттенок древесной коры. Казалось, воительница постепенно становилась частью леса. Возможно, так оно и было.
– Один из моих хозяев три недели не кормил меня за то, что я испортила ему рубаху, – заметила Пега. Девочка съежилась в углублении между камнями, обхватив колени руками, чтобы согреться. Солнце уже село за горы, и в воздухе резко похолодало. – Я ела то, что находила в мусорной куче. Ты просто не поверишь, как вкусны рыбьи головы после того, как три недели поголодаешь.
Торгиль открыла глаза и уставилась на девочку.
– Ты – трэль, [4]4
Трэль – раб по-древнеисландски.
[Закрыть]
– проговорила она.
– Что такое «трэль»? – не поняла Пега.
Джек выругался сквозь зубы.
– Не обращай внимания. Скандинавы обожают задираться – больше, чем медведи любят мед. Даже их боги оскорбляют друг друга.
– «Трэль» означает «раб», – произнесла Торгиль на чистом саксонском языке.
– Я не рабыня! Джек освободил меня!
– Я тоже когда-то был рабом, – проговорил Джек. – И не стыжусь этого.
– А зря, – по-волчьи ухмыльнулась Торгиль.
«Ты тоже была рабыней», – подумал Джек, но вслух этого не сказал.
Дразнить Торгиль следовало с большой осторожностью.
– Не поискать ли нам места для ночлега? – предложил мальчуган. – Кто-нибудь не прочь устроиться на мягком мху?
– Нет! – воскликнула Торгиль.
И Джек осознал, насколько та напугана. Воительница не привыкла сознаваться, что ей страшно.
– Ничего не понимаю. Мы провели в лесу целых две ночи, и ровным счетом ничего с нами не происходило вплоть до сегодняшнего утра, – проговорила Пега. – Как будто деревья взяли и разом проснулись.
– Или мы повстречали неправильные деревья, – предположил Джек. – Наверное, среди деревьев тоже есть добрые и злые, точно так же, как у людей. Как бы то ни было, надо бы нам найти укрытие, пока окончательно не стемнело. Я тут заметил в скалах подходящую расселину.
