Текст книги "Песни и сказания о Разине и Пугачеве"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанры:
Народные песни
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Речка быстрая течет, очунь широкая. «Закрычу я у Дуная переводыпика;
Тут нехто меня ведь всё не перевозят тут,
Што тово ли атамана Сеньку Разина».
Говорил он своёму-ту он добру коню:
«Ты останьсе-ко, останьсе ты, мой доброй
конь,
«Ты останьсе-ко, конь мой, в зеленых лугах,
«В зеленых лугах останься, в толковой травы». Тут поплыл-то реку да Сенька Разин-от, Подоплыл ведь только речку до полу-реки,
До полу-реки доплыл да всё до камешка,
Всё до камешка доплыл до горючого;
Он выходил на горючой на сер камешок, Написал он камню, шьчо ому ведь надобно, Шьчо ведь надобно ёму, да про себя пишот, Он все пишот со слёзами со горючима,
Он своей пишот хороброю дружиночки:
«Уж вы милыи, моя хоробра ты дружиночка! «Токо выпусьтят на волю вас же, добрых
молодцов,
«Токо будите на волюшки на вольнёю. «Найдите, быват, вы атамана Сеньку Разина, «НЗьчо вы сильнёво могучого богатыря, – «Росыиишу-ту вам, хороброй все дружинупгки: «Вы возьмите-тко отсюда тело белое,—
«Вы возьмите-ко миня, всё увезите вы, «Повалите вы миня во матушку в сыру землю, «Положите межу трех славных дорожоцёк,
«Где съезжаютьце могуции сильни богатыри, «Во котором они месьти думу думают,
«Думу думают они, совет советуют;
«Ай ведь тут миня повалите межу трех славных дорожоцьки:
«Шьчо перву миня дорожку Питербурськую, «Межу втору миня дорожку к матушки все
камянной Москве,
«Ко третьей миня дорожки славной Киевской, «Повалите моё, положьте тело белоё,
«Тело белоё моё все богатырьское,
«Вы кладите мне-ка в матушку в сыру землю. «Вз голову кладите мне чуден-от крест,
«Вы мне в ноги-ти кладите мой ведь страшон
мець,
«По праву ту руку мне кладите палицю
тяжолую,
«Ай к мецю-ту ставьте моего да всё добра коня, «К левой руценьки кладите вы булатной нож; «Вы закройте моё-то тело белоё,
«Навалите-ко плиту да камня серого, «Росыгишите вы слова вси до единого, «Отпишите вы мое имя, фамилию,
«Шьчо лежитнто ведь Сенька тут богатырь
Разин-от.
«А пойдут-то, поедут многи вси люди добрыя, «Быват, руськии могуции богатыря,
«И пойдут-то молодци да красны девушки, «Всё помянут-то моё да тело грешное;
«Как цюдну-ту кресту они помолятце,
«Они страшного меця все приужахнутце».
Тут ведь выпустили дружиночку^ту скоро
храбрую;
Тут наехала дружиночка хоробрая,
Отыскали тело бело богатырьскоё,
Повезли-то тело бело церес три дорожоцьки: Церес Киевску, Москоську, церес
Питерську;
Хоронили кто его, да атамана-та, богатыря,
Шьчо того-то ведь Сеньку его Разина.
Ище в голову-ту ставили чуден-от крес,
Ко ногам они положили страшон-от мець,
К правой рученьки положили да саблю
вострую,
К левой рученьки положили его булатный нож, Добра коня они поставили к его страшну мецю, Накрывали-то плиту все камня серого,
На плиты всё) расписали, как и он велел: Отписали-то Сеньку все богатыря,
Шьчо того ли богатыря могуцего,
Могуцёго богатыря Сеньку Разина.
ОБРАЗЦЫ ПЕСЕН, ПРИКРЕПИВШИХСЯ К РАЗИ некому ЦИКЛУ И ВОСПРИНЯВШИХ ИМЯ РАЗИНА
В этот ряд входят песни, сравнительно бедные конкретными историческими фактами. В своей основе они являются большею частью песнями о безыменных героях. Знакомое имя Разина вводится творческим сознанием в готовые формы безыменных лирических песен. Этот процесс, вероятно, начинается уже с самого зарождения песен о разинщине (как и о всякой героической эпохе), но особенно развивается впоследствии, когда уже начинает стираться яркость непосредственных живых впечатлений и воспоминаний о событиях. Таковы, например, песни о девице на разбойничьем судне, о вещем сне, отдельные песни о любовных связях разбойников, прикрепившиеся к имени Разина.
Встречаются также песни о различных иных героях, воспринявшие имя Разина (например, песни о взятии Казани, о подвигах богатырей и в том числе Степана Разина – на Соколе-корабле и т. д.).
Конечно этот процесс проникновения имени Разина в другие песни свидетельствует о разрастании, развитии вширь разинского фольклора.
Не ставя своей целью охватить весь репертуар этого рода, мы помещаем здесь лишь отдельные образцы.
28
Что ни по морю по морюшку,
По синю морю по Хвалынскому Там пльгвет на Соколик-корабль.
Двадцать лет корабль на якоре не стаивал, К бережку круту не причаливал,
И он желтого песку в глаза не видывал. Что бока-то его сведены по-туриному,
А нос да корма – они по-змеиному.
Атаман был на нем Стенька Разин он сын.
Есаулом был Илья Мурович– душа;
На Илюшеньке кафтан белый бархатный, На кафтане пуговки они злаченые,
А на каждой-то пуговке по лютому льву. Напали на корабль они разбойнички,
Что и те то они татары с персианами. Как хотят они этот корабль Все разбить его, разгромить,
Илья Муровича (во полон его взять.
Как наш Мурович по кораблику похаживает,
О Разине и Пугачеве
5
Сбои пуговицы злаченые поглаживает,
Его пуговки злаченые разгорелися,
Его лютые-то львы разревелися,
Уж злые-то татары испугалися,
Во сине море они побросалися.
29
Атаманушка сам по округу похаживает,
На ним бархатный кафтанчик на распашечку, Бобровая его шапочка под пазухой,
Сафьянные сапожечки на босу ногу,
Он серебряной своей тросточкой помахивает. Атаманушка речь возговорит, – как в трубу
отрубит.
Есаул речь промолвит, – как в свирель заиграт. «Уж как-то нам будет, братцы, пройти в славну
Астрахань?
«Мы проедем, братцы, в славну Астрахань
в глухую полночь,
«Уж и купим-то мы, братцы, атаманушке забавушку – коня доброго.
«А есаулу купим забавушку– ружье огненное». И возговорит атаман Степан Тимофеевич:
«Под Казань-городок стоит белый царь.
«Ни много, ни мало стоит, – семь годов;
«Не взявши Казань-город хочет прочь итти: «Пойдем-ка, удалые, на подмогу к ним! «Волжский городок с вечера возьмем,
«Царицын городок во глуху полночь,
«Мелким городочкам не поклонимся,
«Кадань-то городок на белой заре,
«Во самую во Микольскую во заутреню».
«Как нам, братцы, пристать к пристани?
«Ежели боком пристать, – станут палить из
пушек;
«Ежели кормой пристать, – ловить станут, «Ежели пристать носом, – примут под руки: «На подмогу едут к нам».
Вот царь Иван Васильевич шлет посланника: «Ежели боком пристали, палить из пушек, «Ежели кормой пристали, ловить их,
«Ежели ж носом пристали, принять их под
руки».
И призывает он атамана:
«Скажись ты мне, кто?» —
«Слыхал ты? Степан Разин, Тимофеев, с молодцами». —*
«Много ли у тебя посланников?» —
«Три ста человек». —
«Во всех «я тея прощаю,
«Только скажи, как Казань город взять».
Подвели подкоп под Казанку под реку,
Пуд порхву казну, затеплили свечи на бочках, И вышли сами подле стены,
В руках тоже свечи держут.
Осердился царь Иван Васильевич, —
Свечи все дошли, а бочки не рвет;
И хочет его казнить.
«Царь Иван Васильевич!
«На верху свечка теплится,
«Ее ветром качает».
Только переговорили, – и зачало бочку рвать: И полетели стены, где кого,
Где рука, где татарска голова.
Приезжает царь Иван Васильевич в Москву, Сделал imp, съехались господа к ему.
Где хвалится конями, где хвалится женами
хорошими,
Кто хвалится крестьянами богатыми.
30
Не от пламечка ковыл-трава загоралася, Горела она, разгоралася.
Подгорели у яснова сокола желты ноги, Подпалило его крылья быстрые,
Крылья быстрые, златы перышки,
Не от ветричку белые палаты зашаталися,
Не от вихоря палаты отворялися.
Как идет-то во полатушки вор-изменник.
Во полатах-то расставлены столы дубовые, На столах-то разостланы сукна дорогие,
На сукнышках стоят чернильницы золотые, Во чернильницах-то – перья лебедины.
За столами сидят три царя, три государя. Стал-то белый царь добра молодца
допрашивать:
«Ты откуда, добрый молодец, скажися:
«Ты не с Дону ли казак, казачий сын,
«Али ты из матушки каменной Москвы?» – «Я не с Дону казак, не казачий сын,
«Не из матушки я каменной Москвы;
«Я удалый добрый молодец с Волги-реки,
«Атаманов я сын-Стеньки Разина.
«Заутра-то будет сам батюшко,
«Вы умейте его встретить, честь воздать».
Присудили цари его под суд отдать,
Под суд отдать, кнутом отбить.
31
«Ой не вечор, то ли, не вечор «Мне малым мало спалось,
«Ой мне малым мало спалось «Во сне виделося:
«Ой будто конь мой вороной «Разыгрался подо мной,
«Ой разыгрался, расплясался «Под удалым, добрым молодцом.
«Ой {налетали ветры да буйны «Со восточной стороны,
«Ой сорвали-то черну шапку «С лйю ей буйной головы.
«Ой отрывался лук звончатый «Со могучего плеча;
«Ой рассыпались каленые стрелы «Как по матушке сырой земле.
«Ой да и кто бы мне этот да сон «Разгадал его бы он?»
«Ой есаул ушка был догадливый,
«Есаул тот сон все рассуживал:
«Степанушка ты наш Тимофеевич,
«По прозванью Разин сын!
«Сонадала у тебя с головы черна шапка– 1 «Пропадет твоя буйна головушка; |
«Отрывался, ой ли, лук звончатый —
«|То мне, есаулушке, ой-ли, (быть повешену; «Ой, рассыпались каленые стрелы —
«То казаки наши, ой-ли, все разбойнички, «Они во побег пойдут».
32
Как по морю, морю синему,
По тому морю, по Каспийскому, Завиднелась в море легка лодочка,
Не простая лодка, разъездна-косна; Хорошохонько лодка изукрашена,
Бурсым жемчугом лодка изунизана, Молодцами лодка изусажена.
На корме-то сидел есаул с рулем,
А в носу сидел атаман с ружьем, Посреди лодки – золота казна,
На златой казне лежит цветно платьице, На цветном платье сидит красна девица. Есаулушки она – сестра родная, Атаманушке – полюбовница.
Как сидит она, слезно плачет;
Атаманушка плакать уговаривал:
«Ты не плачь, не плачь, красна девица, «Мы поедем с тобой в твою землюшку,
«В твою землюшку, к отцу, к матери».
33
Как по ранней, ранней утренней заре,
Вниз по матушке по Волге по реке Выплывает быстра лодочка легка,
Быстра лодочка легка о шести-то о гребцах, Что в этой легкой лодочке сидит,
В ней сидит-то принаряженный купец,
Он плывет-то в славный город Астрахань,
В славный город Астрахань, по купеческую
дочь.
Ох, красавица купеческая дочь!
Выходи-ко на высокое крыльцо,
Ты встречай астраханского* купца, Стеньку Разина, удала (молодца!
Ты сади-ко за набраные столы, Меду-патоки с поклоном подноси,
Ты целуй-ко Стеньку в молодецкие уста, Уж да это тебя Стенька наградит, Шелку-бархату на платье подарит.
34
Уж эагорелася в чистом поле ковыл-трава, Добралася до белого до камешка,
Что на камешке там сидит млад ясен «сокол, – Подпалил-то свои крьглушки быстрые,
Обжег-то со кол ноженьки скорые,
Прилетало-то к соколу стадо воронов, Садились-то вороны вокруг сокола;
Что в глаза-то ясну соколу насмехалися, Назьгвали-то ясного сокола вороною:
«Ох, ворона ты, ворона, да подгуленая». Возговорит в кручине млад ясен сокол:
«Уж как пройдет беда моя да со кручиною, «Отращу-то я свои крылья, крылья быстрые, «Заживлю я свои ноги скорые,
«Уж взовьюся я, ясен сокол, выше облака. «Опущуся я в* ваше стадо быстрой стрелой, «Перебью я вас, черных воронов, до единого». Когда был Стенька Разин во неволюшке, Воскричал-то он, возопил громким голосом:
«Ой вы гой еси, мои друзья, братцы, товарищи, «Не покиньте вы меня во неволе, добра молодца.
«Уж пригожусь-то я вам, братцы, на время; «Заменю-то я вам смерть животом моим, «Животом моим да вольною волею».
ПРЕДАНИЯ И РАССКАЗЫ О СТЕПАНЕ РАЗИНЕ
Предания о разинщине и Разине отличаются от несен. Не охраняемые песенным ритмом и мелодией, они развивают свое содержание в оформлении свободного рассказа и разговорной речи.
Границы бытования преданий, по современным данным, сравнительно с песнями более сужены. Легенды и предания о разинщине встречаются главным образом в областях распространения самого восстания, более всего на Волге, особенно в низовьях. Но все же это не означает, что они совершенно отсутствуют в районах, отдаленных от мест действий самих раэинцев. Необходимо иметь в виду, что предания и рассказы, известные нам сейчас, являются в значительной мере результатом случайных, не планомерных записей. Но несомненно, репертуар как песен, так и рассказов о разинщине более богат в районах непосредственных действий разинцев. По всему правому берегу Волги, начиная от Симбирска, указывают множество урочищ, связанных с именем Разина и его отрядов.
Легенды о Разине живут в Нижневолжском крае до сих пор. Много слышали о Разине в 1920 и 1922 годах участники фольклорных экспедиций под руководством покойного проф. Б. М. Соколова. Он писал: «Собранные по нашему краю легенды о нем одном (Степане Разине. – А. Л.) могли бы составить цельную книгу. 'Легенды о нем обычно прикреплены к Разиновым горам или «буграм Стеньки», которых можно насчитать большое количество по правому берегу Волги. Почти все предания говорят о кладах, зарытых разницами». 43 Встречаются и так называемые «записи» или «письма», с указаниями, как раздобыть разинские сокровища.
В Самарском крае Садовниковым записана громадная, яркая сказка и множество рассказов о Степане Разине. Интереснейшие рассказы записаны Железновым от уральских казаков. В 60-х и 70-х годах помещаются предания о Разине в областных газетах («Губернских ведомостях»). Но исторические факты периода разинщины в преданиях нашли себе большею частью лишь бледное и отдаленное отражение. Даже обстановку действия предания нередко изменяют: во многих случаях Разин изображается действующим на суше, его стоянка в лесу, он и его дружина ездят на конях.
Почти во всех преданиях организующим центром является чародейство Разина. Атамана не берут пули, он умеет их заговаривать не только для себя, но и для своих товарищей. Он летает или плавает по Волге на кошме; из тюрьмы он избавляется тем, что рисует на полу мелом или углем лодку и таким образом переносится на Волгу.
С помощью волшебной силы Разин заговаривает змей; любой замок открывается ему.
Несомненно, что рассказы и предания о разинщине и Разине складывались и бытовали как в среде друзей, так и врагов его. Блестящий успех походов и любовь к нему его дружины уже с самого начала порождают даже среди врагов рассказы о нем, как о могучем чародее. Еще в самом начале действий разинцев, в донесении царю 29 июля 1667 года кн. Ив. Дашков сообщает переданный одним из симбирских судовых рабочих и, видимо, получивший известность рассказ о Разине: «Сказывал де в Синбирску Синбирского насаду работник Федька Шеленок и иных чинов люди: дон-ские-де казаки, атаман Стейка Разин да ясаул Ивашко Черноярец, а с ним 1000 человек, да к ним же-де пристают по их подговору, Вольские ярышки, караван астраханской остановили выше Царицына; а как они, воры, мимо Царицына Волгою плыли и с Царицына-де стреляли по ним из пушек, и пушка-де ни одна не выстрелила, – запалом весь порох выходил; а стояли от города в четырех верстах, и присылали они на Царицын ясаула, чтоб им дать Льва Плещеева да купчину Кизылбашского; и взяли на Царицыне у воеводы наковальню и мехи и кузнечную снасть, а дал им он, убоясь тех воров, что того атамана и ясаула пищаль, ни сабля, ништо не возмет, и все-де войско они берегут». 1
Мотив чародейства чрезвычайно устойчив в рассказах и в песнях о Разине и, повидимому, был широко распространен как во враждебных, так и в сочувствующих движению кругах.
В основном содержание легенд и преданий о Разине складывается в двух направлениях.
Прежде всего – легенды с героическим содержанием. В них Разин – великий герой, чародей, завоеватель, защитник слабых и обиженных – умирает естественной смертью. Фантастика здесь подчеркивает величие и силу атамана. Этот цикл складывается и живет в грядах участников и сочувствующих движению и впоследствии ши-
1 А. Н. Попов, Материалы для истории возмущения Стеньки Разина. М. 1857, стр. 23.
роко бытует среди угнетенных классов дореволюционной России.
Второе направление – рассказы религиозно-мистического содержания о мучениях Разина.
Одни из них говорят о Разине, страдающем за неправду и грехи людей; другие изображают самого Разина как великого грешника, который мучается за свои «злодеяния». Конечно, не всегда эти два плана выдержаны в рассказах в чистом виде. В процессе бытования тот и другой план смещаются, и иногда мотивы одного направления переходят в другой, противоположный план, получая там новое осмысление. Например, мотив о Разине-колдуне и приверженце нечистой силы, «дьяволе» (мотив плана осуждающего), соединяется с мотивом доброжелательного отношения к беднякам и обиженным. Разин-колдун защищает их, награждает золотом и т. д.
Несомненно, в рассказах о страдающем Разине налицо оценка разинщины, с одной стороны, сочувствующими, с другой —* враждебными движению социальными группировками. В бедняцких крестьянских слоях, в среде, любовно вспоминающей разинщину как борьбу за новую жизнь, – держатся рассказы о Разине, страдающем за грехи и неправду людей, живут надежды на вторичный приход его.
Тяжелые условия и классовый гнет царской России питают эти рассказы о Разине – грозном мстителе за обиды и бесправие. В кулацких группировках, может быть, чаще всего среди домовитого казачества и его потомков, слагаются и бытуют сказания о Разине – великом грешнике. Они поддерживаются также воспоминаниями об отлучении Разина от церкви и торжественном проклятии его, о чем повторялось каждый год с церковного амвона.
Вероятно, все рассказы религиозно-мистического содержания находят особо благоприятную почву для развития более всего в раскольничьей среде.
В некоторые из преданий вошли отдельными эпизодами свободно пересказанные песенные сюжеты, например– о сынке, о девке-астраханке; однако в целом они мало влияют на общую направленность основного содержания рассказов.
В настоящем собрании даны сначала рассказы, предания и сказки по преимуществу героического содержания; затем рассказы о Разине-страдальце и грешнике; и рассказы, связанные с определенными местностями, об урочищах и кладах Разина.
К сожалению, необходимо отметить, что, в силу общих недостатков методики собирательской работы, особенно в 50—70-х годах, многие предания записаны в свое время нё подлинными словами рассказчиков и сказителей, а в переложении собирателя.
РАССКАЗЫ, ПРЕДАНИЯ И СКАЗКИ ГЕРОИЧЕСКОГО СОДЕРЖАНИЯ
35
Стенька Разин был из казаков из донских. Когда он предастся нарочи. Возьмет нитки, как лодке быть, и сядут в нее, и под нее плеснет ложку *воды, и поплывут из острога по городу, и песни поют. – Он, по-нашему, как бы как дьявол был. Стреляют в них, стреляют, стреляют. «Стой-ко-те!» – кричит его сила. Перестанут стрелять; они снимут с себя одежды, повытряхнут пули и отдадут назад; а сами стреляют, как «прядь» делают. – Сеиька заговаривал от пуль.
Слава о его похождениях и о хорошей жисти у него была на всю Россию. Вместе с бродяжной, вольной народ ходил к нему нарочи.
Шел купец, две бочки вина положил на лодку. Разницы остановили. Пристал. Товары набрасывают, набрасывают себе в добычу. Купец смекает, так весь товар выбросают. «Стойте», говорит, «братцы, у меня две бочки вина есть». – «А, вино есть! Клади товар в лодку, выкатывай вино-то».
Как пошел купец, его лямошник снял лямку и говорит купцу: «Прощай, не то иду к
Сеньке»..
Приходит: «Возьмите меня». – «А мы таких и ищем!» Одели его, как купца, а стару лапоть побросали в огонь.
Сенька Разин из осилков был. Помер своею смертью.
Вот как не стало Сеньки, его товарищи пели:
Не спасибо тебе, матушка Волга-река,—
Исподелала часты тородочки,
Испоетавила крепки караулы…
36
Стенька Разин на своей кошме-самолетке* моплавке перелетал с Дона на Волгу, а с Волги на Дон. На Дону было у (него место, называется камень, а на Волге был у него бугор. Пограбит суда на Волге – полетит на Дон. Не. было спуску ни царским судам, ни купеческим, ни большим, ни мелким: со всех судов Стенька брал подать; а кто вздумает обороняться, тех топил, а господ больших ловил да в тюрьму сажал. Вот и шлет к нему сам царь: «Зачем, говорит, ты царских судов не пропускаешь?» А Стенька говорит: «Я, мол; ваше царское величество, не знаю, какие есть суда царские, какие нецарские». Царь приказал на всех царских судах ставить гербы. Стенька поэтому не трогал их и пропускал, и дани не брал. Царь за это прислал к – нему в подарок шапку. Только тогда купцы сговорились, да и на свои суда стали ставить гербы, а Стенька, как это узнал, и говорит: «Нельзя разобрать, какие суда есть царские, какие нецарские!» – и юпять со всех судов стал брать дань.
Много лет он таким образом летал с Дона на Волгу, с Волги на Дон; а. взять его никаким войском нельзя было, для толю что он был чернокнижник. Потом собрал он шайку и поплыл в Персию, и воевал он там два года, и набрал так много богатства, что и счесть и сметить невозможно, а как ворочался, в Астрахани воеводы не хотели пропустить его. Стенька говорит: «Пропустите меня, воеводы; я ва. м ничего дурного не сделаю!» Воеводы-таки не пропустили, а велели палить на него из ружей и из пушек, только Стенька, как был чернокнижник, – его нельзя было донять ничем; он такое слово знал, что ядра и пули от нето отскакивали. Тогда подманила его девка Маша, как в песне поется, – но и тут Стенька улизнул от беды, и за эту штуку не простил воеводам. На другой год он пришел в Астрахани с войском и осадил кругом город. А в Астрахани жили больше все неверные. Стенька приказал палить холостыми зарядами и послал сказать, что жалеет православных христиан, а просит, чтоб христиане отворили ему ворота. Христиане и отворили ворота; он, как пошел, всех неверных ограбил, а иных досмерти побил, и воевод побил за то, что его не пропускали, как он ворочался из Персии, а христианам ничего худого не сделал. Тогда был в Астрахани митрополит; стал он его, Стеньку, корить и говорить ему: «Вишь, какая у тебя шапка – царский подарок; надобно, чтоб тебе теперь за твои дела царь на ноги прислал подарок – кандалы». И стал его митрополит уговаривать, чтоб он покаялся и принес повинную богу и государю. Стенька осерчал на него за это, да притворился, будто и в самом деле пришел в чувствие и хочет покаяться, и говорит митрополиту: «Хорошо, я покаюсь; пойдем на соборную колокольню; я стану с тобой вместе и оттуда перед всем народом принесу покаяние, чтоб все видели, да и тоже покаялись». Как взошли они на колокольню, Стенька схватил митрополита поперек, да и скинул вниз. «Вот, говорит, тебе мое покаяние!» За это ею семью со борами прокляли! Товарищи его как узнали, что он семью соборами проклят, связали ею и отправили в Москву. Стенька, едучи, сидит в железах, да только посмеивается. Привезли его в Москву и посадили в тюрьму. Стенька дотронулся до кандалов разрывом-травою – кандалы спали, потом Стенька нашел уголек, нарисовал на стене лодку и весла, и воду, – все как есть, да, как известно, был колдун, сел в эту лодку и очутился на Волге. Только уж не пришлось ему больше гулять: ни Волга-матушка, ни мать сыра земля не приняли ею. Нет ему смерти. Он и до сих пор жив.
Одни говорят, что он бродит по городам и лесам и помогает иногда беглым и беспаспортным. Но больше говорят, что он сидит где-то в горе и мучится.
37
Стенька Разин был колдуном; говорят, он и теперь жив. Благодаря своим заговорам он брал пошлины с проходящих по Волге судов. Во вре-
6
0 Разине и Пугачеве
мена Стеньки Разина Астрахань принадлежала австрийскому императору. Разин задумал овладеть ею. Храброму атаману-колдуну легко было собрать большое войско; бывало, возьмет липовую лутошку, отрежет щепку, бросит в Болту, и вот на реке появляется корабль с вооруженными казаками. Отправившись в поход против Астрахани, Стенька Разин плыл из Казани до Пешего базара в Саратове по. сухому пути. Астрахань была покорена атаманом-колдуном и таким образом благодаря Стеньке Разину сделалась русским городом, а не австрийским.
38
За Волгой вот хорошо из-за этого, там ни одна змея не кусается. Всех их там заговорил Стенька Разин на веки-вечные. Он брался заговорить их во всей России, даже не одних змей, но всяку гадость, как-то: блох, клопов, вшей, комаров, вообще всяку гадость, которая кусает человека. Но, прежде чем эатоворить, просил собрать дань в размере с каждой души по одной денежке. Нам – это кажется очень дешево. Мы бьг теперь не пожалели и копейки, а тогда жалко было денежку, так говорят крестьяне из молодых, но стары, напротив, старики говорят, что в то время денежка была дороже рубля, тогда с тремя денежками от нас можно было съездить в Саратов и оттоль, а нонче и на три рубля не съездишь. Вот поэтому тогда и не согласились на условия Стеньки Разина, вот через эти денежки и страдает от этой гадости весь мир православный.
39
Стенька начальству раз сам дался, руки проткнул, и заковали его в железы. После положили и зачали пытать: и иголками кололи, и кошками били, – ничего не берет. Стенька знай только себе хохочет. Вот и выискался один знающий человек и говорит: «Да вы чего бьете-то? Ведь вы не Стеньку бьете, и не он у вас в кандалах, а чурбан. Он вам глаза отвел, да и хохочет». Сказал этот человек такое слово, – глядит начальство, а и в самом деле не Стенька лежит, а чурбан. Ну, после Стенька уж не мог вырваться; положили его при том человеке, стали бить, – пробрали. А то бы он вовсе глаза отвел.
40
На Урановом бугре предтеча Стеньки, разбойник Урак, имел свой притон. Разин, еще мальчиком, пришел сверху, из Ярославля, и пятнадцати лет поступил в шайку Уракова кашеваром. Раз Ураков этот хотел задержать судно, а Стенька закричал: «Брось, – не стоит, бедно». Ураков, не ожидая после такого замечания удачи, пропустил судно, но пригрозил Разину. Проходит другое судно – Стенька опять то же. Взбешенный атаман выстрелил в него из пистолета, но Стенька не пошатнулся, вынул из груди пулю и, отдавая ее Уракову, сказал: «На, – пригодится». Ураков от страха упал; разбойники, видя чудо, разбежались, а Стенька незаряженным пистолетом застрелил Уракова и стал сам
атаманом его шайки. Ураков схоронен тут же на своем бугре и, говорят, семь лет из могилы кричал проходившим мимо судам: «приворачивай!».
41
У Ермака Тимофеича, самого набольшего изо всех станишников, было много удалых товарищей, верных помощников. Правою рукою у него был Стенька Разин, а за Стенькою Разиным Ванька Каин, Иван Мазепа, Гришка Отрепьев. Жили сотоварищи долгое время в ладу, да Стенъка-то Разин учал делать дела неподобные: бесчинствует без пути, рубит головы немилостиво, коней в церкву ставит, над святынею ругается, не хочет знать никого выше себя, самому Ермаку грубит. Не захотел Ермак сносить от Стеньки этакие грубости и отказал ему.
Видит Стенька, что дело плохо, и приходит к Ермаку Тимофеичу, низко-низко поклонился ему и проговорил: «Многолетнего здравия,
Ермак Тимофеевич! Расположись-ка на совет ко мне! Мы поделаем людей соломенных, порас-садим их по лодочкам, по лодочкам по дубовеньким, и дадим им по веселышку, оденем их в платья черна соболя, первое-то лодочку наперед пустим по Дунай-реве по широконькой, а сами поедем по Иртыш-реке, по Иртыш-реке. по Теплым станкам, у Теплых станков станем вокруг да подумаем, как бы нам поставить себе памятник».
Как поехали станишники по Иртьпн-реке, собралось против них царское войско, хотят изловить Ермака Тимофеича; увидели, что по Ду-най-реке едет лодочка дубовенькая, а в ней сидят добрые молодцы, удалые казаки; стали царские люди считать соломенных людей – им счету нет. Тут на татар напал такой страх, что они и не видели, как подошел Ермак Тимофеич.
Переловил их Ермак Тимофеич до пятисот человек, засадил да избу, поставил стражу к избе, а сам с Ванькою Каином поехал к царю Ивану Васильевичу. .
42
В некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем, недалеко было дело от Чечни, близ речки Дону, в тридцати пяти верстах от Азовского моря, жил в одном селе крестьянин, по прозванию Фомин, а по имени Василий Михайлов. Не старше он был тридцати восьми годов, народился у нею сьгн, назвали его Михаил. Воспитал он его до шести лет. В одно время в прекрасное он поехал на работу, взял и сына с собой. Напала на них небольшая шайка разбойников, мать с отцом убили, а Михайлу с собой взяли. Привозят они его в свой дом, отдают его атаману. Атаман у них был старик, девяноста пяти лет. Принял он этого Михайлу на место своего дитя, стал его воспитывать и научать его своему ремеслу, в три страны велел ему ходить, а в четвертую не велел. Прошло три месяца, атаман Роман выдумал Михайле имя переменить, собрал шайку, чтобы окрестить его, и назвали его
Степаном. «Ну, теперь, мой сын Степан, слушай меня! Вот те шашку и ружье, занимайся охотой, дикой птицею двунотой и с руками и с буйной голов-бй!» Степан вышел со двора и вздумал о родной стороне. «Где-то мамынька (моя и родимый тятенька? В поле на меже свою голову схоронили, а я-то, Михайло, остался у разбойников, в руках». Сам заплакал и пошел в ту сторону, куды атаман велел.
Вышел на большую поляну, вдруг увидел себе добычу, лет семнадцати девицу. Он подошел к ней, сказал: «Здравствуй, красная девица! Что ты время так ведешь? Сколько я шел и думал, такой добычи мне не попадалось. Ты – перва встреча!» Девка взглянула, испугалась такого вьюноши: увидела у него в руках востру саблю, за плечом – ружье. Стенька снял шапку, перекрестился, вынул шашку из ножны и сказал: «Дай бог помочь мне и булатному ножу!» Воз-вил ася могучая рука с вострою шашкою кверху. Снял Стенька голову с красной девушки, положил ее в платок и понес к атаману. «Здравствуй, тятенька! Ходил я на охоту, убил птичку небольшую. Извольте посмотреть». Атаман, выходя, взглянул на платок: на нем окровелённая голова, красовитое лицо. «Вот, Стеня, люблю за то!» Поцеловал его в голову. «Я тебя награждаю своим вострым булатом, с ним я ездил семьдесят пять лет, а теперь ко мне кончина приходит».
Атаман вскоре крепко заболел; собралась в дом его вся шайка. Он своим подданным и говорит: «Ну, братцы вы мои, выбирайте, кого знаете, а я вам не слуга». Вдруг вышел из
лесу невысокий старичок, левым глазом он кривой, правым часто подмигиват. Взглянули на него разбойники и в голос закричав: «Подойди, старик, сюда!» Он подошел, смеется к говорит: «Ну, чего вам от меня нужно?» – «Ну, старичок, рассуди нам дела: нас вот двенадцать человек, кто из нас будет атаманом?» И он им ответил: «Вы не выберете из себя. Я – сам главный атаман из такой-то шайки; мои подданные ездили на разбой, плохо сделали, уплощали: перевязали, в каземат посадили. Мне, старику, владать теперь таким домом нечего, я и пришел к вам». Все разбойники вскричали: «Жак, мы тебя, старик, не знаем». – «Что вы, братцы, неужели вы Василья Савельича не знаете?» – «А вот-вот! Вот нам и атаман! Пущай нами владает!» У них есаул был из татар, повернулся и пошел. Пришел к старому атаману и говорит: «Мы нашли себе атамана, Василья Савельича». Атаман говорит едва-едва, только намекает: «Пошли, мол, его сюда». Василий Са-вельич пришел к старику, взял его за правую руку и сказал: «Прощай!» Тот промолвил одно слово: «Прими моего сына, Степана по прозванью! Вот еще скажу тебе: в три стороны своих посылай, а в эту вот сторону ни поногу не шагай»! После того умер атаман. Хоронили его, все запели вечну память. Стал Василий своими подданными командовать и Степана научать. «Ну, теперича я тебе, Стенюшка, отец и мать. Слушай меня, что я тебе приказываю. Твой отец мне тебя на руки сдал, в эту сторону не велел ходить». Прошло три года с новым отцом; Стенька научился на охоту ходить; когда птицу, когда две принесет. Возлюбил его атаман и так его лелеет, лапе сына своего. В одно прекрашое время взял Стенька шашку и ружье, вышел за ворота и думает: «куда сегодня итти мне? Да что мне отец приказывает в эту сторону не ходить?» Подумал и поглядел на востру шашку в руках. «Тут дорога опасна; моя булатная шашка притупела». Стенька (воротился назад, взял бросил шашку. «Вот, ты мне' не слуга! Я выберу нову!» Выбрал первую, саму востру шашку, перекрестился и пошел по новой дороге. Шел он немного чащей и вышел на большую поляну. Вдруг видит перед собой огромную чуду. «Нет, это не так, думает, я здесь теперь должен погибнуть». Испугался, стоит на одном месте, не знает, что делать. «Куды же мне деться и как от этой чудищи скрыться?» Чудища подняла голову и увидала юношу, дохнула на него и стала двигаться к нему. Стенька заплакал и думает: «пропал! Говорил мне атаман, не ходи по этой дороге! Я его слов не послушал». Стал подходить ближе, вынул вострый меч, положил его на правую бедру. «Неужто», думает, «бог мне не поможет срубить Волкодира? Я не буду так трусить, и бог поможет!» Волкодир его тянет и хочет проглонуть сразу. Стал Стенька шашкой своей владать, все челюсти ему разрезать. Когда челюсти ему до ушей разрезал и нижняя часть отстала, захватить – Волкодира силы не стало, развернулся Степан своей шашкой и давай голову рубить, сколько силы его хватало (потому что он был не богатырь). Отрубил голову, стал брюхо разрезать; разрезал брюхо, нашел в ку*
