Текст книги "Занавес опускается: Детективные романы"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 47 страниц)

Глава шестая
ИВНЯК

1

Сестра Кеттл уютно устроилась на стуле, скрестив ноги и сложив руки на коленях. Ее передник под форменным пальто был аккуратно подоткнут: согласно предписаниям и согласно тем же предписаниям на голове у нее была форменная шапочка. Она только что подробно рассказала Аллейну о том, как обнаружила тело полковника Картаретта, и Фокс, который вел записи, смотрел на нее с выражением живейшего участия.

– Вот, собственно, и все, – сказала сестра Кеттл, – добавлю только, что меня не оставляло чувство, что за мной наблюдают. Да-да!

До этого ее показания были столь правдоподобными, что теперь оба полицейских уставились на нее в изумлении.

– Вы, конечно, решите, – продолжала сестра Кеттл, – что я глупенькая истеричка, потому что, хоть мне и послышалось, что хрустнула ветка, и почудилось, что кто-то вспугнул птицу, вспорхнувшую над зарослями, я никого не видела. И ничего не заметила. Но все же я чувствовала, что за мной следят. Так бывает во время ночного дежурства в больнице. Пациент не спит и смотрит на вас. И, еще не взглянув на него, вы знаете, что на вас смотрят. Если хотите, можете надо мной посмеяться.

– Зачем же смеяться? – ответил Аллейн. – Мы смеяться не собираемся, верно, Фокс?

– Отнюдь, – кивнул Фокс. – В прежние времена я много раз испытывал точно такое же чувство в ночном патруле, и всякий раз оказывалось, что в какой-нибудь темной подворотне кто-то прячется и на тебя смотрит.

– Подумать только! – воскликнула с признательностью сестра Кеттл.

– Надо думать, – сказал Аллейн, – вы здесь всех отлично знаете, сестра Кеттл. Мне всегда казалось, что в сельской местности медицинские сестры – это своего рода связные.

Сестра Кеттл расцвела.

– Да, – согласилась она, – уж нам ли не знать людей! Конечно, по роду службы нам больше приходится иметь дело с простым народом, хотя при нынешней нехватке персонала нередко случается оказывать помощь более знатным птицам. Они платят нам без скидок, а это приносит пользу нашей ассоциации, так что, если это не наносит ущерба беднякам, мы помогаем и больным, принадлежащим к высшему классу. Я, например, лечу подагру леди Лакландер.

– А, да! – сказал Аллейн. – У нее же подагра.

С удивлением он взглянул на немолодое лицо своего коллеги, на котором появилось выражение неподдельного интереса.

– Инфекция, – с аппетитом произнесла сестра Кеттл.

– Ц-ц-ц, – покачал головой Фокс.

– А вот еще, например, – продолжала сестра Кеттл, – я дежурила по ночам при покойном сэре Гарольде. Была рядом, когда он скончался. Вместе со всей семьей. Кстати, и полковник там был.

– Полковник Картаретт? – вскользь спросил Аллейн.

– Да-да. Впрочем, погодите. Это я уж сочиняю. Полковник в комнату не входил. Он ждал на лестничной площадке с бумагами.

– С бумагами?

– Да, с мемуарами сэра Гарольда. Я так понимаю, что полковник должен был позаботиться об их публикации, хотя точно не знаю. Старый джентльмен очень из-за этого огорчался. Он никак не желал упокоиться с миром, пока не повидает полковника. Имейте в виду, сэр Гарольд когда-то был большой шишкой, и его мемуары наверняка имеют огромное значение.

– Конечно. Он был выдающимся дипломатом.

– Вот-вот. Я считаю, таких немного осталось. Он был такой солидный. Настоящий вельможа.

– Да, – сказал Аллейн. – Немного осталось семей, которые могут себе позволить быть вельможами. Лакландеров, кажется, прозвали счастливчиками?

– Да. Хотя некоторые считают, что старый джентльмен положил этому конец.

– Вот как? – произнес Аллейн, мысленно молясь, чтобы сестра Кеттл не замолчала. – Каким же образом?

– Ну, он ведь ничего не оставил внуку. Потому что тот предпочел медицину военной службе. Конечно, все в конце концов достанется доктору Марку, но покамест ему приходится довольствоваться тем, что он зарабатывает, хотя, впрочем… Ну вот, я опять разболталась. На чем я остановилась? Ах да, на сэре Гарольде и его мемуарах. Так вот, не успел он передать их полковнику, как почувствовал себя значительно хуже, и полковник поднял тревогу. Мы все вошли в спальню. Я дала сэру Гарольду бренди. Доктор Марк сделал укол, но через минуту все было кончено. «Вик, – сказал сэр Гарольд, – Вик, Вик». И умер.

Аллейн переспросил:

– Вик? – и замолчал надолго, так что сестра Кеттл уже сказала было: «Ну, если я больше не нужна…», когда он перебил ее.

– Я хотел спросить, – обратился к ней Аллейн, – кто живет в особнячке между этим домом и домом мистера Финна.

По лицу сестры Кеттл расплылась доброжелательная улыбка.

– В «Нагорье»? – сказала она. – Ну как же, капитан Сайс! Он тоже из числа моих жертв, – добавила она и вдруг, неизвестно почему, зарделась. – У бедняжки сильный приступ люмбаго.

– Так что с вашей точки зрения он вне игры?

– Да, если вы ищете… О Господи, – внезапно воскликнула сестра Кеттл, – я тут сижу с вами за полночь и болтаю, а вы-то все время думаете, как найти убийцу. Ужас какой!

– Пусть вас это не тревожит, – утешил ее Фокс.

Аллейн покосился на него.

– Ну, как же мне не тревожиться! Даже если выяснится, что убийца – просто бродяга. Бродяги тоже люди, – пылко сказала сестра Кеттл.

– Мистер Финн тоже ваш пациент? – спросил Аллейн.

– Ну, так бы я не сказала. Много лет назад я навещала его, когда у него был карбункул. На вашем месте я бы не стала его подозревать.

– На нашем месте, – ответил Аллейн, – приходится подозревать каждого.

– Надеюсь, что не меня?

Фокс, желая успокоить ее, многозначительно откашлялся.

Аллейн спросил:

– Сестра Кеттл, вам ведь был симпатичен полковник Картаретт? Из ваших слов явствует, что вы хорошо к нему относились.

– Да, конечно, – утвердительно ответила она. – Он был славный и добрый человек – по-настоящему добрый. Никогда ни о ком худого слова не сказал.

– Даже о мистере Финне?

– Послушайте! – воскликнула сестра Кеттл, остановилась и заговорила снова: – Послушайте мистер Финн – чудак. Мне нет смысла вводить вас в заблуждение – вы его сами видели, да и другие вам подтвердят. Но чудак он беззлобный. Ну, не то чтобы беззлобный, но безвредный. У него, бедняги, случилась в жизни трагедия, и, по-моему, он с тех пор так и не оправился. Было это до войны. Его сын покончил с собой. Ужасно!

– Его сын, кажется, служил в министерстве иностранных дел?

– Именно. Его, бедняжку, звали Людовиком. Людовиком! Ну, надо же! Славный был мальчик и очень умный. Он был где-то за границей, когда стряслась беда. Говорили тогда, что он разбил сердце своей матери, но ведь она, несчастная, и так страдала сердечной болезнью. Мистер Финн так и не смог после этого оправиться. Вот ведь как бывает!

– Да. Помню, приходилось мне об этом слышать, – неопределенным тоном произнес Аллейн. – Младший Финн, кажется, служил под началом сэра Гарольда Лакландера?

– Ну да. Сэр Гарольд был настоящий вельможа. Сами понимаете, старинный суивнингский род и все такое. По-моему, он сам попросил, чтобы к нему прислали младшего Финна, и, насколько мне известно, был ужасно расстроен, когда случилась беда. Думаю, сэр Гарольд считал себя ответственным за юношу.

– Чего только не бывает! – промолвил Аллейн. – Итак, – добавил он, – суивнингская знать имеет пристрастие к службе за границей?

Сестра Кеттл безоговорочно с этим согласилась. Помимо молодого Викки Данберри-Финна, попавшего на службу в посольство к сэру Гарольду, был еще капитан Сайс, корабль которого базировался в Сингапуре, да и сам полковник принимал участие в различных миссиях на Дальнем Востоке, в том числе в том же Сингапуре. Помолчав, сестра Кеттл добавила, что там-то он и познакомился со своей второй женой.

– Вот как? – без особого интереса отреагировал Аллейн. – Знакомство произошло, когда в Сингапуре был Сайс?

Удар был сделан вслепую, но угодил в цель. Сестра Кеттл покраснела и с чрезмерным спокойствием ответила, что «капитан и вторая супруга полковника» вроде бы уже были раньше знакомы там, на Востоке. Словно преодолевая внутреннюю сумятицу, сестра Кеттл добавила, что видела у капитана сделанный им прелестный портретик миссис Картаретт.

– Сразу видно: она самая и есть, – сказала сестра Кеттл. – Замечательное сходство. А вокруг нее тропические цветы и все такое прочее.

– Вы были знакомы с первой женой полковника?

– Ну, я бы так не сказала. Они поженились, прошло полтора года, и она умерла, после того как родилась мисс Роза. Все ее состояние отошло к мисс Розе – все целиком. Это каждый знает. Полковнику приходилось туго, но он не взял ни гроша из денег покойной жены. Это каждый знает, – повторила сестра Кеттл. – Так что это не сплетни.

Аллейн ловко перевел разговор на Марка Лакландера и убедился, что сестру Кеттл хлебом не корми, а дай похвалить Марка. Фокс, почтительно поглядывая на нее, заметил, что доктор, видимо, влюблен, на что сестра Кеттл ответила: дело, мол, совершенно ясное и она очень этому рада.

– Настоящая любовь, как и положено старожилам Суивнингса, – добавила она.

Аллейн спросил:

– В Суивнингсе ведь не любят чужаков?

– Да, – засмеялась сестра Кеттл, – что правда, то правда. Я тут говорила одному моему пациенту, что наша жизнь похожа на иллюстрированную карту. У нас свой маленький мирок, понимаете? То есть я хочу сказать… – Тут сестра Кеттл опять покраснела и поджала губы. – Лично я, – туманно произнесла она, – за старые традиции и за сохранение старых семей.

– Тогда вот что странно, – сказал Фокс, даже подняв брови от недоумения, – вот что странно, хотя я, может быть, и ошибаюсь: ведь вторая жена полковника Картаретта принадлежит совсем к другому миру. Она куда более mondaine [4]4
  Светская дама (фр.).


[Закрыть], мисс Кеттл, уж извините за скверное произношение.

Сестра Кеттл пробормотала в ответ.

– Demi-mondaine [5]5
  Дама полусвета (фр.).


[Закрыть], – и поспешно добавила: – Мы здесь люди довольно косные, а миссис Картаретт привыкла ко всяким развлечениям. Вот вам и результат.

Сестра Кеттл встала.

– Если вопросов больше нет, – сказала она, – я бы поговорила с доктором. Надо выяснить, не могу ли я чем-то помочь мисс Розе и ее мачехе, пока они еще не уснули.

– У нас больше нет вопросов. Вам придется подписать ваши показания о том, как вы обнаружили тело, и, само собой, вас вызовут на предварительное судебное разбирательства.

– Хорошо.

Сестра Кеттл встала, и двое полицейских последовали ее примеру. Аллейн открыл дверь. Сестра Кеттл посмотрела на них обоих.

– Это сделал не местный, – сказала она. – У нас убийцы не водятся. Можете в этом не сомневаться.

2

Аллейн и Фокс, давно привыкшие работать в паре, воззрились друг на друга.

– Прежде чем вызвать доктора Лакландера, – сказал Аллейн, – подведем предварительные итоги, дружище Фокс. О чем вы задумались?

– Я задумался, – ответил с обычным прямодушием Фокс, – о мисс Кеттл. Славная женщина.

Аллейн уставился на своего подчиненного.

– Уж не поразила ли вас стрела Купидона?

– Ах, – благодушно ответствовал Фокс, – разве это плохо, мистер Аллейн? Люблю я таких славных, крепких женщин, – добавил он.

– Оторвитесь от мыслей о сестре Кеттл, какой бы она ни была – крепкой или не очень, и давайте поразмышляем. Полковник Картаретт вышел из дому минут в десять восьмого, чтобы повидать Октавиуса Данберри-Финна. Очевидно, у Финна никого не было дома, поскольку следующее, что происходит, это ссора полковника с Финном у Нижнего моста. Это случилось около половины восьмого. Без двадцати восемь они с Финном расходятся в разные стороны. Полковник переходит через мост, и без двадцати восемь начинается его беседа с леди Лакландер, которая сидит и рисует в ложбинке на левом берегу. Очевидно, об этой беседе было условлено заранее. Она продолжалась минут десять. Без десяти восемь Картаретт покинул леди Лакландер, вернулся через мост назад, повернул налево и, видимо, двинулся прямиком в ивняк, поскольку леди Лакландер увидела его там, когда поднималась по склону холма в Нанспардон. Вскоре после восьми миссис Картаретт распрощалась с этим редкостным ослом, Джорджем Лакландером, и спустилась с холма. Примерно в четверть восьмого оба они видели, как браконьерствовал старина Финн, и, спускаясь вниз по дорожке, миссис Картаретт посматривала на его участок, надеясь увидеть Финна. Она, должно быть, чуть не столкнулась с леди Лакландер, которая, надо полагать, к этому времени уже вошла в нанспардонскую рощу, о которой все они столько говорят. Китти…

– Кто? – переспросил Фокс.

– Ее зовут Китти, Китти Картаретт. Она спускалась вниз, раскачивая бедрами, и поглядывала вверх по течению, туда, где рассчитывала увидеть мистера Финна. Своего мужа в ивняке она не заметила, но это нам ничего не говорит – мы пока не изучили ландшафт. По ее словам, она смотрела в другую сторону. Она перешла через мост и двинулась домой. На мосту ничего необычного не заметила. А вот леди Лакландер видела там здоровенную рыбину. Туда, по словам старой дамы, ее в ярости швырнул мистер Финн тридцатью пятью минутами раньше, во время перепалки с полковником Картареттом. Следующее событие: Марк Лакландер до этого игравший в теннис и, надо думать, вкладывавший все силы в флирт с прелестной Розой Картаретт, покидает этот дом как раз в то время, когда сюда возвратилась миссис Картаретт, и спускается к Нижнему мосту, где он не видит никакой форели, и утверждает теперь, что рыбы там не было. Зато он находит на левом берегу Чайна мольберт своей бабушки и, как благонравный молодой человек, относит его в Нанспардон, таким образом избавив от лишних трудов лакея. Из долины он уходит через рощу, и таким образом, насколько нам известно, берега Чайна, покрытые сумерками, остаются пустынными, пока сестра Кеттл, до того пытавшаяся избавить капитана Сайса от люмбаго, без четверти девять не спускается на луг – там она поворачивает направо, слышит собачий вой и обнаруживает труп. Таковы факты, вытекающие из полученной пока информации, если только их можно считать фактами. И что же выясняется?

Фокс потер рукой подбородок.

– Для такого безлюдного местечка, – сказал он, – на берегах Чайна было, можно сказать, напряженное движение.

– Еще бы! Вниз с холма. Через мост. Вверх по склону. Назад, И никто ни с кем не встретился, не считая стычки Финна с покойным в полвосьмого и беседы покойного с леди Лакландер десять минут спустя. А больше никто ни с кем не сталкивался. Я, конечно, точно не помню географию долины Чайна, но из домов на этом берегу вроде бы видно только верхнее течение реки да еще несколько рядов по правому берегу, ниже моста. Как только рассветет, а этого, кстати, теперь уже не долго ждать, надо будет все досконально проверить. И если мы не найдем в подлеске прячущихся там местных хулиганов, а в деревне – таинственных индусов, нам придется иметь дело с совсем небольшим числом подозреваемых.

– То есть с ними, – сказал Фокс, кивнув в сторону гостиной.

– И каждый из них, кроме сестры Кеттл, что-то скрывает. Голову даю на отсечение, что так. Давайте-ка побеседуем с молодым Лакландером! Сходите за ним, пожалуйста, дорогой Фокс, и заодно посмотрите, дает ли мистер Финн показания сержанту. Мне не хотелось оставлять их в гостиной одних, а сержант оказался под рукой. Чтобы он не ушел из гостиной пришлось придумать эти показания. Перед нами еще проблема очков, которые мы сняли с ветки: могу поклясться, что они принадлежат мистеру Финну. Если он рассказал обо всем, что хотел, отпустите его домой. Впрочем, попросите его пока никуда из дому не уезжать. Ну, идите!

До возвращения Фокса Аллейн более внимательно рассмотрел кабинет полковника Картаретта. На его взгляд, кабинет некоторыми любопытными деталями отличался от обычных комнат этого рода. Хотя здесь стояли стулья с кожаной обивкой, была подставка для курительных трубок, а на стене висела фотография офицеров-сослуживцев – все вещи заурядные, – но вместо гравюр на охотничьи сюжеты полковник украсил кабинет пятью-шестью китайскими акварелями, а в книжных шкафах, стоявших вдоль двух стен, нашлось, правда, и место для биографий полководцев и полковых списков, но по большей части теснились потрепанные издания старых английских драматургов и поэтов да еще несколько редких пособий по рыболовству. Эти книги заинтересовали Аллейна, и среди них он нашел внушительный том под названием «Чешуйчатая порода» – автором был сам Морис Картаретт. Труд был посвящен привычкам и особенностям пресноводной форели. На столе разместилась расплывчатая фотография робко улыбавшейся Розы и фото Китти, в позе которой чувствовалась манерность.

Взгляд Аллейна переместился с крышки стола на ящики. Он подергал за ручки. Два верхних ящика были незаперты – в них лежала только чистая бумага, конверты да несколько листов, исписанных изящным почерком, очевидно, рукой полковника. Средние ящики были заперты. А вот нижний ящик слева удалось выдвинуть. Он был пуст. Внимание Аллейна напряглось. Он наклонился над ящиком, но тут услышал голос Фокса в холле. Аллейн захлопнул ящик и отошел от стола.

Вошли Фокс и Марк Лакландер.

– Я не задержу вас надолго, – сказал Аллейн Марку. – Собственно, я пригласил вас сюда только для того, чтобы внести ясность в один мелкий вопрос и помочь нам в кое-чем более серьезном. Так вот, вопрос следующий: когда вы шли вчера в четверть девятого домой, вы слышали, как воет у реки собака?

– Нет, – ответил Марк, – уверен, что не слышал.

– А что, Скип действительно ни на шаг не отходил от полковника?

– Да, но не на рыбалке, – не раздумывая, ответил Марк. – Полковник приучил Скипа во время рыбной ловли держаться от него на почтительном расстоянии.

– И вы не заметили Скипа?

– Я не видел собаки и не слышал собачьего лая, но помню, что по дороге мне попалась полосатая кошка. Видимо, одна из питомиц Окки Финна вышла прогуляться перед сном.

– Где вы ее встретили?

– По эту сторону моста, – без всякого интереса сообщил Марк.

– Ясно. Итак, вы играли здесь в теннис с мисс Картаретт, а потом через Нижний мост вышли на Речную тропинку и вернулись в Нанспардон. И по дороге прихватили этюдник и другие вещи вашей бабушки.

– Верно.

– А еще что при вас было?

– Ракетка и тому подобное. А что?

– Я просто пытаюсь воссоздать всю картину. На то, чтобы собрать вещи леди Лакландер должно было уйти какое-то время. Может быть, вы слышали или видели что-то необычное?

– Нет. По-моему, я вообще не смотрел на другой берег.

– Ясно. А теперь скажите нам как врач: что вы думаете о ране на голове трупа?

Марк с готовностью ответил:

– Пожалуйста. Правда, обследование было весьма поверхностным.

– Насколько я понимаю, – продолжал Аллейн, – вы пришли туда с сестрой Кеттл, которая и подняла тревогу, а там, с образцовой сдержанностью, ограничились тем, что приподняли твидовую шляпу, взглянули на рану, убедились в том, что полковник мертв, положили шляпу на место и стали ждать прибытия полиции! Так?

– Да. У меня был с собой фонарь, и я провел возможно более тщательный осмотр, не притрагиваясь к телу. Кстати, я довольно внимательно осмотрел раны.

– Раны? – повторил Аллейн, сделав упор на множественном числе. – Значит, вы признаете что полковника ударили несколько раз?

– Для того чтобы высказаться на этот счет, мне надо было бы осмотреть его еще раз. Мне показалось, что сначала ему был нанесен удар в висок, а затем в голову вонзили еще какое-то орудие. Хотя, конечно, сам по себе колющий удар мог повлечь самые различные последствия. Тут гадать бесполезно. Судебный врач, без сомнения, проведет полное обследование и сумеет объяснить ту картину, которая мне показалась загадочной.

– Но когда вы обследовали тело, ваша первая мысль заключалась в том, что полковник сначала был оглушен, после чего ему был нанесен колющий удар. Так?

– Так, – согласился Марк.

– Мое впечатление таково, – продолжал Аллейн, – что на виске имеется рана с неровными краями, приблизительно три на два дюйма, а в середине – круглое углубление. Такой след мог бы оставить большой молоток с вогнутой ударной поверхностью – если бы только такая штука существовала. В середине этого углубления и расположено отверстие, которое, как мне показалось, могло образоваться от удара острым концом какого-то орудия.

– Да, – кивнул Марк, – вы точно описали внешний вид раны. Но, само собой, ранения черепа могут иметь самый причудливый вид.

– Вскрытие избавит нас от неясностей, – сказал Аллейн.

Взглянув на умное и удивительно благородное лицо Марка, он решил рискнуть.

– Послушайте, – произнес он, – глупо притворяться, что нас не интересует мистер Данберри-Финн. Меньше чем за час до убийства полковника Картаретта полковник и мистер Финн разругались в пух и прах. Каково ваше отношение к этому? Само собой, мой вопрос не для протокола. Что за человек этот мистер Финн? Вы ведь должны его хорошо знать.

Марк сунул руки в карманы и, насупившись, опустил глаза.

– Не так уж хорошо я его знаю, – ответил он. – То есть знаю-то я его с детства, но по возрасту он мне в отцы годится – так что студент медицинского факультета или начинающий врач никогда не представлял для него интереса.

– Ваш отец, конечно, лучше с ним знаком.

– Да, как сосед по Суивнингсу и как сверстник. Но у них нет почти ничего общего.

– Вы, разумеется, были знакомы с сыном мистера Финна Людовиком?

– Да, – сдержанно ответил Марк и сразу же добавил: – Но не слишком хорошо. Он учился в Итоне, я – в Оксфорде. Он готовился стать дипломатом, а я оставил университет ради работы в анатомическом театре. Стал деклассированным элементом, – с усмешкой добавил Марк. – К слову сказать, мой дед был того же мнения и о вас, сэр. Вы ведь тоже переметнулись от него к лорду Тренчарду и с дипломатической службы ушли в полицию.

– Можно сказать, что и так, хотя это звучит куда более лестно для меня, чем для обоих моих боссов. Кстати, молодой Финн служил под началом вашего деда в посольстве в Зломце?

– Да, – ответил Марк и, словно бы ощутив, что излишне лаконичен, добавил: – Мой дед, как у нас говорится, был патриотом наших мест. У него были феодальные замашки, и он норовил окружить себя местными уроженцами. Когда Викки Финн поступил на дипломатическую службу, дед, как я понимаю, перетянул его к себе, чтобы приблизить Суивнингс к Зломце. О Господи, – спохватился Марк, – я, конечно, не хотел сказать, что…

– Вы, наверное, помните, что молодой Финн пустил себе в Зломце пулю в лоб.

– Вы об этом знаете?

– Это должно было потрясти вашего деда.

Марк сжал челюсти и отвернулся.

– Да, конечно, – кивнул он.

Марк достал из кармана портсигар и, все еще стоя спиной к Аллейну, закурил. Чиркнула спичка. Фокс кашлянул.

– Насколько мне известно, – продолжал Аллейн, – предстоит публикация автобиографии сэра Гарольда.

Марк спросил:

– Это Финн вам сказал?

– Да с какой же стати, – удивился Аллейн, – мистер Октавиус Финн должен мне об этом докладывать?

Наступило молчание, которое прервал Марк.

– Извините, сэр, – сказал он, – но я категорически отказываюсь отвечать на ваши дальнейшие вопросы.

– Это ваше право. Другое дело – мудро ли так поступать.

– Ну, – произнес Марк, – тут я сам себе судья. Вы будете возражать, если я сейчас поеду в амбулаторию?

Минуту поколебавшись, Аллейн ответил:

– Нет, конечно. Всего наилучшего, доктор Лакландер.

Марк повторил.

– Извините, сэр.

И, озабоченно поглядев на обоих полицейских, вышел из комнаты.

– Дружище Фокс, – сказал Аллейн, – нам надо бы часика два поспать в «Мальчишке и Осле», но для этого не угодно ли вам будет отвлечься мыслями от медицинских сестер и обратить свое внимание на нижний левый ящик письменного стола, принадлежащего полковнику Картаретту?

Фокс поднял брови, подошел к столу, опустился на колени, водрузил на нос очки и принялся рассматривать ящик.

– Взломан, – констатировал он. – Недавно. Замок поврежден.

– Совершенно верно. На полу – щепки. Нож для разрезания бумаг, лежащий на столе, тоже поврежден, и отколовшийся от него кусочек лежит в этом пустом ящике. Взлом произведен второпях, неспециалистом. Мы опечатаем кабинет, а завтра пусть здесь поработает фотограф и пусть поищут отпечатки пальцев. Пальчики сестры Кеттл, мистера Финна и доктора Лакландера имеются на подписанных ими показаниях. Стаканы, из которых пили вино Джордж Лакландер и миссис Картаретт, лучше изъять и запереть здесь. Если нам понадобятся еще чьи-нибудь отпечатки, мы получим их утром.

Аллейн вынул из кармана носовой платок, положил его на стол и развернул. В платок были завернуты дешевые очки.

– А еще перед тем, как отправляться спать, – сказал он, – мы выясним, оставил ли мистер Данберри-Финн отпечатки своих пальцев на своих отнюдь не роскошных очках. И поутру, милый мой Фокс вы, если будете паинькой, услышите печальный и назидательный рассказ о молодом мистере Людовике Финне.

3

Китти Картаретт лежала на огромной кровати в стиле Якова I. Выйдя замуж, она пожелала, чтобы кровать обили стеганым бархатом персикового цвета, но вовремя остановилась, сообразив, что это сочтут безвкусным. Стремясь упрочить свое положение, она отказалась от этой идеи, но ночной столик, стулья и торшер выбрала все-таки сама. Теперь она с выражением отчаяния оглядывала свою спальню, и не лишенный воображения наблюдатель мог бы счесть ее взгляд прощальным. Подвинувшись к краю кровати, Китти увидела свое отражение в высоком зеркале. Опухшее от слез лицо выглядывало из-под розовой шелковой простыни. «Ну и вид», – пробормотала она. Тут ей вспомнилось, что она лежит теперь на той половине кровати, где прежде спал ее муж, и пусть даже при этом воспоминании ее сковало холодом, никто в Суивнингсе не расценил бы это как проявление искренней тоски по мужу. Недаром леди Лакландер говорила, что Китти – одна из тех редких женщин, которые на протяжении своей жизни так и не способны узнать, что такое подлинная привязанность. Теперь даже леди Лакландер трудно было бы объяснить, почему Китти плакала. Старой даме и в голову бы не пришло, что ныне Китти еще более одинока, чем прежде. Леди Лакландер решила бы, что Китти плачет просто от потрясения, с чем, конечно, трудно было спорить.

В дверь постучали, и Китти вздрогнула. Покойный Морис, со своей чудаческой старомодной деликатностью, всегда стучал, прежде чем войти.

– Да-да! – сказала она.

Дверь открылась, и на пороге появилась Роза. В муслиновом халатике и с заплетенной косичкой она была похожа на школьницу. Как и у Китти, у Розы были опухшие, красные глаза, но даже это – с глухим раздражением подумала Китти – не лишало Розу ее очарования. Китти стало неловко, что она недостаточно заботится о Розе. «Ну, да я и так вся в хлопотах», – равнодушно подумала она.

Роза сказала:

– Китти, не сердитесь, что я к вам пришла. Я не могла заснуть, вышла из комнаты и увидела свет под вашей дверью. Марк привез мне какое-то снотворное из Чайнинга – может быть, дать вам таблетку?

– Спасибо, у меня есть снотворное. Все ушли?

– Да, леди Лакландер с Джорджем уехали, и Окки Финн, кажется, тоже ушел. Хотите, Марк к вам заглянет?

– Зачем?

– Может быть, он вам чем-нибудь поможет, – дрожащим голосом ответила Роза. – Мне он очень помог.

– Вам-то? Конечно! – холодно ответила Китти.

Роза слегка покраснела.

– Все равно, спасибо за предложение. А что полицейские? По-прежнему сидят в кабинете? – спросила Китти.

– Они, наверное, уже ушли. Ведут себя безукоризненно. Мистер Аллейн ведь настоящий джентльмен, Китти.

– Да уж, – сказала Китти и добавила: – Хорошо, хорошо, Роза. Не огорчайся. Я тебе верю.

Тон Китти был добродушен, и, хотя она явно ждала, когда Роза уйдет, та еще ненадолго задержалась. После некоторого молчания Роза заговорила:

– Китти… пока я ждала возвращения Марка… я думала. О будущем.

– О будущем? – повторила Китти и в изумлении посмотрела на Розу. – Настоящего, по-моему, более чем достаточно!

– Нет, об этом я пока думать не могу, – быстро ответила Роза. – Я пока еще не могу думать о папе. Но мне стало ясно, что для вас наступают тяжелые времена. Может быть, вы не знаете… он, наверное, не сказал вам… но…

– Знаю, – устало ответила Китти. – Знаю. Он мне все сказал. Он ведь всегда был ужасно щепетилен, когда дело касалось денег.

Китти посмотрела на Розу.

– Все в порядке, Роза, – сказала она. – Не волнуйся. Скоро я отсюда выметаюсь. Ничего другого я и не ждала. Такие женщины, как я, – загадочно добавила она, – никогда ничего не ждут.

– Но я хотела сказать вам, чтобы вы не беспокоились. Не волновались из-за финансовой стороны дела. То есть… сейчас сказать что-нибудь трудно, и, может быть, нужно подождать и привыкнуть к тому, что случилось, но я хочу вам помочь, – пролепетала Роза.

Потом она быстро заговорила. Казалось, она находится в каком-то опьянении, вызванном полным нервным истощением. Розу покинула обычная сдержанность, ею вдруг овладело стремление излить кому-нибудь свои чувства. Она, вероятно, даже не сознавала, что обращается к собственной мачехе.

– Понимаете, – говорила Роза, – я вот что хотела бы вам сказать. Я недолго пробуду в Хаммере. Мы с Марком обручены.

Китти подняла на Розу глаза, помолчала и наконец произнесла:

– Это превосходно! Я желаю вам счастья. Хотя, по правде сказать, сюрпризом это не назовешь.

– Вы правы, – кивнула Роза. – Думаю, что по нас было нетрудно догадаться.

Ее голос задрожал, а на глаза снова навернулись слезы.

– Папа все знал, – прошептала она.

– Да? – На губах Китти мелькнула улыбка. – Это я ему сказала.

– Вы?

Казалось, только тут Роза заметила, что перед ней – ее мачеха.

– Не обижайся, – сказала Китти. – Это получилось само собой. Я не могла не заметить, что происходит.

– Мы сами ему все рассказали, – пробормотала Роза.

– И он был доволен? Послушай, Роза, – произнесла Китти прежним своим усталым, но доброжелательным тоном, – зачем нам какие-либо недомолвки? Я знаю всю эту историю с мемуарами старика Лакландера.

Роза возмущенно передернула плечами.

– Я не это имела в виду, – ответила она. – Не в том дело!

– Да, – согласилась Китти, – теперь дело не в этом. Что там такое?

Роза вскинула голову.

– Кажется, я слышу голос Марка, – сказала она и пошла к дверям.

– Роза! – громко окликнула ее Китти, и Роза остановилась. – Я понимаю, что это не мое дело, но… Мы все сейчас не в своей тарелке… И все-таки не спеши! «Поспешишь – людей насмешишь», – так бы сказал твой отец. Верно?

Роза посмотрела на Китти с изумлением.

– Я вас не понимаю, – ответила она. – Кого насмешишь?

Роза открыла дверь. Из-за двери появилась холеная мужская рука и закрыла ее ладонь.

– Привет! – раздался голос Марка. – Можно войти?

Роза покосилась на Китти, но та промолчала.

– Ну, конечно, – произнесла тогда Роза. – Конечно, заходи, Марк.

Марк Лакландер в самом деле был очень хорош собой: высокий, смуглый, с волевым ртом, который придавал ему вид настоящего мужчины, – женщины, как считается, против этого устоять не могут. Марк остановился на пороге, держа Розу за руку и глядя на Китти. Роза и Марк действительно были великолепной парой.