Текст книги "Занавес опускается: Детективные романы"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

– Наследственность, наверно, и вправду страшная сила, никуда от нее не денешься, – сказал он и, поймав на себе вопросительный взгляд Родерика, тихо продолжил: – Я ведь хотел подать вам все это совершенно иначе. Сдержанно, без пафоса. Фен тоже собиралась говорить спокойно. Но, как только мы начали рассказывать, на нас словно что-то нашло. Может, из-за того, что тетя Джен была так против. А может, мы всегда немного играем на зрителя, едва наметится критическая ситуация. Я часто себя на этом ловил, когда был там, – он неопределенно мотнул головой на восток. – Изображал этакого, знаете ли, веселого молодого офицерика, подбадривал солдат шутками. И у меня получалось, им нравилось, хотя, когда теперь об этом думаю, со стыда готов сквозь землю провалиться. И сейчас то же самое – мы устроили у тети Джен такой спектакль, что и вспоминать неловко.

– Да нет, вы изложили ваши аргументы очень складно, – сказал Родерик.

– Даже чересчур складно, – мрачно отозвался Поль. – Поэтому мне и захотелось сейчас сказать вам все просто, без разных там высоких слов: мы убеждены, что историю с ядом состряпал Седрик, для того чтобы опротестовать завещание. И мы считаем, что оставлять его поступок безнаказанным нельзя. Ни за что.

Родерик молчал, и Поль нервно продолжил:

– Наверно, запрещено вас об этом спрашивать, но все-таки вы с нами согласны?

– С позиций морали – да. Хотя, по-моему, вы не до конца представляете себе последствия. Ваша тетка в этом смысле дальновиднее.

– Я знаю. Тетя Джен – человек очень щепетильный. И она категорически против того, чтобы выносили сор из избы.

– В данном случае ее можно понять.

– Да, конечно, нам всем придется несладко. Но я спрашивал о другом: правы ли мы в наших выводах?

– На такой вопрос мне следовало бы ответить официально и уклончиво, – сказал Родерик. – Но я буду откровенен. Возможно, мы заблуждаемся, но, судя по данным, собранным на сегодняшний день, ваши выводы очень оригинальны и почти целиком ошибочны.

Порыв ветра унес с собой конец фразы.

– Что? – без всякого выражения, отстраненно спросил Поль. – Я не расслышал.

– Ошибочны, – громко повторил Родерик. – Насколько я могу судить, в корне ошибочны.

Поль резко остановился и, отворачиваясь от ветра, посмотрел на Родерика не то чтобы растерянно, а скорее с сомнением, словно все еще был не уверен, что расслышал правильно.

– Но я не понимаю… Мы думали… Все ведь так логично увязывается.

– Если рассматривать только одну, отдельно взятую цепочку фактов, то, может быть, и увязывается.

Они пошли дальше, и Поль с досадой пробормотал:

– Вы бы лучше объяснили. – Помолчав, он беспокойно поглядел на Родерика. – Хотя, наверно, вам нельзя?

Родерик ненадолго задумался, потом взял Поля под руку и потянул за собой в тихий переулок.

– На таком ветру разговаривать невозможно, мы только охрипнем, – сказал он. – Не все, но кое-что я вам объясню, большого вреда не будет. Если бы после смерти вашего деда не заварилась такая каша, мисс Оринкорт могла бы все равно стать леди Анкред. Поль разинул рот.

– Каким образом? Что-то не соображу.

– А вы подумайте.

– Тьфу ты черт! – хлопнул себя по лбу Поль. – Неужели вы имеете в виду Седрика?

– Сэр Седрик сам дал мне основания так полагать, – сухо сказал Родерик. – По его словам, он думал о браке с мисс Оринкорт вполне серьезно.

Поль долго молчал.

– Да, конечно, их было водой не разлить, – тихо сказал он наконец. – Но я не мог и предположить… Нет, это было бы уже слишком! Простите, сэр, но вы уверены?..

– Если только он все это не выдумал.

– Чтобы замести следы! – выпалил Поль.

– Слишком хитроумный способ, да и она первая стала бы отрицать. Но по ее поведению я понял, что между ними и в самом деле существует своего рода взаимность.

Сцепив пальцы в замок, Поль поднес руки ко рту и подул на них.

– А если допустить, что он заподозрил ее в убийстве и хотел проверить свою догадку?

– Тогда все предстает в совершенно ином свете.

– Значит, это и есть ваша версия?

– Версия? – задумчиво повторил Родерик. – У меня пока нет версии. Я еще не во всем разобрался. Ну ладно, не буду вас больше задерживать, а то вы и так замерзли. – Он протянул Полю руку. У Поля рука была холодная как лед. – До свидания.

– Подождите минутку, сэр. Ответьте еще только на один вопрос. Даю слово, это останется между нами. Скажите, дедушку действительно убили?

– Разумеется, – спокойно сказал Родерик. – Тут, увы, сомнений у нас нет. Это было убийство. – И он пошел прочь, а Поль так и остался стоять, глядя ему вслед, и все дул и дул на замерзшие пальцы.

3

Ширмы, огораживавшие склеп, тускло светились. Брезентовые полотнища были привязаны к высоким кольям и мерцали в темноте. Проступавшие сквозь ткань пятна света от подвешенных внутри керосиновых ламп складывались в кружевной узор. Одна лампа, должно быть, касалась брезента – дежуривший возле склепа деревенский констебль ясно различал контуры ее проволочной сетки и даже язычок пламени.

– Холодина-то какая, – заметил он и неуверенно поглядел на своего коллегу из Лондона, неподвижно застывшего полицейского в коротком плаще.

– Угу, правда.

– Как вы думаете, долго еще?

– Трудно сказать.

Констебль с удовольствием бы поговорил о чем угодно. По натуре моралист и философ, он славился в Анкретоне своими суждениями о политике и независимыми взглядами в вопросах религии. Но сейчас он не решался завязать беседу – от сознания, что любое его слово будет услышано по ту сторону брезента, ему было неловко, да и замкнутость лондонского коллеги не располагала к разговору. Он переступил с ноги на ногу, и хруст гравия немного его ободрил. Сквозь брезент наружу проникали голоса, приглушенные, мягкие шаги. В дальнем конце ограждения, высоко над землей, словно паря в ночи, застыли в коленопреклоненной позе три ангела, живописно подсвеченные снизу. «И ангелы Твои, простирая крыла свои белые над главой моей, да охранят меня в часы долгих ночных дежурств», – пробормотал про себя констебль.

За ширмами, где-то совсем рядом с ним, раздался голос старшего инспектора из Скотленд-Ярда: «Ну что, Кертис, все готово?» И темный силуэт инспектора отчетливо проступил на брезентовой стене. «Да, можем начинать», – ответил другой голос. «Тогда дайте, пожалуйста, ключ, мистер Анкред». «Э-э… да-да… конечно». А это уже говорил бедняга Томас Анкред – его голос констебль узнал сразу.

Против воли он прислушался к серии последовавших звуков. Они были ему знакомы, он уже слышал их в день похорон, когда его двоюродный брат, церковный сторож, отворял склеп. Замок был очень неподатливый. Тогда пришлось его даже смазать. Оно и понятно: открывают-то редко. Скрежет, расколовший морозный воздух, заставил его вздрогнуть. «Петли совсем заржавели», – подумал он. Блики на брезенте, а вместе с ними и голоса растаяли. Но он по-прежнему все слышал, только теперь голоса звучали глухо, как из бочки. За кладбищенской оградой вспыхнула спичка. Это небось шофер той длинной черной машины, которую поставили у въезда. Констебль и сам был бы не прочь закурить трубку.

Голос старшего инспектора, эхом отдавшись от каменных стен, отчетливо произнес: «Зажгите-ка ацетиленовые лампы, Бейли». «Слушаюсь, сэр», – ответил кто-то почти над ухом у констебля, и тот опять вздрогнул. За брезентом с шипением загорелся яркий свет. По кладбищу между деревьями запрыгали причудливые изломанные тени.

И вот наконец те звуки, которых он поджидал с муторным вожделением. Что-то деревянное волоком протащили по каменной плите, зашаркали ботинки, кто-то тяжело запыхтел. Констебль кашлянул и украдкой покосился на своего лондонского напарника.

По ту сторону брезентовой ширмы снова столпились невидимые люди. «Опускайте на козлы. Вот так». Скрипнули доски, и все затихло.

Сунув руки поглубже в карманы, констебль поднял глаза на троицу ангелов и темневший среди звезд шпиль церкви Святого Стефана. «А в колокольне полно летучих мышей, – подумал он. – Странно, чего только не придет в голову!» В Анкретонском лесу ухнула сова.

За брезентом произошло какое-то движение. «Если вы не против, я лучше пока подожду там, – запинаясь, сказал тихий голос. – Я никуда не уйду. Как только понадоблюсь, сразу позовите». – «Да, конечно».

Брезентовую занавеску отдернули, на траву упало треугольное пятно света. Из загородки вышел человек. На нем было плотное пальто и шарф, шляпа была надвинута на лицо, но констебль уже узнал его по голосу и неловко затоптался на месте.

– А, это вы, Брим, – сказал Томас Анкред.

– Да, мистер Томас, я.

– Холодно, верно?

– К рассвету еще сильнее подморозит, сэр.

Часы на церкви предупреждающе заурчали, потом мелодично пробили два раза.

– Мне все это как-то не нравится, Брим.

– Да, сэр, неприятная процедура.

– Ужасно неприятная.

– И тем не менее, сэр, я сейчас как раз думал… Если рассудить, то эти бренные останки не должны наводить страх, – поучающим тоном сказал Брим. – Ибо, если можно так выразиться, это уже вовсе не ваш уважаемый батюшка, сэр. Он сейчас далеко отсюда, там, где ему уготовил быть Высший Судия, а то, что вам предстоит увидеть, вполне безобидно. По сути, это ведь не более чем – вы уж меня извините, – не более чем скинутая оболочка. Именно так наставляют нас грешных вот в этой самой церкви.

– Да, возможно. И все-таки… Что ж, благодарю вас.

Томас кивнул и двинулся по усыпанной гравием дорожке. Лондонский полицейский повернулся и внимательно следил за ним. Но Томас всего на несколько шагов вышел за пределы тускло освещенного пятачка. Опустив голову, он остановился возле какого-то еле различимого в темноте надгробия и, казалось, потирал руки. «Озяб, бедняга, да еще и нервничает», – подумал Брим.

– Прежде чем мы приступим к основной части, – это снова говорил старший инспектор Аллен, – попрошу вас, мистер Мортимер, произвести официальный осмотр. Нам требуется, чтобы вы опознали табличку с именем и подтвердили, что все здесь в точности как было во время похорон.

Кто-то откашлялся, последовала небольшая пауза, затем приглушенный голос произнес:

– Все в полном порядке. Да, это изделия нашей фирмы, мистер Аллен, И гроб, и табличка.

– Спасибо. Томпсон, действуйте.

Звякнул металл, под отверткой тихо заскрипели шурупы. Бриму казалось, что время замерло навечно. За брезентом никто не говорил ни слова. Над Бримом и его коллегой всплывал белыми клубочками пар их дыхания. Лондонский констебль включил карманный фонарик. Луч высветил в темноте Томаса Анкреда – тот поднял голову и заморгал.

– Я просто жду, – сказал он. – Никуда уходить не собираюсь.

– Ничего, ничего, сэр, пожалуйста.

– Внимание! – скомандовал голос за ограждением. – Все шурупы вывинчены? Открывайте!

– Крышку сначала немного сдвиньте, она подогнана вплотную. Вот так, правильно. Чуть вбок.

«Ну и дела!» – подумал Брим.

Послышалось шуршание сдвигаемой крышки. Затем наступила полная тишина. Томас Анкред сошел с травы на дорожку и бесцельно зашагал взад-вперед.

– Кертис, может быть, вы с доктором Уитерсом?..

– Да. Спасибо. Томпсон, направьте-ка свет вот сюда, пожалуйста. Доктор Уитерс, вы бы подошли ближе.

– Что ж… э-э… Состояние вполне удовлетворительное, доктор, вы не находите? Конечно, прошло еще очень мало времени, но уверяю вас, процесс разложения остановлен.

– Неужели? Замечательно.

– Стараемся работать на совесть.

– Если не возражаете, я думаю, эту повязку лучше снять. Фокс, скажите мистеру Анкреду, что мы его ждем.

Грузноватый мужчина вышел из загородки и направился к Томасу. Он прошел всего несколько шагов, когда за брезентом раздался изумленный возглас: «Боже мой! Вы только посмотрите!» Фокс остановился на полдороге. «Молчите, доктор Уитерс, прошу вас!» – властно приказал голос старшего инспектора, и за брезентом оживленно зашептались.

Фокс приблизился к Томасу.

– Мистер Анкред, будьте добры, пойдемте со мной.

– Что, уже? Да-да, конечно. Очень хорошо. Иду, – пролепетал Томас и вслед за Фоксом повернул назад, к загородке.

«Когда они будут входить, надо чуть передвинуться, и тогда я тоже увижу», – подумал Брим, но остался стоять на месте. Лондонский констебль отдернул перед Фоксом и Томасом брезентовую занавеску, придержал ее и, прежде чем отпустить, равнодушно глянул внутрь. За брезентом снова громко заговорили.

– Это совсем не так страшно, мистер Анкред.

– Да? Что ж, хорошо.

– Немного поближе, будьте добры.

Брим услышал, как Томас сделал несколько шагов.

– Вот, видите. Лицо у него очень спокойное.

– Я… Да, это он, я подтверждаю.

– Тогда все в порядке. Спасибо.

– Нет! – В голосе Томаса зазвенели истерические нотки. – Ничего не в порядке! Совсем наоборот. У папочки были прекрасные густые волосы. Разве я не прав, доктор Уитерс? Он ими очень гордился. И усы. А сейчас… Он же лысый! Что они с ним сделали?

– Успокойтесь! Закружилась голова? Сейчас пройдет. Фокс, где у нас бренди? Дайте сюда. Черт, он потерял сознание!

4

– Итак, Кертис, надеюсь, вы сумеете дать нам определенный ответ, – сказал Родерик, когда машина заскользила между рядами спящих домов.

– Я тоже надеюсь. – Кертис подавил зевок.

– У меня к вам вопрос, доктор, – вступил в разговор Фокс. – Допускаете ли вы, что эти последствия вызваны одной смертельной дозой мышьяка?

– Какие последствия? А, вы про волосы. Нет, такое явление чаще свидетельствует о длительном и регулярном введении мышьяка в организм.

– Значит, опять все запутывается, – проворчал Фокс. – Хорошенькое дельце. В этом случае круг подозреваемых значительно расширяется, и не исключено, что улики против мисс О. кем-то сфабрикованы.

– Версия о медленном отравлении тоже очень уязвима, Фоксик, – заметил Родерик. – Потому что тогда сэр Генри мог бы умереть в любую минуту, например, когда завещание было составлено не в пользу отравителя. Более того, хроническое отравление вызывает постепенную потерю волос, а не внезапное полное облысение после смерти. Я прав, Кертис?

– Да, конечно.

– Хорошо, но ведь его бальзамировали, – не унимался Фокс. – Может быть, это результат?

– Ни в коем случае, – вмешался Мортимер. – Я уже познакомил господина старшего инспектора с формулой нашего состава. Как правило, мы ее не разглашаем, но в таких обстоятельствах я решился на этот шаг. Мистер Аллен, без сомнения, поставил вас в известность, доктор?

– Да, рецепт вашего состава я уже знаю. – Кертис вздохнул. – Формалин. Глицерин. Борная кислота. Ментол. Нитрат калия. Цитрат натрия. Гвоздичное масло. Вода.

– Все правильно.

– Минутку! – всполошился Фокс. – А мышьяк?

– Вы отстали от жизни, Фоксик. – За те два дня, что вы были в Анкретоне, я кое-что выяснил. Мышьяк уже давно не применяют для бальзамирования. Да, мистер Мортимер?

– Да, – снисходительно подтвердил Мортимер. – Формалин куда надежнее и лучше.

– Так это же замечательно, – обрадовался Фокс. – Теперь есть хоть какая-то ясность – да, мистер Аллен? Если анализ подтвердит наличие мышьяка, значит, сэра Генри отравили. Никто не сможет этого оспорить. И – что тоже очень важно – убийца, полагавший, что присутствие мышьяка объяснят бальзамированием, тем самым допустил ошибку, которая будет стоить ему (или ей) жизни. Теперь уже никакой адвокат не сможет заморочить голову присяжным. Показания мистера Мортимера развеют все сомнения. Прекрасно!

– Мистер Мортимер, сэру Генри было что-либо известно о вашем методе? – спросил Родерик.

– Любопытно, что вы меня об этом спрашиваете, – вялым сонным голосом сказал Мортимер. – Да, очень любопытно. Потому что, между нами говоря, покойный проявил крайне неординарный интерес к нашей работе. Он вызывал меня к себе, и мы с ним обсудили всю процедуру его погребения. Еще два года назад.

– О господи!

– Само по себе это не так уж необычно. Клиенты его калибра нередко дают нам подробные указания. Но покойный желал предусмотреть абсолютно все, до мельчайших деталей. Он, знаете ли… – Мортимер откашлялся, – он прочел мне целую лекцию о бальзамировании. У него, видите ли, имелся некий трактат. – Он проглотил зевок. – Довольно оригинальная книжица. Очень старая. Насколько я понял, кто-то из его предков был бальзамирован по описанному там методу – замечу, что метод совершенно допотопный. Сэр Генри желал удостовериться, что мы используем сходные приемы. Когда я намекнул, что эта система, мягко говоря, устарела, он э-э… выразил такое недовольство, что, право, было даже неудобно. Да, очень неловкая была ситуация. Он настаивал, чтобы э-э… в его случае мы применили лишь тот метод. Как он заявил, он мне приказывает.

– Но вы не согласились?

– Должен признаться, господин старший инспектор, что я… э-э… ситуация была чрезвычайно неловкая. Он так разволновался, что мне стало тревожно за его здоровье. И, признаюсь, я пошел на компромисс. Я… э-э…

– Вы согласились?

– Я бы с радостью отказался от этого заказа вообще, но сэр Генри и слушать не желал. Он заставил меня взять эту книжицу с собой. Позже я вернул ее назад по почте с короткой запиской: только несколько слов благодарности и никаких комментариев. Он послал мне письмо, в котором подчеркнул, что теперь я знаю, как действовать, когда придет срок. Затем… э-э… срок пришел, и…

– И вы, ничего никому не говоря, применили ваш собственный метод.

– Это был единственный выход из положения. Другой вариант с технической точки зрения просто невозможен. И нелеп. В тот состав входят такие абсурдные компоненты. Вы себе даже не представляете.

– Главное, чтобы в своих показаниях вы подтвердили, что мышьяком не пользовались, – сказал Фокс. – Правильно, мистер Аллен?

– Честно говоря, мне не хотелось бы выступать с показаниями на процессе такого рода. – Мортимер вздохнул. – У нас ведь работа деликатного и, я бы сказал, особого свойства. Подобная реклама нам чрезвычайно нежелательна.

– Возможно, вас даже не вызовут в суд, – сказал Родерик.

– Не вызовут? Но, если я правильно понял инспектора Фокса…

– Еще неизвестно, как сложится. Не падайте духом, мистер Мортимер.

Мортимер что-то уныло бормотнул себе под нос и задремал.

– А что слышно насчет кота? – спросил Фокс. – И как там пузырек из-под лекарства?

– Ответ пока не поступил.

– У нас и так дел по горло, – пожаловался Кертис. – А тут еще вы с вашими котами! Результат должен быть сегодня, до вечера получите. Кстати, а при чем здесь кот?

– Пусть вас это не волнует, – пробурчал Родерик. – Вы лучше спокойно и объективно проверьте материал на реакцию Марша – Берцелиуса. Не удивлюсь, если придется провести и спектральный анализ.

Доктор Кертис в это время пытался разжечь трубку, но тут вдруг замер.

– Спектральный анализ? – переспросил он.

– Да-да. И вообще, советую пустить в ход весь ваш арсенал: и хлористый аммоний, и йодистый калий, и бунзеновскую горелку, и платиновую проволочку. А главное, черт возьми, не провороньте, когда появится этакая симпатичная зеленая полоска!

– Вот, значит, как? – после долгой паузы сказал Кертис и покосился на Мортимера.

– Да, может быть и так.

– А это вписывается в общую картину?

– В том-то и вопрос.

– Когда его клали в гроб, он был лысый? – неожиданно спросил Фокс.

– Нет. При этом ритуале присутствовали и Миллеман, и Полина. Они бы сразу заметили. А кроме того, волосы никуда не делись. Мы сами убрали их из гроба, пока вы возились с Томасом.

– Так-так, – Фокс задумался, потом громко окликнул спящего Мортимера: – Мистер Мортимер!

– Э-э… Что?..

– Когда вы бальзамировали сэра Генри, вы обратили внимание на его волосы?

– Волосы?.. Да-да. – Мортимер встрепенулся, но сквозь сон еле ворочал языком. – Конечно. Мы все тогда отметили. Роскошная шевелюра. – Лицо его перекосилось в широком зевке. – Роскошная, – повторил он.

Родерик поглядел на Кертиса:

– Ну что. Похоже?

– Вы о зеленой полоске? Да.

– Простите, не понял, – беспокойно сказал Мортимер.

– Ничего, ничего. Все в порядке, мистер Мортимер. Мы уже в Лондоне. У вас еще даже будет время поспать.

Глава семнадцатая
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МИСС О

1

– Знаешь, Агата, дело Анкредов разрастается, как снежный ком, – сказал Родерик, когда они завтракали.

– И добавляются, конечно, только сложности?

– Пока что масса неясного. Куча фактов, но среди них много мусора. Если хочешь, могу отчитаться по состоянию на сегодняшний день.

– Только если сам хочешь. А время у тебя есть?

– Честно говоря, нет. Но, если не будешь тянуть, на пару коротких вопросов ответить могу.

– Ты сам знаешь, какие у меня вопросы.

– Правда ли, что сэра Генри убили? Думаю, да. Правда ли, что его убила Соня Оринкорт? Не знаю. Надеюсь узнать, когда получу от Кертиса результаты экспертизы.

– А если Кертис найдет мышьяк?

– Если он найдет его только в одном месте, то, значит, убила Соня Оринкорт. Если мышьяк обнаружат в трех местах, то убийца либо Соня, либо некто другой. Если же мышьяк не найдут вовсе, тогда, по моим предположениям, убийца именно тот, второй человек. Но я еще не уверен.

– Ну и кто же этот… второй?

– Подозревать одного или сразу нескольких, по-моему, неприятно в равной степени. Какая тебе разница?

– И все же, если ты не против, я хотела бы знать.

– Хорошо. – И Родерик назвал ей второе имя. Агата долго молчала.

– Но это более чем странно, – сказала наконец она. – Я даже не могу поверить.

– А разве то, как все Анкреды вели себя, не показалось тебе странным?

– Да, конечно. Их деланная экзальтированность, бурные всплески – все это мне известно. Но пойти на такое?.. Нет, у меня в голове не укладывается. И главное – кто! Вот уж кого бы не заподозрила.

– Учти, я могу и ошибиться.

– За тобой этой привычки не водится.

– В Скотленд-Ярде о моих ошибках могут написать целый роман. Спроси Фокса… Я тебя расстроил, да?

– Нет. Но я ошеломлена. В Анкретоне я ни с кем особенно не подружилась. Так что лично меня это никак не затрагивает.

– Ну и слава богу.

Когда он прибыл в Скотленд-Ярд, Фокс уже поджидал его в кабинете, на столе стояла банка с крысиным ядом.

– Фоксик, я ведь так ничего и не знаю о ваших дальнейших приключениях в Анкретоне. Вчера из-за мистера Мортимера нам не удалось обстоятельно потолковать. Как у вас там прошло?

– Неплохо, сэр. Я без особых хлопот снял у всех отпечатки пальцев. Ну, не то чтобы совсем без хлопот – как и следовало ожидать, эмоции имели место. Мисс О. подняла шум и сначала наотрез отказалась, но потом я ее уговорил. А больше никто всерьез не возражал, хотя миссис Полина и мисс Дездемона вели себя так, будто я попросил их подняться на эшафот. Бейли приехал первым утренним поездом и обработал все те места, о которых вы говорили. В башне миссис Аллен мы нашли на стене очень четкие отпечатки в пятне краски. Да, это пальчики мисс О. И ее же пальчики листали книгу. Хотя там полно и других отпечатков. Весь переплет залапан: после того как Седрик вывалил книжку из судка, она явно пошла по кругу. Письма мы тоже проверили, и тоже безрезультатно. Анкреды передавали их за столом из рук в руки, так что на каждом полный набор отпечатков. В «цветочной комнате» их тоже оказалось хоть отбавляй, а кроме того, там валялся по углам разный мелкий мусор. Ленточки от цветочных коробок, листья, стебельки, комочки сургуча, оберточная бумага и так далее. На всякий случай я все это собрал. В отсутствие мисс О. я рискнул обследовать ее комнату. Ничего интересного – кое-какая литература легкомысленного содержания и несколько писем от мужчин, но письма написаны еще до ее романа с сэром Генри. И одно сравнительно недавнее письмо от какой-то молодой особы. Я запомнил его наизусть. «Дорогая С! Очень за тебя рада, девочка, теперь смотри не упусти, а когда станешь леди А., не забывай старых друзей. Кстати, твой женишок ничем не может мне помочь? В смысле карьеры. Насчет шекспировского репертуара я, сама знаешь, не больно-то охоча, но должны же у него быть связи и в других театрах. Интересно, он надевает на ночь носки? Целую, Клара».

– Седрик в письмах не фигурирует?

– О нем нигде ни слова. Я также осмотрел шкаф мисс Эйбл. Там на всем отпечатки только ее пальцев. Затем я вновь побывал у мистера Джунипера. По его словам, бумагу и прочие канцелярские принадлежности он последний раз посылал в Анкретон две недели назад. На наконечнике звонка в спальне сэра Генри имеются отпечатки пальцев двух людей: самого сэра Генри и старика Баркера. Похоже, сэр Генри ухватился за наконечник, повис на нем, и он оторвался.

– Как мы и предполагали.

– Когда я начал задавать мистеру Джуниперу вопросы, он воспылал благородным негодованием. Я нисколько на него не давил, но он произнес целую речь о том, как внимательно он работает, и в доказательство показал мне свои записи в регистрационных журналах. Заявил, что он все проверяет дважды. Потому что доктор Уитерс придирается и скандалит по любому пустяку. Как я понял, они с Уитерсом на днях повздорили. Доктор утверждал, что лекарство для детей было приготовлено неправильно, и Джунипер воспринял это как личное оскорбление. Мне он сказал, что, скорее всего, доктор сам ошибся, а теперь хочет все свалить на него. Джунипер намекнул, что доктор, так сказать, лихой парень, очень азартно играет на скачках и, должно быть, в последнее время ему здорово не везет, потому что он стал очень нервный и, возможно, когда взвешивал детей, что-то перепутал или не так рассчитал. Но с лекарством для сэра Генри никакой ошибки произойти не могло, потому что рецепт был прежний. Кроме того, я выяснил, что, когда Джунипер готовил микстуру, мышьяка у него в наличии не было, да и до сих пор нет.

– Что ж, я очень рад за мистера Джунипера, – сухо сказал Родерик.

– И наконец, эта банка, сэр. – Фокс положил свою большую руку на стол рядом с банкой. – Бейли проверил ее на отпечатки. Тут результаты интереснее, и, полагаю, вам пора прийти к каким-то выводам. Отпечатков на банке много. В основном, конечно, их оставили участники обыска. Некоторые отпечатки очень слабые, но Бейли сумел их проявить и сделал достаточно четкие снимки. Вот это пальцы миссис Полины. Она, вероятно, лишь прикоснулась к банке. Мисс Дездемона подняла банку за самый краешек. Мистер Томас, напротив, плотно обхватил банку рукой по всей окружности, а потом трогал ее еще раз, когда вынимал из портфеля. Миссис Миллеман держала банку тоже плотно, но ближе к донышку. Сэр Седрик оставил следы своих пальцев во множестве и в самых разных местах банки, а вот здесь, вокруг крышки, несколько царапин – видите? Это когда он пытался ее открыть.

– Он не слишком усердствовал.

– Да, – согласился Фокс. – Возможно, боялся испортить себе маникюр. Но главное, сэр, в том, что…

– …отпечатки пальцев мисс Оринкорт на банке не обнаружены?

– Ни единого, сэр! И следов от перчаток тоже нет. Банка была вся в пыли, и, за исключением перечисленных отпечатков, слой пыли нигде ничем не нарушен.

– Да, факт немаловажный. Что ж, Фокс, раз Бейли свою работу уже сделал, мы можем открыть банку.

Крышка сидела в углублении очень крепко, пришлось сначала подковырнуть ее монетой, а потом с силой отжать вверх. Содержимое затвердело и как бы замуровало крышку изнутри. Сероватая паста заполняла банку на три четверти, ее плотная поверхность хранила следы не то скребка, не то лопаточки.

– Пошлем на микрофотографию, – решил Родерик.

– Если круг замкнется на мисс О., мы, пожалуй, будем обязаны передать банку адвокату защиты, сэр. Как вы думаете?

– Сначала необходимо заключение экспертов, Фокс. Ребята Кертиса пока загружены, но, как только освободятся, мы их попросим взглянуть. А сейчас, говоря словами Шекспира, молю вас, продолжайте ваш увлекательный рассказ.

– Я уже почти все рассказал. Еще, правда, я заглянул в комнату молодого баронета. Кипа уведомлений о просроченных платежах, письма от адвоката, от биржевого маклера. Сэр Седрик в долгах по уши. Я составил список его главных кредиторов.

– Если учесть, что у вас даже не было ордера на обыск, то вам все это как-то слишком просто удалось.

– Мне помогала Изабель. Наше расследование вызывает у нее живейший интерес. Она стояла на стреме в коридоре.

– Да, горничные – ваша стихия. Тут уж вы признанный мастер.

– Вчера после обеда я зашел к доктору Уитерсу, сообщил, что вы решили провести эксгумацию.

– Как он принял эту новость?

– Промолчал, но, судя по цвету лица, был не слишком доволен. Что вполне естественно. Врачи этого не любят. Боятся за свою репутацию. После некоторого раздумья он сказал, что хотел бы тоже присутствовать. Я ответил, что мы на это рассчитывали. Когда я уже уходил, он вдруг остановил меня: «Эй, послушайте! – Он говорил торопливо и, казалось, боялся сморозить глупость. – Надеюсь, вы не приняли всерьез всю ту ерунду, которую вам, конечно, успел наплести этот дурак Джунипер? Он же просто идиот». Я, как только вышел за дверь, сразу же записал слово в слово, чтобы потом не исказить. Но он не видел, – добавил Фокс, – меня провожала только его горничная.

– Вчера ночью, когда мы уже закрыли склеп, Кертис предложил Уитерсу приехать к ним в лабораторию и присутствовать при экспертизе. Уитерс согласился. Он упорно твердит, что волосы выпали из-за какого-либо компонента в бальзамировочном составе. Его заявления больно задели профессиональную гордость мистера Мортимера.

– Удобная версия, – мрачно заметил Фокс. – Адвокат защиты ухватится за нее с радостью.

Зазвонил телефон, Фокс снял трубку.

– Это вас, сэр, – сказал он. – Мистер Мортимер.

– К черту! Поговорите с ним сами.

– Инспектор Аллен сейчас занят, мистер Мортимер. Может быть, я смогу вам помочь?

Когда кудахтанье в трубке затихло, Фокс посмотрел на Родерика круглыми от изумления глазами.

– Одну минутку, – он положил трубку на стол, но тотчас снова поднес ее к уху. – Я что-то не совсем понял, сэр. У мистера Аллена нет секретаря.

– Что случилось? – резко спросил Родерик. Фокс прикрыл трубку рукой.

– Он говорит, полчаса назад им в контору позвонил ваш секретарь и попросил еще раз продиктовать формулу состава. Разговор с ним вел компаньон Мортимера, мистер Лоум. Мортимер спрашивает, правильно ли они поступили.

– А что, Лоум продиктовал формулу?

– Да.

– Вот кретин! – взорвался Родерик. – Скажите ему, что они очень нас подвели, и повесьте трубку.

– Я мистеру Аллену передам, – сказал Фокс и нажал на рычаг.

Родерик немедленно выхватил у него трубку и придвинул телефон к себе.

– Алло, дайте мне Анкретон, два-А. Экстренная ситуация. Соедините как можно быстрее. – Не отнимая трубку от уха, он поднял глаза на Фокса. – Нам может срочно понадобиться машина. Позвоните в гараж. Возьмем с собой Томпсона. И нужен ордер на обыск.

Фокс прошел в соседнюю комнату и сел за другой телефон. Когда он вернулся, Родерик уже говорил с Анкретоном.

– Алло. Можно попросить мисс Оринкорт?.. Уехала?.. А когда вернется?.. Понятно. Тогда будьте любезны, Баркер, позовите мисс Эйбл… Кто ее спрашивает?! Скотленд-Ярд! – Он повернулся к Фоксу. – Сейчас поедем. Вчера вечером она уехала в Лондон. Вернуться должна сегодня к обеду. Черт! Какого дьявола они так тянут с экспертизой? Ответ нам нужен позарез и немедленно. Который час?