Текст книги "Занавес опускается: Детективные романы"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 47 страниц)

– Рук у нас не хватает, – говорил сержант Олифант. – Прямо не знаем, как изворачиваться, когда происходят такие вот истории. Старший констебль мне говорит: «Справимся, Олифант? Может, вызовем ребят из Симинстера и справимся?» И знаете, мистер Аллейн, пришлось мне сказать ему: нет, не справимся.

– Ц-ц-ц, – зацокал языком Фокс.

– Вот именно, мистер Фокс, – сказал Олифант. – Если полицейских нет, то нечего и ввязываться, верно? Единственного моего констебля я оставил на посту у тела. Так что из всего наличного состава остался один я. Может быть, пойдем, мистер Аллейн? На улице, как вы убедились, сыровато.

Аллейн и Фокс сели в машину к сержанту, а Бейли, Томпсон и водитель из Скотленд-Ярда последовали за ними на лондонской машине. По дороге сержант Олифант дал Аллейну деловой отчет. Сэр Джордж Лакландер позвонил Джеймсу Панстону, главному констеблю, который, в свою очередь, около девяти позвонил Олифанту. После этого Олифант и его констебль отправились на Нижний луг, где и обнаружили доктора Марка Лакландера, сестру Кеттл и жену полковника Картаретта. Они сняли с сестры Кеттл краткие показания и попросили ее быть под рукой. Доктор Лакландер, который в присутствии Олифанта осмотрел тело, отправился затем известить о несчастье родственников покойного, взяв с собой сестру Кеттл. Сержант вернулся в Чайнинг и сделал доклад главному констеблю, который принял решение позвонить в Скотленд-Ярд. Полицейский остался на посту у тела со спаниелем полковника Картаретта, поскольку собака упорно не давала себя увести.

– У вас сложилось свое мнение, Олифант? – спросил Аллейн.

Сотрудник отдела уголовного розыска не мог бы задать сельскому полицейскому более тактичного вопроса, и под его действием Олифант расцвел.

– Не сказать чтобы мнение, сэр – ответил он. – Так бы я не сказал. О чем я побеспокоился, так это о том, чтобы все осталось как было. Труп лежит на гальке, с одной стороны полукругом растут ивы, с другой – течет река. Тело лежит на правом боку, вроде как скрючившись, словно полковник стоял на коленях, когда его ударили. Лицо было закрыто шляпой. Когда сестра Кеттл обнаружила труп, она подняла шляпу, а доктор Лакландер снял ее снова, когда исследовал рану на левом виске. Рана здоровущая, – продолжал сержант чуть менее официальным тоном, – как сказал доктор, с рваными краями. Мой полицейский аж позеленел – прежде он имел дело с одними пьянчугами да хулиганами.

Аллейн и Фокс посмеялись, а сержант продолжал:

– Мы искали вокруг с фонарями, но никаких следов оружия не нашли. Я все боялся, как бы нам не наследить.

– Превосходно, – кивнул Аллейн.

– Ну, – сказал сержант Олифант, – нас ведь так инструктировали, сэр, верно?

– Заметили что-нибудь необычное? – спросил Аллейн.

Задать этот вопрос инспектора заставила скорее доброжелательность, чем любопытства и реакция сержанта изумила его. Олифант хлопнул своими веснушчатыми ручищами по рулю и громко фыркнул.

– Необычное! – возопил он. – Ого-го еще бы! Необычное! Послушайте, сэр вы рыбной ловлей увлекаетесь?

– Как сказать… Увлекаюсь, когда есть время. А что?

– Так вот, слушайте, – произнес сержант Олифант, начисто забыв о субординации. – Есть у нас в Чайне жуткая такая рыбина, прямо обалдеть. А тяжеленная какая! А до чего хитра! Осторожная – ужас. А плавает да ныряет с таким важным видом, что прямо сердце заходится. Бывало, всплывет, – говорил сержант Олифант, направляя свою машину вверх по Уоттс-хилл, – хвать наживку и наутек. Так уже три раза было. Один раз, две недели назад, она у покойника-то сорвалась да блесну в зубах уволокла, хотя он был мужчина крепкий. А в другой раз покойный сквайр, сэр Гарольд Лакландер, ее упустил – сам же и признавался, что с подсечкой замешкался. И вот, – прокричал сержант, – и вот она наконец попала на крючок, побилась-побилась и покойный полковник ее вытащил, сэр! И там она и лежит теперь рядом с мертвым телом. Уж я-то пятифунтовую форель от чего угодно отличу. Так вот, если судьба такая – умереть, то более славной смерти не придумаешь. Я имею в виду смерть полковника, а не форели, мистер Аллейн, – заключил сержант Олифант.

Спустившись по Уоттс-лейн вниз в долину, они в пелене дождя въехали в деревню. Олифант притормозил напротив «Мальчишки и Осла». В освещенных дверях стоял человек в макинтоше и твидовой шляпе.

– Это главный констебль, сэр, – сказал Олифант. – Сэр Джеймс Панстон. Он обещал заехать и встретить вас.

– Я хочу переговорить с ним, прежде чем мы двинемся дальше. Подождите минутку.

Аллейн перешел через дорогу и представился. Главный констебль оказался крепким, загорелым мужчиной, который служил раньше старшим комиссаром полиции в Индии.

– Я решил, что мне лучше заехать самому, – сказал сэр Джеймс, – и ознакомиться с обстановкой. Обстановка – хуже некуда. А Картаретт – парень лучше некуда. Понятия не имею, у кого на него был зуб, ну да вы в этом разберетесь! Я отправлюсь с вами. И гнусная же погодка!

Второй автомобиль уже стоял за машиной Олифанта. Бейли, Томпсон и водитель вылезли и привычными, хорошо отработанными движениями выгрузили свое имущество, упрямо не обращая внимания на дождь. Все вместе последовали за главным констеблем и, миновав живую изгородь пустились по неровной дорожке вниз по залитому дождем склону холма. Их фонари высвечивали за стеной ливня мокрые кусты дрока.

– Вот это и есть Речная тропинка, – сообщил главный констебль. – Она идет прямиком через усадьбу Нанспардон и выходит к Нижнему мосту, через который нам нужно будет перейти. Я слышал, что вам звонила старая леди.

– Да, звонила, – сказал Аллейн.

– Что ни говорите, повезло нам, что вас сюда прислали. Иначе она никому бы не дала покоя.

– Не пойму, при чем она тут?

– В сущности ни при чем. С тех пор как леди Лакландер появилась в Нанспардоне, она взвалила на свои плечи управление Чайнингом и Суивнингсом. Местным жителям это почему-то пришлось по вкусу. Возможно, сработали феодальные инстинкты. Они, знаете ли, сохраняются в глухомани. Суивнингс как раз такая глухомань, и Гермиона, леди Лакландер устроила здесь все так, как пожелала.

Сэр Джеймс продолжал рассказывать о местных делах, пока они, хлюпая в мокрой траве, спускались по скользкому склону. Он поведал Аллейну о семействе Картареттов и их соседях, особенно выпукло обрисовав саму леди Лакландер.

– Вот вам вкратце местные сплетни, – сказал сэр Джеймс. – Все друг друга знают, и так продолжается целые столетия. Биржевые маклеры в Суивнингсе не селились. Лакландеры, Финны, Сайсы и Картаретты из поколения в поколение живут в своих родовых гнездах. И близко друг с другом знакомы, хотя в последние годы, по-моему, между Лакландерами и стариной Финном возник холодок. Кстати, уж коли об этом зашла речь, Морис Картаретт разругался с Финном из-за рыбалки или что-то в этом роде. Правда, сам Октавиус слегка того… Со всеми ссорится. С другой стороны, Картаретт был очень милым, приятным человеком. Чересчур, правда, чопорным и чертовски вежливым, особенно с теми, кто ему не нравился или с кем он поцапался. Не то чтобы он нарывался на ссоры… Отнюдь. Я, кстати, слышал, – продолжал сэр Джеймс, – что между Картареттом и этим ослом Джорджем Лакландером наметилось некоторое охлаждение. Ну да что там! А вот и мост…

Переходя через мост, они услышали, как дождь лупит по поверхности реки. На той стороне их ноги сразу увязли в грязи. Они свернули налево, на неровную тропинку. В башмаках у Аллейна чавкала вода, с полей шляпы текли струйки.

– Надо же было начаться такому ливню, – сокрушался главный констебль. – Плакали наши улики.

Мокрая ветка ивы хлестнула Аллейна по лицу. Справа от них, на холме, светились окна трех домов. Впрочем, когда по пути попадались деревья и кусты, холм терялся за ними.

– Из тех домов видно место преступления? – спросил Аллейн.

Сержант Олифант ответил:

– Нет, сэр. Мешает ивняк и деревья, растущие перед домами. Оттуда видно только отрезок берега за мостом и чуть ниже.

– Это ведь участок мистера Данберри-Финна? – спросил главный констебль. – Там, за мостом?

– Мистера Данберри-Финна? – насторожился Аллейн.

– Если полностью, то мистера Октавиуса Данберри-Финна. На первой части своей фамилии он и сам не настаивает. Это тот самый местный чудак, о котором я вам рассказывал. Он живет вон в том доме, на самом верху. У нас в Суивнингсе нет деревенского дурачка, зато есть злобный старый джентльмен. Это куда шикарнее, – скривился сэр Джеймс.

– Данберри-Финн, – повторил Аллейн. – Он как-то связан с Лакландерами?

Сер Джеймс лаконично ответил:

– Все они живут в Суивнингсе, вот и все.

Его голос зазвучал менее уверенно, так как он ступил в заросли камыша. Где-то поблизости раздавался душераздирающий вой собаки, и чей-то низкий голос уговаривал ее замолчать: «Да замолчи же наконец!» Впереди показался свет.

– Пришли, – сказал сэр Джеймс. – Это вы, Гриппер?

– Так точно, сэр, – ответил низкий голос.

В свете фонарей заблестел форменный плащ полицейского.

– Собака все не унимается, – заметил сержант.

– Так точно, мистер Олифант. Я ее тут привязал.

Свет фонаря высветил Скипа, привязанного носовым платком к иве.

– Привет, старина, – сказал Аллейн.

Все остальные ждали, пока он выберется из зарослей. Полицейский придержал мокрую ветку, чтобы она не хлестнула Аллейна по лицу.

– Здесь придется пригнуться, сэр.

Аллейн наконец выбрался из кустарника. Его фонарь моргнул и почти сразу уткнулся в блестящую от дождя горку.

– Мы прикрыли его, – объяснил сержант, – когда стал собираться дождь.

– Хорошо.

– И постарались как можно лучше закрыть землю вокруг тела. Кирпичами и досками вон от того сарая. Да на беду вода все-таки подтекла под низ.

Аллейн сказал:

– Ничего. Лучшего ожидать не приходится. Думаю, прежде чем мы подойдем поближе, надо сделать фотографии. Вперед, Бейли. Вы уж постарайтесь. Сначала снимите тело так, как есть, потом откройте его и снова сфотографируйте. Со всеми подробностями, а то дождь все смоет до утра. Хотя, кажется, скоро развиднеется.

Они вслушались: в зарослях капли падали с мокрых деревьев, но дождь перестал барабанить, и к тому времени, когда Бейли установил свой аппарат, белесая луна снова осветила долину.

Когда Бейли, пользуясь вспышкой, закончил фотографировать место преступления и прикрытое брезентом тело, он снял брезент и снова сфотографировал труп с разных точек, сперва с твидовой шляпой на лице, а потом – без нее. Отдельно он сфотографировал лицо полковника Картаретта, и при свете магния сверкнули в ночи его поднятые брови и поджатые губы. Только когда все это было сделано, Аллейн, осторожно ступая, подошел ближе, наклонился над телом и осветил своим фонарем рану.

– Рану нанесли острым орудием? – спросил Фокс.

– Да, – кивнул Аллейн. – Конечно, рана глубокая. Но можно ли нанести ее острым орудием, дружище Фокс? Не стоит гадать, пока не узнаем, чем его убили.

Он перевел фонарь с лица полковника на что-то, серебристо блеснувшее в траве рядом, у самой реки.

– А это и есть Старушенция? – шепнул он.

Главный констебль и сержант Олифант в знак подтверждения дружно закивали. Свет фонаря переместился на сведенные вместе руки полковника. В одной из них он сжимал пучок травы.

– Трава срезана, – сказал Аллейн. – Он хотел завернуть в нее форель. Вот нож, а вот корзина для рыбы.

– Мы тоже так подумали, сэр, – согласился сержант.

– Вот так рыбина! – сказал главный констебль, и в голосе его невольно прозвучали нотки зависти.

Аллейн спросил:

– Как выглядело это место перед дождем?

– Как видите, сэр, – заговорил сержант, – тут по большей части галька. В ивняке ничего не видно – там земля совсем сухая. На берегу, где он ловил рыбу, почва мягче, и мы вроде бы нашли там следы покойного и еще пару отпечатков на почве, рядом с тем местом, где он упал, но больше я ничего не обнаружил, да мы и не особенно искали, чтобы не затоптать то немногое, что сохранилось.

– И правильно. Пойдет еще дождь до утра?

Трое местных полицейских вышли на открытое пространство и посмотрели на небо.

– Полагаю, что нет, сэр, – сказал сержант.

– Прояснилось, – согласился с ним басовитый констебль.

– Небо чистое, – произнес сэр Джеймс Панстон.

– Тогда снова закройте тело, сержант, и оставьте здесь пост до утра. Есть у нас какие-нибудь подсказки насчет времени убийства? Кто-нибудь проходил этой дорогой?

– Сестра Кеттл, сэр, она его и нашла. Потом с ней пришел сюда молодой доктор Лакландер, чтобы осмотреть труп. Он говорил, что немного раньше шел через долину и переходил через мост. Больше мы ни с кем не беседовали.

– Глубокая здесь река? – спросил Аллейн.

– Футов пять будет, – сказал сержант Олифант.

– Вот как? Тело лежит на правом боку, почти параллельно течению реки и лицом к ней. Футах в двух от края берега. Голова – по течению, ноги – в сторону моста. Рыба лежит у самой воды, рядом с пучком травы, которую убитый срезал, чтобы завернуть свой улов. Рана – на левом виске. Я полагаю, что он сидел на корточках в двух футах от воды и собирался завернуть рыбу в траву. Если, как указывают отпечатки у его ног, в этом положении ему был нанесен удар и он упал так, как лежит сейчас, должно было случиться одно из двух, не так ли, дружище Фокс?

– Либо, – флегматично произнес Фокс, – его повалил на землю левша, стоявший у него за спиной, либо правша, стоявший перед ним, причем на расстоянии не менее трех футов.

– Но в таком случае нападающий, – сказал Аллейн, – должен был находиться на поверхности реки, примерно в двенадцати дюймах от берега. Что звучит не так уж глупо, как может показаться! Хорошо, продолжим. Что у нас дальше?

Главный констебль, который до этого слушал молча, теперь сказал:

– Насколько я понимаю, в Хаммере вас ждет целая толпа возможных свидетелей. Хаммер – это дом Картаретта на Уоттс-хилл. Если вы не против, Аллейн, я с вами не пойду. Делать мне там нечего. Когда я вам понадоблюсь – я буду в пяти милях от вас, в Тарретсе. Я, конечно, буду счастлив помочь, но вы, разумеется, сами предпочтете, чтобы вас оставили в покое. Сужу по себе. Кстати, в «Мальчишке и Осле» предупреждены, что вам, вероятно, понадобятся места, чтобы провести там остаток ночи. Ваша комната – у лестницы. Если вы оставите записку, вам подадут завтрак. Спокойной ночи.

И не успел Аллейн сказать «спасибо», как сэр Джеймс удалился.

Сержант повел Аллейна и Фокса в Хаммер. Аллейну удалось добиться послушания от спаниеля Скипа, и после одного или двух фальстартов, сопровождавшихся подвыванием, пес побежал за ними. Чтобы не заблудиться в зарослях, они светили перед собой фонарями. Внезапно Олифант, шедший впереди, яростно выругался.

– Что такое? – испуганно спросил Аллейн.

– Боже милостивый! – воскликнул Олифант. – Я уж решил, что кто-то на меня смотрит. Господи, да вы только поглядите!

Дрожащей рукой он направил фонарь на мокрую листву. Невысоко, на уровне человеческих глаз заблестели два светящихся кружка.

– Сюрреалистические изыски, – пробормотал Аллейн. – В глухой провинции.

Он навел свой фонарь, и они увидели очки, повисшие на сломанной веточке.

– Сорвем же этот плод с осторожностью и благодарностью, – произнес Аллейн и завернул очки в свой платок.

Теперь луна озаряла мост и отбрасывала чернильную тень на сломанный сарай и на ялик, превращая пейзаж в подобие гравюры. В ее мерцании покачивались, как в романтической сказке, высокие камыши, и река казалась заколдованной.

По Речной тропинке они поднимались на Уоттс-хилл. Скип начал повизгивать и завилял хвостом. Через минуту они увидели причину его волнения – большую полосатую кошку, которая при ярком лунном свете сидела на тропинке и умывалась. Спаниель припал к земле и странно зафырчал. Томазина Твитчетт, а это была именно она, бросила на него недружелюбный взгляд, легла на спинку у ног Аллейна и завороженно замурлыкала. Аллейн любил кошек. Он наклонился к ней и понял, что Томазина не прочь забраться к нему на руки. Он поднял ее. Она потерлась мордочкой о его грудь и потянулась к его лицу.

– Голубушка моя, – сказал Аллейн, – да ты поужинала рыбкой.

Хотя в ту минуту он этого не сознавал, Аллейн совершил открытие чрезвычайной важности.

Глава пятая
ХАММЕР-ФАРМ

1

На подступах к Хаммер-фарму Аллейн увидел, что три усадьбы на Уоттс-хилл были отделены от нижней части склона рощами, которые, как уже говорил ему сержант, заслоняли вид на берега Чайна за Нижним мостом. Окаймленная деревьями, Речная тропинка поднималась вверх, и от нее отходили дорожки, ведущие к трем домам. Сержант свернул на первую из них. Томазина Твитчетт выпрыгнула из рук Аллейна и, мяукнув что-то неразборчивое, исчезла во тьме.

– Это одна из кошек мистера Финна, – сказал сержант Олифант. – Он у нас страсть как любит кошек.

– Вот как? – сказал Аллейн и понюхал свои пальцы.

Перед ними показался дом, за занавешенными окнами которого горел свет.

– Это уже давно никакая не ферма, – пояснил сержант. – Нынешняя хозяйка тут все здорово переделала.

Скип тявкнул и бросился вперед. Занавеска отдернулась, открылась дверь, и на террасу вышел Марк Лакландер, а за ним Роза.

– Скип! – окликнула Роза. – Скип!

Пес взвизгнул и бросился к ней. Девушка со слезами наклонилась над ним и взяла его на руки.

– Не надо, дорогая, – сказал Марк. – Он мокрый и весь в грязи. Не надо!

Аллейн, Фокс и сержант Олифант остановились. По другую сторону лужайки Марк и Роза подняли глаза и при лунном свете увидели трех полицейских в мокрых блестящих плащах и в надвинутых на глаза шляпах. Минуту все стояли молча, а затем Аллейн, сняв шляпу, пересек лужайку и приблизился к Марку и Розе. Роза стояла в ожидании. На ее льняной юбке были заметны следы собачьих лап.

– Мисс Картаретт? – осведомился Аллейн. – Мы из отдела уголовного розыска. Моя фамилия Аллейн.

Роза была хорошо воспитанной девушкой, и ей было свойственно чувство собственного достоинства. Она пожала Аллейну руку и представила его Марку. Аллейн подозвал Фокса, а сержант Олифант, не называясь, дошел до конца дорожки и остановился у террасы.

– Пожалуйста, зайдите в дом, – сказала Роза, а Марк добавил:

– Там моя бабушка, мистер Аллейн, и мой отец. Он известил местную полицию.

– А сестра Кеттл?

– Она тоже там.

– Великолепно. Пойдемте, мисс Картаретт!

Аллейн и Фокс сняли свои мокрые плащи и шляпы и оставили их на скамейке.

Роза привела их в гостиную, где Аллейна ожидала необычная мизансцена. Грузная фигура леди Лакландер, одетая в черное, еле умещалась в кресле. Аллейну бросилось в глаза, что на одну из ее удивительно маленьких ножек был надет бархатный башмачок с пряжкой, а на другую – мужской шлепанец. Китти Картаретт возлежала на диване, свесив ногу, обтянутую черным вельветом. В одной руке у нее был мундштук с сигаретой, в другой – рюмка, а рядом стояла полная окурков пепельница. По лицу Китти было видно, что она недавно плакала, однако она уже успела привести себя в порядок, и, хотя руки ее еще дрожали, Китти уже в достаточной мере владела собой. Между двумя женщинами, столь разительно не похожими друг на друга, на ковре перед камином стоял с выражением чрезвычайной неловкости на лице благообразный сэр Джордж Лакландер и потягивал виски с содовой. В отдалении удобно расположилась на низком табурете сестра Кеттл, возвращенная в гостиную из холла, где раньше она пребывала в уединении.

– Здравствуйте, – сказала леди Лакландер, открыв лорнет и наставив его на Аллейна. – Добрый вечер. Вы ведь Родерик Аллейн? Мы с вами не встречались с тех пор, как вы ушли из министерства иностранных дел, а ведь это не вчера было. Сколько же лет прошло? И как поживает ваша матушка?

– Лет прошло столько, что не хочется вспоминать, а матушка для ее возраста чувствует себя хорошо, – ответил Аллейн, пожимая мягкую, как вата, руку.

– Для какого возраста? Она ведь на пять лет моложе меня. А я ни на что не жалуюсь, кроме ожирения. Китти, это Родерик Аллейн. Это миссис Картаретт, а это мой сын Джордж.

– Честь имею, – холодно поклонился Джордж.

– А это мисс Кеттл, наша медицинская сестра. – И леди Лакландер перевела взгляд на Фокса. – Добрый вечер.

– Добрый вечер, миледи, – безмятежно ответил Фокс.

– Это инспектор Фокс, – представил его Аллейн.

– Ну, чего же вы от нас ожидаете? Располагайте нами, – любезно добавила леди Лакландер.

Аллейн подумал: «Надо брать ситуацию под контроль. Эта старая леди что-то задумала». Он обернулся к Китти Картаретт.

– Мне очень жаль, – произнес Аллейн, – что я явился к вам по горячим следам события, которое было для вас страшным ударом. Боюсь, что в таких случаях полицейское расследование – большое испытание. Если позволите, миссис Картаретт, я начну с вопроса: сложилось ли у вас, – он окинул взглядом комнату, – я имею в виду вас всех, какое-то мнение об этом деле?

Наступило молчание. Аллейн посмотрел на Китти Картаретт, а потом перевел глаза на Розу, которая стояла в углу, рядом с Марком.

Китти сказала:

– Пока я не могу ни в чем разобраться: все это кажется таким неправдоподобным.

– А у вас есть свое мнение, мисс Картаретт!

– Нет, – ответила Роза. – Нет! Не могу себе представить, что кто-то, кто знал его, мог желать ему смерти.

Джордж Лакландер откашлялся. Аллейн посмотрел на него.

– Я… э… – произнес Джордж. – Лично я… э… полагаю, что его убил какой-то бродяга. Кто-нибудь посторонний. Не местный. Вообще это все невероятно.

– Ясно, – промолвил Аллейн. – Следующий вопрос: известно ли, кто был поблизости от полковника Картаретта, скажем, в течение двух последних часов… Было, кажется, без пяти девять, когда вы его обнаружили, сестра Кеттл?

– А как это понимать – «поблизости»? – спросила леди Лакландер.

– В поле видимости или слышимости.

– Тогда я была поблизости, – сказала леди Лакландер. – Я договорилась встретиться с ним в восемь часов, но он пришел на двадцать минут раньше. Наша встреча состоялась на берегу реки напротив ивняка, в котором, насколько мне известно, его потом нашли.

Фокс, незаметно примостившись у пианино, вел записи. Хотя леди Лакландер сидела к нему спиной, она, казалось, ощутила, чем он занят. Она грузно развернулась в своем кресле и молча посмотрела на полицейского.

– Ну что же, – сказал Аллейн, – это, по крайней мере, какая-то зацепка. Если позволите, мы вернемся к ней позже. Известно ли кому-нибудь хоть что-то относительно передвижений полковника Картаретта после этой встречи, которая продолжалась… Сколько? Как по-вашему, леди Лакландер?

– Около десяти минут. Помнится, когда Морис Картаретт ушел, я посмотрела на часы. Перейдя через Нижний мост, он свернул налево и скрылся в ивняке. Было без девяти минут восемь. Я собрала свои вещи и оставила их, чтобы лакей потом их забрал, а сама пошла домой. Я писала этюд у реки.

– Итак, без девяти минут восемь? – повторил Аллейн.

Китти сказала:

– Я его не видела, но… Видимо, я проходила неподалеку, когда возвращалась с площадки для гольфа. Насколько я помню, домой я пришла в пять минут девятого.

– Где эта площадка для гольфа?

– В Нанспардоне, – вмешался Джордж Лакландер. – В тот вечер мы с миссис Картаретт играли там в гольф.

– А, верно! Это та площадка над рекой, на противоположном берегу?

– Да, правда, большая часть площадки расположена по другую сторону холма.

– Но вторая метка, – заметил Марк, – находится на этой стороне.

– Понятно. Вы вернулись домой через Нижний мост, миссис Картаретт?

– Да, по Речной тропинке.

– Значит, вы должны были видеть заросли ивняка?

Китти прижала пальцы к вискам.

– Да, вроде бы так. Но его там, видимо, не было. Если бы он был там, я наверняка его заметила бы. К тому же, – добавила Китти, – я вообще не смотрела в ту сторону. Я поглядывала вверх по течению, смотрела, нет ли где… – она посмотрела на Джорджа Лакландера, – нет ли где мистера Финна, – проговорила она.

Наступило молчание, и Аллейн почувствовал, как все Лакландеры напряглись. Каждый из них подался вперед, но вовремя остановился.

– Мистера Данберри-Финна? – переспросил Аллейн. – И что же, увидели вы его?

– Нет. Он, должно быть, отправился домой или скрылся за излучиной.

– Он что, ловил рыбу?

– Да.

– Не рыбак он, а браконьер! – взорвался Джордж Лакландер. – Да-да, браконьер!

Марк и его бабушка с трудом удержались от восклицаний.

– Вот как? – спросил Аллейн. – Почему вы так думаете?

– Мы видели его. Нет, мама, я обязательно расскажу. Мы видели его, когда стояли у второй метки. Ему принадлежит участок берега за мостом, по одну сторону от моего участка, а Морису Картаретту принадлежит, – простите, Китти, – принадлежал участок по другую сторону. И вот, вообразите, мы увидели, как он нарочно забрасывает удочку на правом берегу, у моста, так, чтобы течение отнесло поплавок ниже – на участок Картаретта.

Леди Лакландер хохотнула. Джордж с ужасом, словно глазам своим не веря, посмотрел на нее. Марк произнес:

– Не может быть! Да как он посмел!

– Удивительная подлость! – продолжал Джордж. – Сознательная низость! И, черт побери, поплавок встал над той самой заводью, где прячется Старушенция. Я видел это собственными глазами! Не так ли, Китти? Такой субъект не заслуживает уважения, не заслуживает! – повторил он с такой яростью, что Аллейн насторожился, а сам Джордж смутился.

– Когда же был совершен этот бесчестный поступок? – осведомился Аллейн.

– Не знаю.

– А когда вы начали играть в гольф?

– В половине седьмого. Нет-нет! – воскликнул Джордж поспешно и побагровел. – Нет! Позже. Часов в семь.

– Значит, вы должны были оказаться у второй метки не позднее четверти восьмого?

– Да, что-то около этого.

– Вы это подтверждаете, миссис Картаретт?

Китти ответила:

– В общем, да.

– А мистер Финн вас видел?

– Нет, куда ему! Он был поглощен своим браконьерством, – ответил Джордж.

– Почему ты не остановил его? – спросила леди Лакландер.

– Я бы, конечно, так и поступил, мама, но Китти убедила меня этого не делать. Мы в негодовании удалились, – с праведным гневом произнес Джордж.

Китти открыла было рот, но тут же закрыла его, а Джордж еще сильнее побагровел.

– А вы, леди Лакландер, – обратился к ней Аллейн, – были заняты рисованием? Где именно?

– В небольшой ложбинке, на левом берегу, ниже моста.

– Рядом с зарослями ольхи?

– Вы, я вижу, весьма наблюдательны. Именно там. Я видела моего сына и миссис Картаретт, – угрюмо добавила леди Лакландер, – через просветы в листве.

– Но вы не видели, как браконьерствует мистер Финн?

– Нет, – ответила леди Лакландер, – зато кое-кто другой видел.

– Кто же?

– Не кто иной, – сказала леди Лакландер, – как сам несчастный Морис Картаретт. Он все видел, и, скажу я вам, они зверски поругались.

Будь Лакландеры людьми другой породы, подумал Аллейн, они бы куда яснее выразили те чувства, которые в эту минуту, как ему показалось, ими овладели. Судя по кое-каким незначительным признакам, он убедился, что Марк испытал скорее облегчение, чем удивление, в то время как его батюшка пережил и то и другое. Роза казалась озабоченной, Китти – безразличной. Как ни странно, первой высказалась сестра Кеттл.

– Сколько шуму из-за какой-то рыбы! – заметила она.

Посмотрев на нее, Аллейн подумал: «Когда я начну беседовать с ними по отдельности, надо будет начать с сестры Кеттл».

Вслух он произнес:

– Откуда вам известно, леди Лакландер, что они поругались?

– Во-первых, потому что я все слышала, во-вторых, потому что Морис явился ко мне, после того как они разошлись. Вот откуда, почтеннейший.

– Что же там произошло?

– Как я поняла, Морис Картаретт спустился к реке, чтобы порыбачить после разговора со мной. Он вышел из своей рощицы и увидел, что Окки Финн занят своими неблаговидными делишками у моста. Морис подкрался к нему сзади и застал Финна на месте преступления, как раз когда тот вытащил Старушенцию на берег. Меня они не заметили, – пояснила леди Лакландер, – потому что я сидела в ложбинке на другом берегу. Честно говоря, если бы они знали, что я рядом, они бы не стали распускать языки. Мне показалось, что дело дошло до рукопашной. Я слышала, как они топчутся там, на мосту. Я уже подумывала, не встать ли мне, чтобы явиться им на манер какого-то довольно-таки увесистого божества и унять их, но тут Финн заорал, что Морис может подавиться своей такой-разэтакой рыбой, а Морис отвечал, что скорее умрет, чем к ней притронется.

На мгновение ужас появился в глазах леди Лакландер. Казалось, она услышала, как хор голосов отвечает ей: «Но он и впрямь умер!» Она резко взмахнула руками и торопливо продолжала:

– Раздался звук, словно что-то мокрое и тяжелое упало на землю. Морис сказал, что обратится в суд, а Финн ответил, что в таком случае добьется, чтобы у Мориса отобрали собаку, которая гоняется за его, Финна, кошками. На этом они расстались. Морис в бешенстве поднялся на пригорок и тут увидел меня. Финн же, насколько мне известно, в ярости бросился к себе, в Джейкобс-коттедж.

– Значит, рыба перешла к полковнику Картаретту?

– Нет. Я же сказала вам: он отказался ее брать. И оставил форель там, на мосту. Я видела ее по дороге домой. Насколько я знаю, она так там и лежит.

– Рыба лежит рядом с телом полковника, – ответил Аллейн. – И вопрос теперь в том, кто ее туда положил.

2

На этот раз наступило долгое, ничем не нарушавшееся молчание.

– Может, он вернулся и взял ее оттуда, – неуверенно предположил Марк.

– Нет, – твердо сказала Роза.

Все повернулись к ней. Лицо Розы еще сохраняло следы слез, голос ее дрожал. После появления Аллейна она почти все время молчала, и он подумал было, что она слишком потрясена, чтобы принимать участие в разговоре.

– Нет? – негромко переспросил он.

– Папа бы так не поступил, – проговорила Роза. – Это не в его духе.

– Это правда, – согласилась Китти. – Это на него не похоже.

И она всхлипнула.

– Извините, – проговорил Марк. – Я сказал глупость. Конечно, вы правы. На полковника это не похоже.

Роза бросила на Марка один взгляд и этого было достаточно для Аллейна, чтобы разобраться в их взаимоотношениях. «Значит, они любят друг друга, – подумал он. – И если только я не утратил зоркости, его папаша неравнодушен к ее мачехе. Теплая компания».

Обратившись к леди Лакландер, он спросил:

– После его ухода вы еще долго оставались там?

– Нет. Мы поговорили минут десять, а потом Морис, как я вам уже говорила, перешел мост и скрылся в ивняке на правом берегу.

– Какой дорогой вы вернулись домой?

– Через рощу, а оттуда – в Нанспардон.

– Вы видели по пути, что происходит в ивняке?

– Разумеется. На полдороге я остановилась отдышаться, посмотрела вниз и увидела Мориса. Он забрасывал удочку.

– Это было около восьми?

– Да.

– Вы, кажется, сказали, что оставили там свои вещи?

– Да.

– Скажите, пожалуйста, кто их оттуда забрал?

– Кто-то из слуг, может быть, лакей Уильям.