Текст книги "Когда боги против (СИ)"

Автор книги: Наталья Бульба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

БУЛЬБА
НАТАЛЬЯ ВЛАДИМИРОВНА.
«ГАЛАКТИКА БЕЛАЯ».
Линия третья.
«ДОРОГА К СЕБЕ».
Книга первая.
КОГДА БОГИ ПРОТИВ.

Опубликовано:   Журнал «Самиздат»

© Copyright:        Бульба Наталья

© E-mail:              [email protected]

2013.04.12 – 2015.09.26

=======================================================

Не вычитано.

Возможны опечатки, ляпы и ошибки.

=======================================================

История 1.
В ОТРАЖЕНИИ ЗЕРКАЛ.

ПРОЛОГ.

 – Тварь, – сквозь стиснутые зубы процедил Тормш, глядя, как эклис Шаенталь наполняет отравленным вином каменный кубок. Не отступничество – ошибка одного из братьев, стала приговором второму. И ведь тянул... тянул с приговором, словно догадываясь, что сила младшего способна затмить собой проступок старшего. – Когда-нибудь он ответит за все....

– Когда-нибудь... – повторил за ним Ирдис, потом легко вздохнул, будто освобождаясь от тяжести будущего, которое столько лет нес на своих плечах. – Ты знал, что так и будет....

– Я убью его, – судорожно прохрипел Влэдир срывающимся голосом и выступил вперед, закрывая собой едва ли не единственного из тех, кого мог назвать другом. – Убью....

– Его время еще не наступило, – положил ему руку на плечо Ирдис Исхантель. Когда Тормш оглянулся, с трудом сдерживая ярость, чуть заметно улыбнулся: – Я оставляю этот мир вам.... Пусть Триединая будет милосердна к тебе и... – он на мгновение опустил глаза, что бы тут же вновь посмотреть на Влэдира. Ясно и спокойно, – им....

– Нет! – качнул головой Влэдир, но даже не шевельнулся, когда Ирдис, обойдя его, направился к эклису, остановившемуся напротив новоиспеченного лиската. – Нет! – повторил он, но уже неслышно.

О том, чтобы отвести взгляд, мысли у Тормша даже не возникло.

Ирдис был прав... Влэдир знал. И десять лет тому назад, и пятнадцать, и... двадцать. Знал с того дня, когда стал невольным свидетелем видений друга. Страшных видений, в которых смерть никак не хотела уступать поле боя надежде, требуя все новых и новых жертв.

Эта должна была стать далеко не последней....

А перед глазами, как если бы все произошло лишь вчера, вновь возник тот миг....

Вода разбивалась брызгами у их ног, в небе истошно кричала птица, а замерший изваянием на краю мола Ирдис говорил....

Слова острыми лезвиями вспарывали самообладание, терзали своей бесчувственностью.... И... неотвратимостью.

"....Люцения сгорит первой. Затем будут Окраины, стархи, скайлы, демоны. Потом падет Союз, за ними наступит и наш черед.... С нас все началось, нами и закончится...."

Та встреча с будущим была для тогда еще Владимира Шторма далеко не последней. Смерти самого Ирдиса и трагической гибели его кайри – воплощенной в женщине Богини, тоже нашлось место в их череде....

– Васай, лиската! – раздалось с возвышения, на котором теперь стояли двое: Шаенталь и... младший внук Ирдиса – Ильдар, ставший лиската в неполные тридцать шесть. – Васай....

– Васай! – Ирдис был единственным, кто подхватил следом за эклисом здравный клич, успев принять кубок из рук Шаенталя за мгновение до того, как ладонь Ильдара коснулась узорчатой ножки. – Кровавая Чаша для рода Исхантель, – продолжил он в удушающей тишине, повисшей в ритуальном зале.

– Твой выбор? – равнодушно поинтересовался эклис, повернувшись к Ильдару, лицо которого напоминало маску.

– Мой выбор! – не скрывая торжества, вновь опередил Ильдара Ирдис, бросив быстрый взгляд в стрельчатое окно. – Пока последний луч света не склонится перед тьмой, я старший в роду.

– Твой выбор, – отступив на шаг назад, согласился эклис. – Да будет так! Кровавая Чаша для рода Исхантель!

– Ирдис.... – не крик – мольбу Ильдара не услышал никто, лишь дрогнули губы, да комом встало в горле....

– Васай твоему пути, лиската! – улыбнулся тот... поднося кубок ко рту.

Глоток... огнем опалило язык, небо, хлынуло в глотку.... Еще глоток... глядя в глаза внука, которому предстояло сделать то, что не получилось у него, делясь той силой, что помогала верить....

Вопреки всему.

Сердце дернулось, захлебываясь ядом, замерло....

Еще глоток, пока последняя капля не застыла кровью на губах....

Чаша дрогнула в ослабевшей руке, взгляд помутнел, отказываясь видеть одинокую слезу на щеке внука... второго внука, вставшего за спиной брата.

Кинжал Ирдис вынул, позволяя себе рухнуть на колени. Не слабость – почет, который он оказывал той, что должна была забрать его жизнь.

Камень глухо стукнул о камень, но еще раньше, чем затих тяжелый гул, в него вплелся новый звук. Сначала каплей за каплей... кап... кап... кап.... Потом тонкой струйкой по покатому боку, окрашивая в алое белую ткань одежды, холодные плиты пола святилища богини Выбора, готовой принять своего нового лиската, наполняя чашу, даруя прощение и... давая шанс.

– Васай твоему пути, лиската! – почерневшими губами прошептал Ирдис, поднимая голову... в последний раз.

Как внук произнес церемониальную фразу: "Храм Выбора под властью Единого", – он уже не слышал....

Ритуал Кровавой Чаши был завершен, став символом появившейся у Белой надежды ....

Жизнью за ... жизни.

Глава 1.

    – Курс в системе, – не отрывая взгляда от экрана, на котором постоянно менялись данные, произнесла я, давно ожидаемую капитаном формулу.

Тот меня не торопил, расчет прыжка для такой махины, как наш красавец, дело скрупулезное и кропотливое, да и порт назначения нам изменили буквально в последний момент, но некоторую напряженность я ощущала. Спиной. Той самой, за которой Шу Ен и сидел.

– Принято, – тут же отозвался он. – Курс принят. Подтверждаю. Двигатели на разгон. – Помедлил, дождавшись, когда отстучат технари, и неожиданно выдал: – У тебя заканчивается контракт.

– Угу, – хмыкнула я довольно, но даже не дернулась, чтобы оглянуться. Еще две минуты.... – Через двенадцать дней. Вот доведем нашу посудину и... домой.

Воцарившуюся на мгновение в центральном тишину разорвал дружный смех. Хохотали все. И капитан, и оба пилота, и связист. Не отреагировала на пришедшую вдруг в голову хохму только я.

Впрочем, за четыре последних года, тут к моим выходкам уже привыкли.

Веселье прекратилось так же резко, как и началось.

– Прыжковые на мощности. Готовность.

– Принято! – В голосе кэпа все еще слышалось довольное урчание. – Прыгаем! – Как только экраны посерели – корабль вошел в прокол, как у нас говорили, без всплеска, откинулся на спинку пилот-ложемента. Он сидел чуть правее меня, так что я могла незаметно за ним наблюдать на глянцевой панели одного из расчетных дисплеев. – Как только не называли наш тяжеловес, но чтобы посудиной....

Я оглянулась, стараясь не улыбаться, пожала плечами:

– Все когда-то происходит в первый раз.

Ен, соглашаясь, кивнул и, ничуть не смущаясь наличием свидетелей разговора, заявил:

– Я дал запрос на продление твоего контракта.

Карин Йорг – первый пилот, заметно напрягся: для него это была больная тема. Еще половину стандарта назад он считал дни, когда я покину эр четвертый, а после того памятного полета на Штанмар, с грузом для пострадавшей от падения астероида планеты, вдруг воспылал ко мне страстью.

Не сказать, что я была особо против – парень неглупый, да и симпатичный, но принципом: не заводить шашни там, где работала, пренебрегать не хотелось.

– Знаю. Уже получила уведомление.

– И что думаешь? – поинтересовался капитан. Он улыбался, но взгляд оставался серьезным.

– Что думаю? – повторила я машинально, пытаясь сообразить, а что я, действительно, думаю. Соображать не пришлось, слова вырвались еще до того, как я их осознала. – Домой хочу. На Зерхан.

Ответный взгляд кэпа был понимающим. Был у нас как-то разговор в одну из ночных вахт. О семье, о доме, о родине.... О двух моих младших сестренках, о матери – учительнице, об отце – враче, как говорила мама, милостью Богини Предназначения, о нелегком выборе, который мне однажды пришлось сделать....

Не было у нас в роду никого, кто был бы связан с космосом, далекими путешествиями. Все очень буднично и прозаично: лечить, учить.... Родители были счастливы в том, что делали каждый день, были счастливы друг в друге и в собственных детях.

В кого я пошла? Мама как-то сказала, что мой прадед, закончивший свою жизнь на рудниках, был бунтарем и непоседой, не знающим покоя. Возможно, была права – мой характер трудно назвать покладистым. Все, что мне оставалось, только верить ее словам. Так уж получилось, что от всех бабушек и дедушек мне и сестрам досталась только память.

– И надолго хочешь на Зерхан? – неожиданно для меня полюбопытствовал Карин.

Хотела фыркнуть – наш молчаливый подал голос, но вместо этого смутилась. И от того, насколько это приятно, когда вместо редкого, но весьма злобного ехидства в его интонациях слышится беспокойство, и от возникшего в душе ощущения, что на этот раз уйти будет значительно труднее, чем я ожидала.

– Если пообещаешь ждать, то только в отпуск, – тряхнув гривой (волосы хоть и до плеч, но густые), выдала я, чувствуя, как румянец заливает щеки.

И это – непробиваемая!

– Вот, значит, как, – довольно заулыбался кэп. – А я-то думал уговаривать кредитами, а тут, оказывается....

Качнув головой – сама подставилась, сделала попытку исправить ситуацию:

– Так выбрала же самое невероятное. Если мне не изменяет память....

Продолжать я не стала. Каждый из присутствующих не хуже меня знал, чем еще не так давно заканчивалось наше общение с первым пилотом. Растаскивать не приходилось, но вставать между, прекращая безжалостные, на грани оскорбления, споры – было. Говорил Йорг редко, но... бить словами умел.

Карин, в отличие от Ена, выросшего в семье торговца, где царили более свободные нравы, отличался традиционным для стархов воспитанием. Обязанность мужчины – зарабатывать и содержать, неся ответственность за жену, детей и не способных обеспечить себя родителей, единственное право женщины – быть заботливой хозяйкой в том доме, который она назвала своим.

Судить о том, хорошо это или плохо, я не собиралась, но вот с последствиями подобных взглядов на жизнь столкнулась в полной мере.

Сначала я пыталась доказывать, что у каждого из нас своя правда. Потом научилась игнорировать, несмотря на то, что в душе все скручивалось в узел от ярости. Стать навигатором эр четвертого оказалось легче, чем заставить Йорга признать мою способность не уступать мужчинам. Хотя бы в том, что я делала.

– Не изменяет, – удивительно спокойно отозвался Карин, проверив, прежде чем ответить, данные с внешки. – Но ведь каких чудес только не случается....

Про чудеса это он точно заметил. Тот полет на Штанмарн был одним таким... большим чудом. Погрузка за четыре дня вместо десяти, минимальный конвой, вольные, усталость до одури, когда вместо цифр перед глазами сплошные цветные пятна и мысль, забивавшая все другие... нас там ждут.

– Ну, так что, Мария? – подмигнул мне кэп. – Ему обещать?

– Да ну вас! – окончательно растерявшись, махнула я на них рукой.

Еще раз просмотрев последние показатели генератора прокола и сверив их с расчетными, вывела на дисплей пришедшее перед самым прыжком письмо от мамы. Это было одно из немного, что могло сейчас спасти от дальнейшего развития темы. Когда ты надолго оторван от дома и близких, каждая весточка становилась на вес туорана. Мы умели ценить такие крупицы счастья не только для себя, но и для других.

Переведя звук на внутренний канал, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, расслабляясь. Так было легче представить, что она рядом.

"... новое увлечение Лоры. Нам с отцом не нравится, но как ей запретить? Ты в ее возрасте была такая же, упрямая. Если сказала, ни за что не отступишься. Но за тебя я никогда особо не беспокоилась, твоя твердость характера сочеталась с разумностью, чего не скажешь о твоей младшей сестре. Куча идей, все ей чего-то хочется.... Ее беда – непостоянство".

Невольно поморщившись, дала команду начать воспроизведение сначала. Пролистала первые несколько минут, где мама рассказывала обо всех новостях, произошедших за те двадцать с небольшим дней, что я не имела возможности с ней связаться – еще успею насладиться подробностями из жизни друзей и знакомых, которых у нашей семьи было довольно много.

Фраза, на которую попала, опять получилась оборванной.

"... импозантный мужчина. Девочки ее возраста в таких и влюбляются. А уж как ведет занятия... за свою жизнь подобных педагогов я встречала считанные единицы. Вот только когда он замолкает, остается ощущение грязи, в которую тебя окунули. Странное чувство. Вроде и говорит о том, как прекрасна его родина, да и к нам никаких претензий: что было, то – было, но послевкусие с гнильцой, словно глаза видят одно, а на языке совершенно другое.

Пыталась поделиться своими впечатлениями с Лорой, но та даже слушать не стала. Он – самый лучший. Вся надежда на тебя. На наше с отцом счастье, ты осталась для сестер авторитетом...."

– У меня отпуск.

Голос Карина вырвал из состояния, в котором продолжали звучать мамины слова: "Вся надежда на тебя", заставив вернуться к реальности. Йорг стоял, облокотившись на вертикальную стойку ложемента, и пристально смотрел на меня.

– Что?! – недоуменно переспросила я, пытаясь связать воедино его заявление об отпуске и легкую иронию во взгляде капитана, искоса наблюдавшего за нами.

– Лечу на Зерхан, – сделав вид, что не услышал моего вопроса, заявил Карин. – Подскажешь, что у вас там есть интересного?

Если хотел меня удивить – удалось в полной мере. Чтобы консервативный до чопорности Карин вылез за границы своих принципов.... Мне было проще поверить в желание Ена продлить контракт, что должно было значительно увеличить мое жалование и добавить еще множество привилегий, чем в подобное предложение.

– Может тебя еще и с родителями познакомить? – съязвила я, понимая, что если он сейчас согласится....

– А почему бы и нет? – улыбнулся Йорг и, склонившись к самому уху, прошептал: – Ты ведь пригласишь меня на ужин?

Вместо того чтобы колко ответить, перевела взгляд на кэпа, ища у него поддержки. Не хотелось заканчивать рейс руганью.

Увы, рассчитывала на помощь я зря. Кажется, Ену нравилась идея Карина.

* * *

– Лора?! – выдохнула я удивленно, заметив несущуюся ко мне через зал девушку и узнав в ней свою младшую сестру.

Не сказать, что я не догадывалась, насколько она изменилась за прошедшие четыре стандарта, да и общались мы пусть и не регулярно, но все равно в пару месяцев раз получалось, но одно дело знать и видеть с экрана, а другое....

– Машка! – завизжала та, прибавив ходу. И как только умудрялась ни в кого не врезаться?!

Словно отвечая на этот вопрос, память подкинула кусочек из детства. Мне было уже восемнадцать, ей же только-только исполнилось четыре. Я тогда вернулась на Зерхан с Земли после зачисления, передохнуть перед началом занятий. Шла к выходу из космопорта медленно, пытаясь найти неожиданно сбежавшую решимость, которая меня поддерживала всю обратную дорогу. Родители были уверены, что я пошла по стопам отца, поступив на медицинский, мои же документы лежали в Академии гражданского транспорта. Факультет навигации.

Мой выбор....

Отец потом рассказывал, что младшую брать с собой не собирался – уж больно непоседлива, но Лорка своего добилась. Впрочем, как и всегда до и после этого. И вот так же, как сейчас, бежала ко мне, смешно перебирая ножками и звонко вереща: "Машка, Машка...."

– Машка! – раздалось совсем рядом со мной.

Я выпала из реальности буквально на секунду, но ей хватило, чтобы преодолеть ту треть зала прилета, что нас разделяла.

– Осторожно, собьешь! – засмеялась я, опустив сумку и готовясь принять на себя летящий снаряд. Крупными формами сестренка не отличалась, скорее уж несколько худощава, но ведь скорость....

– Ты вернулась! – врезалась она в меня, сумев не только ухватиться за шею, но и зацепиться ногами на талии. – А-а-а-а! Я так скучала!

Оглохнув и ослепнув – шевелюра Лоры была не в пример длиннее моей, думала лишь об одном: только бы устоять....

– Эй, пострел, – сестру дернуло от меня, на мгновение стало легче дышать, но счастье длилось недолго, – ведь задушишь!

– Не задушу, – фыркнула Лора мне прямо в ухо, но отстранилась. Как раз настолько, чтобы я могла разглядеть Лету – свою средненькую, и подмигнуть ей. – Я ее четыре года нормально не видела!

– Опять – "я", – нахмурилась Лета. Вот только глаза смеялись.

Им повезло, разница в пять лет, против наших четырнадцати с одной и девяти с другой, сделала их не только сестрами, но и подругами. Мне в этом отношении пришлось тяжелее.

– А ну-ка, расступились! – быстро навел порядок подошедший отец, тут же отодрав Лорку от меня и поставив на ноги. Лета тоже отошла в сторонку, освобождая для него место рядом. – Красавица! – вынес он вердикт, осмотрев меня с ног до головы.

К нему я шагнула сама. Прижалась, позволяя себя обнять. Хлюпнула носом, услышав в ответ многозначительное хмыканье.

– Забираем вещи и домой. Мама ждет.

Еще одна особенность нашей семьи. Мама провожала до порога, там же и встречала, став для меня символом начала и окончания пути.

Кивнув, чтобы скрыть выступившие слезы, подхватила брошенную сумку на миг опередив отца. Кивнула в ответ на понимающую улыбку. Я стала взрослой.

До стоянки у границы закрытой зоны добирались на каре городской службы. Отец в вопросе приобретения подобной техники был принципиален – только через мой труп. Да и необходимости особой не было. Жили мы в старом районе, где полеты находились под запретом. Госпиталь, в котором он работал, в пятнадцати минутах ходьбы от дома. Колледж мамы – в десяти.

От станции подземки – всего-то две станции и пришлось проехать, шли пешком. Основной багаж должны были доставить ближе к вечеру, после окончательной разгрузки лайнера, с собой только одна сумка. То же самое, что налегке. Да и сестренкам хотелось поболтать, а отцу... послушать. Связи многое не доверишь, да и эмоции другие. Не прикоснешься, не хлопнешь по плечу, не толкнешь задорно....

Только вернувшись, я поняла, насколько мне их не хватало.

Когда до дома осталось лишь свернуть за угол, да пройти метров двести, отец отправил девчонок вперед, вроде как готовить маму к встрече, но стоило тем скрыться за поворотом, придержал за локоть.

– Ты надолго?

Про предложение продлить контракт он уже знал, в отличие от мамы.

Пришлось вздохнуть и качнуть головой. С момента нашего последнего разговора многое изменилось.

У этих изменений даже имя было: Карин Йорг. И его активный помощник – Ен Шу. И еще куча сочувствующих в виде большей части экипажа, которая с удовольствием наблюдала, как последние два дня полета я избегала встреч наедине с первым пилотом. Впрочем, первогопилота эти маневры нисколько не смущали, как и присутствие кого-либо поблизости. Осаду моей персоны он вел с присущей ему целеустремленностью, напоминая мне этим Лорку. Если они найдут общий язык.... Думать о последствиях раньше, чем это произошло, мне не хотелось.

 – У меня еще двадцать дней на принятие решения.

Увидев что-то только ему известное в моих глазах, отец перехватил сумку и направился к стоявшей шагах в десяти от нас скамейке. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним, внутренне настраиваясь на короткий, но напряженный допрос. Отец уже несколько лет был заведующим отделения медицины катастроф главного госпиталя Анеме, командовать умел.

С предположением не ошиблась. Присев, он хлопнул ладонью по деревянному сиденью, предлагая устроиться рядом.

Улыбнувшись, осталась стоять. Я стала взрослой... мне предстояло доказывать это даже в мелочах.

– Раньше ты не отличалась излишними сомнениями, – словно и не заметив моего демарша, заметил отец, глядя на меня снизу вверх.

Для нашей продолжительности жизни он был еще совсем молод, но то ли в нем самом что-то изменилось, то ли я стала старше, но желание защитить, уберечь, хоть и было мимолетным, но оказалось таким острым, что пришлось приложить усилия, чтобы он этого не заметил.

– Раньше в мои решения не вплетались личные мотивы, – подмигнула я ему заговорщицки. Мол, ты – первый.

Отец оценил признание задумчивым движением бровей, тут же правильно угадав то, о чем я промолчала.

– Служите вместе?

– Это плохо? – тут же ухватилась я за вопрос. Его мнение для меня было очень важным.

Я боялась, что Карин полетит вместе со мной, не дав даже возможности привыкнуть к мысли, что я нравлюсь мужчине, который нравился и мне. Вроде бы и не в моем возрасте теряться от внимания противоположного пола, но... вот за этим "но" все и следовало.

Йорг был стархом, этим более чем все сказано. Те, конечно, заводили недолгие романы, особенно с барышнями из других секторов, но в этом случае Карин явно рассчитывал на что-то значительно более серьезное, чем приятное времяпровождение. Будь иначе, вряд ли завел разговор о знакомстве с родителями. Все остальное однозначно следовало за этим. Если он предложит стать его женой, а я не откажусь....

Мне не стоило ломать голову – слишком много "если", но мысли вновь и вновь возвращались к тому, что я могу лишиться "крыльев".

– Не плохо, и не хорошо, – без малейших колебаний ответил отец, как будто догадавшись о том, что творилось в моей душе. – Главное – вы, ваши чувства и способность с уважением относиться к помыслам и потребностям другого. Если это есть, ни расстояния, ни трудности не имеют значения.

Хотелось мне ему сказать, что в нашем с Йоргом случае все значительно сложнее, но не стала. Получилось бы оправданием, а вряд ли он ждал от меня чего-то подобного.

– Он прилетит через шесть дней. Поселится в отеле....

Осеклась я прежде, чем произнесла название гостиницы, где Карин забронировал номер.

– Он будет жить у нас. – Тон отца был безапелляционным. – Комнаты для гостей готовы, вход отдельный, если его будет беспокоить возможность нас смутить.

Я всегда удивлялась вот этому его умению сразу обнаруживать главную проблему.... А ведь я даже намека не дала....

– Это невозможно, папа.

В ответ на так и не прозвучавший вопрос, опустила ресницы. Потом, вместо того, чтобы объясниться, активировала комм. В списке писем нашла пришедшее из Управление грузовых перевозок стархов, внесла код подтверждения и, чтобы не передумать, дала команду на отправку. Когда вновь подняла взгляд на отца, в его глазах была грусть и... удовлетворение.

Что ж... Ен будет рад, ну а Карину придется смириться с моим решением.

– Четыре стандарта пролетят быстро, – философски заметил отец, поднимаясь со скамейки. – К сожалению, два месяца отпуска – тоже. – Поднявшись, подошел ко мне, прижал на мгновение, коснувшись виска губами. – С мамой я поговорю сам. Она поймет....

Он был прав – она поймет, как понимала уже не раз. Но, кажется, я только теперь начала осознавать, как же это тяжело. Ждать.

* * *

День был длинным и суматошным.

Говорили все, сразу и обо всем, так что мне оставалось только держаться, пытаясь хоть как-то связать воедино отдельные реплики, которые я выхватывала из общего гула. Кто? Что? Откуда? Куда? Зачем? Соседи, друзья, совершенно незнакомые мне люди, новости Зерхана, о которых сообщали все информ-каналы.... Все сваливалось в одну кучу, создавая ту удивительную атмосферу взбалмошности, которая и являлась для меня главным признаком возвращения.

И ведь знала, что отцу достаточно произнести свое веское слово, чтобы мгновенно навести в доме порядок, но не хотела этого, понимая, почему он не торопится встать со своего места во главе стола, разгоняя нас по своим углам. Он просто давал нам возможность до конца осознать, какое это счастье, когда мы все... вместе.

– Еще не спишь? – приоткрыв сильнее дверь, заглянула в комнату мама. Как раз в тот момент, когда я, устало вздохнув, закрыла ящик комода, убрав туда последнюю вещь.

Поздний завтрак плавно перетек в обед, незаметно перейдя в затянувшийся ужин. Так что привезенным курьером сумкам и чемоданам пришлось долго ждать своего часа.

– Я еще не забыла наши правила, – улыбнулась я ей, опускаясь на подлокотник стоявшего у окна кресла. Ее любимого. – Дверь была не закрыта.

– Я – заметила, – подмигнула она мне, протягивая бокал с вином. Второй поставила на столик, прежде чем провести ладонью по волосам. – Ты изменилась....

– А вот ты – нет, – перехватив ее руку, поднесла ту к губам. – Мне вас очень не хватало.

– Но у тебя уже своя жизнь, и с этим ничего нельзя поделать, – грустно выдохнула она. Поцеловав в лоб, как делала в моем детстве, села рядом. – Ты извини, что я даже не даю тебе отдохнуть....

– Мама, – протянула я обиженно, взлохматила ее волосы, ловко вытащив шпильки, стягивающие их в узел. – Вот так значительно лучше. – И не дав ей еще что-нибудь добавить, попросила: – Расскажи, что там с Лорой. Не знаю, как обычно, но сегодня я не заметила ничего, что могло бы меня обеспокоить.

– Вот именно, что сегодня, – вздохнула она, неосознанно прижимаясь ко мне сильнее, словно ища защиты. – Иногда я тоже думаю, что мои опасения надуманны, но бывают дни... она кажется совершенно неадекватной. Слышать ничего не хочет, огрызается, уходит из дома, не отвечает на вызовы....

– А что думает об этом отец? – Я продолжала машинально перебирать пряди ее волос. Тоже привычка из детства....

– А он тебе ничего не говорил? – как-то напряженно уточнила она, подняв голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Когда я промолчала, давая понять, что не знаю, о чем она спросила, продолжила: – У него какие-то проблемы на работе. Он ничем не делится, но я-то вижу. Раньше он шел в госпиталь с радостью, а приходил усталый, но довольный, сейчас же.... Пыталась вызвать на откровенность, но он твердит, что все в порядке....

Думаю, причин для беспокойства у нее было бы значительно больше, узнай она, что отец буквально заставил меня продлить контракт. Теперь его желание, чтобы я была счастлива в своей работе, выглядело несколько иначе, чем на той скамейке в парке.

– Давай, я попробую выяснить, в чем дело, тогда и будем думать. А пока расскажи мне про Лору. И про Лету. Мне показалось, что она слишком напряжена.

– С Летой все проще, – "успокоила" меня мама. Подняла свой бокал, легко тронула им мой, который я продолжала держать в одной руке. Тонко зазвенело стекло, оставив после себя ощущение уюта. – Она попросила распределения на флот, ответ – положительный, вот и думает, как сказать нам. – Сделав маленький глоток, задумчиво крутанула фужер, удерживая его двумя пальцами. Все такая же молодая, все такая же красивая.... – А нам с Максимом уже давно об этом известно. Служба безопасности....

– Вот это новость! – ошарашено протянула я, забыв даже пригубить. Наша тихоня Лета....

– Через четырнадцать дней ей нужно прибыть на базу погранцов, а она все молчит. – Мама пожала плечами, словно говоря, что ничего с этим поделать не может. Потом добавила: – Мы не торопим... это все очень серьезно.

– А по месту службы ясность есть?

Заметив, что рука, держащая бокал, чуть заметно дрожит, одним глотком выпила половину. Вино домашнее, больше похоже на компот. Захмелеть сильно не захмелеешь, но вот слегка расслабиться поможет.

Мама, таким привычным и родным движением заправив упавшую на лицо прядь за ухо, кивнула:

– Год стажировки в их главном госпитале здесь, на Зерхане. Потом еще один на базе. А вот дальше....

– Куда пошлют.... – закончила я, едва ли не впервые в жизни чувствуя то, что могла чувствовать и она. Как мы вырастаем и... уходим в свою жизнь, оставляя их одних. – А ты не думала еще об одном ребенке, – неожиданно даже для себя поинтересовалась я. И только сказав, сообразила, что вообще-то это... бестактно, задавать такой вопрос матери.

Кажется, она так не считала.

– Вот разберусь с проблемами, и тогда....

– Придется мне серьезно заняться этими самыми проблемами, раз вопрос только в этом, – улыбнулась я, ловя себя еще на одной мысли. Мы остались матерью и дочерью, но в наших отношениях появилось больше равенства. Во взрослении были свои прелести. – Когда это началось?

Переход был резким, но мама на перемену темы отреагировала быстро.

– Месяцев пять тому назад. Одна из ее подруг, Зои Мареску, уговорила Лору сходить с ней на факультатив по истории Самаринии.

– Мареску... – перебила я ее, вспоминая. – Это не та Зои, отец которой – офицер службы порядка? И, кажется, ее брат одно время ухаживал за Летой?

Милые подробности прошлой жизни.... Нити, которые навечно связали нас, став тем страховочным канатом, который никогда не даст упасть в бездну....

В грустной улыбке мамы были те же мысли, что и у меня.

– Она. Совсем красавица, в мать пошла, от парней отбоя нет.

Помолчала, думая о чем-то своем. Я не торопила, тоже предаваясь воспоминаниям.

Как стояла у окна, наблюдая, как Лета возвращается из школы в сопровождении двух ребят. Как объясняла ей, что не дело стравливать между собой друзей. Как сестренка фыркала, заявляя, что ни один из них ей не нравится, и что я сама была такая....

И ведь правда, была....

– Я сначала радовалась, она пришла даже не довольная – буквально потрясенная. Взахлеб рассказывала, настолько интересной оказалась культура Самаринии и необычной их религия. О том, что раньше многое воспринимала совершенно иначе, не понимая ее глубины и древности. Но уже через пару декад я начала замечать, что все остальные предметы отошли на второй план. Самариния, господин Исхантель, три их богини.... Нет, к отметкам претензий не было, она продолжала учиться так же успешно, как и раньше, но это стало, вроде как, необходимостью.... – Мама вздохнула, подняв голову, посмотрела на меня. – Ее жажда знаний пылала теперь только для него.

– Ты ходила в колледж?

С выводами я не торопилась, еще не забыла, как сама была в старших классах влюблена в преподавателя. И не я одна. У нас даже тайный клуб его почитательниц образовался.

Самое смешное, что никакой ревности друг к другу, скорее, сочувствие – никого из нас он не замечал, со всеми был одинаково ровным и до оскомины вежливым.

–И не раз, – вздохнула мама. – И отец Зои ходил. Только все без толку. Все студенты просто без ума от господина Исхантеля и его предмета, и у надзирающих педагогов нет никаких претензий к тем методикам обучения, которые он применяет. Правда, – она на мгновение задумалась, – возможно, мне и показалось, но после моих визитов в колледж Лора на некоторое время становилась сама собой. Такой же непоседливой, живой, неунывающей.... Но продолжалось это недолго.

– А с отцом Зои не пыталась поговорить. Все-таки служба порядка....

Еще один тяжелый вздох стал мне ответом.

– Пыталась. Господин Мареску очень обеспокоен и....

– Что "и"? – поторопила я ее, когда пауза слишком затянулась.

– Понимаешь, – мама вцепилась в бокал, словно только он и мог ей помочь, – он сказал, что господин Исхантель не только глава дипломатической миссии, но и жрец.