Текст книги "Невеста наместника (СИ)"

Автор книги: Наталья Караванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

– Да какие версии? Эта зараза знала, что вы меня арестуете. А значит, если избавиться от Кинрика, кто займет его место? Правильно, светлый лорд, благородный чеор та Эммегил. Но город ему не подчинился бы. И он попросил бы у Империи военной помощи. Где война, там инвестиции, да, Старрен?

– Вы играете с огнем.

– Я тушу пожар, пока кто-то пытается подбрасывать в него дрова. Не я тот, кто тебе нужен.

– Прочитай бумаги. Это не я придумал, и я все равно завтра тебя арестую.

Шеддерик кивнул. Что же, благородно. У него есть целая ночь, чтобы придумать какое-то решение. Совершенно бессмысленное. Ведь обвинение – только повод для ареста.

– Ах, да. – Вспомнил Старрен. – Император приказал тебе передать одну вещь. И обязательно добавить, что ты знаешь, как ей пользоваться.

Почему-то Шедде не сомневался, что следующим будет извлечено из сумки. И не ошибся. Саруга, довольно крупная, и, кстати, хорошо ему знакомая. Года три назад ее украли у него на перегоне между Самангом и Коанером, в дешевой коанерретской гостинице, где они с Ровериком были вынуждены заночевать из-за непогоды. Значит, император не желал даже дожидаться, когда его так называемый «наследник» доберется на острова. Продумано не только обвинение, но и способ казни.

Шедде покрутил черный шарик в руках. Перчатка до поры защищала его собственные саруги от разрушительного влияния этого камня. Помнится, седой чернокрылый этхар сказал тогда: «Однажды тебе надоест прятаться. Это поможет все вернуть назад». Тут уж двух толкований быть не могло.

Что-то объяснять бессмысленно. Убеждать Старрена – тем более. Шедде аккуратно положил саругу на стол и печально сказал:

– А пошли вы жуфам в зад с вашим Императором и всей империей.

– Что?

– Повторить?

– Ты понимаешь, что на твое счастье, тебя сейчас не слышит никто, кроме меня?

Но он был не прав.

– Вообще-то, – раздался в головах у собеседников бесплотный, но сильно встревоженный голос, – это не так. Я вас слышу. Шедде, он раздосадован, считает, что ты и его можешь убить. Собирается ночевать на корабле или позвать свою охрану…

Шеддерик тряхнул головой, отгоняя странные, непонятно откуда взявшиеся звуки.

– Зеркало, – подсказал голос. – Вернее, дверца шкафа.

Шеддерик и Старрен повернули голову туда, куда им велели… и Шедде тут же вскочил.

– Ровве?

– Да, я призрак Ровве. Извини, что мешаю беседе. Я бы не стал, но дело срочное. Простите, благородный чеор та Старрен, что не постучал. Мы, призраки, этого не умеем.

– Срочное дело у призрака? – невесело улыбнулся Шеддерик. В тот момент он впервые подумал, что, наверное, ложиться спать вовремя уже немного поздно, и он наверняка необратимо повредился рассудком.

– Да. Шанни в беде. Ты ей очень нужен.

– Шанни? – имя не показалось Шедденрику знакомым.

– Темершана. Рэта Темершана Итвена.

Стул, на котором Шедде только что сидел, полетел в угол. Что за день такой? И что с Темери могло случиться в спальне за закрытой дверью и под охраной? Или она там, в той спальне и под охраной, не осталась? Но тогда где?

– Где? – крикнул он, остановившись у дверного проема.

– Не знаю. В своих комнатах?

Шеддериик даже не дослушал. Он уже бежал туда, где на рассвете оставил Темери отдыхать. Предчувствие подсказывало, что эта беда серьезна и необратима.

Старрен, помедлив мгновение, помчался следом. Нет, Шеддерику он не верил. Но хотел быть в курсе.

По пути Шедде крикнул дежурному гвардейцу, чтобы нашел Гун-хе.

Призраку не нужно было зримо следовать за людьми: он следовал за ними невидимкой. Только пламя факелов вздрагивало и тускнело на миг там, где он шел.

Он мог бы перенестись к Темершане тем способом, которым владеют все без исключения бесплотные призраки и тени, но был уверен, что окажется не подле ее тела, а где-то на тропах теплого мира, в глубинах ее Эа, или как это называется у монахинь.

Так что оказался он подле нее практически одновременно с благородными чеорами.

Глава 21. Снять проклятье

Светлый лорд чеор та Хенвил

Света здесь было еще меньше, чем в кабинете Шеддерика. Слабый-слабый отсвет молодой луны на подоконнике – вот и все.

Шедде метнулся к постели, замер у изголовья.

Темери лежала на боку, спутанные волосы закрывали лицо. Сначала показалось – спит, но вдруг она вздрогнула, хрипло что-то прошептала и вся сжалась в комок.

Когда Шедде коснулся ее руки, понял, что девушку трясет, и что ее сорочка стала влажной от пота.

Он потряс ее за плечо – безнадежно.

Старрен тем временем не торопясь разжег свечи в тяжелом бронзовом подсвечнике и тоже склонился к кровати.

В свете свечей стал виден кровавый рубец на лбу Темершаны и страшный багровый синяк, закрывающий пол-лица.

Шеддерик осторожно отвел в сторону темную прядь… и замер. Застыл бледным нескладным изваянием, сразу узнав и поняв, что это может быть и что это может значить…

Благородный чеор Старрен тоже успел прекрасно все разглядеть.

– Кто это? – тихо спросил он. – И кто это с ней сделал?

Может быть, надо было как-то объяснить ему, ответить. Но – неважно. Ничего не имело значения, слова не имели значения, все слова – лишь пустой звук. Да и в легких совсем не осталось воздуха, столь необходимого, когда нужно что-то сказать… Так уже было – когда умер Ровве. Тогда он стоял над трупом, сжав кулаки и понимая, что безнадежно опоздал. Что все, что он может сейчас сделать – это мстить… и оплакивать друга.

Сейчас удар был еще страшней: суток не прошло с того момента, как он почти потерял брата.

Чеор та Хенвил тяжело опустился на колени возле кровати, нашарил безвольную, холодную руку Темери, прижал к губам, к своему лицу. Кричи – не услышит. Тормоши – ответа не будет. Но почему она? Сколько ей еще выпадет несчастий по его вине? Из-за его необдуманных решений?

Нисколько. Ответ был как ведро ледяной воды.

Нисколько.

Это – последнее. Потому что удары по лицу, а потом и по всему телу, юный чеор Вартвил получил во время ареста: стража немного перестаралась, выместив на парне часть своего страха перед гневом императора. И своей ненависти. Потом был допрос, дыба. Стальная решетка, горящие угли под ней, это уже второй день…

Третий – сломанные ребра. Вырванные ногти… Кожа, которую сдирали щипцами…

Нет, этого не будет. Он не позволит. Все будет иначе…

Вопрос, заданный Старреном, повис в воздухе.

Ровве появился в тени за камином. Тихо сказал:

– Это его проклятье. Верней, императорское проклятье. Так оно… выглядит.

Ифленский посол хмуро вгляделся в лицо женщины – мальканка. Да нет, ерунда. Проклятье, отметившее семью императора, не может иметь никакого отношения к жителям Побережья. Это снова ловушка, розыгрыш. За этим всем есть какой-то скрытый смысл.

Голос привидения был искренним и печальным. В нем не было ни безумия, которое в летописях обычно приписывают потусторонним существам, ни ненависти. И он решился спросить:

– Кто она? Она – его любовница?

Ровве покачал головой. Но на этот раз ответил Шеддерик:

– Нет. Не любовница. Но я ее люблю. Слышишь, Темери? Ты знай, я тебя люблю…

– Рэта Темершана Итвена, – вздохнул Роверик. – Официально жена Кинрика та Гулле, наместника Танерретского.

– И как к этому… к этому относится наместник? Терпит? Он ифленский дворянин или медуза?

– Медузы жгутся, благородный чеор, – ответил призрак сдержанно, – Вам не кажется этот разговор неуместным?

Шеддерик вдруг поднялся, протянул руку Старрену:

– Дай сюда саругу.

– Что?

– Камень, который тебе дал император. Дай его сюда.

– Шедде, нет!

Призрак вдруг стал больше. Темнее. Он надвинулся на благородных чеоров странной тенью, грозной и злой:

– Не давайте ему! Шеддерик та Хенвил. Ты знаешь. Триста лет назад палачам досталось одно тело. Но проклятью без разницы, сколько будет проекций! Умрете оба.

Старрен медленно сунул руку в карман. Но камень остался на столе в кабинете – он попросту забыл его подхватить со стола, когда сорвался следом за Шеддериком. Медленно покачал головой и вытащил руку – пустую.

– Шедде. Послушай…

Шеддерик та Хенвил и так слушал – что еще оставалось? Он стоял, словно оглушенный, посреди комнаты и слушал, слушал, слушал пустые, бессмысленные слова.

Темери глухо вскрикнула и дернулась на кровати. Он бережно удержал ее плечи – показалось, так правильней. Под пальцами кровянело свежее пятно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И в этот момент в двери без стука вошел Гун-хе.

Окинул внимательным взглядом помещение.

Спрашивать ничего не стал – света прекрасно хватало, чтобы оценить всю мизансцену в подробностях.

Поклонился благородным чеорам, сказал:

– Прикажу привести врачей и целителей, каких только сможем найти в замке.

– Ее кто-то туда заманил, – сказал призрак четко и раздельно. – И дело не в проклятии. Она сказала, что сначала просто спала, а потом бежала во сне за кем-то.

Шедде неосознанно легко гладил плечи Темери, словно сам мог снять боль или залечить ее раны.

– За кем? – уточнил Старрен. Как будто это было важно.

Роверик пожал плечами.

Ответил он не ему.

– Я не знаю, кто это устроил и как, но это не случайность. Шедде, подумай, никому из тех, кто ушел по тропам теплого мира нет дела до живущих. Я тебе это говорю со знанием дела.

Шеддерик даже не улыбнулся на шутку, но он продолжал слушать, и это было куда важней для Роверика. Призрак продолжил:

– Подумай. Ведь кто-то мог отомстить таким образом и тебе, и наместнику. Кто-то, кто мог такое устроить…

– Служители Ленны не встревают в мирские дела, – покачал головой та Старрен. – Но я не знаю, кто еще способен на…

Шеддерик не дослушал.

Он осторожно поднял Темери на руки, попросил:

– Постелите ваш плащ на ковер у камина. Не откажите в помощи будущему арестанту…

Плаща Старрену было жалко, но он не стал колебаться. От происходящего в этой комнате веяло жутью и отчаянием. До конца он еще не решил, как относиться к тому, что увидел и услышал за последние часы, но отступать тоже не собирался. Кто бы что ни говорил, а в прошлом Старрен был прекрасным командиром экспедиционного судна. И, несмотря на четыре серьезных шторма и стычку с пиратами – в самом конце пути, он все же довел свой корабль домой, на острова. А капитаны бывшими не бывают.

Между тем Шеддерик уложил Темери на плащ, а сам принялся деятельно перебирать, ощупывать перины, подушки, простыни, одеяла – все из чего состояла постель Темери.

И быстро нашел.

Первая вешка нашлась между двумя нижними перинами. Вторая – пряталась у ножки. Третья – в подушке…

Четвертую нашел Старрен – она была спрятана в изголовье.

Вешки, все четыре, были приметные, резные. С ярким оранжевым навершием.

– Знакомые, – ухмылка Шедде не предвещала ничего хорошего сиану, который их создал. – Знакомые поделки…

– Шедде, – озабоченно напомнил Роверик, – Ты только его сразу не убивай. Иначе Шанни мы никогда не вызволим!

– Да.

В словах призрака был смысл. Шеддерик все с той же ухмылкой стянул с левой руки перчатку и осторожно коснулся пальцами одной из вешек, словно погладил. А потом и других.

– Осталось выяснить, кому из сианов в цитадели внезапно стало дурно.

Старрен уже почти сорвался выполнять этот странный приказ, столько в нем было силы, но увидел, что это уже сделал незаметно вернувшийся южанин – несколькими жестами объяснив прихваченным по пути гвардейцам, что от них требуется. Те понятливо кивнули и отправились исполнять.

– Старрен, тебе следует отдохнуть. Если желаешь, прикажу чтобы тебя и вправду вернули на корабль. Вчера случилась попытка переворота, сегодня… сам видишь. Здесь и вправду опасно.

– Может я и «медный лоб», как говорят матросы, но все же, надеюсь, не дурак. Значит это и есть твое проклятье. И ты не знаешь, как оно могло коснуться… твоей мальканки?

– Да это как раз проще простого. Она отважная, совершенно не умеет соизмерять силы. Она все хотела попробовать сама его снять, как привыкла в монастыре, да я не давал. А тут, может, нашла какую-то лазейку, и попалась. Попалась… Ровве! А ты сам… ты можешь до нее добраться?

– Могу. Я же ее Покровитель, чтобы вы знали, благородные чеоры.

– А ее сюда привести? – обрадовался решению ифленский посланец.

– В виде призрака? Я могу, но чеора та Хенвила это вряд ли устроит.

– Ничего не поменялось, – невесело прокомментировал Шеддерик, – мир рушится, а Ровве смеется.

Темери снова хрипло вскрикнула, изогнулась от боли, почти скатилась с плаща. Шедде метнулся к ней, обнял, оберегая свежие ссадины и синяки, прижал к себе, чтобы не разбила голову. Первый допрос не был длинным. Скоро наступит передышка.

– Я буду с ней.

Что бы ни случилось. А если не удастся помочь – что же. Всегда наготове вариант с жуфовой саругой.

Да, чеора Вартвила допрашивали пять дней. Долгих пять дней. Пока он не признался во всем – в том, что совершил и в том, чего не совершал.

А потом он умер – в камере, в одиночестве, от потери крови и полученных ран.

Шеддерик никогда не позволит, чтобы рэта Итвена в полной мере пережила то же самое.

А значит, времени у него крайне мало. Совсем нет времени.

Правда, понимание этого ничуть не помогало понять, что делать прямо сейчас.

Время стекало по столбикам свечей и замирало на краях чашечек.

Пришел лекарь-ифленец с учениками. Как-то незаметно оттеснил от Темершаны обоих чеоров, начал вполголоса отдавать распоряжения своим людям. Незаметно вошла и присоединилась к ним Дорри, служанка рэты.

– Хенвил, – вернулся к своему первому вопросу отошедший к окну чеор Старрен, – ты же хороший человек, моряк, дворянин. Зачем ты вообще влез в этот дурацкий заговор? Как будто у Императора мало врагов и без тебя.

– Я не враг императору. – Шедде не сводил глаз с лекаря. Верней, с его рук, занятых сейчас перевязкой.

– Бумаги, полученные мною от него лично, говорят об обратном…

Бумаги. Что-то в голове внезапно перещелкнуло. Бумаги. Конверт не был запечатан, но это не важно. На каждом документе в нем стояла подлинная, заверенная сианом подпись императора.

– Скажи-ка, чеор та Старрен…

– Что?

– Когда на островах стало известно, что наместник Хеверик умер? Он умер в конце осени. За проливами бури в этом году начались намного раньше. Корабли морской цепочки должны были уже убраться в порт.

Шеддерик с силой потер лицо – он был готов говорить на любую тему, лишь бы сейчас не возвращаться к главной: Темери может умереть. Она уже умирает. И вина – на нем…

Отвлечься от этого безнадежного понимания не получалось, но почему-то чеор та Хенвил не хотел, чтобы собеседник это увидел. Нет, мнение Старрена тоже не имело значения сейчас; что-то другое заставляло поддерживать разговор.

Наверное, это та же магия, которая позволяет курице с отрубленной головой сделать еще несколько шагов по палубе. А паруснику, потерявшему ветер – еще некоторое время плыть вперед по неподвижной глади воды.

– Я не люблю загадки, Хенвил. Что ты хочешь сказать?

– В обвинении, которое я успел просмотреть, написано не только, что наместник Хеверик умер. Написано, что он был убит, убит мной. Посредством заговоренных саруг, которые я раздобыл у чернокрылых. Ну, вроде, я давно с ними имею дело.

– А это не так?

– Наместник умер после закрытия навигации. Императору неоткуда было узнать подробности. Если, конечно, он сам, верней, его доверенные слуги, не причастны к этому. Убийство наместника Хеверика нам удалось раскрыть еще до Переступов, виновные были наказаны. Все документы, записи допросов – у Гун-хе.

– Так ты обвиняешь Императора? Бред! Ну, бред же, Хенвил! Зачем императору такая мелочная месть, да еще через столько лет? Хеверик давно был прощен, он появлялся при дворе.

– Наместник, как только почувствовал, что его жизнь в опасности, тут же вызвал из Коанеррета меня. Думаю, на это император и рассчитывал. В цитадели меня легче достать. А наместник Хеверик боялся за жизнь сына даже больше, чем за свою, он взял с меня слово, что я никуда не уеду и буду помогать Кинрику та Гулле в любых начинаниях.

– Светлый лорд та Эммегил четыре дня назад прислал мне на борт своего сиана. Он сообщал, что смог раскрыть ваш с братом план – убить Императора и получить власть на островах, но что вы его подозреваете. Он прикладывал и список ваших сторонников, в том числе и в столице. Это внушительный список. А в свете гибели вашего отца и других вестей с Побережья эти новости сами за себя говорят. Как ты понимаешь, я просил светлого лорда ничего не предпринимать до того, как мы прибудем. И все больше убеждаюсь, что он был прав.

– Такерик та Эммегил тоже родня Императору. Но в отличие от Хеверика Хенвила он все еще пребывал в опале. Может, хотел таким способом выслужиться. А может, ему уж очень хотелось усесться во главе стола в пиршественном зале тоненгской цитадели.

Шеддерик запрокинул голову и зажмурился. Тема себя исчерпала, не принеся ни облегчения, ни ответов.

Но тут, как нельзя более вовремя, снова появился Гун-хе. Его сопровождали гвардейцы, которые под руки тащили аж двоих сианов.

Одного Шедде помнил хорошо. Старик, который присутствовал на допросе своего коллеги чеора та Манга. Старик служил Эммегилу, так что его следовало допросить первым.

Правда, он едва стоял на ногах, хрипло дышал, а кожа его была синюшно-бледной.

Второй был молод, коренаст. Шеддерик его видел всего раз или два. Один из тех, кого наняли проверять на магические аномалии старые и необитаемые части замка. Вроде бы.

И вот этому молодому было едва ли не хуже. Он почти висел на гвардейце, из глаз текли слезы, некрасиво отвисла нижняя губа. С нее текло.

Чеор та Хенвил перевел взгляд с одного на другого.

Старик… он уже имел дело с тенями теплого мира, он мог знать, как заманить Темери за грань.

Внезапно ему в голову пришла еще одна идея.

– Эй, Дорри! Подойди!

Служанка сидела подле Темершаны и, кажется, удерживала ее на месте, пока лекари накладывали шов. На оклик она отозвалась не сразу, сначала помогла одному из учеников лекаря занять свое место.

– Слушаю вас, благородный чеор!

– Кто готовил комнату для рэты? Ты?

– Нет, благородный чеор. Комнаты была почти готова, благородный чеор. Нужно было только поменять свечи в подсвечнике и перестелить постель. Я была занята, – она потупилась, метнув короткий взгляд на лекаря и его учеников.

– Благодарю.

Так, ладно. Можно проще.

Он снова взял вешку в левую руку. Даже не успел взять, только дотронулся. Молодой сиан вдруг хрипло закричал и упал на колени. Ну, вот и понятно, с кем дальше нужно продолжить беседу. Старик наблюдал за этой сценой так жадно, словно его жизнь и здоровье тоже зависели от решения главы тайной управы Тоненга.

– Сядьте куда-нибудь. Помогите ему сесть! – распорядился Шеддерик. – И налейте воды.

Сам он рывком вздернул молодого сиана на ноги. Задрал правый рукав широкой рубахи.

Татуировка осьминога и кинжала отмела всякие сомнения.

– Дом Шевека…

Значит парень – наемный убийца, которому заплатили за смерть именно рэты Итвены. Причем, видимо, смерть ее должна была быть таинственной, и может, кидала бы тень на кого-то из братьев.

– Сианы редко становятся ночными мастерами, – сказал Шедде хрипло. – Кто тебе заплатил?

Взгляд сиана был пустым, устремленным вглубь себя. Шедде ударил его по щеке, но и этот способ не сработал – голова только безвольно мотнулась на шее.

Шеддерик кивнул гвардейцам в дальний угол – держать безвольное тело на весу было бессмысленно, а кровать уже была занята стариком.

Про Роверика он почти забыл, но призрак все еще был здесь. Шеддерик вздрогнул, снова услышав его голос.

– Сестры Матери Ленны умеют говорить с мертвыми, – сказал он. – Может быть, они знают, как помочь?

Близилось утро. Монахини, Шедде хорошо это помнил, поднимаются рано. Он обернулся к Гун-хе и отдал несколько приказов. И вернулся к окну и Старрену:

– Саруга у тебя?

– Нет. Оставил в твоем кабинете.

– Сходи за ней.

– Зачем?

– Может пригодиться. Я не собираюсь совершать самоубийство – просто, когда прибудут пресветлые, все должно быть готово.

– А сиан?

– Его допросят… если придет в себя.

– Хенвил. Я подумал. Если император так хотел твоей смерти, почему послал меня, а не наемного убийцу?

– Да потому что я должен был сдохнуть от проклятия у тебя на борту. Потому что, ты – дворянин, моряк и человек чести. – Шеддерик повысил голос, и все в комнате: лекари, гвардейы, слуги, Гун-хе – все повернули к нему головы. – Потому что морской устав для тебя – не пустой звук. И ты выполнишь приказ императора, не задавая вопросов.

– Тогда почему думаешь, что обязательно должен умереть?

– Ты привез саругу. Помнишь? Она служит одной цели. Снимает защиту, которую я получил у этхаров.

Договаривал он уже обычным голосом.

Ифленский посланник медленно кивнул, принимая это объяснение.

Он уже сам не знал, чему верить.

Рассвет начался как-то незаметно. Просто в какой-то момент догорела последняя свеча, и оказалось, в комнате уже почти светло.

– Уснула, – сказал лекарь. – Я оставлю ученика, когда снова начнется, он меня позовет. А вот благородному чеору нужен покой.

Он имел в виду старого сиана. Ему дали капли, он задремал, и про него забыли.

Часом ранее Гун-хе распорядился увести так и не пришедшего в чувства убийцу.

Шеддерик прекрасно понимал, что если сейчас сам не отдохнет, то завтра сил на единственное сражение за жизнь Темери может и не хватить. Но все равно тупо сидел подле нее у камина, держал за руку и считал минуты.

Оказывается, к отчаянию, к глухой пустоте под сердцем тоже можно привыкнуть.

Она пустота, она не ноет и не болит. Она просто есть и все. Правильно люди говорят: глухая пустота.

Второй день допроса чеора Вартвила начнется ближе к полудню…

Старрен подошел к камину, подбросил пару полешек. Он давно перестал задавать вопросы. Этой ночью все изменилось и для него тоже. Потому что если прав та Хенвил… то он всю жизнь служил не тому Императору.

Они оба перестали обращать внимание на сиана, который мирно спал в постели Темери, и пропустили момент, когда он проснулся.

Шеддерик обернулся на звук шагов и поймал взгляд старика – усталый, печальный взгляд просто очень пожилого, мудрого человека, сумевшего увидеть и понять чужое горе.

Старик едва заметно улыбнулся и сказал:

– Светлый лорд Эммегил был мне как родной сын. Я его помню ребенком… милый был мальчик. Смелый и сильный.

Шедде не хотел знать о причинах, по которым сиан служил Эммегилу. Но слишком устал, чтобы его прерывать.

– Мне казалось, из него вырастет образцовый ифленский дворянин. Он был умен, легко постигал науки, а что сторонился сверстников, так то, я думал, происходило лишь потому, что не находила его тонкая натура среди них понимания. А потом он убил портового рабочего. Ему было шестнадцать. Ни за что – просто был пьян, и ему захотелось почесть кулаки о первого встречного. Он притащил тело ко мне и попросил спрятать. Он был испуган, по-настоящему испуган. Конечно, я ему помог. Ну как же. Иначе – позор семье, разбирательство. Как дворянину, ему тюрьма не грозила. Но ссылка на Побережье сломала бы парню карьеру. Тогда я был молод. И считал, что поступил правильно.

– Он был отличным курсантом в Рутвере, – вспомнил от камина Старрен.

– Да. Женщины сходили по нему с ума. Он прекрасно разбирался в геральдике, знал свои родовые кольца наизусть. Мог жениться на любой…

– Так что же пошло не так?

– Чеор та Хенвил, для вас не станет, я думаю, новостью, что Такерик та Эммегил питал к вам недружественные чувства. Именно вы почему-то стали для него точкой приложения ненависти, олицетворением его собственных неудач, если можно так сказать. Я ведь много раз предупреждал его, что прямая стычка с вами принесет ему только смерть, но он не слушал. Он не хотел меня слушать… убедил себя, что вы отняли у него все, что должно было по праву принадлежать ему. Экспедиция к новым землям. Он был уверен, что командовать флагманом Император доверит ему. Место при дворе. А потом еще – Хеверик официально вас признал своим сыном и наследником рэтаха. А ведь Такерик уже почти стал наместником! Если бы Хеверик не был прощен Императором, все сложилось бы иначе…

– Печальная история, – вполголоса отозвался Шедде.

Он не боялся разбудить Темершану.

– Да. Печальная. Я не смог его уберечь. Но в последние годы он просто пугал меня. Это не могло кончиться добром. Чеор та Хенвил, вы можете рассчитывать на любую мою помощь. Если согласитесь ее принять.

– Сможете сказать что-то о ловушке, в которую она попала? В постели были вешки, но их автор, возможно, не очнется.

– Могу попробовать. Сейчас?

– Нет, пожалуй. Когда придут пресветлые. Их помощь тоже будет необходима.

Шеддерик зажмурился, несколько мгновений посидел так, вслушиваясь в едва заметную, пока не оформившуюся идею… и понял, что действовать надо начинать прямо сейчас.

Он вскочил, распахнул дверь. Отправил дежурного гвардейца за Гун-хе. Скоро ему понадобится человек, который сможет хладнокровно вести допрос. Самый небывалый из всех допросов, с какими Шедде когда-либо сталкивался. Еще нужны были хорошие списки с Ифленской летописи. И много, очень много везения…

Рэта Темершана Итвена

Когда Ровве умчался за помощью, Темери вдруг поняла, что только его присутствие сдерживало жутковатые тени, до того неотличимые от серой мглы вокруг.

Тени всколыхнулись, как будто почувствовали ее одиночество и страх, и приблизились.

У них не было лиц, они все время меняли форму. Но при том они улыбались и тянулись к ней, как к законной добыче.

Темери была готова драться – но как драться с тенями? Как противостоять дыму?

Когда первая тень дотронулась до нее, она отшатнулась назад – в объятия других теней. И в тот же момент оказалось, что она лежит на каменной мостовой, что лицо, в тех местах, куда впечатались кулаки стражника, горит огнем.

Мостовая пахла дождем и тухлой едой. Тошнотный запах…

– Вставай, урод! Ты арестован по приказу императора. По обвинению в измене и пособничеству убийству императорской семьи. Встать, жуфово семя!

Темери больше не была собой. Она была испуганным мальчишкой Вартвилом, который совсем-совсем не понимал, что происходит и за что его бьют. Вартвил закричал и попытался сжаться в комок, чтобы защитить от ударов тяжелыми сапогами голову и живот. Но это не удалось.

Вартвил задохнулся от боли и унижения, когда его все-таки вздернули на ноги и связали. Вокруг собралась небольшая толпа, но сочувственных взглядов на него никто не бросал.

– Все видели? – довольно выкрикнул стражник. – Это один из тех, кто поджег «Жемчужину»! И так будет с каждым, кто посмеет совершить преступление против Империи! Встал! Пошел! Переставляй ноги, ублюдок! Иначе оставим тебя толпе. А потом соберем с мостовой, что останется. И отдадим мамаше в ведерке!

Темери могла только смотреть – и еще убеждать парня, чтобы держался, чтобы переставлял ноги и шел. Судя по лицам горожан, угроза вовсе не была пустой…

А вот первый допрос она запомнила плохо. Можно сказать, совсем не запомнила.

Долго потом смотрела одним заплывшим глазом Вартвила в низкий сводчатый потолок. Где-то рядом приглушенно гудел океан, но парень не мог даже пошевелиться, чтобы добраться до окна.

Он был подавлен. Дело не в том, что болело все тело, синяки, порезы и ссадины. Дело было в огромном предательстве, которое допустила вселенная: ведь он не был виновен. Его обвинили ложно и не желали слушать. Он кричал, хрипел, повторял – но все тщетно. Палач его словно не слышал, а дознавателя интересовало только признание.

Заскрипевшая дверь означала продолжение пыток.

– Шанни! – услышала Темершана взволнованный голос Ровве. – Шанни, пришли пресветлые. Они призовут тени всех, кто причастен к проклятью. Слышишь? Но у нас будет мало времени. И мы сможем задать лишь несколько вопросов.

«Я не знаю, что делать», – подумала она в отчаянии. – «Ведь парень действительно не виновен!».

– Но кто-то виновен. Кто-то же его подставил?.. Кто?

– Я не знаю. Дознаватель ничего не говорит. Только спрашивает… что мне делать, Ровве?

– Смотри. Слушай. Наблюдай. Найди что-нибудь! Это важно…

– Кто-то умер?

– Шанни! Ты! Ты умираешь! Шедде сходит с ума, наместнику вообще пока не сказали. А тут еще ифленский флот прибыл…

Кто-то вошел в камеру. Не кто-то, стражник. Кто это еще мог быть.

– Вставай, паскудник. Тебя ждут!

Вартвил встал. Придерживаясь рукой за влажную шершавую стену, направился к выходу. Темери слышала, чувствовала его губы, как собственные. Они дрожали повторяя:

– Это не я. Не я. Я не виновен… Это кто-то другой…

«Ровве, он совсем мальчишка. Это ужасно».

– Ты… ты чувствуешь боль?

– Приглушенно. Как если бы меня опоили травами. Меня однажды так лечили…

– Понятно. Шедде просит, чтобы ты рассказывала мне все, что видишь.

– А ты сам? Разве не видишь сам?

– Нет, конечно. Я даже не понимаю, как сейчас с тобой говорю… Шанни, помни, мы рядом. Мы тебя не бросим.

– Знаю…

Светлый лорд чеор Шеддерик та Хенвил

Это снова была комната в нежилой части замка. Та же самая – танцовщицы на стенах, яркие солнечные лучи. Даже сиан был тот же. Пресветлых, правда, собралось больше: весь городской приход, разве что ореченных своих не прихватили.

Шеддерику смертельно не хотелось оставлять Темери под опекой лекарей – но пришлось.

Ровве сказал уверенно, что Вартвила и вправду ложно обвинили, а это почти лишало их с Темери шансов. Но именно сейчас, пережив одну из самых страшных и безнадежных ночей в своей жизни, Шеддерик понял, что не собирается сдаваться. Что до последнего будет драться за Темери, за себя, за недавно родившегося императорского сына. За всех тех, кому предстоит еще стать «подставным наследником». За тех, кто умер, не справившись с проклятием. Даже за невинно казненного мальчишку Вартвила. За всех.

Старрен был здесь. Устроился подальше от центра комнаты, у входа. Гун-хе напротив выбрал место поудобней, у окна. Еще на рассвете слуги принесли сюда стол и личный стул южанина. Сейчас на столе уже было разложено «дело»: старые наработки Роверика о природе императорского проклятия. Выписки из летописи, с именами, названиями и датами событий почти трехсотлетней давности. Отдельно – информация о тех, кто занимался дознанием триста лет назад.

Шедде здоровался со всеми короткими кивками. Его старались не беспокоить, но эта тактичность вызывала лишь досаду.

Когда пресветлые, посовещавшись, начали свои тихие молитвы-призывы, он уже почти успокоился и был готов ко всему.

Душа человека изначально не принадлежит холодному миру, она слишком хрупка для него, слишком легко ее уничтожить. И потому человек – это не только душа. Человек, это еще и ее главная магическая защита, связь меду плотным материальным, зримым миром вещей и магии, – и той тонкой гранью, что отделяет холодный мир от теплого мира. Ее Эа, семь слоев силы, возможностей, уверенности, любви и надежды. Глубинный слой – ближе всего к теплому миру, именно через него души умерших, Покровители, отвечают служительницам Ленны.