Текст книги "Невеста наместника (СИ)"

Автор книги: Наталья Караванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Кивнула и все-таки послушалась.

От ледяной воды ноги почти сразу потеряли чувствительность. К тому же лодка, едва сдвинувшись, намертво села кормой на невидимый в темноте камень, а может, это была коряга. Пришлось обойти ее с другой стороны, и снова толкать, Даже когда показалось, что жалобно затрещала, надламываясь, одна из досок…

И все-таки в какой-то момент ему удалось вытолкать лодку на чистую воду. И даже – забраться назад.

И тогда с дальнего берега кто-то крикнул:

– Эй, в лодке! Поворачивай сюда! Все равно тебе не уйти. А так хоть жив останешься!

Голос казался веселым. Казалось, что окликнувший стоит где-то рядом.

Шедде подхватил весла и начал отгребать от мели к основному руслу. Молча.

– Они обо мне не знают! – шепотом отметила Темершана. – Они что же, ищут вас?

– Хорошо, что не знают. В деревне видели только меня, вот меня одного и ищут. Интересно, видать тот рыбак из деревни вас почему-то не выдал. Но, скорей всего, они считают, что вы погибли или я вас где-то прячу. И как-то мне не хочется это у них уточнять…

– Эй, мужик, слышишь? Давай сюда! Мы тебя не тронем, только зададим пару вопросов, и все!

Темери осторожно высунулась из-за края лодки.

Правый берег стал хорошо различим – русло реки не давало шанса укрыться под левым берегом. И хотя течение реки в этом месте было приличным, да и Шеддерик налегал на весла изо всех сил, лошади все равно были быстрее.

Что намерения у преследователей серьезные, подтвердил раздавшийся вдруг над рекой одиночный выстрел. Мальканка ойкнула и нырнула снова на дно лодки. И правильно.

Хорошо, что зимние ночи – долгие, а рассветы – медленные. У них все еще были шансы скрыться до света.

Если природа и местный ландшафт хоть немного помогут…

Раздался еще один выстрел. Потом еще. Потом – приказ беречь пули.

– Страшно? – спросил полушепотом Шеддерик. Как-то уж больно неподвижно замерла Темери, даже кажется, дышать перестала.

– Нет, совсем не страшно. Только жалко…

– Чего?

– Что мне сделать, чтобы помочь? Не отвечайте, знаю, что ничего.

– Мы, наверное, уже близко к городу. Вы можете рассказать, какая там река? Какая местность?

Темери помолчала, честно пытаясь вспомнить.

– Недалеко от Тоненга большой каменный мост. Купцы ездят… нет, два моста, но один старый, полуразрушенный. Очень красивый. Я однажды…

Замолчала. Еще подумала. Сказала:

– Старый мост. Он завален речными наносами. В прежние времена их расчищали. Но потом я однажды была в этих местах. Бревна были чуть не поперек реки. Не знаю, как сейчас…

– Понятно. Что-то еще?

– Не знаю. Выше по течению я была пару раз, но там все как здесь. Река, как река. А, еще быстрина есть, но это почти в городе уже. У каменного берега. Там глубина приличная, наша лодка легко проскочит.

Шеддерик кивнул, забыв, что в темноте его, возможно, не видно.

Факельщики были близко, как вдруг Темери заметила кое-что еще.

– Там в поле, смотрите! Другой отряд!

Помянув всех Повелителей Бурь и морских жуфов, какие только есть в мире, Шедде с удвоенной силой налег на весла.

По правому берегу начался ельник, и это могло немного задержать преследователей. Но вряд ли он станет серьезным препятствием.

Однако Темери обнадежила:

– Теперь правый берег будет выше. Там овраги будут и лес. Не знаю, есть ли по той стороне какие-нибудь дороги, но если и есть, то все – далеко от воды.

А потом добавила грустно:

– Если русло завалено, то им и не нужно никуда спешить. Они знают, что мы плывем в ловушку.

«Еще посмотрим», – подумал Шеддерик. Плана у него никакого не было. В тот момент главным было – грести. Грести и не останавливаться…

А меж тем позади события начали развиваться. Новая группа всадников приблизилась к факелоносцам. Издали было не разобрать, о чем они между собой говорят, но говорили громко, уверенно.

Темери вдруг начала деятельно вытаскивать из складок парусины одну из жердей, что они везли с собой от самого лодочного сарая.

Вытащила, ощупала со всех сторон. Попросила, чуть ли не впервые первой к нему обратившись:

– Чеор та Хенвил… мне нужен ваш нож!

– Возьмите. Он на поясе…

Но тут же понял – ляпнул глупость. Не станет она искать у него нож. Да и не сможет, все едино весла откладывать.

– Чтоб вас. Сейчас.

Он плохо представлял, для чего Темери сейчас могла использовать нож. Но спрашивать не стал: и так увидит.

Мальканка занялась странным делом – начала счищать с жерди остатки коры. А потом – отрезать «лишнюю» по ее мнению часть: тонкую вершину.

Ладно, чем бы ни занялась – главное, отвлеклась немного от погони. Может, это такой способ занять руки, чтобы не так бояться. Хотя Шеддерик достаточно ее изучил, и мог бы поклясться, что даже это ее занятие имело какой-то смысл и цель.

Впрочем, не важно.

Над рекой начали появляться пряди тумана, небо на востоке все больше светлело. Факельщики и те, кто их догнал, остались за поворотом, но если мальканка права и впереди – широкий речной завал, то все равно следует спешить.

– Темершана! Эй, госпожа та Сиверс!

Она вздрогнула, оторвалась от своего занятия, подняла взгляд.

– От старого моста, если по берегу – до города далеко?

– Недалеко, но дорога давно заросла, это скорей просека. Но там как-то можно выйти к новому тракту.

Новый тракт, это тот, что ведет от каменного моста через предместья сразу в мальканскую часть города. Может быть, это решение…

Внезапно Темершана огорошила его вопросом:

– А почему вы называете меня «та Сиверс»? вы же знаете мое настоящее имя?

– Не знаю. Не думал об этом, – он усмехнулся. – Вас так представили, и я решил, что так правильней. А действительно… почему та Сиверс?

Когда преследователи скрылись за поворотом, стало возможно грести не в полную силу. И перемежать гребки разговором.

– Это мое реченое имя. Если кто-то приходит в монастырь Ленны просить помощи и защиты, он проходит первое таинство под покровами и получает реченое имя. Свое я называть не хотела, и как многим сиротам, мне дали имя того знатного чеора, который некогда безвозмездно передал свою землю общине, и она стала принадлежать монастырю.

– Этот знатный чеор был ифленцем?

– Наполовину. Его отец был знатным ифленцем, мать родилась на материке и в детстве служила Золотой Матери. Но это все было задолго до нашествия. Давайте, я заменю вас на веслах?

– Нет. Берегите силы!

На самом деле, Шеддерик подозревал, что если отдаст весла и хоть на минуту приляжет, то мгновенно заснет. И вряд ли потом хоть кто-то сможет его разбудить. По многим причинам. Любое прикосновение к ране над виском вызывало острую боль, иногда перед глазами начинали плыть темные пятна. Руки привыкли к веслам, и все движения выполняли заученно, но стоило немного сменить позу, как порез на руке тоже давал о себе знать. Но отдых проблему бы не решил: Шедде понимал, что к лихорадке, вызванной порезами, добавилась еще и простуда. Остановиться значило сдаться, и он продолжал грести, стараясь поддерживать разговор с мальканкой.

Старый мост, верней, грандиозный завал из серых, когда-то принесенных паводком бревен, они увидели, когда окончательно рассвело. Течение в этом месте немного усиливалось, так что Шедде из осторожности двигался вдоль левого берега так медленно, как только мог. Больше всего он боялся посадить лодку на бревна или получить пробоину.

К тому времени Темери успела нанести на свою «палку» какие-то грубые узоры – поперечные линии, точки и волны. Это совсем не было похоже на те вешки, которые делают сианы. Если честно, это ни на что не было похоже.

– Это мой новый посох, – грустно сказала Темери. – Жаль, я думала, будет время сделать его по всем правилам… но главное, чтобы он работал как надо.

– А как надо?

Она пожала плечами:

– Попрошу помощи у Покровителей. Нам ведь нужна помощь.

– Похоже, нужна. – Шеддерик согласился, хотя не был уверен, что духи мальканских предков Темершаны смогут им чем-то помочь. Но в одном она права – им сейчас любая помощь будет кстати. Даже призрачная.

На берегу собирались не долго. Заросшая дорога, тянущаяся от моста под мокрые голые лесные кроны, была пустынна, так что следовало воспользоваться этим и уйти от воды как можно дальше. Свидетели могут навести на их след.

Однако всего через четверть часа Темершана стала немного отставать. Шедде, шедший впереди, не сразу увидел, что она прихрамывает. Остановился. Усталость вылилась в раздражение:

– Каких морских жуфов вы никогда не жалуетесь? Что с ногой? Натерли?

Темери постояла немного, опираясь на свою палку, и несколько мгновений сверлила ему переносицу упрямым взглядом.

Потом вдруг пожала плечами и огорошила ответом:

– Вы тоже. Не жалуетесь.

– Я другое дело.

– Почему?

– Потому что я мужчина. Я сильнее. И я привык к таким переходам.

– А я – ореченная Золотой Матери! Я ходила Дорогой Долга. А моя жизнь до монастыря – это тоже все время дорога. И я знаю, что могу идти. У меня нет кровавых мозолей, я не подвернула ногу и не ушибла.

– Тогда что?! – Рявкнул Шеддерик неожиданного для себя.

– Мне надо знать, – добавил тише. – Может, вам нужен отдых?

– А вам – перевязка. Но не здесь же! Выйдем на тракт. Там много людей, там проще затеряться.

И действительно. Они стояли в лесу, тихом, зимнем, окутанном туманом, два маленьких усталых человека под огромными кронами, и почему-то орали друг на друга.

Может быть, на тракте действительно легче затеряться. Но и встретить гвардейский патруль – тоже будет легко. А в свете событий последних дней, будет ли этот патруль дружественным? Или солдаты начнут стрелять, лишь только выяснят, с кем имеют дело?

– Так что у вас случилось? Что-то с ногой?

– Голова кружится. Пока стою – не сильно. А как начинаем идти…

Понятно. Усталость и голод… Вот дуреха. Шедде окинул глазами лес и тут же нашел подходящее поваленное бревно. Лучше бы дать ей что-то сладкое, конечно. Но остались только сухари.

Темери сжала сухарь в кулаке и задумчиво сказала:

– Это прошло бы. Уже много раз проходило само. Не стоит беспокойства.

– Темершана та… Темершана Итвена. Вы все еще невеста моего брата. И я все еще должен доставить вас в Тоненг живой и невредимой.

– Я помню, – с усталой иронией ответила она. – Вы должны меня доставить. И доставляете. А что если за всеми этими нападениями стоит ваш брат? Ну, может, не хочет он на мне жениться?

А действительно, что если Кинрик, оказавшись один у власти, все решил переиграть по-своему, и начал с попытки убрать с дороги занозу-братца, кстати, сводного, и нежеланную невесту? В истории Ифленской империи бывали сюжеты и заковыристей.

Шеддерик едва развел руками и ответил:

– Даже в этом случае. Вы сами сказали – на тракте затеряться легче. А в Тоненге, который и вы, и я неплохо знаем, это будет совсем просто. Доберемся, тогда и выясним, что происходит. В деталях.

…А может, очередные повстанцы все-таки добрались до Кинне. И тогда – остается только гадать, кто прибрал к рукам власть, и что происходит в городе и стране.

– Ешьте ваш сухарь – вздохнул благородный чеор. И сел на то же бревно, вытянув ноги.

На почтительном расстоянии от мальканки.

Шкипер Янур Текар

Моросило. В трубе выл ветер, в зале у стены дрых рыбак из артели, возле него дощатый стол венчала глиняная кружка. Пустая, скорей всего.

Янур застыл у маленького окна, наблюдая, как по краю бывшего фонтана на площади прогуливается чайка. Туда-сюда. Большая морская белоголовая чайка. Остановится, замрет на долгую минуту, а потом отправляется в обратный путь, покачивая боками. На берегу чайки неуклюжи. Так же, как старые моряки, вынужденные коротать остатки дней вдали от любимой стихии. Впрочем, чайка в любой момент может подняться в небо и улететь к морю.

Янур Текар так поступить не смог бы: ифленцы на свои корабли малькан не берут.

Еще лет пять назад он летом ходил рыбачить с артелью, но здоровье и прожитые годы все прочней привязывали его к берегу.

Да и семью было страшно оставить. Старший сын дорос до того возраста, когда взрослые не указ, лезет на рожон да задирает вместе с другими подростками ифленскую стражу. Жена стала к зиме часто простужаться. Словом, каждую навигацию находился не один повод остаться дома. Хотя, в артели его помнили, и каждый год неизменно звали к себе.

– Что застыл там, – окликнула Тильва с кухни. Все утро она гремела там посудой – чистила медь, к чему приобщила не только обеих разносчиц и кухарку, но и всех детей. Сейчас помощники отправились отдыхать. – Ждешь кого?

За много лет жена хорошо его изучила. Но сейчас он никого не ждал. Зимние переступы миновали, вроде бы дело шло к весне, так что стоило бы ждать хотя бы тепла… но мелкая морось на улице не предвещала перемен к лучшему.

Янур оторвался от окна. Что же, ждать он действительно никого не ждал. Но кое-чего ему не хватало. Причем, уже довольно давно.

– Помнишь ифленца? – Словно бы нехотя спросил он у жены.

– Это который на днях зубы под столом оставил? Или которому Джарк плащ жидкой грязью залил? Так я плащ отчистила, так что переживать ему не о чем. И мы расстались почти друзьями… он что, приходил? Или я чего-то не знаю? Ох, отправлю я Джарка… да и Нану тоже, к бабкам в деревню. Пусть-ка попробуют там своевольничать…

Жена даже вышла в зал.

Янур покачал головой:

– Да нет. Ты, наверное, не помнишь… появился у нас в начале осени. Из этих… – показал он пальцем в потолок. – Из знатных. Благородный чеор. Ты его тогда еще «черной рукой» назвала…

– А, тот загадочный ифленец, с которым вы каждый раз при встрече бранитесь, как портовые грузчики, а потом ты поишь его за свой счет. Как не помнить…

– Давно не показывался, да?

Тильва всплеснула руками.

– Заскучал по закадычному дружку? Ну, ты даешь, Текар. То ты готов идти с вилами на крепость, ифленскую сволочь бить, то у тебя среди ихней братии вдруг находятся приятели…

– Да какие приятели… что ты, жена. Приятели… Должен я ему. Так должен, что в этой жизни и не расплачусь.

– Ох ты, добрые покровители… ты же сам говорил, что не загрустил бы, если бы все они без исключения, враз повымерли. Что ты такое говоришь, какие долги? Они же воры, убийцы. Ничего ты никому не должен.

– Летом Джарк побитый пришел… помнишь?

– Ну, ты ходил разбираться.

– Да уж… разобрался. Есть вещи… а, ладно. Если б не этот ифленец, Джарк бы домой не вернулся. Совсем не вернулся, понимаешь?

– Да что ж они за люди такие…

Янур дипломатично не стал продолжать разговор: он-то точно знал, кто был прав тогда, а кто, в компании таких же лоботрясов, только постарше, под командованием мутного, но очень решительно настроенного цехового мастера из Рощиной Слободы, готовил покушение на самого ифленского наместника…

Наместника все равно убили, чуть позже, а может он сам ушел в теплый мир, куда ему и дорога.

Но если бы вместе с облавой на секретную квартиру не явился чеор та Хенвил, возможно, и Джарка и еще парочку таких же бедовых городских пацанов, отправили бы в тюрьму. А то и – старый наместник был суров! – в тот же день расстреляли бы на площади.

А потом, в один из первых осенних дней, ифленец впервые зашел к ним в таверну. Вроде бы – удостовериться, что Янур объяснил своему парню, в чем тот был неправ. Тогда поводом для спора у них стало, что, по мнению Янура, его сын был виновен лишь в том, что попался: никто из нижнего города здоровья наместнику не желал. Чеор та Хенвил считал, что его вина в стремлении нарушить постулаты правовой буллы Ифленской империи.

Если бы вина юноши была доказана, он наверняка был бы казнен вместе с другими заговорщиками. Так – ему грозила тюрьма, а родителям, вероятно, пришлось бы покинуть Тоненг без права возвращения.

Янур до сих пор не знал, что заставило ифленца поверить им и вытащить парня из неприятностей. Но добра он не забывал. И долги старался отдавать.

Впрочем, помнил он не только добро, так что ифленец, повадившийся чуть не через день ужинать в «Каракатице», успел выслушать от Янура немало справедливых упреков и в адрес самого наместника и всего его окружения. Благородный чеор в долгу не оставался, так что любая их встреча быстро перерастала в оживленнейшую беседу.

В день похорон наместника Янур видел его в «Каракатице» в последний раз. С тех пор минул почти месяц. Город потряхивало, словно в ожидании серьезной беды. То там, то тут вспыхивали драки. Ифленская знать носу не казала из Верхнего города, зато усилились на улицах гвардейские патрули.

Джарк дни и ночи не вылезал из своей комнаты, как будто нарочно пытался доказать, что ни в чем не участвует и дурных намерений не имеет. Очень его напугала та облава.

Но мысли старого моряка упорно уплывали за пределы родного дома. Чеор та Хенвил носил титул светлого лорда, а значит, не мог исчезнуть просто так. Значит, или был вынужден стремительно уехать, или все-таки нарвался и теперь хорошо если жив.

Янур не очень интересовался новостями из замка – слышал только, что молодого наместника пытались зарезать, но он вовремя заметил нападавших и сумел позвать на помощь, так что выжил. Выжил и даже вроде бы собрался на ком-то жениться, но невеста еще не прибыла.

Как будто ифленская знать решила просто забыть о Нижнем городе, как будто если выкинуть из головы проблему, то она как-нибудь исчезнет сама.

Как ни печально, а порядок в городе сейчас зависел от этого, безусловно, умного и красивого, но все-таки неискушенного в вопросах управления страной юноши…

Янур мысленно усмехнулся: «В наше время каждый мнит, что лучше наместника знает, как управлять Танерретом, и я ни чем не лучше!»

Тильва заметила его ухмылку и пожала плечами: в последние месяцы ее мужа часто посещало задумчиво-угрюмое настроение.

Между тем хозяин таверны тряхнул головой, возвращая себя ясность мысли и разгоняя призраки прошлого, и сообщил:

– Пойду на двор, расколю пару бревнышек. Такая хмарь на улице, хочется тепла.

– Ведро прихвати. Я у печи поставила. И кости собакам рядом в мешке…

Что ж – ведро так ведро. Помои следовало выплеснуть подальше от заднего крыльца: ночью заморозки прихватывают воду, так что кто-то мог и поскользнуться.

Янур не спешил. Собаки в загоне при виде хозяина выскочили к самой решетке, начали толкаться, догадываясь, что он пришел не с пустыми руками. Но по первому окрику тут же угомонились и отошли к дальней стенке вольера. Две из трех – крупные городские дворняги, а один – коанерский ныряльщик, черный лохматый и умный пес, признанный вожак маленькой стаи.

Янур проверил воду, накормил псов, приласкал улыбчивую дворнягу Мышку. Оставалось только выплеснуть воду да заняться дровами. Как вдруг Холок глухо заворчал и, забыв о кормежке, направился в ту часть вольера, что граничит с хозяйскими сараями. Мыша, тоже что-то почуяв, задрала голову и звонко залаяла.

– Тихо вы, – прикрикнул на псов Янур. – сам посмотрю!

Собаки смолкли. Прихватив на всякий случай железный ломик, которым в морозы сбивали с крыльца лед, да так и забыли прибрать, хозяин таверны направился к сараям, столь заинтересовавшим его собак. В одном из сараев ждала ремонта старая телега, в другом хранилось все то, что по каким-то причинам в дом не помещалось, а выкинуть было жалко. Словом, если бы воры туда залезли, вряд ли они нашли бы хоть что-то ценное.

Янур скорей ожидал увидеть там приблудившегося кота или щенка.

Но это был не щенок. И не кот.

В тени под навесом, вроде бы, стояли действительно люди – двое. А уж с двумя воришками хозяин таверны справится, не с таким справлялся.

Один вдруг шагнул вперед, примирительно приподняв руки:

– Дядя Янне! Придержи псов, не признали они меня. Ты сам-то признаешь?

– Ифленец! Вот ведь, – изумился старый моряк – Только сейчас тебя поминал.

Шеддерик та Хенвил вышел на свет, и Янне поразился, как плохо тот выглядит. Голова перевязана какой-то грязной тряпкой, подбородок зарос, как у артельного, а одежда превратилась в лохмотья.

– Надеюсь, поминал-то чем хорошим? – широко улыбнулся гость. Но тут же посерьезнел:

– Нам нужна помощь.

Вдруг из-за его спины раздался удивленный девичий голос:

– Дядя Янне? Даже так?

И тут перед Януром явилось привидение. Привидение было одето в обноски и выглядело немного иначе, чем Янур помнил. И все-таки он сразу, безоговорочно ее узнал.

И стоял столбом, хлопая глазами, и не в силах поверить, что рэта Темершана Итвена стоит перед ним воплоти. А сама Темершана – не стояла. Подбежала – и вдруг повисла у него на шее, как в былые, прекрасные времена:

– Шкипер Янур! Я не надеялась тебя увидеть!

Глава 8. Квартальные бани

Темершана та Сиверс рэта Итвена

Зря она, конечно. Ведь знала, что чеор та Хенвил все равно сделает так, как считает правильным. Да и не собиралась Темершана его останавливать. Как-то все просто к одному пришло.

С того самого момента, как она попросила чеора не называть ее реченым именем, все изменилось. Светлый лорд отнесся к просьбе с одной стороны серьезно, а с другой… ну словно она разрешила ему над собой посмеиваться. И он стал делать это каждый раз, как позволяло самочувствие. Потому она и старалась молчать – чтобы не провоцировать ссору или насмешку.

А потом ифленец заснул в телеге. Темери даже не сразу заметила – он все сидел, смотрел по сторонам. Что-то изредка спрашивал у возницы… а потом вдруг неудобно свесился чуть не через край, и ей пришлось даже приложить некоторые усилия, чтобы придать уснувшему чеору более безопасную позу. Ифленец оказался тяжелым, двигать его было сложно, так что Темери пару раз помянула столь любимых чеором та Хенвилом, но ей совершенно неизвестных морских жуфов.

Странно, но она не помнила его спящим. Разве только тогда, в избушке, когда собиралась его убить. И то, скорей всего, тогда он не спал – может, дремал, а может и вовсе наблюдал за ней сквозь смеженные веки.

Спящий ифленец казался уязвимым.

Темери укрыла его полой равного грязного плаща.

Несколько раз Темери приходило на ум, что именно сейчас самое время сбежать. Более того, в доме Янура она может не только покинуть ифленца. Она может начать действовать сама – узнать новости, поговорить с теми из старых мальканских дворян, кто все же умудрился выжить в Тоненге. Найти сторонников. И выгнать, наконец, ифленскую нечисть туда, откуда она пришла.

Вот только Темери знала – «выгнать» – слово неправильное. Они слишком давно здесь. Они, как это ни печально, прижились здесь, и так просто не уйдут. А значит, придется их убивать. Убивать без разбора. Город снова утонет в крови… хорошо ли это?

Хочет ли Темершана… рэта Темершана Итвена такой мести?

Или все же стоит попытаться воплотить план чеора та Хенвила, каким бы наивным он ни выглядел сейчас? Ведь хотя бы на словах, а благородный чеор хочет решить вопрос миром. И если поможет шкипер Янур с его связями в артели, если помогут другие мальканы, которым война не принесет радости… если среди ифленцев есть хоть немного тех, кто встанет на их сторону…

Потому Темери и попросила Янура пока молчать о ее возвращении. Потому-то и позволила себе напомнить ифленцу о том, что его жизнь важна не только ему.

Потому-то сейчас и жалела о сказанном – ведь Шеддерик та Хенвил ответил в своей обычной манере. Как будто хотел сказать: «Я сам все решу, женщина, не мешай».

В удивлении она поймала себя на том, что злится уже не на то, что ифленец без спросу выдернул ее из привычного и уютного дома. Злится, что когда дошло до дела, в котором она действительно могла хоть чем-то помочь, именно сейчас, он и дал понять, что помощь-то не нужна.

Да, конечно. Доставить до жениха, обеспечить безопасность, показать всему миру, как ряженую куклу. Наверное, таков был план изначально.

Вот только даже Темери видела, что так просто – ничего не получится. Кукла никого не убедит. Что убедит?

Она улыбнулась, вдруг вспомнив, как Янур когда-то с почтением в голосе рассказывал ей, четырнадцатилетней хозяйке парусной лодки, почему у корабля всегда один капитан, и почему матросы его слушают. И как бывает, если вдруг на корабле некому станет командовать.

Нет, никто не будет слушать просто красивую наследницу мертвого рода.

И ифленца, врага, находника, если вдруг один явится, скорей прибьют чем выслушают…

А значит, нужно решить, с кем встретиться вначале. Да и надо ли это вообще? Может, ифленцы обманывают, и мир им нужен, только чтобы загнать малькан в еще большую нищету?

И тогда она окажется сообщницей врага.

И уж точно никто тогда ее не услышит, какие бы правильные слова для нее не придумал хитроумный ифленец.

Темери сама не заметила, как принялась ходить туда-сюда по комнате. Вроде бы и надо было отдохнуть, но какой отдых, когда все зыбко, непонятно, когда мир норовит в очередной раз перевернуться с ног на голову?

В дверь постучали. Темери остановилась, предложила войти. Появился шкипер Янур.

Она вновь улыбнулась ему. Янур был частичкой прочного, неделимого мира, оставшегося далеко в детстве. С ним можно было, не таясь, говорить обо всем. Так было раньше, и так, несомненно, должно было быть теперь…

Даже обратился он к ней так, как обращался тогда.

– Рэта Шанни, я до сих пор не могу поверить, что вы живы и вы здесь… хоть бы весточка, хоть бы одно слово… что с вами, как вы… Мы же оплакивали вас! Да если бы знали, где искать, если бы хоть намек какой был… ну что же вы молчите…

– Шкипер Янур! Я сама думала, что вы погибли. «Блесна» же сгорела на стоянке у доков, вместе с другими кораблями, я точно знаю, Старик был в городе и рассказал. По его словам, ифленцы всех поубивали, тела лежали на обочинах, кровь лилась…

– Так и было. – Янур нахмурился. – Все так и было. Сейчас начинаем забывать… видим их каждый день. И не оскаленные рожи, а вроде нормальные лица. Но знаете, нам стоит все-таки помнить, что за каждым таким нормальным лицом прячется бессердечное чудовище. Он вас обижал?

Темери в удивлении вскинула взгляд: Янур слишком резко поменял тему.

– Кто?

– Чеор. Этот, который вас привел.

Спросил и застыл, вглядываясь в ее лицо, как будто ответ ему был отчего-то важен.

Темери медленно покачала головой. Обижал ли?

– Нет. Конечно, нет.

– Как вас нашел, почему привел сюда? Что он задумал?

Рассказать? Сейчас вот прямо взять и рассказать. О том, как почти силой выторговал ее у монахинь. И честно поведал даже, зачем. Что она нужна ему, дабы сдерживать решительно настроенных малькан, чтобы не дать вспыхнуть восстанию. Ведь такими были тогда слова Шеддерика та Хенвила. А ведь он даже не признался, что возглавляет Императорскую тайную управу. Что он брат молодого наместника, признал сразу. А вот про то, какую должность занимает… но тогда уж надо будет рассказать и как потом он сражался с бандитами на дороге. И как бежали они вдвоем через ледяной лес. И это его «Я должен вас доставить в целости»…

– Не знаю. О том, зачем я здесь… он сам расскажет. Я сейчас, за его спиной, не стану ничего говорить – да я не все и знаю. Он не из болтунов. Шкипер Янур… я достаточно успела его узнать, чтобы поручиться за него перед тобой… перед кем угодно. Перед самими Покровителями, если понадобится. Только прошу, не расспрашивай меня пока! Мы все расскажем… потом, ладно?!

Янур даже чуть наклонился вперед, разглядывая в свете свечей ее лицо. Под взглядом внимательных глаз хозяина «Каракатицы» стало неуютно, Темери почувствовала, что ее щеки заливает румянец. А тот вдруг вздохнул печально, и заметил:

– Совсем я старый стал. Простите уж меня старика, рэта Шанни. Там вас Тильва внизу ждет. Проводит до квартальных бань… если вы, конечно хотите… и если не предпочтете сейчас выспаться…

Темери даже зажмурилась, представив, что совсем скоро ей удастся смыть с себя весь пот и грязь, отмыть и распутать волосы…

– Шкипер Янур, – попросила она, тряхнув головой и возвращая себе ясность мысли, – пока мы ходим… подумай, прошу тебя, с кем я могу поговорить… тайно. Кто меня помнит и не выдаст, если что…

– Кому не выдаст? Ифленцам? – насторожился Янур.

– Не знаю. Все, наверное, немного сложней, чем кажется. На нас напали не только ифленцы. Там были и мальканы. Был императорский сиан, настоящий, с вешками. Чеор та Хенвил думает, в замке заговор против молодого наместника. И мне кажется, он прав. Но переворот не принесет облегчения мальканам… если наместник Кинрик готов к диалогу с нами, то те, кто его хотят скинуть, вряд ли. Все зыбко и странно.

Янур покачал головой: переворот в замке точно не будет хорошей новостью. Налоги опять поднимут, усилят охрану. А как навигация откроется, станет совсем нехорошо…

– Конечно, рэта Шанни. Я все сделаю…

Снизу позвала Тильва, и Темершана поспешила на зов. Квартальные бани – это почти то же самое, что монастырские нижние купальни. Темери в них не бывала, но легко могла представить, что ее там ждет. Бани везде похожи. И в монастыре Ленны, и на маленьком подворье Усульна, где им со Стариком пришлось провести две не самых приятных зимы…

Бани располагались на самой набережной Данвы. Это был большой краснокирпичный дом с островерхой крышей, увенчанной дымящими трубами. У парадных дверей стояли в ожидании несколько карет, но в целом улица выглядела пустынно. И то правда, что жилых домов здесь почти не было – глухие заборы да склады, вот и вся улица.

Тильва и Темери пришли пешком: дольше пришлось бы запрягать лошадь. Идти предстояло всего пару кварталов. Хозяйка несла плетеную корзину с чистой одеждой для них обеих. Когда Темери попыталась настоять, что свои вещи понесет сама, натолкнулась на такую волну негодования и непонимания, что ей до сих пор было немного стыдно.

Она давно привыкла, что на стороннюю помощь рассчитывать бессмысленно. И сейчас казалось странным и неправильным, что эта почти незнакомая женщина считает своим долгом ухаживать за ней и всячески помогать. Даже, кажется, оправдывалась перед нею за свой город и за те перемены, что здесь случились за минувшие десять лет.

Да, это было странно, грустно – но пока Темери никак не могла убедить собеседницу относиться к себе так же, как к любой другой девушке в городе.

– Вы не волнуйтесь, рэта, – говорила Тильва, нервничая, – бани у нас хорошие, сохранились здесь в том же виде, какими были до нашествия. И людей там много не бывает. То есть по праздникам-то много, но сейчас будний день. Так что, волноваться не стоит.

Темери и не волновалась – сама возможность смыть многодневную грязь чистой теплой водой уже казалась радостью на грани чуда. Но кое-что нужно было оговорить еще до того, как они переступят порог квартальных бань.

– Тильва, не называй меня, пожалуйста, рэтой. Мы же хотим сохранить тайну. Пусть я буду твоей племянницей… ну, допустим, из Сиурха.

Тильва понятливо закивала:

– Конечно, рэта. Я понимаю, все сделаю… о, простите. – И тут же виновато улыбнулась. – Кажется, это будет не так просто. Я постараюсь…

– Ну, представь, что я – подруга Джарка… хотя, это наверное, сложно. Что я твоя новая работница. Я буду говорить тебе «вы», а ты мне…