Текст книги "Мечты (СИ)"
Автор книги: Наталья Машкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Глава 23.
Так и повелось. Спала Кира теперь только так. Первых несколько ночей она, как и прежде, устраивалась на своём халате у камина. Дракон ждал её некоторое время, не передумает ли? А потом поднимался, сгребал и нёс к себе. Молча, не сжимая, но и не давая возможности вырваться. Что ей оставалось? Царапаться? Кусаться? Для этого она была всё-таки слишком человеком. Да, и хорошо рядом с ним. Тепло. Стук сердца успокаивает.
Дарос устраивал её у себя на груди и мгновенно засыпал. А потом его дракон тихо, на грани слышимости, урчал ей странные, непонятные слова. Они действовали на неё как мамина колыбельная в детстве: все тревоги уплывали за горизонт и мир оставался таким, каким видят его только дети: прекрасным и манящим, безопасным...
Потом она стала приходить сама. А нечего тут голым расхаживать!.. О том, как это всё для них обоих усложняет, Кира старалась не думать. Она же кошка, не человек! Какая разница, спят они рядом или нет?
Им вообще нравилось прикасаться друг ко другу. Кастор как-то вошёл в кабинет воспитанника и увидел, что тот сидит за столом, а кошка расположилась у него на плечах, как воротник. Через несколько дней он только так и работал.
Теперь Кира могла бы подсматривать что угодно и сколько угодно. Но не делала этого. Стыдно было. Она решила для себя, что сунет нос только в два дела, если будет возможность: в дела Варга и Олиха. И то только потому, что оба касаются непосредственно неё.
***
Следующее резкое изменение уклада жизни Кошки произошло только потому, что дракон как-то явился домой слишком рано. Слишком!
Дарос был на докладе у короля. Это вымотало его, как обычно. Потому он и решил сразу поехать домой. Поваляется в горячей ванне, отмоется от липких взглядов и слов, которых так хватило ему во дворце. Выпьет, ляжет спать пораньше. Он, на удивление, хорошо спал в последнее время: много и хотелось ещё. Организм словно добирал своё после стольких лет бессонницы. Кошка была тёплой, уютной, даже кажется, пахла чем-то неуловимо приятным. Рядом с ней он расслаблялся. Как, оказывается, ему не хватало тепла и участия!
Дарос вошёл в дверь и сразу же чуткий драконий слух уловил вопли откуда-то с первого этажа. Ухмыльнулся. Снова сорванцы Кастора и Ивонны тут. Для него, конечно же не было секретом, что дети проводят у дедушки и бабушки много времени, но и обсуждать это со стариками он считал излишним. Какая ему разница? Дом огромный, он в некоторых его частях годами не бывает. Пусть веселятся!
Направился к себе, но неожиданно даже для самого себя, не дойдя до лестницы свернул и пошёл на эти крики полные чистейшего восторга. Посмотрит одним глазком и уйдёт. Понял, что дети веселятся в гостиной и снова усмехнулся. Ивонна отлично придумала. Гостиная намертво зачарована от разрушений. Убери пару ваз с камина и делай там что хочешь!
Так мудрая гномка и поступила. Дарос заглянул в распахнутые двери и увидел, что мелкие детали интерьера предусмотрительно убраны, а по всему полу большой комнаты, больше похожей на зал, разбросаны игрушки.
Маленькая Адетта сидела на пушистом ковре в сторонке и возилась с куклами, а парни... дрессировали его Кошку! В голове у Дароса что-то замкнуло:
– Отобрать, наказать! Как посмели?!
Он усилием воли обуздал первый порыв и продолжил смотреть.
И чего взбеленился? Наслаждались происходящим не только дети, а и сама Кошка. Это было видно невооружённым глазом. Она прыгала через кольца, которые проказники держали в руках так, чтобы выстроить траекторию прыжка было максимально трудно или даже невозможно. Но Кошка справлялась почти всегда. Она, оказывается, сильная и невероятно ловкая. А что он думал? Что она будет лежать на диване днями, дожидаясь его? Это даже хорошо, что у неё есть компания для забав. Тем более, что дети явно обожают свою пушистую подружку и не станут обижать её. Да, и Кастор с Ивонной не позволили бы.
– Всё! Хватит! Теперь моя очередь играть!– вдруг заявила Адетта безапелляционно.– Идём ко мне, милая! Сегодня ты будешь принцессой!
Дарос чуть не рассмеялся в голос: глубокая печаль отразилась не только на лицах мальчиков, но и на мордочке кошки. Медленно и обречённо потащилась она к малышке с ужасом, кажется, глядя на ворох блестящих одёжек у неё на коленях.
– Адетта что, собирается надевать на кошку платье?!
Видимо да. И не в первый раз. Потому, что девочка подхватила Кошку привычным движением. Подтащила поближе к блестящей кучке...
Выражение мордочки Кошки стало совсем уж отчаянным и Дарос не выдержал, вошёл в гостиную.
– Добрый вечер, господин Дарос!– хором поздоровались дети.
Удивительно, но они никогда его не боялись. Вот и сейчас, с интересом и без капли страха уставились на него четырьмя парами глаз. Дарос испытал привычную неловкость. Он не знал как вести себя с детьми. Но вида, конечно, не показал. Напротив, спокойно и уверенно сказал, не давая даже возможности возразить:
– Здравствуйте, юные господа и дама! Я ведь могу забрать свою Кошку?
Снова последовало довольно дружное и немного тоскливое:
– Да, конечно!
Дарос постарался не обращать внимание на грустный голосок Адетты. Своя шкура, детка, как ни крути, дороже. Как и спокойствие своей Кошки. Он сделал приглашающий жест рукой и Кошка быстро-быстро перебирая лапками убралась из комнаты. Правда перед этим потёрлась о ручку Адетты, словно извиняясь.
– Вот и оставалась бы!– буркнул Дарос направляясь к себе.
Кошка, которая шла чуть впереди, насмешливо фыркнула в ответ на его замечание. Звучало это так, словно она спросила: "И чего кипятишься?" И правда, почему?
***
Ответа на этот вопрос Дарос так и не нашёл. Вместо этого, уходя в департамент следующим утром, он открыл дверь пошире и спросил Кошку:
– Пойдёшь со мной? На экскурсию?
Смешно. Будто она способна понять!.. А может и да, потому, что Кошка явно колебалась несколько мгновений, а после, видно решившись, с достоинством сказала короткое: "Мур" и направилась к двери.
– Зачем тащить её в этот гадюшник?– не выдержала Ивонна. Муж пытался остановить её, но она отбросила его руку и поступила так, как посчитала правильным. Как, впрочем, и обычно.
– Развлекать будет меня и моих ребят. Не всё же вам тут веселиться!
Намёк был прозрачный, мелочный и несуразный какой-то. Давно он так не вёл себя. Как подросток, ведомый чувством противоречия. Ивонна покраснела, а Кастор красноречиво посмотрел на неё. Ну вот, теперь они будут думать, что он против присутствия детей в доме!
Дарос закрыл дверь, вернулся к существам, вырастившим его, и высказался предельно откровенно, как впрочем и всегда с ними. Они были своими, близкими, они поймут. И нельзя, чтобы обида росла в их сердцах, чтобы они страдали. Хрупкие. Они такие хрупкие и недолговечные. Их нужно беречь.
– Простите меня. Я повёл себя глупо и бестактно. Хочу чтобы вы знали: я давно в курсе, что дети навещают вас, и никогда не был против. Да пусть хоть живут тут вместе с родителями! Поживее в доме будет,– неловко улыбнулся он старикам.– Я только на денёк заберу Кошку с собой. С ней веселее. А потом всё будет как раньше... Только не давайте Адетте слишком часто надевать на неё платья...
Он думал, это будет смешно, а прозвучало беззащитно и жалко. Ивонна, как и всегда, выправила ситуацию: подскочила к нему, обняла и пробормотала:
– Она ещё и банты ей на уши завязывала, безобразница! Сколько раз говорила ей. Не слушает! Она просто с ума сходит по этим кисточкам на ушах...
– Похоже, не только Адетта сходит с ума по кисточкам на кошачьих ушах!– грустно думал Дарос, уже сидя в карете.– Это же надо, так глупо вести себя! Хорошо ещё, что все эти близкие ему существа предельно верны и преданы. Иначе король и все заинтересованные давно узнали бы, что я ни чуть не каменный и слабостей, и загонов у меня ещё побольше, чем у кого...
Кошка, сидевшая рядом, осторожно забралась к нему на колени и боднула шелковистой головой его руку:
– Чего зеваешь? Гладь, давай!
Кошкотерапия помогла, и в департамент он вошёл уже спокойный и собранный, неся Кошку в руках.
– Что это, Шеф?..– спросил кто-то обалдевшим голосом.
– Это кошка,– кисло ответил Гран.
А Арс хохотнул и добавил непонятное:
– Та самая кошка! И хочу предупредить всех: она очень не любит, когда к ней тянут руки!
Гран чуть покраснел и постарался увести разговор от опасной темы подальше:
– Как ты назвал её, Шеф?
Дарос озадачился:
– Никак. Зову её Кошкой. Ей, вроде, нравится.
Гран закатил глаза, выражая таким образом своё отношение к фантазии и умственным способностям драконов. Понятно, что не вслух.
Народ заржал:
– Отличное имя! Зато ни с какого перепоя не перепутаешь!– и потянул руки к Кошке.
Она забилась Даросу едва ли не под мышку и оттуда косила безумным глазом. Чего испугалась? Но это не дело, конечно. А потому Дарос выдал своим людям те же инструкции, что раньше домашним:
– Это моя Кошка. Руки к ней не тянем, не пугаем, не кормим чем попало. Она ходит и делает здесь всё, что пожелает. С любыми вопросами касательно её поведения идём ко мне. Понятно?
Азарк поднял руку, сверкая незамутнённо искренними глазами. Как пить дать, издеваться начнёт, умник! Он, и правда, не замедлил:
– Один вопрос, Шеф! Дышать в её присутствии можно?
Народ снова заржал и напряжённость спала. Люди стали расходиться, переключились на свои дела. Парень действительно гений. Разрешил сложную ситуацию за мгновение.
Дарос одобрительно похлопал умника по плечу и пошёл к себе. Вслед ему донеслось:
– Всегда пожалуйста, Шеф!
***
Кира испугалась. До дрожи в лапах, до умопомрачения. Вот оно, это страшное место, где держали Варга. Куда рано или поздно попадётся она сама, если не сработает на опережение и не вынудит ищеек прикончить себя. Тогда придётся самой, в этих проклятых стенах... не видя солнца и неба...
Для Киры, как для ведающей, эти две идеи были одинаково кощунственными. А уж объединившись они становились и вовсе непереносимыми. Для ведьм были чудовищными, невозможными мысли о самоубийстве. И о жизни или смерти вне природы, живого мира, который питал их силы, которому они служили.
А значит что? Когда придёт время, она сделает всё, чтобы до этого не дошло. Поэтому высока вероятность того, что сейчас она смотрит в глаза своему будущему убийце. Ведь тут, "на чердаке", собрана элита Тайной Канцелярии. Те кто разрабатывают стратегию шпионских игр, следят за безопасностью короля, отслеживают связи и настроения наиболее родовитых кланов королевства. Те, кто расследуют наиболее громкие преступления, угрожающие государству.
Она привыкнет находиться среди них, как привыкла находиться рядом с драконом. Ведь от судьбы не уйдешь. Хоть она и постарается. И постарается узнать, рассмотреть этих существ. Может быть, они окажутся не такими ужасными, какими кажутся на первый взгляд? Каким оказался дракон? Или она струсит и больше не пойдёт сюда и дракон, конечно, не станет заставлять её. Он и так с тревогой поглядывает на неё.
Дарос, и правда, волновался. Кошка удивила его сегодня: сначала испугалась так отчаянно, будто смерть свою увидела. А теперь лежит у него на столе в пятне лимонного зимнего солнца, свернувшись в тугой калачик и поджав лапки. Словно не может согреться.
Может быть, заболела? Дарос уже давно позвал бы кого-нибудь из экспертов, кроме Грана, разумеется, и попросил бы осмотреть её. Его сдерживало то, как вздрагивала Кошка, когда кто-то входил к нему, и какими затравленными глазами смотрела на них... и на него. Как тогда, в первый день около храма.
Так не пойдёт! А потому он закрыл кабинет на ключ, уселся в кресло и потянул Кошку к себе. Она слабо сопротивлялась, стараясь зацепиться за столешницу, но так, чтобы не поцарапать её. Экая деликатная! Усадил её к себе на колени и заговорил, гладя вялое тельце и пушистую головку:
– Что случилось, моя храбрая Кошка? Что так испугало тебя?.. Это странно и смешно, как ни посмотри. Я всё-таки самый сильный дракон поколения и, вероятно, будущий король этой богами проклятой страны! Разве ты думаешь, что я не смогу защитить свою Кошку? Смешно! Ты, если хочешь знать, стала близкой и важной. Никакое зло не прикоснётся к тебе, обещаю. Ты проживёшь длинную счастливую жизнь... И мне страшно представить, что будет со мной, когда уйдёшь ты, Кастор, Ивонна, другие... Быть таким сильным и не иметь возможности спасти тех кого любишь, разве это не проклятие? А ещё большее проклятие: иметь вечность, которую не с кем разделить...
Глава 24.
На следующее утро Кошка удивила его: после завтрака она сидела у входной двери в холле, не давая усомниться в своём намерении снова отправиться с ним в департамент.
Это удивляло. Тем более, что вчера вечером она выглядела вялой и нездоровой. Отказалась от ужина. Пока он работал в кабинете, спала у него на плечах. Потом он сам перенёс её на кровать, где она всю ночь жалась к нему в поисках тепла. Остроглазая Ивонна заметила, что он расстроен. И вместо того, чтобы промолчать, заметила, что животные частенько плохо переносят изменения условий жизни. А потому пройдёт день-два и всё наладится, тем более, что кошка не выглядит по-настоящему больной.
Тем удивительнее всем домашним было наблюдать решимость, с которой пушистая зараза собралась повторить вчерашнее приключение.
– Может быть, не стоит?– с сомнением спросил её Дарос.
Она, вместо ответа стукнула по двери лапой, словно ответила:
– Меньше слов! Открывай!
Ну, ладно. Пусть, если хочет. Увидит снова сборище ментально неустойчивых и склонных к агрессии существ и передумает.
Она не передумала, а упрямо таскалась за ним в департамент каждый день. И постепенно привыкли все: сама Кошка и сотрудники.
Сначала она почти всё время сидела у него в кабинете, даже гулять он выносил её на руках. Потом стала перебежками передвигаться по этажу, настороженно поглядывая на работающих. При любом громком звуке забивалась под ближайший стол или шкаф и долго не показывалась оттуда.
А по прошествии пары недель вела себя так, словно тут и родилась. И, как ни странно, появление Кошки пошло им всем на пользу. Первым заметил это, как и следовало ожидать, Азарк. На одном из совещаний он заявил:
– У тебя не кошка, Шеф, а ходячий антистресс. Может быть, пусть и живёт тут?
На это Дарос был категорически не согласен. Кошка его! Но, стоит признать, у неё появились свои "любимчики". Те, к кому она подходила здороваться каждое утро и рядом с кем любила посиживать. Остальные удостаивались её внимания периодически.
Даросу было интересно наблюдать за теми, кого она выбирала, кто вызывал её интерес и привязанность. Фаворитом, безусловно, был Азарк. Она проводила с ним примерно столько же времени, как и с хозяином. Один раз вечером Дарос даже наблюдал уморительную картину: Азарк, чем-то сильно расстроенный, экспрессивно рассказывал что-то Кошке, а она сидя на столе, заглядывала к нему в глаза и периодически прикасалась лапой то к его руке, то к лицу. Утешала.
Сегодня, однако, Азарк не ударился в самокопание, как обычно, а сцепился в открытую, да не с кем-нибудь, а с Арсом. Они так кричали друг на друга, что Дарос выскочил из кабинета. Мало ли, придётся разнимать?
– Да, ты достал своими придирками!– орал Азарк.
Арс рычал в ответ:
– Я твой непосредственный начальник, а потому, ты пойдёшь и сделаешь так, как я приказал!
– Не пойду! Потому, что это поставит под угрозу хренову кучу народа, а ты слишком неадекватен, чтобы понимать это сейчас!
Дарос даже прикрыл глаза. Сказать теряющему контроль дракону об этом прямо – это значит только ускорить срыв...
Арс подтвердил эту догму. Он яростно заорал так, что жилы вздулись на лбу:
– Это с чего бы мне быть неадекватным?!
Азарк мог бы вывернуть всё в шутку, мозгов хватило бы, но этот ненормальный страдал полным отсутствием инстинкта самосохранения. Что полностью подтвердил сейчас. Ответил предельно честно и открыто, и поставил свою жизнь на кон:
– С того, что ты страдаешь. Женщина, к которой ты привязан, угасает, и ты сходишь с ума от бессилия.
Наступила мёртвая тишина. Мальчишка нарушил самое страшное табу в их обществе: заговорил о личном. О таком личном...
Арс едва-едва удерживался от оборота:
– С чего бы мне сходить с ума из-за какой-то наложницы?!
Теперь и Азарк взбесился не меньше, чем Арс. Сильная кровь! Сейчас, когда маска весёлого раздолбая сброшена, это было более, чем заметно. Он шипел, чудом удерживаясь от трансформации и от того, чтобы броситься на соперника:
– Не называй их так! Каждого из нас, драконов, родила такая вот женщина. Прояви уважение! Тем более, что ты сам привязан к одной из них настолько, что берёг её несколько лет. Сколько? Два, три года?
Арс побагровел:
– Это не касается никого! И тебя, щенок, в первую очередь! Тебе пора усвоить правила потому, что когда ты окажешься на моём месте...
– Не окажусь! Никогда! Быть пиявкой на теле мироздания?! Ни за что! Лучше смерть!
Арс расхохотался надрывно, болезненно:
– Посмотрим, мальчик, что запоёшь ты, когда инстинкты заговорят в полную силу! Наслаждайся своей мнимой чистотой. У тебя осталось только несколько лет до того, как ты станешь таким, как я! Как все мы!
– Дарос не стал!
Достаточно! Они достаточно обнажились перед всеми и самими собой. Хватит! Выплеснули страхи и боль. Все поймут их и не осудят. И им будет чуть легче. Но хватит потому, что ничего не изменить в этом долбаном мире для каждого из них, как ни кричи... И Кошка уже давно беспокойно бегает от одного спорщика к другому. Жалеет обоих...
Дарос резко рявкнул:
– Представление завершено! Все идут работать! Арс свободен сегодня! Азарк ко мне в кабинет.
Он подхватил мальчишку за шкирку и потащил к себе. Унизительно? Что ж, не всё ему унижать других! Парень, однако, не сопротивлялся и не возмущался. Покорно пошёл за ним. В кабинете плюхнулся на стул для посетителей, поднял на него глаза в которых стояли слёзы:
– Как ты удерживаешься, Шеф? Научи! Он ведь прав! Прав! Мне уже сейчас хочется близости, любви! Как мне удержаться, чтобы не убить?!
Дарос тяжело опустился в кресло. Как будешь ругать его после такого? И что скажешь мальчику, который взрослеет, но не хочет становиться монстром, таким как все они? И можно ли удержаться от того, что составляет твою суть?
Азарк истолковал его молчание иначе и сбивчиво заговорил:
– Прости меня, Шеф! Я извинюсь перед Арсом и заглажу вину, как он скажет, как оба вы скажете...
– Дело не в этом, мальчик.
Дарос, и правда, чувствовал себя сейчас стариком, измученным жизнью.
– Я просто не знаю, что ответить тебе. Не знаю, можно ли удержать инстинкты...
– Но ты ведь дал обет и столько времени держишь его!
– Не сравнивай мою ситуацию или твою, или Арса. Я очень юным, примерно как ты сейчас, узнал о том, что творил мой отец. Был вынужден собственноручно казнить его... То, что он прозябал потом почти триста лет едва живой и почти без магии, только усугубляет мою вину. Он столько мучился... А потому для меня инстинкт перекрылся другими переживаниями, более сильными и разрушительными для психики... Я удерживаюсь. Но это только пока. Кто знает, что будет дальше?..
Азарк всё-таки заплакал. Как маленький. Наверное, и сам не понял, что слёзы пролились. Прошептал:
– Как жить нам? И зачем? Если мы не создаём, а только разрушаем? Мы разрушаем всё к чему прикасаемся!..
Дарос криво улыбнулся. Улыбка эта правда больше напоминала гримасу боли:
– Вот ты и вырос, Азарк... Поверь, этот вопрос задаёт себе каждый из нас. И то, как мы ответим на него, определяет то, кем мы станем. Да, мы почти потеряли способность творить. Но мы можем хранить и защищать тех, кто способен на это. Собственно этим мы здесь и занимаемся. Все мы. И Арс тоже. Мы сдерживаем своих демонов так, как у каждого получается... Может быть, у тебя получится лучше, чем у нас? Дерзай!..
***
Это был тяжёлый день. Слишком уж многое вскрылось. Слишком всколыхнулось в каждом из них. Не только в драконах. У каждого из них, служащих здесь, было своё персональное кладбище. И не все находящиеся там, попали туда за вину. Иногда случайно, иногда вследствие ошибки или неправильных расчётов. Некоторые из тех существ были им невероятно дороги...
Дарос не трогал парней. Пусть. У него самого было тяжело на сердце. А потому он, в какой-то момент, бросил потуги работать и пошёл искать Кошку. Она пропала куда-то и не то, чтобы он беспокоился... Вероятно, сегодня просто повышенный спрос на кошачьи объятия...
Нашёл он её в одном из закутков... в компании Арса. Тот был в стельку пьян и набирался ещё, а потому его не заметил. Не мудрено, если судить по количеству бутылок вокруг...
Кошка вертелась перед ним на столе, стараясь подлезть под его руки и пробраться к лицу. Бодала руки головой, словно говорила: "Ну, очнись! Погладь меня. Я утешу. Я, можно сказать, специалист по утешению драконов!". Арс вяло отталкивал её от себя, правда мягко, без злобы:
– Отстань! Чего привязалась ко мне? Иди, дурачка малолетнего утешь. Ему нужнее. Вон как разошёлся сегодня!.. А я привык... Не в первый раз...
Кошка не отставала. Дарос даже испугался в какой-то момент, что Арс отбросит её от себя, покалечит.
Но тот удивил его. Горестно вздохнул и сгрёб её, прижал к себе. Совсем как он сам по ночам.
– Странная ты, Кошка! Словно Хранитель отсыпал тебе мозгов побольше, чем остальным храмовым попрошайкам! Жалеешь меня? Жалеешь... Я и сам пожалел бы себя, если бы мог. Но не могу... Щенок прав: я убил ту, что стала мне дорога. Снова... И теперь должен пойти и увидеть, как она умрёт...
Кошка завозилась в руках Арса, вывернулась так, чтобы оказаться напротив его лица, уставилась на него, не мигая. А потом сделала немыслимое: лизнула его в щёку, потёрлась о его лицо головой, и опять пристально посмотрела. Снова повторила свой манёвр. А после прижалась к нему.
Арс будто бы понял, что она хотела сказать ему. Тяжело вздохнул:
– Ты права, мудрая кошка. Я пойду и скажу ей всё, что чувствую. Пусть она хоть перед смертью узнает, кем была для меня. Это будет справедливо. Может быть, мне самому потом легче будет закрыть её глаза... Хотя, сомневаюсь...
Кошка снова лизнула Арса в щёку и зубами потянула за рукав: что же ты медлишь? Иди!
***
Если Дарос думал, что наблюдение за этой сценой и неприкрытыми страданиями друга окажется самым тяжёлым переживанием, что принёс ему этот день, то он глубоко ошибался. А в сущности, ничего не предвещало.
Арс уехал домой, обстановка более или менее вошла в колею, и к вечеру он немного успокоился. Решил, что пораньше поедет домой. И тут хватился. Кошка снова пропала.
– Ведь неплохо было, когда она боялась собственной тени и сидела в кабинете безвылазно. Под рукой была в любой момент, во всяком случае. А теперь ищи её!– думал он в сердцах, обходя этаж.
Не нашёл её и спустился в лаборатории. В последнее время она повадилась ходить туда и водить дружбу с экспертами. Даже Гран перестал шипеть рассерженно при виде неё. Но и там её не было. Дарос немного забеспокоился. Хотя поводов не было: здание и территория охранялись примерно на том же уровне, что и королевский дворец. Но, опять же, ему ли не знать, что всякое бывает?!
А потому он стал методично обходить здание. Вслух Кошку не звал, сказывалась привычка к скрытности. Поэтому он и застал ту сцену такой, какой она была.
Поднявшись на чердак, Дарос услышал голос Азарка и, уже догадываясь, что нашёл свою пропажу, осторожно выглянул из-за угла.
Они сидели на подоконнике, прижавшись друг к другу на фоне бледной зимней луны. Если у него и были сомнения, кого выбрала бы Кошка, будь у неё этот выбор, теперь он увидел того, кто был для неё родственной душой. Только выбора он не давал никогда и никому. Делал то, что считал правильным, решая за себя и за других. И теперь исподтишка наблюдал за двумя потерянными детьми, что ищут поддержки друг у друга. Он уверился в этот момент, что его Кошка тоже очень и очень молода. И испугана.
Азарк тихонько гладил её. Спокойно, даже чуть мечтательно говорил:
– Мне кажется, что ты понимаешь меня лучше чем кто бы то ни было. И чувствуешь то же, что и я.
Кошка согласно боднула головой его руку и юноша негромко рассмеялся:
– Потому я открою тебе тайну. Я знаю, что Арс неправ в том, что мне не удержаться, когда я войду в полную силу. Знаешь почему? Потому, что я в неё никогда не войду. Я умру раньше...
Кошка не дала ему закончить. Подскочила, положила лапы ему на плечи, потёрлась головой о лицо, словно умоляя молчать. Он и замолчал на время. Осторожно обнял Кошку и нежно гладил её по ушкам. Отстранил от себя и закончил мысль, глядя ей в глаза:
– Не печалься обо мне. Я не боюсь. Отца и деда жаль немного, а так я даже рад, поверь. Не хочу пачкаться, а потому спорить с богами не буду. Пойду дальше и, может быть, смогу вернуться сюда, когда не нужно будет делать такой страшный выбор каждый день своей жизни. Нет во мне такой силы, как в Даросе. И не спорь! Он до конца будет бороться ради того, что считает правильным. И мир перевернёт ради тех, кого любит...
