Текст книги "Месть женщины"
Автор книги: Наталья Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Предложение было с энтузиазмом принято, ибо угодило как нельзя в точку: Анна Несторовна до сих пор преподавала в средней школе русский язык и литературу. Завязалась оживленная беседа о русской и вообще славянской поэзии.
После чая Анастасия Ивановна взяла гитару и спела сентиментальную песенку из какого-то советского кинофильма. У нее был красивый грудной голос, но почти не было слуха, и Анджей делал над собой усилие, чтобы не морщиться, когда она брала откровенно фальшивые ноты. Он сел за пианино. Оно было расстроено, несколько клавиш западало, и тем не менее Анджей умудрился сыграть «Баркаролу» и «Подснежник» Чайковского, потом вдруг заиграл «Un Sospiro» Листа, сразу же сбился и со стуком захлопнул крышку. Женщины были сражены наповал. Анна Несторовна, пожелав спокойной ночи, тактично удалилась к себе. Анастасия Ивановна стала не спеша убирать со стола посуду.
Анджей чувствовал, что она только и ждет от него знака и что первая его ни за что не подаст. У него еще побаливал живот, но дело было вовсе не в этом – он совсем не хотел эту женщину. Она была ему отнюдь не противна, даже симпатична, просто Анастасия Ивановна являла собой полную противоположность тому, что привлекало его, Анджея Ковальски, в женщине. И в то же время она отдаленно напоминала Юстину. Ту самую Юстину, к которой он, кажется, никогда не пылал особой страстью, но которой ему сейчас так не хватало. «Старею, – пронеслось в мозгу. – Хочется покоя… Но ведь покой – это так скучно и банально…»
Он смотрел на степные просторы за окном, слышал тиканье ходиков, позвякивание посуды и думал о том, что жизнь прошла, что его больше никогда не полюбит девушка с мятежной тоской во взоре, свято верящая в романтическую любовь. Но почему-то не испытывал грусти.
– Я постелила, – сказала Анастасия Ивановна. – Вам не следует нарушать режим, – добавила она, теребя цепочку на шее.
– Да, пожалуй, – согласился Анджей и медленно встал.
Ему вдруг сделалось грустно.
Метеосводка обещала тайфун, надвигавшийся с невероятной скоростью со стороны Кубы. Компания спешно покинула яхту в Сарасоте. Сью осталась. Она сказала своему бывшему клиенту, владельцу родео:
– Я бросаю не тебя, а ту Розалинду, которую ты знал. Между прочим, меня зовут Сьюзен. Чао, папаша.
Через два дня по прибытии яхты в Нью-Орлеан любовники улетели в Рим.
– Хочу побывать на твоей родине, кэп, – говорила Сьюзен, откинувшись на спинку кресла «боинга», секунду назад оторвавшегося от земли. – Я только сейчас поверила в то, что мы вместе и летим туда, где нас никто не знает. – Она вдруг нахмурила брови, провела указательным пальцем сверху вниз от своих роскошных, цвета мускатного шампанского волос по переносице и до кончика подбородка. – Сью, ты становишься сентиментальной. Ты еще пожалеешь об этом, Сью, – тихо произнесла она и, опустив ресницы, склонила голову на плечо своего спутника. – Но это не любовь, правда, Франко? – спрашивала она, когда лайнер, слегка подрагивая стальным корпусом, летел над Атлантикой. – Нет, не отвечай на мои глупые вопросы. Все пройдет, и я снова стану свободной. Я с детства привыкла быть свободной. Кэп, ты отпустишь меня на волю, когда я попрошусь?
Она не дала ему ничего ответить, а долго и страстно целовала в губы. Сью совсем недавно открыла для себя прелесть поцелуя. Это новое ощущение странно будоражило плоть, отдаваясь сладкой болью в солнечном сплетении. От поцелуев Франческо у нее кружилась голова. Последний раз у Сью кружилась голова, когда ей было восемь лет и отец повез их с братом в Диснейленд, где они катались на русских горках. Сью на всю жизнь запомнила это ощущение, потому что оно очень ей понравилось.
– Кэп, мы поселимся в отеле, как семейная пара. И вообще, будем вести очень благопристойный образ жизни, – ворковала Сью, положив голову на его плечо. – В детстве меня силой заставляли вести благопристойный образ жизни. Потом я сорвалась с цепи и натворила кучу непристойных вещей. Но я делала это только потому, что не знала тебя, кэп. Почему я не знала тебя раньше? Хотя иногда твое лицо кажется мне очень знакомым. Может, я видела его во сне? Но у дурочки Сью всегда были такие идиотские сны: то у учительницы математики выпала изо рта челюсть прямо на уроке, то священник изнасиловал в парке свою старшую сестру. – Сью грустно усмехнулась. – И еще мне снились мужчины. Они что-то делали с моим телом, и мне было приятно. Я просто млела от того, что они со мной делали. Я считала, мужчины годятся только для того, чтобы делать с моим телом что-то приятное. Я стала шлюхой, да, да, обыкновенной шлюхой! Но я в этом не видела ничего грязного, кэп. Мне кажется, все или почти все девчонки мечтают о том, чтобы стать шлюхами. Многим не позволяют родители, кому-то встречаются парни вроде тебя. Мои родители плевать на меня хотели, а там, где я жила, хороших парней не водилось… Или это все судьба, кэп? Ты веришь в судьбу?..
Она сладко дремала на его плече, просыпалась, чмокала от удовольствия своими большими, по-детски пухлыми губами, бормотала какие-то «философские глупости» – она сама называла так свою довольно бессвязную болтовню.
Когда самолет стал заходить на посадку и под крылом засняли огни вечного города, Сью спросила.
– Ты думал все это время о ней?
Он коротко кивнул.
– Я бы хотела ее увидеть. Я бы сразу поняла, чем она смогла так привязать тебя, и обязательно это переняла. И ты решил бы, что я – это она. Расскажи мне про нее хоть что-нибудь. Она красивая?
– Наверное… – Его голос звучал не совсем уверенно. – Но это совсем не главное. Нет, вообще-то это очень важно в женщине, но в ней… Я любил ее не только поэтому.
– Любил? А разве сейчас не любишь?
Он тяжело вздохнул.
– Я не имею права ее любить. Она… такая чистая.
– Вот оно что. – Сью внезапно разозлилась. – А ты, наверное, изменил ей с какой-нибудь шлюхой вроде меня, – сказала она и вдруг почувствовала внутри странную пустоту. – Но почему ты это сделал?
– Потому что я грязная свинья, – сказал он. – Так говорит моя мама. Она говорит, что все мужчины – грязные свиньи.
– Твоя мама мудрая женщина. – Сью хрипло расхохоталась. – Ну да, мы шлюхи потому, что вы хотите нас. Если бы вы нас не хотели… Кэп, твоя жена – маленькая романтическая дуреха. И ты любишь ее как раз за это. Знаешь, чем отличаются романтические дурехи от обыкновенных шлюх? – Она была обжигающе красива в своем горячем навязчивом желании быть тем, кем она не могла для него стать. – Мы, то есть шлюхи, созданы для того, чтобы ублажать вашу плоть, а они, эти дурехи, тешат вам душу. Мужчины тщеславны, кэп, и это в вас бывает сильней похоти. Знаешь, кэп, я бы очень ее любила, – вдруг сказала Сью. – Ведь мы с ней как две половинки одного целого, и ты не можешь прожить без какой-либо из них.
Они пробыли в Риме три дня и уехали в Монте-Карло. Это была идея Сью – ей не сиделось на месте, к тому же она хотела попытать счастья в рулетке. Она сорила деньгами направо и налево, почувствовав впервые в жизни, что покупает, а не продает, и новизна этого ощущения ее пьянила.
Франко в первый же вечер выиграл пять тысяч долларов. Его совсем не захватил азарт рулетки – он очень страдал, что не имеет собственных денег. Они всю ночь праздновали удачу в ресторане, и на Сью «положил глаз» какой-то принц. Она танцевала с ним вальс – босая, в длинном облегающем платье бирюзового цвета с глубоким разрезом сзади. Это было вполне пристойное зрелище – ресторан пользовался отличной репутацией ввиду частого посещения его знатными особами. Принц успел шепнуть ей на ухо, что собирается провести недельку-другую на своем острове в Средиземном море и что с удовольствием бы разделил одиночество с девушкой в бирюзе.
– Обсудите эту проблему с моим мужем, – сказала изрядно накачавшаяся «шабли» Сью, потершись щекой о мягкий прохладный атлас пиджака принца. – Только учтите, ваше величество: мой муж чрезвычайно ревнив. Я думаю, он накажет меня за одно то, что я посмела принять ваше предложение на тур вальса.
На следующую ночь Франческо выиграл всего тысячу долларов – поначалу он был в значительном проигрыше и, отыгравшись, рисковать не стал. Наблюдавший весь вечер за этой парой принц, улучив минуту, спросил у оживленной, с пунцовыми пятнами на щеках Сью:
– Вас наказали?
– О да, ваше величество. – Сью подмигнула ему своим окруженным прозрачной перламутровой тенью зеленым глазом. – Хотите знать – каким образом?
– Если это, разумеется, не тайна, мадам. Я воспитан в уважении к тайнам. Тем более к тайнам прекрасных женщин.
– О нет, это вовсе никакая не тайна. – Сью весело расхохоталась и изящным движением руки освободила уложенные на затылке локоны. – Еще как досталось! Это было жуть какое изощренное наказание. Ваше величество, а вы практикуете на женщинах изощренные наказания?
Принц не был наследником никакого престола, но ему очень нравилось, как эта девушка произносила «ваше величество», словно посылала ему воздушный поцелуй – приглашение продолжить их знакомство, сделать его еще более близким. Против этого принц ни в коем случае не возражал.
– Только с красивыми женщинами вроде вас. Я обычно наказываю их… – Он нагнулся и шепнул ей на ухо что-то явно непристойное на незнакомом ей языке. Сью сделалось весело, и она игриво похлопала его по щеке горячей ладошкой.
– Вы чем-то похожи на моего мужа. Знаете, он заставляет меня заниматься любовью по многу часов. Как вы думаете, чем любовь отличается от секса? – вдруг перестав смеяться, спросила она.
– Мадам, извините, но мы, европейцы, слово «секс» употребляем исключительно в медицинском смысле. Я знаю, у вас в Америке произошла сексуальная революция. Многие страны Европы отстали от Нового Света, но, согласитесь со мной, консерватизм в отношениях между мужчиной и женщиной необходим. К тому же у нас многовековые, если даже не тысячелетние, традиции. А это значит, что мы не только знаем, как доставить женщине удовольствие, а считаем своим долгом делать это.
Сью рассеянно слушала болтовню принца. Она не спускала глаз с Франческо, на расстоянии чувствуя: кэп пребывал в полном мраке.
Через два дня Франческо проигрался в пух и прах на глазах у того же принца. У Сью оставалось несколько тысяч долларов, которых вполне хватало, чтобы вернуться в Америку. Но она ждала, что скажет Франческо.
Он сказал ей утром:
– Почему бы нам не принять предложение этого напомаженного индюка? Какая разница, где и с кем жить под одной крышей, если все равно не можешь жить с тем, кого любишь?
Сью промолчала, лишь гневно сверкнув внезапно повлажневшими глазами.
Вечером они улетели с принцем на его остров.
Из их апартаментов прямо в море спускалась широкая мраморная лестница. Шум прибоя день и ночь напоминал о царстве морской стихии, по сравнению с которой остров был всего лишь песчинкой. Франческо ночами лежал без сна, слушая зов моря и с болью ощущая, что его душа уже почти не откликается на него. Душа… Она потихоньку умирала с тех пор, как ушла Мария…
Он выбрался из роскошной широкой кровати и спустился к морю. Звезды были очень близко, но казались чужими и колючими. Море вздыхало могучими влажными легкими, обдавая его брызгами невозвратных воспоминаний. Сью появилась неслышно. Она села рядом с Франческо на прохладную гладкую ступеньку и обняла его за плечи.
– Я люблю тебя, Франко, – сказала она. – И у меня очень много денег. Если хочешь, можешь проиграть их все до цента. Я буду только рада.
– Ты добрая, Сью.
– Нет, я жадная и злая. Просто я хочу во что бы то ни стало удержать тебя.
– Мне некуда идти, Сью. Я беден и никому не нужен.
– Не говори так. Ты нужен мне. МНЕ. Ты… Нет, я не стану говорить те слова, которые говорят мужчинам влюбленные дурочки. Я вообще ненавижу всякие слова. Но я… – Она вскочила и взбежала на несколько ступенек и, сплетя над головой руки, стала медленно вращать высокими крутыми бедрами. – Смотри на меня, Франко, – говорила она, убыстряя темп своих движений. – Все мужчины, которые меня знали, сходили с ума по этому животу, грудям, ягодицам и всему остальному. Я знаю, что такое похоть, и умею ее удовлетворять. Я сумею сделать твоему телу так хорошо, как не делал никто. Но это все ерунда. Я могу сейчас бросить свое тело на острые скалы, и оно превратится в кусок тухлого мяса. И ты будешь рыдать над ним, кэп, а я буду смотреть на тебя сверху. Да, сверху, потому что теперь у меня есть душа. И это ты сделал так, что она у меня появилась. Но ты же и заставил эту душу страдать…
Она покачнулась и, изогнувшись всем телом, с трудом удержала равновесие.
Франко очутился рядом и крепко схватил ее за талию.
– Испугался, кэп? – Ее лицо казалось незнакомым и бесстрастным в холодном лунном свете. – Боишься потерять этот аппетитный кусок мяса? – Она уперлась ему в грудь обеими руками, точно пытаясь вырваться, и застыла в этой позе, глядя на щедрую звездную россыпь Млечного Пути над головой. – А я его ненавижу, – со злостью прошептала она. – И если бы я знала наверняка, что в следующей своей жизни встречусь с тобой, я бы сейчас… – Она прижалась к его груди и всхлипнула. – Нет, кэп, это ложь – я бы не смогла сделать это даже ради тебя. Я очень боюсь смерти.
Они занимались любовью прямо на этой лестнице, взлетевшей над обломками разрушенных тысячелетними стараниями стихий скал. Получая наслаждение от ласк Франческо, Сью все больше и больше ненавидела свое тело.
Принц устроил прием в честь гостей. Особы из знатных семейств привезли с собой роскошных женщин с томно похотливыми взорами, мерцающими из-под нейлоновых ресниц. Это были манекенщицы, фотомодели и королевы красоты, в чьих жилах текла самая обыкновенная кровь, но плоть их была воистину королевской.
Сью выделялась среди них своим природным, в последние дни расцветшим в ней с необъяснимой силой, очарованием. Она казалась диковинным цветком среди взращенной искусным садовником причудливо изысканной клумбы капризных орхидей и изнеженных роз. В отличие от других, она была без грима и украшений – лишь подчеркнула темно-коралловыми румянами крутизну своих высоких скул и повесила на шею нитку гранатовых бус. Женщины смотрели на нее с осуждением, втайне, однако, завидуя ее естественности и безупречному вкусу. Принц млел от счастья – он посадил Сью слева от себя и теперь, касаясь как бы ненароком ее обнаженного плеча, испытывал легкое головокружение искусного развратника, достигшего чуть ли не совершенства в ведении сексуальной игры. Он замечал не без удовольствия, что муж(?) этой фантастической женщины с каждой минутой пьянеет все сильнее, и едва заметным движением бархатисто-коричневых глаз приказывал лакею подливать в бокал Франческо вина покрепче.
– Сегодня ночью мы с вами совершим прогулку в грот Венеры, – шепнул принц на ухо Сью. – Это ночь наша, не так ли?
Сью невесело усмехнулась. Она пила вино, оживленно болтала с мужчинами, смеялась их остротам, но на душе было хмуро и тоскливо. Ее кэп думал о другой женщине. Она не винила его за это. Та женщина его бросила и потому была ему особенно Дорога. Она, Сью, не сможет бросить своего Франко. Без него она снова превратится в существо без души… Черт побери, нет, душа у нее останется и будет терзать ее день и ночь без отдыха. Внезапно она повернула голову к принцу и сказала ему, но так, чтобы ее слова непременно услышал Франческо:
– Ваше величество, я хочу в этот грот сейчас.
Она не заметила изумленно-радостного блеска в глазах принца, зато обратила внимание, что Франческо не прореагировал никак. Даже не поднял головы.
Принц отдал какие-то распоряжения стоявшему за спинкой его кресла лакею. В зале стал меркнуть свет, откуда-то сверху полилась тихая мелодичная музыка. Гостей пригласили в беседку из вьющихся роз на высокой скале над морем, куда их доставляли в носилках дюжие мулаты. Сью увидела, как два мулата осторожно положили в носилки безмятежно спящего Франческо и тоже куда-то понесли.
– Успокойтесь, с ним все будет в порядке, – сказал принц, проследив за взглядом встревоженной Сью. – Он мой самый дорогой друг, а я умею ценить дружбу.
…Сью вернулась в их апартаменты уже на рассвете. Франческо спал, повернувшись к стене. Она вылезла из своего узкого невесомого платья и легла с краю. Плоть, ублаженная и умиротворенная искусными ласками принца, жаждала покоя. Но Сью так и не смогла сомкнуть глаз.
Наконец Франческо зашевелился и лег на спину.
– Франко, я только что изменила тебе, – сказала Сью высоким срывающимся голосом. – Я остаюсь с этим индюком. Ты свободен и можешь хоть сейчас улететь домой.
– У меня нет дома, – тихо сказал Франческо. – Я останусь с тобой.
– Но как ты можешь остаться со мной после того, как я… – Сью стремительно села в кровати и в отчаянии посмотрела на возлюбленного. – Черт побери, неужели ты начисто лишен гордости?
– Иди сюда, – позвал Франческо и протянул к ней руки. – Я очень тебя хочу.
– Нет, Франко, это невозможно после того, что я сделала. Неужели ты не понимаешь? – Сью почувствовала, что внутри у нее что-то оборвалось.
– Глупости. Ты создана для того, чтобы удовлетворять похоть мужчины. Я хочу тебя, Сью.
Она громко застонала и рухнула головой в подушку.
Когда он овладел ее телом, ей чудилось, будто она видит себя сверху и издалека.
– Ненавижу, ненавижу, – шептала она, изнемогая от наслаждения.
Так продолжалось несколько дней. Однажды принц поднялся к ним в апартаменты со стороны моря. Сью, раскинувшись, лежала на кровати, свесив одну ногу на пол. Франческо сидел рядом, обхватив руками колени, и смотрел в одну точку.
– Ты красив, друг, – сказал принц, окинув его оценивающим взглядом. – Я не поклонник мужской красоты, но, как истинный эстет, люблю работать с красотой, доводя ее до совершенства. Тебе наверняка не хватает утонченности в любовных делах. Это несправедливо, друг, по отношению к женщинам, которые у тебя есть и будут. Смотри, как это делается, и учись.
Принц скинул легкую набедренную повязку и, опустившись на одно колено перед кроватью, положил свою ладонь Сью на живот и стал водить тонкой костяной палочкой с пушистой кисточкой на конце по наружной части ее полураскрытого лона.
Она вздрогнула и попыталась встать. Принц с силой надавил ей на живот и, прижав большим пальцем клитор, ввел свою палочку с кисточкой глубже.
– Франко, я… – прошептала Сью с коротким стоном, запрокинула голову, закрыв глаза.
– Удивительная женщина, – говорил принц, продолжая свои упражнения с палочкой. – Вся во власти своей роскошной плоти. Тебе повезло, друг. И мне тоже. Смотри же внимательней.
Он засунул свою палочку глубоко во влагалище Сью, одновременно надавливая ладонью ей на живот. Она согнула ноги в коленях, потом подняла их и положила принцу на плечи. Он быстро натянул на свой довольно вялый пенис презерватив с шишкой из резиновых шипов на конце и, привстав, ловко засунул его во влагалище Сью. Она обхватила руками колени и прижала их к своему животу.
– Целуй ее в губы, – велел принц Франко, не переставая вертеть своим узким мускулистым тазом. – Ну, скорей же.
Франческо повиновался – он был в прострации и почти ничего не соображал.
Сью широко раскрыла губы и вцепилась зубами ему в язык.
– Твоя очередь, друг, – сказал принц, обессиленно сев на пол. – Ее может удовлетворить разве что Казанова.
Потом они обедали втроем на террасе, прилепившейся к скале над морем наподобие большого ласточкиного гнезда. Пол здесь был прозрачный, и поэтому казалось, что до них долетают кипящие брызги ярко-бирюзового прибоя. Сью сидела, положив голые ноги на колени принцу и обнимая за шею Франческо. Она была совсем пьяная.
– Ты меня не любишь, – говорила она заплетающимся языком, обращаясь не то к принцу, не то к Франческо. – Женщину нельзя любить. Нет, можно, конечно, но зачем? Если ты будешь любить ее, ей надоест, и она уйдет от тебя к другому. Люби меня, кэп, и я уйду от тебя к принцу. Но ты не любишь меня, а вот принц…
Она громко икнула и всхлипнула.
Принц резко встал, и Сью чуть не грохнулась на пол.
– Ненавижу бредни о любви и прочей ерунде, – сказал он, брезгливо швыряя в море салфетку. – Они напоминают мне эту кошмарную безвкусицу, именуемую искусством девятнадцатого столетия. Эти проклятые романтики сумели извратить до безобразия прекрасную идею Ренессанса о свободе человеческой плоти. Мадам, когда вы проспитесь, к вашим услугам мой личный самолет. – Он обернулся на пороге и сказал, обращаясь к Франко: – Рад был встрече с тобой, друг.
– Свяжитесь с аэропортом в Берлингтоне, – велела Сью пилоту. – Пускай сообщат по коду эй-си сто восемь пятьсот тридцать два, чтобы прислали вертолет.
– Да, мэм, – послушно кивнул пилот. – Отдыхайте спокойно – вам принесут радиограмму в салон.
Они приземлились на гористом плато, предназначенном для посадки небольших частных самолетов. Вертолет ждал в пятидесяти метрах. В воздухе было холодно, и Сью с Франческо завернулись в большие одеяла из пушистого меха. На рассвете вертолет сел на лужайку перед большим желтым домом со стеклянным куполом в центре и целым лабиринтом причудливой формы пристроек.
– Дед наверняка меня не узнает, – говорила Сью чуть возбужденно. – Мы не виделись с ним почти десять лет. Думаю, он давно смирился с моей смертью. Но Сью Тэлбот пока еще жива. И вовсе не собирается складывать лапки.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Франческо, в изумлении глядя на свою спутницу.
– Только то, что мне принадлежит половина всего, что старик сгреб под себя больше чем за полвека хитроумной лжи, лести, угодничества перед политиками и прочих надувательств. Он ворочает миллионами. Но он сколотил их вовсе не для того, чтобы наслаждаться жизнью – он просто не знает, как это делается. Мой дед привык этой жизнью управлять.
– Так ты – Сьюзен Тэлбот? Как же я раньше об этом не догадался? Ведь ты так…
– В чем Дело, кэп? Разве это что-то меняет? – недоуменно спросила Сью, с беспокойством глядя на возлюбленного.
– Не знаю, я больше ничего не знаю, – бормотал он. – Ты – ее сестра, а я… я грязная похотливая свинья.
– Я живу у вас вторую неделю и ничем не могу отплатить за ваше… бескорыстное гостеприимство, – говорил Анджей. Они шли с Анастасией Ивановной узкой тропкой вдоль лесной посадки по краю еще не до конца скошенного пшеничного поля. Солнце садилось в сизую дымку густого июльского зноя. Где-то далеко отмеряла чей-то век кукушка. Анджею казалось, он уже переживал нечто подобное или же читал у кого-то из русских классиков – Тургенева либо Толстого, а может, у Бунина. Наверное, потому происходящее виделось ему значительным. Но так считал разум. Душа оставалась безучастной.
– Зачем вы так? – упорно глядя себе под ноги, сказала Анастасия Ивановна. – Я… мне ничего от вас не надо.
– Знаю, моя милая. Потому и чувствую себя так неловко и… неопределенно. Вы тратите на меня столько душевных сил.
Фраза получилась напыщенной и не совсем искренней. Анджей поморщился.
– Нет, что вы, – Анастасия Ивановна вдруг повернула к нему свое полное белое лицо с близко посаженными серыми глазами. – Наоборот, я получаю от вас столько… энергии. Вы даже представить себе не можете, как важно для меня прийти домой и увидеть вас с томиком Чехова или Бунина возле окна, услышать ваш голос, посидеть с вами в сумерках на веранде, – говорила она, беспокойно теребя цепочку на шее. – Я… я только недавно поняла, как ошибалась раньше. У меня были мужчины… – Она опустила глаза, замедлила шаг и остановилась. – И я всегда ждала от них чего-то такого, чего они не могли мне дать. Понимаете, то, что происходит в постели, ну, словом, этого мне мало. Не в плане физиологии, нет. Все мужчины, как бы это сказать… ну да, были прозаичны. В вас есть что-то такое, что я мечтала встретить в юности в человеке, которого полюблю. Я когда-то была большой идеалисткой.
– Вы и остались ею.
Анджей взял сильную широкую руку Анастасии Ивановны в свои, и, склонив голову, поцеловал кончики пальцев.
– Нет, это не так, – тихим, но решительным голосом возразила она. – Это не идеализм. Это… стремление выжить. Во что бы то ни стало выжить. Я цепляюсь за вас, как за соломинку. Вы появились в тот самый момент, когда мне казалось, будто я все глубже и глубже куда-то проваливаюсь. Но самое главное не то, что я проваливалась, а то, что мне было абсолютно все равно, и я бы палец о палец не ударила, чтобы изменить свою жизнь. Об этом не догадывался никто, даже мама. Ну а в больнице меня считают чуть ли не мужиком в юбке.
Анастасия Ивановна грустно усмехнулась.
– Спасибо, что вы так искренни со мной. Но вы меня совсем не знаете, и я вполне могу оказаться не таким, каким вы меня воображаете.
– Я про вас ничего не придумывала. Я смотрела и продолжаю смотреть на вас слишком трезвым взглядом. Я была почти уверена, что вы захотите от меня того же, чего хотят все остальные мужчины. Я бы скорее всего не смогла бы вам отказать, но тогда все было бы… иначе. А такое со мной впервые в жизни. Разумеется, я не поверила в ваш рассказ о пропавших документах и всем остальном, хотя в больнице поверили. Вот вам и большая идеалистка.
– И вы… вы не стали заявлять в органы? – спросил опешивший и слегка испуганный Анджей. – Почему?
– А почему я должна была заявлять? – Анастасия Ивановна удивленно и с укоризной посмотрела на него. – С детства презираю стукачей и прочую мразь.
– А если бы я оказался шпионом? Между прочим, я вполне мог им оказаться.
– Нет. Не клевещите на себя. Я бы никогда не смогла… полюбить шпиона.
– А вы…
– Да, я вас люблю. Но я не собираюсь связывать вам крылья. И не хочу, чтобы ради меня вы нарушали ваш привычный образ жизни. Это не пустые слова. Я поняла, что люблю вас именно за то, что вы свободны душой. – Она усмехнулась. – Правда, я не верю ни в Бога, ни в душу, ни в прочую мистику, но вы, думаю, меня поняли.
Она наклонилась и скинула босоножки. Анджей отметил невольно, что у Анастасии Ивановны слишком широкая ступня и искривленные неудобной обувью пальцы.
– Как странно, – пробормотал он и снова подумал о том, что события, действующим лицом которых он вольно либо невольно стал, не оригинальны, но нравятся ему как раз этим проверенным временем и не одним десятком судеб постоянством. Он даже почувствовал гармонию с окружающим миром. Правда, все эти импульсы исходили опять же от разума. Но ведь, помнится, еще Сократ говорил о его главенствующей роли в жизни человека.
– Вы совершенно правы: это на самом деле странно. Впору поверить в Бога и в судьбу.
Она присела прямо в заросли полыни возле тропинки, аккуратно подоткнув под себя широкий подол ситцевого сарафана.
Он примостился рядом. Запах полыни вернул в прошлое, в те времена, когда он жил в доме у реки. Главной в этом прошлом была Маша. Он давно не видел ее так отчетливо, не ощущал так близко.
– Женщина, которую я любил, сошла с ума и погибла. И в этом виноват я. – Анджей задумчиво смотрел на кустик травы у своих обутых в клеенчатые шлепанцы ног. – Я очень ее любил, но – бросил. Не знаю, почему я это сделал. Но тогда я не мог поступить иначе.
– Рассказывайте дальше – мне нравится вас слушать, а вам необходимо облегчить душу.
– Дальше было совсем неинтересно. Вернее, мне казалось, что интересно, но я очень скоро понял, что… Да, что я полный духовный банкрот, и мне следует жить в одиночестве в какой-нибудь дыре, чтобы я никого больше не смог обмануть, пообещав то, чего дать не в силах.
– Я не боюсь быть обманутой, – сказала Анастасия Ивановна, глядя куда-то вбок. – Это, как вы знаете, не самое страшное в жизни.
– Вы правы. – Анджей встал и протянул Анастасии Ивановне руку. – Я останусь у вас, если можно. Похоже, мне некуда идти. В прошлое не вернешься. Но это и хорошо, что туда нельзя вернуться, правда? – он спрашивал как бы самого себя. – Там тесно как в старых брюках. Но почему я понял это только сейчас?..
– Дед, хватит притворяться, – говорила Сью, стоя у постели больного, но глядя не на него, а в окно, за которым белела снежная шапка далекой горы. – Мне тоже хочется лечь с тобой рядом и забыть про то дерьмо, которого пришлось наглотаться. Я тебе все простила. Может, ты был прав, когда хотел, чтоб я родила этого ублюдка. Но я закусила удила и помчалась своей дорогой. Дед, ты должен мне помочь. Мне больше не к кому обратиться. У шлюх не бывает друзей и подруг. Ты, наверное, догадался, что твоя внучка стала шлюхой?
Веки старика слабо дрогнули.
– Не бойся – я никому ничего не скажу. Ты только подпишешь чек, а потом снова будешь изображать из себя живую мумию. А я – счастливую любовницу. Пока не кончатся твои деньги. И мои силы, – добавила она шепотом. – Дед, мне нужно сто тысяч долларов.
Тэлбот едва заметно шевельнул пальцами правой руки и приоткрыл глаза.
– Моя девочка, – прошептал он, с усилием ворочая языком.
– Да, твоя девочка. Я знала, что с тобой все в порядке. Где чековая книжка?
– Сейф… Наклонись – нас могут подслушать. – Сью послушно наклонилась, накрыв своими пышными волосами лицо старика. – Они подписаны. Я ждал тебя. – Он перешел на едва слышный шепот, но Сью не пришлось его переспрашивать – у нее был отличный слух.
– Пока, дед, мы еще увидимся, – громко сказала она и направилась к двери. – Я не буду тебя благодарить – ты сделал это ради себя, верно? Обещаю тебе, что мы еще увидимся.
…Она нашла Франческо возле бассейна в виде морской лагуны. Он сидел на корточках и бросал мелкую гальку в стену с пейзажем морских далей. Камешки со стуком отскакивали от нее и падали в воду, распугивая пучеглазых рыбок.
– Кэп, все о’кей. Счет оплачен, игра продолжается. – Не разуваясь, Сью зашла по пояс в воду и стала брызгать ему в лицо. – Сто, двести, триста тысяч – сколько душе угодно. В нагрузку роскошное тело шлюхи. Душу утопим в этой чертовой луже с зеленой мочой.
Она скрылась с головой под водой и поплыла. Франко перестал швырять камни, поднялся с корточек и…
…И увидел ее.
Она была в узеньком бикини ярко-рябинового цвета. Косы ее были уложены на затылке корзиночкой. Она спускалась с лестницы, что-то мурлыча себе под нос. Остановилась на середине, прошептала: «Франческо», прижала руки к груди и стала медленно опускаться на ступеньку. Одним прыжком он очутился рядом с ней.
– Франческо, увези меня отсюда, – сказала она, прижимаясь головой к его животу. – Хочу к Лиз, к Лючии, к Сичилиано… Мне так не хватало вас всех. Франческо…
Сью вышла из бассейна и, стоя у подножия лестницы, наблюдала «сентиментальную идиллию воссоединения двух любящих сердец». Эти слова пришли ей в голову внезапно. Она не знала, расплакаться ей при виде этой сцены либо прийти в ярость. Неожиданно сказала:
– Сестричка, у меня есть для тебя подарочек. Можете провести медовый месяц в Лас-Вегасе или Акапулько. – Она наклонилась, подняла из травы свою сумочку и достала чековую книжку. – Только не надо меня благодарить. Все закончилось лучше, чем я могла себе представить. Я навещу вас когда-нибудь в вашем уютном гнездышке. На правах тети вашей милой дочурки. Держи, кэп. – Она протянула чековую книжку, и Франческо, спустившись на две ступеньки, машинально взял ее и тут же вернулся назад. – Вот и хорошо. Когда придете в себя, Розалинда уже будет далеко-далеко отсюда. Сделайте мне племянничка, ладно? – Запрокинув голову, она хрипло рассмеялась. – Я обучу его тому, чему не успела научить тебя, кэп. Чао, мои котята. И больше не стоит царапать друг другу симпатичные мордашки.
