Текст книги "Колос времени [СИ]"

Автор книги: Наталья Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Что? – мрачно переспросил темполог.

Девушка дернула себя за прядь.

– Метро… – задумчиво предположила она.

– Метро? – с отвращением повторил темполог.

– Метро, – кивнула Вера.

Она почти привыкла к тому, что при этом слове ее напарник впадает в меланхолию; но сейчас на физиономии Кирилла промелькнула такой набор негативных эмоций, что ей стало не по себе. Речь уже не шла о преодолении внутреннего комплекса, нет, все было гораздо серьезней.

– Ты уверен, что у тебя все же нет клаустрофобии? – без особой надежды на внятный ответ поинтересовалась Вера.

Как она и предполагала, темполог не удостоил ее даже словом – вместо этого он согнулся, касаясь руками земли, и принялся усиленно принюхиваться. Вера терпеливо ожидала рядом.

– Пора! – Кирилл, как заправская ищейка, взявшая след, рванул в места в карьер, на ходу сворачивая свой МК. Они вылетели из подворотни и понеслись как угорелые.

Чтобы добраться до нужной станции метро, особого труда не требовалось – достаточно было пересечь Петроградский остров из конца в конец по прямой линии Большого проспекта. В иное время на это требовалось не более получаса быстрым ходом. Но сейчас была совершенно иная ситуация – прежде всего потому, что такие понятия как "полчаса" или "час" утратили свое значение. Они могли оказаться у стадиона ровно через минуту, а могли и через день, неделю или месяц – кто знает?

– Смотри в оба! – отрывисто предупредил девушку темполог, и она послушно смотрела.

Это была самый странный проход по городу в Вериной жизни. Странность заключалась ни в том, что люди, которые им встречались, вдруг начинали исчезать без всякой причины, а на их месте немедленно возникали другие. К этому девушка худо-бедно притерпелась. Время от времени, если удавалось сконцентрироваться, она даже могла отсекать такие моменты – и тогда исчезнувшие возвращались из небытия, как ни в чем не бывало продолжая идти своим ходом. Но пространство не подчинялось ее воздействию. Каждой клеточкой, каждым напряженным нервом Вера чувствовала, как оно трещит и мнется, точно лист плотной бумаги. Она слышала, как звенят от напряжения его невидимые тяжи, видела хрустальную рябь временных сдвигов, пробегавшую между домов, а иногда – и прямо через дома. Случалось так, что половина здания вдруг выдвигалась прямо на проезжую часть, а внутри его продолжалась обычная жизнь: кто-то спал, кто-то сидел за компьютером или смотрел телевизор, кто-то разговаривал по телефону, а немолодой пузатый мужчина, ничуть не беспокоясь, с удовольствием принимал душ.

Видеть такое, осознавая полную неестественность происходящего, было мучительно. Но Кирилл оказался прав, и ко всему можно было привыкнуть. К тому же, чем дальше они уходили от "Ротонды", тем слабее становились хронопомехи. Очень скоро Вера почти перестала их замечать, сосредоточив свое внимание лишь на том, чтобы придерживаться нужного направления. Пару раз временные завихрения разворачивали их в противоположную сторону, единожды девушка обнаружила, что они неизвестно как очутились возле Александровского парка, который должен был остаться слева от них. К счастью, непоправимого не происходило, и молодым людям всякий раз удавалось вернуться на заданный курс.

Они добежали до перекрестка, за которым уже виднелись круглые стены стадиона "Петровский" с торчащими рогами огромных софитов. Над полукруглой крышей подземного перехода смутно обозначилась синяя буква "М", еле поглядывающая за позолоченной главкой стоящей тут же новенькой часовни.

Кирилл затормозил так резко, что подошвы сандалий заскрипели по асфальту. Одновременно Вера услышала знакомый перезвон и увидела в воздухе тонкую рябь, словно ветер гнал над проспектом прозрачную вуаль. Они остановились, пережидая. Помеха была такой слабой, что пространство почти не искажалось, только солнечные лучи, проходя сквозь нее, высвечивали неясные картины, похожие на отражения в темном зеркале. Помеха прошла совсем близко от них, при желании ее можно было коснуться рукой. Дойдя до перекрестка, она рассекла надвое длинный белый лимузин с цветами и лентами на капоте, тренькнула и рассыпалась серебристым дождем. Почти сразу исчез и автомобиль, но за одну долгую секунду до этого Вера поймала взгляд сидящей в нем Юлианы. Подруга, почти утонувшая в облаке пышных белых юбок и роскошной фаты, махнула девушке букетом, губы ее шевельнулись, и в тот же момент ее всосала невидимая воронка.

Темполог дернул напарницу за локоть, увлекая ее в подземный переход. Они влетели в вестибюль станции, на глазах у изумленной дежурной перемахнули турникет (Вера не успела и пискнуть, как напарник играючи перебросил ее и перескочил сам) и понеслись вниз по эскалатору. Вслед им донесся быстро затихающий вопль, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным гудением работающего механизма и грохотом их собственных прыжков по ступенькам.

Эскалатор оказался пуст, пустой была и длинная полутемная платформа.

Кирилл и Вера быстро прошли из конца в конец: темполог шумно вынюхивал, девушка беспрестанно оглядывалась. Но вокруг и вправду никого не было, ни единого человека – ни пассажиров, ни служащих. Легкий сквозняк волок по перрону мятую газету, ровно мигали оранжевые цифры электронных часов, тускло отсвечивали металлические плафоны больших квадратных светильников. Послышался нарастающий гул и долгий пронзительный гудок, и с правой стороны, не останавливаясь, пронеслась пустая электричка.

– И что теперь? – Вера отбросила упавшие на лицо волосы.

– Не знаю, – буркнул темполог.

Девушка изумленно вскинула брови.

– Ты? И чего-то не знаешь? Не верю.

– Уж поверь! – Кирилл с тяжелым вздохом рухнул на мраморную лавку и потер лицо руками. – Я вообще не понимаю, как музейный экспонат мог оказаться в этом подземелье. Не понимаю. Ты, наверное, плохо разглядела карту…

– Наверное, – равнодушно отозвалась девушка, садясь рядом. Болезненно сморщившись, она сняла босоножки и вытянула ноги, с удовольствием прижимая горящие ступни к прохладной поверхности пола. Уж чем-чем, а бегом на длинные дистанции она никогда не увлекалась. Если бы раньше кто-то ей сказал, что придется участвовать в марафонском забеге по центру города… Ох, нелегкое это дело – спасать миры! Вера еще немного покряхтела, разминая сведенные мышцы, а потом неожиданно произнесла. – Ты, знаешь, тут ведь есть и второй уровень…

– Что? – Темполог дернулся как ужаленный.

– Да, прямо под нами.

Девушка с трудом приподнялась, опираясь на сидение коленями. Лавки на станции располагались кругами, в центре каждого было большое сквозное отверстие, открывающее вид на нижнюю платформу, а окружающие его перила служили одновременно и спинками сидений. Навалившись на них грудью, Вера свесила голову вниз. Под ней в обе стороны текла людская река.

– Смотри-ка, а там народ ходит, – невнятно пробормотала девушка, нагибаясь еще ниже. У нее мелькнула провокационная мысль, как было бы забавно сейчас свалиться кому-нибудь на голову… Впрочем, трезвомыслящая часть ее сознания резко заявила, что ничего забавного в этом нет, и потребовала немедленно прекратить пустое ребячество. Выпрямившись, Вера подождала, пока разойдутся круги перед глазами, и предложила. – Сходим, проверим?

Темполог метнул на нее гневный взгляд.

– Ладно, – удивляясь себе, проронила девушка. – Я могу и одна сходить.

И она встала, рассчитывая, что он пойдет за ней. Кирилл даже не пошевелился.

Конечно, это было глупостью. Нелепо предполагать, что украденный из Кунсткамеры экспонат теперь является частью интерьера станции. Что им вообще делать в подземке? Но даже если допустить, что они каким-то образом оказались здесь, вряд ли похититель выставил их на всеобщее обозрение. Скорей всего, они пылятся в каком-нибудь из подсобных помещений… если их уже не пустили на металлолом – с несвойственным ей скептицизмом девушка почти готова была в такое поверить. И ради чего, спрашивается, нужно было сюда мчаться сломя голову? Ради призрака, ради обманки. Помешательство какое-то, ей-богу…

Как же определить, что является нормальным, а что бредовым в такой запутанной ситуации? Как понять, где мираж, а где реальность?

Да, в общем-то, никак. Если бы Вера всегда слушалась голоса разума, то сдала бы Кирилла соответствующим органам сразу, как только он возник в бабушкиной кухне. А поскольку этого все-таки не произошло, то и говорить не о чем. Возможно, именно тогда она сделала свой первый шаг к сумасшествию, и все ее последующие метания шли оттого, что к миру безумия она пыталась подойти со своей привычной логикой. Вот уж чего делать не следовало! Мир безумия не подчиняется логике, в нем задействована особая связь вещей и явлений и своя таинственная, уникальная и необъяснимая целевая программа…

Вера вдруг задохнулась от неожиданной пришедшей в голову мысли и тут же восторженно улыбнулась в пустоту. На нее снизошло вдохновение.

Не нужно пытаться что-либо понять или искать что-то конкретное, и уж тем более не стоит подгонять происходящее под привычные обывательские представления о нормальном. Главное – не сопротивляться ему, и все будет хорошо. Надо лишь позволить увлечь себя в мир фантастических видений, вывернутого времени, перекрученного пространства – в мир, подчиняющийся загадочным законам мистического бытия…

Все сомнения как рукой сняло

Вера сделала шаг к неработающему эскалатору, ведущему вниз, но тотчас же вернулась обратно к лавке и выглянула на нижний ярус. Прямо под отверстием стояла Юлька – загорелая, с новой прической, в легком брючном костюме цвета фуксии, с букетом ирисов в руке – и весьма эмоционально говорила по мобильному телефону. Почувствовав на себе Верин взгляд, она подняла голову и, не прекращая разговора, приглашающе взмахнула ирисами. Вера видела, как шевелятся ее ярко накрашенные губы, как подруга хмурится, энергично встряхивает волосами, словно норовистая лошадь – гривой, и нетерпеливо постукивает носком туфли по мраморному полу. Но ни единого звука снизу до нее не долетало, и гулкую тишину станции по-прежнему нарушало лишь недовольное фырканье Кирилла.

– Пошли… – Девушка соскользнула с лавки, на ходу хватая напарника за рукав.

– Шссс, – искренне ответил он.

Вера сбежала по ступенькам, увлекая за собой темполога, и заозиралась.

В отличие от виденного ранее нижняя платформа поражала своей пустотой, если не сказать запущенностью. Создавалось впечатление, что по ней уже давно никто не ходил: пол затянуло ровным слоем пыли, половина светильников не горела, оставшиеся еле освещали потемневшие стены. Желто-красная мозаика в конце зала поблекла и местами осыпалась. Было слышно, как где-то в туннеле капает вода.

Кирилл безостановочно озирался, широко раздувая ноздри.

– Пойдем-ка отсюда, – наконец произнес он, стиснув Верино плечо. – Чувствуешь, чем пахнет?

– Тухлыми яйцами? – предположила та, выворачиваясь. Кажется, что-то подобное и вправду носилось в затхлом воздухе, но девушка почти не обращала на это внимания. Краем глаза она уловила какое-то движение на краю платформы, на мгновение там как будто мелькнуло яркое розовое пятно, и, не слушая больше темполога, настойчиво уговаривавшего ее немедленно убраться отсюда, девушка решительно устремилась в ту сторону. От мозаики с шорохом отделилось и упало на пол еще несколько кусочком. Поднятая ими пыль невесомым облачком проплыла пару метров и рассеялась. Одновременно Вера снова увидела подругу, расхаживающую взад-вперед по платформе и точно кого-то поджидающую.

– Эй, сюда! – не сводя глаз от не замечающей ее Юлианы, девушка торопливо замахала Кириллу, подзывая его к себе.

Помедлив, тот неохотно приблизился.

– Ты ее видишь? – теперь Вера не решалась даже моргнуть, чтобы не спугнуть обманчивое видение.

– Кого?

– Юльку.

– Здесь никого нет.

– Есть, есть… Нюхай внимательней!

Из туннеля с гулом и свистом вылетел поезд и затормозил у платформы. Толпа выплеснулась из вагонов и потянулась к выходу, будто не замечая хрустевшего под ногами мусора. Юлька вошла в опустевший вагон и села, доставая из сумки глянцевый журнал. Веру, рванувшуюся было за ней, перехватил Кирилл. Девушка взвизгнула и зашкрябала подошвами по полу, пытаясь вырваться.

– Прекрати! – Темполог встряхнул ее так, что зубы клацнули. – Вера, возьми себя в руки!

– Пусти меня! – взвыла в ответ девушка. – Она же сейчас уедет!

– Кто она?! Никого же нет!

– А я говорю, есть! Там поезд и Юлька… да убери ты руки!

Не обращая внимания на Верины вопли, Кирилл неумолимо тащил ее к лестнице, ведущей на верхнюю платформу. "Осторожно, двери закрываются" – прозвучало по вагонам. Створки одновременно сомкнулись, и поезд начал плавно набирать ход.

Вера обмякла, перестав сопротивляться.

– Ну вот, упустили… – надулась она, обреченно провожая взглядом последние вагоны.

– Нечего там было упускать, – отрезал темполог.

– Но Юлька…

– Вера, опомнись! Это только видения. Нельзя на них всецело полагаться.

– Почему?

Кирилл оскалился:

– Потому что это обман!

– Ну, нет! Я уверена, они что-то значат!

– Мой тебе совет – постарайся впредь не обращать на них внимания.

Девушка сердито поджала губы. Захотелось напомнить кое-кому, что не так давно этот кое-кто сам просил и даже требовал подробных описаний того, что она видит. Тогда он надеялся с помощью ее видений что-то понять об изменяющемся времени. А теперь, понимаете ли, ей не следует обращать на них внимания! Странные методы применяются в науке темпологии – очень уж противоречивые.

– Пошли отсюда! – заторопил ее напарник. – Мне здесь не нравится.

– Удивил, – с надутым видом буркнула Вера.

За ее спиной негромко хлопнула обшарпанная дверь служебного помещения. Оттуда вышел человек в синей спецовке с ядовито-желтой полосой и надписью "Метро" и, приволакивая ноги, поплелся вдоль платформы, толкая перед собой механический полотер. За ним тянулась широкая, влажная, быстро исчезающая полоса.

Девушка не сводила с него глаз, щурясь, как кошка на долгожданную добычу.

– Вот оно… – она нервно облизнула пересохшие губы. Мужчина с полотером прошел мимо, и теперь Вера могла разглядеть его во всех подробностях. Сутулая фигура, руки тощие как лапки цыпленка, темные редкие волосы с отчетливой плешью, бегающий взгляд и выражение унылой обреченности на маленьком сморщенном личике, такое знакомое и такое обманчивое. – Господи, ну наконец-то!

Уборщик втянул голову в плечи и зашаркал еще сильней.

Девушка опомнилась.

– Стой! Стой, подожди!

– Что опять? – Кирилл приостановился, не скрывая раздражения.

– Я не тебе… – отмахнулась она.

– Вера!!

Голос напарника напоминал львиный рев, но она не повела и бровью. Наконец-то все встало на свои места. Часы, метро, явление Юльки – это были звенья одной цепи, и вот еще одно – бредет с полотером прямо у нее под носом.

– Да как ты не понимаешь – это же он! – глаза девушки горели фанатичным огнем, щеки, еще недавно такие бледные, пылали румянцем. – Это же Рукс, Руслик Чернявин! Тот, про которого я говорила. Это он спер часы…

– Вера-а! Ты… – темполог осекся.

Девушка схватила его за запястье, ее пальцы впились в него, оставляя на коже красные следы. Она смотрела сквозь Кирилла, ее зрачки то сужались, то расширялись во всю радужку и меленько дрожали. Секунда, и по лицу Веры пробежала судорога, потом еще одна. Мужчину как будто ударило током, по телу начал расползаться неприятный холодок, а от ледяных Вериных рук пробежала волна колючих мурашек. Кирилл отшатнулся и зарычал, волосы у него встали дыбом, и почти сразу Вера его отпустила и тоже отступила, встряхиваясь, как собака после купания.

– Что, и теперь не видишь? – неуверенно спросила она.

Ответом ей был еще один сердитый рык. Руслан Чернявин, дойдя до противоположного конца станции, развернулся и теперь двигался в обратную сторону.

– Эй, Руск! – взмахнув рукой, девушка решительно направилась к нему.

Тот замер и съежился за полотером, словно неверный муж, застуканный на месте адюльтера.

– Руслан, это же я! – дружелюбно улыбнулась Вера, раскрывая давнему знакомому объятия и на всякий случай ускоряя шаг.

– Верка, ты, что ли? – недоверчиво прищурился тот.

– Я!

Правый глаз Чернявина, как всегда в минуты сильного волнения, съехал к переносице, левый продолжал с подозрением сверлить приближающуюся девушку.

– Ну, привет… – наконец пробормотал он.

– Здравствуй, Руск.

Чернявин перевел взгляд на неподвижно стоящего Кирилла, разом сбледнул и вдруг испуганным зайцем сорвался с места, гулко загромыхав по полу подошвами тяжелых ботинок.

– Стой! – завопила Вера, бросаясь вдогонку.

Но ее уже опередили. Коротко рявкнув, Кирилл прыгнул вперед и несколькими гигантскими скачками догнал удирающую жертву, опрокинул на пол и навалился сверху, вцепившись уборщику в горло. Подбежавшая девушка схватила напарника за запястья, пытаясь ослабить хватку. Чернявин хрипел и задыхался, но, воспользовавшись вмешательством Веры, тут же попытался вывернуться.

– Быстро говори, где часы? – Та со злостью тряхнула его за плечо.

– Я ничего не знаю, отстань от меня!

– Говори, или он тебя придушит!

– Какие часы, что вам от меня нужно?

– Часы, которые ты стащил из Кунсткамеры и пытался продать Юльке. Ну! Говори, где они?!

– Не знаю ни про какие часы…

Вера яростно закусила губу. Темполог наклонился и негромко, но внушительно рыкнул Чернявину в лицо.

– Охрана! – взвизгнул тот и немедленно почувствовал, как на горле сжимаются железные пальцы.– Ладно, ладно… Хорошо. Я скажу, только убери этого психа!

– Говори! – приказала Вера.

– Я тут не при чем! Меня попросили. Я не хотел… Я ничего не крал…

– Куда ты дел часы?

– Я не вор… – жалобно проныл Руслан. – Я не нарочно. Костян, гнида, меня подставил, он и его френд. Знал, где я работаю, и сам попросил принести часы, еще так подробно их описал… А потом ни копейки не дал, гад, сука неблагодарная! А меня из-за него с работы выгнали…

– Какой Костян? – прошептала Вера, холодея от внезапного предчувствия.

– Какой, какой… Водлянов, скотина! Главный спец по антиквариату, Юлька его хорошо знает. И главное, ведь сам, сам меня просил: принеси, говорит, часы, они в запасниках хранятся, их, говорит, все равно никто не хватится. Я думал, он хоть денег даст, а он – хрен с маслом…

– Ты отдал часы Водлянову?

Руслан смущенно заерзал, еще сильнее кося правым глазом. Левый забегал из стороны в сторону, избегая встречи с бледным Вериным лицом.

– Ну… не совсем… Я ему их принес, как велено было, домой принес, он их взял, поковырялся в футляре, потом сходил с ними куда-то, а когда вернулся, отдал часы мне и сказал нести обратно.

– Обратно в музей?

– Ну да.

– И ты отнес?

– Чего я, лох, что ли, какой? Очень мне надо было их возвращать! А если бы меня с ними застукали? Паника бы поднялась… С работы меня, конечно, вытурили, но хоть в милицию не заявили, потому что доказательств никаких. А часы я по частям распродал, кому что удалось впихнуть. Они ж все равно сломаны были, а так хоть футляр взяли, подставку бронзовую, циферблат со стрелками… Корпус только остался, здесь в подсобке. Будете брать?

Вера молча разглядывала свои ладони – они были ледяными и ощутимо дрожали.

– Так чего? – переспросил Чернявин, удивленный этим внезапным молчанием. – Часы нести? Там, правда, немного осталось…

– Зачем, – перебила его девушка, – зачем Константину понадобились эти часы?

– Да не знаю я… Кажется, он что-то в них искал.

– Что?

– Ну да, наверное. Щупал там, стучал, иголкой ковырялся. Слушай, Верка, скажи своему френду, чтобы с меня слез. Тяжело же!

Кирилл предупреждающе зарычал, а Вера пропустила просьбу мимо ушей. Машинально погладив темполога по макушке (тот сразу расслабился и довольно заурчал), она поднялась и стала отряхивать сарафан. Следом за ней встал на ноги и Кирилл. Звериная муть постепенно схлынула из его глаз, взор обрел прежнюю ясность, а губы скривились в язвительной усмешке.

– К Водлянову? – как ни в чем не бывало осведомился он у девушки.

Та медленно кивнула.

– Я не понимаю… – ее голос звучал так тихо, что темполог едва мог понять, что она говорит. – Почему он даже не упомянул о часах? Для чего они ему понадобились? Что он в них искал?

Кирилл хмыкнул. У него сложилось четкое представление о причинах подобного интереса, и предмет поисков консультанта-искусствоведа не вызывал сомнений. Похоже, Водлянову об этой истории было известно гораздо больше, чем он пожелал сообщить молодым людям, но вот насколько он сам оказался в ней замешан – это еще предстояло выяснить. Но высказывать все это вслух темполог не стал, дипломатично уклонившись от ответа. Собственно, он подозревал, что ответ, как таковой, был Вере не нужен, ее мучило совсем другое, в чем, возможно, она не хотела себе признаваться. Нужно было дать ей время поразмыслить и самой сделать очевидные выводы…

К сожалению, времени у них практически не оставалось.

– Я так думаю, – нерешительно заметил с пола Чернявин (он не рискнул встать, продолжая испуганно косить на молодых людей снизу). – Костян не для себя их брал. Ну, в смысле, они не ему нужны были, а френду его.

– Какому френду? – в один голос произнесли Вера с Кириллом.

– Не знаю. Я его только потом заметил, когда уходил уже – он за стеллажами сидел. Тихо сидел, как мышка. Старик какой-то, черный, носатый, седой весь. На кавказца похож…

Без лишних слов темполог взял девушку за руку и потянул к выходу.

– Эй, вы куда? – растерянно прокричал им вслед Чернявин.

Ни один из них даже не оглянулся.

За спинами молодых людей послышались глухие хлопки – это начала обваливаться отсыревшая штукатурка. Запах сероводорода усилился, в туннелях подозрительно заклокотало. Уже не раздумывая, Кирилл и Вера выскочили на верхнюю платформу и бегом бросились к эскалатору.

Ребристые ступени медленно ползли, с натужным скрежетом. На середине пути эскалатор содрогнулся всеми частями и остановился. В его недрах что-то угрожающе грохнуло, послышался громкий стук, сильно отдающий в ноги. Светильники испуганно замигали, толстые матовые стекла плафонов, дребезжа, покрылись сетью трещин. С сухим треском лопались лампочки.

Снизу пахнуло вонючей сыростью – оглянувшись, Вера заметила, как на нижние ступеньки накатывает грязно-серая пленка прорвавшейся откуда-то воды. Белый свод над их головами расцветился быстро расползающимися ржавыми пятнами. Поднимая брызги, с платформы выбежала группа ремонтников в ярко-оранжевых жилетах и, перепрыгивая через три ступеньки, помчалась вверх. В глубине станции раздалось унылое завывание сирен, и из вестибюля отозвался звонок – пронзительно и тревожно.

Молодые люди соскочили со ступеней и подбежали к выходу. Им в лицо ударил сквозняк, бешено рвущий двери. Возле них метались два милиционера и дежурная с белым, как простыня лицом – охранники ловили створки и держали их, пока женщина дрожащими руками защелкивала замок. Проскочившим мимо Кириллу и Вере она растерянно бросила:

– Куда?… Мы закрываемся! – и взмахнула руками, еле увернувшись от отлетевшей двери. Ее голос утонул в завывании ветра.

Над островом сгущалась тьма. Небо, окрашенное в черно-фиолетовый цвет, опустилось так низко, что, казалось, вот-вот должно было окончательно расплющить остров со всеми его старыми домами, деревьями, вывесками и автомобилями, запрудившими перекресток. Одна лишь призрачная громада собора не желала сдаваться стихии, упрямо подпирая нависшие тучи слабо мерцающими главками.

Резкие порывы ветра гнули деревья и раскачивали рекламные щиты. Хватая воздух пересохшим ртом, Вера изо всех сил цеплялась за Кирилла. Ветер рвал на них одежду, рубашка темполога лишилась последних пуговиц.

– Сюда! – прокричала девушка и, не услышав сама себя, потянула напарника в сторону огороженного сквера. Они побежали по усыпанной гравием дорожке, прикрывая лица от летящей навстречу, смешанной с мусором колючей пыли. Над их головами отчаянно скрипели старые тополя, роняя вниз обломанные ветки.

У собора Вера попыталась притормозить.

– Мы так далеко не уйдем… надо переждать! – но темполог, не выпуская ее руки, продолжал упрямо тянуть дальше. Они пересекли забитую машинами улицу и свернули налево, укрываясь от сбивающих с ног порывов ветра. За ними, грохоча, обрушилась на асфальт ярко-красная вывеска с надписью "Мясо".

Вера, изнемогая, прислонилась к стене. Никогда раньше девушка не оказывалась в эпицентре бури, и теперь ее охватило глубокое волнение, смешанное с мистическим ужасом и робким восторгом. Ей почудилось, что воздушные струи сейчас подхватят ее и потащат за собой, словно тряпичную куклу, она уже не чувствовала под собой опоры, как будто ураган не только сносил вывески и выворачивал деревья, но и саму землю растирал в порошок. Ей вдруг захотелось шагнуть вперед, без сопротивления отдаться на волю ветра – желание было таким острым, что она с трудом его подавила и только крепче стиснула пальцы на опоре водосточной трубы.

Напарник куда-то исчез, и Вера повернула голову, пытаясь разглядеть его сквозь белые завихрения пыли. Волосы лезли ей в лицо, из глаз непрерывно текли слезы, выдуваемые ветром.

Сквозь шум и завывания послышались кудахтающие звуки, из-за угла с надсадным тарахтением выскочил старый обшарпанный мотоцикл, натужно хлопая и содрогаясь всеми частями, затормозил рядом с девушкой.

За рулем сидел темполог.

– Откуда… – Вера не договорила, задохнувшись от ударившего в лицо ветра, и только потом заметила торчащий из замка зажигания универсальный стержень. Кирилл шевельнул губами, кивком указывая на сидение за собой, подождал, пока она вскарабкается сзади, и дал по газам. Девушка прижалась к спине напарника, обхватив его обеими руками.

– Давай прямо! – крикнула она ему в ухо. Кирилл молча кивнул, закладывая резкий вираж.

Теперь ветер, казалось, обрушился на них с удвоенной силой. Мотоцикл вихлял, задевая автомобили, припаркованные по обе стороны улицы, темполог с трудом удерживал руль в нужном положении.

Вера, смаргивая, выглянула из-за его плеча.

– Теперь налево!

Они проскочили грязный переулок с размалеванными граффити стенами домов. По земле, громыхая, перекатывалась лента сорванной вывески. Под колесами мотоцикла захрустело битое стекло.

– Направо!

Она еле удерживалась, чтобы не завизжать во весь голос. Опасная гонка, бьющие в лицо воздушные потоки, заносы на поворотах, от которых сердце уходило в пятки, хлопанье сорванных с петель оконных рам над головой, сыплющиеся вниз осколки, напряженное тело темполога, к которому девушка прижималась, как младенец к любящей матери – все это против воли вызывало в Вере дикий восторженный порыв. Безостановочное движение опьяняло, кружило голову, заставляя позабыть обо всем. Она уже наслаждалась происходящим, и неизбежный страх, как острая приправа, делал наслаждение еще более пронзительным.

Проезд сузился, автомобили выстроились на нем в три, а местами и в четыре ряда. Некоторые из них были оставлены поперек улицы с открытыми дверьми, точно владельцы в панике убегали прочь. По крышам, капотам, лобовым стеклам словно град стучали обломки кирпичей и штукатурки, сыплющиеся с фасадов.

Вильнув, мотоцикл выехал на тротуар и помчался дальше, подпрыгивая на колдобинах. У высокого кирпичного дома с большими полукруглыми окнами первого этажа молодых людей чуть ни сбило полуоторванной ставней, болтающейся на одной петле. Еле увернувшись, они сразу угодили в затор, образованный сгрудившимися у выезда на проспект машинами.

Мотоцикл яростно взревел, перекрывая вой ветра, и встал на дыбы, точно рвущаяся из упряжи лошадь. Вера взвизгнула, повиснув на плечах у темполога, и тут же прокричала:

– Давай налево через переулок!

Они повернули и оказались в царстве хаоса. Короткий и грязный переулок, со всех сторон стиснутый облупленными, покрытыми копотью домами, был похож на тесную клетку, в который стонал и бился, стремясь вырваться на волю, озверевший ветер. Тучи песка закручивались длинными узкими смерчами и почти сразу осыпались, наткнувшись на стены домов. Разглядеть что-либо в этом кипящем пыльном водовороте не представлялось возможным.

– Держись! – крикнул темполог.

Мотоцикл словно наткнулся на невидимую преграду и пошел юзом. Напарников тряхнуло и припечатало о стену. Оглушенная Вера сползла на грязный асфальт, обеими руками хватаясь за ушибленный бок.

Из темного тупика между домами им наперерез метнулись две скрюченные тени. Кирилл не успел обернуться, как ему на голову обрушился кусок арматуры. В последний момент звериная реакция помогла темпологу увернуться – удар пришелся вскользь по лопатке. Коротко мяукнув, мужчина развернулся и прыгнул на обидчика между тем как второй нападавший, пригнувшись, навалился на него всем телом, обхватывая за пояс. Сцепившись, все трое рухнули на землю.

Хватаясь за шершавую облицовку, Вера с трудом поднялась на ноги. Пыльные завихрения не давали разглядеть, что происходит. Она видела лишь неясные силуэты, возящиеся на асфальте, слышала ругань и кряхтение, а еще знакомый воинственный рык. Кажется, у Кирилла дела шли неплохо – несмотря на численное преимущество, нападавшие не могли с ним справиться. Один уже отползал в сторону, стеная и держась за живот, другой, придавленный темпологом, орал и беспорядочно сучил конечностями. Кирилл с утробным рычанием яростно трепал его зубами за ухо. Опрокинутый мотоцикл валялся здесь же, у стены, дерущиеся то и дело задевали его ногами. Рядом со звоном перекатывался брошенный кусок железной трубы.

Еще плохо соображая, девушка подобрала его и, пошатываясь, направилась к сцепившимся мужчинам. На пути у нее оказался поверженный противник, не заметив Веры, он уткнулся ей в ноги. Она замахнулась трубой, но, перехватив его взгляд, опустила руку – он таращился на нее из-под надвинутого на лоб капюшона ветровки, испуганно и злобно. На вид ему было не больше восемнадцати, чрезмерно вытянувшийся, худой как щепка пацан с длинными, нескладными конечностями, болтающимися будто на шарнирах. Глаза у него были светлые, почти белые, зрачки сильно расширены, взгляд плавающий. Весь его вид вызывал у девушки омерзение и презрительную жалость. Неосознанно он уцепился за Верину юбку, пытаясь подняться, и она брезгливо его оттолкнула.

В тот же миг сильный удар сзади опрокинул ее на землю. Третий из нападавших, до этого момента никем не замеченный, выступил вперед, подхватывая выпавшую из Вериных рук железку. Девушка уперлась ладонями в асфальт, и он добавил ей ногой под ребра.

От боли перехватило дыхание, рот наполнился кислой слюной. Она сипло раскашлялась, глотая песок вместе с воздухом. Под рукой оказался обломок кирпича, и Вера наугад швырнула его в нападавшего. Тот вздрогнул, оборачиваясь, и его самого сбило с ног взвившееся в длинном прыжке тело темполога. Парень ударился затылком о поребрик и отключился. Второй нападавший, не вставая с земли, выхватил из кармана нож и описал им широкий полукруг, чиркнув Кириллу по щиколотке. С яростным шипением мужчина перехватил тощую ручонку и несколько раз с силой ударил ею об асфальт. Нож выпал из ослабевших пальцев. Темполог отпихнул его кончиком сандалии и, без всякого сострадания подхватив скулящего парня за шиворот, треснул его о каменную опору при выходе из тупика.