Текст книги "Колос времени [СИ]"

Автор книги: Наталья Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Может, в другой раз, – Вера застенчиво улыбнулась и похлопала ресницами. – Да это и не важно. Я просто так спросила.

– Ваше право, Верочка. Вы здесь, для того чтобы спрашивать, а я – для того чтобы отвечать, – галантно заметил хозяин.

– Спасибо, – смущенно пробормотала гостья.

– Всегда пожалуйста. Может быть, еще какие-то вопросы будут?

Девушка замялась, опуская глаза.

– Мне так неловко, правда… Явилась, отвлекаю вас от дел… Вряд ли вы меня поймете…

– Ну, что вы! – Волдянов наклонился и ловко перехватил руку девушки, запечатлевая на ней быстрый щекотный поцелуй. – Я вас прекрасно понимаю.

– Правда?

– Безусловная. Если уж начал, то остановиться невозможно…

– Но я… не совсем понимаю… – Вера слегка нахмурилась.

Консультант взял в руки орла и ласково провел кончиками пальцев по раскинутым в стороны бронзовым крыльям.

– Я очень рад, что вы обратились именно ко мне. Знаете, что я вижу, когда смотрю на эту статуэтку? Жизнь. Годы, века – все, что она принесла с собой. Такая изящная безделушка, такая тонкая, изысканная, такая красивая. Сколько людей ею любовалось, сколько рук ее трогало, гладило, какие сердца бились рядом с ней. Мы же этого никогда не будем знать полностью – только какой-то маленький кусочек жизни удастся вызвать из небытия. Но и это поразительно, вы не находите, Вера?

– Я об этом не думала.

– А я вот думаю постоянно. Почему я вообще начал заниматься этим делом… я имею в виду историю вещей. Для меня каждый предмет – посланник своего времени. Каждый неповторим, уникален, каждый тянет за собой след, иногда тонкий, едва уловимый, а иногда целый шлейф – страсти, интриги, загадки. Мы многого не можем понять, просто не ощущаем, например, того, что было в прошлом или еще будет в будущем. Для большинства людей история – призрак. Но это не так. Она всегда была, есть и будет – жизнь. И душа откликается, хотим мы того или нет…

Вера слушала, машинально переводя взгляд с предмета на предмет. Ни о чем подобном она раньше не задумывалась, и сейчас ей пока было не ясно, разделяет ли она взгляды Водлянова. Несмотря на развитое воображение, девушке трудно было представить то, о чем он рассказывал, хотя в ее случае теория Константина получала неожиданное подтверждение. Вера даже улыбнулась про себя, подумав, насколько он оказался прав – одна единственная вещь всколыхнула прошлое, настоящее и будущее.

– Константин Ив… эээ… по-вашему у каждой вещи есть своя память? – спросила она, когда Водлянов замолчал.

– Естественно! Безусловно! А как же иначе? Без этого просто никуда! – преувеличенно воскликнул консультант, взмахивая руками. Задетый им пластиковый стаканчик упал на пол и закатился под стол. В глазах у Водлянова плясали веселые черти. Нагнувшись к самому Вериному уху, он заговорщицки прошептал. – Открою страшную тайну. Верочка, только – тссс, никому… Это и есть настоящая магия. Другой не существует.

– Вы верите в магию? – в тон ему ответила девушка, стараясь сохранить серьезное выражение лица.

Константин выпрямился, скрещивая руки на груди.

– Почему нет? – буднично заметил он. – Магия предполагает осознание метафизического, космического смысла жизни, который не привносится извне, но проистекает из нее самой.

– И… какой же смысл несет мой орел?

– Вот это, Верочка, вам и предстоит раскрыть. Но только вам. Я могу лишь что-то подсказать, не более.

Размякший от жары асфальт слегка пружинил под ногами. Казалось, если обернуться, то можно будет увидеть на нем вдавленный отпечатки своих следов, и Вера действительно то и дело оглядывалась, щурилась и даже наклонялась вниз – но ничего подобного, правда, не видела. В очередной раз ее так повело, что девушка чуть не упала и, чтобы немного придти в себя, вынуждена была прислониться к рекламному стенду, не обращая внимания на сомнительную чистоту оного. Голова слегка кружилась, чувствовала она себя немного странно, но настроение было приподнятым, и губы то и дело сами собой расползались в улыбке.

На улице быстро темнело – в основном из-за висящей в воздухе дымки. Но и время уже позднее. Засиделась она у Водлянова… хотя ни капельки об этом не жалеет! За приятной и познавательной беседой часы пролетели незаметно. Константин достал бутылку какого-то восхитительно вкусного и, по всей видимости, весьма дорогого вина, и после первого же бокала разговор стал еще непринужденней. Водлянов определенно был в ударе, сыпал забавными историями, пересказывая их с таким неподражаемым юмором, что у Веры от смеха свело скулы и заболел живот… Сам рассказчик оставался неизменно серьезным, и только в его глазах плясали веселые огоньки, да усы слегка подрагивали, скрывая усмешку.

Девушка прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.

До чего же обаятельный человек!

Правда, она так и не смогла понять, что в его историях было правдой, а что – беспардонным вымыслом, сочиняемым тут же на ходу. Клятвенно положив руку на сердце, консультант уверял, что все взято из жизни. Вере особенно запомнился один из его рассказов. Может быть, из-за того загадочного вида, который вдруг напустил на себя Константин, или из-за многозначительных взглядов, которые он бросал на слушательницу, или из-за его низкого, глуховатого голоса, временами переходящего в свистящий шепот… В любом случае, было жутко интересно, а кроме того, она сама подсказала Водлянову тему, вскользь упомянув о таинственных петербургских зданиях – не уточняя, каких именно. В тот момент Вера чувствовала себя спокойной и расслабленной, и события предыдущих суток незаметно отступили в тень. Скинув босоножки, девушка удобно устроилась с ногами в кресле, неспешно, по глоточку потягивая вино, когда вдруг поймала на себе тот самый странный и напряженный взгляд собеседника.

– Да, о Петроградской стороне ходит немало загадочных слухов, – кивнул он, приводя Веру в замешательство. Ей казалось, что она не называла конкретного места… или все-таки называла? – Некоторые даже считают, что питерский "бермудский треугольник" располагается именно там, а не в районе Сенной площади. Что на месте нынешней Большой Разночинной в веке этак восемнадцатом располагалась легендарная слободка заклинателей кладов, которую никто не мог обнаружить. А еще, как известно, там сами собой пропадают целые здания…

Вера фыркнула в бокал, но Водлянов даже не улыбнулся, загадочно поблескивая глазами из-под густых насупленных бровей.

– Один мой хороший знакомый стал однажды свидетелем подобного случая, – задумчиво продолжил он. – Мне он об этом рассказал много лет спустя, но, знаете – с таким чувством, будто бы это случилось вчера. При всем при этом у него, у моего знакомого, начисто отсутствует воображение – он вообще не в состоянии представить себе что-то отвлеченное, фантастическое, для него существуют только факты и выводы, сделанные на их основе. Эта история поставила его в тупик, поэтому он решил со мной поделиться, м-да… Ему, видите ли, думалось, что он упустил в ней что-то, лежащее на самой поверхности, то, что может все распрекрасно объяснить без привлечения тонких метафизических материй. К сожалению, я ничем не смог ему помочь…

– И что с ним стало? – с замиранием сердца спросила девушка. Водлянов пожал плечами.

– Ничего. Живет и здравствует. Насколько мне известно, в прошлом году отметил свой семидесятилетний юбилей. Но когда случилась эта история с пропавшим зданием, ему было немного за двадцать, и он состоял аспирантом у одного профессора, светила математических наук – правда, светила средней величины, так, чуть покрупней белого карлика… Звали профессора Обломенский Виктор Афанасьевич и было у него интереснейшее хобби – он обожал все, что было связано со старым кинематографом, и все, что предшествовало его появлению. Собирал раритетные кинопленки, старые съемочные камеры, кинопроекционные аппараты, многое восстанавливал за свой счет. В пятидесятых годах у него образовалась огромнейшая коллекция, настоящая синематека, с такими экспонатами, каких вы не найдете в Госфильмофонде. Там были и неизвестные частные любительские съемки, и короткометражки Мельеса, и… А! Не имеет смысла перечислять, потому что для нас это совершенно неизвестная область. А вот знатоки, по словам моего приятеля, просто рыдали от восторга, и киноведы ходили к господину Обломенскому, как туристы в Эрмитаж. Особую гордость хозяина составляла коллекция старинных проекционных аппаратов, называемых еще "волшебными фонарями", и различные оптические игрушки – знаете, Вера, вроде таких круглых дисков с картинками. Крутишь их, и получается какое-то движение: лошадь скачет или парочка танцует… А волшебный фонарь вы когда-нибудь видели? Такая конструкция, чем-то похожая на печку-буржуйку или скорее на самовар, только вместо краника – объектив с линзами. За объективом пазы, куда вставляется слайд с изображением, внутри лампа для подсветки, а сверху труба для вывода дыма и горячего воздуха. Просто и действенно. У меня до недавнего времени был один такой – подарил детскому клубу. Проецировать изображение можно на все, что угодно – на стены, экраны из простыней, на клубы дыма. В восемнадцатом-девятнадцатом веках эти игрушки пользовались большим успехом. С их помощью читались лекции в университетах и устраивались развлекательные показы во дворцах титулованных особ. Нострадамус использовал волшебный фонарь для своих пророческих представлений, а нюрнбергский механик Иоганн Конрад Гютле заставлял публику на лейпцигских ярмарках визжать от ужаса и восторга, демонстрируя им леденящие душу картины, вроде "Массового воскресения из мертвых" или "Окровавленных скелетов, дерущихся друг с другом"…

У господина же Обломенского (простите, Верочка, я возвращаюсь к тому, с чего начал) таких фонарей было штук десять, самых разнообразных конструкций, и среди них один – особенно дорогой профессорскому сердцу. Гостям это чудо Обломенский не показывал, но моему знакомому – своему аспиранту – скрепя сердце, доверил-таки тайну. Фонарь оказался по-настоящему волшебным – он создавал "туманные картинки" без всяких слайдов, сам по себе. По словам моего приятеля, это были настоящие движущиеся иллюзии – иногда расплывчатые, а иногда яркие и объемные. Если приглядеться, то можно было узнать людей, которых он показывал, иногда это оказывался кто-то из родных или близких. Моему приятелю фонарь предсказал его будущую жену, с которой тот еще не был даже знаком. Интересно, не правда ли? И никто не мог понять, как это устройство работает. Мой приятель подозревал наличие внутри фонаря какого-то хитрого оптического механизма и просто мечтал о том, чтобы в нем как следует покопаться. Но профессор и слышать об этом ни хотел. До своей драгоценной игрушки он никому не разрешал дотрагиваться, да и вообще это было бы бесполезно – корпус фонаря был герметично закрыт со всех сторон, выводная труба отсутствовала, а линзы – намертво припаяны к объективу.

Поначалу господин Обломенский держал синематеку у себя дома. Апартаменты у него по тем временам были роскошные, пятикомнатные в старом фонде. Но коллекция постоянно пополнялась, и скоро даже пяти комнат стало для нее маловато. Тогда профессор озаботился поиском нового помещения и почти сразу нашел – пустующее двухэтажное здание в соседнем дворе. До войны там располагался то ли склад, то ли ночлежка, после – дом вроде бы оказался никому не нужен, словом, все прекрасно устроилось. Здание отремонтировали за госсчет, создали нужные условия для хранения кинопленок, экспонаты перенесли, разместили, как полагается, по субботам сделали день свободного посещения – и все остались довольны.

Единственным экспонатом, который не обрел своего места в новом доме, оставался тот самый чудо-фонарь. Профессор ни за что не пожелал с ним расставаться.

И вот однажды туманным осенним вечером мой знакомый отправляется на дом к своему научному руководителю, чтобы окончательно согласовать с ним тему своей диссертации. Поднимается по лестнице и видит, как из профессорской квартиры выходит незнакомый ему человек. Мой приятель, естественно, проявил любопытство, но разглядеть гостя не успел – по его словам, тот как будто сразу исчез. Ладно, он пожимает плечами, звонит в звонок, но ему никто не открывает. Через некоторое время он слышит за дверью истеричные вопли господина Обломенского, угрожающего немедленно вызвать милицию, если посетитель сей же час не уберется прочь.

Мой приятель удаляется в некотором недоумении, а на следующий день профессор, как ни в чем ни бывало, зазывает его в гости, поит чаем, задерживает допоздна, а на прощание шепотом велит аспиранту выйти из дома, но не уходить далеко, а оставаться поблизости и через пару часов незаметно вернуться. Мой знакомый сделал все, как было велено, вернулся и застал господина Обломенского в полной готовности с большой коробкой, которую надлежало потихоньку, не привлекая внимания, вынести из дома.

Оба тащат эту коробку через весь двор, доходят до синематеки, профессор открывает двери своим ключом, они проходят по лестнице и коридору, не зажигая свет, и в конце концов прячут коробку в какой-то подсобке со всяким старьем. После чего возвращаются в профессорскую квартиру и остаток ночи проводят в молчаливом бдении. Кого или чего они ждали, мой приятель не мог объяснить, поскольку сам ни во что не был посвящен. Ему было велено не спать, он и не спал, хотя, как потом признавался – очень хотелось… Утром оба едут в университет на личном автомобиле господина Обломенского, и тут вдруг и случается самое необычное. Мой приятель запомнил, что в этот день стоял очень густой туман – ровный, желтовато-серый, в нем практически ничего не было видно. Машина двигалась очень медленно, и так же медленно ей навстречу выплывали смутные очертания домой, еще горящих фонарей, голых деревьев. Людей, казалось, не было вообще – словно он, профессор и их шофер оказались отрезанными от всего мира. Жуткое чувство! Уж на что мой знакомый – человек, лишенный всякого воображения, но и его проняло. Он мне рассказывал, что совершенно запутался и растерялся, окончательно перестав соображать, в каком месте города они находятся. Весь путь казался ему одним монотонным нескончаемым движением в никуда.

И вдруг в этот самый момент перед капотом он видит фигуру. Темный силуэт на мгновение выходит из тумана, пересекает улицу и удаляется. Это человек и на спине у него – большой продолговатый ящик. По словам моего приятеля, выглядел незнакомец точь-в-точь, как странствующий фонарщик с переносным волшебным фонарем со старинной гравюры. Секунда, и его уже не видно. И тут господин Обломенский бледнеет на глазах, хватается за сердце и не своим голосом требует немедленно возвращаться, и успокоить его решительно никак не удается. Весь обратный путь он сам не свой, не переставая, подгоняет шофера, но когда они подъезжают к дому, оказывается, что спешить уже некуда. На месте синематеки – голый пустырь. Ни кирпича, ни гвоздика, один сухой бурьян. Целое здание со всеми экспонатами просто исчезло. И никто ничего не видел…

– У господина Обломенского после такого потрясения случился сердечный приступ, – закончил Водлянов. – А мой знакомый до сих пор пытается объяснить происшедшее с научной точки зрения. Но, насколько мне известно, он в этом не слишком преуспел. А случилось это как раз в районе Петроградки, недалеко от пересечения Большой Разночинной и Чкаловского…

– Вот такой загадочный город… – пробормотала Вера, медленно выплывая из потока собственного сознания.

Она оглянулась. Рядом явно что-то происходило: прохожие, оживленно переговариваясь, дружно поворачивали головы в одну сторону, ближе к перекрестку уже собралась целая толпа. Гарью пахло сильнее обычного. Вера отлепилась от стенда и неторопливо зашагала в сторону Александровского парка. Навстречу ей спешили люди.

– Ну, че там? – возбужденно спросила у нее высокая девица, потряхивающая ярко-розовыми прядями взлохмаченных волос. – Че творится, а?

Все еще поглощенная своими мыслями, Вера недоуменно глянула на вопрошающую и совсем было собралась пожать плечами в ответ, когда за ее спиной кто-то с явным удовольствием произнес:

– Горит чего-то! Слышь, как дымом тянет.

– А че горит?

– Да, блин, домина какой-то! Слышь, пойдем, позырим?

Вера невольно повернула голову. Ее тут же невежливо толкнули в бок, потом оттерли в сторону, и через секунду, подхваченная стихийным людским движением она уже шагала в общей толпе, причем туда, куда совершенно не собиралась идти.

Словно весь Петроградский остров собрался здесь на какое-то событие общегородской значимости, и все неторопливо, но так же целеустремленно двигались в одном направлении. Передние ряды притормаживали, задние – напирали, и Вера оказалась в густой толпе, буквально стиснутая со всем сторон потными разгоряченными телами. Ей вдруг представилось, как эта плотная людская масса заполняет проспект и, словно перестоявшее тесто из кастрюли, вытекает на набережную, напирая на каменный парапет, ломая решетки мостов… Она слегка растерялась, потом тряхнула головой и заработала локтями, пробираясь назад. Получалось очень медленно, ее постоянно толкали и увлекали в прежнем направлении. Подвыпивший парень в шортах и разнокалиберных цепях на голой груди загородил Вере дорогу, а в ответ на попытку девушки его обойти меланхолично осведомился: "Куда прешь, коза?", продолжая двигаться вперед с неотвратимостью бульдозера.

По проспекту, истошно завывая и сияя огнями, промчались две пожарные машины.

– Видали? Еще поехали. А там уже пять! Все никак потушить не могут… – полная молодая женщина, прижимая к боку ребенка, встала на цыпочки и изо всех сил вытянула шею.

– Пять чего? – устало выдохнула Вера, на время прекратив борьбу с людской стихией.

– Расчетов пожарных, чего же еще? Вон выстроились рядком! Да вы, девушка, сама поглядите, вы ростом повыше и на каблуках. Что они там делают?

Вера передернула плечами и послушно развернулась. Перед ней колыхалось целое море людских голов. Кто-то уже сидел на плечах. В первых рядах оживленно шумели, выкрикивая что-то задорное и неразборчивое. Все происходящее напоминало митинг или демонстрацию, не хватало только транспарантов с соответствующими лозунгами.

Из-за Мечети выплывали клубы черного дыма.

– Тушить стали? – с надеждой переспросила женщина, и ребенок у нее под боком поднял на Веру большие любопытные глаза.

– Не похоже, – девушка невольно поежилась. Странно как-то. Куда ни глянь, ни одного испуганного или напряженного лица. Только интерес и какое-то жадное… предвкушение, что ли? Как будто всем здесь пообещали захватывающее зрелище.

– А что, что горит? – не унималась женщина.

– Кажется, особняк…

– Господи, что же это делается?! – удовлетворенно вздохнув, женщина покачала головой. Глаза ее горели. – Особняк Кшесинской? Ой, ну просто караул кричи! Чего же они не тушат? Чего ждут-то? Второго пришествия?

Толпа встрепенулась, по ней словно пробежала нервная рябь. Потом раздался дружный вздох. Вера невольно выдохнула вместе со всеми и подалась вперед, не веря своим глазам.

Ветер гнал тонкие язычки пламени в сторону проспекта. Причудливо извиваясь, закручиваясь мелкими спиралями, пригибаясь, опадая и снова вздымаясь, они плыли прямо по воздуху, охватывая дымным черно-желтым силуэтом горящую пустоту. И вправду создавалось впечатление, что горит дом. Прямые строгие линии фасада, рустовка первого этажа, знаменитый балкон, изящно оформленные фризы, башня с тонким шпилем – все было вычерчено пламенем словно по линейке. Из темных провалов несуществующих окон валил густой дым. Но самого здания внутри огненного контура не было. Просто не было. Как будто особняк вдруг стал невидимым и при этом двигался сам собой.

– Мать моя женщина! – с чувством произнес стоящий перед Верой человек.

Пламя с тихим гудением повисло над перегороженной проезжей частью, потом развернулось и неторопливо поплыло через площадь к Троицкому мосту. Не теряя объема и не меняя ни одной детали. На людей пахнуло жаром, передние ряды подались назад, послышались крики. Но большинство в едином порыве точно под гипнозом двинулось вслед горящему фантому, попросту сминая тех, кто пытался от него укрыться. Милицейское оцепление было прорвано в минуту, самих стражей порядка подхватил общий поток.

Вера изо всех сил уперлась каблуками в асфальт, но это не помогло. Бросив короткий взгляд в сторону, она заметила, что особняк Кшесинской, целый и невредимый, стоит на прежнем месте, а пожарные с брандспойтами в руках растерянно чешут затылки. Преследовать уплывающий пожар никто из них явно не собирался. Потом девушку потащило дальше, и она сосредоточила все внимание на том, чтобы устоять на ногах. Толпа запрудила проезжую часть целиком, остановив движение, и неуклонно потекла дальше, огибая недовольно гудящие автомобили. Вера чувствовала, что движение все убыстряется, теперь она и окружающие ее люди почти бежали, задыхаясь в общей сутолоке.

"Да что же это такое? Что творится? Зачем они бегут?"

Словно в ответ на ее мысли огонь ярко вспыхнул и погас, а в воздухе еще несколько минут плыл постепенно растворяющийся дымный силуэт. Потом внутри него раздался взрыв, и людей отбросило назад. Впереди истошно закричали, крик был подхвачен, и в том же едином порыве, с каким люди следовали за манящим призрачным огнем, все развернулись и бросились в обратном направлении. Возникнув неоткуда, паника распространялась еще быстрей пожара.

Люди бежали прочь с искаженными от страха лицами, кто-то падал и его тут же затаптывали, кто-то расчищал себе дорогу, отталкивая остальных. Человеческий поток вливался обратно в русло проспекта, ставшее вдруг для него слишком узким. Началась давка. В суматохе Веру оттерли к пожарным машинам, все еще стоящим около особняка. Там ее сбили с ног, и чтобы не оказаться затоптанной, девушка со всем проворством, на которое только была способна, закатилась под красную цистерну и распласталась там на пыльном асфальте с пятнами мазута. Земля под ней гулко вздрагивала от топота множества ног. Над головой было заляпанное днище, сильно воняющее бензином и еще какой-то гадостью.

Вера прижала к груди сумку, закрыла глаза и постаралась не думать о том, что будет, если машина вдруг тронется с места. Впрочем, пока на улице твориться такой бедлам, этого можно не опасаться. Хоть какое-то облегчение…

Она незаметно выровняла дыхание и расслабилась.

Шум вроде бы стих.

По лицу скользнуло легкое веяние воздуха. Бензиновая вонь исчезла, а запах гари лишь слегка щекотал ноздри.

Вера открыла глаза. Днища больше не было, как и самой пожарной машины. Вместо нее девушка увидела темнеющее небо с блеклыми крупинками звезд и тоненьким серпиком убывающей луны – прямо над головой. Слева нависал фасад так и несгоревшего особняка, справа – силуэты высаженных вдоль проспекта деревьев. Общую тишину нарушал шум редких проезжающих мимо автомобилей. Где-то рядом прошлепали мягкие подошвы, их обладатель явно подволакивал ногу. Рядом с лежащей девушкой шаги замерли, потом неуверенно приблизились.

Через некоторое время над Верой нависла круглая красная физиономия, увенчанная милицейской фуражкой. Девушка с полным вниманием поглядела в подозрительно сощуренные глаза стража порядка, всем своим видом демонстрируя спокойствие и благорасположение к окружающему миру.

Милиционера это слегка смутило. Он неуверенно переступил с ноги на ногу и наклонился ниже, одновременно принюхиваясь.

– Эй, женщина… девушка! Все в порядке?

– В полном, – непринужденно согласилась Вера, поднимаясь с земли. – Вы не подскажете, который сейчас час?

Милиционер озадаченно глянул на часы.

– Полтретьего… Ночь на дворе.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила его Вера, отряхивая сарафан. Нога подвернулась, и девушку слегка качнуло.

– Пожалуйста, – с еще большим подозрением протянул страж порядка, явно пребывая в сомнениях – а не потребовать ли у нее документы для проверки?…

В Вериной сумке зазвонил телефон.

– Але, – приветливо отозвалась девушка, одновременно посылая стражу легкую извиняющуюся улыбку.

– Ну, наконец-то! – бурно выдохнула Юлиана. – Целый вечер не могу до тебя дозвониться! Это черт знает что такое!

– Извини…

– Я не об этом. Я не могу с ним справиться! Я пыталась, честно, но не могу! У меня больше нет сил! Немедленно приезжай!

– Куда?

– Ко мне и быстро! – отрезала Юлька, давая отбой.

Вера бросила телефон в сумку и тяжело вздохнула. Только сейчас она почувствовала, насколько устала за эти два суматошных дня и как же ей все-таки хочется спать…

Да еще, как выяснилось, каблук сломался.

Подумав, девушка скинула босоножки, перехватила их за ремешки и, чуть прихрамывая, побрела к проспекту ловить попутную машину.

– Я же просила – быстро! – вместо приветствия выпалила Юлька, открывая дверь прежде, чем Вера успела позвонить.

– Пардон, но график разводки мостов твои пожелания не учитывает.

Подруга пропустила это замечание мимо ушей. Как заметила Вера, с Юлианой вообще творилось что-то странное – она двигалась, держа спину неестественно прямо, как будто боялась лишний раз шевельнуть шеей, и, не отрываясь, глядела в глубь квартиры, безостановочно переплетая и расплетая пальцы. Она даже не поинтересовалась, что за странный вид у подруги и почему та пришла босиком.

– Что у тебя случилось? – наконец не выдержала Вера.

– Сама смотри!

– В какую сторону?

Юлька дернула плечом и страдальчески сморщилась.

– Нет, я все понимаю! – возмущенно выпалила она, очевидно, продолжая какую-то давнюю тираду. – Я – женщина свободная, без предрассудков… Но это слишком! Даже для меня…

– Что слишком?

– Это! – провозгласила подруга, влетая в гостиную.

Вера, прихрамывая, прошла за ней и некоторое время, стоя в дверях, недоуменно разглядывала знакомую комнату. На первый взгляд гостиная ничуть не изменилась с последнего Вериного визита: те же белые обои, желтые жалюзи, синий диван и красная люстра в стиле модерн. Стеллажи с книгами, дисками, фотографиями, разными безделушками… и новая неожиданная деталь – Кирилл Снот, научный сотрудник Международного евразийского университета и по совместительству засланец из параллельного времени с забинтованной головой, сидящий на верхнем ярусе. Глаза сверкают, а костяшки пальцев, цепляющихся за край полки, побелели от напряжения. Зубы темполога были оскалены, вид в целом – очень угрожающий.

– А он что здесь делает? – удивилась Вера, переводя взгляд на жмущуюся рядом подругу.

– Так уж получилось, – уклончиво ответила та. – Ты можешь его унять? Я уже замучилась…

– Что здесь вообще произошло?

– Верунь, ну, давай с расспросами потом… Пожалуйста, сними его оттуда, полки еле держатся!

– Как? – логично поинтересовалась Вера.

– Я не знаю! – в отчаянии всплеснула руками Юлька. – В конце концов, это твой родственник!

– Да, но как он оказался на твоем стеллаже?!

– Ну не начинай, а?!!

Кирилл громко с подвыванием зарычал, скребя когтями по некрашеной древесине. Девушки дружно вздрогнули.

– Нет, я этого больше не выдержу, – в полголоса заметила Юлиана, берясь за голову.

Темполог вошел в раж и теперь просто бесновался, сотрясая полки и завывая так, что волосы вставали дыбом.

– И вот так целый вечер! – Юлька закрыла руками лицо. – Я не могу, я просто больше не могу. Мои силы на исходе. Да и соседи, знаешь ли… У меня, конечно, звукоизоляция, но кажется, она долго не выдержит. Веруня, сделай что-нибудь!

Минуту или две Вера напряженно размышляла, а потом тихо спросила:

– У тебя есть научная литература?

– Чего? – От удивления Юлька перестала плакаться и открыла рот.

– Научная литература есть?

– Медицинская?

– Нет, лучше что-нибудь из физики. Или из математики.

– Зачем?

Вера вздохнула и коротко пояснила:

– У него обострение. Так бывает. Его мозг отключился, но это можно исправить. На то, что касается науки, его помешательство не распространяется. Он сам так говорил. Я хочу заставить его извилины работать, тогда, возможно, он придет в себя.

– Научная литература, кажется, вся на антресолях, – растерянно пробормотала Юлька. – Я посмотрю…

– Только быстрей.

Юлиана кивнула и исчезла. Вера смерила темполога мрачным взглядом:

– Кирилл Снот, немедленно приди в себя. Ты же человек, а не животное…

– Вяк-рррвяуууу! – с полок посыпались стоящие на них предметы.

Девушка тихо опустилась на диван, отстраненно наблюдая за учиняемым разгромом. И зачем Юлька притащила Кирилла к себе?

– Вот, – слегка запыхавшаяся хозяйка влетела обратно в комнату. – Учебник физики за пятый класс. Ничего другого не нашла. Сойдет?

– Ладно, теперь садись и читай вслух. Громко, спокойно, размеренно – как диктор советских времен. Чтобы наш бесноватый все слышал.

Словно желая показать, что ему и так все прекрасно слышно, Кирилл издал особенно душераздирающий вопль, от которого зазвенели все стекла.

– Читай!

– "При определенных условиях, в безвоздушном пространстве движение предметов не будет отличаться друг от друга, если начальные условия были одинаковы. Тогда пропадет необходимость называть конкретный предмет, участвующий в движении. Его можно заменить общим понятием "тело". Тело – это физический термин…"

– Не части.

Юлиана раздраженно сверкнула глазами, но продолжила гораздо спокойней:

– "…Магнит притянул к себе кнопки, скрепки, гвозди, шурупы и стальные стружки. Магнит притянул к себе разные тела. Какие предметы заменяет термин "тело"?"

Темполог перестал завывать и прислушался. На его лице появилось озадаченное выражение, он сел на колени и вполне человеческим жестом поскреб заросший подбородок. Девушки внизу затаили дыхание.

– Ммм? – недовольно промычал Кирилл, и Юлька, спохватившись, стала читать дальше.

Постепенно ее голос приобрел завораживающе-глубокое звучание, и мужчина на стеллаже окончательно успокоился – лег, опустив голову на скрещенные руки, расслабился и, кажется, задремал. Юлька с выражением дочитала последний абзац, после чего перевела вопросительный взгляд на Веру.

– Ну как? – спросила она шепотом.

– Блеск! – искренне прошептала та в ответ. – Подействовало…

Темполог на полке заворочался и еле слышно мурлыкнул.

Обе девушки с опаской посмотрели в его сторону, но, поскольку никаких действий за этим не последовало, дружно выдохнули и успокоились.

– Ладно, пошли на кухню, – Вера осторожно поднялась и шагнула к двери. – Юль?…

Подружка жадно таращилась на мерно дышавшего Кирилла и, кажется, даже не слышала обращенных к ней слов.

– Юлька…

– Что? Ты только погляди на него – такой лапочка, просто руки чешутся погладить…

– Юлька!

– Я чуть-чуть… – сладострастно поблескивая глазами, Юлиана встала на цыпочки.

– Брось его и пошли!

Темполог зашевелился, настороженно приподняв голову. Вера чертыхнулась. В следующее мгновение гибкое мужское тело одним движение взвилось в воздух, с грохотом опрокидывая все, что еще оставалось на полках, и сбило Юльку с ног, придавив к полу. Торжествующее хриплое рычание слилось с истошным женским визгом, который почти сразу сменился отчаянными криками – взбесившийся мужчина вцепился в добычу зубами. Вера растерянно заметалась, потом схватила первое, что попалось под руку, и огрела темполога по забинтованной голове. Тот вякнул и завалился на бок.