Текст книги "Королева для нищего (СИ)"
Автор книги: Настя Малиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
– Девочка моя… Ласковая, – он шлепнул ее по заднице, ускоряясь, – Вся для меня… Худенькая какая, – обхватил девичью грудь, сжимая соски. Вера всхлипнула, чувствуя, как от массажной душевой лейки и непрекращающегося потока воды, по коже головы побежали мурашки. Но продолжала насаживаться на его член, прижимаясь к нему спиной и роняя голову на мужское плечо.
– Сейчас умру, – зашептала Клинкова, когда мужчина начал медленно массировать клитор.
«Пьяный, а соображает, что делать надо».
– Только после меня, – проникновенный мужской шепот где-то возле уха, – Иначе, как мне без тебя?
И Вера затряслась, чувствуя, как Артем покидает ее тело и заканчивает рукой, ей на поясницу. Чуть-чуть отдышалась, продолжая опираться о стену.
– Что с тобой сегодня?
– Все хорошо, – он пожал плечами, разворачивая девушку к себе, долго целуя в губы.
«Все хорошо».
А потом раз и 9 декабря.
* * *
Вера счастливо улыбалась, пока скрипела новыми сапогами по свежему снегу. Теми самыми, которые стояли на витрине обувного.
<…Она решительно зашла в магазин, хватая их с полки и устраиваясь на банкетке для примерки.
– Девушка, осторожнее, пожалуйста, модель из новой коллекции, очень дорогие сапоги, – женщина-консультатнт придирчиво рассматривала Веру, пытаясь выдать собственный оскал за дружелюбную улыбку.
– Принесите 38 размер, пожалуйста.
– Вы уверены?
– Да. И побыстрее, если можно, я очень тороплюсь.
Вера долго крутилась перед зеркалом, делая вид, что сомневается в выборе, но на самом деле сдерживала радостные вопли как могла. Мягкая замша, удобная колодка, голенище идеально «обнимало» ногу, что она не болталась как карандаш в стакане.
Когда Артем спросил, какой подарок она хотела бы на Новый Год, Вера, почти не задумываясь, вспомнила про эти сапоги.
– Да-а-а, Вера Николаевна, я ожидал чего угодно, но не сапог. Женя на прошлый Новый Год заказала мне шубу. Стриженая норка, цвет – кофе с молоком, и чтоб обязательно с капюшоном. Мы с Андреем пол Москвы объездили, я думал сдохну. Как вы, бабы, не устаете от этого дерьма, – он засмеялся, одной рукой стряхивая с сигареты пепел, а другой, хватая Веру за грудь.
– Неужели нашел? – Вера подняла голову, с интересом заглядывая ему в глаза.
– Угу, – он затянулся и покачал головой, – Нашел, представляешь? Да если бы не нашел, она бы меня со свету сжила, – засмеялся, выпуская дым изо рта.
– Ну, у меня нет таких замашек, как у твоей Жени… Пока… нет… – Вера тоже засмеялась, прижимаясь к Исаеву, – Я очень хочу те сапоги, они такие красивые. И камешки на каблуке, представляешь?
– Ладно, ладно, я понял, – Артем снова засмеялся, выпуская Веру из рук, и поднял джинсы с пола, – Хватит?
– На две пары… – Вера едва не разревелась от счастья, пересчитывая деньги, – Тёмка, спасибо, – бросилась ему на шею, целуя лицо.
И когда посчитала, что роль сыграна достаточно хорошо, для первого раза, с каким-то трепетом произнесла четко и громко: «Беру». И уже едко ухмылялась Клинкова, когда на кассе расплачивалась наличными, специально пересчитывая купюры перед носом у кассирши…>
Утром позвонил Геннадий Михайлович, торопливо попросил Веру прийти в ресторан, говорил, что-то про грандиозный праздник, попутно раздавая приказы «за кадром» и также быстро отключился, Вера даже не успела ничего спросить.
На двери табличка «Спецобслуживание», за дверью – воодушевленный гул персонала, звон бокалов и репетиция Дениса на сцене.
– Что здесь происходит? – Вера улыбчиво закинула сумку на барную стойку, забираясь на высокий стул напротив Геннадия Михайловича.
– Молодец, что быстро пришла, – мужчина поправил очки, не отрывая взгляда от таблицы на бумаге, – У жены Артема Александровича сегодня день рождения, готовимся. Решите там с Денисом, что будешь петь. Вечер долгий, так что придется тебе постараться.
Счастливая улыбка пропала с ее лица, и она растерянно огляделась вокруг: «С днем рождения» на шторах сцены, какая-то мишура по залу, на входе стол, полностью заставленный живыми розами в еще нераспакованных кадках. Официантки натирают тарелки, весело переговариваясь между собой, бармен суетливо мечется между выставленными на стойку бокалами. Грузчик Филлипок, как его ласково называли в ресторане между собой, таскал в зал коробки, одну за другой, судя по звону внутри – алкашка. Основательно так затарились.
– А почему раньше не сказали… – Вера почти рухнула опять на стул, стягивая с шеи шарфик.
– Голубушка моя, так тебя последнее время не поймаешь. То приходишь, то не приходишь. Я тебя не трогал, шеф молчит, ну значит так надо. А сегодня сам сказал вызвать тебя, тут уж извините, сказано – сделано. Ты чего такая бледная, Вер?
– Все хорошо, Геннадий Михайлович… Я пойду… Готовиться.
– Точно нормально?
– Да, да…
Это было странное ощущение, как вывалиться с последнего этажа бошкой вниз, но не распластаться на асфальте, а долго и медленно падать, когда от высоты и страха кишки к спине прилипают. Как удар под дых. Осознание, что ей действительно придется петь перед его женой приходило с каждой секундой все яснее. Отчаяние и обида захлестывали с такой силой, что Вере показалось, будто тяжело дышать. Видеть Исаева с другой женщиной, пусть и с законной женой было пыткой, поизощреннее многих. А тут мало того что видеть, так и не иметь возможность подойти, делать вид, что ты тут такой же персонал, как и все остальные. И Андрей… Он был очевидцем их отношений с самого начала, и они вроде бы неплохо ладили, тогда зачем он заставлял ее так унижаться? Развлекать супругу любимого мужчины, какая низость.
Вера постучалась к Никольскому в кабинет и, не дожидаясь приглашения, почти ввалилась вовнутрь. Андрей резво скинул Люсю с колен и откашлялся.
– Ой, Верка, привет, – девушка подплыла к Клинковой, чуть сжимая ее в объятиях.
– Привет, Люсь.
– Иди, иди, – поторопил ее Андрей, поправляя бумаги на столе, а потом жестом пригласил Веру сесть в кресло, – Привет работникам ножа и топора.
Люська игриво хихикнула и, послав Андрею томный взгляд, скрылась за дверью.
– Андрей, зачем ты это сделал? – Вера усилием заставила себя пройти и занять предложенное место. Нервно зарылась пальцами в собственные волосы и вздохнула.
– Что именно?
– Почему ты заставляешь меня петь перед его женой?
– А, ты об этом? – Никольский нахмурился, задумчиво уставившись в одну точку и постукивая пальцем по столу, – Это не моя заслуга, Вер. Исаев распорядился, сказал, что ты должна быть на сцене.
– В смысле?
– Вер, ну я же не идиот. Немного не гуманно, согласись? Любовница и жена на одной территории, забористо даже для меня, – он развел руками, смотря на Веру, – Артем видимо так не считает. Я конечно пытался его отговорить, как видишь, не получилось. У него стальные яйца, скажу я тебе.
– И что мне делать? – Клинкова опустила плечи, сгорбившись в кресле с тоской рассматривая кабинет начальника.
– А ничего. Выйдешь, оттарабанишь свой концерт, с гордо поднятой головой, поклонишься и уйдешь. Все как обычно. Женька хоть и стерва, но такая же баба, не надо показывать, что переживаешь или хуже того – боишься. Выйди и покажи, что ты не занюханная певичка, а знающая себе цену солистка. Она много думает о себе и все свои выходки, умные и не очень оправдывает положением Артема. Это я так, по секрету, – он подмигнул девушке, откидываясь в своем кресле, – Страшного ничего не случится с тобой, да, неприятно, но не смертельно. Раз Артем решил, наверно на это у него свои думки, о которых я не в курсе. Просто веди себя достойно и не лезь на рожон, даже если захочется. У нее все-таки день рождения сегодня.
– Не думала, что доживу до такого, – Вера потрясенно выдохнула, тоже откидываясь на спинку кресла.
– Хозяин – барин, сама понимаешь.
– Да уж. Что по поводу программы?
– Ну, что-нибудь повеселее, пьяным бабам подрыгаться наверно охота будет, пара медляков, ну песен на 6–8 рассчитывай, остальное Дениска доиграет, чтобы не скучно было.
Вера кивнула головой и молча, вышла из кабинета. Вот тебе и причуды богатых. Может Исаев получит какое-то особое наслаждение, столкнув их лбами сегодня вечером? Или мысль о том, что он сможет безнаказанно пялиться на нее, пока будет обнимать жену грела его дьявольскую душонку? Совместит приятное с полезным, так сказать.
Вера злилась, обижалась, терялась в собственных мыслях одновременно. Захотелось щелкнуть Исаева по носу, чтобы больше не придумывал всякую херню, на подобии этой, а значит, сегодня она будет обычной девушкой на сцене, которая может позволить себе заигрывать с гостями и принимать ухаживания от других мужчин.
Долго спорила с Денисом по поводу репертуара, настраивала микрофон, выбирая точку на сцене, на которой будет смотреться наиболее выигрышнее. Если Исаев решил бросить ей, таким образом, вызов, значит, она должна с честью принять его и не ударить в грязь лицом.
– Ты какая-то странная сегодня, случилось что? – Люська с сознанием дела выпрямляла вьющиеся рыжие кудри Клинковой, собирая их в высокий, гладкий хвост на затылке, – Гриву будем цеплять?
Вера кивнула головой, наблюдая, как Люся аккуратно вытаскивает из коробки длинный рыжий накладной хвост, ласково его расчесывая.
– Просто не выспалась.
– Прости за любопытство, но то, что говорят, про тебя это правда? – Вера дернулась на стуле, поворачиваясь к Люсе, – Не крутись.
– А что говорят? – у Веры неожиданно сел голос.
– Ну, что ты типа блатная теперь, спишь с кем-то из них… Ну ты поняла, – девушка неопределенно ткнула пальцем куда-то вверх.
– Кто сказал эту чушь?
– Светка на кухне перетирала еще пару недель назад, что якобы ты приходишь, когда хочешь, уходишь, когда хочешь, в общей комнате больше не появляешься, отдыхаешь только в кабинете хозяина с его друзьями, костюмы для выступления у тебя дорогущие. Прошлой певичке столько не перепадало.
– Люсь…
– Не мое дело, поняла. Ну а с другой стороны, Вер, кто бы из нас отказался, по чесноку? Да та же Светка, плюнула бы на своего гаврика… Ну что я тебе рассказываю? Ты молодец, Вер, не наебешь – не проживешь. Посмотри, какая красота, – Люська улыбнулась, перекидывая прицепленный хвост Клинковой на плечо, – Сейчас как забабахаем тебе макияжик, как у Клаудии Шиффер, мать родная не узнает.
– Люсь, ну у меня уже нос чешется, – пожаловалась Клинкова после долгого и почти мучительного сидения на стуле перед зеркалом.
– Терпи, Верка, такая бомба, получается, умереть – не встать. Куколка, просто куколка, – Люся, почти с горящими глазами меняла кисточки в руках, буквально порхая над лицом Клинковой.
– Ну, дай хоть посмотреть.
– Чуть-чуть осталось, потерпи.
И действительно, все то, что с ней сотворила Люся, стоило затекшей задницы и чешущегося носа. Ровный тон кожи, сияющие тени, аккуратные стрелки и ненавязчивый цвет губной помады.
– Акцент должен быть на чем-то одном, либо глаза, либо губы, все вместе уже перебор, – деловито заявила девушка, поправляя Вере волосы.
– Откуда ты все это знаешь?
– Просто я люблю читать модные журнальчики. Что еще делать на работе? – девушки захохотали в голос.
– Спасибо тебе огромное, я не знаю, что бы я без тебя делала, – Вера благодарно обняла девушку, гладя ее ладонями по спине.
– Да мне не трудно, я всегда рада помочь. С остальным справишься? Или остаться?
– Дальше я сама, спасибо, Люсь, – девушка подмигнула и тихонько выскочила из гримерки.
Из вороха платьев, от которых теперь ломилась металлическая вешалка, Вера выбрала ярко-красное, с прозрачным лифом, расшитым блескучими камушками и с шелковой ассиметричной юбкой.
«Гулять так, гулять и пусть он слюнями подавится, придурок. Не на ту напал».
Вера присела на диванчик, пробегаясь глазами по исписанным бумажным листам с текстами песен. Закинула ногу на ногу, поджигая сигарету, попутно вспоминая мелодию и места вступлений.
Сложно было совладать со своими чувствами, особенно, когда они так отчаянно рвались наружу.
Она хотела, чтобы он знал, о том, что все зашло так далеко, и выхода было только два (спасибо Корфу): либо вперед ногами, либо бесценным даром, в виде собственной любви. Вера не знала, откуда вдруг взялась эта смелость, но твердо решила для себя, что сегодня признается ему, на этом празднике жизни. На глазах у всех.
– Пора, – шепнула Люська, одной головой заглядывая в гримерку.
– Не поминайте лихом, господа. Еще повоюем, – Вера последний раз посмотрела на себя в зеркало и решительным шагом покинула, ставшую в миг маленькой душной комнаткой, гримерку.
Евгению Анатольевну Исаеву – виновницу торжества Вера увидела сразу. Она громко смеялась, пока принимала цветы и поздравления в центре ресторана. Норковая накидка спала с плеча, открывая взгляду голую шею, а выше – пиздецки дорогие жемчужные серьги в ушах. Держала одной рукой очередной букет, второй – придерживала длинный подол платье, постоянно оборачиваясь на какого-то паренька за спиной. Подружки были под стать имениннице – десятка два холеных сук, которые при встрече целовали друг друга в щеки, расплываясь в надменной улыбке. Мужики этих сук с важным видом медленно передвигались по залу от одного столика к другому, где пили все, что было предложено, не забывая при этом вести «деловую» беседу. За одним таким столиком сидел Артем, уже без пиджака, держал на коленях смеющуюся дочь и глотал водку стопку за стопкой.
То, что это абсолютно другая публика, отличавшаяся от гостей, которые когда-либо праздновали в этом ресторане дни рождения, Вера поняла сразу. Даже после того, как Денис объявил ее у микрофона, и началась музыка, лишь единицы обратили на Клинкову внимание.
– Бэби ту найт, я бэби ту найт, Девочка-ночь меня называй. И в город любви ты приглашай, Нежно, прошу, меня обнимай.
Вера откровенно чувствовала себя мебелью, но все равно пыталась вести себя непринужденно, улыбалась гостям, игриво опуская глаза, пока двигала бедрами под музыку.
– Бэби ту найт, я бэби ту найт, Больше с другими ты не гуляй. Не говори никогда мне прощай. Я бэби ту найт.
Артем нахмуренно выпил еще одну стопку, переговариваясь с Сахновым за столом, изредка следя за танцующей рядом Ритой. Женя впихнула пару букетов тому самому пареньку и, похоже, отправила его восвояси, а потом подошла к Артему, обнимая его за шею. Вера от неожиданности прервалась и поймав недоуменный взгляд Дениса, продолжила петь.
– Кожаная куртка тёмные очки, И на мотоцикле мы летим в ночи. А вокруг сияет полуночный мир. Уйдут сомненья мой ночной кумир.
Неповторимый неповторимый кумир…
Неповторимый неповторимый кумир…
В зале громко раздавались тосты, над столами мелькали полные бокалы, пока Женя абсолютно счастливо улыбалась, вцепившись Исаеву пальцами в бедро. Шептала ему что-то на ухо, а он кивал головой и внимательно следил, как Мишка наполняет очередную стопку.
– Бэби ту найт, я бэби ту найт, Больше с другими ты не гуляй. Не говори никогда мне прощай. Я бэби ту найт.
Вера сделала заигрывающее движение бедрами, перед финальным аккордом. На удивление, раздались аплодисменты, с «галерки» даже одобрительно засвистели. Женя, приподняв бровь, обернулась на сцену, видимо, первый раз за вечер, встречаясь с Верой глазами.
– Хотелось бы поздравить Евгению Анатольевну с днем рождения, – начала Клинкова, принимая из рук учтивого официанта бокал с шампанским. Никольский с ухмылкой наблюдал, как девушка подняла его вверх. Вера поняла этот взгляд – пить во время выступления, тем более с гостями было запрещено и она наверняка получит за эту выходку выговор, даже может быть штраф. Но, «отступать некуда – позади Москва», – От всей души желаю вам женского счастья и взаимной любви, – и Клинкова залпом выпила свое шампанское, под шквал аплодисментов. Исаева клацнула зубами в высокомерном оскале и снова отвернулась к столу, общаясь с гостями. Зато Артем сверлил Клинкову взглядом, и казалось, был недоволен.
– Ну а мы продолжаем, – заверещал Денис и ударил по клавишам.
Вера вернула бокал официанту, прокашлялась и опустила голову, рассматривая туфли.
– Ночь прошла, Блеск её огней погас, Но теперь, Не отнять её у нас. Всё вокруг, Вспыхнуло на миг огнём. Всё это было почти как в сказке, Всё это было.
Сумасшедших дерганий не было, но с каждым бокалом женщины были все раскрепощенней, ненавязчиво двигаясь в такт песне.
– Я больше не прошу, И мне не надо много. Не надо ярких звезд с небес, И сотни слов, не надо, не лги.
Вера с какой-то тоской смотрела, как Артем обнимал жену, смеялся с друзьями, шутил сам. Он находился в привычной для себя обстановке, в то время когда Вера была как за стеклом, молчаливо наблюдая за тем, как он закусывает фильтр сигареты, иногда хмурит брови, что появляется глубокая морщинка на лбу, облизывает губы, когда жена кладет ладонь на бедро выше положенного.
– Я больше не прошу, Чтоб только у порога, Звучали бы в ночи твои Усталые шаги.
Вера отчаянно ждала, когда он обратит на нее внимание, но ловила взгляд только Вани. Даже Мишка что-то увлеченно рассказывал сидящей рядом с ним Рите. Никольский вообще ушел за другой столик, расслабленно тиская уже порозовевшую Софу.
– Слабый свет, И в объятьях тишины, Унесут нас с тобою к звездам сны. Солнца луч, утром украдет тебя. Верю, сегодня мы будем вместе, Снова сегодня.
Если бы кто-то спросил, для кого она тут выеживается, трясет сиськами на сцене, изображает эту напускную заинтересованность в празднике, в людях, конечно, она бы не задумываясь, ответила, что для Артема. А для кого еще? Угол зрения сузился до минимума, и Вера видела перед собой только широченную спину, обтянутую рубашкой. Ну, еще конечно женскую руку на его плече, с таким же пиздецки дорогим жемчужным браслетом на руке. Но все, же именно мужская спина занимала все ее мысли.
И Артем обернулся. Снова зажатая в зубах сигарета, он в пол оборота сидел на стуле, не стесняясь, рассматривая Веру с ног до головы. Она попыталась выдавить из себя улыбку, но ничего не получила взамен. Он даже бровью не повел, продолжая сверлить ее взглядом с каменным лицом.
– Я больше не прошу, И мне не надо много. Не надо ярких звезд с небес, И сотни слов, не надо, не лги.
Вера обхватила себя руками, продолжая петь, но пытаясь унять дрожь в голосе.
– Я больше не прошу, Чтоб только у порога, Звучали бы в ночи твои Усталые шаги.
Исаев, еле заметно, все же кивнул головой, закидывая руку на спинку стула, на котором сидела Женя, но продолжал смотреть на Клинкову, за что получил локтем в ребро от Вани. Артем дернулся, но только от того, что пепел с сигареты осыпался на брюки. Именинница заинтересованно снова обернулась на сцену, насмешливо пробегаясь взглядом по Клинковой и силой заставила мужа «вернуться» к столу.
– Следующая песня – медленный танец. Кавалеры приглашают своих очаровательных дам, а они в свою очередь не имеют права им отказать, – радостно захрюкал в микрофон Денис, – Артем Александрович приглашайте свою красавицу – жену, прекрасную Евгению Анатольевну на танец, сегодняшнюю нашу виновницу торжества на наш импровизированный танцпол. Остальные не стесняемся, выходим, дамы и господа. Не стесняемся, – не унимался парень, истерично подергивая левой ногой.
У Веры перехватило дыхание в очередной раз, когда чета Исаевых остановилась прямо перед сценой.
– Скажи, откуда ты взялась, Моя нечаянная радость, Несвоевременная страсть, Горькая, а сладость? Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи, И, что мне делать с тобой такой, Я не знаю.
Они стояли, медленно покачиваясь в танце, среди других пар, так тесно прижимаясь друг другу. Как муж и жена, любящие самой настоящей, искренней любовью. Как будто не было никого вокруг, только они вдвоем. Она положила голову ему на грудь, изредка поднимая ее и что-то шепча ему на ухо, а он в свою очередь, крепко обнимал ее за талию.
– Мой уютный замок из песка, Стал как будто ниже, И заменили облака, Рухнувшую крышу.
И с одной стороны это смотрелось так правильно, так – как действительно должны выглядеть супруги, несмотря на прожитые вместе годы. Не зря, где-то за столом осталась мать Жени, вытирая слезящиеся глаза салфеткой со стола. А с другой стороны, Вере хотелось волком выть, потому, что в голове набатом стучало: «На ее месте должна быть я».
А должна ли быть?
Бывают ли счастливы женщины, которые влезают в чужую семью?
Бывают! Они также влюбляются, сильно, без оглядки, также страдают, также ждут и надеются. И какая уж тут разница, жена или любовница?
И обойдемся без дальнейшего прогнозирования.
– Ты смотрела, как под крышей той, Разгорались страсти, Сказав, что на беде чужой, Мы не построим счастья.
Бабушка однажды сказала такую вещь: если любишь одного, но встречаешь второго, всегда выбирай второго, потому что если бы по-настоящему любила первого, второй бы не появился. И сейчас эти слова какой-то призрачной надеждой крутились в голове.
«Может Исаева все-таки познакомить с бабушкой?».
– Да, я бы мог, конечно, отпустить, Тебя, но это не поможет, Чужому горю, ведь простить, Меня мой дом уже не сможет.
А Вера все больше и больше убеждалась в собственном бессилии. Было невыносимо смотреть, как они целуются, прямо здесь, под одобрительный смех друзей, под аплодисменты. Нет, со стороны смотрелось, конечно, круто, прямо бери и клип снимай. Но все это было как пуля в упор, жестоко и безукоризненно.
– Расстаться можно и любя, Боль рассосётся понемногу, Но, только, обманув себя, Мы обмануть, не сможем Бога.
«Сегодня победителем была она, а как принято – победителей не судят».
– Скажи, откуда ты взялась?… Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи, И, что мне делать с тобой такой?… Не знаю…
Зал ресторана скандировал поздравительное «С днем рождения», пока Исаев продолжал одной рукой обнимать жену, которая, казалось, улыбнулась за весь вечер искреннее первый раз.
«Хер ли не улыбаться, когда тебя так поздравляют?».
Когда они сели на место, Клинкова выдохнула. Уж сильно на нее давил Исаев, своей, как сейчас было модно говорить, аурой настоящего мужика. Больше не чувствовала запах его одеколона, сигарет, даже водкой не пахло и стало легче. Чуть-чуть.
Пришлось сделать небольшой перерыв, пересохло в горле и Вера уверенно выцепила взглядом официанта, подозвав его к себе.
– Позвольте пригласить вас на танец, – Вера обернулась на мужской голос, делая большой глоток шампанского. Ваня стоял перед ней и насмешливо улыбался. Вера глянула ему через плечо, отмечая, что Исаев наблюдает за ними, – Мне стоит сходить спросить у него разрешение?
– Перестань, – Клинкова отмахнулась, ставя бокал на поднос, позволяя мужчине обнять ее за талию. Денис с ребятами заиграли какую-то ненавязчивую, расслабляющую мелодию, позволяя гостям поговорить, отлучиться в туалет, перекурить.
– У тебя такие печальные глаза, – Ваня прижал девушку к себе поближе, задумчиво рассматривая родинку у нее на плече.
– Да как-то не разделяю всеобщей радости, знаешь ли, – Вера хмыкнула, обнимая Сахнова за шею, позволяя ему вести себя в танце.
– Ну, может тебя, развеселит сумма твоего гонорара после выступления. Исаев отстегнул бабла Андрюше за возможность тебя сегодня лицезреть.
– И сколько же я сегодня стою?
– Достаточно, чтобы плюнуть на все это и радоваться жизни, – мужчина пожал плечами и улыбнулся.
– Ты же понимаешь, что срать я хотела на эти деньги? Мои нервы и мое душевное состояние не стоят никаких денег, он никогда не сможет расплатиться за мои, как ты выражаешься «печальные глаза».
– Ты уже взрослая девочка и должна понимать, что ничего не проходит бесследно. Эта женщина – его жена, рядом ее родители, дочь, которую Исаев ждал как манну небесную. И что бы он не говорил и не делал, семья останется семьей. Всегда. Потому что он мужчина и это его ответственность. Также как теперь и ты, Вер. Просто прими это и перестань себя изводить.
– Ты говоришь, как будто это в порядке вещей.
– Седина в бороду, бес в ребро, как говорится. Артем не первый и не последний. Никто не застрахован от подобного, просто у кого-то хватает смелости, как у него, например, а у кого-то нет.
– Звучит слишком цинично.
– Самое главное реалистично.
– Тогда почему он ведет себя как бездушная скотина? – Вера искренне возмутилась, поднимая голову и ища в глазах мужчины ответ.
– Я погорячился, когда сказал, что ты взрослая девочка, – Сахнов иронично хмыкнул, продолжая двигаться с Верой в медленном танце, – Или любовь так сильно отшибает мозги? Вер, не задавай таких глупых вопросов, не порть о себе впечатление.
– Все вы мужики одинаковые. Нет, чтобы поговорить, сразу обижаете, – Клинкова показательно надула губы, но их плотного кольца мужских рук не вырвалась.
– Да ладно, Рыжая, просто даю тебе совет на будущее: под дурочку надо косить, когда просишь бабки у мужика на новые чулки, все остальные случаи не сыграют тебе на руку.
– Меня так только Артем называет вообще-то…
– Ну, теперь не только, считай, что теперь это твой позывной, рядовой Клинкова, – мужчина улыбнулся и, щелкнув девушку по кончику носа, разорвал объятия, возвращаясь к своему столику.
– Дамы и господа, мы продолжаем наш поздравительный вечер очередной песней, похлопаем Эльзе, – слова Дениса заставили подняться ее на сцену и с тяжелым вздохом опереться на стойку.
– Денис, как договаривались, – Клинкова устало откинула хвост за спину, мысленно настраиваясь на следующую песню.
– Сейчас? – он удивленно дернулся, что очки сползли на кончик носа. Девушка кивнула и облизала сухие губы.
– Сегодня здесь очень много пар, – вдруг обратилась Вера со сцены, тяжело вздыхая, – И смею предположить – влюбленных пар, – кто-то в зале пьяно хрюкнул от смеха, – Любовь это невероятное чувство и если вы любите по-настоящему, боритесь за нее, вопреки всему.
Снова заиграла музыка, в то время пока Вера уговаривала себя, что сделает это, а дальше – будь что будет.
Он все поймет.
– Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого, что лес – моя колыбель, и могила – лес. Оттого, что я на земле стою лишь одной ногой, Оттого, что я о тебе спою, как никто другой.
Голос снова задрожал, как и руки, потому что неожиданно много народу вдруг обратили внимание на нее, и казалось, прислушивались к каждому слову. Весь столик, за которым он сидел, смотрел на нее.
А ведь каждое слово было для единственного человека в этом ресторане, который упрямо сжал губы, трогая пальцами подбородок.
– Я тебя отвоюю, у всех других, у той одной. Ты не будешь ничей жених, я ничьей женой. И в последнем споре возьму тебя – замолчи, У того, с которым Яков стоял в ночи.
Вера позволила себе непростительную наглость, смотреть на Исаева в упор, не замечая остальных, пока к ней рос неподдельный интерес присутствующих. Вера больше не замечала, как красноречиво прожигал ее взглядом Андрей, в миг, оторвавшийся от Софы, она не заметила, как округлились глаза Мишки, не заметила, с каким тяжелым вздохом Ваня откинулся на своем стуле, не заметила, даже как Женя смотрела на Артема, пока он сам смотрел на Веру.
– Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей. Я закину ключи, и псов прогоню с крыльца, Оттого, что в земной ночи я вернее пса…
Все эти слова жгли ее насквозь, оставляли после себя какое-то успокоение, потому что все-таки решилась, в это же время вселяли страх. Ужас.
Ужас оттого, какой властью, она наделяла эти слова. Это как склонить в голову в молчаливом признании своего Творца. Встать перед ним на колени.
– Я тебя отвоюю, у всех других, у той одной. Ты не будешь ничей жених, я ничьей женой. И в последнем споре возьму тебя – замолчи, У того, с которым Яков стоял в ночи.
И эти чувства, которые переполняли ее, она просто не знала, куда деться. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Потому что он не сводил с нее пытливого взгляда, заставляя жену замолчать одним взмахом рукой. Вера видела, как он заиграл желваками, а она не унималась, пела, как молитву.
И смотрела. А как иначе?
– Но пока тебе не скрещу на груди персты, О, проклятье – у тебя остаешься ты.
Гости под градусом, казалось, не замечали развивающейся драмы на глазах, продолжали чокаться, нацеловывать Исаеву в обе щеки, оставляя следы помады и танцевать. Ведь пьяным бабам только дай повод прижаться к желанному мужику. А очередной медленный танец, чем не повод?
– Но пока тебе не скрещу на груди персты, О, проклятье – у тебя остаешься ты.
Вера позволила себе единственную слезинку, пытаясь смахнуть ее как можно незаметнее, но все равно упрямо удерживала контакт с Артемом.
– Но пока тебе не скрещу на груди персты, О, проклятье – у тебя остаешься ты.
Какая-то из тех холеных сук, кажется, сбросила свою напыщенную маску и с абсолютным отчаянием в глазах стояла перед сценой, смотря на Веру. И плакала. Кажется, по-настоящему. И подпевала, каждое слово, даже будучи не очень трезвой.
Вера первая отвернулась, поблагодарила и поспешила уйти со сцены, пока ноги еще держали.
– Куда?… – зашипел Денис, но Вера уже не слышала. Неслась как сумасшедшая на второй этаж, в гримерку, – Продолжаем веселиться, дамы и господа. Немного лиричное отступление, было, предлагаю танцы поэнергичнее.
Вера, рыдая, воровалась в гримерку, падая на диван. Это оказалось гораздо труднее, чем она думала.
– Какого хуя ты творишь, идиотка? – Исаев влетел за ней следом, как ураган, почти рыча от злости, хлопая дверью.
– Артем, я…
– Заткнись, – он грубо оборвал ее, замахиваясь, но вовремя останавливая себя, – Сколько блять раз говорил себе, не связываться с тобой. Нет, сука, все одно…
– Пожалуйста, Артем, выслушай меня…
– Ну, че тебе не хватало? – мужчина тяжело дышал, продолжая заламывать пальцы, – Ну нахуя ты полезла, дура? Мало тебе бабла давал? Ну почему же вы бабы, головой своей не думаете? Ты, блять, своей выходкой переплюнула всех, кого я знал.
– Артем, – Вера сползла с дивана, хватая его за руку, но он брезгливо выдернул свою руку, толкая Веру опять на диван.
– Пошла нахуй, Вер. Не можешь жить по-взрослому, не лезь. Это все.
– Ну, Артем, – Вера истерически взвыла, из-за слез уже ничего не различая, только размытый силуэт перед собой, – Пожалуйста…
– Ты глухая? Все, Вер. Это все. Я не собираюсь тебя воспитывать и говорить, что хорошо, а что плохо. Я тебя всегда просил думать головой, а ты вдруг решила, что самая умная. Деньги Андрей отдаст, – и Исаев, не оборачиваясь, вышел из гримерки.
Это все.
