Текст книги "Королева для нищего (СИ)"
Автор книги: Настя Малиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
За последней дверью интерьерчик ощутимо изменился – не было больше этой сырости, бетонных стен, «моргающих» лампочек. Теперь только выбеленные потолки, стены, выкрашенные в кричащий красный, приятный запах и нарастающий звук музыки.
То, что они были в клубе, Вера не сомневалась. Обстановка располагающая, если можно было так сказать в случае с Верой. Ну и если учесть, что тут наверняка была куча народу, ее явно не убьют.
Но от этого почему-то не становилось легче.
Мимо, шумной стайкой пробежали полуголые девушки с ног до головы покрытые блестками, одетые только в цветные трусики. Вован замедлил шаг, провожая девушек взглядом, а потом снова нахмурился и дальше поволок Веру.
Народу было тьма – в основном мужчины. В дорогих костюмах, кто-то даже с рабочим портфелем в руках, но все они были здесь по одной причине. Пока придурок тащил уже запыхавшуюся Клинкову по балкону, она успела рассмотреть внизу огромный зал в приглушенном, почти интимном свете, кожаные диванчики со столиками. И девушек. Много девушек, которые вились перед сидящими, как раз за этими самыми столиками, расслабленными мужчинами, предлагая им свое полуобнаженное тело в медленном, возбуждающем танце. Некоторые изящно скользили вдоль шеста. Вера восторженно следила за тем, как развиваются длинные волосы брюнетки, пока она висела на шпагате, головой вниз. По центру, у стены, была главная сцена, на которой тоже танцевали девушки, а над их головами, большими неоновыми буквами горело «DOLLS». Эту вывеску Вера видела несколько месяцев назад в новостях. Диктор тогда сказал что-то про открытие нового стриптиз-клуба.
Почувствовала, как во рту стало сухо.
– Отпусти, не пойду, – Клинкова задергалась с новой силой, чувствуя, как вспотела в пальто. В клубе было жарко, даже душно, сигаретный кумар отбирал последние глотки кислорода. Удивительно, но никто из присутствующих даже не обратил на них внимания так, как будто это было нормой.
– Не рыпайся, лапуля, а то будет хуже, – Вован дал несильную затрещину, буквально вталкивая ее в комнату. Женский визг оглушил с порога.
– Вов, ты опять дверь перепутал? – из толпы девушек к ним вышла лощеная шатенка, с легким намеком на улыбку.
– Альберт Евсеевич просил передать вам, – неловко переминаясь с ноги на ногу, Вован отпихнул от себя Веру прямо в руки женщине. Она цепко обхватила Клинкову за запястья, рассматривая ее с ног до головы.
– Я поняла, спасибо Вов, – женщина улыбнулась, ожидая, когда мужчина покинет комнату.
– Ну я это самое… Пошел, – он, казалось, был растерян.
«Еще бы. Кто угодно бы растерялся, когда ты окружен такими красотками с приятным бонусом в виде голых сисек».
– Ага, – женщина махнула ему и снова повернулась к Вере, – Как тебя зовут, Рыжуха?
В целом, она была приятная. Не было ничего отталкивающего. Ни вызывающих улыбок, ни высокомерных взглядов. Одета была довольно просто, но со вкусом – брюки, обычный белый топ на широких лямках. Никаких украшений, только блестящие гвоздики в ушах.
«Умеют же люди одеваться» – Вера покосилась на ее открытые загорелые руки.
«Только те, кто имеет деньги, а тут видимо, будут иметь тебя».
– Вера.
– Хорошо, Вера. Я Антонина Игоревна, я кто-то типа замдиректора по воспитательной части, – она усмехнулась сама себе, а потом потянула с Веры пальто. Кто-то из девушек тоже усмехнулся.
– Не надо, – Клинкова заупрямилась, возвращая верхнюю одежду на плечи..
– Лучше отдай, если не хочешь в холодильник, – рядом с Верой остановилась девушка, с забавными афрокосичками, собранными в высокий хвост. Из одежды на ней были только черные обтягивающие латексные штаны и простенький голубой лифчик.
– Что такое холодильник? Эта обезьяна хотел меня туда отправить, – Вера повернулась к девушке, надеясь найти хотя бы молчаливую поддержку в ее глазах. Ничего. Абсолютно жесткий, но в то же время какой-то пустой взгляд.
– Я не поняла, девочки. Время – бабки, если вы не забыли. А если забыли – так я напомню, – Антонина Игоревна повысила голос и заинтересованные девушки, которые шушукались, глядя на Веру, снова отвернулись, занимаясь своими делами. Клинкова только сейчас поняла, что эта комната была гримеркой, здесь был яркий свет, ряд столов с висящими перед ними зеркалами, куча костюмов, обуви, косметики, и тот самый абсолютно бабский содом.
Сердце заныло, когда вспомнила родную гримерку в «Ручье».
– Я Кэт, – «афрокосички» хлопнули ее по плечу, и девушка вернулась к своим делам.
– Вера, давай в темпе. Тебе еще в душ надо сходить, – Антонина таки сорвала с Веры пальто, жестко хватанула ее за руку, толкая в сторону душевой.
– Я не пойду.
– Тогда я позову Володю и уже он будет тебя мыть. Мне с тобой возиться некогда, – женщина отвернулась, складывая руки на талии, – Маш, губы поярче. Давай-давай, не стесняйся, – подошла к Маше, выхватывая у нее помаду, уже самостоятельно обводя девичьи губы.
Пока стояла на ледяном кафельном поддоне, который видимо был и за ванну и за душевую, Вера судорожно соображала, что делать дальше? Перестать выкобеливаться и быть послушной девочкой, оттягивая момент спасения. Лишний раз тут никого не драконить, чтобы ненароком не оказаться в холодильнике или в Клязьме, как сказал Костя.
Сердце колотилось как сумасшедшее. Головой понимала, что надо сидеть и помалкивать, но этот страх, который поднимался до самой глотки от неизвестности завтрашнего дня, тормозил каждое движение.
– Пошевеливайся, красотка, – голос Антонины вывел из забвения, и Вера отложила обмылок на полочку, смывая с себя остатки пены. Не было ни мочалки, ни шампуня, душевая лейка работала наполовину. Эти спартанские условия снова грозились спровоцировать новый приступ истерики.
Когда обернувшись в полотенце, явно которым уже пользовались и не раз, Вера осторожно вернулась в гримерную, Антонина перебирала вешалки с костюмами. Остальных девушек уже не было и Вера спокойно перевела дух.
– Надевай трусы, колготки, остальное сейчас тебе найду, – она махнула рукой в сторону невысокого столика, на которой маленькой кучкой лежали вещи.
– Это не мое белье, – Вера скривилась, расправляя в руках лоскуток ткани. Пара полосок черного цвета, по ощущениям напоминало атлас или сатин.
– Привыкай, теперь будешь носить это. Стринги, в курсе, что это такое? – женщина нахально улыбнулась, снимая вешалку с металлической стойки.
– Я не буду надевать чужие трусы, неизвестно кто их носил. Вы вообще в своем уме? – Вера взорвалась, отшвыривая белье от себя, – Верните мои вещи. Немедленно.
– Послушай меня, дорогуша, – Антонина в пару шагов подошла к Вере, больно хватая ее за плечо, – Советую тебе заткнуться и делать что говорят…
Дверь в гримерку неожиданно открылась, заставляя их обернуться. Сначала зашел Пряников, задумчиво рассматривая женскую обитель, за ним – Вован, удерживая за локоть девушку.
– Катя, – Вера вырвалась из цепкого захвата «замдиректора» и бросилась к знакомой, – Катя.
Мужчина спокойно отпустил Катеньку и если бы не Вера, она бы точно рухнула на пол. В больших глазах стояли слезы, пока руки тряслись мелкой дрожью. Разбитая губа немного припухла, но в целом, Катя выглядела сносно.
– Надо бы ускориться, девочки, – Пряников как всегда улыбался, расстегивая пару пуговиц на рубашке.
– Твоя краля не хочет одеваться. Альберт, мне некогда с ней возиться, я итак много времени потратила. Девочки уже ушли, мне надо в зал.
– У тебя какие-то проблемы, Вера? – поинтересовался Пряников, смотря на Веру, а потом на то, как от нее Антонина оттаскивает притихшую Катеньку.
– Все что происходит – одна большая проблема. Отпусти нас по-хорошему и мы сделаем вид, что ничего не было. Хотя в том, что Исаев уже в курсе, я не сомневаюсь, и он этого так не оставит.
Убеждала больше саму себя. Тряслась так, что зуб на зуб не попадал. Понимала, что играла с огнем, ведь от мужчины, стоящего перед ней, зависела ее дальнейшая жизнь, как не странно.
– Не в том ты сейчас положении, чтобы условия мне ставить. Пользуешься мои терпением, но оно ведь не бесконечное, Вер, – улыбка сползла с его лица и он медленно подошел к Вере, – Не стоит говорить о том, за что потом придется отвечать, – он, грубо схватив ее за волосы, вынуждая наклонить голову, – Не надо показывать свой характер, Вер. Ну, правда, ни к чему это. Я ведь хорошо к тебе отнесся, может даже лучше чем к другим.
Вера злобно фыркнула, чувствуя как заныли корни волос под его рукой.
И вдруг поняла – Пряников не верит, что Исаев действительно придет за ней.
«Он бы так себя не вел, если бы понимал, что есть реальный шанс огрести пиздюлей».
Пряников резко сменил гнев на милость, снова натянул улыбку и погладил Веру по голове.
– Мы для тебя всего лишь расходный товар, о каком хорошем отношении может идти речь? – Клинкова дернулась, пытаясь удержать на груди полотенце. Тело высохло и от постоянных фрикций, оно так и рвалось слететь к ногам. Ловила взгляд Вована, который каждый раз задирал подбородок, как только махровый кусок опускался ниже положенного.
– Слушай, у меня на тебя большие планы, – откровенно заявил Пряников, – Мы можем неплохо заработать. Почему говорю «мы», потому что сейчас все зависит не только от меня, но и от тебя, ты должна мне помочь, понимаешь? Даю слово, что в долгу не останусь.
– Ты просто больной ублюдок. Вообще слышишь, что ты несешь? Я добровольно должна раздвигать ноги, а потом с улыбкой на лице делить с тобой бабки? Я тебе обещаю, ты пожалеешь. Вы все пожалеете, – Вера злобно покосилась сначала на Пряникова, потом на Вована, который как обычно хмурился.
– Володя, давай ее в карцер, а то шибко разговорчивая. Тонь, Катеньку, в чувство приведи и Алику, прямо в руки отдай, – Пряников махнул рукой и покинул гримерку. Вера завизжала, когда Вован перехватил ее, сгребая в кучу, и потащил следом. Катенька проводила их грустным взглядом и снова уткнулась в зеркало, наблюдая, как Антонина пытается замазать Балетом разбитую губу.
Опять эти длинные пустые коридоры, закрытые двери и они снова оказались на лестничной площадке, на которую попали с улицы. Это как проиграть и снова оказаться на первом уровне, начиная все сначала.
– Ну, выпусти меня, скажешь ему, что сама убежала, по яйцам дала и сбежала, – умоляла Вера, пока мужчина нес ее на самый нижний этаж, куда-то под лестницу.
– Скажи спасибо, что бошку не проломили, а то была у нас одна такая, сильно много выступала, – он открыл тяжеленную дверь и швырнул Веру внутрь, – Посиди, подумай.
Хватило секунды, чтобы понять – она в реальном холодильнике. Приличная площадь, увешанная покрытыми уже инеем тушами, на длинных, блестящих крюках.
– Помогите, – заорала Вера, молотя кулаками по закрытой двери, – Отпустите, прошу. Пожалуйста, откройте, – заплакала, оседая на корточки возле двери.
Умирать не хотелось. Все было как в фильме ужасов, и Вера до сих пор не могла понять, как ей удалось так вляпаться.
Нельзя было вот так просто, живого человека, украсть, а потом держать. Здесь. В таком месте. Почему стриптиз-клуб, открытие которого гремело на всю Москву, держит в подвале мясной холодильник? Вера даже не хотела думать о том, скольким девушкам здесь пришлось побывать за свой строптивый характер и острый язык.
Пальцы на ногах начало покалывать.
– Господи, помоги, – тихий шепот между перерывами, пока пыталась согреть руки своим дыханием.
Происходящее походило на плохой сценарий какой-нибудь самоучки – чем хуже, тем лучше и Вера в этом сценарии хоть и играла главную роль, но, увы, ведущая в этой партии была не она. «Расходный товар» – как она сама себя назвала, и уже записала в ряды великомучениц. Она всего лишь расходный товар, как все остальные девочки, попавшие к Пряникову. Да даже не в этом соль – сколько было таких Пряниковых, которые мнили себя творцами человеческих судеб, распоряжались человеческими жизнями? Венец природы – не меньше. Десятки, а может тысячи. И оказаться в такой заварушке было делом случая и это хорошо, если тебя достанут из этого дерьма. А если нет?
Вера перестала чувствовать ноги ниже колена, но упорно не садилась на бетонный пол, боясь заморозить придатки. Хоть головой и понимала, что это не самое важное сейчас – главное выжить.
Все люди, так или иначе, когда-нибудь смотрели криминальные сводки, и думали – со мной такого не случится. Ну, думали же?
Вера, закусив ноготь с волнением следила за новостями в прошлом году, когда пропала фотомодель, фамилия у нее еще такая смешная была – Ресничкина. Села в машину к мужику и больше ее никто не видел. Две недели полоскали, а потом нашли – изнасилованную и задушенную в канаве, возле трассы. Красивая такая была. Молодая, чуть постарше Веры. Она еще тогда возмущалась: как можно было сесть к незнакомому мужику в машину, еще и одной. Она бы никогда не села, поэтому с ней такое никогда не случилось бы. А оно вон как получилось – неосторожное знакомство и ты уже отмораживаешь придатки в мясном цеху.
Дверь неожиданно открылась и Вера, которая уже сидела, прижавшись спиной к выходу, уткнувшись лбом в колени, вывалилась в коридор.
– Ну что, Снегурочка, подумала над своим поведением? – Вован, почти брезгливо толкнул ее носом кроссовка, пока Вера свернулась калачиком, тихо постанывала, – Пошли, Альберт Евсеевич сказал, что больше нет смысла тебя мариновать.
Обратно в гримерку ее втащили в абсолютно таком же состоянии, что и Катеньку. И она была готова согласиться на все, лишь бы снова не в холодильник. Ее, кстати, уже и не спрашивали, Антонина молча натянула на нее новые трусы, показательно, почти перед носом, отрывая бирку, колготки в мелкую сетку. Сорвав задубевшее полотенце, тоже не встретила сопротивления – Вера, молча, стояла, опустив руки, пока женщина «уложила» ее грудь в ярко-розовый корсет, затягивая его на спине.
– Какие вы все послушные после карцера, загляденье, – Антонина бросила на Веру взгляд, пока помогала девушке натянуть короткую балетную пачку, такого же противного розового цвета. Судя по всему, она была тупо для красоты, потому что со своей главной функцией – прикрыть жопу, она явно не справлялась, предоставляя возможность любому желающему оценить новые трусы.
– Почему вы ему помогаете? – тихо, еле шевеля губами, просила Вера, когда Антонина накручивала итак вьющиеся волосы девушки на плойку. Поймала свое отражение в зеркале.
«Потасканная» – как бы сказала Самохина. Как сейчас не хватало ее уверенности в себе. В окружающих людях. В собственной жизни.
Желание опустить руки росло с каждой минутой, с каждым мазком тональника, туши и помады.
Действия были такими отточенными, что Вера не сомневалась – Антонина Игоревна часто вот так собирала девчонок на торги.
Было отвратительно, до тошноты. Вера смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Как все-таки одежда и макияж могли сделать из нормального человека проститутку. Если бабушка увидела, ее бы снова свалил инфаркт, стопудова.
– Обувайся, – женщина вручила Вере пару открытых туфель на высоченной шпильке, наблюдая, как та послушно их надела, – Выглядишь потрясно.
– Я выгляжу как шлюха, – огрызнулась Вера, продолжая рассматривать себя в зеркало.
– Как дорогая шлюха, стоит заметить, – спокойно поправила Антонина, взбивая рыжие кудри пальцами, – Для Корфа будешь танцевать вместе с подругой своей. Мой совет – мельтеши перед ним почаще, и будет тебе радость. У нас ведь тут девочки – каждая сама за себя, кто покруче выгнется, тому, и дяденька побогаче достанется. Не упускай возможность.
– Спасибо за ценный совет, – Вера немного «оттаяла», снова начиная язвить.
– Всегда, пожалуйста, Эльза, – Антонина сделала вид, что не заметила, как изменился тон девушки, улыбаясь, поправляя ее волосы перед выходом, – Алик ждет за дверью.
– И куда мы?
– На Олимп, прямиком к звездам.
Как Вера не пыталась храбриться, когда завели в отдельную кабинку – сердце ухнуло вниз. Пятеро мужчин сидели полукругом, что-то возбужденно обсуждали, звенели вилками, смеялись, курили. Ничего нового, конечно, для себя Вера не увидела – во всех развекательно-питейных заведениях обстановка была одна и та же. Но сам факт, что мужчины были чужие, пугал Клинкову до коликов в животе.
– Какое прелестное создание, – мужчина в очках, сидящий в центре, в легкой улыбке наклонил голову, рассматривая Веру. Остальные сразу замолкли, тоже обращая свое внимание на девушку.
– Весьма и весьма, а? Александр Валерьевич, для тебя как по заказу, – худощавый мужчина по правую руку от мужчины по центру, одобрительно покачал головой, тихо посмеиваясь.
– Давай знакомиться, красавица. Как тебя зовут?
– Вера, – в горле запершило и она почти закашлялась, – Вера Клинкова.
– Красивое имя. Мне всегда нравилось, особенно в трактовке «Вера, Надежда, Любовь», – мужчина как-то слишком мечтательно возвел глаза к потолку, явно что-то вспоминая.
«Надежда пока рядом. И Любовь. Может быть».
– Спасибо, – девушка неловко топталась на месте, пытаясь дышать как можно тише.
– Проходи, не бойся, – мужчина прервал «связь с космосом», указав Вере на свободное место на диванчике. Рядом с собой, естественно. Сглотнула и на негнущихся ногах проплыла к указанному месту, – Александр Валерьевич Корф, будем знакомы, – он совершенно неожиданно для Веры, протянул ей руку.
– Очень приятно, – голос никак не возвращался, поэтому Вера продолжала хрипеть, протягивая руку в ответ. Его усы забавно зашевелились, когда он улыбнулся, чувствуя Верины ледяные пальцы.
– Не бойся, не бойся, никто не собирается набрасываться. Я просто люблю вот это все, – он неопределенно махнул рукой, указывая на Верин костюм, – Атмосфера карнавала, праздника.
«Странный он какой-то. Может, не работает там ничего, прикрывается праздниками да карнавалами?» – Вера действительно выглядела как расписная матрешка, со своими красными губищами и стрелками, почти до ушей.
«Тут Тонька от души постаралась, ничего не скажешь».
Часа через 2, Вера, не без помощи шампанского, немного расслабилась, смеялась над шутками мужчин, уже без гудящего напряжения отвечала на вопросы, даже периодические сама их задавала.
– Расскажите, Александр Валерьевич, интересно же, – Вера сделала глоток, заинтересованно поворачиваясь к Корфу, – Статую Свободы тоже видели?
– Пф, естественно, – он покачал головой, довольно хмыкая, – Сын почти первым делом нас на кораблик оформил, чтобы поближе ее посмотреть. Но, знаешь, я тебе скажу так, – он выпустил дым, закидывая ногу на ногу, – Неказистая она какая-то, блеклая. Нет в ней величия, понимаешь? То ли дело наш Медный всадник в Ленинграде. Вот где мощь, – он покачал кулаком в воздухе, – Вот где сила. А Николай I? Кобыла ведь на двух точках опоры держится, представляешь?
На самом деле краткий экскурс по достопримечательностям вызывал у Веры восторг. Она никогда не была в Ленинграде, но судя по тому, какие эмоции этот город вызывал у Корфа, Вера была уверена – там было на что посмотреть.
Остальные мужчины потеряли к ней интерес, когда в кабинку запустили еще двух таких же размалеванных нимфеток. Только Корнепольский поддерживал диалог Веры и Корфа, в перерыве прикладываясь к стакану. Но это было не самое интересное – Корф не проявлял к Вере никакого интереса как мужчина, рассказывая ей про свою семью, командировки на Украину и любимого пёсика по кличке Хурма. А Вера, в свою очередь, послушно играла роль заинтересованного собеседника, хоть и продолжая греть внутренние опасения, что общение приобретет совершенно иной формат.
– Я никогда не была за границей, – грустно вздохнула Клинкова, болтая выдохшееся шампанское в бокале, – Даже в Ленинграде не была.
– Какие твои годы, голубушка? Жизнь длинная, просто не сиди на жопе ровно, действуй. Я ведь, знаешь, тоже не сразу по командировкам разъезжать стал, были времена, когда бутылки сдавал, чтоб Сёмке подгузники купить, и на заводе ишачил, даже в Тайге лес как-то валил. Тут ведь главное что? Поддержка и вера в тебя, в твои начинания, и твое собственное желание, что-то изменить. Все остальное – мелочи, которые либо способствуют достижению цели, либо нет, но так или иначе не играют значительной роли.
В этот момент дверь в кабинку открылась и на пороге появилась Катя, которую придерживал уже знакомый Алик.
– Катя, – прошептала Вера, подскакивая с дивана, чувствуя, как вспотела задница от долгого сидения на кожаном диване, – Александр Валерьевич, это Катя, моя подруга.
Мужчина одобрительно кивнул, жестом предлагая ей пройти за стол.
– Ты как? – Вера наклонилась к девушке, незаметно шепча ей на ухо, возвращаясь на свое место, – Бледная.
– Мне так страшно, Вер. Что с нами будет? – призналась Катя и Вера заметила, как в ее глазах заблестели слезы.
– Не надо, иначе я тоже начну. Сделай вид, что все хорошо, – Клинкова незаметно сжала Катины пальцы под столом, а потом громко заявила, – Предлагаю тост, – она повернулась к Корфу и улыбнулась, – Александр Валерьевич, хочу выпить за вас. За наше неожиданное, но приятное знакомство, – она подняла бокал, чем вызвала одобрительные кивки остальных присутствующих там мужчин.
То, что Корф был приятно удивлен, Вера заметила, после того как он поднял очки на макушку, расплываясь в улыбке.
– Моя харя сейчас треснет от удовольствия, – пошутил Корф, выпивая со всеми.
– Александр Валерьевич, можно задать вам вопрос?
– Валяй, – Корф снова закинул ногу на ногу, закуривая.
– Понимаете, – начала Вера, оглядываясь на скромно сидящую рядом Катю, – Мы с Катей оказались здесь не по своей воле. Нас заманили сюда и удерживают силой. Мы не… не такие, понимаете? – Корф прищурившись, ждал продолжения, покачивая ногой, – Мы работаем в ресторане «Горный Ручей», у Андрея Никольского, знаете такого?
– Ну, допустим, знаю, – Корф, с еле уловимой усмешкой смотрел на Веру, мол, давай, продолжай, – Неплохой мужик. Ребята, с которыми он работает, конкретные такие, своего не упустят.
– Александр Валерьевич, помогите нам вернуться к Андрею и его ребятам, пожалуйста, – взмолилась Вера, бесцеремонно хватая мужчину за руку, – Они сейчас в отъезде, и я не знаю, сообщили им или нет, что мы здесь.
Мужчина как-то слишком загадочно и молчаливо стал рассматривать Веру, как будто заново с ней знакомился.
– Ты с ним что ли? С Никольским? – снова этот хитрый прищур.
– Да. То есть, нет. С его другом, Артемом Исаевым, – затараторила Клинкова, пытаясь не упустить момент, сомневаясь, стоит наврать или говорить правду.
– Мне казалось, он женат. Мы последний раз виделись с ним полгода назад, на благотворительном ужине у Кузнецова и он тогда был с женой. Не помню, к сожалению, как ее зовут, но сам факт, – мужчина вернул очки на свое законное место, продолжая сверлить Веру взглядом.
– Понимаете, – Вера вдруг сгорбилась, позволяя подбородку задрожать, – Александр Валерьевич… все не так просто, – она громко выдохнула, чем заставила Катю вздрогнуть, – Мы с ним… У нас странные отношения, в которых еще нужно разобраться, но в том, что нас связывают какие-то чувства и они взаимны, я уверена.
– Какие-то чувства, – недовольно фыркнул Корф, – Да будет тебе известно, деточка, что мужчина, который изменяет своей жене, даже если он от нее устал, никогда больше не будет верен другой женщине. Какая бы там страсть не была, любовь, что там еще в таких случаях бывает – ни что не удержит его от возможности изменить снова. Говорю тебе как мужчина.
– Вы слишком категоричны.
Вера была готова расплакаться.
– Нет. Мужчина, который изменяет своей жене, предает собственный выбор, а значит, предает самого себя. Увы, но это правда жизни. Неужели твоя мама не говорила тебе, что на чужом несчастье, счастья не построишь?
– Вы никогда не изменяли жене?
– Нет, – твердо заявил Корф, поправляя очки, – Мы с моей женой уже 30 лет в браке, вырастили двоих замечательных сыновей и знаешь, не было ни одного дня, чтобы я хоть раз подумал о другой женщине. Мы вот с ней как познакомились на вступительных экзаменах в институте, так до сих пор и ходим за ручку.
– Людям свойственно ошибаться, – шептала Вера, продолжая отчаянно сжимать мужскую ладонь, – Вы не можете говорить за всех. У кого-то любовь одна на всю жизнь, кому-то стоит потратить время на поиски своего человека, у каждого по-разному.
– Да, но я делаю вывод из уже прожитой жизни. Я так насмотрелся этой любви, честно, поэтому знаю, о чем говорю. Ни один из моих знакомых, кто имел «счастье» уйти из семьи к любовнице, по итогу не остался с ней, а нашел новую. Они копаются как свиньи в апельсинах, унижая этим самым и женщин и себя одновременно.
Вере вдруг захотелось, чтобы он обнял ее, успокоил, как бы сделал это отец, которого у нее никогда не было, потому что понимала, что такой разговор бывает у человека один раз в жизни. Разговор, о чем-то очень важном, о чем болит душа. О чем хотелось плакать. Как правило, такие разговоры случаются с почти незнакомыми людьми, с которыми, возможно вы больше никогда не увидитесь. Но от этого они почему-то были ценнее и необходимее.
– Он придет за мной, я знаю, – Вера больше не стеснялась собственных слез, позволяя им испортить отменный макияж.
– Тогда зачем просишь меня?
– Я…
– А я скажу «зачем». Потому что сомневаешься. Убеждаешь саму себя. Это ли не показатель того, что то, что между вами происходит, на самом деле не то, чего ты заслуживаешь? Ты ведь молодая девчонка, красивая. У тебя вся жизнь впереди. А Исаев мужик взрослый, прожженый, попортит только тебя и что потом? В петлю полезешь? Вы же дурные, девки, – он второй раз за вечер обратил внимание на Катю, – Чуть что – помирать. Но самое обидное, что вашу жертву никто не оценит.
– Я докажу вам, что вы ошибаетесь. Я обещаю, что докажу.
– Глупая. Глупая Вера, – Корф неожиданно притянул девушку к себе, целуя пропитанную насквозь лаком для волос рыжую макушку, – Ты вообще в курсе, куда попала? М?
– Пряников нас выкрал. Мы не должны быть здесь, Александр Валерьевич, – Вера робко задрала голову, всматриваясь в лицо мужчины.
– Грустно и наверно неправильно признавать тот факт, что вот такие девчонки как ты и твоя подруга – часть отлаженной системы. Империи, которая строится на людских судьбах. Выхода из этой системы два: вперед ногами, либо за большие деньги. И это не факт, что тебя не перекупят для дальнейшей эксплуатации, скажем так. У девчонок таких денег, понятное дело, нет. А у кого есть – они достаточно щепетильны в данном вопросе, никто не будет платить деньги просто так, лишь бы вытащить.
Вера затряслась в рыданиях, пряча итак зареванное лицо на груди у Корфа.
– Значит выхода нет?
– Выход есть всегда, Вер, запомни, – он ласково гладил ее по спине, успокаивая, – У меня нет сейчас свободных денег, чтобы выкупить не то, что вас двоих, даже тебя одну. Инвестировал все в новый бизнес. Но, знаешь, ты хорошая девчонка, с головой. Я конечно, попробую, что-нибудь сделать, но ничего не обещаю.
– Вы можете связаться как-то с Артемом? С Андреем? С кем-нибудь из них, – маленькая надежда снова замельтешила слабым огоньком.
– Ну, если ты говоришь, что они в отъезде – вряд ли. У меня нет прямого выхода ни на одного из них.
– Пожалуйста, я вас умоляю, сообщите кому-нибудь в ресторане. Они помогут, я вас прошу, не оставляйте нас здесь.
– Не реви, тушь вон потекла, ты теперь больше на пьющего Пьеро похожа, нос распух, ужас, – мужчина покачал головой, протягивая Вере салфетку из-под своей тарелки на столе. Вера шмыгала носом, пока вытирала лицо, смотрясь в отражение на столовом ноже.
– Спасибо, Александр Валерьевич.
– Пока не за что. А чего сама Исаеву не позвонишь?
Вера замялась, опуская руки на колени и тяжело вздыхая.
– У меня нет его номера.
Корф промолчал, но многозначительный взгляд сказал все сам за себя.
«А может действительно игра не стоит свеч? Послать все к чертовой матери, пока окончательно не втрескалась? Пару недель страданий по любви, которая себя не оправдала, зато потом как новенькая, м?».
Пусть только сначала вытащит из этого притона, патологический изменщик, грубиян и скотина.
* * *
К концу третьих суток, Вера окончательно отчаялась.
Барак, который больше напоминал колонию для осужденных не был предназначен для жилья, скорее для передержки. На окнах в «жилой» комнате, которые выходили на внутренний двор, скрытый высоким забором, стояли решетки, по периметру – металлические койки, от которых постоянно ныла спина. Вещи висели прямо на спинках этих коек, за неимением возможности перенести их в другое место – просто некуда. Вместо шкафов было несколько маленьких тумбочек, полки в которых уже давно были поделены между «старичками», кому не досталось – складывай куда хочешь, хоть под подушку. Некоторые в принципе так и делали, но вероятность, что ты найдешь там что-то на утро, сводилась к нулю. Вторая комната, которую называли кухней, лишь отдаленно напоминала ее: газовая плитка на две конфорки видела наверно еще последнего царя, небольшой обеденный стол, пара стульев и табуретка, которая ходила ходуном, грозясь развалиться в самый неподходящий момент. И все. Какие-то продукты, которые приносил Алик, хранили на подоконнике, «свистело» старое, деревянное окно, которое заменяло холодильник. Там был такой дубак, что когда девочки возвращались после «работы», закрывали дверь, снизу подталкивая под нее половую тряпку. Ванна тоже не блистала удобствами – такой же душевой поддон, как наверху, прикрытый голубой шторкой, которая то и дело падала, стоило только к ней прикоснуться. Поэтому, для того чтобы помыться, нужно было еще минут 10 поупражняться, как следует попотеть, чтобы вернуть эту голубую клеенку на ее законное место. Рядом была кабинка, где вместо привычного унитаза – напольный, вокруг которого вся плитка была залита мочой. А еще говорили, что мужики попасть не могут, вы вообще были в общественном женском туалете? Это же еще один филиал Ада на Земле.
Непроветриваемость помещения, затхлый, спертый воздух иногда доводил до исступления, смешивался с тянущимся из сортира запахом и медицинскими лекарствами.
Вера, сидя на своей койке, обнимала Катеньку, медленно покачивая ее в своих руках, которая простыла после холодильника и высокая температура не позволяла ей даже встать на ноги.
Атмосфера была стремная, что говорить, сложившаяся ситуация, как оказалось, никого не сплачивала – дедовщина процветала как в армейских казармах. Новеньких, в том числе и Веру с Катенькой «выдавили» в угол, сдвинув их койки в кучу.
– Отдай, ну. Ты же обещала, что больше не будешь, – заканючила Света, пытаясь вырвать инсулинку из девичьих рук, – Мне Доктор на две недели выдал, подсчитал все прошлый раз. Отдай.
– Да мы у него еще попросим. Я попрошу, – Диана, задрала руку, лишая Светку возможности дотянуться, – Светка, ну не жалей ты, подруга. Для дела ведь, – она оскалилась в улыбке и залезла на высокий подоконник, где уже сидела Лола, подогревая ложку над зажигалкой.
