Текст книги "Громче меча 4 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Глава двенадцатая
Ничего себе – ириска!

*1311-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, г. Юнцзин, квартал Байшань, здание совета квартала*

– … таким образом, с этих двадцати шести агрогородов будет поступать достаточно продовольствия, чтобы вдоволь кормить кварталы Ядра, – продолжал Яньсюн.

«Ядро» – наши крупнейшие кварталы, представляющие собой непосредственно Байшань и 1-е кольцо. В Ядре живёт основная масса подконтрольного мне населения – 2 520 000 человек.

Из 2-го и 3-го кольца кварталов население планомерно выводится, потому что здания в них – это бесплатные и близко расположенные строительные материалы. Чем везти их из отдалённых кварталов, лучше разобрать то, что рядом, ведь всё равно мы будем сносить всё это говно, рано или поздно.

– Как быстро наши хозяйства выйдут на ожидаемую мощность? – спросил я.

– В течение двух-трёх месяцев, – ответил мой первый зам. – Сейчас на склады размещают вторую поставку продовольствия, причём она, в соответствии с ожиданиями, оказалась больше предыдущей на 36% или около того. Распашка новых полей идёт в соответствии с планом – если не будет никаких потрясений, мы перекроем потребность всех наших кварталов в еде примерно за полгода.

Селяне, присылаемые из провинций, видимо, несколько разочарованы – они-то думали, что будут жить в городе, но их отправили в небольшие укреплённые городки на юго-востоке императорской провинции, где они занялись привычным делом.

Они сеют и жнут, ежедневно работая в полях – работы у них стало гораздо больше, потому что теперь используется 75% полей, а не 50%, как тысячелетия до этого…

Не поглощай армия селитру, как пылесос пыль, можно было бы задуматься об использовании 100% полей в интенсивном режиме, но у нас селитра – это ключ к выживанию, поэтому обходимся примитивным севооборотом. Ну, примитивным его называет только Маркус, а я считаю, что это гениальная штука, до которой хуй догадаешься.

Сара говорит, что это уже не норфолкский севооборот, потому что под ним подразумевается четырёхполье, а Маркус насоображал шестисезонную систему.

В первый сезон, отличающийся дождливостью, засаживается яровая культура, типа пшеницы или овса.

Во второй сезон, выпадающий на последнюю треть периода дождей, засаживаются бобовые, типа мунга, коровьего гороха и им подобных, которые не собирают, а запахивают в почву, чтобы добавить в неё аккумулированный в растениях азот.

В третий сезон, отличающийся сухой погодой, засаживается картофель, который почти идеально подходит для кормления армии и свиней, потому что крахмал. Солдаты и свиньи едят картошку с одинаковым удовольствием, потому что пища богов…

В четвёртый сезон, точно так же сухой, засаживается фасоль, нужная для добавления дополнительного азота в почву.

В пятый сезон, когда вновь начинаются дожди, засаживается просо или яровые культуры.

А в шестой сезон засаживается кукуруза на силос или сорго, но обязательно с добавлением навоза в почву.

Ввиду того, что каждый сезон занимает по 4 месяца, весь цикл занимает двадцать четыре месяца, в ходе которых дважды происходит фиксация азота в почве, поэтому, по расчётам Маркуса и Сары, истощения почвы происходить не должно.

Единственное, нужна ирригация полей, потому что с картофелем получается что-то не очень – этим уже занимаются, а в остальном, предложенный Маркусом севооборот показал работоспособность.

Ну и селяне, давно уже выращивающие картофель, предупредили, что раз в 6–8 лет надо добавлять в землю древесную золу, как они делают испокон веку, иначе расти картошка будет хреново. Почему, зачем – они в душе не ебут, но утверждают, что мы точно проебёмся, если не будем делать, как они говорят.

Ещё одно предложение сделали недавно, меньше двух недель назад, из агрогорода № 17 – лучше чередовать картофель с бататом, а то точно будут вредители, которые испортят картошку.

Маркус выёбываться на селян не стал, потому что не на 100% уверен, что он гениальный агроном, поэтому рекомендации включены. Хотят сажать батат вместо картошки – пусть сажают. Солдатам и свиньям, в целом, похуй, что есть.

– А что с рисом? – спросил я. – Есть какие-нибудь успехи?

– Агрогорода, специализирующиеся на рисе, не докладывают о выдающихся успехах – всё в пределах ожидаемого, – ответил Яньсюн.

Мы спиздили идею с запахиванием бобовых прямо в почву именно у селян с рисовых плантаций – они так делают тысячи лет и в хуй не дуют. Понимания, что это добавляет в почву азот, благодаря которому она не истощается и рис можно сажать непрерывно, дохуильярд лет подряд, у них нет, но исторически так сложилось, что они так делают и почва не истощается…

Сара называет это эмпирическим опытом – они не знают, почему это работает, но это работает, поэтому они это используют и не задают вопросов.

– В общем, продовольственная безопасность обеспечивается, – заключил я. – А что с вином и прочим горячительным?

– Пока что, успехов нет, – покачал головой мой первый зам. – Укрупнение винодельческих хозяйств сталкивается со значительными трудностями, поэтому я, на следующей неделе, отправлюсь на места, чтобы разобраться, в чём именно дело.

– Хорошо, – кивнул я.

Я решил, что незачем создавать революционную ситуацию на ровном месте, поэтому взял производство алкоголя под государственный контроль. В городе уже давно стало как-то суховато, люди испытывают недостаток градусов в крови, поэтому ходят раздражительные и недовольные.

Превращать Юнцзин в оплот трезвости у меня задачи не было, поэтому я не собираюсь давать почву для возникновения всяких Аль Капоне, которые будут лутать бабки на запрете алкоголя. Остановить явление нельзя, уж точно не в наших условиях, поэтому решено его возглавить – если и будет продаваться в городе алкашка, то только наша, с доходом в казну.

– Ладно, – сказал я. – Тогда давайте мне документы на подпись, почитаю, а затем возвращайтесь к своим задачам.

Через полчаса я вышел из здания совета квартала и встретил ожидающую меня Гизлан.

– Как-то непривычно заниматься всей этой бумажной волокитой… – пожаловался я. – Кажется, её стало только больше…

Она до сих пор внедряет марокканские высокие технологии бюрократии – объём подписываемых мною документов возрос, а эффекта я до сих пор не вижу.

– Только кажется, – усмехнулась Гизлан. – Как только будут до конца внедрены новые формы, быстродействие твоей бюрократии удвоится или даже утроится.

До реформы документооборота, моя бюрократия работала больше на личном страхе и скрупулёзных инспекциях объектов и служб. Архивариус говорил, что это полная хуйня, которая не годится ни для чего, но я-то видел эффект – задачи выполнялись, работа работалась, а император и его бюрократические подсвинки лишь счастливо хрюкали, с удовольствием передавая мне новые кварталы…

А Гизлан, имеющая богатый и печальный опыт работы в бюрократическом аппарате мэра города Касабланка, указала мне на «очевидные недостатки» авторитарного метода и сказала, что всё можно настроить гораздо лучше и точнее.

– Надеюсь, – вздохнул я. – Идём на производства – нужно принять доклад от замов Маркуса…

В городе уже ничего не напоминает о том кровавом рубилове, случившемся во время «демократических выборов» ванов. А ведь кое-где целые общины сгорели дотла – погибли люди, причём немало.

Но юся, выясняющие отношения – это стихия, с которой почти ничего не поделать. Возможности лично носиться по городу и убивать всех нарушителей спокойствия у меня не было, поэтому город просто переждал пик, а потом всё само по себе успокоилось.

Спокойная жизнь почти восстановилась – на окраинах города до сих пор свирепствует мор второго типа, со взрывающимися заражёнными, но от первого типа мы надёжно избавились.

Вакцинировано, по довольно-таки точным данным от Сары, около 87% постоянного населения кварталов, причём вакцинация продолжается до сих пор и каждый прибывающий в город человек должен пройти двукратную процедуру вакцинации, с интервалом в две недели.

Из-за этого, как говорит Сара, образовался коллективный иммунитет, благодаря которому вспышки заболевания успешно гасятся.

Помимо этого, она занимается вакцинацией населения от натуральной оспы – люди принимают наши решения с обречённым спокойствием, потому что знают, что решительный антиваксерский отказ закончится только пиздюлями, выданными стражей, а затем нетакусик всё равно пройдёт процедуру.

Есть ещё тиф, холера и дизентерия, от которых у нас нет вакцин, и появятся они сильно вряд ли, но они успешно устраняются с помощью чистой воды из артезианских скважин и санитарных мер.

– А ты уже думал об императоре? – поинтересовалась Гизлан, по пути в производственный квартал.

– Нахрена мне о нём думать? – озадачился я. – Пусть сидит у себя во дворце и дрочит.

Он тупо не может отнять у меня то, что он уже мне отдал.

Совет квартала полностью мой и выборы, на время военного положения, отменены, военная комендатура тоже моя, и он не может снять меня без риска моего неожиданного визита во дворец.

Вся эта шаткая система, в которой я не иду во дворец, чтобы захуярить императора и босса-кровососа, держится только потому, что мне это выгодно.

И от императорской администрации не зависит практически нихуя – самые живые кварталы находятся в моих руках, а всё остальное до сих пор переносит вспышки мора, случаи голода, мародёрство и бандитизм. Чиновники делают вид, что контролируют ситуацию в Юнцзине, но это неправда.

Императорская администрация сейчас – это власть без силы. А я – это сила с властью.

– Я хочу сказать, что когда-нибудь придётся прекратить это, – произнесла Гизлан.

– Время придёт, – ответил я на это.

А я жду прибытия Цзоу Реншу и Лу.

Бывший ван-куколд мне нужен для обеспечения легальности власти, потому что против байгуя или какого-нибудь простолюдина на троне ополчится весь город. Мне этого не надо.

А Реншу из очень знатного рода, в архивах императорской администрации этот род значится, поэтому определённые права на престол у него есть. Во всяком случае, не меньше, чем у нынешнего императора, точно так же происходящего из ванского рода.

Надо лишь дождаться, пока приедет конвой. Ещё месяца три-четыре и он будет. А там можно и начинать…

– А вот и тёмные фабрики, – произнесла Гизлан, когда мы вошли на огороженную территорию завода.

Это южная часть квартала Байшань, рядом с Кремлём – завод планомерно расширяется и выпускает всё больше и больше ткани.

– И, всё-таки, вы гении, – улыбнулась Гизлан, наблюдая за тем, как рабочие тащат вагонетку с готовой тканью по деревянным рельсам.

Это придумал я – подумал, что будет круто упорядочить транспортировку грузов по всему производственному массиву.

Железные рельсы – это, блядь, фантастика, в наших-то условиях, а вот деревянные – почему нет?

И ездят теперь по всему заводу вагонетки, перевозящие как сырой хлопок, так и готовую ткань. Быстро и почти бесплатно – только лошадей корми и пои.

– Ага, Илоны Маски, – усмехнулся я. – Скоро в космос полетим.

– А ведь это не так недостижимо, как тебе кажется, – сказала Гизлан. – Читала я историю об одном практике, который соорудил летательный аппарат, толкаемый духами.

– Я тоже читал эту историю, – кивнул я. – Его труп нашли в двухстах ли – говорят, он был заморожен и разбился вдребезги от удара об землю.

– Ну, не обязательно прямо в космос, – улыбнулась Гизлан. – Но можно ведь сделать самолёт – почему никто не пробовал, кроме этого идиота?

– Это же думать надо, – ответил я. – Аэродинамика, тяга духов, манёвренность… А вообще…

Её слова заставили меня задуматься. Полноценный самолёт – духи ведь и так летают…

– Нужно будет проконсультироваться с Сарой, – сказал я. – Не совсем понятно, нахрена нам самолёт, ведь в бою его не применишь, но сама идея интересная.

Боевое применение самолёта на духовой тяге ограничено тем, что его будет очень легко «заглушить» – любой мало-мальски сильный «душнила» сможет создать непроницаемую завесу, после пересечения которой самолёт останется без духов. И всё.

– Дафу Вэй, – отвесил мне поклон примчавшийся Хо Бин, 6-й заместитель Маркуса.

– Приветствую, – кивнул я ему. – Мне нужна статистика. Сколько километров ткани у нас есть на складах?

Суточное производство я знаю и так – 9 500 метров ткани. Ввиду того, что рыночная цена хлопковой ткани снижена до 1,5 цяней, выручка составляет 428 золотых лянов в сутки.

Падение цены на чи ткани обусловлена политическими причинами – вроде как и «чистая альтруистическая услуга народу», но и существенно расширяет сегмент покупателей. Покупать ткань по 3 цяня за чи – это пиздец какая роскошь, а тут 1,5 – вдвое дешевле и, вроде как, даже выгодно, ведь речь идёт о хлопковой ткани.

Маркус планирует утроить производство, чтобы лутать, просто на ровном месте, 1200–1300 золотых лянов в сутки. Рынок сожрёт всё и будет ощущать лёгкий голод, потому что мы, после небольшого исследования, установили истинный объём потребности – только на кварталы Ядра нужно около 20–25 километров ткани в сутки.

Ещё нескоро мы займёмся военными заказами – да и где теперь армия?

У нас монополия на хлопок, потому что местные производители вымерли нахуй, в точном соответствии с рыночными законами, монополия на армию тоже у нас – 1-я дивизия морской пехоты Юнцзина прекратила своё существования и превратилась в полноценный Корпус морской пехоты Юнцзина.

Форма и экипировка – это и так на нас, сами производим и снабжаем. Оружие и боеприпасы же поступают со складов, перевезённых из опустевших кварталов, а также производятся на частных предприятиях, по моему заказу.

Император и его хуесосы могут лишь смотреть на это, как правительствующие куколды. А что поделать? Испугались, блядь, доверили ответственную работу разбирающемуся дяде – и чего ждали? Что я просто сложу полномочия и уйду?

«Наивные чукотские парни…» – подумал я с неодобрением.

– Накоплено сто пятьдесят километров ткани, – ответил Хо Бин. – Ежесуточно мы отправляем на склады по два километра, в соответствии с приказом мастера Чжи.

– Замечательно, – кивнул я. – Соберите двадцать километров ткани и отправьте в логистический центр.

Мы отправим этот груз в провинцию Юулинь, к вану Касперу Дзержинскому.

В отличие от охуевшего Джованни, который возомнил о себе всякое, Каспер проявил адекватность и с готовностью согласился торговать.

В обмен на двадцать километров хлопковой ткани, он поставит нам скот – коров, овец и коз. Одна корова стоит, в зависимости от состояния, где-то 8–11 серебряных лянов, коза – 8–12 цянов, а овца – 1–1,2 серебряных ляна. Тяговые волы стоят дороже – 12–13 серебряных лянов – их-то мы и берём, в основном.

Двадцать километров хлопковой ткани стоят 901 золотой лян, если по рынку, поэтому скота получается порядочно, но слишком мало, чтобы удовлетворить потребности сельского хозяйства.

Нужно договариваться с остальными ванами, но у кого-то в провинции творится пиздорезка, кто-то кайфует и не желает поднимать резко потяжелевшую жопу, а кто-то просто слишком охуел.

Джованни меня, блядь, просто бесит – такая мразь, что хочется поехать к нему и разбить его наглое и высокомерное ебало, отняв при этом золотую пайцзу…

«Не заинтересован иметь дел со служилой чернью», – припомнил я формулировку из ответа Джованни. – «Охуевший баран, блядь».

– Слушаюсь, дафу Вэй, – поклонился шестой зам Маркуса.

– И начинайте упаковку ещё двадцати километров – возможно, сделка с ню-ван Кааи завершится успехом, – распорядился я.

Ванам брать хлопковую ткань выгодно – это у нас 1,5 цяня за чи, а они могут назначить у себя почти любую цену. Маржа с такого бизнеса легко может достигнуть двукратного, а то и троекратного окупа. Но выёбываются…

«Наверное, просто не понимают, как работает бизнес, и не видят выгоды», – подумал я. – «Джованни, долбоёб, так и так, будет покупать хлопковую ткань для своей провинции, но уже у купцов, по 3–4 цяня за чи – сам себе злой Буратино».

– Как происходит внедрение отчётных форм? – спросила Гизлан. – Документы у тебя с собой?

– Да, госпожа Ги, – поклонился Хо Бин. – Возьмите…

Он передал ей свиток, перевязанный белой нитью.

Гизлан распечатала его и начала изучать содержимое.

– Тут подпись не поставлена – как можно быть уверенным, что эти данные передал именно мастер Тан? – спросила она у Бина.

– Устраним, госпожа Ги, – вновь поклонился зам Маркуса.

– Внимательно прочитай инструкцию и сверь отчёт на соответствие, – потребовала марокканка. – Это не шутки – за иные ошибки потом нередко летят невинные головы.

– Уверяю вас, виновники будут наказаны! – заверил её Бин.

– Мне не виновных нужно наказывать, – покачала головой Гизлан. – Мне нужно, чтобы вы перестали допускать ошибки в отчётных формах!

– Ты запомнил эти мудрые и бесценные слова? – спросил я.

– Да, дафу Вэй, – ответил зам Маркуса.

– Тогда иди и твори добро, – с улыбкой отпустил я его.

*1311-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, г. Юнцзин, квартал Байшань, суверенный участок юся и дафу Вэй Та Ли *

– А чего она лезет к моим пацанам? – спросил недовольный Маркус, полирующий кирасу специальной тканью. – Дел других нет?

– Она внедряет новую систему отчётности, – ответил я. – И пусть внедряет – она точно шарит в этом. Яньсюн, например, просто в восторге от красоты конструкции – ссыт кипятком и славит её при каждом удобном случае.

– Мы и так нормально работали, – покачал головой Маркус. – И ничего, чего-то, не наебнулось, ниггер. Всё цвело и пахло – без отчётной хуйни!

– Да пусть работает, – махнул я рукой. – Ты же не собираешься всё время всё лично контролировать? Хочется же, чтобы всё как-то само еблось, ведь так?

– Ну, да, – согласился Маркус. – Нет, можно себя заставить, приложить волю и тащить это всё годами, но…

– Нахуя, да? – заулыбался я. – Вот Гизлан шарит – она хочет сделать нашу бюрократию прозрачной, чтобы неполадки и злоупотребления выявлялись не после инспекции, а по косвенным данным. Ну и пиздюли лично выдавать устанешь – пусть работают другие.

– Короче, хуй с ним, – сказал Маркус. – Делайте, что хотите.

– Говоришь как мой отец, – усмехнулся я. – Но я чего пришёл? Давай протестируем меня – мышцы уже очень близки к «Сапфировым вратам».

– Выходи на улицу, – кивнул Маркус. – Я приготовлю стволы.

Выхожу из мастерской, на ходу снимая с себя рубашку из теневого шёлка.

Рубашка эта имеет лазурный цвет, а также рисунок в виде тёмно-синих пальмовых листьев – почти как у Томми Версетти из GTA Vice City.

– Готов? – вышел Маркус, несущий в руках охапку из ружей разного калибра.

– Давай, ебашь! – развёл я руки в стороны.

Маркус зарядил ружьё калибра 10 миллиметров и выстрелил мне в живот. Я ощутил лишь не особо сильный толчок. Смятая пуля упала на траву.

– Ожидаемо, – сказал я. – Давай сразу на 15 миллиметров, бро!

– Окей, – кивнул Маркус и выбрал из кучи ружьё нужного калибра.

Чиркнул ударно-кремнёвый замок и мне в живот ощутимо стукнула тяжёленькая пуля. Пробития нет, но есть отпечаток в виде кольца слегка посиневшей от удара кожи.

Поднимаю упавшую пулю и внимательно рассматриваю её. Когда шарообразная пуля врезается в преграду, она начинает сплющиваться и втягивает в себя кусочки плоти, кости и одежды, поэтому при разрезании извлечённой из тела пули можно обнаружить что-то инородное.

– Давай сразу двадцатку! – сказал я. – Что-то вообще хуйня какая-то!

– Я сейчас! – вооружился Маркус ружьём калибра 20 миллиметров.

Шипение и выстрел.

– Ох, а вот это уже больновато… – произнёс я.

Пуля попала в область над пупком и вызвала очень неприятные ощущения, но пробить мою кожу не смогла. Впрочем, я бы не хотел повторять что-то подобное.

– Это круто, хоуми! – воскликнул Маркус. – Памп даёт результаты! А пулю Несслера будем испытывать?

– Рановато, – покачал я головой. – Я думаю, она пробьёт меня.

– Ну, окей, – кивнул Маркус. – Может, зря мы их внедрили?

– Да похуй, – сказал я. – У нас же есть бронька! Давай и её испытаем!

– Гоу, бро, – улыбнулся Маркус. – Ты облачайся, а я ружья перезаряжу!

Бегу на склад и начинаю экипировку латной брони «Блади Айрон Мэн Марк I» – это разработка Маркуса, полностью изготовленная из закалённой кровавой стали, полученной из животных.

Толщина кирасы, в самом центре, достигает двадцати пяти миллиметров, а шлем вообще имеет лицевую маску толщиной в тридцать миллиметров.

Суммарно эта броня весит 185 килограмм и защищает от любой хуйни, кроме суицидальной депрессии. Тяжесть, в нашем случае, это даже плюс, потому что юся в такой броне будет очень тяжело кинуть через бедро или повалить.

А ещё Маркус предусмотрел на ней шипы на наплечниках, как у Бэтмена. Только вот они не полупидорское средство самообороны, которое, каким-то образом, никого не ранит, а орудие массового убийства, способное распороть человека на лоскуты в одно движение.

Быстрыми и точными движениями надеваю на себя элементы лат и стягиваю их хитрой системой ремней.

Тяжесть ощущается сразу же – кираса давит на грудь, а шлем создаёт давление на шею.

Внутренняя сторона брони оббита шестью слоями теневого шёлка, который не только защищает металл от разрушающего воздействия Ци, но и представляет собой амортизирующую подкладку.

«Надо пампиться в чём-то подобном», – подумал я. – «Это же перманентная нагрузка – можно весь день в таком ходить и, пассивно, заниматься!»

– Ты готов, бро⁈ – спросил Маркус. – А то я уже готов!

Выхожу на улицу.

– Ха-ха, сияешь, как королева бала, бро! – рассмеялся Маркус. – Иди на огневой рубеж!

Прохожу мимо него и иду на стрельбище, к мишеням.

– Стреляю сразу из 20-миллиметровой! – предупредил Маркус и вскинул ружьё.

Раздался раскат выстрела, но я вообще ничего не почувствовал.

– Охуенно! – сообщил мне Маркус. – Ты что-нибудь ощутил⁈

– Вообще ничего! – ответил я.

– Тогда заряжаю Несслера! – предупредил Маркус.

Через десяток секунд он вновь вскинул ружьё и выстрелил.

– Да! – воскликнул он. – Круто! Ю-ху!

Пулю Несслера я тоже не почувствовал. Похоже, броня успешно прошла испытание.

Мой чёрный бро приблизился и рассмотрел степень повреждений.

– Непонятно нихера, – почесал он затылок. – А, вот кусочки свинца. Хм… Никаких повреждений, получается.

– Меньшего и не ожидалось, – усмехнулся я.

– А теперь физические тесты! – сказал Маркус. – Полоса препятствий – без брони норматив – тридцать одна секунда. На рубеж!

Я прибежал к началу полосы препятствий и занял стартовое положение.

– Старт! – скомандовал Маркус.

Через стену я перелетел – броня не лишила меня возможности совершать мощные прыжки.

Спокойно проползаю под колючкой, а затем забираюсь на высокую стену с помощью каната.

Легко пробегаю по подвешенному на цепях бревну, а затем хватаюсь за канат, но тот сразу же опасно трещит. Второго шанса не будет, поэтому нужно с первого раза – перемахиваю через ров и сразу же бегу к лабиринту.

Финальный отрезок – препятствие «Разрушенная лестница». Быстро взбираюсь на неё и без усилий спускаюсь по её ступеням.

– Сорок одна секунда, хоуми! – сообщил мне Маркус. – Для брони – пойдёт!

Систему вентиляции я не включал, потому что нагрузка кратковременная, но в будущем, чувствую, она меня спасёт далеко не один раз.

– Это просто личная БМП… – произнёс я, снимая шлем.

– А то! – усмехнулся Маркус. – Не терпится испытать всё это в реальном бою, хоуми.

Его комплект лат, названный им «Блади Мазафака Айрон Мэн Марк I», имеет схожее бронирование, но весит 211 килограмм, из-за бо́льших размеров Маркуса.

– Знаешь что, бро? – спросил он. – Я думаю, наши морпехи готовы к походу. Надо обкатать наших малышек в деле и сломать ебало орде фриков. Заебало уже на пороховой бочке сидеть, ниггер! Это бездействие выглядит так, будто бы мы ждём их следующего шага – мы же не ждём?

– Ты прав, – согласился я. – Пока мы тут тонем в бытовухе, они жгут северо-западные провинции и копят силы. Но морпехи точно готовы?

– Ещё как! – заулыбался Маркус. – Они вымуштрованы, обучены и готовы к бою! И это без ебаного отвара!

Дурманящий отвар, как известно, очень плохо сказывается на умственных способностях человека, поэтому обучение одурманенного идёт крайне медленно. В связи с этим, выдача дурмана была прекращена, что позволило вернуть морпехов к нормальному состоянию, в котором в них довольно-таки эффективно вколачиваются нехитрые воинские навыки, нужные для войны будущего…

Да и вообще, как оказалось, одурманенные солдаты хорошо сражаются только в тупом построении сплошной линией, когда всего-то и нужно, что быстро перезаряжать ружьё и разряжать его в направлении врага.

Это доказывает, что солдат должен находиться в трезвом уме и светлой памяти – только в таком случае он способен выполнять нужные манёвры на поле боя.

– Тогда нам нужно перекинуть все дела на замов, ну и пообщаться с Сарой и Гизлан – думаю, кто-то должен остаться в городе, чтобы тут всё не полетело по пизде, – сказал я.

– Да! – кивнул Маркус. – Гизлан нужно взять с собой – она хороший «физик» и будет нам полезна.

– Тогда погнали к Саре, – произнёс я. – Только броню сниму.

Разоблачившись и повесив броню на держатели, я вышел во двор и попытался вспомнить, где сейчас находится Сара.

– Чего застыл? – спросил Маркус, надевший пурпурного цвета майку с золотой окантовкой.

На майке вышит фуцанлун (1) в рэперской кепке и солнцезащитных очках, держащий в лапе тлеющий косяк. Это совершенно нехарактерный для местных стиль вышивки, поэтому Маркусу пришлось озадачить сразу нескольких портных-мастеров, чтобы они сумели выдать ему требуемое.

Майка, естественно, из теневого шёлка, что уже очень дорого, но ещё дороже её делает краска – это пурпур, привозимый в Юнцзин с дальнего востока. Говорят, что для получения примерно грамма пурпура, приходится насмерть захуярить 8–12 тысяч специальных моллюсков, над трупами которых потом издеваются, выдаивая из них слизь, которую потом ферментируют десять с лишним дней и делают с ней всякое…

В общем, прикид у Маркуса достоин императора, потому что стоит очень дорого. Ну и вообще, Маркусу такое носить нельзя, потому что только император имеет право носить пурпур – но на хую мы его вертели, поэтому все старательно закрывают глаза, когда видят генерала Смита, рассекающего в модненьком прикиде.

– А где сейчас Сара? – спросил я.

– Думаю, что в школе, – пожал плечами Маркус. – Наверное, в пятьдесят второй.

– Погнали туда, – сказал я, надевая рубашку. – Надо браться за организацию похода как можно быстрее – совсем, блядь, забегался и забылся…

*1311-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, г. Юнцзин, квартал Байшань, средняя общеобразовательная школа № 5*

В школе № 52 Сары не обнаружилось, но зато тамошний завуч, Гань Фу, знал, что госпожа Суруо пошла в школу № 5, чтобы провести беседу с учительским составом.

Гань Фу, кстати, чуть не пересрался, когда увидел меня в школе – его жопа хорошо помнит удары розог…

Возможно, тот набор учителей – самый лучший из когда-либо выпущенных нами. Это высококлассные специалисты, обучающие детей и взрослых с особым тщанием и остервенением.

А всё потому, что страх прививает дисциплину!

Можно сюсюкать с ними, как привыкла Сара, опирающаяся на какие-то там педагогические нормы, а можно устроить невообразимый террор, под гнётом которого стрессующие ученики лучше усваивают материал.

– Привет, шугар! – заглянул в кабинет директора Маркус.

– А вы здесь чего? – нахмурилась Сара, до этого момента изучавшая какой-то длинный свиток. – У меня, вообще-то, инспекция.

– Она может потерпеть паузу минут на двадцать? – спросил я.

Сара тяжёлым взглядом посмотрела на директора и двоих завучей, стоящих перед ней по струнке.

– Ждите меня, – сказала она. – Вернусь ровно через двадцать минут.

В этот момент дежурный начал трезвонить в звонок, что означало перемену.

На фоне раздался топот сотен ног – дети побежали выпускать накопленную энергию на школьном участке.

Сара дала знак и директор с завучами, с облегчением, покинули кабинет.

За всеми нужен глаз да глаз – образовательная программа должна исполняться неукоснительно. Сара следит за этим, потому что нам нужны специалисты нужного качества. В огромных количествах.

И движение к этому уже началось – в Ядре построено восемнадцать школ, а ещё две сейчас строятся.

Каждая школа вмещает шестьсот учеников, но обучение проходит в две смены, поэтому всего в каждой школе обучается по 1200 детей и взрослых.

При условии, что две оставшиеся школы будут достроены в течение следующих двух месяцев, все наши школы будут выпускать 24 000 выпускников с четырёхлетним школьным образованием.

В конце концов, через три года, мы придём к выпуску 24 000 выпускников каждый год, но это капля в море.

Сейчас у нас дилемма – либо расширять имеющиеся школы до ебейших масштабов, чтобы получить централизованные мега-школы, в которых найдётся место восьмилетнему образованию для самых одарённых, либо продолжать строить множество школ по всему городу, чтобы облегчить всем городским детям доступ к образованию. Сара склоняется к ответу «да» – и масштабировать школы Ядра до мега-школ, а также продолжать массово строить школы в других кварталах.

Но это всё требует бабок – не только на строительство, но и на поддержание образовательной инфраструктуры.

Впрочем, она уверена, что со временем стоимость учителей будет падать, так как предложение на рынке удовлетворит спрос, что уменьшит нам расходы на зарплатный фонд.

– Что у вас? – спросила Сара.

– Систер, сбавь тон, пожалуйста, – попросил Маркус. – Мы не твои завучи и директора.

– Извини, – кивнула Сара. – Сложно бывает перестроиться.

– Да ничего, – махнул рукой Маркус. – Виталик, выкладывай – ты умеешь говорить.

– Мы хотим организовать поход на Порочный Цикл, – сказал я. – Наведаться в северо-западные провинции с, так сказать, ответным визитом. Они копят силы, разоряют провинции и вообще, непростительно, что мы не устроили поход против них сразу же, как появилась возможность. Что думаешь?

– Вы уверены, что армия готова? – спросила Сара.

– Да, абсолютно, – кивнул Маркус.

– С экономической точки зрения… – начала она. – Да, мы можем потянуть снабжение вашего корпуса. Нужно будет подумать над логистикой, но ничего неразрешимого в этом нет.

– То есть, ты не против? – спросил я.

– Я считаю, что нельзя оставлять недобитого врага, – ответила Сара. – Лучше покончить с Порочным Циклом и, если получится, вернуть северо-запад под номинальный контроль императора. Всё одно, это достанется нам.

– Верно, шугар! – заулыбался Маркус. – Что тогда, начинаем подготовку?

– Не имею ничего против, – кивнула Сара. – Раз вы за, то и я тоже.

*1376-й день юся, Поднебесная, провинция Чунхуа , близ уездного города Цяньфан *

– Разведка возвращается! – сообщил Ма Сирен, адъютант Маркуса.

Конная разведка, по заветам генерала Смита, двигается впереди войска, на дистанции 10–15 километров, регулярно сообщая о любой непонятной хуйне, встреченной на пути.