Текст книги "Вор из шкатулки архимага (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Кажется, я попросила рассказать, как он работает! А не молоть чепуху, чтобы меня отговорить!

– Не злись, Сияна. Я предупредил. Можешь не верить мне. – Дьявольская ухмылка заиграла на губах. – Артефакт нужно поднять над собой чашей вниз – в этот миг ты рисуешь перед мысленным взором место, куда хочешь попасть, – лепестки раскрываются и описывают окружность ярким светом. Как только она становится нужного размера, произносишь ту фразу. Помнишь?

– Да.

Когда Деян меня похищал, я была уставшая, сонная, вырывалась из последних сил и отчаянно мычала в руку, что зажимала рот. Да, я видела искрящийся круг и слышала фразу на непонятном языке. Но остальное расплывалось во мраке страха.

– И откуда у тебя сила?

– Если у вас, милорд, хватит ума не идти войной на горных жителей, которых вы ни разу воочию не видели, то, возможно, вы сами узнаете, откуда сила, когда заглянете к ним с мирными побуждениями. Они терпеливые ребята, но злить их ни в коем случае нельзя.

– Я тебя перемещу, – шагнул Деян ко мне, когда я начала поднимать чашу.

– Кринтару хотите все-таки забрать? Ну уж нет. Я ее разобью, когда вернусь домой.

В ответ Деян дернул уголком губ и отступил к источнику. Чаша легко помещалась в руку и держать вверх дном просто, как вкручивать лампочку. Я с подозрением провела Деяна взглядом – герцог открыл портал и пожелал хорошего пути.

Неужели я его настолько испугала, что он с легкостью отдал мощный артефакт, лишь бы от меня избавиться? Я едва подавила в себе смех. И продолжила – перед мысленным взором нарисовался родной двор, детская площадка, пышные вишни и стройные тополя. Каждый кустик, клумбы перед домом – все оживало в мельчайших деталях.

Руку пронзила дикая боль, будто она попала в мясорубку. Ее выкручивало, резало, жгло, боль опускалась ниже, по плечу на лопатки, а пошевелиться я не могла. Тысячи ножей терзали спину, прошивали грудь, кромсали сердце – слепящий свет сполз обручем с корсета на юбку, съехал на пол и прежде, чем он бы дотянулся до стены, я закричала:

– Кринтара тикара!

Пол задрожал. Пространство завертелось, точно я очутилась на адской центрифуге. Боль разрывала меня, невидимая сила тянула вверх, пульс медленнее и медленнее стучал в висках. Яркая вспышка ослепила – и рука с Кринтарой упала плетью. Меня сильно качнуло, я потеряла равновесие и чуть не упала. Или упала?

Вспышка утонула во тьме. Вихрь улегся. Я осмотрелась – рядом мрачный силуэт абрикосы, на которую я забиралась в детстве, чуть дальше детская площадка, а за ней родной подъезд. Я мигом понеслась к нему.

Стоп. А снять бокдуш? Держа левой рукой Кринтару, я пощупала правой за ухом – угол платка словно сросся с волосами! Я провела пальцем вдоль края ткани по щеке, нащупала зазор, подковырнула его и потянула платок от себя. Боль прострелила жуткая, будто я отрывала кожу от лица.

Бокдуш присосался, как пиявка! Радует то, что страж с мачете из кустов не выпрыгнул. Зато справа, от угла дома слышались пьяные голоса мужской компании. Лучше бы найти укромное место, где можно перетерпеть боль, пока буду его снимать.

Или вообще, какая разница, в чем я вернусь домой? И так на мне странные вещи: что платье средневековое, что огромные рубаха и штаны. А дома я запрусь в ванной и сдеру бокдуш.

Расскажу, меня похитил извращенец, одел в странные шмотки, и я от него сбежала – Дениска в магический мир не поверит. Дома он или на работе? Я на всех парах поспешила к подъезду и набрала на домофоне номер квартиры. Долгие гудки сжигали терпение. Нырнуть бы в тень и за секунду оказаться на пятом этаже. Но Кринтару не брошу. Ее бы сразу уничтожить, швырнуть с размаху об асфальт. Вот только не нужно ли такой серьезный артефакт уничтожать как-нибудь вроде: бросить в действующий вулкан.

Через минут пять настойчивых звонков в аппарате щелкнуло и послышался сонный детский голос:

– Алё… Кто там?

Родная моя, золотце… Как же скучала я!

– Маришка!

– Да… Сияна? Сияна, ты?

– Я, мое солнышко, это я. Вернулась я.

Радостный писк вонзился гвоздем в мозг – но я собрала все свои силы, чтобы успокоиться и не злиться.

– Я знала, ты вернешься! Знала… – Пауза. – Это мне не снится?

– Нет, малышка. Открывай скорее дверь.

По ступенькам к лифту я буквально взлетела. Секунды, которые спускалась кабина, показались мучительной вечностью. Быстрее бы обнять Маришку и прижать к груди. Но в лифте я застыла, не нажав на кнопку «пять». Зеркало! Перед ним я успевала расчесаться, когда спешила на работу. Теперь оно отражало скиамаску со светлыми волосами. Глаза мои стали лунными: зрачки пропали, белки рассекали два золотых серпа. В копне белых волос переливались блестки. Но главное – голову венчали роскошные рога, похожи больше на бараньи, чем на, допустим, оленьи.

У меня бы сердце остановилось от увиденного, но оно не стучало. Я рассматривала отражение, как невообразимо реалистичную картину. Вот картина зашевелилась, бледная худая рука потрогала рог – крепкий, с мелкими бороздками. Рука опустилась по волосам и забралась под платок снизу. Там гулял прохладный ветерок, лаская обнаженные кости.

Бокдуш лучше не снимать. Неизвестно, что случилось с шаманкой после того, как я ушла. Пути назад нет… Нет? Я не стану человеком? К кому бежать, кого просить о помощи?

Не сейчас – сестренка ждет меня дома. Я нажала на цифру пять, и лифт потащился вверх.

Маришка встретила меня на лестничной клетке. Радость на родном лице сменилась испугом, когда я выплыла из лифта.

– Ты что? Зачем босиком в пижаме выбежала за дверь?

Она не отвечала, ошарашенно рассматривая меня и комкая край футболки с зайчиками. Сморгнув слезы, я поставила Кринтару на пол, кинулась к Маришке – и подхватила на руки. Она сначала взвизгнула, засмеялась, но потом смех вытолкнули терзающие душу всхлипы. Я прижимала ее так крепко, как могла.

– Ты холодная… – пробурчала Маришка, шмыгнув носом.

– На улице холодно. – Я отстранилась, держа с небывалой легкостью сестренку одной рукой, и заглянула в родные голубые глазки. Нет, она не боялась меня, а усмехнулась:

– Классные линзы! Ты украла костюм к Хеллоуину?

– Почему сразу украла?

– Ты же говорила, на костюмы нет денег.

– Да, но это не значит, что нужно воровать. А костюм мне пришлось одолжить, потому что я бы по-другому не вернулась домой.

Я вытерла бледными пальцами дорожки от слез на щечках Маришки, завела ее спутанные волосы за уши. Поцеловать бы в лобик, но под платком пасть мертвеца.

– Дениска дома?

Она покачала головой.

– На работе.

В голубых глазках набирались слезы. Маришка вновь обхватила меня за шею руками и заплакала в плечо.

– Тише, тише. Не плачь много. Не то завтра придется в школу идти с опухшими глазами.

– Ты что? – слезы высохли. Отклонившись, Маришка с возмущением заявила: – Сейчас каникулы!

На пару секунд я оторопела. Меня всего неделю не было, да?

– Сколько меня не было?

– Почти два месяца! Ты не знала? – С таким же выражением лица сестренка возмущалась, когда я забывала купить ей новые краски. Между мирами время искажается? Не дождавшись от меня ответа, сестренка пробормотала: – Я немножко замерзла…

Второпях я занесла Маришку в прихожую и, забрав артефакт, захлопнула за нами дверь. Кринтару поставила на шкаф, возле которого на тумбочке появились незнакомые сувениры. Миниатюрная Эйфелева башня приковала взгляд.

– Кстати, мама вернулась…

– Серьезно?

У Маришки загорелись глаза.

– Да! Утром первого сентября. Она отводила меня в школу.

Радость смешалась с горечью в тошнотворный коктейль, и от него засаднило в горле. А разве кости саднить могут? Чувства – иллюзия? Я старалась не прислушиваться к тишине внутри себя – жутко не слышать ударов сердца и не дышать.

– Где она? – спросила я. Мама всегда чутко спала и вряд ли не проснулась бы от того, что Маришка открыла входную дверь.

– Она позавчера повезла папу лечиться заграницу. Мама сказала, что никогда нас не бросала, а уехала, чтобы заработать денег папе. А нам с тобой ничего не сказала, потому что ты бы не пустила ее, а я – проболталась. Дениска-редиска обо всем знал и молчал. Мама с ним созванивалась. – Сестренка надула щеки, а секундой позже просияла: – Но мама обещала нас больше никогда-никогда не бросать.

– Здорово.

Как хорошо, что когда прикрываешь платком лицо, можно не выдавливать улыбку. Искренне обрадоваться не получалось. Тень предательства омрачила счастье, к которому я стремилась через миллионы световых лет.

Разве без меня здесь не должна была начаться разруха? Конечно, когда я пропала, брат позвонил матери и она вернулась. Нужно радоваться, что дома ничего не случилось трагичного и непоправимого.

А со мной? Не случилось ли?

Неважно. Главное, у Маришки снова есть мама. Мама важнее сестры.

Я взяла Маришку за руку и повела в комнату. В ней ничего не изменилось, будто я и не пропадала надолго. Моя кровать застелена тем же покрывалом, на тумбочке рядом в таком же беспорядке лежат крем, салфетки, книга, бутылка воды. Только на настенном календаре летнее фото сменилось на парк, позолоченный осенними красками. И на столе к компьютеру присоединились учебники и тетради.

– Тебя правда похитил маньяк?

– Маньяк?

– Да, Дениска постоянно трындел. А мама – что ты уехала вместо нее зарабатывать денюжку, но я ей не поверила. Потому что она плакала каждый раз, когда говорила это.

– Меня вправду похитили. – Я уселась вместе с Маришкой на ее кровать. – Но не маньяк, а грозный маг. Он меня забрал в другой мир, магический. Я видела настоящего дракона.

– Ух-ты!

– Да, и умных говорящих птиц, которые знают по десять языков. У меня сидел на плече личный переводчик с перьями и клювом. Он за три дня выучил русский язык, слушая, как я рассказывала о Земле, о вас с Дениской. Пернатый был моим лучшим другом там…

Маришка с восторгом впитывала каждое слово, приоткрыв ротик. Как там сейчас Тото? Выпустил ли Деян из клетки? Да, он такой, что выпустит, накормит и по головке погладит… Ёшкин кот, я обещала Тото, что заберу его на Землю.

Я прогнала грустные мысли и продолжила утолять интерес сестренки:

– Много магов жило в городе и в замке на его краю, но к воде не пускали морские чудовища. К горам – волшебный лес Ибискир. Если не знаешь, как в него зайти, он собьет с пути, задурит на окраине и прогонит. Но меня в него провели. В Ибискире безумно красиво! А еще в нем живут говорящие животные. Представляешь?

– Круто!

– А в горах прячутся демоны и демоницы! Они притворялись хорошими, но оказались очень опасными. Мне пришлось с одной сразиться.

– И ты победила? – Маришка в ожидании сложила ручки в замок под подбородком.

– Можно и так сказать…

– А красивый принц там был?

– Принц?..

Разве скажешь ребенку, что в жизни принцев, как в сказках, не бывает? Но почему-то лицо Тумана появилось перед мысленным взором. Серые глаза смотрели с укором – он из-за меня потерял смысл жизни, призвание, семью. Возможно, он, когда очухается, вновь придет к Деяну, только тот вряд ли обратит его в дракона. Туман никогда не победит. Хоть и будет стараться.

– Нет, Маришка, принца не было, но был герой. – В глазах защипало от слез. – Самый отважный, упрямый, красивый парень, которого я когда-либо встречала.

– Почему ты его не привела?

– Потому что там его дом.

– И ты его бросила? – Маришка нахмурилась. Я стиснула ее ручки – теплые, маленькие, по сравнению с моими. Иногда единственное, что мне придавало сил, – посидеть на кровати сестренки, сжать ручку, пока она спит. В последние годы мы не проводили вечера вместе – я постоянно работала.

– Потому что здесь мой дом.

– Он, наверное, расстроился… – Сестренка неловко отстранилась и прикрыла ладошками рот в зевке. – У тебя руки до сих пор холодные. Ты заболела?

– Нет, конечно. Со мной все хорошо.

Со мной все ужасно. Как получилось, что во Фрелорате я больше нужна, чем дома? Я вернулась, но что делать с рогами и платком, под которым между костями гуляет ветерок? Как снова дышать? Как оживить застывшее сердце? Что делать с чувством вины, которое разъедает душу?

Как оборвать нити, которые тянут обратно?

– Ты мне веришь? – спросила я. Порывисто принятое решение зажгло во мне потухший огонь. То есть я его не принимала – откликнулась на шальную мысль, и она меня не отпустила.

– Да, только тебе верю. А маме и Дениске – нет.

– Не говори так. Они тебе лишь добра желают. Они любят тебя…

– Знаю… – Маришка потупилась и скрутила пальцами край футболки в узелок.

– Дениска о тебе хорошо заботится? Ты голодная не сидишь?

– Я к тете Варе хожу покушать. Мама с ней договорилась, пока не приедет.

– Хорошо. – Я погладила ее по волосам. – Ты меня дождешься?

Сестренка вздрогнула, сжалась, будто я на нее замахнулась рукой, чего никогда не делала.

– Ты опять уходишь? – спросила она и губы, надувшись, задрожали.

– Пожалуй, нужно вернуться, чтобы помочь герою спасти мир.

– Ты крутая! Но я буду скучать сильно… – Ткань футболки в ее пальцах затрещала. Я накрыла Маришкины руки своими и разжала пальчики, погладила. – Не хочу, чтобы ты уходила… Возьми меня с собой! – Ротик скривился – вот-вот заплачет.

– Нельзя, нельзя, тебе нужно ходить в школу, а в магическом мире очень опасно. И я обязательно вернусь. Ты же веришь мне? Веришь?

– Да…

– Не говори ничего маме, папе и Дениске. Они обидятся, что я им лично ничего не сказала. А мне спешить нужно.

Надо ли мне вправду спешить? Едва я решила вернуться, как меня потянуло во Фрелорат в тысячи раз сильнее.

– Побудь со мной еще немножко.

– Хорошо, ложись на подушку. Я побуду рядом, пока ты не уснешь.

Давным-давно, когда я не работала допоздна, часто читала Маришке сказки, сидя у нее на краю кровати. Вот и теперь я укрыла ее одеялом и, уже без книги, поведала суровую сказку о городе с вкусным названием Эклер, о высоких горах, в которых прячутся демоны под личиной добродетелей, а драконы, ледяные и огненные, считают их помощниками. Однажды родился дракон, ни ледяной, ни огненный, никакой. Но вскоре, пройдя испытания, обрел магию и стал туманным. Злой дядя-маг обрезал ему крылья – обратил дракона в человека.

Но человек нашел способ летать. Потому что был героем.

Я просидела у кровати дольше, чем собиралась. Маришка давно спала. Когда за окном забрезжил рассвет, я улизнула из комнаты, забрала со шкафа Кринтару и, захлопнув дверь, спустилась на улицу.

Возле места, куда меня перенес артефакт, за детской площадкой, собрались люди. Под подъездом стояли машины скорой и полиции. Что случилось? Конечно, внезапно среди травы появился каменный круг. Но почему вместо журналистов, пишущих про НЛО, туда идет бригада скорой помощи?

Прячась в тени деревьев, я обогнула детскую площадку и подобралась ближе. На миг полицейские и свидетели расступились, пропуская скорую, но мне этого мига хватило. Там, на каменном кругу лежала светловолосая девушка в широкой рубахе и штанах. Из кармана выглядывал край Черного. На ногах балетки, перешитые из рукавиц.

Я моргнула несколько раз, прогоняя наваждение. Но девушку накрыли мрачным полиэтиленом и погрузили на носилки. Черный выскользнул из кармана и упал полицейским под ноги. Затопчут!

Как его забрать?

– Ползи сюда, – прошептала я. И Черный змейкой залавировал между ног, пошелестел по траве, а когда добрался до моей юбки, вскарабкался по ней и обвился вокруг запястья.

Деян не лгал? Носилки с телом девушки занесли в карету скорой помощи. Там лежала я. Та, что надела маску и отправилась в Скиалир.

Наконец я по-настоящему радовалась тому, что забрала артефакт – Кринтара убила меня, а не Тумана.

Глава 14. Рюи

Стук. Тук-тук. Внутри меня. Тепло плоти держало в клетке. Ужас пронесся искрами по нервам. Нервам! Чувства, ощущения забурлили, сводя с ума.

Тук-тук. Мое сердце. Нет, пусть не бьется, пусть остановится навсегда. Пусть сгибнет вместе с дикой любовью, которая хуже проклятья.

Ненависть слаще моей горькой любви. Возненавидеть бы Деяна так сильно, чтобы утонуть в сладости. И его за собой утащить.

Он виновен. Он лишил меня крох счастья. Мы погибнем вместе. Пусть нас разобьют на мириады частиц, развеют по космосу. Хоть так мы будем вместе.

Ради хоть такого «вместе» я дышала и слушала стук сердца. Тело покоилось на мягкой постели. Сверху едва ощущалась легкая ткань. Запястья покалывало по кругу, будто их обвили чем-то. Магия беспробудно спала.

Перешагивая через страх, я приподняла веки. Знакомый темный балдахин, я лежала на кровати Деяна. По мышцам пронеслась судорожная дрожь. На этой кровати он десять лет назад часто предавался утехам с девушками.

Я для утех? Глаза опустились: на мне одета лишь темная шелковая сорочка, край которой едва прикрывал бедра. Демиурги всевышние! Я дернула руками, но они прикованы магическими кандалами к кровати.

Голубые всполохи портала озарили мрачные покои. Я лихорадочно завертелась, силясь подогнуть ноги, стянуть сорочку ниже, ерзая по постели.

– Тебе нечего скрываться, Рюи-та, – вкрадчивым, хриплым голосом сказал Деян. – Я делал твое тело своими руками. Я знаю, как выглядит в тебе каждый орган. Пусть я прежде никогда не видел тебя обнаженной, но, мне кажется, я угадал с размером груди, разве нет?

Выносить чувства к нему без тела легче. Раньше не накалялся каждый нерв, не выкручивал внутренности бешеный трепет, не залегало внизу живота тяжестью возбуждение…

Деян скинул на кресло камзол, следом отправил белую рубаху, оставшись в штанах. Тусклый свет обласкал рельефы широких плеч, скользнул по бугристым мышцам рук, по мускулистой груди, коснулся поджарого живота. Бесстыжий свет.

– Ты… Ты запер меня в тело, чтобы… – я закусила губу, не в силах облечь мысли в слова. Слишком стыд жег лицо и сжимал горло. Я вечно куталась в широкий плащ, ходила как монашка – для того, чтобы Деян полюбил мой характер, а не для того, чтобы он сошел с ума от желания меня раздеть!

– Я запер тебя, чтобы дать себе волю.

– Ты вконец обезумел! Высший демиург накажет тебя так, что ты никогда не сможешь создавать миры!

Если Деян потерял рассудок, то толку взывать к разуму? Но что делать… Он избавился от штанов, остался в кальсонах и совершенно беспардонно направился к постели, светя своим внушительным мужским достоинством, которое вздыбилось под тонкой тканью.

– Я тебе язык сделал не для того, чтобы ты бранилась…

Никогда я не желала его тело. Лишь душу. Зачем желать то, что невозможно получить? Обрубила на корню жажду поцелуя еще десятки лет назад. И обрубилось легко – ведь за мою короткую жизнь лесной эльфийкой не познала ни капли наслаждения от мужских ласк. Только отвращение. Император с девочками из своего гарема не церемонился. Грубо брал.

Деян не такой. Я видела его с Натерсией… Лишь мельком. Ведь не позволяла себе мечтать о земных утехах, ведь я эфороса, куда выше какой-то магички, пусть и королевы, и я только для высоких чувств, для неземной любви.

А теперь он сдернул меня с небес на землю. Навис надо мной, устроив руки по бокам от моей головы, и развратно ухмылялся. Дикая дрожь колотила проклятое тело. Совсем не скрыть чувства. Я полностью обнажена, беспомощна, раскрыта и тонкая прослойка ткани не в счет.

Янтарные глаза выжигали мне душу. Гори, гори, дотла. Вместе с любовью. Разве оттолкнула бы, будь у меня свободны руки? Нет, ни за что.

Я бы первая коснулась к нему, чтобы ощутить волшебство прикосновения кожи к коже, прежде недоступное мне.

Но Деян выбил право быть первым. Провел костяшками пальцев по моей щеке – с той нежностью, с которой оберегал растения. И в моей груди так безумно сильно защемило, что слезы скатились с уголков глаз.

Я цветочек. Его руки могут быть ласковыми, поливать, лелеять, но они могут жестоко выкорчевать, смять, разорвать.

– Рюи-та… – в его голосе мягко рокотал гром, отчего по коже разбегались мурашки. Щекотно, непривычно. И мало. Пусть бы говорил и говорил, не останавливаясь, и смотрел с жадностью на мои губы.

– Что?

– Почему так долго любишь меня?

К горлу подскочил колючий ком, в глазах горше защипало. Долго? Ведь он про десять лет только? А что, если двадцать? Губы дрожали, но я пробормотала:

– А что? Думаешь, не заслуживаешь любви? Знаешь же сам, что мерзавец редкостный. Тиран, изверг и садист. Таких не любят, а панически боятся. А я любила. Потому что никогда не боялась.

Я сглотнула, цепенея от внимательного взгляда янтарных глаз. Что в них? Мелькнула теплота? Или мне показалось? Я добавила:

– Теперь мне страшно.

На запястьях растворились магические кандалы. Я в неожиданности пошевелила руками. Неужели? Вроде бы проснулась магия внутри меня. Что-то осталось?

– Люби меня, – прошептал хрипло Деян и обрушился на мои губы тягучим поцелуем, придавливая своим горячим каменным телом меня к постели.

Демиурги всевышние! Я отрекаюсь от небес! Яркие взрывы в груди гремели мощнее и мощнее. По венам потекла лава с осколками разбитых границ. Губы пульсировали, горели – я неумело отвечала на поцелуй, тонула в хмельном дурмане. Но Деяну, кажется, совершенно наплевать, сколько у меня опыта. Он лишь усиливал напор, заводился, прижимался сильнее, впивался в мои губы до сладкой боли. Я несмело коснулась пальцами его спины. Кожу покалывало, а я водила подушечками по горячей атласной коже, очерчивала рельефы стальных мышц.

Колено нагло протиснулось меж моих бедер, и я поддалась, разводя ноги в стороны. Я падала ниже и ниже в своих глазах. Ни капли не могла себя заставить противиться. Ради чего? Возмездие за ложь Высшему демиургу совсем скоро настигнет, так почему не взять все от этой проклятой любви?

Я крепче впилась пальцами в мужскую спину, выгибаясь навстречу. По губам прокатился низкий рык Деяна. Его рука спустилась к бедрам и задрала до пояса сорочку.

В дверь настойчиво постучали. Деян раздраженно махнул рукой в сторону двери, и стук стих. Влажные губы спустились к шее, пробуждая сладостные вспышки под кожей. Я зажала рот ладонью, чтобы не застонать.

– Ваша Светлость! Прошу прощения, но творится страшное! – крикнули в панике из-за двери. Деян прошипел ругательство, и приподнялся на локте. Я, плавая в хмельных волнах, запустила ему пальцы в волосы и скинула кожаный ремешок, что собирал их в хвост.

– Что случилось?! – гаркнул Деян.

– Горы рушатся!

Янтарный взор прожег печать сожаления на моей груди. Жар уплывал за мужским горячим телом. Я села на кровати, обхватывая свои плечи руками, терпя озноб. Деян раздраженно натаскивал на себя одежду, шипел ругательства.

За окном небо расчертили острые ветки шои. Горный хребет не видно. Но как он мог рушиться?

– Дай мне во что одеться, я пойду с тобой.

– Ты останешься здесь, – приказал Деян, заправляя рубаху в штаны. – И пока я не докопаюсь до твоих истинных замыслов, будешь сидеть под замком.

То есть просижу до тех пор, пока не нагрянут иктеки. Потому что самой открыть правду – то же, что сжечь себя заживо.

Злость полосовала внутренности, жгла едким ядом. Невыносимо жить в теле. Как вытерпеть все чувства и эмоции?

– Хорошо, ошибайся, – бормотала я. – Смертельно ошибайся. Эти ошибки нельзя будет исправить.

Деян сверкнул перед дверью гневным взглядом, прежде чем с резким хлопком вписать деревянное полотно в раму.

Я выждала немного времени и кинулась следом, жаля босые ноги о холодный каменный пол. Дверь опечатана магическим заклинанием. Внутри меня теплился могучий огонек, и я бы разбила защиту, если бы что-то не мешало.

Чужое тело, сотканное магией Фрелората. Заперло меня в нерушимую клетку. Нужно попробовать подчинить местные магические потоки.

Тени колыхнулись под кроватью. Почудилось? Но в углу мрак набух тьмою и потянулся к середине покоев. Я в ужасе отпрянула к птичьей клетке, накрытой бордовой накидкой.

Скиамасы! Как? Здесь, в замке? Никогда не появлялись на территории Эклера – явно опасались того, что попадутся на глаза Деяну, и он поведает о странных демонах на аудиенции у демиурга. А Его Могущество не пропустит рассказ мимо ушей, ибо этих демонов давно ищут по всем мирам, и ждет их страшное наказание за былые побоища, уничтоженные миры.

Куда деться, куда? Я заметалась перепуганной добычей из угла в угол. Треклятое сердце выскакивало из груди.

А с какой стати у скиамасов нашлась безрассудная смелость явиться в покои того, кого они страшатся? Изумление остановило. Я озадаченно наблюдала за тем, как тени собираются в высокую женскую фигуру с волнами белоснежных волос. Черный платок скрывал пол-лица, рога отвлекали ужасом и великолепием, но выразительные глаза, густые ресницы, немного изогнутые брови и невысокий лоб напомнили Сияну.

– Невидимка! – воскликнула она и подплыла ближе. Из-под ее юбки выныривал сизый дым. – Так жаль, что вы не дождались меня в пещере…

– Я… гм… не смогла прийти. Прошу… прощения. Мне помешали. Как?.. – слова застревали в горле, пока я рассматривала мрачное одеяние иномирянки: черная юбка, серый корсет стягивал так грудную клетку, что невозможно бы дышать. Если бы она дышала. – Что произошло?

Она метнулась к птичьей клетке, попутно рассказывая, как попала в Скиалир, что дракон ее там бросил, и шаманка грозилась отобрать воспоминания. За что она и сорвала с нее платок. Сияна подняла накидку с клетки. Тытхобэй крепко спал.

– Ты сделала что?! – меня приморозило к месту от шока.

– Сорвала платок, бокдуш. Потом некоторое время носила его и сама стала… – лунные глаза набрались слезами. Сияна промокнула под ресницами тонкой кистью. – Не намеренно! Хотела скорее догнать Тумана… И если бы не догнала, Деян бы задушил его!

– Деян бы не убил свое творение! Туман ему нужен. Но не суть. – Я схватилась за голову руками. Как хорошо, уши на месте. Мои остренькие эльфийские ушки. – Ты скиамаску разозлила! Она еще и архитектор, говоришь? Я не до конца понимаю их демоническую магию, но Скиалир – это вроде и есть горы! Если он начал рушиться, значит, скиамасы вырвутся наружу. Злые. Свирепые. И пойдут уничтожать все, что попадется на пути.

Сиюминутный порыв швырнул меня к окну. Ничего не видно с третьего этажа, кроме леса. Тихо, жуткая тишина – птицы смолкли. Страх заскреб коготками по спине.

– Скиалир начал рушиться? – тревожилась Сияна. – Я…

– Нужно утихомирить ту скиамаску. Но пока мы будем думать, как это сделать, надо сказать Деяну, чтобы он срочно готовил армию! Срочно! – Я кинулась к двери. – Помоги выйти!

– Как ты предлагаешь ее утихомирить? Отдать воспоминания?

– Нет. Воспоминания – это самое ценное в жизни. Это сама жизнь. Это ты. Хочешь распрощаться с жизнью?

– Я уже умерла.

– Это мы еще посмотрим. Давай скорее откроем дверь. Нам нужно найти Деяна.