Текст книги "Альдана Последняя королева эпохи"

Автор книги: Надежда Кархалёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

Глава 3 °Cила, крушащая надежду

Из замечательного сна Дашку вырвали крики Барклиафа и рык Фиелина. Вампирского вида пёс с упоением терзал бедного парня, Дерхонис же явно не сочувствовал, поэтому не пытался ничего сделать.

– Фиелин, прекрати! – заорала Дашка, безуспешно. – Хватит!

Констатировав, что команд животное не понимает, она готова была усмирить его магией, но в последнюю секунду, когда ведьма уже открыла рот, чтобы произнести заклинание, подсказанное ей Торманом, спохватилась, что практика в чёрной магии сильно усугубит её положение. От неё добиваются достижения мастерства, которое применят потом против её же друзей.

Однако Фиелина надо было оттащить.

– Дерхонис, помоги же! – попробовала она воззвать к совести парня.

– У меня есть план побега, – сказал он ей сквозь зубы прямо в ухо. – Барклиаф с нами вряд ли пойдёт, он второй раз на такое не решится, слишком свежи воспоминания. А обсуждать при нём – рискованная идея, он же донесёт тюремщику.

– Ты хочешь, чтобы Фиелин его убил? – воскликнула Дашка.

– Ну а что? Зачем он тебе? Воин посредственный, маг плохой, ум не выдающийся.

Выругавшись, ведьма кинулась к зверю, но перед ней вспыхнула стена пламени, непривычно обжегшая Дашку. Защита от магии огня исчезла из колдуньи вместе с её стихийной силой.

Почти обезумевшая ведьма, прочувствовав, как больно у неё защемило сердце, выпалила то самое заклинание. Цепи фиолетовых вспышек прошли сквозь огонь… и разлетелись по сторонам, словно оттолкнувшись от зверя.

Ведьма вспомнила, что не может причинить ему вред, равно как и он ей. Но сквозь огненное кольцо вокруг Фиелина и Барклиафа прорваться было невозможно. К счастью, память стала подкидывать те заклинания, что Дашка изучала во сне (у ведьмы не было сомнений в том, что его ей послали специально). Колдунья решила попробовать чары, блокирующие магическую силу противника – вроде бы она не в состоянии только причинять Фиелину физическую боль.

Заклинание подействовало – стена пала. Фиелин, понимая, что от него не отстанут, сам отпустил Барклиафа и запрыгнул на кровать.

– Это ты зря, – фыркнул Дерхонис.

– Позови… доктора… – прохрипел пострадавший парень, когда Дашка помогла ему добраться до его кровати.

– Каким образом? – беспомощно простонала Дашка.

Дерхонис подошёл к двери и несколько рас ударил, потом пнул. Она скрипнула и отворилась – явился неопрятного вида заспанный человек неопределённого возраста.

– Опять, – заворчал доктор, пытаясь нащупать что-то в кармане грязной безразмерной мантии блёкло-зелёного цвета, покрытой грязными пятнами, засаленной. – Дерхонис, как же ты мне надоел, а!

– Это не он, это мой пёс, – внесла ясность ведьма, которую доктор почему-то не заметил, как и Фиелина.

– А ты здесь откуда? – недовольно спросил человек.

– Посадили по приказу Алеона.

– Кажется, я понял, – подобрел врач. – Только собака зачем?

– Алеон мне дал.

– Тогда я снова в недоумении, – человек скривился. – Куда же оно делось?

Он снял мантию, вывернул карманы с рваной подкладкой: всё, что в них было, провалилось в дыры. Наконец он нашёл склянку с чем-то мутным, встряхнул, кинул Дерхонису. За склянкой последовал кусок ткани, очевидно, на повязки.

– Сейчас за водой схожу, – сказал доктор и удалился, появившись не очень-то скоро, принеся чашу с чистой водой.

– Прекрасно знаешь, что я только из-за тебя здесь торчу, будь проклят твой именитый папочка! – продолжал демонстрировать недовольство врач. – В мои обязанности входит только тебя лечить, а не твоего дружка. Когда я после твоих побоев его выхаживал – ещё ладно. Теперь ты будешь меня звать всякий раз, как только эта собака, невесть откуда и зачем взявшаяся, будет об него зубы точить? Так вот, мистер Дерхонис Фарцеус Земиан Рикмел, это был последний раз, когда я тратил своё время на пустяки. До встречи, надеюсь, нескорой, – закончив обвинительную речь, он покинул камеру, не забыв хлопнуть дверью.

– Тоже мне, сама доброта, – фыркнул Дерхонис. – Возиться-то с этим страдальцем мне!

Вылив в воду полсклянки жидкости, он принялся промывать Барклиафу раны, Дашка вызвалась помочь.

– И зачем Алеон тебе пса оставил? – полюбопытствовал парень. – Надеюсь, при побеге он нам поможет, – он понизил голос так, чтобы Барклиаф не услышал. – Эй, осторожней!

Раствор, как только Дашка опустила в него руки, вдруг стал окрашиваться в чернильный цвет.

– Ой! – она отдёрнула руки, вода очистилась.

– Ты силу контролируй, – упрекнул её парень. – Если ты обращалась с огненной магией, то и с чёрной должна уметь. Чуть воду не заразила.

– Я не хотела.

Это была правда. Но пальцы и ладони продолжали гореть. Раствор вдруг начал закипать, а Дерхонис поморщился:

– Голова раскалываться начала. Ты чудишь, уймись.

– Это против моей воли!

– Охотно верю. Но отойди, пожалуйста, к двери, а то твоя энергия и до Барклиафа доберётся, а он и так плох.

Покачивая головой – нет, нет, быть этого не может! – Дашка повиновалась. Воздух под пальцами её дрожал, магия рвалась наружу.

Перевязав раны приятелю, Дерхонис снова обратился к ведьме, не приближаясь к ней:

– Тебе нездоровится? Отвратительно выглядишь, как бы ломка не началась.

– Какая ещё ломка? – испугалась Дашка.

– У некоторых магов есть такая болезнь, когда они не могут держать в себе колдовскую силу. Долго находясь внутри них, энергия разрушает их самих, и им необходимо давать ей выход, разрушать что-то. Нередко они делают это бессознательно, сами не замечая. У целителей, белых магов и призывателей такого не бывает, – Дерхонис пристально на неё посмотрел. – Ты держись.

Пришло время то ли завтрака, то ли обеда. Оказавшись в помещении, где заключённые Центра принимали пищу, она заняла свободное место за столом и стала оглядывать народ. Женщин и девушек почти не было, почему-то некромантам доставляло большее удовольствие измываться над ними. Одна из них, сидевшая напротив и увидев, что рядом с Дашкой устроился Дерхонис, сочувственно на неё посмотрела. Ведьма грустно улыбнулась. Девушка задумалась и, будто поняв что-то, закивала.

Есть Дашке не хотелось совершенно, магия, кажется, притупляла чувство голода. Зато человек, сидевший рядом, опустошил миску сразу и сытости не ощутил.

– Можешь взять моё, – ведьма придвинула к нему свою тарелку.

– Благодарю, – человек принялся за неё.

Доесть не смог: схватился за живот и застонал. Заключённые зашептались.

– Отравился, – произнёс кто-то.

– Больше никому плохо не стало? – громко спросила девушка, переглядывавшаяся с Дашкой.

– Позвольте, – пожилой человек, сидевший рядом с несчастным, взял миску Дашки, накрыл рукой. На ладони его после этого проявился какой-то знак, руна.

– Чёрная магия, – объявил он. – Действительно, кто-то отравил еду. Леди, это ведь ваше? – человек толкнул миску ведьмы, она, скользнув по поверхности, оказалась перед Дашкой, остатки похлёбки со дна расплескались по столу.

– Я ничего не делала, – стала оправдываться ведьма, догадываясь, что это бесполезно.

– Она страдает из-за эксперимента Алеона, – вступился за неё Дерхонис. – У неё, судя по всему, стала развиваться имаурийская болезнь.

– Таких магов умертвляют! – возмутился другой человек. – Мне жаль эту девушку, это не её вина, но многие погибают по милости некромантов и Алеона в частности, тоже, заметьте, напрасно, так что такова судьба ваша, леди. Да и болезнь такая вообще поражает внезапно, обезопасить себя от неё никто не в силах, тем не менее, всех страдающих ею убивают, не сетуя на несправедливость.

– Ну так прикончи её! – хохотнул парень.

– Запросто! – взбешённый мужчина прежде, чем к нему подоспели два тюремщика, швырнул в Дашку нож.

Рука сама рванулась вверх, согнулась в локте и выпрямилась, кулак сам разжался, выбросив волну фиолетовой энергии, отбившей нож, он чуть было не угодив в метателя.

– Вы не ранены? – схватил её сзади за плечи один из тюремщиков.

– Вот этого – в шестую лабораторию, – распорядился второй надзиратель, притягивая за воротник агрессора. – Керзиану материал необходим.

– Отведи девочку в камеру, а я этим займусь, – кивнул первый.

– Я с вами, – сорвался с места Дерхонис.

– Вот-вот, катись отсюда! – выпалил человек, определивший, что Дашка нечаянно стала отравительницей. – Вместе со своей подстилкой!

Ведьму и Дерхониса увели.

* * *

– Что ты так переживаешь? – не выдержал старший сокамерник Дашки.

– Откуда ненависть к тебе и ко мне? И ведь неприязнь ко мне из-за того, что мы с тобой вместе, я видела! – сердилась ведьма, которая взад-вперёд по камере находила, наверное, уже пару километров. – Какой ты дал повод так к себе относиться?

– Все тюремщики на самом деле передо мной стелются, – усмехнулся Дерхонис. – Отец, служащий при короле – это нельзя упускать из виду. Они не подозревают, что родительской привязанности ко мне у него нет, я согласен воевать только за доброго короля, а не за диктатора и его прихлебателей, поэтому не нужен отцу. Все, скорее всего, думают, что мне женской плоти захотелось, вот тебя ко мне на растерзание и кинули. А тебя этим от скоропостижной смерти спасли.

– Я же больная, вдруг убью тебя своей магией случайно?

– Зависть мозги портит, – изрёк парень.

– Мне здесь не нравится! – выдохнула Дашка.

– Логично. Неволя, как-никак.

– К ней я привыкла. Люди тут странные. Ты, Барклиаф, завистники твои. Странные и страшные.

– Барклиафа не бойся, он больше чудить не станет, опыта нахватался, – вспомнив о приятеле, Дерхонис подошёл к его кровати, поправил юноше повязки. – А мы удерём отсюда, я обещаю.

– Я тебе не совсем доверяю, – честно сказала Дашка, – мне хватило Крифена.

– Тебе придётся мне помогать, – парень приблизился к ней вплотную, сильные пальцы обхватили её предплечья. – Сама не выберешься отсюда. А вдвоём мы справимся. План у меня есть, и осуществление его надо начать как можно скорее, пока тебя не сделали фанатичкой, отстаивающую интересы леди королевы Эвиланы.

– Мне надо свою родную магию вернуть, – повысила голос Дашка.

– Ничего. Подождёшь. Центр с его лаборантами никуда не исчезнет. Позже заставишь их сделать то, что нужно тебе.

Он разжал пальцы. Дашка рухнула на кровать. От услышанного внутри всё сжалось.

Сам того не ведая, напряжение развеял телепортировавшийся Торман, ведьма даже была рада его видеть. Дерхонис удостоил мага презрительным взглядом и стал созерцать природу в окне, поглядывая на раненого приятеля.

– Очевидно, мои старания даром не прошли, – оценив состояние Барклиафа, Торман сел напротив Дашки, как и в тот раз.

– Вы Фиелина натравили?

– Да, леди. Заразив вас имаурийской болезнью, мне достаточно было заставить вас применить магию один раз, чтобы проявились симптомы, – протянул он с нескрываемым удовольствием. – Осталось лишь отучить вас от вероятной привычки кидаться не на врагов, а на нас, преданных Её Величеству Эвилане защитников тёмного великолепия. Это самая лёгкая часть порученной мне работы.

Торман встал, приблизившись к ведьме, у которой вдруг пропало только что возникшее желание покалечить его магией прежде, чем он как-то на неё, Дашку, повлияет. Когда он положил ей руку на горло, ведьма почувствовала, что кожи коснулось что-то твёрдое и холодное, а вокруг шеи обвилась широкая лента, кажется, кожаная.

– Теперь ты наша, – усмехнулся Торман. – вечером я тебя заберу, жди. Надо будет показать тебя в действии Алеону и Керзиану, – и специалист оставил заключённых, только его пугающий смех продолжал отдаваться в стенах камеры ещё пару мгновений, как эхо.

Дашка ощупала появившийся на ней прямо под повязанной лентой Полы кожаный ошейник с большим тяжёлым камнем. Разумеется, он никак не снимался, сидел, как приклеенный.

– Это слишком просто! – уже плаксиво возмутилась она, эмоции уплывали из-под контроля.

– Признаться, я разочарован, – произнёс Дерхонис. – Неподобающая для спасительницы мира покорность.

– Я сама не поняла, как это произошло! – выкрикнула ведьма.

– У отца есть знакомые специалисты, которые придумают, как избавить тебя от ошейника. Конечно, ты познакомишься с ними лишь в том случае, если я дождусь твоей помощи сейчас.

– Что делать надо? – вздохнула колдунья.

– Ты заставишь Фиелина схватить Тормана, когда он придёт за тобой. Всего-то.

– Но я не умею им командовать! Он меня не слушается!

– А должен, – Дерхонис оставался непреклонным. – Для тебя ведь создали!

– Мы обменялись силами и связаны тем, что не можем наносить друг другу увечья, – решила всё-таки объяснить Дашка, подозревая, что убедить парня невозможно, и не ошиблась.

– Значит, ничто не мешает тебе его подчинить себе, – Дерхонис сказал это и демонстративно сел на свою кровать, закинув ногу на ногу.

– Я могу и передумать. Беги отсюда сам, – заявила ведьма.

– Полагаешь, что справишься сама? Или ждёшь, что за тобой спасители придут?

– Такое возможно, – ответила колдунья, отчасти в это поверив и улыбнувшись.

– А на помощь предков не рассчитываешь? У меня подозрение, что ты настолько избалована вниманием, что считаешь, будто и духи за тобой следить обязаны и заботиться о твоей безопасности. Ты сама ничего предпринимать не хочешь! – трясся в гневе Дерхонис. – Ты для королевских прихлебателей должна быть идеалом, а не для нас! Думаешь, он тебе поможет? – он кивнул в сторону Барклиафа. – Да ни за что! Он настолько труслив, что даже с тобой не пойдёт, к тому же он, как видишь, очень слаб. Или тебе было бы всё равно, даже если бы он лежал при смерти? Я не позволю так над ним издеваться, Дарья Винсент! Откажись – и я скажу кому-нибудь, что ты пыталась меня убить. И тебе плохо придётся.

– С каких это пор ты стал так заботиться об этой, по твоему же выражению, твари? – съязвила Дашка.

– Ах, в ком-то ревность заиграла? Тебя не касается то, как я обращаюсь с парнишкой.

– Для тебя он лишь собственность? – только начавшая раздражаться колдунья взяла себя в руки, заподозрив, что разговаривает сейчас с человеком, выросшим в атмосфере вседозволенности – семья наложила отпечаток, как это ни прискорбно, в ней, скорее всего, было принято не считать за людей всех, чьё положение ниже твоего. – А я, к твоему сведению, результат важного эксперимента, и Алеон вряд ли допустит, чтобы меня просто так уничтожили. Он же старался, работал…

– Но я здесь всё равно главнее.

Дерхонис не кричал больше, не пытался доказать. В том, что он произнёс только что, парень не сомневался, и мнение других по этому вопросу его не интересовало.

– Что же ты бездействуешь, Винсент? – он снова развалился на кровати и спрашивал оттуда лениво, но с хищными интонациями.

– Мне нужен кто-то, на ком я смогу тренировать Фиелина. Ты, как я полагаю, не дашься, а на беспомощном Барклиафе я не стану.

– Будь по-твоему, – не стал спорить Дерхонис, вставая и идя к двери, которую он как следует пнул.

На «зов» явился тюремщик:

– Что вам?

– Приведите какого-нибудь человека, нам надо.

– Девчонки вам мало?

– Вам так сложно выполнить мою просьбу?

– И кого желаете, парня, девушку, мужчину, женщину? – тюремщик съехидничал, но Дерхонис воспринял его слова серьёзно и поинтересовался у Дашки:

– Кто тебе нужен? На ком твоя совесть позволит отыграться?

– Парня, – пришлось отвечать ведьме.

– Сейчас, – проворчал тюремщик, исчезая за дверью.

Предоставил он Дерхонису и Дашке почти что ребёнка, юношу лет четырнадцати, и удалился прежде, чем ведьма воскликнула:

– Этот слишком молод!.. Как ты сюда попал? – пробормотала она, разглядев его: фарфоровой белизны кожа, мелкие смоляные кудри, не такие уж длинные, чтобы собирать их в хвост, однако юноша сделал это, ненормально чёрные ресницы, привлекающие взгляд к великолепным глазам. Дашка даже подошла, чтобы рассмотреть их: потрясающий цвет, у зрачков – голубой, а к краю радужки темнеющий до оттенка морской волны. Черты лица оказались малость грубоватыми, но это красоты не портило.

Одет юноша был дорого но со вкусом, не вызывающе; и ведьма, и Дерхонис только через полминуты пристального разглядывания юного красавца заметили, что мантия его украшена изумрудами и сапфирами.

– Что же ты, мама, наделала? – вздохнул он.

Сокамерники приготовились слушать, даже Барклиаф поднялся в постели.

– Она у меня целительница, – не стал тянуть паренёк. – Так как семья у нас знатная, именитая, ей дали срок переучиться и переучить меня. Я тоже целитель. Мать из принципа не стала этого делать, у нас в роду если и появлялись маги, то только светлые. Я бы сам взялся за какой-нибудь из видов разрешённой магии, да только по книгам не могу ничего понять, мне нужно, чтобы кто-нибудь объяснял всё и показывал, а обратиться не к кому было. Срок вышел, а мы с матерью себя не изменили. Вот и кинули нас сюда.

– Почему не в обычную тюрьму? – недоумевала Дашка.

– Сейчас времена тяжёлые, для армии много чего нужно, так что сейчас народ не по тюрьмам, а по лабораториям распределяют. Маму, кажется, сразу на стол потащили, а меня – в запас, – он всхлипнул.

Дашке захотелось его пожалеть. Было в этом мальчике что-то совсем простое, но удивительно располагающее к себе, притягивающее. Даже речь у него такая была, хотелось ещё послушать, и голос звучал приятно.

– Приступай же, – настаивал Дерхонис, – или скажешь, что тебя что-то не устраивает?

– Нет, я не могу этого сделать, – заявила ведьма. – К твоему сведению, мне даже на войне было не по себе оттого, что приходится убивать и калечить. А этот юноша даже не враг мне. Скорее уж, товарищ по несчастью.

– Так ты будешь выполнять то, что я говорю?

– Могу тренировать Фиелина на тебе, – развела руками Дашка. – Целитель среди нас есть, так что не переживай, жив останешься.

– Леди, помните, из-за проклятия Книги Смерти сил светлой магии у чародеев почти не осталось, а я и без того был более чем посредственным целителем, – юноша смутился.

– Вот видишь, он сам признал свою ненужность, – продолжал давить Дерхонис. – К тому же он обречён, всё равно погибнет от рук некромантов или ядов алхимиков. Если его нечаянно загрызёт Фиелин, это, вероятно, будет ещё и более лёгкая смерть.

– Это отвратительно – так судить о людях, – Дашка оставалась непреклонной. – Каждый вправе выбирать, в чём он лучше других, и развивать это, и этот выбор столь огромен, что ненужных людей практически не бывает, а те, кто решил, что он существо бесполезное, сами себя заклеймили. За других определять мы не вправе.

– Выбор может затянуться, а времени ждать не всегда достаточно! Особенно в таких затруднительных ситуациях, как у нас! Наша жизнь есть величайшая ценность, величайшее благо, что мы имеем, и разбрасываться им нельзя, его надо оберегать всеми силами. Если тебе она не нужна, то королевству – очень даже! У тебя предназначение – избавить Альдану от кошмара Эвиланы Армад, но ты не рвёшься в бой, ты согласна сдаться её людям и воевать за них, ты эгоистка! – выпалил он. – Тебе можно простить нелюбовь к собственной шкуре, но то, что ты так подставила народ королевства – никогда!

– Что тут происходит? – поразился юноша, когда Дерхонис, тяжело дыша, замолчал.

– Эта девчонка, небезызвестная Дарья Винсент, должна обучить своего помощника, эту жуткую собаку, плод лабораторных развлечений одного из сотрудников Центра, нападать на людей по её команде, – театрально, с сарказмом произнёс Дерхонис. – И для тренировок нужна жертва. Но не волнуйся, ты если умрёшь, то за дело. Если мы обучим собаку, то натравим её на мага, который иногда наведывается к нам в камеру, и заставим перенести нас в одну из лабораторий, а затем – в особняк моего папочки. Так что погибнешь за дело. Вырвется из заточения Дарья – будет Альдане спасение. Как тебе?

– Согласен, – буркнул юноша. – Пожалуй, вы правы: лучше здесь жизнь кончить, чем под ножами и фрезами некромантов.

– Никто тебя и пальцем не тронет, – успокоила его ведьма.

– У тебя скоро начнётся приступ, – хмыкнул Дерхонис.

– Я уничтожу тебя, – парировала Дашка.

– Вы оборотень? – ничего не понимающий целитель задал вопрос, покраснев ещё сильнее.

– Нет, страдаю имаурийской болезнью.

– Наверное, ужасно это осознавать? Моя мать умела лечить её, но это ей очень редко удавалось. Я видел глаза таких больных, на совести которых уже десяток убийств, совершённых невольно. Совсем как у новообращённых вампиров, которых инстинкты заставляют бросаться на людей, – целитель, пробормотав это, присел, наконец, на самый край постели.

– Я и вампиром была.

– Знаю. Многие знают. И каково это?

– Я чуть не решилась на самоубийство.

– Тебя подтолкнули, – Барклиаф слабо, еле разлепляя губы и не открывая глаз, заговорил. – Был какой-то парень, он тебе сказал, как можно уйти из жизни тем, кто практически бессмертен. Он нарочно это сделал, возненавидев тебя.

– Какие познания, – фыркнул Дерхонис. – Да, тебе, малыш Барклиаф, повезло, из рассказов ты узнал Дарью такой, какая она есть: слабовольной, изнеженной.

– Закрой рот! – сказал он громче. – Не всем же по трупам бегать, как ты.

– Поздно клыки обнажать, когда в клетку посадили, – ухмыльнулся старший парень.

– Оба прекратите! – выпалила Дашка. – Ты больше ничего поведать не желаешь? – накинулась она на целителя. – Ой, прости, – она замотала головой, опустив глаза и закрыв лицо руками, скрестив их перед собой. – Что-то на меня нашло.

– Приступ, – охотно предположил Дерхонис.

– Сердце… В груди жжёт, – ведьма зажмурилась, подавила стон, а жжение стремительно разливалась по рукам, за секунды добравшись до ладоней.

Юный маг глянул на свои, надеясь, наверное, почувствовать исцеляющую силу, посмотрел в лицо Дашке, молча извиняясь.

Терпеть было невозможно, фиолетовое пламя, не стихийное, не родное, уже подрагивало на пальцах, уши вдруг заложило, проклятие ведьма выкрикнула, уже не слыша собственного голоса.

Дерхонис отличался ловкостью и метнулся к целителю, вознамерившись использовать его в качестве щита, но уровень Дашкиного мастерства оказался таким, что посланные ею чары без контроля самой ведьмы находили цель, им предназначенную. Юноша остался стоять, Дерхонис упал, оглушённый. Боль отступила. Раздались хлопки: восхищение Барклиафа, уже не лежавшего, а сидевшего.

– Браво, леди Винсент. И не верьте ему. Он всех по себе и своему окружению меряет.

– Надёжно сделано, – наклонившись, целитель осмотрел Дерхониса. – Эх, мне бы одну четверть ваших способностей, и я бы был счастлив.

– Твоя мама не говорила тебе, как долго люди, оглушённые чёрной магией, могут пробыть без сознания? – поинтересовалась Дашка.

– Около часа, если уровень силы колдуна средний, а у жертвы нет врождённой или приобретённой любыми способами магической защиты, ослабляющей действие чар и снижающее их продолжительность, – дал точный ответ целитель. Наверное, он был у своей матери примерным учеником.

– У меня есть идея, – задумалась Дашка. – Торман, специалист по магии разума, который пытается переделать меня, – пояснила она для целителя, – скоро должен посетить нас. Если вы в тот момент, когда он захочет перенестись вместе со мной, вы схватите меня за руку, то телепортируетесь тоже. Это возможно?

– Конечно, – кивнул юноша. – Только нужна очень быстрая реакция. Перемещение ведь можно отменить мгновенно. И потом, надо решить, что дальше делать. Этот специалист вряд ли позволит нам убежать.

– Вы и меня с собой берёте? – Барклиаф только осознал, что ведьма говорила о «вас», а не о «нём».

– Ты хочешь дальше терпеть унижения Дерхониса? – строго спросила Дашка.

– Нет, но я же… Я и вправду такой, как он обо мне говорил. Обузой вам стану.

– Бред! Ты… – ведьма снова посмотрела на целителя, наморщила лоб: – Как тебя зовут?

– Фелицио.

– Ты сможешь поддерживать самочувствие Барклиафа?

– Простите, даже это мне не по силам. В лабораториях Центра, впрочем, наверняка можно достать зелье, придающее магам силу, – протянул Фелицио, увидев, как Дашка изменилась в лице, вот только он неправильно истолковал это, ведьма хотела сказать, что он просто в себя не верит, а целитель подумал, что колдунья начнёт возмущаться отсутствием у него способностей. – Одна проблема – распознать я его распознаю, спасибо маме, научила, но как украсть?

Найти ответ Дашка не успела – в камере материализовался Торман.

– Готова? Алеону не терпится тебя увидеть.

Она, вздохнув и подняв голову, шагнула к нему, его рука легла, надавив, ей на плечи. Фелицио подлетел к ведьме, впихнув свою ладонь в её, на него уже опирался Барклиаф – это за полсекунды. А за вторые полсекунды открыл глаза Дерхонис, схвативший целителя за штанину. Торман заметил, но это было уже в момент телепортации.