Текст книги "Альдана Последняя королева эпохи"

Автор книги: Надежда Кархалёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

Глава 26 Ну что же, вперёд…

– И всё-таки этот день завтра наступит, – Файризан, опершись на балконные перила, оглядывал площадь перед дворцом старейшин и выходящие на неё улицы. – Мы дождались. Не верится.

– Ещё бы! – Огеста, услышав его слова, вышел на балкон тоже. – Нигде нет никаких следов насилия, не слышно криков. У хранителей закона энтузиазма со временем поубавилось, они уже не так активно жезлами машут – в городе сплошное спокойствие.

– Люди теперь умирают тихо, оплакивают погибших молча, – с сарказмом продолжил первый полководец, понимая, впрочем, что Огеста тоже говорит с издёвкой.

Да, Файризан Балифер командовал пехотой, Огеста – отрядом чёрных магов, призывателей и демонологов. Восстание начиналось завтра, но об этом хранители не подозревали. Утром все воины должны были собраться за городом и начать продвижение в сторону Элиорамии, во многих городах на пути их тайно готовили свои войска, которым предстояло слиться с этой первоначальной армией. Эвилана правила Альданой всего месяц, и за эти несколько недель уже имели место две вспышки двух восстаний, в Разории и Кинефе, но подавлены они были сразу же. Сторонники нового режима, казалось, совсем потеряли бдительность…

Полководцев у Скентии было пять человек, кроме Файризана и Огесты, ещё Адриэл, командующий кавалерией, Теодора, предводительница войск на пегасах, и, конечно, Николас, ему поручили руководить стрелками. Был бы ещё один полководец, Джессика, но из-за чар, связывающих её с Арджеей, она была чуть живая. Состояние своё воительница усугубляла ещё больше, так как не только не собиралась лежать в постели, но и продолжала искать поводы для драк с хранителями.

Джессика уже походила на сумасшедшую, кое-кто из друзей боялся, что так оно и есть. Исхудавшая до безобразия, побледневшая, со странными глазами, которые будто выцвели, но глубоко-глубоко в них горел последний огонь, не отваги, не бесстрашия, а чистой ненависти; со спутанными волосами, с обескровленными губами, воительница походила больше на зомби, чем на человека, если бы не взгляд. Вся одежда молодой женщины была в пятнах крови, текущей из незаживающих ран, но Джессика не пыталась остановить её или вытирать. Меч, с которым она теперь не расставалась, всегда держа его обнажённым, становился слишком тяжёлым для воительницы, но пальцев она не разжимала, хоть усилия, необходимые для этого, были столь велики, что отражались на лице страшной гримасой. Хранители Джессику сперва боялись, потом начали проявлять снисхождение, никак не отвечая на попытки мечницы вызвать у них агрессию, впоследствии и на прямые её оскорбления, к которым она перешла, понимая, что ничем больше людей в зелёной форме из себя не вывести. Всё это хранителей лишь забавляло, и Джессика стала сама на них нападать. Тут уже смешно им не было, но и отпор давать ей что-то не позволяло. Это даже была не жалость, а нечто иное… Страх, нет, ужас, заставляющий убегать.

Удержать дома Джессику было невозможно. Не отпускать её одну, а всюду ходить с ней оказалось затеей бессмысленной: заставить вести себя спокойно было нельзя. Если кто-то держал её за руку, она успевала нахамить, если отвлекался и отпускал хоть на полминуты, она успевала сделать что-то такое, что привлекало внимание хранителей. Впрочем, от всех сопровождающих, кроме Дашки и Саши, она убегала сама, вырываясь, но единственная близкая подруга и любимый человек тоже не могли влиять на неё. Джессика, почти совсем переставшая разговаривать, выслушивала их, а толку от этого не было: что бы ей ни говорили, она не собиралась этому следовать.

– Ивар, – вдруг позвал Файризан.

– Что? – незамедлительно откликнулся тот, к кому обратился полководец.

Ивардеос Нимиал был человеком, без которого восстание бы не началось. Ему было всего десять лет, но имел этот мальчик то, чего недоставало всем остальным участникам военного похода. Силу магии Воды, ни с чем не смешанную. Его родители были убиты Фадером, который пустил бы смертельное заклинание и в ребёнка, но его спас Николас, и приютом с тех пор Ивару был то дворец старейшин, то дом Ильды.

– Ты что-то хотел? – подошедший ребёнок потянул Файризана за рукав.

– Взгляни на это в последний раз, – парень поставил его впереди себя, положил ему руки на плечи. – Внимательно. Каждую секунду слушай и рассматривай, каждое движение, что происходит внизу, на площади и улицах.

– Ты советуешь мне это, потому что мы завтра утром покидаем Чёрные Гавани и нескоро возвратимся сюда? – спросил мальчик, обернувшись и задрав голову.

– Совсем из-за другого. Опиши мне, что ты видишь, – неожиданно попросил Файризан, многие из присутствовавших в комнате стали прислушиваться к тому, что происходит на балконе, Скентия и вовсе приблизился и встал в дверях.

– Пожалуйста, – удивился Ивар. – Вон два студента возвращаются из университета, хранители закона остановили какого-то парня, что-то спрашивают… Отпустили. Девушка с рынка идёт с полной корзиной, два алхимика из лаборатории спорят, женщина двух церберов ведёт, эти хранители теперь к ней привязались. И её тоже отпустили. Мальчишки о чём-то разговаривают, живо так, руками машут, смеются…

– Достаточно, – прервал его полководец. – Ну и какие можешь выводы сделать?

– Пока что никаких, – пробормотал мальчик. – Ничего особенного не вижу, всё тихо, не происходит ничего.

– Вот! – воскликнул Файризан. – Тишина и спокойствие. Этого нигде не будет с завтрашнего дня и до тех пор, пока мы не завершим то, что задумали. Может, нам не хватит жизни на это, и закончат за нас другие люди. И всё это время никто не будет ничего делать спокойно, исчезнет безмятежность, от напряжения станет дышать трудно. Растворяйся в покое, пока возможно. Потом у тебя его отнимут, хорошо, если не навсегда.

– Ясно, – протянул Ивар с пониманием и послушно замер, боясь моргнуть.

Файризан тоже стал созерцать.

– Эй, – Скентия неслышно подошёл к нему и похлопал по спине, – удели ещё немного внимания нам, – прошептал он, усмехнувшись. – А вообще я не предполагал, что ты такой чувствительный.

Колкость Файризана задела, но отвечать он не стал, покорно вернулся в комнату. Скентия, задумавшись на пару мгновений, потащил его в коридор, кинув всем: «Извините, мы отлучимся на минутку».

Они остановились у лестницы. Файризан поднял грустные глаза на старейшину, полководец не хотел сейчас раскрываться перед кем-либо, но именно этого, судя по всему, Скентия и ожидал. Так и случилось.

– И что с тобой происходит? – вздохнул красавец.

– Кажется, это слишком сложно. У вас и так проблем хватает.

– И всё же? – напирал Скентия, но мягко, по-доброму.

– Я всегда хотел быть воином, отстаивать справедливость, – неуверенно начал Файризан, стараясь не отводить взгляд, в котором предательски задрожали блики наворачивающихся слёз. – И я всегда знал, что путь к ней – река крови, через которую приходится строить мосты из трупов. Без этого нельзя обойтись, бесплатной свободы больше не существует. Но я, зная это, всё равно хочу отстаивать её, держа меч в руках и не скупясь на смерти тех, кто будет мешать нам. Значит, я хочу стать убийцей, пусть это желание искусно украшено. Таков наш настоящий мир, мы с одним грехом боремся с помощью другого. Ты не задавался вопросом: почему то, что положено нам, то, что должно быть для нас естественным, теперь достаётся в борьбе? И не по справедливости, а по силе? То, что полагается нам по праву, мы делим между собой, и отнюдь не поровну. Вроде бы я привык к этому, но случаются моменты, когда броня на сердце разлетается на куски. Вот так сейчас со мной.

– Знакомо, – усмешка Скентии поменяла оттенок, стала горьковатой. – Когда броня образуется, здесь, – он положил руку на сердце, – остаётся то, что тебе раньше покоя не давало. Один лишь отзвук этого, отголосок, тень – но в темноте он растёт и развивается, броня-то свет не пропускает. Когда это становится достаточно большим, то ломает её. Вырываясь из плена, уходит, ты снова заковываешься в металл, но под него успевает залететь маленькая, незаметная частичка новой мысли, которая потом вырастет в большую проблему, сломает броню и впустит следующую беду.

– Ты меня понимаешь? – Файризан чуть заметно улыбнулся.

– Не кажется? – спросил Скентия печально, эта грусть была неожиданной.

– Не обижайся… – пробормотал молодой воин и тут же хотел поправиться, назвав старейшину на «Вы», но элементалист зажал ему рот рукой:

– Не надо. Меня бесит, когда мне «выкают».

– Извини… – Файризан еле удержался, чтобы не договорить»…те».

– Ты же обращаешься так ко мне, потому что я главнее тебя? Уж явно не потому, что мы с тобой плохо знакомы.

– Да, – пробормотал он.

– Не стоит этого делать. Главный я только официально, – Скентия вдруг выпрямился, напрягся. – Я слишком молод, не отличаюсь серьёзностью. Огрехи алхимиков. Вы не виноваты.

– Что? При чём тут они? Впрочем, для меня никакой разницы. Ты мудрый настолько, чтобы быть старейшиной, иначе тебя не назначили бы. Кстати, я считаю, что Совет Чёрных Гаваней выбрал тебя, не спросив мнения народа потому, что мы бы не разглядели в тебе мудрость раньше, чем тебе стукнуло хотя бы лет шестьдесят. Когда человеку всего третий десяток идёт, принято больше обращать внимание на его красоту, манеры и остроумие.

– Все бы так думали, как ты, – он покачал головой, снова усмехнувшись так, как только он умел – тепло и ласково, но, тем не менее, это была не улыбка а именно усмешка. – А вообще ты заблуждаешься относительно меня.

– Может, ошибка не моя, а ва… твоя?

– Нет, просто тебе не всё про меня известно, – Скентия вновь стал холоден, как пару минут назад, даже суров. – Ты мне душу излил, я – тебе. Это остаётся между нами.

Не дожидаясь, скажет ли ему на это что-нибудь Файризан, он удалился в комнату. Полководец ощутил укол, весьма болезненный. Может, старейшина и думал, что ему, Файризану, хватит этой узкой полоски света из приоткрытой двери в зал души красавца, но сейчас у воина было ощущение, будто он только просунул туда голову, а Скентия дверью придавил её.

«Самовлюблённый эгоист, – мелькнуло в мыслях у Файризана. – Думаешь, я приду в восторг от минутного ощущения своей избранности – мистер Ринхафт чуть было не поделился со мной чем-то сокровенным! И ведь в чём-то ты прав, чем-то ты меня купил».

– Ты идёшь? – окликнул его красавец.

Он молча догнал элементалиста.

– Надо ложиться спать, – Дашка, глядя на свои вытянутые руки, лежащие на столе, всё пыталась преодолеть прострацию и подняться в спальню. – Когда встаём, в шесть?

– В шесть уже собираемся, – Томас уронил лицо на стол, приподнял голову: – Вот сейчас пойду, только ещё пять минут посижу.

– Не клонит в сон, – поддержала вялотекущий, но не затухающий разговор Дашка.

Было уже два часа ночи, все, разумеется, весь вечер нервничали, девушки с Ильдой не успевали вытирать со щёк слёзы. Сейчас, к этому часу, многие заставили себя добраться до кровати, не спали только хозяйка, Дашка с Томасом, Тина и малыши – за последнюю неделю дом Ильды превратился в сиротский приют для детей, которых оставили без родителей хранители закона, демоны, эпидемия или эксперимент с переселением душ.

В обеденный зал заглянули два мальчика и девочка.

– Тётя Ильда сказала, что вам надо вздремнуть хоть полчаса, – сообщил один.

– Да, надо, – Томас выпрямился, посмотрел на детей, пытаясь поймать их в фокус. – Мы сейчас.

Ребята не шелохнулись. Колдунья и чёрный маг не торопились выходить из-за стола, Томас только отодвинулся на стуле, Дашка откинулась на спинку, опустив руки вниз.

– Вам завтра, наверное, уже сражения предстоят, – по-взрослому серьёзно заметила девочка. – На поле боя надо быть бодрыми, собранными, по пути вам вряд ли удастся подремать.

– Ты представляешь нас в битве? – произнесла Дашка.

– А как же? Война начинается, разве нет? Ты же не думаешь, что города вам сами сдаваться будут?

– Мы лишаем детей детства, – вздохнула колдунья. – Всё, я – в свою комнату.

Дашка долго ворочалась в постели, и всё это время она слышала шаги в коридоре: Ильда ночью так и не сомкнула глаз.

Прощание вышло ещё хуже, чем предполагали. Тяжело было оставлять Джессику, Теону и хозяйку дома, да и к детям привыкнуть успели. Кто знает, суждено ли им всем увидеться снова?

– Береги Джессику, – Томас, обращаясь к Ильде, судорожно сглотнул, посмотрев на воительницу, у которой отняли возможность проявить себя в боях. – Она может сбежать или ещё что натворить. Пожалуйста. Алекс не перенесёт, если она погибнет.

Джессика пока стояла в стороне, исподлобья уставившись на всех. Лицо и взгляд её были без какого-либо выражения, теперь она ещё больше была похожа на неживую.

– Ты о себе думай, не забывай, – сквозь слёзы проговорила вампирша. – Вижу, ты к самому себе равнодушен стал, это перебороть надо, прошу тебя! Слышишь, ты обязан вернуться с войны, обязан!

Томас отскочил назад, когда она захотела обнять его.

– Это моё дело!

– Следите за ним, – Ильда оглядела остальных, медленно поворачиваясь. – Кларисса, Дарья, Алекс, Элли, вы с ним в одном полку, присмотрите за ним, пожалуйста! Ивар, ты тоже!

Мальчик, выбравшись из объятий рыдающих детей, отчётливо произнёс:

– Я обещаю!

– О, Ветры, Ивар, кажется, рад войне, – обомлела Дашка, хватая за руку Николаса.

– Каждый ребёнок хочет почувствовать себя взрослым и важным, – изрёк полководец. – Сейчас ему это ощущение дали. Может, это и к лучшему, что он воспринимает это так легко.

– Скоро это превратится в ожесточённость, – Дашка жестом поманила к себе мальчика, пора было уходить.

– Не все переносят кровавый опыт сражений в обычную жизнь, оставляя себе только некоторые приёмы, но не привычку их применять. Ивар, как ты? – Николас потрепал по голове юного мага, подошедшего к ним.

– Не делай так! – воскликнул мальчик, стряхивая с себя его руку. – Я в полной головой готовности! – Ивар занёс руку над головой, в кулаке блеснула ледяная молния, которая ударилась о землю, взорвавшись, в воздухе стала кружиться и падать ледяная крошка – будто снег пошёл.

Маленькие сироты, открыв от изумления рты, замерли и прекратили реветь, потом, представив, наверное, как такие молнии будут выбивать противникам мозги и пронзать насквозь грудную клетку и как такая магическая сила будет превращать людей в глыбы льда, возобновили.

Прощание закончилось.

К шести утра улицы Чёрных Гаваней были полны крови хранителей закона и демонов, которые пытались остановить направляющийся к месту сбора народ.

Дашка пыталась не думать о том, что известие о начале восстания уже расползается по Лейшарду. Наверняка против них пошлют куда более сильное войско, ведь лучшие чёрные маги, чей взмах руки может вызвать огненную волну, способную уничтожить сотни людей, не на их стороне.

Она двигалась, не отпуская руку Ивара. Мальчик, наконец, рассмеялся:

– Ну что ты в меня вцепилась? Боишься, что потеряюсь?

Дашка не могла ничего ответить.

– У нас с тобой противоположные силы, – весело рассуждал мальчик, – которые считаются самыми могущественными. Здорово, правда?

– Да, – Дашка не нашла сил, чтобы спорить, у неё кружилась голова, а ноги колдунья еле отрывала от земли.

– По-моему, это мне за тебя бояться надо, – хихикнул Ивар и заорал, заметив среди людей приятеля: – Эдвин, привет!

– Привет, Ивар! – отозвался ребёнок, ровесник Ивара, его магические способности тоже проявились слишком рано, и теперь мальчика забрали на войну тоже.

Стихийный маг выпустил вверх из ладони облако пара, превратившееся в маленького белого дракона:

– Нравится?

Эдвин поднял скрещенные руки, создав дриаду (гениальный ребёнок был призывателем). Дракон бросился на неё, но её магия отбросила хищника назад. Схватка не закончилась, зверь выдохнул тёмно-синее пламя, дриада стала атаковать дракона молниями.

– Прекратите! – велел кто-то.

– Колдовство не тратьте, – попросила Дашка, почти взмолилась.

– У нас медленно расходуется! – заупрямился Ивар.

– Вам может потом капли магической энергии не хватить для спасения собственной жизни, – предостерёг другой чародей, шедший впереди Дашки.

– Восстановим! – самоуверенно выпалил Эдвин.

– Джессика говорила, что справедливая ярость придаёт такие силы, каких у тебя не бывало никогда, – произнёс поучающим тоном Ивар.

Через час состоялся первый бой: у леса Тёмных Туманов воины и боевые маги Ферры и Дифокса устроили засаду. По численности они превосходили армию Чёрных Гаваней, но разгромить их удалось. Войска неприятеля состояли в основном из чёрных магов, использующих проклятия и разрушающие и убийственные заклинания. Десяток таких колдунов мог одолеть большой отряд мечников, составляющих едва ли не половину армии повстанцев, но стихийные и белые маги Чёрных Гаваней успевали творить всем отрядам магическую защиту всех видов, а элементалям Скентии, которых он прямо на поле битвы создавал в огромном количестве, многие чары противников не приносили особого вреда.

Дашка ни разу не перевела дух: то отражала атаки, то накладывала на бойцов чары, дающие иммунитет к огню, то сама поражала ряды войск городов-предателей подвластной ей стихией. К ней не удалось подступиться никому, пламенная стена охраняла её и одновременна пугала, не давая видеть не только врагов, но и союзников. А от криков бьющихся в агонии она не спасала ведьму – по-другому Дашка уже не могла себя назвать. Вокруг неё всё горело, она выбиралась из огненного кольца и бежала в другое место, выискивая вражеских бойцов.

Стихло всё внезапно, как почудилось колдунье. На самом деле победу забирали медленно, просто у Дашки такой шум стоял в ушах. Когда она слишком быстро пришла в себя, не удержалась на ногах; конечно, привыкла к виду окровавленных изуродованных трупов, но столько мёртвых тел сразу в одном месте – это было для неё невыносимо.

– Дурёха, – послышался за спиной беззлобный упрёк старейшины, а теперь главнокомандующего. – Ну зачем тебе было лезть в самый центр месива? Преимущество магов в том, что они могут сражаться на расстоянии, неужели забыла?

– Да, – чуть не расплакалась Дашка.

– Ты уникум, – Скентия, кажется, сделал ей комплимент. – Впрочем, ты сопротивляешься ты превосходно, так что я за тебя спокоен. Вижу, ты даже не ранена?

– Зато сама ранила и убила многих.

– Молодец! Любого другого мага за подобную халатность по отношению к собственной персоне, столь драгоценной для нашей армии, я бы наказал, но тебя прощаю. Добавил бы: «Надеюсь, больше не придётся», – но не стану.

Настало время подвести первые итоги. Жертвы, разумеется, были, не такие уж и маленькие, но к повстанцам должны были присоединиться люди из освобождённых городов, да и пленных можно было заставить с помощью магии, действующей на разум и волю, сражаться на стороне Скентии.

– Эта была генеральная репетиция, – спустя некоторое время сказала Алина, лечившая пострадавших. – Сейчас всё королевство узнает, что мы в битве просто звери, и слать нам навстречу будут огромные отряды, вооружённые так, как мы вообразить не можем. Тебе точно помощь не нужна?

– Я осталась невредимой, – повторила Дашка.

– Смотри, некоторые проклятия начинают действовать не сразу, – предупредила Алина. – И подойди к алхимикам, возьми у них восстанавливающий эликсир.

– Мне не нужно, спасибо, – Дашка хотела встать и отправиться искать кого-нибудь из юных колдунов, но волшебница возмутилась:

– Прекрати! Ты во время битвы не красотами природы любовалась, я тебя видела. И ты на себя глянь, поймёшь, что восстанавливаться тебе очень даже нужно.

Ведьма посмотрелась в щит одного из воинов, которому Алина сейчас убирала жуткую рану на плече, оставшуюся после того, как из него выдернули стрелу. Отражение удручало, да и чувствовала Дашка, что выглядит кошмарно. Идти к алхимикам не пришлось, эликсир ей принёс Огеста.

– Она отказывалась, – сразу доложила Алина.

– Меня предупредили, – ответил, улыбнувшись, колдун. – Хочешь проверить, насколько твоих сил хватит? Не стоит этим сейчас заниматься.

Дашка, поморщившись, проглотила горький эликсир.

– А где спасибо? Ой, чудо, – вздохнул Огеста, не дожидаясь благодарности. – Но ты того стоишь, Дарья Винсент, – пробормотал он, удаляясь.

– Видишь, как тебя ценят? – подбодрила её подруга.

Колдунье от этих слов, наконец, стало полегче, но тут раздался радостный визг Ивара, ведьма взглянула на него – мальчик тащил к Алине Эдвина, у которого было пропорото бедро. Призыватель выглядел счастливым и держал в руке голову кого-то из вражеских воинов.

– Пострадал за дело! – сообщил Ивар, передавая приятеля изумлённой Алине.

– Ты сам убил? – прошептала Дашка.

– Нет, дракон, которого я призвал, – ответил Эдвин. – У меня же ни меча, ни кинжала нет, только жезл. Но я хочу себе. Будет у меня два оружия, как у мистера Ринхафта, – замечтался мальчик.

Дашке стало противно, она покинула Алину и мальчиков, которые теперь были детьми только по возрасту.

На следующий день утром грянуло новое сражение, брали город Геллаун, куда было послано подкрепление из некрополиса. С ним, имея в армии магов-священников, расправились быстро, но потратили на него почти все силы, и физические, и, самое опасное, колдовские. Продолжение битвы было тяжелее, чем сражение возле леса Чёрных Туманов. Ударной силой войска Геллауна являлись некроманты, поэтому к полудню вражеских воинов только стало больше, зомби создавались и поднимались скелеты и призраки как из павших людей Скентии, так и из погибших защитников города. Теоретически биться с ними было не так уж и сложно, но священники не успевали набраться новых сил, никакие чары не спасали. К тому же, отвлекаясь на нежить, оставляли без внимания самих некромантов, которые продолжали своё тёмное дело.

В этот раз Дашка помнила, что ей надо держаться подальше от центра побоища. Она, ворвавшись в какой-то дом, поднялась на верхний этаж и с балкона стала целиться в одного из некромантов. Ведьма замахнулась, почувствовав, как в ладони растёт огненный шар, и тут её за руку кто-то схватил, и пальцы эти были ледяными.

Девочка лет двенадцати сдавливала запястье Дашки всё больнее, такой силы от неё невозможно было ожидать. Выпученные огромные глаза её были ужасны: абсолютно чёрная радужка, такая широкая, что белков почти не было видно, редкие короткие ресницы. Кожа имела серый оттенок, тёмные волосы, невероятно грязные, все слиплись, по подбородку текла слюна – девочка была омерзительна.

Рука Дашки начала быстро неметь, колдунья испугалась, так как не могла её вырвать. А у ребёнка стали вдруг расти ногти, скорее даже когти, впивающиеся в кожу всё глубже, вот-вот проткнут запястье насквозь в нескольких местах. Давать выход магической энергии Дашка через левую руку, сейчас свободную, не могла. Она, конечно, попробовала, у неё получилось слабое пламя, которое, ударившись о девочку, не сделало той ничего. Жуткий ребёнок, не издавая не звука, вторую ладонь положил ей на горло – когти стали врастать в плоть и здесь. Из-под пальцев потянулись тёмно-фиолетовые, почти чёрные стебли, опутывающие жертву. Свободной рукой Дашка попыталась оттолкнуть девочку – вошедшие в тело колдуньи когти её соединили маленькое чудовище и молодую женщину слишком крепко. Дашка хотела выдрать их, несмотря на адскую боль – бесполезно. А стебли уже добрались и до лица, закрыв рот, потом нос…

Но правая рука всё ещё оставалась смертельным оружием. В ней постепенно собиралась сила магии, готовая выплеснуться, обернувшись яростным пламенем, и Дашка дала бы ей команду сделать это, если бы не задержала взгляд не лице девочки лишние полсекунды.

Это был несчастный ребёнок, заколдованный каким-то злодеем, почти неживой уже. Остаток жизни и отчаяние из-за того, что и он скоро растает, выдавали ненормальные глаза. Из них, наверное, потекли бы слёзы, но только магия неизвестного мерзавца не допускала их появления.

– Дарья! Очнись! – заорал ей снизу Файризан. – Ты сможешь это! Ты убьёшь её! Ну же, одно лишь усилие!

Девочка, не мигая, смотрела на неё, уголки сжатых губ ещё сильнее опустились вниз, руки её задрожали, она вся сама тряслась. Очевидно, ребёнок с радостью отпустил бы жертву, но когти, которые ему стали ненавистны, не давали. Колдунье становилось всё труднее дышать, воздуха не хватало. Зажмурившись, Дашка выкрикнула заклинание.

Стебли разом лопнули, девочка обмякла, когти её втянулись обратно, она упала лицом вниз. Вот теперь она была мертва.

– О, Ветры, Дарья! – на балкон телепортировался Скентия (главнокомандующий в сражении заполучил вражеский артефакт, медальон, дающий способность мгновенно перемещаться). – Проклятье, тебе срочно нужен целитель!

Возражать было глупо, потому что у Дашки вдруг стала болеть кожа, а в некоторых местах лопаться.

– Чёртовы некроманты с их экспериментами, – красавец продолжал ругаться сквозь зубы. – Что мы здесь стоим?! – спохватился он, схватил колдунью на руки, кинулся с ней в дом. – Нет, нет…

Она уже истекала кровью вся, кожа расходилась стремительно. Дашку положили на какую-то твёрдую поверхность, наверное, на стол, Скентия звал на помощь, водя по её телу руками и пытаясь остановить кровь, применяя все свои навыки целительской магии, на улице по-прежнему гремело сражение.

Чьи-то шаги… Голоса… Ещё чьи-то руки… В рот Дашке влили что-то, и она сразу отключилась.