Текст книги "Альдана Последняя королева эпохи"

Автор книги: Надежда Кархалёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

Глава 29 Обмен

– Я понимаю, почему девчонка хочет жить, – Керзиан развернул к себе лицо Дашки, прикосновение его пальцев оказалось ледяным и отчего-то скользким. – Но почему этого не желаешь ты, Абрион? – получеловек оттолкнул колдунью, наклонился к молодому некроманту (они были одного роста, но из-за того, что Керзиан находился в воздухе в нескольких десятках сантиметрах от пола, был выше лаборанта). – Мы ведь тебе всё дали, а ты отказываешься. Не надо разбрасываться благами, которые получаешь, не знал разве? Самое главное, чем мы тебя оделили – это доверие. Оно многое значит. В наш круг мы только избранных пускаем, сотни магов мечтают оказаться на твоём месте – а ты вот так поступил? Центр ведь – одно из двух учреждений в Альдане, где можно легально проводить опыты над живыми людьми, а не над гомункулами; второе – это королевская лаборатория. Ты должен был работать не только за себя, но и за всех тех людей, что не попали в Центр, хотя очень этого хотели. И предал ты не только нас, служителей тёмных искусств в этом храме, но и тех, кому пока не повезло стать одними их нас.

Абрион сжал кулаки, дрожа, но выдержал взгляд.

Взвилось тёмное пламя, и из карцера Керзиан, Абрион и Дашка попали в главную лабораторию, причём некромант с колдуньей оказались в клетке, а получеловек – перед ней. К нему подошли Крифен и тот маг, который забирал кровь и силу у Дашки.

– Поблагодарите Алеона, он выбрал тебя, девчонка, материалом для своего эксперимента, поэтому убивать тебя мы не станем. А на тебе, Абрион, мы опробуем то, что он в результате получит, так что умрёшь ты не сейчас, а позже, – огласил приговор Керзиан. – Я удаляюсь в Истарию, которую повстанцы до сих пор не захватили. Кому-нибудь нужны люди для работ?

– Захватишь для Ральфа нескольких эльфов, если тебя не затруднит, – попросил Крифен, – Кейрину требуются чародеи со священной магией, Торману – дети до десяти лет. Остальных пока устраивает тот материал, что имеется.

– Что бы мы без тебя делали, – вздохнул Керзиан и исчез в огне.

Крифен и Алеон торжествующе посмотрели на неудачливых беглецов, потом некромант вернулся к прерванной работе, мужчина со шрамом прислонился к решётке и прошелестел:

– К твоему сведению, малыш Абрион, я всё-таки умею не только передавать свои мысли на расстоянии, но и читать чужие. Правда, это только в пределах сотни метров, но, как видишь, даже такие скромные способности иногда помогают. Находясь на одном с тобой этаже, но в разных помещениях, я услышал твой разум. До встречи, не скучайте!

Он отошёл.

– Вот ведь подлиза! – тихо вспыхнул Абрион. – И откуда только это чудо взяли?

– Крифен – телепат? – спросила Дашка.

– Уникум несчастный! Обычно дар телепатии дополняет какое-либо магическое умение. У Крифена же колдовской силы нет, – стал вдохновенно жаловаться некромант, но Дашку это не раздражало, ведьма понимала, что раньше поделиться Абриону было не с кем. – Подозреваю, этот доносчик – единственный человек, не являющийся магом, свободно расхаживающий по территории Центра.

– Да, нужный человек в таких-то условиях, – хмыкнула Дашка. – Понимаю теперь, каким образом он сдал нас, когда мы сбежали. Но почему он не услышал мысли Гармелиса, когда тот решил призвать дракона, и Файризана?

– Не вслушивался, – проронил бывший лаборант. – Ты ведь говоришь о человеке, который устроил тут резню, когда его к столу потащили? Крифен не мог предположить, что кто-нибудь когда-нибудь сообразит, что такое возможно. От ужаса у всех не только руки-ноги – мозги отнимаются. И с призывателем то же самое.

– Откуда у него шрам? Свежий вроде. Он принимал участие в сражении?

– Нет, такого ценного человека боятся отпускать на войну, – усмехнулся Абрион. – Там ему легче с его даром, но телепатия не делает Крифена бессмертным. Это более чем глупо – держать его в Центре. Тут с бунтарями проще простого справиться, если таковые появятся, а если кто сбежит – невелика потеря, новых жертв можно достать сколько угодно и на любой вкус. На войне же боец-телепат – просто золото, на него ведь внезапно нельзя напасть. И ещё весь Центр побаивается, что он может и на них донести кому-то. Не понимаю я тех, кто здесь работает.

– Файризан прикончил нескольких лаборантов, – заметила Дашка. – Они важнее, чем подопытные люди. Так что может люди Центра и правы. Так откуда у Крифена шрам?

– Для маскировки. Сам попросил себя по лицу ножом полоснуть. Чтобы стать похожим на пленного воина, будто бы из армии Скентии Ринхафта, – Абрион поморщился.

– Сообразил, что фанатиков тут обожают, – Дашка отвлеклась, когда заметила в лаборатории Штарси, теперь над ней работали другие люди, и задумалась: – Что с Файризаном будет? Мы обязаны что-то сделать!

– Ты его любишь? – напрягся вдруг Абрион.

– С чего ты решил?

– Слишком много о нём говоришь.

– Он талантливый полководец, если мы его потеряем, трудно будет найти ему замену.

– Его полк можно поручить кому-нибудь другому. Наверняка среди полководцев Скентии кто-то согласится взять на себя ещё и солдат Файризана, – возразил Абрион, не глядя на ведьму.

– Может… Но всё равно так хорошо уже не будет.

– А ты ведь тоже незаменима, – проговорил он, уставившись в одну точку перед собой. – И ты важнее для армии, чем Файризан. Тебе за собственную жизнь надо бояться, а не за него.

– Ты что, – насторожилась Дашка, одной рукой обняв Абриона за шею сзади, – любишь меня?

– А ты запрещаешь?

– У меня уже есть молодой человек, – теперь Дашка не могла смотреть на Абриона, а он повернулся к ней.

– И какой он?

– Немного похож на тебя. Он тоже невысокий, и лицо у него такое же… доброе и простое, – колдунья собралась с силами и снова взглянула на него, зачем-то пытаясь сравнить. – У тебя волосы чёрные и блестящие, а у него – светло-русые. Но такие же лохматые. Ии черты характера, кажется, у вас общие есть. Но его я встретила раньше, чем тебя, так что прости.

После этого разговаривать друг с другом они не могли, сидели в разных углах и иногда переглядывались, но взгляды длились не дольше мгновения. Два раза Дашку требовал к себе Алеон, проделав с ней то же самое, что и в прошлый раз. Её напоили чем-то освежающим, и она чувствовала себя относительно неплохо, как не должен ощущать себя человек, потерявший достаточно крови.

Уже через два дня случилось то, чего Дашка опасалась. Ведьма после каждой «процедуры», чтобы развеять свой страх, что у неё начнёт уменьшаться магическая сила, творила какое-нибудь не самое простое заклинание. И вот настал момент, когда энергии не хватило.

– Что-то не так? – заволновался Абрион после того, как Дашке с четвёртой попытки не удалось создать вокруг себя огненную оболочку – своеобразные защитные чары; огненные «доспехи» сразу же гасли.

– Силы недостаточно! – Дашка готова была разрыдаться. – Всегда ведь получалось!

– Подожди немного, Алеон тебя пять минут назад отпустил, – неуверенно пробормотал некромант.

– До сих пор его манипуляции надо мной на мои способности никак не влияли!

– Ты думаешь, что это…

– Да, оно самое! – воскликнула Дашка в сердцах.

– Успокойся, может, силы восстановятся, – пытался сохранять спокойствие некромант.

– Вдруг меня заразили чем-то? – ведьма оглядела шрамы на ладони. – А если они сделали это намеренно?

Абрион взмахнул ресницами один раз, другой, так и не нашёл слов, чтобы опровергнуть это предположение, и вероятность такого печального развития событий пугала его не меньше, чем саму Дашку.

Но бояться, как оказалось, следовало другого кошмара.

С каждым днём запас магической энергии восполнялся всё медленнее. Через неделю он практически иссяк. От страха и за себя, и за всех, кого могла бы спасти её стихийная магия, от безысходности, от злости Дашка постоянно плакала, ей уже казалось, что слёзы на щеках оставляют шрамы. Абрион сгорал от ненависти к Керзиану, Крифену, Алеону и вообще всем, кто работает в Центре. Ведьма всматривалась в лица тех, кого доставляли в лабораторию в качестве материала, надеясь увидеть кого-нибудь из своего полка, возглавляемого Огестой, или воинов других полководцев армии повстанцев, но никого не узнавала, успевая пугаться того, что, возможно, у неё, Дашки, стараниями Алеона ещё и стирается память.

Ещё через день экспериментирующий над ведьмой некромант отвёл её, полностью потерявшую магию и лишённую поэтому возможности сопротивляться, во внутренний двор, где их ждал посаженный на цепь огромный пёс, явно выращенный магией. Свирепого вида, с роскошной чёрной шерстью, красными горящими глазами и неестественно длинными клыками, он, когда появились Алеон с Дашкой, хотел на них бросится (вернее, судя по направлению взгляда, на колдунью), но резко присмирел. Что-то оказалось сильнее его инстинктов.

– Это Фиелин, – «представил» пса экспериментатор. – Как он тебе?

– Обычный монстр, – буркнула Дашка.

– Это ты зря, – усмехнулся Алеон. – Я передал ему твою колдовскую силу, а она у тебя выдающаяся.

Сжав губы, Дашка мотнула головой, не хотела свыкаться с тем, что в ней практически не осталось магии.

– Фиелин, – собрался дать команду лаборант, но договаривать ему не пришлось.

Пёс вспыхнул вдруг ярким мощным пламенем, сжался, приготовившись к прыжку, и кинулся на ведьму. Драть он её не стал, оставив ей лишь укус на предплечье, из которого, несмотря на глубину (клыки Фиелина чуть не проткнули Дашке руку насквозь), не потекла кровь.

– Вот вы и обменялись силами, – удовлетворённо произнёс Алеон. – Отныне ты, ведьма, владеешь тем, что тебе больше подходит: чёрной магией.

– Владею, но не умею пользоваться, – уточнила Дашка тихо.

– Это не беда, – сказал он, и перед ней нарисовалась в воздухе, повисла и раскрылась внушительная древняя книга. – Ты легко обучаешься, причём сама, без помощи. Основы тебе когда-то показал старик Цельсий, продолжала ты сама.

– Вы всё про меня знаете? Откуда?

– За вами всеми госпожа следила. Четыре человека из Большого Мира, надежда Кевина Гранда, не могли не заинтересовать леди Армад.

– Теперь вы заставите меня воевать на вашей стороне? – предвидя ответ, Дашка хотела убедиться окончательно. – Понимаете хоть, что без помощи магии не обойдётесь, по своей воле я не стану этого делать?

– Это несложно, – протянул Алеон. – В нашем Центре есть несколько специалистов по чарам сознания. Воля у тебя, конечно, сильная, но и не таких ломали.

Дашка сделала вдох, расслабила руки, стараясь прочувствовать новую магию. Она надеялась, что инстинктивно какое-нибудь проклятие придёт ей в голову, но, увы, магический язык был слишком сложным, а все заклинания, составленные на нём, она просто заучивала, таким образом поступали многие колдуны Альданы. Дашка знала, что достаточно произнести на этом языке, какого эффекта вы желаете добиться своей магией – это и будет заклинание. Но так ведьма как раз не могла.

– Вижу, тебе не терпится приступить к изучению тёмного колдовства, – Алеон указательным пальцем описал в воздухе дугу, книга захлопнулась и мгновенно исчезла, превратившись в маленькое облачко серого дыма. – Что ж, твоё желание будет исполнено, выделим мы тебе отдельную камеру вместо клетки в лаборатории, где сутками не стихает шум, дадим книг, два раза в день к тебе будет приходить специалист по магии сознания, и через три-четыре дня мы получим из тебя отличное оружие для лучшего магического полка Её Величества. Фиелина я отдаю тебе, он не может причинить тебе вреда. Ты ему, кстати, тоже, так действуют мои чары. Торман!

Ведьма даже не вздрогнула, когда перед ней телепортировался колдун, высокий шатен в синей мантии, накинутой поверх белых брюк и рубашки. Он лениво пробежался взглядом по Дашке сверху вниз и обратно, зевнул, надел мантию как следует и капризно спросил:

– Что надо? Я устал, домой сейчас собирался.

– Из этой девицы надо сделать нашего союзника, – очевидно, хорошо набравшись терпения, Алеон принялся объяснять Торману, что он от него хочет. – Не срочно, но и долго тянуть не стоит. Заставь её осилить несколько книг по чёрной магии и, разумеется, согласиться применять полученные знания в наших интересах, против повстанцев.

– Начинать придётся с нуля? – в интонации мага продребезжали плаксивые нотки.

– Если бы она колебалась, я бы тебя не звал. Э-э, – Алеон, увидев, как вытянулось лицо Тормана, сообразил, что неправильно выразился, и быстро поправился: – Я хотел сказать, я бы не стал тебя беспокоить.

– Вы относитесь ко мне как к собственности Центра! – заявил красавчик. – Вспоминаете о моём существовании только тогда, когда нужно проделать нудную, сложную, кропотливую работу! А я возьму и стану ваши приказы выполнять тогда, когда захочу, а не когда вам надо! До завтра, Алеон, – он уже собрался было телепортироваться, но экспериментатор заорал:

– Стой! Всё не так, что ты! Ты самый важный человек в центре после Керзиана и Крифена, самый талантливый, самый умный, ты просто гений тёмных искусств! Кроме тебя, с некоторыми задачами никто не справится. Преображать разум – мастерство, не каждому данное, а так искусно, как ты, им в Центре не владеет никто, – стал убеждать Тормана Алеон.

– Что вы все в Крифене нашли? – скривился маг. – Что, нельзя было нормального телепата найти, полноценного мага? И вообще, ты меня с ним сравнил не в мою пользу! Как ты посмел?! Всё, не хочу больше с тобой разговаривать, до свидания!

Вторую попытку удержать колдуна Алеон предпринял в ту же секунду, когда Торман не только решил исчезнуть, но и осуществил это намерение, и экспериментатор прокричал уже в пустоту:

– Да я сам не понимаю, за что все Крифена обожают! Ты его лучше!

– Правда? – Торман тут же вернулся.

– Конечно!

– Так и быть, уговорил ты меня, – согласился Торман с охотой, превращённой в одолжение актёрским талантом. – Куда её отвести?

– Камеры в подвале, – заулыбался Алеон, не веря, наверное, что смог так быстро уговорить специалиста по магии разума. – И собачку с собой заберите, это помощник девчонки.

– Твоё творение?

– Ага! – гордо ответил Алеон.

– Заметно. Слишком она мерзкая. В твоём духе, – напоследок нахамил Торман и перенёсся в подвалы Центра, забрав с собой Дашку и Фиелина.

Тут была обыкновенная тюрьма. На двери камеры, ближайшей к нему, специалист начертил пальцем руну, светящуюся синим цветом, дверь беззвучно открылась. В камере оказалось ещё два человека, молодых парня. Один, постарше, со стянутыми в недлинный хвост красивыми светло-каштановыми волосами, слегка вьющимися, с сильными руками (рубашка его была с короткими, вернее, оборванными рукавами, поэтому мышцы ничего не скрывало), мрачным, суровым, но всё равно красивым смуглым лицом оказался к Торману с ведьмой и собакой равнодушен. Младший, с более тёмной шевелюрой, но бледноватой кожей, со странными глазами, не голубыми, а насыщенно-синими, дёрнулся, но остался на месте под укоряющим взглядом второго парня.

В камере почему-то оказалось окно, несмотря на расположение помещения. Вид был на луг и лес, зелёные и цветущие, так что окно было не только явно магического происхождения, но и показывало несуществующее место в королевстве. Впрочем, это всё заняло Дашкино внимание на считанные мгновения, её больше тревожил вопрос, как избежать уготовленной ей участи.

– Что смотришь? Садись, – велел Торман.

Не сводя с мага недоверчивого взгляда (а хотя каким он ещё мог быть?), колдунья устроилась на жутком подобии кровати, которое оставалось свободным. Торман согнал с той, что стояла напротив, одного из заключённых и тоже сел, развалившись поудобнее, затем нехотя приступил к делу.

Одну руку он вытянул вперёд, будто показывая на Дашку пальцем, стал водить им из стороны в сторону и вверх и вниз. Ведьма откинулась к стене и сложила руки. Торман, как ей показалось, халтурил. На его лице не было сосредоточенности, взгляд оставался томным, он мог бы очаровать любую девушку. А Дашка никаких изменений в себе не чувствовала.

Но вдруг она спохватилась, что неотрывно следит за движением пальца Тормана. Дашка тут же тряхнула головой, моргнула и хотела ещё потереть глаза рукой – руки стали слишком тяжёлыми, чтобы она смогла их поднять. Тогда ведьма зажмурилась, скоро к ней пришло успокоение. А ещё через некоторое время Дашка вновь обнаружила, что смотрит на специалиста. Колдунья сказала себе, что сейчас опять закроет глаза, отвлечётся, но дальше обещания дело не продвинулось – отвести их не смогла. Страха за себя не было, даже малейшего испуга. Был интерес.

Торман свёл ладони вместе, замер. Что-то подсказало Дашке, что ей надо сделать то же самое. Сопротивляться она не стала. Специалист начал произносить заклинание, ведьме не известное, она не могла уловить ни одного знакомого слова магического языка, но повторяла за Торманом, благо он не торопился и проговаривал всё. Со стороны это казалось молитвой.

Когда она закончилась, колдун и ведьма раскрыли ладони, в которых заплясали фиолетовые огоньки-вспышки. Торман просто сжал руку в кулак и встряхнул, магия исчезла, и Дашка хотела за ним повторить, но её остановило любопытство: что за силу ей сейчас дали.

Мерцающие огоньки задёргались сильнее. Вдруг один из сокамерников, тот, что помоложе, занервничал.

– Не надо, – он отодвинулся в угол. – Пожалуйста, нет!

Старший, увидев, что парень хочет спрятаться за ним, подскочил и отошёл к двери, где разлёгся Фиелин. Пёс зарычал, молодой человек быстро отвернулся от него, чтобы не злить, и уставился в окно.

– Тебе ведь это не нужно, – юноша задрожал. – Ты же добрая, не делай этого!

Это ведьму позабавило. Рассмеявшись не своим смехом, она сдула с ладони огоньки, те, слившись в две ленты, полетели к парню, одна обмоталась вокруг его шеи, безжалостно сдавив, вторая – вокруг запястий. Бедняга стал задыхаться, побледнел.

Убедившись, что всё соответствует ожиданиям, Торман телепортировался из камеры.

А Дашка уже хохотала вовсю. Она не помнила, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой счастливой.

Следующая россыпь фиолетовых огоньков предназначалась второму парню. Прекратила издевательства подневольная злодейка только тогда, когда в стену постучали. Тут колдунья догадалась, что переборщила с магией. Мысли оказалось достаточно, чтобы прекратить её действие.

– Что ж ты так, – сокрушённо вздохнул старший, когда пытка прекратилась и он пришёл в себя. – Ты ведь не об этом мечтала, когда вернулась в Альдану, я прав?

– Что со мной? – Дашка схватилась за голову, череп словно распирало изнутри, было нестерпимо.

– Торман внушил тебе интерес к магии. Я полагал, ты сдашься не так быстро и легко.

– О, Ветры, простите! – у Дашки сердце свело судорогой, когда она увидела страшные бордовые полосы на коже сокамерников, следы её колдовства. – Я слишком расслабилась. Мне не верилось, что так просто можно меня загипнотизировать.

– По-моему, на легендарную Дарью Винсент ты не похожа, – изрёк старший. – Я тебя вообще не такой себе представлял, но думал, что ты можешь другой оказаться. Оказалось, разница между тобой и образом, придуманным мною, слишком велика.

– Вы разочарованы?

– Не стану скрывать.

– Наваждение прошло, – ведьма потёрла виски. – Голова болит.

– Это хорошо. Значит, сопротивляешься, – смилостивился парень. – У нас в Академии повесили в холле первого этажа твой портрет, так я заметил, что многие студенты задерживают на нём взгляд и, наверное, в этот момент что-то про себя говорят. В нашей группе холл назвали местом веры, возле портрета было принято делиться своими планами на будущее и надеждами, этот то ли обычай, то ли обряд распространился не только среди нас, но и среди всех студентов Академии, Академии Защитников.

– Как мой портрет там оказался?

– Одного из наших преподавателей пригласили в Магическую Академию читать курс лекций по боевой магии, и в тот день, когда ты с друзьями покидала королевство, он вас видел, запомнил тебя и написал по возвращении твой портрет.

– Много я для вас значу…

– Ты веру нам подарила. Твоя история в Альдане о многом говорит, многое найти помогает в себе. А ты, кажется, сама её перечитать не можешь.

– Я уже испортила себе всё, – Дашка уставилась на изуродованные ладони. – Родной магии нет, а инородной мне пользоваться нельзя было, чтобы не смешивать силы разных видов и свойств.

Красноглазый пёс, стуча когтями, подошёл к хозяйке, обнюхал её руки. Снова показал клыки, холка его слабо воспламенилась.

– Скучаешь по своей магии? А я – по своей, – ведьма опустила пальцы в невысокое пламя, побаливающие шрамы перестали беспокоить.

Фиелин встряхнулся, ей пришлось отдёрнуть руку, опять занывшую.

– В тебе ведь силы и не смешаны, – неожиданно произнёс парень. – Если магию в тебе удалось заменить с огненной на чёрную, то и наоборот можно, скорее всего.

– Эта технология известна только в Центре, – подал голос младший так же внезапно. – А здесь тебе никто не поможет.

– Замолчи, – прикрикнул на него старший. – Мне ты сколько нервов подпортил, теперь и ей ещё будешь?

– Ты же видишь, что она не та, которую вы боготворили, – он поднялся, шагнул к Дашке, но старший отвесил ему мощную затрещину, и парень растянулся на полу.

– Так вы вместе сюда попали? – поняла ведьма. – Не по его вине?

– Отчасти. Эту тварь, кстати, зовут Барклиаф, а меня – Дерхонис.

– И чем же он вызвал такое отношение к себе?

– Нас хотели забрать в армию, воевать с повстанцами. Я сразу собрался бежать, Барклиаф вообще боялся войны, но ещё больше боялся, что его найдут. К дезертирам у нас жестоки. Я, дурак, всё-таки уговорил его. Намучился с ним, конечно. Он жалеть начал, что поддался уговорам, порывался вернуться. Однажды я за ним не уследил. Его поймали. Разумеется, этот трус ещё и меня сдал.

– И вас не убили?

– У меня папаша известный человек, тренирует боевых магов. Некоторые из них у короля служат, – хмыкнул Дерхонис.

– Но почему не в тюрьму вас кинули, а в камеру Центра? – удивилась Дашка.

– Отец меня не очень-то любил. Он велел людям, работающим тут, в случае необходимости пустить меня на опыты вместе с Барклиафом.

– У него тоже родители не из простых смертных?

– Он сирота, рос в приюте. Я его пожалел. Нас когда-нибудь выпустят. Сознание нам замутят, как тебе, и с чистой совестью отпустят.

– О! Ты всё же признал! – поднял голову Барклиаф. – Отсюда нормальными не выходят. Дарья, у тебя ведь в нашем мире нет никого? – он сел на полу, облокотившись одной рукой на кровать ведьмы.

– Друзья есть, – возразила она. – Любовь есть.

– А живы ли они теперь? Я слышал, они с тобой на войне. У тебя нет семьи, нет того, кто жил бы тобой. Ты же чужая среди них, что, неправда? Тебе бы не переживать особо из-за того, что тебя тянут на другую сторону, к Эвилане Армад. По всем землям королевства столько людей, которым терять нечего, они могли бы позволить себе уйти туда, где теплее, удобнее, спокойнее, свободнее. Но нет, уходят люди, у которых на стороне света жёны с детьми и ещё куча народу. Предатели! А те, кто не может ими стать, потому что им предавать некого, думают, что именно такими подлецами и станут, и уступают место тем, кому не следовало бы.

– Нет, мне есть, кого предавать, поэтому я добровольно не подчинюсь им, – жёстко ответила ведьма.

– Значит, они тебя заставят, – протянул Барклиаф с безразличием. – Я тоже тебя по-другому представлял, – заговорил он более оживлённо. – О тебе ходили легенды, что ты одинока. Совсем. Вот я и высказал своё предположение о предателях.

– Оно глупое, – заявила Дашка. – Если против самого себя пойти – это тоже предательство.

– Ты можешь измениться так, чтобы оно таковым не казалось. У нас гораздо большие запасы в душе, чем нам кажется, – голос Барклиафа, наконец, отвердел.

– И что же скрываешь в себе ты? – усмехнулся Дерхонис, опередив Дашку.

– В том то и дело, что скрываю, – огрызнулся парень. – Не влезай, не дамся.

– Можешь не притворяться тонкой чувствительной натурой. Дарья уже увидела, что ты трус и приспособленец. По-моему, к этому больше добавить нечего.

– Да оставь ты его, – укорила старшего ведьма. – Мне и без ваших ссор тяжело.

Парни разошлись по разным углам. Дашка хотела лечь, но на кровать забрался Фиелин, спихнуть которого колдунья побоялась. Молодые люди одновременно уступили ей свои. Не раздумывая, ведьма выбрала место Дерхониса. В окне полыхал великолепный закат, ведьме удалось застать превращение его в ночь.

Сон был слишком ярким, живым: Дашка в библиотеке изучает чёрную магию. Взяла потрёпанный фолиант и начала с первых страниц, не пропуская ни строчки, ни слова. Никто не беспокоил её. Иногда колдунья, делая перерыв, подходила к окну, и видела, что находится библиотека в высокой башне, внизу – река и лес, и вокруг ни души, слышно только пение птиц. Один раз хлынул дождь, оставивший после себя радугу. Красивый был сон, Дашка даже расстроилась, когда проснулась. Зелёный уголок в ненастоящем окне камеры, конечно, великолепен, но тишины в камере дождаться было нельзя…