Текст книги "Альдана Последняя королева эпохи"

Автор книги: Надежда Кархалёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Глава 25 Смерть в помощь

– Молодцы, – похвалил Скентия, когда в его кабинет вошли Томас и Дашка. – Не подвели меня. Всё без затруднений прошло?

– Да, так, как я и предполагал, – кивнул Томас, которому такое равнодушие старейшины было непонятно: так переживавший вчера за молодую колдунью Скентия сейчас не показывал никакой радости при виде живой и здоровой Дашки.

– Садитесь, – предложил элементалист, но, несмотря на безмятежный тон, это, скорее всего, был приказ. – И сними ты эту ленту с шеи, она сюда не подходит!

Дашка (это к ней он обратился) только лишь поправила её. Синяя лента с оранжевыми одеждами не смотрелась, но колдунье было всё равно.

– Как хочешь, – хмыкнул Скентия. – У меня к вам другой вопрос. Что делать с хранителями? От них ничего не скроешь, а держать от них в тайне нам надо будет многое.

– Вопрос только к нам? – поинтересовалась Дашка.

– Нет, я предпочитаю важные дела обсуждать не на собраниях и советах, а лично с теми, от кого ожидаю умных мыслей. Вчера на Совете такое творилось…

– Я видела, – усмехнулась она.

– Где? Как? – изумился Томас, старейшина просто сделал удивлённое лицо.

– В Аркене. Оттуда всё, что хочешь, можно увидеть. Я наблюдала тот момент, когда двое, молодой парень и человек непонятного возраста, я не помню их имён, пытались оскорбить колдуна по имени Огеста.

– Значит, ты меня понимаешь, – улыбнулся ей Скентия. – Равелиан и Элабер – главный кошмар Совета, но приходится их терпеть. Элабер, как это ни прискорбно, гений, как и я, мы с ним вместе заканчивали Университет Тёмных Магических Наук. В семнадцать лет, то есть в том возрасте, когда в это учебное заведение только вступительные экзамены сдают. Я мастер стихий, элементалист, а он владеет стихийной магией, всеми четырьмя её типами. Равелиан – шаман, единственный специалист в этой области в нашем городе. Понабрали в Совет прескверных характеров, а я с ними мучайся, – вздохнул он картинно.

– Кто-нибудь из них идею уже подал?

– Если бы! Только Огеста высказал мнение, что хранителям и демонам можно как-нибудь стирать память.

– По-моему, это вариант…

– Если накладывать на кого-то чары забвения постоянно, это будет заметно – человек ни имени своего не будет помнить, ни возраста, знакомых узнавать перестанет. Будет наталкивать на мысли, что мы что-то скрываем от Её Величества, – съехидничал Скентия.

– У меня есть предложение, только оно вам не понравится, – Томас, в очередной раз ушедший в себя (этой привычкой с каждым днём он всё больше и больше напоминал Николаса и покойного Вирона), вдруг вынырнул из забытья.

– Раз ты не побоялся дать понять, что оно у тебя есть – предложение не такое уж и бредовое. Говори, – велел старейшина.

– Если мой опыт с чужой душой оказался удачным, то можно попробовать его повторить, – медленно, чтобы не запинаться и не демонстрировать волнение, Томас заговорил, то косясь или на Скентию, или на Дашку, то глядя в пол. – Некоторым людям мы сообщаем то, что надо передать другим, убиваем их, и их души вселяются в тех, кто должен это получить. Люди узнают всё, и души мы возвращаем на место. Это для шамана работа. Или можно использовать призраков, с ними должно быть проще – эти души не надо снова соединять с телами. Вот, это всё.

– Потрясающе! – воскликнул Скентия, подскочив на стуле.

– Разве? – обалдел Томас.

– Конечно! – красавец вылетел из-за стола, стал носиться по комнате. – Вы ведь можете взять на себя призраков? Поедете в некрополис, оттуда будете сласть отчёты. А насчёт переселения душ придётся побеспокоить Равелиана. Он, конечно, не захочет, но всё и не должно быть легко.

– Ещё труднее будет уговаривать народ отдавать свои души, – заметила Дашка. – Причём делать это надо тоже незаметно. Не выйдешь же на площадь и не объявишь. Членов Совета тоже вряд ли убедишь, да и нужны они вам.

– Не слишком-то, – Скентия пренебрежительно, если не брезгливо, поморщился.

– А если начать с призраков? – осенило Томаса. – Пусть они, вселяясь в людей, велят им являться, допустим, в Управление города, там оставляют их, а пришедшим пусть объясняют, в чём дело и что от них требуется.

– Да, стоит над этим задуматься, – согласился Скентия. – Только Управление не подходит. Его заняли посланные Эвиланой хранители закона. Отправлять людей во дворец старейшин тоже небезопасно. Всё, на этом сегодня хватит, – вдруг решил он. – Томас, поднимайся в лабораторию.

– А я свободна? – спросила Дашка.

– Я бы ещё на тебя посмотрел и тебя послушал, но, боюсь, ты не захочешь сидеть здесь как украшение, – произнёс красавец.

– Спасибо, – усмехнулась Дашка. – Значит, я вас оставлю.

Через четыре дня Томас уехал в Лебру, некрополис. Николас пропадал во дворце старейшин, Кларисса – тоже, она заменила Томаса. Число городов, старейшины которых подписали Кодекс Альданы, как это не печально, росло.

Теона с Джессикой чувствовали себя отвратительно: очевидно, демонессам Артее и Арджее приходилось принимать участие в сражениях. Это и радовало – значит, не всё Эвилане легко даётся, но на сестёр Винсент было невыносимо смотреть. Кларисса из лаборатории носила им эликсиры литрами, но облегчить страдания удавалось ненадолго. Где сейчас Эвилана и её слуги, никто не знал, старейшинам она ничего никаким образом не сообщала.

Через неделю в дверь дома Ильды Дэйс постучалась не знакомая никому из компании девушка.

– Мне надо видеть Алекса Винсента, – сказала она, когда её впустили.

– Это я, – произнёс парень.

– Меня прислал мистер Томас Дьюри, – продолжала девушка.

– Первые результаты, – отметила с радостью Тина и тут же беспомощно пробормотала: – И что ей говорить? Что с ней делать.

Девушка вдруг замерла, странно дёрнулась, вздрогнула и рухнула на пол, над ней повис голубовато-белый призрак молодой женщины, тут же растаявший в воздухе.

– Где я? – гостья открыла глаза и застонала, у неё явно раскалывалась голова, Дашка представляла, что за ощущения сейчас испытывает девушка.

– Мы сейчас объясним, только не кричи, – предостерёг Бруно, помогая ей встать.

– Это связано с борьбой против леди Армад, – начал Саша.

– Так, – девушка устроилась в кресле, не сводя глаз с колдуна, его слова сразу привели её в чувство. – Я что-то должна сделать?

– Понимаете, мы планируем восстание.

– Я не удивлена. Продолжайте.

– Во главе всего этого стоит Скентия Ринхафт. Считайте, мы объявим войну Эвилане и её сторонникам. Но подготовку к войне нельзя осуществлять открыто из-за обилия повсюду доносчиков. Поэтому Скентией и мистером Томасом была придумана система оповещения с помощью переселения душ, – Саша следил за глазами девушки, они отражали пока только предельную заинтересованность и готовность помочь, когда попросят, она после каждой его фразы кивала в знак одобрения. – Душу человека, знающего то, что надо передать всем, изгоняют из него, она облетает нескольких человек, задерживаясь в их телах, чтобы оставить в сознании этих людей, что надо до них донести, и потом её возвращают в родное тело.

– Вы что, хотите, чтобы я согласилась отдать свою душу? – догадалась девушка.

– Не сейчас, леди… Кстати, как вас звать-то?

– Эранта, – хмыкнула она. – Вы не поведаете мне, как я здесь оказалась?

– Конечно, – спохватился маг. – В вас призрак вселился, по его воле вы пришли к нам. Простите, другого выхода нет, открыто призывать людей делать то, о чём мы просим вас, нельзя, могут услышать и донести леди Армад. Нашему другу пришлось поработать с призраками, убеждая их приводить народ к тем, кто сможет объяснить им всё.

– Что?! – возмутилась гостья. – Это некромантские опыты на людях, их запрещено проводить!

– Это вынужденная мера! – Саша заломил руки.

– С вами ведь ничего не случилось, – заметила Дашка. – Призрак ушёл из вас, всё! Вы сейчас отлично себя чувствуете, у вас не повредилось сознание, так ведь?

– Вероятно, мне просто повезло. О, Ветры, как мистер Ринхафт мог на такое согласиться, – Эранта посуровела.

– Потому что он о вас заботится! – заорал Саша, на этот раз не сумев сдержаться. – Можно перебить всех хранителей закона и демонов, да, и готовиться, ни от кого не скрываясь, но только леди Армад всё равно узнает! Мистеру Ринхафту она быстро найдёт замену среди тех, кому новая политика действительно по душе! Что тогда с вами станет? На спасение надежды не будет! Не свои привилегии ему жалко, а свой народ!

– Он должен понимать, насколько велик риск, – девушка, в отличие от мага, своё мнение отстаивала, не повышая тона. – Призраки могут пожелать остаться в чужом теле навсегда, прекратив подчиняться некроманту, а души, освобождаясь из плоти, становятся принадлежащими Аркене, её собственностью. Не всем им будет позволено возвратиться, это уже предкам решать. Вас что, не предупредили? – гримаса удивления, скорее всего, нарочитая, появилась на её лице, когда она увидела, как изумилась компания.

– Скентия побоялся, что мы передумаем, – поняла Дашка.

– Наверное, действительно так будет, – нахмурилась Алина. – С такой подготовкой к восстанию восставать окажется некому.

– Как точно ты выразилась, – проронила Эранта.

– Значит, надо брать души избранных, – не промедлила Джессика, наблюдавшая за разговором молча, но с интересом. – Тех, кому предки дадут второй шанс.

– Я разочарую вас, но волю предков угадать невозможно, – охладила её гостья.

– Можно спрашивать у них.

– По новому закону светлые духи подлежат истреблению, – напомнила девушка, – а тёмные, скорее всего, будут помогать не нам, а королеве.

– Обращаться к предкам тайно?

– Если мы найдём способ делать что-то так, чтобы об этом не узнали сторонники Эвиланы Армад, то вряд ли придётся прибегать к переселению душ, – тут уже вмешался Бруно. – По-моему, придётся рисковать. Выживут достойные, и это ведь будет не зря.

– На словах красиво и легко, – вздохнула Эранта. – Я могу согласиться, но вот только сомневаюсь, что потом мне разрешат жить дальше. Хотя нас всех, возможно, ожидает такая жизнь, что уж лучше умереть с верой в чудо.

На улице раздался вопль и рык демонов, чей-то крик, смешавшийся с рыданиями. Алина подошла к окну, глянула и отскочила назад, ахнув.

– Соседу нашему голову оторвали, – пролепетала она, лишаясь чувств.

– Он постоянно твердил, что беспредел, который воцарится в Альдане, долго терпеть не смогут и наступит день, когда в королевстве начнётся бунт, – Джессика тоже посмотрела в окно. – Он со мной недавно об этом говорил. Неужели простые рассуждения караются смертью? На меня тоже напали, когда я домой возвращалась, но только я отбилась.

– Ты осторожней будь! – воскликнул Саша. – На тебе и так раны не заживают!

– Я их удивила, – усмехнулась воительница. – Наверное, те хранители первый раз видели, чтобы кто-то ушёл от их демонов живым.

– Страшно становится, – Эранта подошла к Алине, чтобы помочь Бруно перетащить её на софу. – В Школе магии имени Хельги Кардер, там учится моя сестра, хранители с демонами иногда появляются, вроде как с проверками, издеваются и над преподавателями, и над учениками. Там был класс целителей, который распустить пришлось, некоторые студенты сразу бросили учёбу, некоторые выбрали другой класс, теперь их по всей школе выискивают, а если вычислить не могут, то срывают злость на том, кто под руку подвернётся. Наверное, за свободу можно отказаться от собственной жизни. Вы правы.

– Мы так не говорили, – Дашка чуть заметно улыбнулась. – Может, ещё многим из тех, кто не пожалел души, будет суждено увидеть новый мир, где чёрная и белая магия равноправны.

Раздались шаги в коридоре: вернулась из лаборатории Кларисса.

– Вечер добрый, – бросила она, войдя в гостиную. – Здравствуйте, – увидела колдунья Эранту.

– Она разрешила взять у неё душу, – сообщил Саша.

– Очень хорошо! – оживилась Кларисса. – Завтра скажу Равелиану, – она поднесла к лицу руку, на которой был браслет из маленьких шариков из бутылочно-зелёного стекла, державшихся вместе без помощи нитки, вытащила один (два соседних тут же притянулись друг к другу), протянула на раскрытой ладони Эранте: – Дотроньтесь до него.

Девушка послушалась, шарик после её прикосновения потемнел.

– Вы можете идти.

– Далеко живёте? – спросил Саша. – Вас провожать нужно?

Эранта подняла руку, сжала кулак: в нём появилась молния.

– Благодарю, я сама за себя постою.

– Удачи вам!

Усмехнувшись, она вышла.

– Что это за вещь у тебя на руке? – полюбопытствовала Дашка, созерцая, как Кларисса, прищурившись, смотрит в стеклянный шарик. – Ты носишь этот браслет с тех пор, как стала работать в лаборатории.

– Это поисковик, – Кларисса вставила шарик обратно. – Запоминает людей, и тот, кто его носит, чувствует, когда какой-то человек находится поблизости. Скентия предполагал, что Томас первое время будет отправлять людей к вам, и дал мне поисковик, чтобы я заполняла его память. С его помощью Равелиан будет находить людей, давших разрешение забрать у них душу, и прямо на улице… Ну, убивать их. К сожалению, подобное поведение теперь выглядит естественным.

– Этот поисковик на тебе подозрений не вызывает? – усомнилась Дашка.

– Посмотри на меня, – женщина покружилась, взмахнув руками. – Белой и светлой я никогда не выглядела, всегда всем кажусь злой ведьмой. Так что на вопрос «кого и зачем ищет помощница мистера Ринхафта» все хранители, наверное, дают такие жуткие ответы…

– Не спорю, образ у тебя, что надо, – усмехнулся Бруно.

Все с лёгкостью с ним согласились. Один только взгляд глаз Клариссы, совершенно невыносимый, физически ощущаемый, чего стоил, и её горделивая осанка, да плюс чёрные и красные цвета в одежде, никогда не отличающейся простым покроем и дешевизной тканей – столь яркая, что смотреть на неё было больно, а глаз отвести невозможно.

Уже два месяца длился драматический спектакль «Гонения белых магов». Эранта была права: из всех добровольцев, отдававших души, выживали единицы, сама она тоже погибла. С призраками было легче до тех пор, пока хранители не начали контролировать и существование некрополисов, которые потом и вовсе решено было объявить собственностью королевы. Больше ничего не оставалось, кроме как прекратить использование призраков.

Радовало лишь то, что исследования в алхимической лаборатории завершились успешно. Как показывали результаты, монстра Хидаара можно было убить силой четырёх стихий, точно так же, как компания намеревалась уничтожить источник зла, из энергии которого его создали. Проблема оставалась лишь в том, где найти человека с чистой силой Воды.

В Чёрные Гавани потихоньку просачивались известия о том, как происходит захват земель королевства. Шамрейл почти не пострадал, старейшины почти всех городов против нового Кодекса и новой королевы ничего не имели, а те поселения, что не захотели подчиниться, были разрушены монстром. Варфетия же почти полностью стала пустыней.

В столице Лейшарда на месте трагедии разбили Парк Скорби, ещё в нескольких местах города, превращённых Хидааром в пустыри, пришлось возводить храмы (очередной приказ Эвиланы), тут же сделавшиеся обителью духов злодеев. Из-за их влияния город стонал от эпидемии жуткой болезни, которая косила исключительно тех магов, которых следовало казнить по Кодексу ведьмы.

Теона через десять минут после того, как у неё появился первый признак болезни, кошмарная боль в сердце, потеряла сознание; такие были мучения, в себя она не пришла ни разу. Но всё это было только началом кошмара.

В день, когда Алине исполнилось девятнадцать, в доме появились три гостя, самые нежеланные из всех, кого можно было представить. Фадер Леагон, Кертанис Вейтин и Рэдикел Изорио.

– Мы зададим вам несколько вопросов, господа помощники мистера Скентии Ринхафта, – ответил на безмолвный вопрос Фадер, отпихивая впустившую их Тину. – Но и остальных это тоже касается.

Прошли в гостиную, позвав всех. Леагон приступил к делу:

– Мы знаем, что к вам постоянно приходят какие-то люди. Потом их убивает Равелиан Лексиан, член Совета Чёрных Гаваней. Мы верно это заметили, не ошиблись?

– Так и происходит, – процедил Бруно.

– Эта связь выглядит весьма странной, объяснения мы, как ни ломали головы, не нашли. Вы ведь направляете всех своих визитёров на смерть сознательно, так? Но к вам как ходил народ, так и ходит, причём сам, может, не добровольно, но вполне самостоятельно, никто людей силой к вам не тащит. Неужели никто не догадывается, что ваш дом все гости покидают обречёнными на неминуемую гибель? Как так получается? Или вам наносят визиты те, кому жить надоело?

– Вы правильно сказали, добровольно к нам никто не приходит, – стал выкручиваться Томас. – Это всё чары леди Аленто.

– Мы убираем тех, кто кажутся нам людьми ненадёжными, – подхватила Кларисса.

– У вас искажённые представления о людях, – произнёс Фадер. – От магии Равелиана погибли, среди всех, талантливый демонолог Руфина Айверти, некромант Георг Скайфер, чёрный маг Дартеза Рейар, Авестион Эльриз, человек, добившийся того, что факультеты некромантии стали появляться во многих университетах и академиях, Лефис Цебрес, отменивший закон о…

– Нам эти достижения ни о чём не говорят, – прервал его Бруно. – Это всё может быть использовано как в наших целях, так и против нас.

– Госпожа не в восторге от того, что вы отправляете в царство мёртвых таких талантливых людей. Прекращайте. Убивайте белых магов, если вам так понравилось дарить людям смерть.

– Это всё? Мы поняли, до свидания, – прямо сказала Кларисса.

– Мы очень надеемся, что поняли вы правильно и с этого дня прекратите расстраивать госпожу, – медленно проговорил Фадер.

Хранители избавили компанию от своего общества.

– Как же я хочу, чтобы восстание началось поскорей! – воскликнула Джессика.

– С этого момента твоё пожелание не может быть исполнено, – вздохнул Саша. – Незаметно набирать армию – работа долгая, а теперь её вообще придётся приостановить.

– Даже когда войско станет многотысячным, оно будет оставаться бесполезной кучей людей, – произнесла Дашка. – Нам нужен человек, которому подчиняется стихия Воды, и только она.

– Странно, всё дело в силе четырёх человек, а мы зачем-то собираем армию, – Клавьер, с обречённостью в глазах слушавший все разговоры в гостиной, явно пытался не дать истерике, которая давно полыхала у него внутри, выбраться наружу, и с каждым днём это было всё труднее, теперь усилий требовалось больше с каждой минутой. – Почему нельзя просто отправить четырёх стихийных магов к Эвилане? Зачем нужна война? И почему мне так противны войны? – он внезапно остановился, сжал кулаки, опустил голову, борясь с чувством, грозившимся вот-вот взорвать его, с отчаянием, гневом и даже ненавистью. – Войны неизбежны. На них держится история королевства. Значит, я не выношу свою страну… Свою жизнь… выходит, что и себя.

– Даже если мы лишим Эвилану её главного орудия устрашения, её монстра, то у неё останутся преданные ей люди, которых, как выясняется, очень много. В Лейшарде Чёрные Гавани выглядят отдельным королевством – настолько наш город теперь отличается от остальных своей верностью добру и свету. В Шамрейле тоже не разделяют наших взглядов. Официально. Те, кто властвуют там, запрещают это делать. Теперь нам придётся и с ними бороться. Они слишком полюбили безнаказанность, и даже если госпожа погибнет, они сами продолжат её дело, – жёстко закончив, Кларисса выглянула в окно. – Все улицы в крови, убирать не успевают.

– Сегодня двух алхимиков убили, с которыми я работаю, – вставил Томас. – Прямо у входа во дворец старейшин.

– За что? – возмутилась Дашка.

– Я задал хранителям тот же вопрос. Они сказали, что видели их, разговаривающих с бывшим преподавателем белой магии, и беседа была дружеская. И добавили ещё, что за подобный вопрос стоило прикончить на месте и меня.

– На улицах почти не бывает никого, все боятся из дома без оружия выйти. Скентия говорил, что зелёным мантиям решительно не нравится то, что люди постоянно от них скрываются. Леагон подумывает о том, что стоит ходить по домам с проверками, – посвятил компанию в неприятельскую идею Николас.

– Да уж, – усмехнулась Джессика. – Признавайтесь, кто из вас когда последний раз на улице был? Кроме Томаса, Клариссы и Николаса, вы постоянно пропадаете во дворце старейшин.

– Я – четыре дня назад, – ответила Дашка. – На свою магию теперь рассчитывать не приходится.

– А я всю неделю дома сижу, – очнувшаяся Алина, сидевшая на софе, упала щекой на подушку.

– Дома есть нечего, – отчиталась Тина, – а на рынок идти – страшно. По-моему, я не могу вспомнить, когда последний раз решалась покинуть дом.

– Как и половина горожан, – заверила Кларисса, по-прежнему стоящая у окна со сложенными на груди руками и глядевшая в окно. – На улицах трупы лежат, увозить некому, про то, чтобы проводить последние обряды над ними, и речи нет.

– А без обряда Упокоения что происходит? – Дашку вдруг обеспокоило это. – Это очень плохо, да?

– Душа не может задержаться в Аркене, её притягивает на землю через некоторое время, и практически невозможно помочь ей попасть туда снова, это по силам лишь самым опытным священникам.

– Сильно мучается душа, которая не обрела покой в царстве мёртвых? Мне трудно вообразить.

– Представь, что ты бесплотная, немая и невидимая. И не можешь ничего чувствовать. И не можешь вырваться из плена мёртвого тела. До тех пор, пока связь между плотью и душой не исчезнет окончательно. Тогда ты становишься полностью свободной, но никому не нужной. Можешь попасть в любое место в королевстве, но тебя нигде не ждут, и свобода не приносит никакой радости. Скука и томление – твои единственные спутники.

– Ужасно… Но ведь призраки видимые и могут говорить.

– Душа становится призраком, когда в ней накапливается достаточно злости, обиды и ненависти ко всем и ко всему. С некоторыми призраками удаётся войти в контакт, некоторые из них тогда могут даже стать счастливыми. Но большинство или наводят ужас и насылают проклятия на людей до тех пор, пока не будут уничтожены священной силой, или становятся рабами некромантов. Впрочем, самим призракам, скорее всего, нравится быть при деле, поэтому работа с ними всегда бывает легка. Некроманты вытягивают души из погибших, но не упокоенных, становящиеся призраками сразу, – стал объяснять Томас, как специалист, – и вернее слуг не найти: призраки благодарны хозяевам за то, что те спасли их от столь печальной участи, многолетнего заключения в мёртвом теле.

– Томас, – Бруно вдруг замер, – у меня, кажется, идея.

– Какая? – все сразу накинулись на него.

– С трупами на улицах ведь надо что-то делать. Обряды Упокоения, как и вся священная магия, запрещены, но поднимать из мёртвых призраков можно ведь. Раз экспериментировать с душами путём шаманизма нельзя, надо использовать некромантию. Хранителей можно запугать тем, что через десять лет в Чёрных Гаванях разведётся столько озлобленных призраков, что жить тут станет невозможно, будет ещё хуже, чем в Эпоху Вампиров, но если души приручить сейчас, то ничего кошмарного не произойдёт.

– Хорошо придумал, – похвалил Томас.

– В голове не укладывается, – поморщился Клавьер. – Мы будем использовать мёртвых людей. Будто люди – это вещи какие-то.

– Надо перетерпеть, – пробормотала Дашка. – Мне тоже не по себе от мысли, что выход мы нашли в чужом горе.

– Может, это испытание? – задала вопрос в пустоту Алина.

– Сможем ли мы измениться или нет? – воскликнул юноша. – Станем ли такими, как все, равнодушными к чужой жизни?

– Мне одна девушка говорила: глупо сожалеть об умерших. Ни им пользы, ни нам радости, – вспомнила Дашка то, что когда-то сказала ей Марика ещё в Денаувере.

– Вроде бы всё так, но только…

– Из-за всяческих «но только» люди часто себе сами жизнь портят.

– Я не спорю. Просто получается, что, раз смерть некоторых людей принесёт нам пользу, эти люди жили для того, чтобы умереть, – Клавьер попытался придать лицу спокойное выражение, не очень получилось. – Противоестественно это, жизнь должна быть ценнее смерти.

– Противоестественно убивать людей за то, что их магические способности не того вида, какого следует! – выкрикнула Джессика. – Магия – это дар, и не мы его для себя выбираем, и не виноваты в том, что владеем каким-либо волшебством или колдовством.

– Всё, хватит! – остановил её Клавьер. – Я всё понял. Мёртвых не жалеют.

– Молодец, – протянула Джессика. – Ладно, я поднимусь к Теоне, – вздохнула она, вставая, и в дверях вдруг, остановившись, но не оборачиваясь, отчеканила: – Её убивают духи. Никто не задумывался о том, что это мёртвые распространяют по городу эпидемию? Нет, сожалеть о чьей-либо смерти не стоит. Не все достойны наших терзаний.

– Надо же, как умно выразилась! – вспыхнул юноша, не дожидаясь, когда Джессика поднимется на этаж выше. – Зачем ты оправдывалась? Не хотела показывать, что годы тренировок и мечты о славе бесстрашной воительницы так ожесточили тебя, что чужие страдания ты перестала воспринимать?

– Я знаю её лучше тебя, лучше её матери, сестёр и братьев… брата, – сразу поправилась Дашка, ощутив мерзкий ком в горле. – Она находит забвение во всём этом, но если бы ты имел понятие о том, что заставляет Джессику его искать, ты бы так не злился на неё. И ещё она слишком любит Теону.

– Раз уж мы вспомнили о бедной девочке, – наконец-то ожил Николас. – Сейчас мне кажется, для неё только лучше то, что она без сознания – понятия не имеет о том, что очередная наша попытка сплотиться так, как раньше было, с треском провалилась.