Текст книги "Основы английской фразеологии"

Автор книги: Н. Амосова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

В синтаксическом объединении слов отношения между ними ( и

их значениями) играют важную роль для общего содержания

такого объединения (ср.: Привет отца – привет отцу; товарищ

брата – брат товарища; увидел милиционера – милиционер

увидел). Наконец, в сумме объединяются величины одного

порядка, т. е. слагаемыми могут быть либо числа, взятые в абстрак-

... . См-: Ch. В а 1 1 у. Traite de stylistique francaise, vol. 1, p. 74; L. P. Smith.

Words and Idioms. London, Constable, p 185; W. Doroszewski. Z zagad-

men lexicografii polskiej. Warszawa, 1954, str. 95; X. Касарес. Введение в

современную лексикографию, русск. пер. М., Изд. иностр. лит., 1958, стр. 181,

и мн. др.

г*'* ^" ^" Пешковский. Мегодика, лингвистика, стилистика,

поэтика. Сб. статей. Л.—М., Госиздат, 1925, стр. 20.

6*

83

ции от исчисляемого, либо числа, отражающие количество

одинаковых предметов. Общее же содержание синтаксического

объединения слов возникает из сложного взаимодействия

типологически различных семантических величин, прежде всего

грамматических и лексических значений.

Говоря о том, что целостное значение идиомы «не есть сумма

значений ее компонентов» или из этой суммы «не вытекает», мы,

таким образом, нисколько не показываем семантической

специфики идиомы, ибо и переменные словосочетания такой «суммы

значений» не содержат.

В главе I мы уже упоминали, что переменное словосочетание

содержит сложную и членимую семантему. В общей форме это

утверждение правильно, но оно теряет столь категорический

характер, если обратим внимание на то, какова роль того или

иного словосочетания в речи.

При первом упоминании о предмете речи и его признаке и

указание на признак, и название самого предмета речи играют

очень важную роль, ибо с помощью того и другого предмет

получает первоначальную вводящую характеристику.

Семантическая расщепленность словосочетания тут выступает с

максимальной интенсивностью. При последующих упоминаниях о том

же предмете речи с сохранением указания на тот же его признак

это указание может изменить свое назначение. От функции

характеризующей оно сдвигается в сторону функции

идентифицирующей, связывая все упоминания о данном предмете речи

единой и конкретной предметной отнесенностью.

Тогда семантическая членимость словосочетания несколько

отступает на задний план. Такое изменение ее психологического

восприятия лингвистически объясняется тем, что описание

приближается к превращению в условное обозначение.

Так, например, в «Посмертных записках Пикквикского клуба»

Ч. Диккенс вводит в повествование новое лицо, м-ра Уордля,

посредством описательного словосочетания: In an open

barouche, the horses of which had been taken out,... stood a

stout old gentleman in a blue coat and bright buttons, corduroy

breeches and top boots (Ch. Dickens, P.P., 69). Далее из всех

признаков этого лица избирается один (stout), и на протяжении

ближайших страниц, даже после того как было указано его имя,

это лицо продолжает обозначаться как the stout gentleman.

Очевидно, что везде, кроме первого упоминания о данном

персонаже, писателю важно дать знать читателю не о том,

какова комплекция этого персонажа, а просто, о ком именно идет

речь; описание превращается в средство отождествления.

Выйдя за рамки– индивидуального употребления и

закрепившись в речи языкового коллектива, описательное словосочетание

становится устойчивым прозвищем, кличкой или

наименованием. Ср., например: The Virgin Queen (прозвище королевы

Елизаветы I), The Crescent City (прозвище Нового Орлеана),

84

The Grand Old Man (прозвище У. Гладстона), Mansion House

(название дворца лорд-мэра в Лондоне), и т. д. Эти назывные

словосочетания претерпевают особое семантическое

перерождение. Их компоненты не лишаются собственного лексического

значения, но оно в них ослабляется. Ослабление это

обусловлено тем, что присущие компонентам назывного словосочетания

значения важны только в момент его формирования, служа

опорой для его мотивировки, а затем они оттесняются на задний план

гипертрофией чисто номинативной функции данного

словосочетания. В результате возникает примат самого звучания

назывного словосочетания над его непосредственным

характеризующим содержанием. Условность и механическая повторяемость

прозвища или первоначально описательного наименования

приводит к тому, что они, как и другие 'типы имен собственных

(элементы ономастики или топонимики, условные названия и

т. п.), говоря словами А. Гардинера, «стремятся указывать на

предмет или предметы, к которым относятся, исключительно в

силу своего особого звучания безотносительно к какому-либо

значению, первоначально свойственному этому звучанию или»

приобретенному им на основе ассоциации с данным предметом

или предметами».18

' Что члены подобных словосочетаний семантически

ослаблены, а не просто десемантизованы, доказывается тем, что в

прозвищах, кличках и условных наименованиях, как правило, не

уничтожается зависящая от лексических значений компонентов

оценочно-характеризующая окраска (которая, кстати сказать,

и отличает клички и прозвища от других имен собственных).

Одни из них имеют ироническое, другие – комплиментарное,

третьи – дружелюбно-фамильярное и т. п. содержание (ср.: The

Lady of Babylon, the Scarlet Whore – осудительное

наименование католической церкви; The National Palaver – ироническое

прозвание английского парламента; The Swan of Avon —

поэтическое прозвище Шекспира, и т. п.).

Ослабление лексического значения есть особый вид

семантических трансформаций, происходящих в слове в определенных

условиях употребления. Ослабление не есть сдвиг значения, ибо

слово при этом само по себе не претерпевает никакой

переориентировки своей понятийной отнесенности (White по-прежнему

значит 'белый', Fang 'клык' и в составе клички White Fang

'Белый клык'). Но лексические значения этих слов в составе данной

закрепленной клички становятся фиктивными или, во всяком

случае, несущественными. Звуковая форма данных слов

превращается в основное средство идентификации предмета речи,

оттесняя на задний план посредствующее воздействие

содержания, которое непосредственно материально выражается данными

I* A. G а г d i n e г. The Theory of Proper Names. Oxford Univ. Press, 1954,

85

словами. Необходимым условием семантического ослабления

компонентов описательного словосочетания является именно его

многократная повторяемость. Ослабление собственных

лексических значений его компонентов и создает целостное значение

словосочетания.

Таким образом, целостное значение есть общий смысл

словосочетания, лексические значения компонентов которого

ослаблены в результате превращения словосочетания из описательного

в условное назывное или идентифицирующее.

Фактически тот же процесс происходит и с идиомами

нарицательного характера. В упоминавшейся выше идиоме a mare's

nest оба компонента сохраняют свое прямое значение. На

сопряжение именно этих значений и опирается мотивировка

идиомы (кобылье гнездо = чушь, абсурд, невозможная вещь).

Однако реальные дезигнаты слов mare 'кобыла' и nest 'гнездо*

несущественны для целей высказывания, как несущественна и

мотивировка любого слова для его функционирования как

единицы номинации. Многочисленные случаи деэтимологизации

слов доказывают это достаточно ясно.

Привычная, закрепленная языковой традицией комбинация

данных звуковых комплексов (mare's nest) служит

непосредственным проводником целостного значения идиомы, хотя это,

может быть, и не самоочевидно, поскольку мотивировка данной

идиомы легко обнаруживаема. Однако ясность мотивировки

идиомы вовсе не является необходимым условием для ее

использования в речи. Наоборот, известна широкая употребительность

идиом, экспрессивная сила которых нисколько не страдает от

их демотивации. Таковы, например: to fight like Kilkenny cats

(букв, 'драться как коты в Килкенни') 'бороться не на живот, а

на смерть', to lead apes in hell (букв, 'водить обезьян в аду')

'остаться в старых девах', to take the cake (букв, 'взять

пирожок') 'одержать Еерх', to pay through the nose (букв, 'платить

через нос') 'платить бешеные деньги', off and on (букв, 'долой и

дальше') 'с перерывами', all my eye and Betty Martin (букв,

'весь мой глаз и Бетти Мартин') 'чепуха, белиберда', и т. п.

и т. д.

Утрата мотивировки в идиомах просто делает примат

звучания над значениями компонентов и, следовательно, их

семантическое ослабление особенно явным.

Этот примат звучания проявляется разными путями.

Иногда– строго фиксированной локализацией компонентов.

Например, by hook or by crook 'не мытьем, так катаньем', но не by

crook or by hook, хотя нет никаких очевидных смысловых

оснований для фиксации определенного порядка следования

компонентов в этой идиоме. Это традиционное расположение

компонентов идиомы может даже вступать в противоречие с логикой

вещей; например, говорится head over heels (букв, 'головой по-

86

верх пяток') 'вверх тормашками, кубарем', хотя точнее было бы

сказать heels over head.19

Еще более наглядно функция самой звуковой фактуры

идиомы как непосредственного передатчика ее целостного значения

выступает в идиомах, содержащих какой-либо полностью десе-

мантизованный элемент (архаизм или необщепонятный

диалектизм). Например: hue and cry 'шумная погоня' (hue – старо-

франц. 'крик, зов'); to dree one's weird 'смириться с судьбой'

(dree, др.-англ. dreögan 'совершать, выполнять', ныне не

употребляемый в переменных сочетаниях); as warm as а bat

'холодный как лед' (bat 'слоистый сланец', 'трудно возгорающийся

уголь', диал. Стаффордшира); to give a loaf and beg a shive

'давать ковригу, а просить кусочек' (shive – диал. 'кусок

хлеба'); to and fro 'туда и сюда', 'взад-вперед' (fro—скандинавизм),

и т. п.

Преобладающая роль звучания над собственными

значениями компонентов идиомы проявляется и в тех случаях, когда

участвовавшее в мотивировке идиомы лексическое значение

одного или даже всех ее компонентов стало архаическим, как,

например, в идиоме brown study 'мрачное раздумье' (где brown

сохраняет архаическое значение 'темный', a study 'раздумье');

in spite of the pie 'упрямо' (pie 'требник', церк., архаический

омоним существительных со значением 'сорока' и 'пирог',

вытесненный соврем. Ordinal 'требник') и т. п.

Примат звуковой фактуры идиомы над непосредственной

семантической сигнализацией ее общего содержания в ряде

случаев можно заметить по ассонансной подмене одного из

компонентов, которая нисколько не отражается на целостном

значении данной идиомы. Например: nice as ninepence 'предельно

точный' (букв, 'точный как девятипенсовик'), где ninepence есть

результат деформации существительного ninepins 'кегли'20; to

know hawk from a handsaw 'разбираться в вещах', 'знать толк

(в чем-либо)' (букв, 'отличать ястреба от пилы-ножовки'), где

handsaw —деформация hernshaw 'цапля' (ныне диал., старо-

франц. heronceau); grass widow 'соломенная вдова' (букв,

'травяная вдова'), где grass – деформация существительного grace

'любезность' (исходная мотивировка: женщина, называемая

«из любезности» вдовой, а в действительности оставленная

мужем; в шутливом употреблении 'женщина, временно

разлученная с мужем'); to rule the roast 'главенствовать', где roast, по-

видимому, заменитель слова roost 'насест' (исходная мотиви-

ровка: 'управлять насестом') и т. п.

19 А. В. К у н и н (АРФС, стр. 522) отмечает возможность и этого второго

варианта; однако в нашем материале таких примеров не встретилось, и в

указанном словаре приведены примеры только на первый вариант. По-видимому,

ЭТ0 2оаИтт°Лее Ра1°пР0СТРа'ненная форма такой идиомы.

Данные относительно ассонансной подмены взяты из словаря А. Хайам-

сона, В. Коллинза и др. Здесь приводятся те из 'них, относительно которых

показания исследователей сходятся.

37

Сохранение десемантизованного или демотивированного

компонента в составе идиомы иногда поддерживается благодаря

каким-либо именно фонетическим его особенностям – аллитерации

или рифмовке с другим компонентом. Например: as bold as brass

'нахальный', to chop and change 'колебаться, проявлять

нерешительность, неустойчивость мнения, настроения' и т. п.21

Идиом, построенных на эвфонической основе, значительно

меньше, чем идиом, лишенных этой особенности. Но самый факт

их наличия, а главное – преобладание в подобных идиомах де-

семантизованных элементов показывает то реальное

соотношение, какое существует между звуковой и семантической

сторонами лексического состава идиом. В соединении с фактом демо-

тивации многочисленных идиом, имеющих иную фонетическую

организацию, это доказывает именно ведущую роль звуковой

фактуры идиом по сравнению с лексическими значениями их

компонентов.

Семантическое ослабление компонентов идиомы хорошо

заметно по той свободе, с которой идиома, даже обладающая

достаточно ясной мотивировкой, способна употребляться и в

логически несовместимом с их значениями включающем контексте

или текстовой ситуации. Ср., например:

The branch meeting last night was sheer waste of time... And

that's the branch which didn't turn a hair when I won

the dispute against Wilkins – a decision that affected over thirty

per cent of its members (J. Lindsay, B. S., 431).

Not to turn a hair 'и глазом не моргнуть' (букв. 'не

пошевелить и волоском').

Mr. Grein followed up the campaign in London with his

"Independent Theatre". It got on its feet by producing

Ibsen's Ghosts (B. Shaw, M. W. P., 18); Some day, she thought

viciously, when the store was on its feet, ...she would pay

Rhett for the misery and humiliation he was causing her (M.

Mitchell, G. W. W., 635). "No one would dream that my life once

stood on its own feet (M. Lynn, L. D., 35).

To get (be) on (one's) feet 'стать (быть) обеспеченным,

независимым', 'набраться силы'; ср. русск. 'встать на ноги'.

Выраженная идиомой семантема нормально нечленима на

раздельно осознаваемые простые семантемы и этим отличается

от сложной семантемы переменного словосочетания. Реальная

нечленимость сложной семантемы, выражаемой в идиоме,

вызванная ослаблением лексических значений ее компонентов (т. е.

деактуализацией составляющих ее простых семантем), приводит

21 Перечень таких речений см.: W. Мс М о г d i e. English Idioms and How-

to Use Them. Oxford, 1946, p. 98, ff.; L. P. S m i t h. Words and Idioms. London,

Constable, pp. 173ff.; А. В. Кунин. Некоторые вопросы английской

фразеологии, стр. 1441.

88

в идиоме к превращению дескрипции в номинацию.22

Семантическое содержание идиомы нечленимо, но не равно простой

семантеме. Тот факт, что идиома – не однословная единица, – не

остается нейтральным по отношению к ее семантической

структуре. В то же время переход дескрипции в номинацию,

присущий идиоме, влечет за собой тенденцию его семантической

структуры к упрощению. Под влиянием этих двух

противоборствующие сил идиома совмещает в себе одновременно и

элементарность, и комплексность в плане содержания; при этом и то и

другое дано не в своем чистом виде. Элементарность ее

осложнена присутствием хотя и ослабленных, но раздельных значений

компонентов, а ее комплексность подавляется возникшим в

идиоме целостным значением и, следовательно, единством

номинации.

Эта двойственная противоречивая природа целостного

значения идиомы дает себя знать не просто в

субъективно-психологическом восприятии говорящих, но в ряде материальных

проявлений в речи.

Объективным признаком семантической элементарности

целостного значения идиомы служит указанная выше гипертрофия

звуковой стороны идиомы. Как мы пытались показать выше, эта

гипертрофия сама по себе имеет разнообразные проявления.

Большей частью эти проявления сосредоточены в пределах

самой идиомы. Таковы: 1) демотивация идиомы, не лишающая эту

последнюю ее экспрессивной силы; 2) полная десемантизащш

одного или более компонентов идиомы вследствие их

архаизации; 3) консервативная тенденция в фонетической организации

идиомы даже в ущерб мотивировке. Одно из проявлений

семантической элементарности идиомы идет извне – это возможность

употребления идиомы в логически несовместимом включающем^

контексте или текстовой ситуации.

Объективные признаки семантической сложности идиомы

также могут быть многообразными. Во-первых, это устойчивая-

раздельнооформленность компонентов; во-вторых, зависимость

стилистической или эмоциональной тональности идиомы от

собственной стилистической окраски компонентов или

стилистического эффекта от сопряжения их лексических значений. Ср.г

вульг. to kick the bucket 'умереть', букв, 'лягнуть ведро'

(мотивировка: отпихнуть ногами ведро, служившее опорой для того,,

чтобы, повеситься; по другой интерпретации bucket – это балкаг

к которой подвешиваются свиньи после забоя); книжн. to

sacrifice to the graces 'быть любезным, изысканным в обращении,

одежде и т. п.', букв, 'совершать жертвоприношение грациям'

(др.-греч. богиням молодости и красоты); разг. to rain cats and

!ь ,<<1^ельН01СТЬ номинации» О. С. Ахманава считает релевантным

признаком фразеологической единицы, не проводя контекстологической

дифференциации между типами единиц постоянного контекста. См.: О. С. А х м а н о в а.

Очерки по общей и русской лексикологии. М., Учпедгиз, 1957, стр. 168—169:

89

dogs 'лить как из ведра (о дожде)', букв, 'идти дождю кошками

и собаками (вместо капель или струй)', и т. п. В-третьих, это

возможность реминисцентного употребления отдельного

компонента идиомы в отрыве от всех прочих ее компонентов; в таких

случаях извлеченный из идиомы компонент способен

реализовать свое собственное лексическое значение, но при этом

сохранять в этом значении связь с целостным значением данной

идиомы, что позволяет такому освобожденному компоненту

мотивировать употребление аллюзивной развернутой метафоры.

Например:

We are not a family to advertise our quarrels... «– Mama,

dear! What private cupboard are you opening now, to your

appalled son?» (C. Dane, B. S., I, 205).

Слово cupboard 'буфет' отделено здесь от постоянного

контекста a skeleton in the cupboard 'семейная тайна', 'неприятность,

скрываемая от посторонних', букв, 'скелет в буфете', и выступает

как семантически интенсивное дополнение к глаголу to open,

используемому в своем основном значении. При этом

характерно, что такой «освобожденный» компонент идиомы приобретает

двойное значение: он восстанавливает с полной интенсивностью

свое собственное лексическое значение, и одновременно несет

в себе реминисценцию целостного значения идиомы, благодаря

чему высказывание наполняется фигуральным смыслом.

Зависимость лексического значения компонентов от общего значения

идиомы обнаруживается здесь во всей своей противоречивой

сущности. В силу традиционной закрепленности целостного

значения общеупотребительной идиомы подобное реминисцентное

употребление одного из ее компонентов может осуществляться

без предваряющего его употребления всей идиомы полностью в

пределах одной и той же речевой ситуации. В этом, кстати

сказать, его отличие от вычленения слова из свободно образуемого

на данный случай образного выражения, не осуществимого без

наличия этого последнего в одной и той же речевой ситуации.

Четвертая форма проявления относительной сложности

семантемы в идиомах заключается в способности ее к полному

расщеплению и преобразованию целостного значения

идиоматического словосочетания в сложнометафорическое содержание

предложения. При этом его мотивировка сохраняет связь с

целостным значением идиомы в ее исходном структурном виде.

Например, идиома to pass the Rubicon (ср.: to cross the Rubicon)

имеет целостное значение 'совершить решающий шаг' (ср. русск.

'перейти Рубикон') и это целостное значение проявляется в

наиболее совершенном виде тогда, когда данная идиома выступает

в речи как словосочетание, т. е. в своей исходной форме:

I've been worrying for weeks as to whether to continue my

business as a private concern or turn it into a company, and

yesterday I crossed the Rubicon... (I) sent a notice to all the Trade

papers notifying that... it'd be a company (Th. Lyell, S. Ph., I, 645).

–90

Содержание идиомы перестает быть семантемой, т. е.

единицей смысла, в функциональном плане равной номинации, при

преобразовании словосочетания в предложение:

A pause – in which I began to steady the palsy of my nerves,

and to feel that the Rubicon was passed (Ch. Bronte, J. E., 90).

При всей возможной мотивированности морфемной

структуры слова подобных трансформаций и аналогичных признаков

осознанности частей в составе целого слова не наблюдается.

Простая семантема слова никогда не может быть преобразована

в содержание коммуникации с помощью синтаксической,

перестройки тех же его компонентов. Этой способностью в

английском языке обладают только словосочетания некоторых типов

(глагольно-именные и адъективно-именные).23

Противоречивая природа целостного значения обычно не

выражается во всей совокупности ее объективных признаков в

каждой отдельно взятой идиоме или в каждом конкретном случае ее

употребления. В целом эти признаки существуют как латентные

свойства идиомы, обладающие потенциальной способностью к

объективному проявлению. Формы их проявления в

значительной степени зависят от лексического состава идиомы и от ее

структурных особенностей. Тем не менее сама принципиальная

возможность такого проявления показывает, что целостное

значение идиомы отличается и от простой семантемы, характерной

для слова, и от сложночленимой семантемы, составляющей

содержание переменного словосочетания. Поэтому с точки зрения

его внутренней структуры целостное значение идиомы следует

определить как сложнонечленимую семантему, возникающую в

результате ослабления значений компонентов идиомы.

Хотя деактуализация собственных значений компонентов

может доходить до их фактической десемантизации, факт бытия

каждого компонента как отдельного слова в составе идиомы,

по-видимому, мешает его полному семантическому омертвению.

В результате воздействия, идущего от целостного значения

данной идиомы, подобный десемантизованный элемент сохраняет

некое смутное и неопределенное, но отдельное от прочих

компонентов смысловое наполнение, возможно, различное в

восприятии различных носителей языка. Косвенным доказательством

этого могут, пожалуй, служить случаи ремотивации идиом с де-

семантизованным элементом. Например, в идиоме to eat humble

pie – 'смиряться, унижаться, играть унизительную роль' (букв.

съесть скромный пирожок') слово humble заменило собой

устаревшее существительное umbles 'внутренности, требуха',

по-видимому, именно ради такой ремотивации (исходная

мотивировка: старинное обыкновение класть требуху убитых на охоте

животных в начинку пирогов для челяди).

Подробнее о трансформациях фразеологических единиц см. гл. IV, § 1

настоящей работы.

91

Подобных примеров ремотивации идиом можно было бы

привести довольно много, если бы замены десемантизованных

элементов не носили бы в большинстве случаев чисто

гипотетический характер.

Реализация пусть и ослабленных, но все-таки реально

существующих значений компонентов идиомы отмечена известным,

своеобразием. И в этом отношении, как и в отношении

целостного значения всей идиомы, закрепленность лексического

состава идиомы создает особые условия контекста и приводит к

особым результатам. Даже отсутствие в идиоме ключевых слов,,

способных семантически определять тот или иной ее компонент,

не препятствует не только реализации целостного значения

идиомы, но и осознанию определенного лексического значения

компонента (если на него почему-либо обращается внимание).

Например, идиома to have the game in (one's) hands 'быть

хозяином положения, иметь преимущество на своей

стороне' представляет собой нейтральный контекст по отношению к

входящему в нее слову game; поэтому исходная мотивировка

этой идиомы может быть истолкована и как «иметь дичь

(охотничью добычу) в руках» и как «иметь игру (т. е. удачные карты,

хороший счет в игре) у себя в руках». Традиционное осмысление

мотивировки связывает значение game именно с обстановкой

игры в карты, что проявляется, в частности, при

метафорическом обыгрывании идиомы. Ср.:

«.. .Oh! Bute, Bute, why did you break your collarbone?» Why,

indeed? We have seen how Mrs. Bute, having the game in her

hands, had really played her cards too well. She ruled over Miss

Crawley's household utterly and completely, to be utterly and

completely routed when a favourable opportunity for rebellion came

(W. M. Thackeray, V. F., I, 357—358).

Следовательно, в тех случаях употребления идиомы, когда

ослабленные значения ее компонентов интенсифицируются по

тем или иным (обычно стилистическим) причинам, реализацию

их не затрудняет отсутствие контекстуального показателя в

составе самой идиомы.

Анализируя переменный контекст, мы видели, что

заменителем ключевого слова или синтаксического ключа может

выступать указание, идущее от речевой ситуации. Относительно

компонента идиомы речевая ситуация приобретает особое

своеобразие. Она не выступает ни в одной из своих обычных форм, т. е.

ни в виде реальной обстановки речи, ни в виде сообщаемых

условий речи, ни как вводящая ориентация сообщения. Здесь

речевая ситуация трансформируется в традиционно

закрепленную мотивировку и не имеет никаких материальных

показателей за пределами идиомы. Например, в идиоме pie in the sky

'сомнительная надежда' ('единственная надежда бедняка'),

компонент pie более естественно должен был бы осмысляться в

присутствии предложной группы in the sky как 'сорока', но отчет-

92

ливо осознается в значении 'пирог', ибо сохраняет связь с

исходным текстом, из которого изъято данное словосочетание: You

will get pie in the sky when you die.24

Впрочем, смысловое уточнение компонентов идиомы

практически не существенно, за исключением случаев «обыгрывания»

идиомы (т. е. превращения ее мотивировки в значение).

Семантическая традиционность идиом приводит к тому, что

в общем целостное их значение не поддается ситуативному

переосмыслению, какому легко подвергается любое слово. Предмет

речи квалифицируется с помощью определенной идиомы именно

благодаря ее способности таким, а не иным образом его

квалифицировать.

Тем не менее, тезис о семантической традиционности идиом

нельзя трактовать в абсолютном смысле. Если бы идиома,

сложившись как таковая, сохраняла бы всегда и неизменно'только

одно, а именно первоначальное свое целостное значение, не

могло бы существовать полисемии идиом. Ведь всякая полисемия

есть результат накопления значений в одной и той же

лексической единице, вызываемого неоднократным ее переосмыслением.

Между тем, полисемия идиом – довольно распространенное

явление.

В некоторых случаях, полисемия идиом явно обнаруживает

вторичный метафорический сдвиг целостного значения. Так, в

значении идиомы to lose (one's) bearings 'заблудиться (потерять

ориентировку)' легко видеть первичное метафорическое

использование соответствующего морского терминологического

выражения (bearings 'пеленг', 'румб'). Значение этой же идиомы

'запутаться, смешаться, растеряться' есть результат вторичного

метафорического переноса. Спортивное жаргонное выражение

to knock into the middle of the next week 'нокаутировать' (т. е.,

видимо, так нокаутировать, что боксер не сможет в течение

нескольких дней восстановить спортивную форму) было

метафорически переосмыслено и получило еще значение 'поразить, сбить

с толку'; будучи переосмыслено еще раз, оно усвоило также

значение 'всыпать, дать как следует5 и т. п. и т. д.

Повторное использование исходной мотивировки идиомы в

различном ее разрешении наблюдается нередко среди

многозначных идиом. Ср.: a sealed book (букв, 'запечатанная книга')

1) 'нечто непонятное', 2) 'нечто неведомое'; In the saddle (букв.

'в седле') 1) 'у власти', 2) 'в полной готовности к действию'; to

Tiave many strings to (one's) bow (букв, 'иметь не одну тетиву на

своем^луке') 1) 'иметь много интересов', 2) 'иметь много

способностей' (или специальностей), 3) 'иметь дополнительные

средства'; to feed the fishes (букв, 'кормить рыб') 1) 'страдать

рвотой от морской болезни', 2) 'утонуть', и т. п.

Наконец, идиома может употребляться в более обобщенном

24 См.: А. В. К у н и н. АРФС, стр. 809.

93

и более специализированном значении, что также создает почву

для ее полисемии. Например: to swing a lead i) 'уклоняться or

выполнения своих обязанностей', 2) 'симулировать болезнь'; to

stand the racket 1) 'нести ответственность (отвечать за

последствия)', 2) 'нести расходы'; to make a dead set (at smb., smth.)

1) 'нападать, осаждать', 2) 'проявлять враждебность,

критиковать', '3) 'преследовать своим поклонением, восхищением

и т. п.

Полисемия идиомы создает недостаточность ее внутреннего,

самостоятельного контекстуального указания. Тот указательны]!

минимум, который, как мы отмечали выше, совпадает с самим

составом идиомы, оказывается в таких случаях формально

ослабленным, нуждающимся в поддержке извне – либо из

речевой ситуации, либо от каких-то элементов включающего данную

идиому предложения или конструктивных условий ее

употребления.

Например, идиома to have a dig at (smth.) при переменном

дополнении нелица означает 'взяться за .(какое-либо дело)'

'попробовать свои силы (в каком-либо деле)', а при переменном

дополнении лица оно имеет значение 'пройтись на (чей-либо)

счет, уколоть (кого-либо)', и т. п. и т. д.

Реализация одного из нескольких целостных значений поли-

семичной идиомы зависит, следовательно, от включающего era

контекста или от речевой ситуации.

Так, например, идиома flesh and blood имеет значения:

1) 'живое существо', 2) 'собственной персоной', 3) 'живая

плоть', 4) 'полный Жизни', 5) 'неотъемлемая часть', 6)

'собственное детище'. Ср. некоторые контексты:

Even his mad love for his daughter, Fleur, is a love for a

peace of beautiful flesh and blood which is his (R. Fox, N. P., 31).

Несмотря на то, что в предложении есть слово daughter,

которое могло бы вызвать в идиоме значение 'собственное детище',

действенное контекстуальное указание идет к идиоме от слова

piece, и идиома реализует значение 'живая плоть'.

.. .the bronze horse, if miraculously trasformed into flesh

and blood, would not have been the kind of horse that is chosen to<

carry field marshals (F. A. Philbrick, U. E., 165).

Значение идиомы как 'живое существо' зависит здесь от

указательного минимума bronze horse transformed into.

От полисемии идиом следует отличать одно внешне сходное

с нею явление, а именно: омонимию фраземы и идиомы. Ср.,

например: deaf nut 'гнилой орех' (фразема), 'обреченное на

неуспех предприятие' (идиома); war baby 'ребенок, рожденный не