Текст книги "Основы английской фразеологии"

Автор книги: Н. Амосова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

«типичным для составных терминов является непосредственная

прямая выводимость значения целого из значения частей..,

т. е. отсутствие идиоматичности»,28 и что составные термины

относятся к типу фразеологических единств.

В трудах по фразеологии весьма распространена более узкая

в известном отношении концепция фразеологических единиц

вообще и идиом в особенности. Они обычно трактуются

исключительно как эмоционально-экспрессивные средства языка,

«украшающие и обогащающие речь» или «делающие язык более

образным и увеличивающие его выразительные возможности».29

Отголоски таких воззрений можно уловить и в тех работах, где

в целом они преодолены. Так, правильно выделяя из

фразеологических единиц такие, которые отличаются присутствием

«элемента игры, шутки, отхода от обычного нейтрального стиля

речи», А. И. Смирницкий называет их «собственно идиомами».30

Нельзя отрицать полезность дифференциации различных

типов функционального использования фразеологических

единиц в языке. Однако начинать их анализ с такой

дифференциации, а главное отдавать внимание одному из этих типов за счет

других, неправомерно сокращая на самом раннем этапе

материал исследования, неправильно. Выяснению сущности

постоянного контекста как особого языкового явления во всем объеме

*его роли в языковой деятельности должен служить

контекстологический анализ, очищенный от перебивающих его действие

стилистических критериев. Если же придерживаться воззрения

на единицы постоянного контекста или хотя бы только на

идиомы как на экспрессивные средства, параллельно

существующие в языке с передачей той же мысли в нейтральном стиле

(А. И. Смирницкий), то из поля исследования неизбежно уйдут

не только идиоматичные термины или обиходные речевые

формулы, но и ряд фразеологических наименований

нетерминологического типа, как, например, Anthony's fire 'рожистое воспале-

28 А. А. С а н к и н О характерных чертах составных терминов типа «при-

лагательное+существительное» в ан>гл. языке. Уч. зап. 1 МГПИИЯ, т. IX,

1956, стр. 163.

29 См.: М. И. Михельсон. Русская мысль и речь, т. 1, стр. IV; Е. Ф.

В о р н о и др. Лексикология английского языка. Л., 1955, стр. 128; В. Н. О с т а-

Т1 е н к о. Отграничение глагольных фразеологических единиц французского

языка. Иностранные языки в школе, 1958, № 3, стр. 12; V. Н Collins.

A Book of English Idioms with Explanations, 3 ed, 1958, p. XI; L. P. Smith.

Words and Idioms, pp. 262—263 etc.

30 А. И. Смирницкий. Лексикология английского языка. М., 1956,

стр. 225.

106

ние' (нетерминологическое наименование соответствующего

заболевания),31 Mother Hubbard 'длинная женская одежда' (в

колониальных странах); true love knot 'двойной узел'; cat o'nine tails

'плеть'; sleeping partner 'партнер, не участвующий в ведении

дел'; black frost 'мороз без снега', и т. п. и т. д. Стилистический

предел фразеологического состава языка не существует в

языковой действительности.

С точки зрения контекстологического анализа, в любом

функциональном участке языкового материала, независимо от

характера выражаемого содержания или сферы его применения,

содержащем, помимо слов, неоднословные образования,

выделяются единицы, относящиеся к разным видам постоянного

и устойчивого контекста. Мы уже пытались это показать в

области терминологии. Этот же принцип применим и к другим

функциональным группам фиксированных сочетаний, например к так

называемым «формулам вежливости» и «формулам обращения».

В них легко различаются: идиомы (например, good morning,

good evening, so long и т. п.), в которых имплицируется (но не

выражается) доброе пожелание (а не оценочная констатация),

но которые, по сути дела, не означают даже этого пожелания,

а воспроизводятся механически как традиционный речевой знак

приветствия или прощания; фраземы типа dear sir (в

эпистолярном обрашении), old boy, old girl и т. п. (в фамильярном

обращении), где определения фиктивны; устойчивые сочетания,

например thank you (с традиционным эллипсом местоимения

1-го лица), beg pardon (разговорная параллель более

формального I beg your pardon), don't mention it и т. п. Относить все

эти разнообразные формулы автоматически к какому-либо

одному типу контекста, в том числе и только к устойчивому,

было бы неверно.

К единицам устойчивого контекста относятся также многие

случаи единичной сочетаемости слов, точнее словесные

сцепления, в составе которых имеется компонент с сочетаемостью,

равной единице. Сочетания эти выступают как несомненно

традиционные. Но единицей постоянного контекста признать такое

сочетание нет оснований. Оно не является фраземой, ибо

компонент с единичной сочетаемостью никакого иного, кроме данного,

лексического значения не имеет и, следовательно, не связан

семантической зависимостью с другим компонентом, который

для него вовсе не служит указательным минимумом. Изоляция

такого однозначного слова из данного сочетания или из речи

вообще не изменяет и не кумулирует его значения, как это

бывает с любым неоднозначным фонетическим словом. Но такое

сочетание не является и идиомой: устранение из него

компонента с единичной сочетаемостью не ведет к обеднению или даже

изменению содержания номинации. Но это не может служить

Любопытно, что та же идиома в русском языке («антонов огонь»)

означает «гангрена».

107

признаком наличия фразеологической связи между членами

единиц сложной номинации.

Используя этот прием контекстологической проверки,

определяем как единицы устойчивого, но не постоянного контекста

атрибутивные сочетания типа artesian well 'артезианский

колодец', bissextile year 'високосный год', consuetudinary law

'обычное право', kitcat size 'размер (изображение) в 3/4

натуральной величины' и т. п.

Итак, под простой устойчивостью (стабильностью) сочетания

понимается здесь повторяемость словосочетания в заданном

Биде, обусловленная одновременно и прямым соответствием

между планом содержания и планом выражения, и речевым

узусом, т. е. известной заштампованностью выражения данного

содержания.

В связи с тем, что сочетания, содержащие слово с единичной

сочетаемостью, вообще определяются как единицы устойчивого

контекста, а не как фразеологические единицы, необходимо

уделить внимание закрепленным сочетаниям, один из членов

которых представляет собой некротизм. Некротизмом условимся

называть полностью омертвевшее слово, вышедшее из

употребления и, по сути дела, уже не являющееся элементом словарного

состава современного английского языка, но встречающееся

в качестве компонента какого-либо закрепленного контекста.

Их следует отличать и от архаизмов, и от историзмов, которые

существуют в современном употреблении и способны входить

в незамкнутый ряд переменных сочетаний, хотя используются

редко – либо по причине устарелости самого их содержания,

либо в силу их стилистической ограниченности. Некротизмы же

лишены способности вступать в переменное сочетание с другими

словами. Будучи закреплены в определенном единичном

сочетании, они, несомненно, в этом смысле представляют собой слова

с единичной сочетаемостью. Имеются в виду такие выражения,

как, например, to pay scot and lot 'участвовать в общих

расходах', где scot (старофр. escot 'дань, вклад') —вымерший

юридический термин, замененный термином tax 'налог'; to bear the

gree 'держать первенство', 'выделиться своим превосходством',

где gree – шотл. усеченная форма существительного degree

'превосходство, мастерство' (отсюда 'приз'); to scotch the snake

'временно обезопасить себя', где глагол scotch 'порезать,

подранить' (этимол. неясна) архаизировался уже в XVIII в. (OED);

without let or hindrance 'без помех', где существительное let

'помеха', 'задержка' вымерло в XV в. (OED); metes and bounds

'граница' (юрид.), компонент которого mete 'граница' (старофр.

mete) вышел из переменного употребления в XIV в. (OED),

и т. п.32

32 См.: А. В. К у н и н. Архаизмы в современном английском языке.

Иностранные языки в школе, 1936, № 1, стр. 44; L. P. Smith. Words and Idioms*

p. 184.

108

Однако между типом bissextile year и сочетаниями данного

типа есть принципиальное различие. Ыекротизмы в составе

фразеологической единицы и этимологически (в момент

создания фразеологизма), и фонетически (как необходимый звуковой

элемент ее состава) являются неотъемлемой частью

материальной основы ее целостного значения. Между тем элемент с

единичной сочетаемостью, входящий в состав устойчивого

сочетания, представляет собой лишь дополнительный семантический

элемент, необходимый только для полноты содержания

включающего данное сочетание сообщения, но не дающий ни

целостного значения сочетания, ни фразеологического сдвига значения

другого члена этого последнего.

От слова с единичной сочетаемостью, с одной стороны, и от

некротизма – с другой, необходимо отличать архаическое

значение слова, существующего с иным значением (или

значениями) как активный элемент современной лексики. Среди

английских фразеологизмов есть некоторое количество таких, в

которых один из компонентов сохраняет устаревшее значение, не

способное к реализации в любом другом, переменном контексте.

Это его значение некогда участвовало в мотивировке данного

словосочетания, закрепилось в нем, но за его пределами

совершенно устарело. Ср., например: at the first blush 'на первый

взгляд', где blush 'вид' (значение это исчезло в XVI в., OED;

современные значения 'краска стыда', 'яркий проблеск'); to give

up the ghost 'испустить дух' (значение 'дух' в существительном

ghost утрачено; современное значение 'призрак'); part and

parcel 'неотъемлемая часть', где parcel сохраняет старое

значение 'частичка' (современные значения 'сверток', 'посылка',

'земельный участок', 'группа' и др.).

Все это – единицы постоянного контекста с утраченной

мотивировкой и с явным преобладанием целостного значения

над значениями компонентов. Они легко

противопоставляются единицам устойчивого контекста.

Таким образом, устойчивый контекст представлен в

следующих разновидностях: 1) необразных штампах; 2) устойчивых

сочетаниях с фиксированной номинацией; 3) сочетаниях,

содержащих элемент с единичной сочетаемостью. Он составляет

предмет стилистической контекстологии, а не фразеологии.

Контекстологический анализ словосочетаний, позволяющий

выделить и определить ряд типов контекста (переменный,

постоянный и устойчивый контекст с подвидами в пределах

каждого типа) ориентирован таким образом, чтобы с помощью

определенных операций можно было выяснить сущность

семантического взаимодействия слов в речи. Операции эти

следующие: выяснение пределов сочетаемости слова при

сохранении им данного лексического значения; выяснение характера

участия лексических значений слов, составляющих данный

контекст, в осуществлении выполняемой данным словосочетанием

109

номинации; установление степени закрепленности состава

и структуры данного словосочетания; отнесение исследуемого

сочетания на основании совокупности полученных данных

к тому или иному типу контекста.

Для этой конечной цели контекстологический анализ этого

рода достаточен, т. е. достаточно объективен. Разумеется, он не

может быть применен как некое автоматически действующее

средство (вроде компаса или лакмусовой бумажки), в результате

механического использования которого можно в любом случае,

моментально и с идеальной точностью определить тип контекста.

Он требует безусловного учета семантических потенций слов,

входящих в анализируемый контекст, семантических и

конструктивных потенций самого контекста, а также общего фона

бытующих в речи сочетаний. При этом в анализе постоянного

и устойчивого контекста есть ряд своеобразных трудностей.

Трудности эти – естественный результат сложности самого

предмета, исследования – стихии фразоупотребления,

характерной для данного языка в данный момент его развития.

Фразеологическая единица никогда не возникает в языке сразу, путем

мгновенного качественного превращения переменного сочетания

в постоянное. Процесс ее становления есть постепенный

переход от состояния простой повторяемости переменного сочетания

к состоянию предписанной речевым узусом стабилизации, т. е.

к устойчивости, и этот переход имеет много стадий. И в каждый

данный момент развития языка мы застаем в нем значительное

количество традиционных словесных сцеплений, находящихся

на различных этапах своего пути к превращению в постоянный

контекст. Проблема становления фразеологических единиц —

проблема особая, и мы здесь от нее вынуждены отвлечься

в интересах ограничения объема работы и четкости ее целе-

установки. Несомненно-, скажем между прочим, что пути

образования постоянного контекста многообразны и не сводимы

к какой-либо единой схеме. Достаточно обратить внимание

хотя бы на тот факт, что одни фразеологизмы возникают

вследствие переосмысления необразных штампов, другие – из

повторного цитирования образных выражений художественного

текста, третьи – из-за потери непосредственной мотивировки

устойчивого сочетания с фиксированной номинацией,

четвертые– из-за архаизации каких-либо структурных особенностей

и т. п. и т. д. Но даже не задаваясь целью прослеживать

историческое развитие фразеологических единиц и оставаясь в рамках

синхронии, мы не можем не учитывать динамику этого

развития в применении к наличному составу устойчивых

словосочетаний современного английского языка, ибо эта динамика скрыта

в любом отрезке жизни языка, и она же делает качественные

границы иных языковых явлений не столь четкими, как этого

хотелось бы в интересах строгой рубрикации явлений.

Наличие переходных случаев закономерно в условиях тех

110

постоянных, но совершающихся постепенно изменений, которые

составляют сущность и форму развития языка.

«Неопределенность границ факта не мешает его единству и его истинности»,—

писал Н. Г. Чернышевский.33 Это замечание справедливо и по

отношению к языковым явлениям при том условии, однако, что

принцип определения и самая характеристика данного явления

достаточно объективны и точны.

Существование явлений переходного характера или, точнее,

явлений, совмещающих в себе признаки двух качеств —

изначального и намечающегося в перспективе развития, прилем

в приблизительно равной мере, есть закономерная особенность

языковой действительности. Объективный метод

лингвистического анализа, конечно, не должен игнорировать этот факт,

превращая исследование в схематизацию; но нельзя и

злоупотреблять этим фактом как поводом для отказа от типологического-

определения большого количества явлений исследуемого

порядка. Наоборот, переходные явления в подавляющем большинстве

случаев поддаются классификации, хотя анализ их обычно

требует большей детализации и более широких дополнительных

данных.

Практически переходными случаями обычно называют

такие, которые допускают различную интерпретацию в рамках

единого аспекта и метода исследования. Лишь в особо сложных

условиях относительно таких переходных случаев бывает,

действительно, невозможно с полной доказательностью преодолеть

эту множественность возможных интерпретаций. j

Итак, устойчивость есть традиционная повторяемость

сочетания слов, не сопровождаемая его семантической перестройкой

или семантическим сдвигом какого-либо его компонента.

Отличие устойчивого контекста от постоянного лежит в характере

соотношения плана содержания и плана выражения.

Формальных дифференциальных признаков того или иного типа

контекста нет, но есть признаки функциональные и семантические. Что

же касается идиоматичности, то в приложении к

фразеологическим единицам она определяется как их семантическая

специфика (фразеологическая связанность значения одного из

компонентов или целостное значение всего сочетания), возникающая

в постоянном контексте.

Попытку найти формальные признаки устойчивости и

идиоматичности находим в специальной работе И. А. Мельчука. Под

устойчивостью словесной группы И. А. Мельчук понимает

предсказуемость появления элементов сочетания в определенном

порядке относительно одного из них. Идиоматичность

определяется как такая особенность сочетания, в силу которой при

переводе одному из его элементов пришлось бы приписать пере-

зз Н. Г. Ч е р н ы ш е в с к и й. Эстетические отношения искусства к

действительности. М., 1948, стр. 116.

Ill

водный эквивалент с пропуском остальных. В связи с этим

допускается существование не только устойчивых, но не

идиоматичных (типа 'кромешная тьма'), но и идиоматичных, хотя и не

устойчивых сочетаний (типа 'остаться с носом').34

Эта концепция, возможно, позволит разработать способ

условного кодирования единиц постоянного контекста для

машинного перевода. Но ее сугубо условный характер не

обеспечивает глубокого лингвистического проникновения в

сущность фразеологических явлений.

§ 4. ГРАНИЦЫ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО ФОНДА ЯЗЫКА

Фразеологический фонд языка состоит из идиом и фразем

без каких-либо стилистических их ограничений. Он не отделен,

однако, непроницаемой стеной от языковых образований,

имеющих те или иные точки сходства с фразеологическими единицами.

В непосредственной близости к последним стоят «фразео-

лоиды» различных типов: узуально ограниченные сочетания,

устойчивые сочетания с фиксированной номинацией, широко

употребительные перифрастические обороты, описательные

наименования. К теории фразеологии они имеют лишь то

отношение, что должны быть аналитически отграничены от

фразеологического материала. Они должны составлять предмет кон-

текстологии в широком смысле слова, а отчасти стилистики.

В английской речи встречается также значительное число

неоднословных образований, на первый взгляд отвечающих

некоторым признакам фразеологических единиц, но в

действительности существенно от них отличающихся. Мы имеем в виду

образования, которые можно назвать типовыми стилистико-

грамматическими конструкциями.35

Прежде чем перейти к их рассмотрению, следует обратить

внимание на некоторые важнейшие черты фразеологических

единиц, вытекающие из их сущности как единиц постоянного

контекста.

Первая черта. Поскольку результатом образования

постоянного контекста является возникновение в нем фразеологически

связанного значения одного из компонентов или целостного

значения всей единицы, то результат этот носит лексический, а не

грамматический характер.

Вторая черта. Отсутствует языковая модель, которая

определяла бы собой и материальную структуру, и конкретный

семантический результат воспроизводимого по ней речевого

образования. Модель любого структурного типа

фразеологических единиц (например, типа «определение + определяемое»,

34 См.: И. А. Мел ьч у к. О терминах «устойчивость» и «идиоматичность».

ВЯ, I960, № 4.

35 Подробнее см.– Н. Н. Амосова. О некоторых типовых конструкциях

в английском языке. Вестник ЛГУ, № 8, серия истории, языка и литературы,

вып. 2, 1961.

112

«глагол + дополнение» и т. п.) есть общий синтаксический

принцип построения словосочетания, не предусматривающий

никакого заранее заданного идиоматического содержания.

Моделированным являлось лишь то переменное

словосочетание, которое с течением времени в определенных условиях

превратилось во фразеологическую единицу.

Третья черта. Лексическое содержание каждой

фразеологической единицы носит индивидуальный, единичный, а не

типовой характер.

Представляется важным на некоторых характерных

примерах, чаще всего вызывающих разноречие в их трактовке,

показать приемы контекстологического анализа и оценки

лингвистической сущности тех конструкций, которые должны быть

выведены за пределы фразеологии.

В этом смысле интересны, например, обороты типа to give

a laugh, to take a walk, to have a swim, и т. п.

Их нередко называют «фразовыми глаголами»,

«устойчивыми глагольными сочетаниями», «составными глаголами»,30

и т. п.

Отмечая, что сочетания типа to have a smoke очень близки

к глагольно-субстантивным двухвершинным фразеологическим

единицам, А. И. Смирницкий, тем не менее, категорически

утверждает, что «считать такие образования

фразеологическими единицами не представляется возможным, поскольку

идиоматичность, являющаяся основным моментом при

выделении фразеологической единицы, здесь теряется».^7

Эту точку зрения ученый подтверждает краткой

аргументацией: хотя глагол to have известным образом специализирован

здесь в своем значении, его способность сочетаться с любым

отглагольным существительным, образованным от

соответствующего глагола путем конверсии, показывает, что перед

нами – особая синтаксическая конструкция, используемая для

обозначения однократного и непродолжительного действия.38

К сожалению, соображения А. И. Смирницкого по этому

вопросу даны в слишком сжатой форме и касаются сочетаний

лишь с одним глаголом. Однако наш собственный материал

и исследования других авторов показывают, что мысль

36 См.: И. В. Арнольд. Лексикология современного английского языка.

М., Изд. лит. на иностр. яз., 1959, стр. 188—190; А. В. Кум ач ев а.

Английские фразеологические глагольные сочетания, имеющие эквивалент —

однословный глагол. Канд. дисс. Л., 1963, стр. 13; Г. В. Б у ш и н а. Фразовый глагол

в современном английском языке. Канд. дисс. Киев, 1954, стр. 137; Б. А. И л ь-

и ш. О принципах выделения членов предложения (на материале современно-

М аДгл^'ского языка). Уч. зап. ин-та им. Герцена, т. III. Л., 1955, стр. 136;

М. 11. Мещерякова. Синтаксическое использование устойчивых

словосочетании типа to give a laugh в современном английском языке. Труды

Свердловского пед. института. Вопросы теории и мегодики преподавания иностранных

языков Свердловск, 1960, стр. 107, и др.

А. И. Смирницкий. Лексикология английского языка, стр. 221.

38 Там же, стр. 222.

8 Н. Н. Амосова

113

А. И. Смирницкого в основе своей совершенно правильна.

Сочетание глагола широкого значения с омонимичным глагольному

инфинитиву отглагольным существительным обычно

представляет собой перифраз соответствующего этому существительному

глагола. Ср.: lo smile – to give a smile; to smoke – to have a

smoke; to swim – to take a swim; to start – to make a start,

и т. п. Этот перифраз имеет явно выраженный переменный

характер. Вариации его именного члена ограничены только

морфологически. Вариации глагольного члена ограничены

несколькими глаголами широкого значения, причем выбор

конкретного глагола в каждой конкретной комбинации с именным

членом указанного типа обычно связан с особым оттенком

широкого значения, требуемым в данном случае.

Под широким значением слова мы разумеем значение,

содержащее максимальную степень обобщения, проявляющее-

ся в чистом виде лишь в условиях изоляции слова из речи

и получающее известное сужение и конкретизацию при

употреблении данного слова в речи. При этом интерпретация широкого

значения возможна лишь в самых общих формах и никогда не

может быть равна и тождественна определению его

конкретизированного варианта в каждом отдельно взятом случае

функционирования данного слова. Широкое значение не следует

смешивать с множественностью значений одного и того же

фонетического слова. Разные значения слова сосуществуют

в семантической структуре изолированного многозначного слова,

но при употреблении слова в речи все его значения, кроме

одного, исключаются, не действуют. Широкое значение слова

само содержит в себе все возможности многоразличных

конкретизации, обусловленных контекстом или речевой ситуацией.

Контекст или ситуация именно конкретизируют, но не изменяют

и не элиминируют широкое значение слова, которое остается

основой любого своего суженного варианта (подзначения).

В сфере существительных образцом слова широкого

значения может служить слово thing (ср. русск. 'вещь'), которое

в изолированном состоянии означает 'любая данность,

служащая предметом мысли', но в разных контекстах получает

различные уточнения, не снимающие, однако, это широкое

значение и потому выступающие лишь как «подзначения»;

обозначаемое может выступать как «нечто существующее», «явление»,

«действие», «результат действия», «существо» и т. п. Ср.:

You will find it a very serious thing; And then I did a very

foolish thing; He produced a dirty-looking thing that looked like

a newspaper cutting... ; A thing of beauty is a joy for ever; You

naughty little thing! и т. п.39

39 См.: М. Пивоваров а. Значение английского существительного

«thing». Филологический сборник СНО, II. Изд. ЛГУ, 1959; ср.: Н. Н.

Амосова. К вопросу о лексическом значении слова Вестник ЛГУ, № 2, серия

истории, языка и литературы, вып 1, 1957, стр 162—163.

114

В сфере глаголов широким значением обладают глаголы to

have, to give, to take, to make и некоторые другие. Широкое

значение каждого из них трудно поддается формулировке, ибо

любая такая формулировка получается громоздкой и в то же

время расплывчатой, а кроме того, известным образом

огрубляет и упрощает содержание определяемого широкого значения.

Так, to take означает, собственно говоря, 'включать в сферу

своего физического, психического либо правового состояния

или воздействия, извлекая из окружающего'. Это включение

может осуществляться в различных формах и приводит ,к

различным результатам, наглядная несхожесть которых затемняет

неизменность широкого значения глагола во всех случаях его

употребления. Возникающие при этом подзначения могут быть

приблизительно (с заметным упрощением) переданы как

'захватить руками', 'усвоить психически', 'ввести в свой

организм', 'достать', 'осуществить', 'получить' и т. д. Сравним,

например, следующие отрывки, обращая внимание на то влияние,

которое оказывает прямое дополнение на подзначение широко-

значного глагола:

Не took my letter from his desk and tore it into pieces

(M. Blair, Т., 140); I doubt if you take air and exercise

enough ... (Ch. Dickens, L. D., 182); ...The ghosts of the future

taking body as the familiar comrades of everyday light

(J. Lindsay, B. S., 142); Well, you see, madam, he'd taken such

pride in my hair (K. Mansfield, S. S., 107); .... cry shrilly to

attract attention as you do when you see someone 'taking a

direction you know must lead them into danger (R. Fox, N. P., 62);

a faded snapshot of himself taken at Blaenly (A. Cronin,

C, 388).

Мы взяли всего несколько примеров разного типа;

видоизменения этих типов практически бесконечны, но все они могут

быть сведены к единому широкому значению глагола to take.

Глагол to give, также широкозначный, прямо

противоположен глаголу to take по направлению обозначаемого им

взаимодействия субъекта со средой. Он означает 'отчуждать от себя'

с подзначениями 'физически перемещать от себя к другому',

'дарить', 'объективировать', 'наделять', 'создавать объективную

возможность' и мн. др. Ср.:

The daughter of a friend of mine got married the other day...

I gave rather a nice standard lamp (D. du Maurier, R., 122);

I shall give her a good scolding and take her back to London

with me (E. M. Forster, H. E., 21); Give me a plain answer to

a plain question, Mr. Fairlie (W. Collins. W. W., 1, 148);

/ru ket*er &ive a short description of the arrangement

(A. Christie, M. M., 32); Allyn rejoined, giving the sergeant his

full attention... (N. March, S. J., 143); The nurse would give

n oa^u0**0118' and a ^^Ь* massage... (D. du Maurier,

R., 2b); It was as though she still had something to say to me,

8*

115

and could not decide upon the words, yet waited there, for me to

give her opportunity (ibid., 87).

Широкое значение глагола to have отличается от широких

значений названных выше глаголов прежде всего скрытой

в нем идеей статичности, в противоположность их

разнонаправленному динамизму, и, во-вторых, максимальной

обобщенностью, из-за которой оно легче всего формулируется через

самого себя, т. е., по сути дела, труднее всего поддается

интерпретации. Оно несет в себе идею того состояния субъекта или

того отношения его к объекту, какое возникает в результате

присвоения данного объекта субъектом или его осуществления

(при пассивности или неподчеркиваемой активности субъекта).

В зависимости от характера объекта to have способен иметь

такие подзначения, как 'обладать', 'иметь полученным', 'иметь

осуществленным'. Например:

She had a small plot of her own near Blanby (M. Blair,

Т., 20); We had a conversation with Frank last night

(ibid., 26); I had measles at 26 —just fancy! (ibid., 191); You'll

have no answer, that's flat (ibid., 262); He knew the

expression – he had r e a s о n to (J. Galsworthy, L., 64).

Глагол to make имеет широкое значение 'производить', т. е.

действовать таким образом, чтобы получился результат,

выраженный в прямом дополнении. Объем этого широкого значения

относительно более узок по сравнению с объемом приведенных

выше широких значений. Отсюда и сравнительная легкость его

формулировки. Подзначения его– 'изготовить', 'осуществить',

'вызвать к жизни'. Ср.:

Bees make cells of wax (COD, 721); .. .she would not

regret having made the journey (Ch. Dickens, L. D., 357); She

made a n о i s e of unfriendly confirmation... (H. Wells, U. F., 20);

Soames made an effort and said... (J. Galsworthy, L., 277).

Существует еще ряд глаголов широкого значения

(например, to do, to get, to put, to set), но мы ограничимся четырьмя

упомянутыми выше, поскольку в рассматриваемой конструкции

участвуют преимущественно именно они.

Итак, одной из характерных черт этой конструкции является

участие в ней одного из глаголов широкого значения. При этом

глагольный член в ней несет в себе не только грамматическое

значение и не только «обобщенное понятие деятельности»,-40

но известным образом определяет (или подчеркивает) характер

выражаемого данной конструкцией действия. Поскольку эго

глаголы широкого значения, в них не происходит

семантического ослабления. Это подтверждается как теми подзначения-

ми, которые делают эти глаголы невзаимозаменимыми без изме-

40 Б. И. Рогове к а я. Аналитическая конструкция типа to give a laugh

в современном английском языке. Канд. дисс. Харьков, 1947, стр. 36;

Г. В. Б у ш и н а. Фразовый глагол в современном английском языке, стр. 157,

116

нения оттенка смысла, так и способностью некоторых из них

иметь при себе косвенное дополнение. Например:

She gave Dr. Fagan a hearty s h a ke of the hand (E. Waugh,

D. R, 67).

Из-за различия в возможных подзначениях сочетаемость

глаголов с именными членами конструкции получает известное

ограничение. Например, to give a laugh, a push, a nod, a nip,

a sigh, a knock и т. п., но take a swim, a walk, a nap, a sip,

a stroll, a cut, a drive и т. п. Это связано именно с характером

содержания широкозначного глагола, который в первом ряде

случаев несет в себе идею воздействия, идущего от субъекта