Текст книги "Основы английской фразеологии"

Автор книги: Н. Амосова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

оцределенных условий употребления данной словоформы. В

результате указываемый Боллом первый тип явлений, входящих,

по его мнению, в понятие идиоматики, делает это понятие

равным понятию грамматической специфики языка. Странно, что

Болл мирится с этим, когда одной страницей выше он сам

критикует определение идиомы как «формы выражения,

свойственной определенному языку» на том основании, что нельзя быть

26 W. J. Ball. Colloquial Idiom, p. 1

27 Там же, стр. 2.

13

уверенным в том, что идиома, которую мы считаем типично

английской, не может быть найдена в других языках.28

б) Отклонения от строгих грамматических правил.

Например: «It's me (him, them); «Off to bed now, there's good children»;

It's ages since we met»; «Between you and I (not me!); He

is a friend of mine (not «of me») и т. п.29

Так как все эти и подобные случаи характерны, как

отмечает Болл, для разговорной речи, то, следовательно, все

проявления свободного стиля речи и сам разговорный ее тип в целом

должны рассматриваться как факт идиоматики данного языка.

Примеры Болла неоднородны по своей сущности, между ними

есть только то общее, что они содержат расхождение ожидаемой

и употребляемой словоформы; но в одних случаях налицо

подмена словоформы, в других – застывшее словосочетание,

содержащее грамматическую деформацию. И в этой группе случаев

идиоматика получает столь расширительное толкование, что

теряет свою качественную определенность и незаметно для автора

становится равнозначной грамматической стилистике.

в) Аллюзивные выражения, которые Болл определяет только

как такие, которые «кажутся имеющими прямой смысл,

но идиоматически означают нечто совсем иное, так что, как

правило, их значение невозможно угадать».30 Например: That

will do ( = that is enough); What are they up to? (What – and I

suspect it is something mischievous—are they doing?); You are for

it if he catches you (= You'll be punished...); We're all at sea

( = We can't understand what is happening, or what is being said)

и т. п.

В этом разделе у Болла случаи с конструктивно связанным

значением (that will do) соседствуют со случаями семантически

неделимых сочетаний (to be all at sea и др.)– Кстати сказать,

понятие «аллюзивного выражения мысли» не рядоположно с

двумя предшествующими разновидностями идиоматики,

выдвигаемыми Боллом, ибо оно фактически должно было бы вобрать их

в себя. Если Болл считает, что «when you come» подразумевает

будущее время, а выражает настоящее, или что «It's me»

подразумевает не дополнение «те», а предикатив «I», то факт

такого подразумевания вполне оправдывал бы определение

подобных случаев как «аллюзивных выражений». Разница между

всеми этими случаями лишь та, что в одних из них

«подразумевается» грамматическое значение словоформы или конструкции,

а в других – лексическое значение слова или словосочетания.

г) «Условные речения разного рода» (типа now then 'ну', now

and then 'время от времени', How do you do 'здравствуйте').

28 W. J. Ball. Colloquial Idiom, p. 1.

29 Здесь Болл допускает неточность, так как mine представляет

абсолютивную форму притяжательного местоимения и заменяет собой

определительную группу «of my friends», а не форму «те».

30 W. J. В а 11. Colloquial Idiom, p. 3.

14

«Удвоенное выражение» одной и той же идеи (типа part and

parcel 'составная, неотъемлемая часть', to all intents and

purposes 'во всех отношениях, в сущности' и т. п.).

д) «Фразовые» глаголы (to make out 'понимать', to put up-

with 'мириться, ладить' и т. п.).

е) Метафорические выражения (to beat about the bush

'ходить вокруг да около'*и т. п.). Все они «аллюзивны» и их смысл,,

по большей части, не может быть «угадан», если его не знать

заранее. Поэтому, если и есть какое-то принципиальное,

типологическое отличие всех этих идиоматических образований от jexv

которые Болл называет «аллюзивными выражениями», то она

осталось совершенно не раскрытым в этой статье.

ж) Наконец, к числу идиоматических явлений Болл относит

и второстепенные (small) вариации словопорядка, вызывающие

изменение смысла высказывания. Например: It may well be

ahead of time ( = probably is); it may be well ahead of time

( = well in advance of the scheduled time). We've got to thank Mr.

Jones for it ( = must thank him); We've got Mr. Jones to thank

for it ( = hold him responsible for something, probably unpleasant,,

that has happened) и др.

Эти явления относятся к разряду синтаксических

стилистических средств языка и не имеют никакого соответствия с

определением идиомы, выдвинутым самим Боллом.

Итак, в отмечаемых Боллом семи типах идиом нет

однозначного соответствия его общей концепции идиомы. Он полностью

игнорирует признак устойчивости конкретного лексического

состава идиомы, не принимает во внимание характер языкового»

образования, признаваемого им за идиому, в плане его

семантического результата, не выдерживает соответствия в объеме

понятий, лежащих в основе каждого из типов идиом.

В дальнейшем рассуждении Болл допускает незамеченное им

самим и поэтому никак не оговариваемое сужение значения

термина «идиома». Болл указывает на четыре характерные

особенности, «свойственные всем идиомам»,31 но фактически имеет в-,

виду только лексические идиомы.

1. Идиома не допускает знаменательных изменений в

порядке и составе слов, за исключением нормальных грамматических

изменений (обычно в категории лица и времени) или тех

случаев, когда существуют определенные общеупотребительные ее

вариации.

2. Идиомы не могут формироваться на основании ложной

аналогии (на основе идиомы «to be partial to a glass of wine with

one's lunch» 'любить пропустить рюмочку за завтраком' нельзя

образовать идиому «to be impartial to brandy» в смысле 'не

любить брэнди').

3. Идиома имеет раз навсегда установленный смысл.

31 Там же, р. 6.

15

4. За исключением тех случаев, когда контекст способен

показать смысл идиомы, ее смысл обычно не может быть угадан.

Таким образом, поиски общей формулы идиоматичности

заслонили как для Л. П. Смита, так и для Болла существенные

различия в конкретной специфике грамматического и

лексического уровней языка, привели их к объединению разноплановых

явлений, которое не могло составить содержание какой-то

особой, единой области языкознания. Как ни странно это звучит,

объединение это привело к раздроблению, а "не консолидации

объекта описания или исследования. Для Смита, впрочем, эти

краткие общие рассуждения об идиоматичности и идиоматике

служили лишь подступом к описанию одних только лексических

«идиом», а для Болла – теоретическим введением к

практической демонстрации естественной разговорной стихии

английской речи. Нетрудно видеть, что, несмотря на более тщательную

детализацию проблемы по сравнению с Л. П. Смитом, Болл идет

в ее постановке и решении в том же направлении, что и Смит.32

Аналогичная идея лежит в основе теории «языковых

формул», выдвинутой О. Есперсеном. Под языковыми формулами

Есперсен понимает воспроизводимые механически в их

конкретном материальном составе языковые единицы различной

природы, отмеченные семантической или структурной изоляцией от

какой-либо языковой модели. При этом Есперсен специально

подчеркивает тот факт, что различие между формулами и

свободными сочетаниями охватывает всю сферу языковой

деятельности.33

По мысли Есперсена, в морфологии формулами являются

пережиточные формы множественного числа существительных;

в словообразовании—слова с непродуктивными или мертвыми

аффиксами, опрощенные сложные слова; в акцентологии —

сохранение определенного ритмического принципа в

распределении ударения производного слова независимо от собственного

ударения производящей основы; в синтаксисе – неотделяемость

некоторых слов друг от друга вопреки требованиям логики.

«Формулой может быть целое предложение или группа слов,

одно слово или часть слова, т. е. неважно, каков ее состав;

важно, чтобы живым чувством языка она воспринималась как нечто

32 Приблизительно по этому же пути идут и некоторые другие авторы, в

большей или меньшей мере затрагивающие проблемы идиоматики. См.,

например: W. Т. Wo od. An Outline History of the English Language. London, Mac-

millan Co, 1950, pp. 222—240; Y. F. О n g and Y. L. Y a n g. A Complete

Dictionary of English Phrases with Bilingual Explanations, Foreword: «A Study of the

Idiomatic Forms of Expression in the English Language». Shanghai, 1926, pp. VII—

XIX; S. P о 11 e r. Our Language, 6 ed. London, Pelican Books, 1957, pp. 91–102;

G. Brackenbury. Studies in English Idiom. London, Macmillan Co, 32 ed

(1 ed. – 1912); W. Mc. M о r d i e. English Idioms and How to Use Them. Oxford,

1946 (1 ed.—1923), p. 13 ff.

33 О. Есперсен. Философия грамматики, русск. пер., стр. 23.

IG

единое, не членимое и не разложимое так, как членятся и разла-

гаются свободные сочетания».34

В более узком, исключающем грамматические явления

понимании пользуется идеей «формул» американский лингвист

У. Л. Графф. Для него формулой является стереотипное

сочетание слов, свободно в нем не подменяемых без разрушения его

общего смысла.35 Между формулой, сложным словом и простым

словом Графф устанавливает качественные градации сцепления

элементов, тем самым отделяя фразеологические стереотипы от

других языковых образований, например от сложных и простых

слов.

Выделение идиом как образований именно лексического

порядка встречается в ряде работ английских и американских

авторов. В подавляющем большинстве случаев общая и весьма

краткая характеристика подобных языковых единиц дается в

предисловии к словарям «выражений». Анализ устойчивых

лексических групп обычно сводится в таких работах к беглому

описанию спорадически проявляющихся в них внешних

особенностей, их экспрессивной роли в языке и источников их

происхождения.36 При этом понятие идиоматичности «выражения»

нередко подменяется понятием его заштампованности.

В зависимости от общей целенаправленности работы акцент

иногда делается на какой-либо одной стороне явления.

Например, в статье, посвященной роли сравнений и метафор в

американской речи, внимание уделяется лишь принципам образной

мотивировки «выражений».37

В статье Э. Партриджа устойчивые выражения

рассматриваются под стилистическим углом зрения. Он определяет их как

«клише», т. е. как «избитую банальность речи»: «словосочетание

или краткое предложение, столь заезженное, что люди, следящие

за своей речью, и добросовестные писатели избегают его, ибо

чувствуют, что его употребление может оскорбить вкус

слушателей или читателей».38 По его словам, клише могут представлять

собой «затрепанные» обороты речи (much of a muchness),

метафоры, потерявшие первоначальную остроту (lock, stock and

barrel), формулы, превратившиеся в «пустые фишки» (far be it

from me to...), клички и прозвища, утратившие всю свою

свежесть и значимость (the Iron Duke), ходячие надоевшие цитаты

34 Там же, стр. 23.

35 W. L. Graf f. Language and Languages. New York—London. D. Apple-

ion & Co., 1932, p. 131; ср.: A. H. G a r d i n e r. The Theory of Speech and

Language. Oxford, 1932, pp. 34—46.

36 См : О. В о e n s e 1. English Idioms. Realschule vor dem Lübeckerthore

zu Hamburg. Hamburg, 1894; A. J. W о г а 11. English Idioms...; В. L К. Hen-

d e r s о n. A Dictionary of English Idioms. P. II, 8 imprs., 1954; V. H. С о 11 i n s.

A Book of English Idioms, и др.

37 В. С. Morgan Simile and Metaphor in American Speech. «American

Speech», vol. 1, 1926, No 5, p. 273.

38 E. P a r t r i d g e. A Dictionary of Cliches, 3 ed , 1947, p. II.

2f H Амосова

17

(cups that cheer but not inebriate) и затасканные иноязычные

фразы (longo intervallo, bete-noire).

Партридж осуждает употребление языковых клише как

результат недостаточного образования, отсутствия общей

культуры, иногда стремления щегольнуть своей начитанностью или

знакомством с иностранными.языками.

Таким образом, идиомы по Э. Партриджу представляют собой

составную часть всего арсенала языковых клише, и никакого

другого определения в его кратком очерке они не получают.

Примечательно, однако, что слова-одиночки в этот арсенал им

не включаются.

Значительно раньше статьи Партриджа, а именно R

1923 г., вышло первое издание словаря английских идиом

Ф. X. Визетелли и Л. Дж. де Беккера. Во вводной статье авторы

попытались дать не только определение идиомы, но и наметить

классификацию устойчивых речений английского языка. По их

словам, «идиома или идиоматическое выражение – это речение

(phrase), значение которого не может быть выведено из его

компонентов. Например: to bring about 'выполнять, осуществлять';

to come by 'овладевать'; to go hard with 'дурно сказываться

(на)'; to let go by the board 'упускать, давать погибнуть'» и т. д.

Авторы проводят различие между «идиоматическими

выражениями» (idiomatic phrases) и «образными выражениями»

(figurative phrases), т. е., по-видимому, между мотивированными и

демотивированными устойчивыми речениями. «Образные

выражения» определяются как такие, в которых «слова отражают

обычные связи и отношения, но употребление этих слов является

фигуральным».39 В этих общих определениях заметно

стремление авторов охарактеризовать сущность рассматриваемых

речений в чисто семасиологическом аспекте, вне связи с

особенностями их материальной фактуры. Любопытно, что даже об их

устойчивости в данной статье не упоминается вовсе. Такой

односторонний подход к вопросу закрывает перед авторами всякую

возможность исследовать и показать специфику идиом и

образных решений как лексических комплексов особого рода.

Авторы вводят в свое теоретическое рассуждение еще одна

общее понятие, а именно: понятие «идиотизма». Отношение

идиотизма к идиомам и образным речениям остается у них

совершенно неясным. Идиотизм определяется как «форма

выражения, в которой определенные слова освобождены от обычных

правил синтаксиса того языка, к которому она принадлежит»

(примеров этой «свободы» не дается).40 Этот же термин они

применяют и к словосочетаниям, «смысл которых является чисто

произвольным».41 Так, словосочетание «in the twinkling of a bed-

39 F. H. V i z e t e 11 у and L. J. de В e k k e r. A Desk-Book of Idioms ami

Idiomatic Phrases..., pp. V—VI. '

40 Там же, стр. VI.

41 Там же.

18

pos't» *в мгновение ока' (букв, 'лишь мелькнет столбик

кровати')– это идиотизм, так как столбики кровати не мелькают.42

«Произвольность» смысла речения объясняется тем, что

первоначально речь в нем шла о «выбивалке» (bedstaff), т. е. палке

для выбивания тюфяков и подушек, и поэтому слово «twinkling»

должно было выражать быстрое движение этой палки в руках

«ловкой служанки». *В качестве других примеров идиотизма

приводятся сочетания «to pull one's leg» 'дурачить', «pressed for

money» 'в трудном положении', «to raise the wind» 'собирать

средства' и нек. др. Нетрудно видеть, что с точки зрения степени

мотивированности одни из этих образчиков идиотизмов

полностью отвечают определению «идиоматического выражения»,

другие – определению «образного выражения». Таким образом,

можно понять авторов так, что термин «идиотизм» выражает

некое родовое понятие по отношению к которому идиомы и

«образные выражения» выступают на положении подчиненных

понятий. Однако этому противоречит тезис авторов о

буквальной непереводимости идиотизмов,43 ибо образные речения, как

правило, легко поддаются буквальному переводу на другой

язык.

Таково, в основных чертах, состояние науки об устойчивых

словесных группах в английском и американском языкознании.

В целом следует признать, что ни точных границ предмета

исследования, ни объективной методики анализа, ни научно

отработанных основных понятий теории «устойчивых словесных

сочетаний» в работах английских и американских лингвистов"

найти нельзя (заметим, кстати, что так же дело обстоит и в

немецком, и в скандинавском, и в романском языкознании, за

исключением трудов Ш. Балли и X. Касареса). Современное

структуральное и дескриптивное языкознание специально не

занимается фразеологическими явлениями. Некоторое внимание

им уделяют специалисты по машинному переводу. В силу

особого характера конечных задач их работ в данной области —

технических проблем программирования текста на

определенном входном языке для его механического перевода на

определенный же выходной язык – их предварительные решения в

интересующей нас области не могут быть использованы как

теоретическая основа фразеологии.44 Однако формализация

критериев фразеологических явлений, исключение

субъективно-психологического подхода к этим явлениям – это, действительно,

важнейшие условия для развития фразеологии как науки.

42 Там же, стр. VII.

43 Там же, стр. VI.

44 См.: I. В а г-Н i 11 е 1. Idioms. Сб. «Machine Translation of Languages»,

ed. bv W. N. Locke & A. D. Booth. New York —London, 1955, pp. 186, 189, 192;

И. А. Мельчук. О терминах «устойчивость» и «идиоматичность». ВЯ, I960,

№ 4.

19

Целью предлагаемой работы является уточнение предмета

и метода фразеологии английского языка. Необходимым

условием для-достижения этой цели является установление ряда

отправных понятий фразеологии. Анализ и сопоставление

значительного количества словосочетаний, прослеживавшихся в

условиях их реального употребления в речи (конечно,

письменной – как авторской, так и прямой речи действующих лиц

литературных произведений), а также учет многочисленных

наблюдений других исследователей привели нас к определеннььм

принципам методики фразеологического исследования.

1. Первоначальное изучение фразеологического материала

должно быть проведено в плане синхронии, поскольку

определение сущности фразеологической единицы и границ

фразеологического фонда языка не может исходить из наблюдений над

исторической динамикой изучаемых явлений.

2. Метод анализа фразеологического материала должен быть

максимально объективным – освобожденным, насколько

возможно, от тенденций логицистической, психологической или

односторонне стилистической трактовки рассматриваемых явлений.

3. Выбор метода анализа должен исходить из конкретной

специфики исследуемого языка.

4. Поскольку любое фразеологическое образование

представляет собой сочетание слов, обладающее определенными

семантическими особенностями, а словосочетание в английском языке

как языке аналитического строя отличается особенно тесной

связью между лексическими и конструктивными его элементами,

в качестве основного оперативного понятия теории английской

фразеологии должно быть принято понятие контекстуального

взаимодействия слов в их сочетаниях; изучение типов этого

взаимодействия даст возможность отделить фразеологические

явления от явлений иного порядка.

5. На всех участках и на всех этапах исследования должно

соблюдаться единство контекстологического метода; поэтому

фразеологические единицы должны изучаться в условиях их

реального речевого употребления, а все выводы и определения

должны опираться на конкретный языковой материал и

соответствовать избранному контекстологическому принципу

исследования.

6. Для выполнения поставленной в работе задачи

исследование должно быть ограничено кругом основных теоретических

проблем английской фразеологии; детальная разработка ряда

вопросов, которые, при всей их важности, составляют второй

слой фразеологической проблематики (например, вопросы

синонимии, антонимии, детальной стилистической или

функциональной дифференциации фразеологических единиц, источников их

происхождения и др.) из настоящего исследования должна

быть исключена.

20

Предлагаемая работа и построена в соответствии с этими

принципами.

Следует сделать еще два общих предварительных замечания,

а именно:

1. Под «словом» в дальнейшем изложении мы будет

понимать элементарную ^языковую данность, способную выступать

в лексикографическом инвентаре языка в свободной или

«несвязанной» форме с присущим ей значением или всем комплексом

значений. От углубления в сложную проблему слова мы

воздержимся, так как она не может быть решена уже потому, что

в настоящей работе служила бы предметом лишь попутного и,

в силу этого, поверхностного рассмотрения; к тому же

указанное прагматическое понимание слова достаточно для целей

предпринятого нами исследования.

2. В работе под «значением» слова будет пониматься его

лексическое значение, т. е. его понятийная отнесенность, в

отвлечении как от его предметной отнесенности, т. е. от

конкретной направленности данного слова па данный единичый

предмет номинации, так и от его грамматического значения (если

это последнее не будет особым образом связано со значением

лексическим).

ГЛАВА I

ПЕРЕМЕННЫЙ КОНТЕКСТ

§ 1. КОНТЕКСТ И СИТУАЦИЯ

В лингвистической литературе нередко можно встретить

замечания о том, что реализация значения неоднозначного слова

происходит в контексте. Сопоставляя употребление термина

«контекст» у различных авторов, легко убедиться в том, что он

обычно призван обозначать вообще условия употребления

слова безотносительно к их природе и форме. «В одних случаях

«контекст» означает неопределенную словесную цепь, элементом

которой является некое семантически реализуемое слово;1 в

других – реальную и конкретную обстановку речевого акта,

определяющую данное значение слова или его логическую

функцию;2 в третьих – внешние и отражающие их

психологические связи признаков, служащие основой формирования

понятия и выражающего его слова.3 В одних случаях контекст

интересует исследователей, как стимул для использования данного

«речевого сигнала» в целях выражения данного обозначаемого;

в других – как психологические условия, обеспечивающие

понимание данного знака в данном его содержании.

Между тем легко видеть, что ни один из этих двух аспектов

исследования не входит в предмет лингвистики, ибо предметом

лингвистики является во всяком случае языковая материя и спо-

1 Ом., например: Л. А. Булаховский. Введение в языкознание, ч. II.

М., Учпедгиз, 1953, стр. 28; Р. А. Б у д а г о в. Введение в науку о языке. М.,

Учпедгиз, 1958, стр. 14; Ж. Ван др и ее. Язык. М., Соцэкгиз, 1937, стр. 171,

И. И. Мещанинов. Члены предложения и части речи. М.—Л., Изд. АН

СССР, 1945, стр. 108; Г. В. К о л ш а н с к и й. О природе контекста. ВЯ, 1959,

№ 4, и мн. др.

2 См., например: М. М. В г у a n t and J. R. A i k e n. Psychology of English.

New York, Columbia Univ. Press., 1940, pp. 31—32; Г. А. Брутян. О природе

и значении контекста. Изв. АН АрмССР, обществ, науки, № 5, 1961.

3 См., например: W. L. Graff. Language and Languages New York-

London. D. Appleton & Co, 1932, pp. 72—75; С K. Ogden, T. A. Richards.

The Meaning of Meaning. New York, 7 ed., 1945, pp. 139—140.

22

€обы ее использования, а не психологические стимулы речи и

тем более разнообразные субъективные реакции на речь. И то,

и другое может в отдельных случаях и в умеренной дозировке

–привлекаться в качестве дополнительного или вспомогательного

материала для лингвистических обобщений, но самодовлеющим

•объектом лингвистического анализа служить не может. Вопрос

правильного понимания слова в речи неизбежно должен был бы

включать в поле исследования не только языковую материю,

определенным образом организуемую в процессе речевой

деятельности, и не только внутренние отношения разного порядка

между элементами этого речевого куска, но и такой

нелингвистический факт, как индивидуальность воспринимающего

субъекта. Бесконечное разнообразие интеллектуальных свойств,

содержания личного опыта, внутренних состояний субъекта в

момент речевого общения переносит проблему понимания слова

в план индивидуальной психологии речи.

Психологические условия правильного понимания речи

лежат вне области языковой материи, и только одно условие может

и должно входить в компетенцию лингвиста, да и то в своем

материальном аспекте. Это – реальные языковые или

связанные с ними факторы, необходимые для реализации заданного

значения используемого в речи слова. Именно этот аспект

проблемы, т. е. материальные условия реализации

определенного значения слова, и должен быть объектом лингвистического

анализа.

Прежде всего для этого анализа необходимо отделить друг

от друга два различных по своей природе фактора реализации

значения слова: контекст и речевую ситуацию.

Между этими двумя факторами есть и некоторые общие

черты. Общее у них, во-первых, то, что и контекст и речевая

ситуация суть условия употребления слова; во-вторых, то, что

в известных обстоятельствах одно из этих условий может

компенсировать собой какую-либо недостаточность другого;

в-третьих, что связано с предыдущим, оба эти условия могут,

следовательно, действовать в одном направлении.

Однако между ними есть различия, которые ставят'их в два

принципиально отличных ряда явлений. Основное, решающее

их различие это то, что в одном ряду явлений семантически

реализуемое слово выступает в определенной конструктивной связи

с другими элементами некоего речевого целого; а во втором

ряду это слово получает семантическую реализацию независимо

или даже вопреки ^тому речевому целому.

В обоих случаях указание идет извне к слову. Но если

указательной силой обладает речевое целое, в котором участвует

само семантически реализуемое слово как его член, это значит,

что реализация значения этого слова совершается на основе

определенных закономерностей сочетаемости слова данного

языка в данный момент его синхронии; иначе говоря, непосред-

23

ственно на языковой основе. Если же указание идет от речевой

ситуации – действительной или изображаемой,– то реализация

значения слова оказывается зависящей – непосредственно или

опосредствованно – не от языковой материи и закономерностей

ее организации, а от условий, сопровождающих данный речевой

акт, но не сводимых к его материальной форме.

Рассмотрим некоторые примеры, которые, как нам

представляется, в элементарной форме показывают упомянутые

различия:

1. Черствый хлеб; этот человек – черствый.

2. Он очень черствый.

В примере 1 реализация значения прилагательного

«черствый» как 'засохший' происходит благодаря указанию, идущему

от синтаксически связанного с этим прилагательным слова

«хлеб»,– а как 'бездушный4—от слова «человек». И тут, и там

сама фактура синтаксически определенного речевого

образования служит «проявителем» значения интересующего нас слова.

В примере 2, наоборот, материальный состав речевого

построения, элементом которого является слово «черствый»,

никакой указательной силой не обладает. Указание находится за

его пределами, т. е. идет от самой речевой ситуации, в

зависимости от которой «черствый» может получить значение либо

'засохший', либо 'бездушный'.

Различение контекста и речевой ситуации и признание их роли

для семантики слов, вообще говоря, не ново. Например, еще

Г. Пауль отмечал, с одной стороны, различия в осознании слова

Blatt, услышанного во время прогулки в лесу, в магазине

эстампов или в кафе при разговоре о газетах; а с другой стороны,

важную роль сочетаний, в которых выступает слово (его

примеры: ein schwarzes Mal 'черное пятно', ein zweites Mal 'второй

раз' и т. п.).4 Беглые упоминания о роли контекста и ситуации

(или словесного и бытового контекста) встречаются вообще

нередко.5 Однако детальной характеристики и контекста и

ситуации до последнего времени не было дано.

Задачу описания контекста как совокупности «формально

фиксированных условий, при которых однозначно выявляется

содержание какой-либо языковой единицы», поставил в статье

«О природе контекста» Г. В. Колшанскйй.6 Однако в этой

работе формальная характеристика контекста осталась

незавершенной, ибо в ней не учитывается ни явление избыточности

материального окружения слова, ни различия в типах

указательного минимума и в формах речевой ситуации. Между тем,

4 См.: Г. Пауль. Принципы истории языка, руоск. пер. М., Изд. иностр.

лит., i960, стр. 100 (весь § 56).

5 См. например: Ch. Bally. Le langage et la vie. Zürich, 1935, p. 55, E P.

Курилович. Заметки о значении слова. ВЯ, 1955, № 3, стр. 74, А. А. Р е-

форматский. Введение в языкознание. М., Учпедгиз, стр. 77—78, и др.

6 Г. В. Колшанскйй. О природе контекста, стр. 46.

24

все это – необходимые условия для уточнения понятия

контекста.7

Исследовать роль и формы контекста можно только на

материале определенного языка, воздерживаясь от слишком

широких обобщений и механического распространения добытых

выводов на другие языки. Дело в том, что роль контекста в том

или ином языке зависит от степени «автономии» слова в

данном языке, обусловленной в конечном счете особенностями era

грамматического строя и словарного состава. На зависимость

роли контекста от общих свойств конкретного языка обратил

внимание С. Ульман. Он отмечает, впрочем, только то, что сила

контекста зависит от степени «автономности» слова в данном

языке; например, семантическая автономия французского слова

не тождественна автономии немецкого или старофранцузского.

К сожалению, он не только не анализирует внутренние основы

этих различий, но даже прямо утверждает, что «точно

определить (эти различия,– Я. А.) трудно, так как мы имеем здесь

дело с такими тонкими и невесомыми факторами, которые

обычно не поддаются научному анализу».8

Между тем можно с уверенностью утверждать, что роль

контекста для английского языка значительно выше, чем для

многих других языков, и что этот факт имеет свое объяснение,

которое следует искать прежде всего в характере английского

грамматического строя.

Как язык аналитического типа английский язык имеет

весьма ограниченный состав средств морфологического

формообразования. Это привело к изобилию омоформ и лексико-граммати-

ческих омонимов. Если взять, скажем, изолированное слово

blind, то ни его отношение к определенному лексико-граммати-

ческому разряду, ни его грамматические категории в нем не

даны, или, точнее, оно заряжено одновременно многими

лексическими и грамматическими потенциями. Оно может быть

определено как глагол в форме настоящего времени первого

лица единственного числа, или настоящего времени всех трех

лиц множественного числа, или как инфинитив, или как форма

повелительного наклонения. Но оно может быть не только

какой-либо щ указанных глагольных форм, но и

прилагательным, и существительным. Таким образом, звуковой или

буквенный комплекс blind скрывает в себе не только ряд омоформ, но

и по меньшей мере три лексико-грамматических омонима.

Форма blinded может выступать как личная глагольная форма

прошедшего неопределенного, как .причастие I, как отыменное

прилагательное с суффиксом -ed. Форма blinding может быть

7 Г. В. Колшанский. О формализации контекста. «Машинный

перевод и прикладная лингвистика», вып. 5, 1961 г.

° S U 11 m а п п. Precis de semantique francaise. Berne, A. Franke, 1952,