Текст книги "Женщина, стоящая десять медяков (ЛП)"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

35

Когда Хамин поднялся на рассвете, Хонус по его бодрости понял, что с ним произошла какая-то перемена. Хонусу стало любопытно узнать их природу. Он подошел к Хамину, который ухаживал за лошадьми. Хамин выглядел хмурым, но из его взгляда исчезла пустота.

– Ты смог отдохнуть? – спросил Хонус.

– Да, – ответил Хамин. – Гораздо лучше, чем я ожидал».

После паузы он добавил:

– Мне приснился сон.

– Сон?

– Да. Я видел Хомми. И нашего ребенка. Они казались мне такими же реальными, как и ты сейчас.

– Правда?

– Хомми заговорила и попросила меня почтить ее жизнью. Она сказала, что в Темном царстве время идет по-другому. Даже если я приду к ней стариком, она будет ждать недолго. Как такое может быть?

– Я не тот, кто может ответить на такой вопрос.

– Хотя я не понимаю этого, я знаю, что она говорила правду, – сказал Хамин. – Моя дорогая боялась, что я могу совершить необдуманный поступок.

– А ты?

– Нет. Не сейчас.

– Я думаю, она очень любила тебя, раз так навестила.

– Это дело рук Карм, – сказал Хамин. – Я беру назад свои резкие слова. Она – богиня сострадания.

– Ты говоришь искренне.

Хамин кивнул.

– Я хочу отправиться в путь пораньше. Когда мы доберемся до деревни, я куплю хлеба на завтрак.

Хонус помог запрячь лошадей. Как только они тронулись в путь, он лег отдохнуть в хвосте повозки. Там он обнаружил Йим в глубоком сне. Она дрожала и была смертельно бледна. Он коснулся ее руки, и она оказалась ледяной. Это открытие заставило Хонуса усомниться, не приснилось ли ему, что Йим вызвала дух Хомми. Судя по внешнему виду Йим, он подозревал, что это не так и она прошла через какое-то испытание. Хонус задумался, какое испытание она перенесла, и пришел к выводу, что оно было тяжелым. Прежде чем лечь, он укутал Йим своим плащом.

Мысли Хонуса вернулись к предыдущей ночи. Он слышал рассказы о Провидцах, способных вызывать мертвых, и знал, что всех Провидцев обучают необходимым медитациям. Но, несмотря на обучение, ни один из ныне живущих Провидцев не смог совершить этот подвиг. Эта способность была даром, требующим не только знаний. Одни говорили, что это благословение богини, другие утверждали, что это проклятие. Глядя на лицо Йим, изможденное даже во сне, он подозревал, что это и то и другое. Сделала ли она для матери то, что сделала для Хамина? Если да, то у меня есть повод для сожаления. Воспоминания о праведном гневе и о том, как Йим дрожит на заплесневелом сене, тревожили его и мешали заснуть.

Хонус очнулся от дремоты, когда Хамин остановился, чтобы купить хлеба. Йим все еще спала, но к ее лицу вернулся цвет. Хонус поднялся и перебрался в переднюю часть повозки. Он сидел там, когда вернулся Хамин с большой буханкой хлеба.

– Йим уже встала? – спросил Хамин.

– Она еще спит.

Хамин забрался в повозку и посмотрел на Йим.

– Она кажется слишком слабой, чтобы нести твою поклажу, – сказал он. – Я думал, что Носительница будет выносливее.

– Если ты думаешь, что она слаба, то ты заблуждаешься, – ответил Хонус. – Она могущественнее меня.

Хамин усмехнулся, решив, что Хонус над ним подшучивает. Увидев, что Хонус говорит серьезно, он посерьезнел.

– Такие вещи не поддаются моему пониманию.

– И мне тоже, – ответил Хонус.

Было уже почти полдень, когда Йим наконец проснулась. Когда она встала, Хонус молча протянул ей часть буханки. Йим была рада, что он не стал спрашивать, почему она так поздно проснулась или почему у нее дрожат руки, потому что она слишком устала, чтобы придумать убедительную историю. И то, и другое было следствием поднятия духа Хомми, который, будучи совсем недавно умершим, слишком долго цеплялся за Йим. Результаты оказались катастрофическими. Сразу после ухода Хомми у Йим была почти подавлена необходимостью жить.

Сердце билось медленно, и каждый вдох выматывал ее. Когда Йим, наконец, снова привыкла к жизни, она все еще страдала от других последствий. Холод Темной тропы застыл в ее плоти, а воспоминания о мертвых не давали покоя ее мыслям. Они были крайне тревожными, поскольку всплывали только самые недавние и самые травмирующие. Они мелькали в ее сознании – мгновения страдания или ужаса – и исчезали, прежде чем она успевала полностью осознать пережитое. Йим лежала без сна, терзаемая пугающими видениями, пока они не становились все слабее и реже. Только тогда она смогла погрузиться в сон, похожий на смерть.

Йим ела молча, сосредоточившись на основных ощущениях – вкусе хлеба, мягкости шерсти и тепле воздуха. Таким образом она отгоняла от себя тревожные мысли. Когда она закончила есть, Хонус сказал ей:

– Я хотел бы осмотреть твою рану.

Ничего не ответив, Йим легла лицом вниз на шерсть. Хонус спустился с переднего сиденья, встал на колени рядом с ней и задрал рубашку, обнажив спину.

– Заживает хорошо, – сказал он. – Быстрее, чем я предполагал. Когда ты доберешься до храма, целитель снимет швы.

Хонус не стал сразу накрывать спину Йим, а мягко положил на нее одну руку. Все внимание Йим было приковано к его прикосновению. Оно было теплым и изысканно нежным – ощущение чисто живого мира. Кончики пальцев Хонуса медленно двигались вверх и вниз по ее спине, проводя линию, параллельную позвоночнику. Когда он убрал руку, Йим лежала совершенно неподвижно, надеясь, что его пальцы вернутся. Но они не вернулись. Хонус натянул на нее рубашку и ушел. Йим еще некоторое время пролежала на шерсти и поняла, что прикосновение Хонуса прогнало нахлынувшие воспоминания.

Йим надела сандалии и слезла с повозки, чтобы пройтись. Ей было приятно двигаться, и в воздухе не чувствовалось слабого запаха, исходившего от савана Хомми. Поскольку на шоссе было оживленное движение, Йим держалась позади повозки, чтобы не мешать. Она никогда не видела такой густонаселенной земли, да еще и с многовековым опытом проживания. Для ее глаз старинные здания и древние города были чудесами. Глядя на них, она чувствовала себя провинциалкой. Однако воспоминания мертвых позволили ей взглянуть на окружающую землю с другой стороны. Она увидела, что там царят беспорядки. В людях поселилась злоба, и древние каменные стены скрывали, но не сдерживали ее распространяющийся яд.

После того как Йим немного погуляла, Хонус вышел из повозки и подошел к ней. Он не стал занимать привычную для Сарфа позу. Вместо этого он шел рядом с ней. Это напомнило Йим, что их роли Сарфа и носильщика были лишь притворством, и притворство скоро закончится.

– Ты хорошо спал? – спросил Хонус.

– Я спала долго, но плохо.

– Неспокойно спать рядом с разлагающимся трупом.

– Нет, неспокойно.

– Хамину следует убрать Хомми с шерсти. Иначе его товар может испортиться.

– Ему все равно, – сказал Йим. – Это его последняя поездка в Бремвен.

– Он сказал мне, что не будет поступать опрометчиво.

– Он не поступит опрометчиво, – ответил Йим. – Он поклялся отвезти прах Хомми обратно в Аверен и призвать ее мать и сестру.

– Для меня это новость, – сказал Хонус. – Когда он тебе это сказал?

– Он говорит во сне.

– Понятно, – с сомнением ответил Хонус. Некоторое время они шли молча, прежде чем он сказал: – Ты мне не доверяешь.

Йим посмотрела в его сторону и увидела, что Хонус изучает ее. Она отвела глаза.

– Хонус, ты купил меня. Я здесь по принуждению, а не по доверию.

– Я сдержал свою клятву, данную тебе.

– Сдержал.

– Поэтому разве я не заслуживаю твоего доверия? Посмотри на меня, Йим.

Йим повернулась лицом к Хонусу и сделала глаза непроницаемыми.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– А я думаю, что понимаешь.

– Доверие идет в обе стороны, Хонус. Ты доверяешь мне? Ты бы освободил меня без всяких условий?

Она ждала ответа и не получила его.

– Думаю, нет.

К концу дня дорога поднялась на холм, и вдали показался Бремвен. Он лежал за рекой Йорверн и занимал пять холмов каменными зданиями. Для Йим это было благоговейное зрелище. Пока темнота не заслонила обзор, они подошли достаточно близко, чтобы Хонус смог указать на некоторые достопримечательности – императорский дворец, жилые и торговые кварталы, гавань на берегу реки, а на самом высоком холме – храм Карм.

– Я не вижу никакого храма, – сказала Йим, – только голый скалистый утес.

– Он гармонирует с окружающей природой, – ответил Хонус. – Видишь расщелину в скале? Это вход в храм. Внутри расщелины – огромные бронзовые двери, позеленевшие от старости.

Йим вгляделась в вершину холма, пытаясь разглядеть человеческую работу, но не смог.

– Я ожидала чего-то более грандиозного.

– Думаю, ты найдешь это грандиозным, – сказал Хонус. – Не забывай, что Карм – богиня равновесия. Ее храм воспевает природу, а не стремится господствовать над ней.

– А что это за огромное черное здание рядом с дворцом, со всеми этими остроконечными шпилями?

– Для меня это что-то новое. Должно быть, это храм Пожирателя, о котором говорил Хамин.

Йим взглянул на строение и ужаснулся тому, как оно возвышалось над городом.

– Он выглядит ужасно, почти жестоко.

– Значит, он построен правильно.

Хамин гнал лошадей, пока они не выехали на открытое поле на окраине города. На нем было разбросано множество повозок и телег, между которыми горели костры для приготовления пищи. Йим и Хонус, продолжавшие путешествовать пешком, наблюдали, как из небольшой хижины вышел человек и подошел к Хамину. Они коротко поговорили, после чего Хамин протянул ему несколько монет. Мужчина окликнул их, и из хижины вышли еще два человека. Один из них повел Хамина к пустому месту в поле. Другой шел следом с тачкой, наполненной дровами и кормом.

Хонус и Хамин занялись лошадьми, а Йим разожгла костер. Она направилась к повозке за провизией, когда Хамин окликнул ее:

– Сегодня ты будешь готовить, Йим.

Как по команде, появилась женщина с ручной тележкой, нагруженной едой и напитками. Хамин подошел к ней и купил три больших плоских хлеба, на которые женщина положила ароматную смесь из кубиков мяса и овощей. Хамин также купил большую бутылку вина. Он передал хлебы Хонусу и Йим, пока женщина открывала вино. Когда она ушла, Хамин сказал:

– Сегодня мы будем пировать в честь Хомми и Хонуса.

– Хомми заслуживает почета, – сказал Хонус. – А я – нет.

– Ты отомстил за ее убийство, – сказал Хамин. – Без тебя я тоже был бы убит.

– Если бы у меня было больше предвидения, – сказал Хонус, – она была бы жива.

– Верно, – ответил Хамин, – но ни у кого нет предвидения. Говорят, никто не может знать свою судьбу, даже Провидцы.

– Это правда, – сказал Хонус, задумавшись на мгновение. – Карм скрывает то, что больше всего волнует каждого человека.

– Тогда не вини себя, Хонус. Ты сделал все, что мог, и я тебе благодарен. – Хамин подошел к повозке, принес три чаши и наполнил их вином. Он поднял свою и сказал: – За Хомма и Хонуса.

Йим сделала глоток и скорчила гримасу. Она никогда раньше не пробовала вина, и это было совсем не то, чего она ожидала. Она посмотрела на Хонуса и увидела, что тот ухмыляется.

– А ты думала, оно будет похоже на виноград? – спросил он.

– Да, – ответила она, сделав второй, неуверенный глоток. – Но оно неплохо, если оценить его по достоинству.

– Понимание истинной природы вещи – ключ к ее оценке, – ответил Хонус. – Это касается и людей.

Он бросил на нее многозначительный взгляд.

Йим вздохнула. Только не это, подумала она. Я устала от его намеков. Она переключила свое внимание на еду.

Еда была очень вкусной и быстро заняла все внимание. Хамин отрывался от еды только для того, чтобы наполнить чаши вином. После первоначального разочарования Йим обнаружила, что вино ей нравится. Хамин был рачительным хозяином и следил за тем, чтобы ее чаша никогда не пустовала. Вскоре она почувствовала себя расслабленной и счастливой. Ночь была ясной, и огни Бремвена сияли, соперничая со звездами. Йим смотрела на это зрелище в пьяном экстазе.

– О! Это так... красиво!

Хонус посмотрел в сторону города и кивнул. Он отпил лишь глоток из своей чаши.

– Так и есть.

Йим продолжал смотреть на Бремвена.

– Но где же тот свет, о котором ты говорил... ну, знаешь... тот, что на храме? Я его не вижу.

Хонус вглядывался в темноту и выглядел озадаченным.

– Я тоже его не вижу.

– Наверное, что-то загораживает нам обзор, – сказал Хамин. – Но что значит один недостающий свет? Это великолепное зрелище. Я только хотел бы, чтобы Хомми...

Громкий всхлип Йим прервал его. Хамин и Хонус повернулись и увидели слезы в глазах, которые всего несколько мгновений назад сияли от восторга.

– О, Хомми, – прохрипела Йим и тут же разразилась рыданиями. Она пыталась сказать что-то еще, но из-за рыданий ничего не могла разобрать.

Хонус обхватил Йим, и она наклонилась, чтобы зарыться лицом в его грудь. Ее руки вцепились в его рубашку, и она смочила ее слезами.

– Боюсь, – сказал Хонус Хамину сквозь всхлипывания Йим, – что ты был слишком щедр, когда наливал ей. Она не привыкла пить.

– Пьяна она или нет, – ответил Хамин, – но она чтит Хомми своими слезами.

Его собственный голос стал хриплым от горя, а глаза блестели в свете камина.

– Мне пора спать. Завтра предстоит много дел.

Он поднялся и залез в повозку.

Рыдания Йим постепенно стихали, но по мере того, как они стихали, ее смущение росло. Я расстроила Хамина, с досадой подумала она. И еще она сожалела, что снова искала убежища в объятиях Хонуса.

Йим отстранилась и вытерла лицо рукавом.

– Ты, наверное, считаешь меня дурой.

– Нет. Ты показала свое доброе сердце.

Йим ничего не ответила, и Хонус оставил эту тему. Он зевнул и сказал:

– Здесь ставят стражу, так что сегодня я буду спать спокойно. – Затем он забрался под повозку и завернулся в плащ.

Йим подошла к лежащему Хонусу и опустилась на колени.

– Ты не собираешься спать в повозке? – прошептала она.

– Я бы не хотел спать рядом с разлагающимся трупом.

Йим так и осталась стоять на коленях, решая, где спать. Чувства к Хонусу тянули ее в разные стороны. Его любовь была тревожной и неудобной. С другой стороны, он предлагал защиту и облегчал ее одиночество. Иногда Хонус казался ей безопасным, а иногда – наоборот. Какой он? – задалась вопросом Йим. Она была не в том состоянии, чтобы решать. Тем не менее, она сняла сандалии и улеглась рядом с ним.

36

Открыв глаза, Йим увидела пару босых ног на покрытой инеем земле. Они были забрызганы кровью. Она выглянула из-под повозки и увидела Карм, ее белая мантия все еще была темной от крови. Богиня отступила назад и сделала манящий жест испачканной красным рукой. Затем она повернулась и пошла прочь. Йим покинула тепло плаща, который она делила с Хонусом, и последовала за ней. Хотя солнце еще не взошло, люди уже зашевелились. Никто, казалось, не замечал ни Карма, ни ее.

Дойдя до пустой дороги, Карм повернулась лицом к Йим, которая тут же опустилась перед ней на колени. Йим смотрела на богиню с печальным лицом и ждала, что она скажет. Карм ничего не сказала, но в выражении ее лица было что-то такое, что побудило Йим задать вопрос, который не давал ей покоя с момента последнего видения.

– Богиня, – прошептала Йим, – чья это кровь?

– Твоя.

– Моя? – в тревоге спросила Йим.

– Смешанная с кровью бесчисленных других.

– Но почему она на тебе?

– Потому что ты обрела мудрость, чтобы увидеть ее.

Йим была озадачена таким ответом, но не осмелилась его озвучить. Вместо этого она смиренно склонила голову.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– То, что необходимо.

– Ты имеешь в виду родить ребенка?

– Пока нет.

– Тогда что?

– Ты уже знаешь.

– Я не знаю, – закричал Йим. – Правда, не хочу!

– Чего не хочешь? – спросил Хонус, легонько встряхивая Йим. – Почему ты кричишь?

Йим лежала под повозкой, рядом с Хонусом. Она была удивлена, что оказалась там, и некоторое время смотрела на него в замешательстве.

– Мне... мне снился сон, – ответила она, – но я его уже забыла.

Повозка над ними скрипнула, когда Хамин поднялся и слез вниз.

– Раз уж все встали, мы можем отправиться в путь. Ворота Бремвена открываются на рассвете.

Большинство других путешественников тоже готовились к отъезду. Хамин запряг лошадей и отправился на поиски женщины, продававшей еду и питье. Он вернулся с буханкой хлеба и глиняным кувшином, наполненным горячим чаем со специями. Йим с благодарностью выпила чай, ведь она промерзла до костей. Напиток немного согрел и облегчил головную боль от вина, но она все еще болела от холода. Ее дискомфорт служил доказательством того, что разговор с богиней не был сном. Йим жалела, что это не так. В нем было так же мало смысла, как и во сне, подумала она. Почему Карм не может говорить просто?

– Ты выглядишь хмурой, – сказал Хамин, – для человека, вернувшегося домой.

– Я не хмурая, – ответила она, – просто устала.

– Не хочешь ли ты ехать рядом со мной? – спросил Хамин. – Это будет ваш последний раз.

– Спасибо, не откажусь.

Когда Хамин ушел, чтобы отдать кувшин из под чая и вернулся, то обнаружил, что Йим сидит на передке повозки и дрожит под плащом. Взяв поводья, Хамин сел рядом с ней. Затем он обратился к Хонусу, который сидел сзади.

– Не подашь ли ты Йим одеяло? Утро прохладное.

Хонус передал одеяло, и Йим завернулась в него. Хамин щелкнул поводьями, и они тронулись в путь. С реки поднимался туман, скрывая город. Шоссе исчезло в серой пустоте. Когда они некоторое время ехали в промозглой мгле, впереди показались какие-то фигуры. Сначала Йим подумала, что это деревья, окаймляющие дорогу, но когда они приблизились, Йим убедилась, что ошиблась. То, что казалось стволами деревьев, оказалось крепкими столбами. Они были увенчаны не листьями, а свисающими трупами. Среди них были мужчины, женщины и даже дети – так много, что они свисали толстым слоем. Йим в ужасе закрыла глаза.

– Что это за жуткая штука?

– Идея императора Морвуса о справедливости, – ответил Хамин.

Йим продолжала крепко зажмуриваться.

– Скажи мне, когда мы их пройдем.

  Хотя она не видела мертвецов, сырой воздух был наполнен их запахом, а в ушах стоял крик ворон. Ей стало холодно как никогда.

Хамин обхватил ее дрожащие плечи.

– Я забыл, что это зрелище для тебя в новинку. Когда ты была здесь в последний раз, императором был Терик.

Когда Йим услышала шум воды, Хамин сказал:

– Мы уже прошли мимо них.

Открыв глаза, Йим увидела, что они находятся на мосту. Он был шире, чем тот, что был у гостиницы «Мост», и на нем легко помещались две проезжающие повозки. Вскоре из тумана показались высокие стены города и арка ворот. Они проехали мимо двух сонных солдат, которые, казалось, даже не взглянули на них.

Йим с изумлением смотрела по сторонам. Все казалось гигантским, начиная с огромных, окованных железом ворот. Ей пришлось напомнить себе, что она притворяется, будто возвращается домой, и должна скрывать свое удивление. Йим не пришлось долго изображать удивление, потому что вскоре Хонус подхватил мешок и сошел с повозки.

– Здесь наши пути расходятся, – сказал он Хамину. Йим спустилась на дорогу, и все трое попрощались.

Пока Йим наблюдала за тем, как Хамин уезжает, Хонус начал перекладывать рюкзак с плеча на плечо.

– Не надо, – сказала Йим. – Это моя работа.

– Твоя рана...

– Она меня не беспокоит.

– Ты так говоришь, когда на ней не лежит рюкзак.

– Важно, чтобы я его носила. Разве Теодус не сказал, что такова воля Карм?

Хонус бросил на Йим сомнительный взгляд, но передал ей рюкзак. Йим взвалила его на плечи, заставив себя не поморщиться.

Хонус внимательно наблюдал за ней.

– Ты уверена, что сможешь это сделать?

– Да, если мы будем идти медленно.

Хонус принял обычную позу Сарфа и начал подниматься по улице. Йим не могла видеть его лица, но он двигался легкомысленным шагом. Ее собственные чувства были сложнее: она была взволнована, нервничала, любопытствовала и боялась одновременно. Все это скрашивал трепет перед городом. Из-за раннего часа его переулки были в основном пустынны, что придавало им таинственность.

Хонус свернул на узкую улочку, окруженную каменными домами высотой в три-четыре этажа. На уровне улиц были только крепкие двери и глухие стены, окна были только на верхних этажах. С самого начала дорога шла под уклон.

– Это храмовый холм? – спросила Йим.

– Нет, Храмовая гора находится за этим холмом. Как твоя спина?

– Совсем не болит, – соврала Йим.

– Хорошо, – ответил Хонус тоном, выражающим скептицизм.

Пройдя немного, они достигли гребня холма. Дорога закруглялась, а затем начала спускаться вниз.

Йим издалека увидела храм Карм. Он венчал небольшую гору, возвышавшуюся над горизонтом. Восходящее солнце освещало вершину горы. С близкого расстояния Йим могла видеть, что стены, построенные руками человека, сочетаются с естественными скальными образованиями, подчеркивая их красоту. В лучах рассвета вершина горы казалась подходящим домом для богини.

Когда здания снова скрыли храм, Йим обратила внимание на улицу, которая постепенно заполнялась людьми, двигавшимися целеустремленно, как люди, занятые важным делом. Когда Йим наблюдала за другими пешеходами, у нее сложилось впечатление, что они избегают Хонуса. Они пытались сделать это непринужденно, переходя на другую сторону улицы до его приближения или незаметно бросая взгляды куда-то в сторону. Однако вскоре стало очевидно, что приближение Хонуса освобождает проход, и никто не смотрел ему в глаза.

– Хонус, люди здесь боятся Сарфов?

– Нет, у меня много друзей в Бремвене. По крайней мере, когда-то были.

– Тогда почему люди выглядят неспокойными?

– Я не знаю.

– Но ты тоже это заметил?

– Да.

Через некоторое время дорога снова пошла вверх, более круто, чем раньше. По мере того как Йим поднималась выше, дома становились все больше и больше. За исключением богато украшенных дверей и дверных проемов, на уровне улицы строения оставались простыми, но каменная кладка окон и фасадов верхних этажей была изящно выполнена. В большинстве домов стены окружали цветущие деревья, которые были видны с дороги.

– Здесь живут богатые купцы, – сказал Хонус.

– Должно быть, приятно любоваться такими садами.

– Мой друг живет у реки в таком доме. Действительно, из его окон мир выглядит прекрасно.

Дорога становилась все круче. Вскоре она прижалась к склону горы, и не осталось ни одного здания, которое могло бы заслонить вид. Внизу простирался Бремвен, залитый мягким светом рассвета. Звуки просыпающегося города доносились с ветерком, который доносил запахи древесного дыма, пряностей и изобилия людей. К этому времени рана Йим запульсировала, и она боялась, что она может открыться снова. Но она ничего не сказала. Возможно, нести поклажу – это все, что нужно, подумала Йим, но она подозревала, что это не более чем выдавание желаемого за действительное.

Хонус знал о боли Йим и шел медленно, несмотря на то, что ему не терпелось поскорее добраться до храма. Ему казалось, что он понимает ее желание донести поклажу до конца их путешествия, и относился к этому с пониманием. Он бы и сам так поступил.

Дорога извивалась взад-вперед, поднимаясь на холм. Уже виднелась расщелина, в которой находились огромные бронзовые двери, и скоро они тоже должны были появиться. Хонус вспомнил, как они восхищали его в детстве. Он почти чувствовал замысловатые рельефы на их поверхности, зеленый цвет переходил в золотой там, где они были отполированы прикосновениями бесчисленных рук. Двери отражали непреходящее изящество храма, и ему не терпелось, чтобы Йим увидела их.

Наконец дорога свернула в последний раз, и перед ними открылся вход в святилище Карм. Хонус застыл, потрясенный открывшимся перед ним зрелищем. Двери лежали на земле, разбитые вдребезги. Мгновение прошло. Хонус выхватил меч и помчался в разрушенный храм, оставив Йим одну, забытую на дороге.