Текст книги "Женщина, стоящая десять медяков (ЛП)"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Что?

Хонус пожал плечами.

– Он все еще искал ответ, когда умер.

Йим окинула взглядом окружающий ее потускневший пейзаж.

– Значит, все это... – Она сделала паузу, подыскивая слово, выражающее то зло, которое она почувствовала. – ... вся эта мерзость может быть результатом поступков людей? Неужели они не понимали, что вытворяют?

– Есть те, кто думает только о себе, – ответил Хонус. – Когда они действуют, то не остерегаются последствий.

24

Йим и Хонус шли до сумерек, не встретив ни одной живой души. С наступлением темноты они разбили стоянку у огромного ствола поваленного дерева. На ужин Хонус убил небольшую белку и трех воробьев. Птицы превратились в крошки, когда их ощипали и зажарили. Белка была едва ли более сытной. Йим смогла найти лишь немного жесткой зелени, чтобы дополнить их скудную трапезу.

Голод сделал Йим сварливой. Когда Хонус попросил осмотреть ее рану, она раздраженно посмотрела на него, в ее взгляде было больше намека на подозрительность. Тем не менее, она задрала тунику, чтобы показать обесцвеченное бедро. Хонус осмотрел его и велел ей лечь. Йим неохотно подчинилась. К ее ужасу, Хонус начал массировать ей ногу. Сначала она испугалась, что это очередная сексуальная попытка. Однако его сильные пальцы ни разу не заглянули ей между бедер. Казалось, он хотел лишь размять ее больные мышцы. Постепенно Йим расслабилась. Когда Хонус остановился, ее нога больше не пульсировала. После этого Хонус расстелил на земле свой плащ, снял сандалии и лег на него. Йим устроилась рядом с ним, накинув на обоих свой теплый плащ.

Путешествие Йим и Хонуса по оставшейся части Лувейна вошло в привычную колею. Каждый день они шли по дороге, настолько запущенной, что порой это была лишь заросшая тропинка. Других путников они не встречали, ибо земля была практически пуста. Большую часть времени они шли молча, ибо растущая усталость Йим делала ее такой же неразговорчивой, как и Хонуса. В отличие от своего хозяина, она не тренировалась переносить лишения, и это сказывалось на ней сильнее.

Когда замок темного человека остался далеко позади, Хонус стал чаще впадать в транс. Иногда посещение Темной тропы приносило ему успокоение. В таких случаях он делился воспоминаниями, с которыми сталкивался:

– Человек, посадивший это дерево, видел, как его внуки играют на его ветвях.

– Ребенок, родившийся здесь, был радостью своих родителей.

– Два брата простили друг друга в этом месте.

Чаще всего эти встречи оставляли Хонуса обеспокоенным и угрюмым. Тогда он некоторое время сопротивлялся трансу. Но в конце концов он всегда поддавался искушению.

По пути им встретилось несколько уединенных лачуг, но ни в одной из них они не остановились, поскольку бедность крестьян и скудость сезона не позволяли Хонусу просить милостыню. В хорошую погоду они спали под открытым небом. Когда же ее не было, они находили приют в развалинах. Хонус не любил такие места, поскольку не мог погрузиться в транс, не переживая их разрушения. Йим тоже чувствовала мрачную историю этих зданий. Однажды изуродованная детская комната довела ее до слез. Даже когда она спала под открытым небом, Лувейн преследовал ее сны. Каждое утро она просыпалась со смутным чувством тревоги и едва отдохнувшей.

В качестве еды они питались дичью, которую убивал Хонус, и съедобными растениями, которые Йим могла найти. Этого никогда не хватало, и они всегда были голодны. Голод усугублял усталость Йим, заглушая ее эмоции и притупляя мышление. Она перестала размышлять о намерениях Хонуса и планах Карм, поскольку ее существование все больше сводилось к тому, как болит пустой живот и усталое тело. Она тратила свои иссякающие силы только на то, что казалось ей важным: найти еду и сделать следующий шаг.

В изнеможении Йим не замечала изменений в Хонусе. Он все чаще поглядывал на нее. Он задавал легкий темп и часто давал ей отдохнуть. Он давал ей больше еды, чем брал сам, а его голос был нежным, даже когда он отдавал приказы. Когда он начал каждый вечер массировать ей спину, говоря, что делал то же самое для Теодуса, она просто принимала его ухаживания, не задаваясь вопросом о его мотивах. Хотя растущая забота Хонуса не произвела на Йим особого впечатления, она чувствовала себя рядом с ним более непринужденно. Когда она вообще задумывалась об их отношениях, ей казалось, что она и Хонус – два камня, которые притерлись друг к другу, пока не подошли.

Дни шли один за другим, пока не расплылись в сознании Йим. Однажды утром Хонус объявил:

– Если сегодня мы будем идти упорно, то к ночи доберемся до Йорверн-Бридж. Там есть трактир, где почитают богиню.

Йим вздрогнул.

– Трактир?

– Да, – сказал Хонус. – Сегодня там будут мягкие кровати.

– А еда?

– Хлеб, сыр и эль, – ответил Хонус, – а потом сытное рагу.

– Звучит великолепно! Если бы у меня были силы, я бы бежала всю дорогу.

– В этом нет необходимости, – сказал Хонус, улыбаясь волнению Йим. – Это наш последний день в Лувейне. Бремвен уже не так далеко.

Счастье исчезло с лица Йим, когда она подумала о невольничьем рынке Бремвена.

– Ох...

– Когда мы прибудем туда, я подумал, что могу отдать тебя в храм.

– В храм?

– Там живут дети, избранные Провидцами. Им нужны люди, чтобы заботиться о них.

– И помогать обучать маленьких мальчиков «искусству убивать»?

– В храме есть не только мальчики. Девочек тоже выбирают, и только некоторые дети становятся Сарфами. Другие становятся Носителями или работают в храме. Некоторые становятся Провидцами. И все они нуждаются в помощи. Это тяжелая судьба – быть отнятым у матери и отца.

Йим отметила меланхоличный тон Хонуса и подумала, что это многое говорит о его детстве. Сердце ее разрывалось от жалости к детям и к нему самому.

– Прости меня, – сказала она. – Это был недобрый ответ на любезное предложение.

– Это была бы хорошая работа, – сказал Хонус. – Думаю, ты будешь там счастлива.

– Спасибо. Это меня устроит.

– Тогда я рад.

Перспектива остановиться на постоялом дворе ускорила шаги Йим и Хонуса, и в сумерках они увидели реку Йорверн, серебряной лентой опустившуюся в темнеющую долину. Длинный каменный мост перерезал ленту рядом арок.

– Я и не думала, что река окажется такой широкой, – сказал Йим.

– Приятно это видеть, – сказал Хонус. – Это начало Виндена, моей родной земли. Я не видел ее уже три года.

– А в Виндене делают хороший сыр?

Хонус рассмеялся.

– А что? Тебя это интересует?

– Я весь день думаю о сыре.

– И больше ни о чем?

– О хлебе тоже. И о тушеном мясе. И эле.

– Я рад, что твои интересы так разнообразны.

– А ты тоже не голоден?

– Да, – признался Хонус. – Рорик держит хороший трактир. Ночь будет приятной.

Несмотря на усталость, Йим и Хонус прибавили шагу и добрались до моста уже на закате. Это сооружение было реликтом более благополучных времен. Проезжая часть между его сторонами была узкой, рассчитанной на замедление наступающей армии, и ее поверхность была изношена транспортом. Движение и угроза вторжения давно миновали, ибо в Лувейне не было ни армий, ни торговцев. Между брусчаткой росли сорняки и саженцы, и Йим с Хонусом были предоставлены сами себе. Со стороны Лувейна стояла разрушенная сторожка. Со стороны Виндена сторожка была встроена в огромное здание из камня и дерева. Вечером его окна светились ярким светом.

– Это гостиница «Мост», – сказал Хонус.

Когда Йим начала переходить мост, она впервые за несколько дней задумалась о своей внешности. Ей стало стыдно при мысли о том, какое впечатление она произведет. Она была босиком, ее дешевая туника была испачкана и потрепана, а на плаще виднелось большое пятно крови. Она с ужасом смотрела на свои исцарапанные ноги и грязные ступни, чувствуя себя неловко.

– Хозяин, они подумают, что я какая-то нищенка.

– Правда, мы проделали тяжелый путь, – сказал Хонус, – но не волнуйся. Рорик – наш старый друг. С нами будут хорошо обращаться.

– Мне будет лучше, если я смогу помыться перед едой.

– И дожидаться сыра? Не знал, что ты такая терпеливая.

Йим ничего не сказала, но взгляд, которым она посмотрела на Хонуса, возымел свое действие.

– Прежде чем мы пообедаем, – сказал он, – я попрошу Рорика прислать тазик в нашу комнату.

– Спасибо, Мастер.

Дойдя до конца моста, они обнаружили большую деревянную дверь, преграждавшую им путь. Когда Хонус позвонил в колокольчик, прикрепленный к ней, глазок открылся, и из него выглянул человек.

Хонус вежливо склонил голову.

– Добрый вечер, отец.

Мужчина повернулся, чтобы поговорить с кем-то за дверью.

– Лучше скажи Юву, что здесь Сарф.

– Не откроешь дверь? – спросил Хонус.

Мужчина, казалось, заколебался, прежде чем отпереть маленькую дверь внутри большой. Хонус и Йим прошли через нее в большой двор, по обеим сторонам которого располагались конюшни. В противоположном конце двора стояло большое здание, много раз подвергавшееся изменениям, причем самые древние части казались самыми красивыми. Часть здания была каменной, другая – деревянной, а третья – деревянной и плетеной. Окна располагались неравномерно и различались по форме и размеру, намекая на то, что и комнаты в них тоже не совпадали. Некоторые окна были застеклены стеклом, хотя недостающие стекла были заменены деревом, а другие были покрыты промасленным пергаментом. Большой проход проходил через центр трактира и заканчивался у массивных ворот.

После нескольких дней, проведенных наедине с Хонусом, двор показался Йим ульем человечества. Солдаты смешивались с торговцами, фермерами и другими путешественниками, а конюхи и носильщики сновали туда-сюда. Через открытые окна постоялого двора она слышала шумные звуки общего зала и чувствовала ароматы готовящейся пищи. У нее потекло изо рта, и она забыла о своем растрепанном виде.

Хонус обратился к человеку, который их принял.

– Где я могу найти Рорика?

– Можно, на Темной тропе. Мы отправили туда эту иноземную собаку.

– Рорик – чужеземец? – спросил Хонус. – Он держит этот трактир уже много лет!

Мужчина сплюнул.

– Разжирел на людях, которые здесь родились. Тем больше причин избавиться от него. Мы научились заботиться о себе сами.

Он сделал знак круга.

– Юв теперь хозяин. Поговорите с ним.

Он указал на толстого, с красным лицом человека в засаленном фартуке, который стоял у входа в общую комнату. Его сопровождал другой человек, державший в руках незаточенный меч.

Хонус пересек двор и поклонился.

– Вы, должно быть, Юв.

– Да, Кармаматус, – ответил Юв, произнося это слово как эпитет. – Я здесь хозяин.

– Полагаю, Карм все еще в почете в гостинице «Мост».

– Мы переполнены. Но в конюшне есть сено.

– А еда?

– Да, я вас накормлю, – сказал Юв, выглядя подавленным такой перспективой.

– Я благодарен, и богиня польщена твоей щедростью.

Хонус повернулся к Йим и прошептал:

– Прости за ванну.

– Неважно, – прошептала она в ответ.

Хонус направился к входу, а Йим последовала за ним, когда Юв крикнул:

– Никаких шлюх в общей комнате!

Хонус остановился и ледяным голосом произнес:

– Эта женщина носит мою поклажу и находится под моей защитой.

Юв пожал плечами.

– Простите. Значит, она только выглядит как шлюха.

Хонус положил руку на эфес меча.

– Тебе лучше извиниться перед леди.

Человек с мечом захихикал, затем он нахмурился и направил клинок на Хонуса. Хонус не двигался, но его тело было напряжено, как у змеи, готовой нанести удар. Его взгляд не отрывался от мечника, но он обратился к Юву спокойным, холодным голосом:

– Будет ли толк от твоего слуги, если он не владеет мечом?

Юв сердито приказал своему человеку убрать оружие. Затем он отвесил Йим учтивый поклон.

– Прости, что перепутал тебя.

– Идем, Йим, – сказал Хонус, входя в общую комнату. Она последовала за ним, пунцовая от унижения.

Общая комната была большой и отделана панелями из темного дерева. Столы и скамьи, заполнявшие ее, носили следы долгого и постоянного использования. Большинство из них были заняты. Обедающие и пьющие оглашали зал громкими разговорами, а из примыкающей к нему частной столовой доносились шумные звуки. На вход Хонуса обратили внимание несколько человек, склонивших головы, и другие, нахмурившиеся и сделавшие знак круга. Остальные обитатели зала не обратили внимания на новоприбывших, поглощенные едой, напитками и разговорами. Хонус нашел свободное место за столом купцов, которые кивнули и пробормотали «Кармаматус», после чего возобновили обсуждение цены на шерсть. Один из пожилых купцов, которому хватило и разговоров, и эля, с вожделением уставился на Йим. Йим окинула взглядом комнату и поняла, что запрет Юва на шлюх был направлен исключительно на то, чтобы оскорбить ее, ведь их было несколько. Пьяный мужчина явно причислял ее к их числу.

Официант с наглым видом приносил еду и напитки только Хонусу. Порции были скудными, а качество оскорбительным. Запах эля выдавал его испорченность, хлеб был с плесневелой коркой, а сыр напоминал маленький голубой камушек. Йим видела, что Хонус с трудом сдерживает свое возмущение. Он повернулся к официанту и низким голосом сказал:

– Карм видит дух этого подарка.

Тот пожал плечами и удалился.

Хонус отломил кусок корочки и пододвинул остатки еды к Йим.

– Это не должно было оскорбить меня, – сказал он. – Надеюсь, ты не думаешь, что я тебя оскорбляю?

– Нет, – сказала Йим. Когда она смотрела на долгожданное блюдо, на ее глаза навернулись слезы. Нехотя она взяла в руки голубой комок и раскрошила его, надеясь найти хоть маленький кусочек, который все еще был бы похож на сыр.

25

Йим все еще ковырялся в заплесневелом сыре, когда в общую комнату из отдельной столовой вошел человек с военной выправкой. Когда он увидел Хонуса, на его лице отразилось удивление, а затем восторг.

– Хонус? – крикнул он сквозь шум. – Это ты?

Хонус обернулся на звук своего имени.

– Да.

Мужчина пронесся через всю комнату, сбив при этом несколько человек. Он обнял Хонуса, поднявшегося для приветствия.

– Кармаматус, это счастливый случай.

Мрачное выражение лица Хонуса смягчилось и превратилось в улыбку.

– Рад видеть вас, генерал.

– Теперь просто Кронин. Я возвращаюсь в высокогорье. Я сыт по горло императорским двором. Где Теодус?

– Убит.

Лицо Кронина опустилось.

– Погиб? Это действительно плохие новости. Когда это случилось? Как это случилось? Кто теперь твой Носитель? Вы уже ужинали?

– Я вижу, вам все еще нужно знать все и сразу, – сказал Хонус. – История Теодуса – дело серьезное и не терпящее отлагательств. У меня нет Носителя, но Йим несет мою поклажу.

Он жестом указал на Йим, которая робко склонила голову. Затем Хонус махнул рукой на черствые корки, заплесневелый сыр и прокисший эль.

– А это наш ужин.

Кронин посмотрел на еду, и его лицо покраснело.

– ЮВ! – прокричал он, с силой ударив кружкой с элем о стену. К тому времени как трактирщик вышел из кухни, Кронин уже выхватил меч, а посетители трактира разбегались в разные стороны.

– Юв, ты, дешевая, наглая свинья! Ты дурак, если принимаешь скромность Сарфа за право на неуважение. А я не скромный! – Кронин взмахнул мечом и рассек скамью. – Ты позоришь Карм этой жижей!

Он швырнул в Юва заплесневелый сыр, попав ему в живот.

К тому времени товарищи Кронина высыпали из частной столовой. Все они были военными и, судя по их виду, закаленными ветеранами. Казалось, они ждали сигнала, чтобы разнести это место на части.

Юв струсил и ответил дрожащим голосом.

– Почтеннейший сир! Прошу вас! Это ужасная ошибка! Я сказал, что для Сарфа и его дамы будет только самое лучшее. Официант, должно быть, обманул и его, и меня. Я прикажу выпороть его и немедленно принести достойный ужин.

Он низко поклонился Хонусу.

– Смиренно прошу прощения, Кармаматус.

– Принесите их еду в столовую, – сказал Кронин Юву. – Они будут ужинать с нами. И принесите еще эля.

– За счет заведения, сир, – ответил Юв и снова поклонился, прежде чем поспешить прочь.

Кронин широко улыбнулся, а Хонус выглядел недовольным.

– Кронин...

– Я знаю, знаю. Нужно быть сильным человеком, чтобы вынести оскорбление. Мне просто не хватает твоей силы, старый друг. Кроме того, здесь замешана леди.

Кронин вежливо поклонился Йим, которая была смущена его замечанием.

Когда волнение улеглось, посетители общего зала стали рассаживаться за столы, а товарищи Кронина вернулись в столовую. Кронин повел Хонуса и Йим к главному столу, где для них было приготовлено место. Как только они вошли, появились официанты с кружками эля. Кронин взял одну и высоко поднял ее.

– Товарищи, тост! За человека, который сражался рядом со мной против конных рейдеров в Восточном Побережье... колдунов в Аргеноре... и военачальника Камбула. За человека, который спас мне жизнь не один, а два раза. За верного слугу богини, который к тому же оказался самым храбрым и самым скромным человеком в Виндене. За Хонуса!

– За Хонуса! – закричали мужчины.

Хонус вежливо признал тост, но, похоже, не обрадовался похвале. Вскоре официанты принесли Хонусу и Йим ужин, который был столь же обильным и вкусным, сколь скупым и невкусным был первый. Это было сытное рагу из приправленной специями баранины и овощей, горячая буханка хлеба, три вида сыра, маринованные лук и свекла, сухофрукты и еще эль. Глаза Йим сияли от изобилия. Она дождалась, пока Хонус откусит первый кусочек, и принялась за еду.

Когда официант подал последнее блюдо, Кронин сказал ему:

– Приведи сюда своего хозяина.

Вскоре в столовую робко вошел Юв.

– Друг Юв, – сказал Кронин, – я рад, что ты раскрыл проступок официанта. Теперь мы стали свидетелями твоего истинного великодушия. Я уверен, что комната, которую вы выделили для Сарфа и его дамы, так же прекрасна, как и их ужин.

– Да... Да, сир. Пока мы говорим, ее уже готовят.

– Конечно, там будет ванна и горячая вода.

– Разумеется, сир.

Кронин достал из кошелька два гроша и шлепнул их на стол.

– Вот компенсация за вашу скамейку. Я, кажется, неправильно оценил ваше благочестие.

Юв попытался скрыть свое недовольство, когда поклонился.

– Благодарю вас, государь.

– Пришлите человека, чтобы отнести поклажу Сарфа в его комнату.

– Сию минуту, сир.

Кронин отстранил его взмахом руки.

Когда Юв удалился, Кронин пробормотал Хонусу:

– Лучше бы он поцеловал меня в задницу. Две дюжины офицеров остались здесь, а шесть сотен солдат расположились снаружи.

– Богиню не почитают за вынужденную благотворительность, – сказал Хонус.

– Нет, – признал Кронин, – а вот тебя – да. Это и было моей целью. И твоя женщина заслуживает достойной еды, даже если ты довольствуешься отбросами Юва.

Хонус улыбнулся при виде того, как Йим лакомится сыром. «Да, это так».

– У меня много вопросов, старый друг, – сказал Кронин, – а также новости для тебя. Многое произошло с тех пор, как вы с Теодусом уехали. Ваш прием в гостинице «Мост» предвосхищает настроение в Бремвене. Теперь там новый император.

– А что случилось с Териком?

– Благоразумный человек сказал бы, что он заболел.

– А вы?

– Я становлюсь все менее благоразумным, чем дальше от Бремвена. Я вижу руку его брата в его смерти.

– Морвус? Этот трус?

– Похоже, лорд Бахл одолжил ему хребет.

– Понятно, – сказал Хонус. – Интересно, какой ценой?

– Подозреваю, что за него Морвус заплатит больше, чем хотел бы. В Бремвене теперь есть храм Пожирателя. Он уже посеял много раздора.

– Боюсь, Рорик был одной из его жертв, – сказал Хонус.

– Он был, и еще бесчисленное множество других. За границей царит безумие, и я устал от него. Я отправляюсь туда, где люди еще уважают Равновесие.

– Думаю, твои и мои дурные вести – куски одного полотна. Лорд Бахл занимает важное место в обоих. Нам следует поговорить наедине.

– Да, – сказал Кронин, – мы найдем место, где меньше ушей. Тогда у нас будет достаточно времени для мрачных разговоров. Я был бы плохим хозяином, если бы не позволил вам насладиться трапезой. К тому же Теодус никогда не одобрял расточительства в еде и питье.

– Нет, – сказал Хонус с грустью в голосе, – не одобрял. – Он поднял свою кружку к кружке Кронина. – За Теодуса.

Поначалу Йим была слишком поглощена едой, чтобы обращать внимание на Хонуса и Кронина. Но когда голод был утолен, она начала интересоваться человеком, который так круто изменил ее вечер. Он выглядел чуть моложе Хонуса, и, хотя для генерала его возраста это казалось необычным, Кронин подходил на эту роль. В нем чувствовалось властное присутствие прирожденного лидера – уверенного в себе, но не отстраненного. Было заметно, что все присутствующие в комнате уважают и любят его. Он казался непостоянным, но надежным.

Внешность Кронина полностью соответствовала его профессии. У него была широкая грудь и мускулистые руки. На широком лице выделялись живые голубые глаза и быстрая улыбка. Каштановые светлые волосы, обрезанные по плечи, обрамляли его загорелый цвет лица, на котором виднелся неровный шрам. Его одежда была пошита в военном стиле – простая, но хорошо сшитая. Поверх рубашки с короткими рукавами он носил кожаный китель, а мешковатые штаны были заправлены в сапоги с высокими берцами.

Йим пыталась следить за разговором Кронина и Хонуса. Они вспоминали Теодуса. Хонус чередовал смех с меланхолией, рассказывая длинную историю о своем Носителе и чрезмерно гордом графе. Как ни заинтересовала Йим эта история, шум в комнате, усталость и крепкий эль взяли верх. Вскоре она опустилась на стол.

Когда Кронин заметил, что Йим спит, он воспользовался случаем, чтобы удовлетворить свое любопытство. Шепотом он спросил у Хонуса:

– Кто она?

– Рабыня.

– Рабыня? Я никогда раньше не слышал, чтобы у Сарфа была рабыня.

– Когда Теодус в последний раз читал мои руны, он сказал, что я никогда не должен нести свою ношу.

– Любой из моих людей с радостью сделал бы это.

– Я участвовал в битве, где выжил только один человек.

– Это была та самая битва, где был убит Теодус? – спросил Кронин.

– Да. Выживший был графским сыном. Поначалу он охотно служил мне. Но он оказался недостоин этой задачи.

– А эта рабыня?

– Пока я не доберусь до храма, да.

– Что ж, скажу так – она симпатичная, – сказал Кронин. – Хотя, уверен, ты и сам это заметил.

Когда Хонус лишь хмыкнул, Кронин усмехнулся.

– Теперь, когда мы разговорились, что еще ты можешь мне сказать?

– Я купил ее в Дуркине. Она дочь торговца из Облачных гор.

– Облачные горы! Это очень далеко. Как она оказалась в Дуркине?

– Не знаю. Я не спрашивал.

– Не говори мне об этом, Хонус. Я знаю, что ты умеешь смотреть в глаза и раскрывать секреты. Я видел, как ты это делаешь. Теперь ты понимаешь о ней все.

Хонус покачал головой.

– Нет. На самом деле, она – загадка.

– И все же она путешествует с тобой по опасной дороге, девочка, которая старше моей младшей сестры.

Кронин достал небольшой кожаный кошелек и положил его на стол.

– Купи ей сандалии и приличную одежду. Рабыня она или нет, но ты должен обращаться с ней как с Сарфом. Она дала обет бедности.

Хонус смотрел на кошелек, не прикасаясь к нему.

– Она женщина, Хонус. Эти лохмотья позорят ее. Она несет твое бремя, как и Теодус. Позволь мне почтить его память этим подарком.

Хонус взял кошелек.

– Ты прав, старый друг. Она заслуживает лучшего. Она и так уже много натерпелась из-за меня.

– А если ты отправишься в Бремвен, – сказал Кронин, – она, скорее всего, будет страдать еще больше.