Текст книги "Женщина, стоящая десять медяков (ЛП)"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Богиня сказала, что когда я буду лежать с мужчиной, я должна быть девственницей.

– Ты девственница? Я никогда не слышал о рабыне, которая была бы девственницей! Я имею в виду... не обижайся... я просто предположила, что... что.

– Это маловероятно, не так ли? – сказала Йим.

– Ну, думаю, если ты можешь общаться с Карм, то все возможно.

– Это наш секрет, – сказал Йим. – Никто больше не должен знать. Я позволила Хонусу думать, что меня изнасиловали.

– Но при этом нахамил тем, кто тебя поймал.

– Вот где я яснее всего вижу руку богини, ибо кажется чудом, что я осталась нетронутой. Конечно, мужчины, схватившие меня, не уважали девственность, но они были слишком пьяны, чтобы изнасиловать меня. В рабском загоне меня тоже не трогали – купец не мог, а его охранник не интересовался.

– А Хонус?

– В нашу первую ночь вместе я пригрозила покончить с собой, если он заставит меня лечь с ним.

– А ты бы так и сделала?

– Да.

– Вот это да!

– Хонус поклялся, что никогда не применит ко мне силу, поэтому я осталась нетронутой.

– Не думаю, что я смогла бы это сделать, – сказала Кара. – Ты же спишь рядом с ним каждую ночь!

– У меня был один момент слабости, – покраснев, сказал Йим. – Это было после такого ужасного видения, что я почувствовала, что не могу больше жить. Я подумала, что если я больше не буду девой, то освобожусь от своей судьбы. Хонус начал прикасаться ко мне, и я не сопротивлялась. И все же, как только я подумала, что Хонус овладеет мной, он остановился.

– Вот это да! Вот это знак, если я его вообще слышала! Я имею в виду, дай человеку полшанса и... ну, ты знаешь. Чтобы он просто остановился. Это должно было показаться странным. Правда?

– В то время я была слишком оцепеневшей, чтобы понять, что я чувствую.

– Но позже ты пожалела, что он остановился? Это очень неприятно, знаешь ли. – Кара лукаво улыбнулась. – То есть, я так слышала. Я не хочу показаться циничной, но, похоже, отлучение Хонуса решило бы многие твои проблемы.

– Что ты хочешь сказать? Я с Хонусом только потому, что он меня купил. Даже если бы я игнорировала богиню, это не повод позволять ему дубасить меня!

– Обычай говорит, что это так, – сказала Кара. – Тот факт, что Хонус не стал настаивать на этом, говорит о том, что ему небезразличны твои чувства.

– Я угрожала покончить с собой, Кара! Он тоже знал, что я это имела в виду. Он не сдержался по доброте душевной.

– Может быть, сначала и так, но потом... Я думаю, все было иначе. Я верю, что он влюблен в тебя, – ответила Кара.

– Он вожделеет меня, вот и все. А я не вожделею его и тем более не люблю.

– Послушай... Вся эта ерунда с уничтожением зла, видениями и богиней мне не по зубам. Но я кое-что знаю о мужчинах, и я знаю Хонуса уже много лет. Он добрый. И он принципиальный. Я думаю, это больше, чем просто похоть. Ты можешь поступить гораздо хуже. Подумай об этом, и ты, возможно, изменишь свое мнение. Потрать время, чтобы решить, чего ты хочешь.

– Какая разница, чего я хочу? – сказал Йим. – Моя жизнь всегда была в руках других. Мудрая женщина сказала, что такова воля Карм.

– У тебя тоже есть воля, – сказала Кара. – Чего ты хочешь?

– Я не знаю. Мне кажется, бессмысленно даже думать об этом.

– Может, и стоит. Когда все это закончится, Карм может исполнить любое твое желание.

На лице Йим появилось слабое выражение надежды.

– Возможно.

– Подумай и о Хонусе. Из всех возможных мастеров ты попала к нему. Возможно, в этом была заслуга богини. В этом может быть смысл.

Надеющийся взгляд Йим исчез.

– Я уверена, что у всего происходящего есть цель, как и у того, что случилось с Теодусом и Синетой. И все же, кто выиграл от их судеб? Уж точно не они. Глупо было бы верить, что богиня заботится о моем счастье. Ее волнуют более великие вещи.

– Тогда зачем ее слушаться? – спросила Кара. – Чтобы помешать Карм, достаточно забраться в постель Хонуса. Остальное сделает Хонус.

– Помешать Карм? Я не могу этого сделать!

– Ты сама сказала, что думала об этом.

– Я была в шоке. Это была лишь мимолетная слабость. Я люблю Карм.

– Любить Карм? После того, что она с тобой сделала? – ответила Кара. – Конечно, я бы, наверное, тоже ее слушалась. Если бы она потрепала меня по плечу, я бы, скорее всего, выскочила из халата и поцеловала ей ноги. Но я не думаю, что полюбила бы ее за это.

– Она – все, что у меня есть, – сказала Йим. – Все, что у меня когда-либо было.

– У тебя есть мужчина, который тебя любит.

– Это не имеет значения, даже если бы это было правдой. – Йим бросила палку в реку и смотрела, как она крутится в воде. – Я как эта палка, Кара. Сможет ли она противостоять течению? Я – Избранная.

28

Проснувшись, граф Яун ни о чем не жалел, хотя голова его раскалывалась. Он был слишком весел на похоронах отца, где его фальшивые причитания сменились хихиканьем, как только выпивка взяла верх. Большинство гостей были слишком мудры, чтобы комментировать происходящее. Яун позаботился о том, чтобы запомнить тех, кто это сделал. Он еще спал, когда в комнату робко вошел Нуг и раздвинул шторы. Послеполуденный свет залил комнату. Прищурившись, Яун посмотрел на пожилого слугу.

– Что ты себе позволяешь?

– Сир, на дороге стоит отряд.

– Войско? Что за отряд?

– Люди в черных одеждах и солдаты. Некоторые на лошадях, а некоторые пешие.

– Черт! Отца только похоронили, а Горм уже здесь!

– Кто, сир?

– Не твое дело.

– Да, сир.

– Отряд! Черт! Он ничего не говорил об отряде.

Нуг стоял молча, не зная, что делать. Яун поднялся и грубо толкнул его.

– Не стой здесь! Мне нужна одежда. Одежда, подобающая графу.

– Я проверю гардероб вашего отца, сир.

– Проверь и у моего брата. А теперь поторопись!

Яун нервно расхаживал по комнате, изредка бросая взгляд в окно. Вдалеке по дороге медленно продвигалась большая колонна конных и походных людей. Черные одеяния жрецов Пожирателя контрастировали с тусклым блеском доспехов солдат. Яун попытался сосчитать вооруженных людей, но их было слишком много.

– Черт! – повторил он.

Наг и двое других слуг вернулись с охапками одежды, которую торопливо разложили на кровати. Яун осмотрел их и нахмурился от их простоты. Он выбрал самые дорогие наряды, не обращая внимания на их несоответствие по фасону и цвету, и приказал слугам одеть его. Когда они закончили, он сказал Нугу:

– Я иду в большой зал. Принесите мне туда мяса и вина.

– А когда прибудут гости, государь?

– Впусти жреца, нареченного Святейшим Гормом. Остальным прикажи ждать снаружи.

– Да, сир, – сказал Нуг. Он низко поклонился и удалился.

Яун прикладывался ко второй бутылке вина, когда двери большого зала распахнулись и в него без предупреждения вошел Горм. За ним следовала вся компания, которую Яун подглядел по дороге. Они вошли в зал, соблюдая строгую дисциплину. Слышны были только топот ног и звон оружия. Когда зал был заполнен до отказа, звуки стихли, и солдаты и священники стояли совершенно неподвижно.

Святейший Горм стоял перед этим пугающим собранием. Некоторое время он оставался таким же неподвижным и молчаливым, как и толпа за его спиной. Когда он решил, что произвел должное впечатление, он низко поклонился дрожащей фигуре на помосте.

– Граф Яун, – сказал Горм с легкой насмешкой, – я сожалею, что опоздал на похороны вашего отца и брата.

– По-моему, вы пришли раньше. Я тебя еще не ждал.

– Вы никогда не сможете предсказать лорда Бахла. Это бессмысленно и крайне неразумно.

Яун побледнел и кивнул.

– Теперь ты граф, – громко сказал Горм. – Тебе нужны воины, чтобы исполнять твои приказы.

– Это мои солдаты? – спросил Яун.

– На некоторое время, – ответил Горм.

Этот ответ ничуть не уменьшил беспокойства Яуна.

– А жрецы? – спросил он.

– Твоему народу нужно указать истинный путь. Эти святые люди здесь, чтобы направить их.

– Я... я не заслуживаю такой доброты.

На лице Святейшего появилась сардоническая улыбка.

– Доброты? Эти люди здесь не по доброте. Они здесь по необходимости. У вас есть обязательства.

– Обязательства?

– Надеюсь, ты не забыл Лурвик. Разве ты не слуга лорда Бахла?

– «Конечно, – кротко ответил Яун.

– Тогда ты приведешь армию в Аверен. Позже я расскажу подробнее о требованиях твоего господина. – Горм подошел к Яуну достаточно близко, чтобы говорить тихим голосом. – Теперь ты граф. Эти люди – и солдаты, и жрецы – будут склонять народ к твоей воле. А тех, кто не захочет сгибаться, они сломают. Используй их и познай кайф власти.

Горм подал сигнал. Солдат вышел вперед и поднял руку в приветствии.

– Граф Яун, – громко произнес он. – Во время похода к вашему поместью мы обнаружили предателя. Этот изменник-землевладелец назвал вас убийцей.

Ряды в зале расступились, позволяя четырем солдатам вывести вперед юношу и женщину.

Горм шепнул Яуну.

– У этого честное поместье и честная жена. Разве она не отвергла тебя однажды?

Яун гадал, откуда Горм узнал эту информацию, когда солдаты остановились. Человек, которого они привели к Яуну, был хорошо одет, хотя на его рубашке виднелось пятно крови. Он говорил с трудом, через разбитые и распухшие губы.

– Яун, мы знаем друг друга! В чем причина?

– Теперь это граф Яун. Если ты знаешь меня, Йон, как ты можешь называть меня убийцей?

– Я просто заметил, что труп вашего отца похож на труп вашего брата. Кто-то исказил мой слова.

Яун, казалось, почти не слушал. Его внимание было приковано к жене Йона, Бекке. Это была стройная женщина со стройной фигурой и каскадами вьющихся кудрявых волос, доходивших ей до пояса. Ее мягкие серые глаза были широко раскрыты от испуга. Яун нашел ее страх настолько возбуждающим, что Горму пришлось подтолкнуть его, чтобы он вернул свое внимание к ее мужу.

– Итак, – сказал Яун, – ты считаешь меня убийцей.

Он указал на пару солдат.

– Схватите его за руки! – Он указал на третьего солдата. – Разорвите его рубашку и обнажите живот!

Когда все было сделано, Яун достал свой кинжал и подошел к беспомощному мужчине.

– Ты знаешь, как умер Аларик?

Йон выглядел озадаченным.

– Кто такой Аларик?

Яун проигнорировал вопрос Йона.

– Ну, они его выпотрошили. Никогда не задумывался, каково это? – Он коснулся живота Йона острием кинжала. – Не дергайся, вот сюрприз.

Он провел лезвием по животу Джона, прочертив тонкую красную линию. К его разочарованию, Джон не вскрикнул. Он едва вздрогнул.

Яун на мгновение застыл в растерянном молчании, прежде чем вспомнить, что сказать дальше.

– Итак, ты заплатил мне и получил подарок. – Яун остановился, увидев, как плоть Иона стала серой вокруг пореза. Черт! – подумал Яун. Клинок все еще отравлен!

Ион задыхался, его мышцы свело судорогой. Упав на пол, он успел заговорить, прежде чем яд заставил его замолчать.

– В этом ты относишься ко мне как к брату.

Бекка закричала и с рыданиями бросилась к умирающему мужу. Она держала его, пока он превращался в нечто серое и жесткое. Целуя его распухшие губы, она вдыхала его последний вздох.

Горм бесстрастно наблюдал за убитой горем женщиной. Затем он прошептал Яуну:

– Когда убиваешь кобеля, позаботься и о его суке.

В глазах Яуна появился блеск.

– Схватить женщину!

Двое солдат пытались оттащить Бекку от ее мужа, и это удалось только после того, как она в кровь исцарапала им лица своими ногтями. Ее борьба усилила возбуждение Яуна, но он не подходил к Бекке, пока ей не связали руки и не утихомирили.

– Итак, Бекка, ты совершила две ошибки. Ты отвергла графа и вышла замуж за предателя.

– Ты не был графом, когда пытался поцеловать меня в последний раз. Теперь ты им стал.

Бекка поджала губы и подняла подбородок. Яун усмехнулся и двинулся, чтобы принять предложенный поцелуй. Когда он приблизился, Бекка плюнула ему в лицо.

Яун отвесил ей сильную пощечину. Он выхватил кинжал, но остановился, увидев триумф в глазах Бекки. Поняв ее уловку, Яун убрал оружие в ножны и обратился к солдатам, схватившим Бекку за руки.

– Заприте ее в северной башне. Слуги покажут вам, где она находится. Затем принесите ключ мне.

– Да, сир, – ответили солдаты, повинуясь.

***

– Тем более я должен отправиться туда.

– Значит, я не могу уговорить тебя задержаться?

– Нет. Я твердо решил отправиться завтра. Я должен найти Носителя».

– Когда найдешь, пусть Карм пошлет тебя в нашу сторону.

Когда трапеза была закончена, Кронин и его офицеры остались, чтобы выпить еще эля. Хонус воздержался и ушел вскоре после Йим. Когда он вошел в свою комнату, то застал Йим уже в постели, в старой тунике и ночной рубашке.

– Ты хорошо провел время с Карой?

– Она хорошая компания, но будущее тяготит ее. Ее беспокоит приближающаяся война.

– Война – это забота ее брата. Я надеялся, что мысли женщины будут заняты более простыми вещами.

– Если Бахл возьмет Аверен, Каре кажется, что участь солдата будет легче, чем женщины.

Хонус вздохнул.

– Я бы не хотел, чтобы подобные разговоры омрачали твой день. Мне было бы легче на сердце, если бы ты была довольна.

Хонус приготовился ко сну и задул свечу. Забравшись между простынями, он сказал:

– Ложись рядом со мной.

– Зачем? В комнате и так тепло.

– Думаешь, я нарушу свою клятву?

– Нет.

***

– И еще одно, – сказал Яун, не сводя глаз с Бекки. – Прежде чем запереть ее, разденьте ее догола.

Он нашел ее взгляд, выражающий ужас и отвращение, удовлетворительным. Это заставило его подумать о грядущем удовлетворении. Однако, когда Бекку уводили, она обрела достоинство, которое уменьшило его удовольствие.

Яун посмотрел на скрюченный труп на полу.

– Отруби ему голову и выставь ее так, чтобы она могла видеть ее из окна башни.

Горм одобрительно кивнул.

– Твоя суровость послужит уроком твоему народу. Хорошо, когда тебя боятся.

Яун вспомнил взгляд Бекки, полный ужаса, и с наслаждением погрузился в воспоминания.

– Да, – сказал он отстраненным голосом. – Это очень хорошо.

***

Обед для офицеров в гостинице «Мост» был сдержанным. Поздно вечером Кронин проинформировал своих подчиненных о сути их с Хонусом беседы. Так стало известно, что поездка в Аверен будет не возвращением домой, а началом отчаянной обороны. Хотя молодые солдаты, возможно, и жаждали сражения, все люди из штаба Кронина видели бои в Восточной Долине, а многие сражались с ним в предыдущих кампаниях. Как опытные ветераны, они не питали иллюзий относительно того, что их ждет впереди, и их настроение в тот вечер отражало их знания. Хонус предпочитал торжественную атмосферу, поскольку она соответствовала его собственным размышлениям.

На протяжении всей трапезы Йим и Кара беседовали за дальним столиком. Хотя Хонус уже давно перестал пытаться уловить мысли Йим, он внимательно наблюдал за ней, пытаясь прочесть выражение ее лица, как это мог бы сделать обычный человек. Она выглядела грустной, но она часто выглядела грустной. Кара поймала взгляд Хонуса на Йим и что-то прошептала ей. Хонус быстро отвел глаза. Когда он снова взглянул на Йим, Кара наблюдала за ним и одарила его знающим взглядом.

Хонус негромко сказал Кронину:

– Я начинаю понимать, почему ты запретил своей сестре сидеть за столом.

Кронин хихикнул.

– Она тебя беспокоит?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Тогда спроси у Кары, – сказал Кронин. – Она мало скучает. Если бы она была мужчиной, из нее получился бы отличный адъютант.

Хонус хрюкнул в ответ, что заставило Кронина усмехнуться.

– Ты был бы первым человеком, который влюбился в свою рабыню.

– Это тебе Кара сказала?

– Она не единственная, у кого есть глаза. Прошло много времени с тех пор, как умерла Синета.

– Твоя сестра – романтик. Похоже, это у вас семейное, – сказал Хонус. – Хотя это может разочаровать вас обоих, я отдам Йим в храм.

– Храм – не то пристанище, которым он был раньше, – сказал Кронин. – Возможно, ты окажешь ей услугу.

– Я помню о том, что ты сказал сегодня, но храм находится под защитой богини. Как он может быть небезопасен?

– Я солдат, а не Провидец, – сказал Кронин. – Но мне кажется, что в этих боях участвуют не только люди. В Бремвене сейчас два храма – Карм и Пожирателя. Я боюсь, что даже святилище Карм может оказаться под угрозой.

***

 – Тогда почему ты говоришь так тревожно?

– Не могу сказать.

– Не можешь или не хочешь?

– Это несправедливый вопрос. Должен ли я открывать тебе свои мысли?

– А когда ты это делала?

– Что ты хочешь от меня? – спросила Йим, добавив в конце слово „мастер“.

Хонус постеснялся выразить свои чувства словами. Вместо этого он ответил:

– Я сам задам тебе вопрос – чего ты хочешь от меня?

– Чтобы меня оставили в покое.

– Я прошу лишь об одном, – тихо сказал Хонус. Затем он ужесточил голос, чтобы скрыть свою тоску. – Это мое право. Иди.

Йим издала прерывистый вздох и забралась в кровать Хонуса. Забравшись под простыню, она повернулась к нему спиной.

***

Яун поднимался в башню один, держа в руках фонарь, освещающий винтовую лестницу. Он провел утомительный день и вечер с Гормом, узнавая о масштабах «требований» лорда Бахла. Скорее всего, они приведут к обнищанию его самого или, вернее, его подданных. Яун выкинул все это из головы, заменив изысканным предвкушением. Он даже выпил меньше обычного, чтобы не притупить удовольствие. Рука его дрожала от волнения, и он с трудом вставил ключ в замок. Когда ему это наконец удалось, Яун пинком распахнул дверь.

– Если ты мне угодишь, – сказал он, – я, возможно, оставлю тебя в живых.

Ответа не последовало.

Яун повертел в руках фонарь, ожидая найти Бекку, притаившуюся в углу. В голой каменной комнате негде было спрятаться, но Бекки не было видно. Яун сразу же заподозрил предательство, хотя у него был единственный ключ. Он размышлял над загадкой исчезновения Бекки, когда его взгляд упал на единственное окно в комнате. В нем не было ни стекла, ни решетки, но оно было таким крошечным, что Яун не мог представить, как кто-то может протиснуться через него. Осмотрев окно с помощью фонаря, он обнаружил на его неровных каменных краях кровь.

Выглянув в окно, Яун увидел бледное тело Бекки, распростертое на земле. Он выругался. Она снова отвергла его, чтобы присоединиться к своему мужу на Темном пути.

Яун спустился в башню в дурном настроении. Отправившись за вином, он столкнулся с Гормом.

– Ты уже закончил со своим спортом? – спросил священник. – Я думаю, с такими вещами лучше повременить.

– Она уже была мертва, – ответил Яун. – Она выбросилась из окна.

Горм пожал плечами.

– Поставь решетку. Ты теперь граф. Будут и другие.

29

С первым светом раздался стук в дверь.

– Хонус, ты не спишь?

Хонус оставался в постели, не желая ее покидать.

– Уже нет, Кара.

– Брат сказал, что ты сегодня уезжаешь, а у нас так и не было возможности поговорить. То есть мы говорили, но не по-настоящему. Если бы я знала, что ты приехал сюда только для того, чтобы снова сбежать... ну... Ты откроешь дверь?

– Дай мне одеться, – ответил Хонус, поднимаясь и натягивая штаны. Йим лишь натянула простыню на голову. Хонус открыл дверь и сказал:

– Разве это не могло подождать?

Кара заглянула через плечо Хонуса и улыбнулась, увидев под простынями фигуру Йим.

– Нет. Я знаю все о прощаниях, ведь брат уже не раз уезжал. Если ждать до последнего момента, то никогда не скажешь того, что нужно, и в итоге наговоришь всяких бессмысленных вещей вроде «до следующей всречи» или чего-то в этом роде, когда на самом деле не знаешь, увидишь ли ты этого человека снова или... или...

Кара потеряла самообладание и, казалось, вот-вот расплачется.

– Заходи, Кара, – мягко произнес Хонус. – Еще есть время попрощаться как следует.

Йим вылезла из-под простыней и яростно затрясла головой под недоуменным взглядом Кары. Хонус уловил конец невысказанного Карой сообщения.

– С кем, – спросил он, – ты пришла проститься?

– С тобой и с Йим. Ты мне как второй брат, Хонус, который никогда со мной не пересекался. А Йим... ну, она особенная. Надеюсь, ты это знаешь, Хонус. Я буду разочарована, если это не так. Она не рабыня, знаешь ли. Правда, не рабыня.

– Кара! – встревоженно воскликнул Йим.

– Она украденный товар, – продолжила Кара, не обращая внимания на вспышку Йим. – Ее украли у самой себя, и если ты заплатил десять медяков ворам, которые это сделали, это не значит, что она принадлежит тебе. Надеюсь, ты это знаешь, ты ведь не такой глупый, как большинство мужчин.

Хонус улыбнулся.

– И когда же ты успела так хорошо понять мужчин? Разве Кронин не строг с тобой?

– Я живу в Бремвене, ради всего святого! Пока ты скитался неизвестно где, я кое-чему научилась. И не думай, что я веду разгульный образ жизни. Если бы мы поговорили как следует, ты бы узнал, что на самом деле я вполне респектабельна, а это не значит, что я ходила с закрытыми глазами. В конце концов, чтобы понять свиней, не обязательно валяться в грязи. Не то чтобы ты был свиньей, Хонус. Это совсем не так. Ты такой... такой особенный. Я надеюсь, что Йим... – Кара оборвала себя и крепко обняла Хонуса.

– Я бы хотела, чтобы ты не уезжал. Все так... так. – Она начала смешивать рыдания со словами. – ...так... О, мне невыносимо говорить об этом! Сегодня утром я стану храброй сестрой генерала. Тогда я не буду плакать. Позаботься о Йим.

Она отпустила Хонуса и обняла Йим.

– Береги Хонуса, – прошептала она, а затем поцеловала Йим в щеку. Кара все еще плакала, выбегая из комнаты.

– Я никогда не видел ее такой, – сказал Хонус.

– Она верит, что идет на верную гибель, – сказала Йим, – и подозревает, что мы тоже.

Хонус вздохнул в ответ.

– Раз уж мы встали, – сказал он, – надо готовиться к отправлению.

Когда Хонус и Йим покидали гостиницу «Мост», Кара была ясна и внешне весела. Она помахала рукой и крикнула «До новых встреч!», когда Йим и Хонус направились по дороге. Кронин тоже помахал рукой.

– Если ты отправишься в Аверен, Хонус, – сказал он, – ты знаешь, где меня найти.

Йим повернулась, чтобы помахать рукой, когда вьюк, потяжелевший от провизии и дополнительной одежды, опустился на ее плечи. На сердце у нее было тяжело, и она молчала.

Когда трактир скрылся из виду, Хонус нарушил молчание.

– Кара слишком много говорит, но она мудра не по годам. Она также умна и более чем озорна. Ты понимаешь, что она натворила?

Йим притворилась, что нет.

– Нет.

– Она отправила нас в путь, нарядив тебя моим Носителем.

– Твоим Носителем?

– Да, – ответил Хонус, – и наше путешествие пройдет легче, если ты будешь вести себя как носитель.

– И как же я смогу это сделать? Я даже никогда не встречала Носителя.

– Ты бы предпочел, чтобы тебя воспринимали как рабыню?

– Нет, – ответил Йим, – я бы не хотела. Что же мне делать, Мастер?»

– Во-первых, ты никогда не должна использовать это слово по отношению ко мне. Ты будешь обращаться ко мне как к Хонусу. Когда ты говоришь обо мне с другими, ты должна называть меня своим Сарфом.

Йим слегка улыбнулась.

– Мой Сарф. Мне нравится, как это звучит.

– Не будь слишком властным. Помни, Носитель – всегда скромный хозяин.

– Да, Хонус, – сказал Йим, явно довольная тем, что обратилась к нему по имени.

Хоть он и пытался скрыть это, на губах Хонуса появилась слабая улыбка.

– Ты будешь тем, – продолжил он, – кто будет просить еду и кров от имени Карм. Когда люди говорят «Кармаматус», они обращаются именно к тебе, а не ко мне, и ты должна быть тем, кто ответит.

– Что я должен ответить? – спросила Йим.

– Теодус говорил: «Если хочешь казаться умным, говори мало». Пусть это будет твоим руководством. Когда тебе нужно говорить, будь спокойна и вежлива. Это все, что нужно.

Йим с сомнением посмотрела на Хонуса.

– У тебя это звучит просто.

– Большинство людей мало волнует то, что ты говоришь. Заботы Носителя – не заботы обычных людей. Обычно, если ты кивнешь и сделаешь знак Равновесия, этого будет достаточно.

– Есть ли еще что-нибудь, что я должна сделать?

– Ты по-прежнему должна нести мою поклажу и готовить, когда это необходимо.

– Это довольно просто, – сказала Йим. – Могу я также изучить твои руны?

– Нет, – быстро ответил Хонус. – Руны не для твоих глаз. Ты только притворяешься моим Носителем.

– Я понимаю, Хонус. – Йим снова улыбнулась.

– Ты должен научиться называть меня так с торжественным лицом.

– Тогда мне нужна практика, Хонус.

Пока Йим шла по дороге, она безмолвно благодарила Кару снова и снова. Кара, очевидно, понимала Хонуса лучше, чем она сама. Йим и в голову не приходило, что Хонус будет относиться к ней как к Носителю. Она до сих пор поражалась, что он так поступил. Как он может относиться ко мне, как к своему любимому Теодусу? Йим не могла этого понять, а объяснения Хонуса были неубедительны. Ему никогда не было дела до того, легким было наше путешествие или нет. Он мог бы заставить меня надеть тунику рабыни. Почему он этого не сделал? Йим задумалась над этим вопросом. Неужели он принял близко к сердцу утверждение Кары, что я «краденый товар»? Или Кара была права, когда говорила, что он заботится обо мне? Это и есть доказательство? Йим надеялась, что это не так, но не могла видеть выражение лица Хонуса, чтобы сделать предположение. Он торжественно шел впереди нее, приняв традиционную позу Сарфа, идущего со своей Носительницей.

Дорога, по которой они шли, некоторое время шла вдоль реки, а затем повернула на юг, в сельскую местность с пологими холмами. На шоссе не было сорняков, так как его брусчатка была чиста от транспорта. Вскоре окружающие леса сменились ровными полями, виноградниками и фруктовыми садами. Винден был древней землей, но, в отличие от Лувейна, история была к нему благосклонна. Приятная сельская местность отражала заботливое хозяйство многих поколений.

Йим никогда не видела ничего подобного. Ее родина в горах была суровой и суровой. Только самые низкие впадины давали урожай, и даже там холодные альпийские ветры делали земледелие делом нелегким. В отличие от них, земля Виндена была богата. Хотя дома, которые она видела, были невелики, они казались домашними и уютными. Во дворах многих из них распускались весенние цветы. Люди, которых она видела, выглядели сытыми и довольными. Несколько человек кивнули ей и сделали знак Равновесия. Йим наклонила голову и сделала ответный знак.

– Как ты мог смириться с тем, что уедешь отсюда, Хонус?

– Хотел я уходить или нет, не имеет значения, – ответил он. – Карм направила моего Носителя в другое место, и я последовал за ним. И все же, признаюсь, я рад снова увидеть эти холмы.

– Здесь так спокойно, – сказала Йим. – Мне трудно поверить в рассказы Кары. Она утверждает, что многие здесь теперь следуют за Пожирателем.

– То же самое сказал Кронин.

– Я понимаю, почему кто-то вроде Гана мог обратиться к Пожирателю. У него ничего не было, и он жаждал мести, когда ее нельзя было получить. Но почему люди в этом прекрасном месте стали бы поклоняться ему?

– Этот вопрос озадачивал и Теодоса, – сказал Хонус. – Если ответ ускользнул от него, то какова надежда узнать его у меня?

Йим ничего не ответила. Вместо этого она обратила внимание на окружающие ее достопримечательности. Солнечный пейзаж, наполненный красками и ароматами весны, вскоре вытеснил ее мрачные размышления. Манеры людей, встречавшихся им на пути, соответствовали теплу дня. Большинство из них были дружелюбны, и все были вежливы. Все приветствия были обращены к ней, а не к Хонусу. После некоторого первоначального удивления Йим привыкла к чужому почтению. Впервые с момента пленения она вновь обрела чувство собственного достоинства. Она с оптимизмом смотрела в будущее. Скоро она будет жить в храме Карм. Что может быть лучше дома для Избранной? – подумала она. Возможно, мне нужно только родить ребенка, который уничтожит зло. Моя судьба может быть мирной. Йим казалось, что ее испытание закончилось, и надежда оживляла ее шаги.

Йим и Хонус шли до полудня, а затем остановились на участке дороги, поросшем деревьями. Под тенью огромного платана они съели обед из свежего хлеба, выдержанного сыра и острой колбасы. Йим ужинала с удовольствием. После этого она улеглась на мягкую траву. Хонус был менее весел. Он с тоской наблюдал за Йим, а потом лег на спину и стал смотреть на небо.

Йим повернулась на бок и стала изучать его задумчивые черты.

– Хонус, тебе было больно, когда тебе сделали татуировку?

– Да.

– Зачем они это сделали?

– Чтобы отметить мое мастерство в боевых искусствах.

– Но зачем вообще это делать? Носителей не татуируют.

– Такое лицо, как у меня, полезно в бою. Ночью его трудно заметить. Днем оно внушает страх и трудно читается. Однако Провидец, сделавший эти знаки, назвал мне другую причину.

– Какую?

– Он сказал, что мое лицо отражает гнев Карм.

– Ее гнев? Ты считаешь Карм гневливой?

– Этот вопрос ты должна задать в храме. Я всего лишь Сарф.

– Только Сарф! Как ты можешь говорить «только»? Ты выполняешь работу Карм.

– Я – ее инструмент. Разве молоток понимает плотника?

– Не говори глупостей. Зачем называть себя молотком?

– Ты права, – сказал Хонус. – Как ты однажды сказала, я – меч. Я ничего не строю.

Ответ Хонуса удивил Йим, и она не знала, что ответить.

– Я гожусь только для убийства, – сказал Хонус. – Карм должна быть очень гневлива, чтобы нуждаться в таком, как я. Неудивительно, что ты сторонишься меня.

Уныние Хонуса вызвало у Йим сострадание. Почти не задумываясь, она нежно погладила его по посиневшей щеке.

– Нет, – сказала она. – Провидец ошибся. Твое лицо – не лицо гнева.

Хонус замер от прикосновения Йим. Она убрала руку и поняла, что кончики ее пальцев влажные. Заглянув в глаза Хонуса, она увидела, что они блестят в лужах постоянной тени. Йим вспомнила, как она связалась с духом Хонуса в замке темного человека. На этот раз ей не потребовалось особых способностей, чтобы увидеть его мучения. Она и раньше улавливала намеки на них, но никогда не ощущала всей их силы. Его снедает неуверенность в себе. Йим отвела взгляд, потирая влажные пальцы. Эти слезы – его признание.

Йим чувствовала, что ошиблась в намерениях Хонуса предыдущей ночью. Его влекла не похоть, а одиночество. Одиночество, похожее на ее собственное. Тогда Йим пожалела, что не оценила его потребность в близости так строго и не сказала тех слов, которые произнесла той ночью. Ее охватило желание утешить Хонуса. Но даже когда она подумала о том, чтобы заключить его в объятия, она вспомнила о Карм. Йим восприняла ее порыв как очередное испытание, возможно, самое суровое из всех. Она вспомнила слова Кары:

– Чтобы помешать Карм, тебе достаточно забраться в постель Хонуса. Остальное сделает Хонус.

Йим подавила свои чувства.

Только когда Йим вновь обрела самообладание, она посмотрела на Хонуса. К тому времени он уже вытер глаза и принял спокойное выражение лица. Йим изучала его татуировки. Гневное лицо, созданное ими, было жестким и непримиримым. Такое лицо, должно быть, трудно вынести. Татуировки казались безжалостным наказанием за преданность всей жизни. В этом смысле они напоминали Йим ее собственную судьбу. Возможно, Провидец все-таки понимал Карм.